Аннотация: Люблю я нашу историю. Так талантливо врут...
ПЕС
Почти всегда не хватало еды. Хозяин приносил собственные объедки, лишь изредка добавляя к ним кусок сырого, кровавого мяса. Кровь пахла страхом, а само мясо привкусами неведомых, ароматных трав. От него шел пар, и пес для начала пробовал на вкус именно его, сосредоточенно двигая чутким носом, всасывая незнакомые запахи через ноздри осторожно. Он не хотел нарушать очарования новизны, дальних неизведанных пространств, таинств их жизни. Хозяин никогда не пускал его в сторону восхода Солнца.
Хозяин большой, очень сильный и молчаливый человек. Он разговаривал с псом редко, лишь тогда, когда душевная хмарь тяжким обручем стягивала его грудь, делая немоту невозможной. Хозяин не похож на других людей, они почти все трусы, а если и герои, то суетливы вдвойне. Им так хочется показать, что они ничего не боятся... Размахивать руками, стремясь испугать пса в его логове? Смех пса, одновременно сопровождаемый воем и рыком, переполнял их сердца ужасом, стягивал волю обреченностью. Даже герои слепы, они не видят иронии в собственной смерти.
Каждое утро хозяин умывался водами темной реки, стягивал свои длинные вьющиеся волосы в узел на спине и принимался за работу. Он переправлял людей на Тот Берег и почти никогда никого не привозил вспять. Крайняя редкость. И каждый из возвратившихся вызывал у пса уважение. Наверное, они и были настоящими героями. Хотя глаза их, пересыщенные внутренним напряжением, болью и пустотой, становились безнадежно больны. Насыщенные пространствами Той Стороны они жили собственной, неподчиненной их правилам жизнью. В них клубился туман сил Хаоса, Огня и Тьмы, они уже не принадлежали живому миру. Хотя эти люди возвращались к берегу реки во второй раз, пусть позже, но обязательно возвращались. Река не отпускала никого.
Раньше, пришлых людей, тех кому нужен хозяин, было много. Иногда, они выстраивались в очередь и ждали своего места в лодке многие дни. Из всех людей разговорчивы только дети. Вот кто не боялся пса ни маленькой капельки. Дети шныряли у него между ног, катались на хвосте и даже лазали в зубы. Какой удивительный и красивый у них смех. Но самое особенное глаза.
Глаза взрослых застланы саваном уверенного знания жизни. Их стягивает бельмо уверенности в завтрашнем дне, праведная сила мирового порядка, непоколебимое ожидание выбранной ими судьбы. В них не остается места всякому удивлению. Они будто мертвы уже на Этом Берегу.
Глаза детей светятся, играют блестками первородных чувств, мечутся, лучатся пламенем нереализованных желаний. Даже Солнце не обладает столь яркой подвижностью! Их бросает в холод и жар, уныние и радость, спокойствие и проказливость тысячи раз каждый миг. Смены их настроений не вместить водам времени. Наверное, это особая людская раса. Так думал пес.
Но с годами приходило все меньше людей. И теперь Хозяин подолгу сидел в лодке с веслом, напряженно вглядываясь вдаль, призывая новые души. Случались дни, и даже месяцы когда перевозить на Тот Берег было некого.
Будто оборвалась людская река, обмелела течением и перестала впадать в лоно матери. И казалось, опустела Земля, перестала рожать, и только рассветы повторялись неизменностью. Последнего из тех кто пришел, хозяин ждал особенно тяжело. Он предчувствовал его появление за много, много лет вперед, разговаривал с ним в забытье, противился его поражению. Но однажды сухой и удушливой ночью к водам Стикса пришел отец богов Зевс.
Он не торопился переправиться на Тот Берег. Лучше, когда в запасе есть выбор течения дней. Но час их пришел. Последние боги долго сидели у костра, развернувшись спинами в Лету. Они смотрели, как там на Востоке меняет собственные, уже не подвластные Олимпийцам ритмы Жизнь, и молчали. Их слова лишнее. Зачем облекать в плоть то, что тебе никогда не будет принадлежать?
