Дралев Лёшка : другие произведения.

Тиран

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Встав у руля, поневоле становишься тираном.


   Лёшка Дралев

Тиран

   Часть I
  

***

   На улице стояло долгожданное лето. Дул тёплый ветер; ясное голубое небо приветливо улыбалось каждому взглядывавшему на него, наверно ещё и потому, что таких было мало; проклюнувшиеся весной листочки налились зеленью в полной мере. А самое главное - дороги стали совсем сухими, что придавало им слегка пыльный, но отнюдь не грязный вид.
   Бранда теперь могла с лёгкостью скинуть с себя пообтрепавшийся платок, который защищал её плечи от холода на протяжении всей осени, зимы и весны. Она теперь могла щеголять в стареньком платьице, из которого, определённо, давно выросла, и самодельных шлёпках, являющих собой два куска коры, вырезанных по ноге и обшитых мешковиной, с перетяжками-косичками, сплетёнными из шерсти овец.
   К слову сказать, Бранда была обыкновенной крестьянкой, хотя и работала в хозяйстве самого Короля. Толку от этого было не больше, чем от козла молока.
   Как самая старшая, Бранда должна была следить за оравой оборванных ребятишек, бегавших с утра до ночи по двору. Кроме того, общиной на девушку была возложена почётная должность прачки, выбиравшейся раз в семь-десять лет из подрастающего поколения женского пола (Бранда отбывала шестой год).
   С раннего детства её приучили к тяжёлой работе, что воспитало в ней непоколебимую волю, терпение и выносливость. Эти положительные качества, вкупе с невесть откуда взявшейся в постоянной слякоти аккуратностью, противоречиво сочетались в ней с непомерными для крестьянки амбициями и исключительно высокой самооценкой, однако небеспричинно.
   По тем временам она была более чем образованна. Ну, хотя бы в сравнении с некоторыми потомственными чиновниками в Совете Королевства. Например, беспредельная бездарность как в политике, так и в экономике (именно по этим направлениям занимал должности род Хриолов) проявилась в целом ряду поколений вице-Королей, не раз пытавшихся интриганским путём свергнуть своих единственных кормильцев с трона. Этот многочисленный клан убийц и глупцов безвозмездно пользовался властью главных советников Короля, применяя деспотические методы не только по отношению к крестьянам (это было в порядке вещей), но и личным слугам, находившимся тогда в более привилегированном положении, чем их собратья в сельском хозяйстве.
   Хриолы усиливали и без того напряжённую обстановку в Фивре, а ещё больше в Роббоне, не заботясь о мнении народа, который мог только роптать и был слишком слаб как морально, так и физически, чтобы возмутиться в открытую. Войны пока велись лишь между членами Совета Королевства с целью урвать новый клочок земли или умножить и без того несметные богатства, или между всё теми же членами Совета, к которым в этом случае присоединялся обыкновенно и Король, с собственными крестьянами.
   Немногочисленная прослойка богачей находила особое удовольствие в созерцании изуродованных тел тружеников и тягот их монотонной жизни. Они пользовались даже самой мизерной возможностью, чтобы унизить рабочего. В конце концов, спустя четыре столетия после краха предыдущей высокоразвитой цивилизации, обитавшей на месте нынешнего Королевства, сознание "низших" людей перестало воспринимать кабалу как оскорбление своей личности, оно спокойно трансформировалось в бессознательность рабов, делающих только то, что им предписано по закону.
   Сама Бранда тоже была потомственной крестьянкой по всё тому же закону. Характером она выдалась в отца, свободолюбивого, но несколько трусливого в отношении более высшего сословия и Короля, хотя при жизни он застал лишь одного представителя Королевства - отца нынешнего шестнадцатилетнего Антонио, которого звали Сенвор Жестокий. По правде говоря, ни один из правителей Фивра не был добр и мягок, все они являли собой закоснелых извергов, но именно Сенвор отличался особенно изощрённой жестокостью, которая неблагоприятно отразилась на вытерпевших всё спинах крестьян, рабочих и слуг.
   Не избежал столкновения с Королём и отец Бранды, от последствий которого и умер в самом скором времени. Десятилетняя девочка осталась без кормильца и была назначена сжалившейся общиной местной прачкой. Ей ничего не оставалось, как работать почти целые сутки ради куска хлеба ежедневно и куриной ножки два раза в год в дни празднования именин Короля и его наследника. Когда Сенвор отправился на тот свет, окорок стал выдаваться лишь в день рождения Антонио.
