Как дуновение ветра, как вольный росчерк пера на белой, застывшей глади листа, как лёгкий мазок кисти вчерашнего дня, он кружился по кафельной плитке своей молодости, по танцплощадкам жизни длинной в взмах крыльев ночного мотылька. Когда-то он думал что этот лёгкий танец в одночасье закончится, но жизнь продолжала свой безучастный бег. Менялись сценические площадки, декорации домов, мест.
Мириады лиц, смешавшись в сплошную полосу на автостраде, без права на обгон, без надежды на остановку хоть на мгновение. Танец не заканчивался, не давал возможности замедлить неумолимый бег. И когда-то пламя, так многообещающее и подающее надежду спалить в одночасье, за одну ночь его бренное, земное существование, подающее надежду подарить прохладу вечного забвения в кристальной музыке мириад звёзд, так и осталось догорать, с годами превратившись в горсть углей, тлящих на забытой кем-то стоянке после пикника. И каждая новая весна не могла затушить это тление. И чем больше он жадно набрасывался при каждой возможности на холодный свет электрического огня, кроме очередной боли и досады ничего не оставалось ему. Он оставался ни с чем. Ничто не приносило ему долгожданного умиротворения и он продолжал одиноко кружить в пустоте лет, не согласуя себя ни с временем, ни с пространством. И постепенно огненный танец ночного мотыля претерпел метаморфозы и он мог лишь освещать свой путь в ночи холодным светом светляка, обречённый танец жизни ддиною в век!