- Ты с нами? - спросил Цербера его хозяин Харон.
Пес мотнул головой.
- Жаль. Я давал людям выбор странствий. Жаль, что не смог даровать его и тебе. Прощай Цербер.
Но пес ничего не понимал. Все три его головы тянулись к хозяину, но там за порогом тьмы в другом звездном мире ему не находилось места. Там, за Преддверием Врат кончалась сила и власть земных богов, и жила клокочущая непознанными далями бесконечность творца Хроноса.
Ее пределам не имелось числа, любая память против нее бессильна и невозможна. Только Харон обладал правом пить воду из реки Лета, но и его власти положен предел. Больше некого отправлять ему в странствие. Пора пробовать напиток времени самому.
Безнадежно древний, но все еще сильный Харон оттолкнулся веслом от берега прошлых лет, и лодка заскользила в волнах времени в последний раз. Она удалялась. Цербер мучительно боялся черноты этих вод. Они могли растворить в себе сущее, но иногда потеря друга хуже самой смерти. Верный пес чуть не прыгнул вслед за хозяином.
А лодка все удалялась, и пес увидел, как произошло чудо. Его хозяин Харон улыбался и молодел с каждым взмахом весла. Отрывистые, умелые гребки становились резче и мощнее, в его руках просыпалась надежда. Не зря он простоял у Врат целую вечность, помогая другим, обретать вторую жизнь. Там впереди богов ждало новое странствие, и все обязанности, ошибки, победы прошедших лет, больше не были для них тяжким грузом. Больше незачем держать на плечах мир, творить его прошлое и настоящее. Будущее само позаботится о себе.
За спиной Цербера вставал новый рассвет. И лучи дня, уже не стесненные волей ушедших богов, прорывались сквозь призрачный Стикс, открывая стороны света. Рассыпались врата Аида, превращались в досужий миф, бесследно, безжалостно, неисчислимо. Прошлое - лишь утратившее симметрию зеркало. Миг, и ничто не напомнит вам об отражениях предыдущих.
И прошлое растаяло словно дым. Исчезли его мыслимые чертоги.
На месте тьмы и вод Аида Цербер увидел противоположную сторону обычной степной реки. Ее бескрайнюю, наполненную жизнью трав, птиц и животных пустоту, поглощающую воскреснувшее пространство. Его яркость и реалистичность, возжелавшую новый день. В ковыльном и русом свете степей не оставалось места трехголовому псу с таким прошлым.
Пес осклабился и впервые в жизни безнадежно и долго, Цербер завыл на Солнце.
- Алеша?! Слышь, как вражина воет? Добрыня! Доставай булаву. Доставай твою мать! У него же три головы. Ужас то какой! Это же сам Змей Горыныч из бабушкиной сказки. Счас как глаза от бремени отворит, отправит нас всех в огонь да полымя!
Алеша Попович апосля вечорней бочки браги зенки отворял тяжело. Но когда чудище все же улущил, на коня вскочил зело борзо. А Добрыня Никитич от него завсегда не отставал. И лук у него не простой, а стрелы каленые.
Илья Муромец предводитель их и всему храброе сердце. Как саданул на коня вороного, как выхватил знатный меч Кладенец! Мало никому не покажется. Ну и кинулись на Змея Горыныча кучей. На миру и батьку гуртом бить не застрашно.
Илья принялся орудовать за главу центральную, а соратникам роздал фланги. Ох, и битва была славная!!! Уж рубили они главы поганые, рубили, кое-как шеи пересекли. А кровь у чудища не простая, зелено-желтая. Так и свищет из всех дыр на право, на лево.
- Илья?! - молвил прекрасный и могучий Добрыня, - чудь я никак не пойму. Пошто мною отрубленная голова евойнного зверищи плачет и смотрит жалобно?
- Ето, с уважением она к тебе Чудо-Богатырь. С уважением!