Одиночная камера глубоко под землёй, в холодной, твёрдой скале. Карцер моей свободы, пещера, ставшая домом и тюрьмой. Мрачная серая дыра, клочок пространства, промозглый каменный мешок. В который раз возвращаюсь сюда: грубо отёсанные каменные стены, полуобвалившийся потолок обнажает сталактиты, потрескавшийся пол в каменной крошке. Когда-то это выглядело приличной темницей, но зубы времени изгрызли всё вокруг. Никакой мебели, вообще ничего, кроме шершавых глыб.
Ничего и никого. Никто не составит компанию, не развлечёт. Человеческие голоса чужды опостылевшему месту.
Только природа общается со мной, посылая гонцов стихий. Солнце и вода -единственные собеседники, благодарные слушатели, соглядатаи странных мыслей. Только естественный голос земли оглашает пустые застенки. Солнце высоко над головой, в провале: одинокий источник тепла и света. Благодаря песочным лучам понимаю, что мир ещё держится, а я не сошёл с ума. Вода. Она постоянно со мной - в далёком шуме подземной реки, падающих каплях. Размеренный ритм отбивает собственный срок. Стены поблескивают изморозью застывших ручейков. Плесень и грибы жадно всасывают ничтожные крохи влаги.
Больше никаких звуков, лишь иногда шарканье за дверью темницы.
Сколько можно?! Исчезни!
Размеры пещеры не препятствуют прогулке или даже пробежке. Места вполне достаточно. Вот только зачем? Обычное моё состояние: ощущать спиной студёный пол, холодок, проникающий в мышцы. Примерзать к камню, образуя с ним единый монолит. Стать безмолвными глазами гранитных стен и наблюдать... за собой.
Постоянный холод раздражает. Сплю, просыпаюсь, ем, растягиваюсь на камнях - тут как тут. Руки хлада никогда не отпускают; стоит за спиной, шепчет на ухо, покрывая затылок инеем. Поворачиваюсь в гневе - смеётся, отлетая, хватает за пальцы, нос, уши. Но если относится к нему как к другу, источнику силы и выносливости, позволить войти в себя, проникнуть в каждую клеточку, расслабиться - отпускает хватку.
Замолчи! Уйди, уйди!!
Только движение тренировок разгоняет ледяных духов. Жонглирую булыжниками, прыгаю до потолка, пытаюсь сокрушить стены или дверь. Вообще здесь мало развлечений кроме упражнений. Разве что считать падающие капли, любоваться солнечными разводами, слушать реку. Вряд ли, сородичи оценят подобное романтическое созерцание.
Время от времени кто-то из них бросает сырое мясо. Люблю свежатину, особенно с кровью. Напоминает мне о мгновениях, моментах, ради которых живу. Не знаю ничего другого... не помню. Одна лишь мысль о них наполняет радостью, мускулы напрягаются сами собой. Могу даже закричать.
Смерть!! Разорвать!
Холод, сырость, голод, боль... Человек ко всему привыкает, предел адаптации невозможно представить. Природа постаралась, созидая двуногое творение. Человек... Почему-то от этой мысли стало грустно. Как эхо чего-то далёкого, давно забытого, что потерял безвозвратно.
Бессвязные мысли роятся в голове, мешают. Будто шепот, но собственного голоса. Это не я, но говорю от его имени. Он причина странных дум, непонятных слов. Ведёт по грани безумия и животной тупости. Хотя не мешает действовать без колебаний и жалости. Шепчет, кричит, приказывает. Он, я... Я становлюсь им, он мной. Или мы уже одно.
Дерьмо! Заткни пасть!!
Иногда мысли соединяются во что-то оформленное, вплетая смутные воспоминания. Порой пугаюсь приходящему в голову. Хочется убежать, но некуда - стены давят, превращая в маленького и ничтожного. К счастью, такие озарения мимолётны, нечто не даёт довести мысль до конца, вспомнить.
Впрочем, однажды беглый образ чуть не уничтожил хрупкий баланс. Я захотел убить себя. Вот глупость. Засунул голову в трещину скалы и с силой рванулся в сторону. Помню, как хрустнули шейные позвонки, рвались мышцы; тело упало на каменный пол, череп со звоном ударился, пустился в пляс мозг. Голова не оторвалась полностью, глаза наблюдали, как кровь разливалась огромной лужей, пока свет не померк...
В следующий миг очнулся в пещере. На шее ни царапины, тело в порядке - цел. Может сон? Но нет - запёкшееся бурое озерцо говорит об обратном.
Пошёл вон из моей головы!!
Иногда забываю, кем являюсь. Могу сутками сидеть, уставившись в пространство, не двигаясь, не реагируя ни на что. Но приходят они - вспоминаю. Вспоминаю голод, что чувствует не тело, но дух, чужой страх, своё могущество. Одурманивающая жажда просыпается, сердце ускоряется и рвётся наружу, где можно не сдерживаться, освободить силу. Но невидимые оковы держат крепко. Успокаиваюсь, угасаю, лишь до поры.
Сейчас же вынужден сидеть в заточении. Не сплю. Они тоже бодрствуют: смотрят, шепчутся. Не знаю как, не вижу, но чувствую. Меняют меня; усыпляют внимание лишь на миг, но его хватает для мерзких операций и ритуалов. Быстро, словно не произошло ничего. Потом замечаешь новое в теле, разуме. Ненавижу быть марионеткой, беспомощно смотреть, чувствовать как вторгаются, манипулируют, обнажая самые потаённые уголки сознания. Добраться бы хоть до одного, хоть знаю, что бесполезно.
Ублюдки, убью всех! Ненавижу!
Ненавижу!!
Когда-то появилась возможность. Он был передо мной - один-одинёшенек, трясся от страха в углу. Глаза полны ужаса, зубы стучат, обмарался. Жалкая тварь: тоненькие ручки и ножки, бледная кожа, татуировки и кольца на лице придают ещё более убогий вид. Только прихлопни. Но я ничего не смог сделать. Просто не смог. Что-то неосязаемое не позволяет причинять им вред, то что держит под контролем.
Я стоял и ревел в бессилии. От могучего рыка тряслись стены, человечек закрыл уши руками и вжался в пол. Крушил всё вокруг, пока не пришли остальные, его дружки, не усмирили...
Один на один с одиночеством. По правде, даже не знаю, как звучит мой голос. Быть может, его нет? Вместо слов из глотки вырывается рык и шипение. Думаю, мысли - нечто неестественное. Образы, ассоциации, которые возникают, не похожи ни на что из виденного. Да и много ли можно узреть в узилище? Наверное, родился таким. Или я - кто-то другой? Его знания, мои... Или плоды их экспериментов?
Кому это надо, урод?! Иди помочись!
У подобных мне остались только инстинкты. Бессмысленная клокочущая жажда невидимой аурой окружает их. Звериный голодный взгляд, грубые повадки самцов - ни капли осознанности. Примитивные потребности тела и исковерканные повадки. Вместо инстинкта самосохранения ярость, вместо сострадания ненависть, вместо размножения разрушение, вместо боли эйфория. Слепое следование заданным программам, и только.
В моём случае, похоже, создатели просчитались. Хотя, в те моменты мыслей нет даже у меня - не нужны.
Удавлю всех, и тебя тоже!
Размышления - единственное что имею, могу назвать своим. Но звериная суть берёт верх - когда-нибудь они исчезнут. Вместе с ними голос, такой знакомый, но навсегда ставший чужим. Что тогда станет со мной? Не знаю кто я. Мысли, тело, умиравшее не раз? Ярость, что наполняет в те моменты? Не знаю. Быть может, мышление - ошибка, досадная оплошность, брак сотворения? Исчезну ли вместе с мыслями? Что там, за порогом смерти? Смерти, лик которой вижу так часто, лик которой воплощаю, которая, порой, пугает даже меня. Лицо вечности, перед ней любой - жалкая песчинка. Жернова бесконечности, невообразимый механизм перемалывающий судьбы и души. Нет у него ни начала, ни конца. Что уготовит судьба, бог, рок? Нескончаемые муки, ужасные страдания или же блаженство, желанный покой?
Опять он разгалделся... Где моё мясо?!
Они тоже мыслят. Интересно, так же? Сможем ли понять друг друга? Возможно, они не хотят причинять боль, делают это по недомыслию? Хотя кого обманывать - убил бы, если б мог. Не задумываясь, а потом выпил их кровь...
Кровь!
Кровь!!
Скрип двери разорвал пелену тишины. Если бы здесь гнездились феи, они бы испуганно разлетелись вслед за эхо. Я открыл глаза и сосредоточился. Время пришло. Время так долго ожидаемое, ради чего жил и двигался - битва.
Теперь только попробуй сунуться!
Окружают, ведут по коридору. Их балахоны тихо шуршат - мрачные, текучие тени, ручей тьмы в коридоре подземелья. Стоит глотнуть из него, и никогда не станешь прежним. Лица скрыты, головы опущены, не смотрят в глаза. Чувствую страх. Даже тьма боится безумия. Тусклый, мерцающий свет факелов выхватывает из сумрака шершавые стены, голые и безжизненные, как их помыслы. Каждый шаг приближает к выходу, дневному свету, вязкому, дурманящему воздуху свободы.