   Мать Бранды сильно ослабла после смерти мужа, единственного мужчины, которого она любила больше жизни, хотя и он иногда устраивал ей побои за невыполнение обязанностей хозяйки, и постоянно болела. У неё обнаружилось прогрессирующее безумие, поэтому её малолетняя дочь по существу получила звание сироты. Никто не удивлялся самостоятельности Бранды в такие ранние годы, и скоро она завоевала авторитет даже среди мужской части общины.
   К шестнадцати годам у Чистюли (так её величали друзья за неизменно, несмотря на низкий уровень жизни, опрятный вид) сформировалась целая банда, в большинстве своём состоящая из дворовой мелкоты, над которой она с удовольствием брала шефство.
   Бойкая зеленоглазая девчонка стала настоящим лидером подрастающей общинной молодёжи. Она прививала детям навыки чтения по двум книгам, которые сама знала наизусть от корки до корки - они случайно остались не сожжёнными в Великом Пламени цивилизации (из этого события первый Король, обжившийся на новой территории, устроил целый праздник. Погреться у костра тогда собралась вся окрестная беднота).
   Одна из книг была маленьким томиком стихов амурного характера, а вторая - легендой о любви, которая вопреки всем страданиям (как то: запрету родителей на неравный брак между крестьянкой и торговцем - значения этого слова не понимала даже Бранда, - порицанию друзей и т. п.) закончилась воссоединением юноши и девушки. Быть может, поэтому Бранда, оставаясь наедине с собой, мечтала о вечной любви, одновременно желая свободы, что при нынешнем строе Королевства невозможно было совместить.
   Причина такой негуманности крылась не в характерах правителей и не в Совете, она была достаточно простой - народ не смог бы перенести тяжкое бремя независимости, ему гораздо легче давалась жизнь "под крылышком" Королевства, хотя оно вовсе не защищало, а наоборот - нападало. Люди нуждались в руководстве. Шутка ли, четыре века прожить в довольно-таки властной стране и не привыкнуть к ней!? Традиции брали верх. Помимо всего прочего, помогала не то чтобы религия, но вера в то, что после смерти те, кто добросовестно исполнял свои обязанности, попадут в рай, а кто уклонялся от них - в ад. Особенно эта вера помогала крестьянам, жившим на грани голодной жизни и холодной смерти.
   Бранда не выпадала из общего числа и тоже надеялась оказаться в раю, но свою роль в окружающей действительности воспринимала совсем иначе. У неё просто в голове не укладывалось, какие такие обязанности выполняет Король и его Совет. Неужели тирания - это их высший общественный долг!? Если уж все равны перед богом, почему тогда неравны между собой?! Если функция Короля в жестоком обращении со своими подданными, почему в предыдущей цивилизации (а это Бранда знала из книги стихов) все стремились к искоренению зла и культивировали положительные качества? Если Король заботится о Фивре, почему он должен исполнять такие... грязные обязанности? Думающему человеку было не понять.
   - Чистю-у-уля! - пропищала Чиссо, - Мама просила принести тебе бельё на стирку.
   - И где же оно? - оглядев семилетнюю малютку, спросила Бранда.
   - Соньо и Лорнелл отобрали его у меня и убежали! - пожаловалась девочка.
   - Опять это ребячество! Их надо срочно разыскать и найти им подходящее занятие, раз уж они не могут усидеть на месте. Пойдём, Чиссо!
   Она взяла малышку за руку и повела в направлении заброшенного здания, стоявшего здесь веками; предназначение его оставалось невыясненным. Остановившись у входа, Бранда увидела следующую картину: Соньо напялил на себя женское платье и повязал голову платком, Лорнелл же изображал отвергнутого мужчину (хотя ему было всего девять лет).
   - Что за игры!? - рассмеялась Чистюля. Мальчишки перепугались: Лорнелл выронил из рук пучок какой-то травы, Соньо снял с себя платок и стыдливо прикрыл им сшитое явно не по нему платье. Бранда подошла к близнецам и заставила их отдать грязное бельё, которое они использовали для маскарада. Она не раз замечала их склонность к вещам такого рода. Соньо и Лорнелл любили представлять себя то слугами, то рабочими, а иной раз пародировали даже Короля. Всё бы хорошо, но не брать же для этого чужие платья! Девушка отругала ребят за нанесённую Чиссо обиду, и им пришлось просить у ребёнка прощения.
   Оставив детей, Бранда отправилась на работу. Девочка увязалась за ней.
   - Чистю-у-уля, покажи мне, как ты стираешь! Я хочу быть похожей на тебя!
   - Ты ещё слишком маленькая для стирки, у тебя не хватит сил. К тому же на должность прачки через два года выберут Экку - она как раз подходит по возрасту. Лучше помоги родителям по хозяйству, там ты больше пригодишься!
