-Неужто всё сводиться к пониманию закрытия пятого элемента!? - он стоял на пустынной улице. Эта мысль проникла в него склизким угрём, застряла в горле, спёрла дыхание. За окном была ночь нового тысячелетия.
- Может придумать и напеть песню сонного мотылька, отобразив шелест его крыльев, - продолжал он думать про себя. Ещё сто лет пройдёт, и тут уже никакие книжные тома не помогут. То, что вчера было осязаемо, сегодня уже быль. Создаём созданное, ищем создателя, а за окном всё тот же плевок никуда, в вечность, который и называется жизнь. Всё испаряется, чтобы выпасть дождём на потрескавшуюся корку земли.
Ещё вчера он имел по одной тонкой перекладине романтики через трясину быта. Навозная муха ещё раз судорожно дёрнула промокшей лапкой в челюстях паука. Древние создания привыкли уничтожать близких себе по духу. В небе путеводной звездой кричит, надрывается тонкая плевра биосферы, запечатлевшей лишь наши имена. И герои давно уже сфинксы. Когда он пришел туда, от него требовалось зашить пуповину мироздания цветом. Спектры веером были разложены на убогой полке витрины создателя. Пантомы свинцовыми пулями ласкали душу. Он был один, и ему лишь оставалось найти пяты цвет, элемент забытый создателем в супермаркете мироздания.