Поверхность. Приятно ощутить безграничную ширь вокруг, без камней над головой. Гигант выросший из земли. Лошади нервничают: фыркают, роют копытами снег. Страх живого существа, трепещущее сердечко готовое разорваться в любой момент. Глубоко вдыхаю резкий аромат испуга приправленный морозным воздухом.
Впереди долгая дорога в покачивающемся экипаже - ничего интересного. Конечно, путешествице сильно разбавляет пребывание под землёй. Но не всё ли равно где находиться? На поверхности слишком светло, шумно, столько ненужного. Деревья, горы, солнце, дичь в лесу, людские дома, дороги. Зачем это разнообразие, суета? Без разницы какое мясо есть, хоть одинаковое день ото дня. Ощущение, что весь мир - чья-то игра, кто-то брал и лепил из некоего материала всё приходящее в голову, воплощая самые безумные фантазии, самые невообразимые и замысловатые формы. Никакой логики нет в таком количестве, такой многогранности. Раздражающая мишура.
Есть только ты и твоя цель. Жертва. Враг.
Сотру всё, разорву всех!
Размеренная качка убаюкивает. Кажется, я испытывал нечто подобное. Очень давно.
Нарастающий шум знаменует приближение ристалища. Десятки голосов, ржание лошадей, шаги, топот, ломающееся дерево, скрежет металла проходят сквозь стены тарантаса. Вместе с тысячей запахов проникают в тело. Кровь закипает, руки бьёт мелкая дрожь, облизываю губы в предвкушении.
Быстрее! Давай!
Твари!!
Остановились; шум и напряжение возросли. Погружаюсь в омут человеческого помешательства, жажды крови, беззастенчивого братоубийства, клокочущей алчности. Сумасшествие войны и я её квинтэссенция - плод долгих лет труда объединения жестокости, силы, выносливости, боли, ужаса и тёмной, мерзкой магии. Образ самого отвратительного и смертоносного, что создал человек.
Создал или же исковеркал? Быть может, что-то по-настоящему сильное и прекрасное было разрушено. Может, моя сила на самом деле ничтожна и ограничена? Существуют вещи, к которым не стоит прикасаться...
Нет, не начинай!
Ублюдок!!
Низко пригибаюсь, выбираясь из повозки. Яркий свет зимнего утра бьёт в глаза.
Тысячи людей собралось на ледовом поле, тысячи воинов: рыцари пешие и на конях, ополчение с копьями, лучники, оруженосцы и прочие из тыла армии. Отряды выстраиваются в шеренги, стратегические решения офицеров воплощаются на практике. Скоро начнётся бойня.
Давно пора!
Мы всегда сражаемся в первых рядах. Иногда одно это повергает врага в ужас, заставляет бежать без оглядки. Не все видели нас, но каждый наслышан. Устрашающие слухи, ужасные свидетельства о нечеловеческой жестокости, звериной неуязвимости и необузданности постоянные спутники вечерних разговоров у костра. Не только солдаты трясутся при упоминании нашего имени, но и крестьяне, бароны, герцоги. Все. Матери пугают нами детишек, когда требуют подчинения, жрецы обещают встречу в подземном царстве, когда стращают паству. Самое будоражащее в том, что истории правдивы. Но мы не демоны - орудия войны, их игрушки. И услуги стоят недёшево.
Что-то толкает вперёд - стать в строй с подобными, ожидать сигнала, в трепетном предвкушении возвышаться над людьми. Вдалеке неприятель и смерть в объятиях битвы не страшит его. Даже если захочу, не смогу остановиться, повернуть. Сейчас самое желанное броситься на врага, дать волю злому безумию. Мысли улетучиваются, инстинкты обостряются до предела. Нас не более двух десятков, но этого достаточно. Вполне.
Звук боевого рога разорвал затянувшуюся тишину перед бураном, смерчем, что призван ломать и крушить, разметать любого. Началось...
А-ХА-ХА-ХА!!
Громоподобный рёв рвётся из груди, напряжённые руки сжимают булаву до хруста костей. Ноги несут на приближающийся строй противника, скорость нарастает. Навстречу летит кавалерия - могучая сила, срезающая пеших воинов, как коса Танатоса. Но мы не жалкая человеческая пехота. Ещё миг... Встречаюсь взглядом со всадником. В очах ужас и изумление, ведь бегущее чудовище выше верхоконного. Огромная булава обрушивается вниз с жуткой силой, всадник с лошадью ломаются, как тряпичные куклы. Взмах с земли вправо - следующего наездника сносит далеко в сторону. Удар влево - ещё один предпочёл скакуну передвижение по воздуху. Массивные копья ломаются о моё тело, кавалерия разбивается, как морские элементали о маяк.Свалил ближайшего всадника плечом, добил булавой. Человека вжало в землю, как жука втаптывает ботинок.
Оружие с чавкающим хрустом расшибает доспехи и кости. Людишки разлетаются, не успев и крикнуть. Краснеющая жижа под ногами, вой потерявших руку или ногу, ржание шарахающихся коней.
Да, то чего я желал! Кровавая пелена застилает взор, ничего не существует кроме войны. Вдох за выдохом, удар за ударом, смерть за смертью.
Кавалерия рассеялась, пошла пехота: строй пикинёров скрытых заслоном. Булава ломается, смяв башенный щит и щитоносца. Осталось древко - пригвоздил к земле соседнего бойца. Вырвал щит вместе с рукой. Тяжёлой пластиной вбиваю нескольких в землю, отбрасываю поломанные доски. Пики трещат и раскалываются как соломинки, не причиняя вреда коже. Очередная жертва - слабая плоть разрывается в ладонях, разодранные половины дёргаются в воздухе. Ударами кулаков вбиваю головы в тела владельцев, шейные позвонки моментально ломаются и дробятся. Шлемы забиваются в доспех, как заклёпки.
Нам не нужна тактика, не нужна стратегия - хитрости придуманы для слабых. В конечном итоге перевешивает грубая сила. Если твоя больше - нечего противопоставить. Под непрерывным натиском разваливается любой строй, сдаётся любой враг. Мы страшнее нежити, ведь она хоть и восстаёт, но гибнет перед этим. Мы же неуязвимы.
Вражеский строй превратился в свалку ломаных копий и трупов, через которую пробираются солдаты. Грубая шкура отвечает лёгкими царапинами на атаки их "ножичков". Тем не менее, кто-то подкрался и ощутимо уколол двуручным мечом. Ударом локтя превращаю лицо в месиво, носовой щиток глубоко входит в плоть. Рыцарь падает, пытается добраться до лица под смятым шлемом. Чей-то конь наступает на голову - человечек больше не двигается.
Неистовство, бурлящая ярость, упоение битвой, кровью, смертью. Я - безумец, не знающий ни страха, ни боли. Ломать, крушить, терзать, расчленять - единственная цель и желание. Мышцы раздувает от силы, тело содрогается в конвульсиях экстаза, губы скалятся в скабрезной ухмылке, обнажая клыки.
Слизываю кровь с локтей. Она здесь повсюду - на телах сражающихся и мёртвых, на земле, оружии. Брызгает фонтанами, течёт ручьями. Сам воздух обагрился, лёгкие вдыхают эманации погибели.
Давайте, подходите! Ещё, ещё!!
Кости ломаются, как младенческие, черепа взрываются, словно спелые плоды. Мозги, внутренности на исковерканных, агонизирующих телах - натюрморт бойни.
Новые враги окружают: новые жертвы. В битве соперник становится самым близким человеком - ближе матери, любимой женщины. Ведь цена высока, самое дорогое - жизнь. В подобные моменты ничего не скрыть, потаённая сущность выходит наружу. Трус бежит, храбрый сражается. Некое родство пробуждается в груди, хочется узнать поближе вступившего с тобою в смертельный танец, приободрить перед гибелью, поговорить. Вот ты, что такой бледный? Ну-ка, да у твоих внутренностей цвет здоровее, чем у лица. А ты, попробуй пожить без нижней челюсти. Ты, гуляй без ноги. Ты, используй топор, но без рук.
Вокруг копошатся черепахи. Вскрываешь панцирь-доспех - нежная, податливая плоть. Прошу к столу: нарезай, рви, шинкуй, снимай кожу. Наверное, ничто не сравнится по жестокости с отрыванием мышц и сухожилий; так визжат, когда делаю это.
Огненная вспышка обожгла плечо - вражеские колдуны. Мы малочувствительны к магии, но лучше не испытывать рок, да и забавно убивать чародеев: такие беззащитные, норовят ускользнуть от прямого столкновения. Несколько шеренг защитников не спасут. Давлю и раскидываю вставших на пути. Гвардия магов сражается храбро - отдаю должное, - арбалетчики атакуют, быстро перегруппировываются, на смену стрелкам выходят латники. Но бесполезны усилия. Несокрушимая мощь рвёт плоть, пробивает защиту. Удар, ещё удар, хруст, крик, хрип. Искалеченные тела извиваются под ступнями.
Вот первый маг. Зря носишь бороду. Хватаю жидкие волоски - старческая голова пикирует в мёрзлую землю. Фонтан крови, зубов, кусочков мозга и осколков костей, завершает картину парящее глазное яблоко. Поток стихий с силой бьёт в живот, припадаю на одно колено, словно придавила скала. Напрягаю все мышцы, огромные жилы проступают на теле, поднимаюсь, с трудом иду к чародею. Молодой, без бороды. Хватаю его удивлённого и самонадеянного, прижимаю к груди. Бушующая энергия разносит человека в багровую пыль.
Глупые колдунишки, в балахонах далеко не убежите. Из-за них напоминают бабочек, когда взмывают в воздух от ударов. Бабочки при падении распускаются как цветы - кроваво-красным. Цветы войны, благоухающие и корчащиеся розы. Всполохи заклинаний - фейерверк, капли крови и кусочки тел - конфетти, выпады солдат - танец. Карнавал жестокости, а я ребёнок с конфетой, которого привели родители, наполненный радостью и восторгом.
Всегда хотел вырвать сердце - живое, трепещущее. Но руки слишком велики, грудная клетка моментально превращается в месиво, не разобрать где что. Сейчас тоже не вышло.
Вонь фекалий и страха щекочет ноздри. Излюбленное оружие - кулаки - со мной. Вообще, для убийства лучше человеческого тела ничего не придумали. Антропоморфная форма идеальна, годится для любых дел, благородных и не очень. И всегда с тобой. Конечно, моё тело порядком изменено. Разве что магия может сравниться разрушительной мощью с вершиной природного гения. Хотя сами по себе чародеи лёгкая добыча.
Битва в разгаре. Мышцы предельно разогрелись, слушаются как никогда. Любое движение приобрело филигранную точность и мощь. Мы не устаём в битве, только становимся сильнее с каждой минутой. Не знаю, есть ли предел выносливости.
Командирские палатки на холме. Офицеры такие же, как остальные, только прячутся дальше. Рвуться, как глина, извиваются, как черви, обмарываются, как прочие. Они тоже падут...
Непривычная вспышка боли прошла по телу. Левая рука не двигается -огромная стрела прошла насквозь. Баллиста. Пытаюсь вытянуть деревянный снаряд. С фланга налетают тяжёлые всадники, удары громоздких копий валят на землю. Вот и моя кровь. Наконец, а то становилось скучно. Приятная боль. Мы только начали, не спешите расслабляться.
Поднимаюсь на колени, упираясь правой рукой в снег. Вновь падаю. Что такое? Удивлённо смотрю на обрубок правой руки: кто-то или что-то отсекло по самое плечо. Как, ведь сталь не способна серьёзно ранить? Новая боль; по всему телу возникают глубокие болезненные разрезы. Человек танцует вокруг с клинками в руках. Отсёк левую кисть. Его оружие необычно. Он сам необычен. Зелёные одежды развеваются на снегу, кружат голову, как гипноз. В серых глазах нет страха.
Грязный эльф! Ненавижу!
Не-навижу...
Людишки окружили, обсели, как гоблины, рубят на куски. Кровоточащие культи не дают подняться. Снова и снова падаю под ударами мечей, штыков, кистеней, топоров. Ошмёток за ошмётком тает сила, могучее тело; словно нарезают филе. Люблю мясо.
В бессилии кричу, обращая взор в синее небо. Бойцы отшатываются в страхе на секунду, переглядываются в нерешительности, но исполин повержен, немощен, не в силах дать отпор. Рубят с новой силой, остервенением. Не желание отомстить за павших товарищей, защитить своих командиров, семьи, страну движет ими. Боевое безумие обуяло их, превратив в диких животных. Таких как я.
Вываливаются кишки, пробило барабанную перепонку, выбили глаз, второй. Холодная сталь проникает в глубины плоти, нанизывая органы, рассекая артерии и вены. Тело дёргается вслед за оружием. Кто-то долбит булыжником по черепу, тот хрустит и крошится. Погружаюсь в океан собственной крови, хлещущей ливнем. Острый металл скрежещет о кости...
Мозг перестаёт действовать, просто отмечает повреждения - отрешённо, без боли и эмоций. Сознание и взгляд затухают, сжимаются в маленькую точку. Нет чужих голосов, отчаянных криков. Становлюсь единым.
Одно лишь слово крутиться в голове. Имя, кличка? Да, так они называют нас... Берсерки...