   - Но дома всё нормально, - не унималась Чиссо, - я хочу побыть с тобой!
   - Хорошо, - вздохнула Бранда, - но только один раз!
   У неё было вполне весёлое настроение, и Чиссо нравилась ей, но участь ходить повсюду с так называемым хвостом вовсе не импонировала Чистюле. Девочка боготворила её вот уже четвёртый год, что логически выливалось в постоянное подражание и какой-то непонятный фанатизм. Бранде всё это успело слегка поднадоесть, а теперь Чиссо ещё и стирать собралась - вот ведь неугомонный ребёнок!
   Постепенно открывался вид на речку, в которой испокон веков полоскали бельё прежние прачки. Вдоль широкой полосы воды, постоянно меняющей свою форму благодаря течению, росли деревья, ветви которых висели низко над поверхностью зеркально отражённого неба. Солнце поднималось всё выше и выше, заливая золотой краской крыши приземистых домиков на той стороне реки.
   Белокурая девочка, желая скорее поймать новый блик, подаренный утренним светом, подбежала к воде и зачерпнула его ладошкой. Увидев, что солнышко оказалось по-прежнему плавающим в реке, а у неё в горсти обыкновенная, ничем не примечательная прозрачно-серая муть, она огорчилась.
   ...Но не сдалась! Сделав ещё несколько подобных попыток, Чиссо наконец поняла, что её усилия бесполезны и обратилась за помощью к старшей подруге.
   - Чистю-у-уля! Почему я не могу поймать его?
   Бранда, до этого стоявшая чуть сзади и тихонько хихикавшая, подошла к малышке и со спокойной серьёзностью объяснила:
   - Это отражение Солнца, а отражение невозможно поймать.
   Девочка расстроилась ещё сильнее - она так старалась, а ничего не вышло!
   Бранда принялась за стирку. Чиссо тихо сидела рядом, лишь изредка бормоча что-то невнятное себе под нос и в очередной раз пропуская воду сквозь пальцы. Вдруг послышался топот.
   - Это, должно быть, Контега, - не оборачиваясь, сказала девушка.
   И действительно, это был он. Продолжая тереть две части платья мамы Чиссо с зольной водой, Бранда почувствовала, как её начинают обхватывать руки мальчика.
   - Ну-у, не души меня! - вскрикнула она, когда тот стал проявлять уж совсем ненормальную радость.
   Контега отпустил её шею и сел между ними с Чиссо. Девочка недовольно фыркнула и, надувшись, отвернулась.
   Юный сорванец, с опозданием заметив увесистый кусок грязи, неизвестно откуда взявшийся в такой жаре, на своём лапте, стал поспешно отбрасывать его, мотая ногой. Ему сделалось стыдно перед Чистюлей за свой вечно неаккуратный вид. Контегу и прозвали-то контегой, потому что это слово означало на местном наречии "грязный" (на самом деле его имя звучало иначе, но скоро забылось - уж слишком запачканным он выглядел в любое время года!).
   - Я видел Короля! - сообщил, наконец, этот недотёпа.
   - Ну, и что с того? - последовал риторический вопрос, явно отдающий холодным равнодушием.
   Но у Контеги нашёлся ответ на него:
   - А то, что это тот мальчишка, которого мы с тобой встретили тогда, около курятника!
   Бранда оцепенела. Чиссо, непонимающе морща лоб, смотрела на друзей и ждала разъяснений.
   -...Это был Король? - только и сумела вымолвить девушка.
   - Кто был? - не вытерпела малышка.
   - Он гонялся за курами и швырял в них камни! - повернувшись в сторону спросившей, воскликнул Контега, - Мы с Чистюлей ругались, а он не слушался, поэтому ей пришлось поставить его на место.
   - Да, только отнюдь не на Королевское, - подтвердила она, вспомнив всё в мельчайших подробностях.
   - Ты его наказала? - вытаращила глаза Чиссо.
   - Да, я поймала его и отшлёпала. Это было два года назад, - она задумалась. - Я бы и сейчас поступила так же: кто, в конце концов, за ними ухаживает?!
   - Вряд ли тебе бы это удалось! - возразил парень, - Он вырос и возмужал, к тому же он ведь теперь Король, а не принц!
   - Подумаешь! У него нет права безвозмездно творить зло! Маленький агрессор! - презрительно продекламировала Бранда.
   - Да я же говорю: он уже давно не маленький! - повторил Контега, - Он ещё какой большой!.. и сильно изменился. Я сам его еле узнал!
   - Я всё понимаю.
   - Хотелось бы его увидеть! - вставила своё слово Чиссо. Все удивлённо обернулись к ней. Девочка потупилась, - Ну, интересно же!
   - Да, - поддержала её Чистюля, - хотелось бы, чтобы плюнуть ему в лицо! Наверняка нажаловался своим нянькам! - её речь резко оборвалась, - Так вот почему нам не выдали зимой одежду! Мама тогда и простудилась... А теперь она болеет хронически... Ещё и смерть отца... - заметив, что говорит себе под нос, а остальные с состраданием смотрят на неё, Бранда замолчала и продолжила стирать забытое бельё.

***

   Оневия откинула с лица чёрные завитки волос и повернулась в сторону Короля. Он лукаво улыбнулся своей новой пассии. Она поспешила удостоить его утренним поцелуем. Антонио с удовольствием принял её инициативу...
   Девушка отправилась домой в золочёной карете, пребывая на десятом небе от счастья. Она даже коварно оскалилась, вспомнив о своей кузине Гарсее. Первый советник по экономике отлично сознавал, что его толстая дочь и в кухарки Королю не сгодится, поэтому ему срочно пришлось налаживать давным-давно расстроенные отношения с младшим братом, отцом Оневии - надо же хоть каким-то образом заполучить влияние на нового верховного правителя Фивра! ...Самый лучший способ сделать это - пустить в Королевскую постель своего человека. Племянница Туто Хриола оказалась тем самым человеком.
   Несмотря на свою молодость, Оневия согласилась на такой расклад вовсе не из любви к родным и даже не из симпатии к Антонио, что, безусловно, имело место быть, а скорее с учётом собственной выгоды от этой затеи. Инстинкт самосохранения, возвышение своего рода и такое тесное приближение к Королю возобладало в ней над любовью к Дирко Толю, одному из отцовских помощников, выполнявшего функцию писаря.
   Столь редкая профессия требовала особого трудолюбия и хоть капельку ума. Оневия находила эти черты довольно-таки забавными в мужчинах.
   Между прочим, Антонио тоже не был обделён умом. Он умел читать (понимание текста документа, который ты подписываешь, входило в обязанности монарха) и в детстве даже изъявил желание научиться письменности, перенятой некогда у предыдущей цивилизации. Фивр тогда был её колонией, поэтому людям не составило особого труда освоить знакомый язык в графическом изображении. У Короля же занятия проходили долго и сложно, но ему удалось, в конце концов, приобрести навыки письма.
   К сожалению для Оневии, Антонио был человеком, в котором соседствовали и более того, благополучно уживались, ум и темпераментность. Как только поднадоевшая любовница покидала его спальню, он беспрепятственно находил другую и вся эта круговерть продолжалась как ни в чём не бывало. Стоит заметить, что Король ещё ни разу не получил отказ от приглянувшейся девушки - они все принимали его ухаживания и охотно делили ложе с непостоянным в отношениях мужчиной. А Антонио только этого и добивался: пара ночей в обществе податливого тела - и ничего больше! Женить его было невозможно - так он считал, - но Оневия не оставляла надежд...
   Одевшись в свой обычный костюм и умывшись, Король принялся ходить по собственным покоям, обдумывая распорядок дня. Пока он рассуждал сам с собой, потирая небритый подбородок, в дверь постучали.
   - Кто там ещё? Разве я звал? - сердито спросил он, поворачиваясь в сторону входа.
   - Я, - жалобно пропищала служанка Лил, - Вы сами накануне просили зайти в это время.
   Он резко распахнул перед ней дверь, так что бедная девушка даже испугалась.
   - Нечего соваться ко мне в такую рань! - гаркнул Антонио, наслаждаясь её глупым видом.
   - Да Вы же мне вчера сказали...
   - А сегодня не говорил! - пресёк он её, - Чего хотела?
   - ...просто. Вы, наверное, просили зайти, чтобы я вас разбудила... - залепетала Лил.
   - Ну, так я уже встал и без тебя! Пошла вон! - он снова был резок с дверью, только теперь захлопнул её перед самым носом незадачливой служанки.
   Вдоволь посмеявшись над этим странным происшествием, Антонио всё-таки решил, что было бы приятно провести время в обществе любимого скакуна. Конечно же, после завтрака.
   - Хороший, - погладил Король коня по тёплой шее. Тот недоверчиво покосил глазом на хозяина, - сегодня мы с тобой поедем в лес! - предупредил его Антонио.
   Летнее солнце мягко пригревало, оставляя призрачные тени от деревьев, в тихий ряд которых ворвался гордо восседающий на лошади мужчина. Сзади медленно тянулись двое слуг (ещё бы, им ведь приходилось идти пешком!).
   - Ждите здесь! - обернувшись к ним, крикнул Король, и, в очередной раз пришпорив бедное животное, помчался через лес.
   Он нёсся вперёд, изредка пригибаясь, чтобы случайно попадавшиеся ветки не хлестали по лицу. Наконец, марафон закончился, и Антонио спешился на живописной полянке. