Мрачные грозовые тучи тяжёлым ливнем колотили в землю. Молнии выхватывали из ночной темноты согбённые ветром деревья, глубокие лужи и раскисшие дороги. В хате на краю села не спали крестьянин Василий со своей женой. Тревожно прислушивались к раскатам грома и завываниям пса в будке.
- Ну и непогода. Этак все груши осыпятся, - тяжко вздохнул хозяин дома.
Внезапно раздался несмелый стук в окно, потом ещё раз, более уверенно.
- Не ходи, коханый, - встревожилась супруга.
- А ежели путнику какому помощь нужна?
- Да разве добрые люди по ночам шастают?
Стук повторился.
Не послушав жену, Василий отважился подойти к окну, заглянуть за шторку... Родимец тебя расшиби! Во дворе толпились самые что ни на есть живые мертвецы! Мужик побледнел, прикрыл окно и молча сел подле жены.
- Ну, кто там?
Василий не ответил, погрузился в тяжкие думы. Нельзя за порог нечистую силу пускать, а то и штанов лишиться можно и самой души. Пусть себе мокнут под ливнем, авось постоят и уйдут. Нет, ни в коем разе нельзя неживых пускать, даже глядеть не стоит. Тогда от чего на сердце тяжко, будто не по совести поступаешь? В такую погоду добрый хозяин и собаку не выгонит, а они хоть и мёртвые... Кто ж захочет киснуть под дождём?
Постучали в дверь.
Вздохнув, Василий вновь выглянул на улицу. Живые мертвецы сбились в кучку, жались друг к другу. Холодные капли хлестали зеленоватую кожу, ураганный ветер раздувал лохмотья. Стало мужику так жалко их, прямо сердце защемило. Эх, будь что будет, а хотя бы выслушать надо. Хотели - уже вломились бы. Вон с десяток почти. Ежели что, Святой Пётр боронит.
Глава дома направился в сени и, не мешкая, открыл.
- Матерь Божья...
Вблизи мертвяки оказались ещё гаже: разорванная одежда, синяя кожа, струпья и кровоподтёки. У кого глаза, у кого руки или уха нет. Вспышки молний озаряли глаза дьявольским блеском.
- Извините, что так поздно беспокоим, но сами видите погода какая.
Заговорил самый целый, сиплым, но вполне разборчивым голосом. Мужик знал, что они балакают, но как до дела дошло - чуть не свалился с перепугу.
- Нам не нужно ничего, только переждать бы. Тут, в коридоре можем постоять или в сарае. Словом, где поставите.
- А-ага. С-стойте здесь.
Впустив мертвецов в сени, Василий молча сел на кровать.
Жена как увидела кто на пороге, чуть было чувств не лишилась, забилась в угол и прикрылась одеялом. Так что один нос торчит.
В молчании прошло несколько минут.
- Что я - изверг какой? - пробурчал Василий и, обращаясь к зомби, уже громче сказал: - Чаю не хотите?
- Если можно, - согласились зомби.
Хозяин споро поставил самовар, заварил чай собственной рецептуры: душица, ромашка, шиповник, мята и несколько капель настойки. Разлил по чашкам. Говоривший за всех мертвец уселся за стол, остальные продолжили стоять. Стесняются, что ли?
- Спасибо, хозяин.
- Да не за что. Кто ж путникам в беде откажет? Меня Василием кличут.
- Авдей, - представился сиплый голос.
Пожали руки - ничего страшного, хотя мужик, конечно, опасался.
- Они почто не садятся?
- Так не говорят и стыдятся молча сидеть. Знаете, у кого язык отсох, у кого зубов нет или горло пробито.
- А-а...
Воцарилось неловкое молчание. Василий хотел позвать жену, но та чуть живая ни в какую не соглашалась. Он передал стоявшим большой кувшин с чаем, чтоб с чашками не возиться; пусть стоят ежели таково желание. И решил начать разговор:
- Как оно, быть зомби?
- Так мы не зомби, - удивился зомби.
- А кто тогда?
- Мы - живые мертвецы, - с оттенком гордости ответил Авдей.
- Есть разница?
- Конечно. Вы, люди, всю нечисть мерите общим аршином - отсюда много суеверий и кривотолков. Мы, тобишь живые мертвецы, в отличие от зомби совершенно неагрессивны, не нападаем на людей. Даже мяса не употребляем. Так как мы умерли, много калорий нам не надо, едим мало. Корешок найдём какой-нибудь, овощи опять же. Грибной бульон любим, вообще горячее: напоминает времена, когда живыми были и горячая кровь текла по жилам. Поэтому отдельная благодарность за чай. И за то, что впустили; обычно чураются и разбегаются от нас. Хороший вы человек.
- Не стоит, это ж малость совсем, - отвечал польщённый хозяин.
И продолжил с интересом внимать лекции о потустороннем мире.
- Зомби, да - мясо едят и людей. Мозги, опять же.
- А как зомби получаются?
- Когда сам зомби укусит или тварь какая-нибудь бешеная: волкодлак, упырь, аспид. Колдун может чары навести. Мы же из могил поднимаемся без чужой помощи, по разным причинам. Семён, например, - это тот, который ближе всех стоит, - так у него вдова осталась. Приходит бедный постоянно к дому, а слова вымолвить не может. Любит её, а она другого привела, как только муж преставился.
- Да, тяжко ему.
- А вообще не жалуемся - жизнь не хуже прежней. Есть и проблемы, зато поспокойней.
- В бурю-то как угораздило попасть?
- Переезжаем, так сказать, к вам. У нас всё как у людей - или перенаселение на кладбище, или соседи достанут. Возле погоста брата вообще табор казацкий развернулся - никакого жития нет. Но пока терпит. Гробокопатели и те мешают - подшучивают постоянно, ведь живые мертвецы неагрессивные, сдачи не дадут. Идём в поисках лучшей доли...
Дождь продолжал лить. За столом сидели и, кто бы мог подумать, мирно беседовали живой и неживой. Мертвецы оказались отличными ребятами и пришлись по душе Василию.
На рассвете непогода присмирела, пришла пора прощаться. Гостеприимный хозяин лично пожал руку каждому ночному эмигранту, с трудом сдерживая слезу. Это было начало настоящей межрасовой дружбы.
С тех пор мертвецы частенько навещали Василия, он в свою очередь ходил к ним, носил чай - на кладбище-то он не растёт. Хотя жена всего этого не одобряла.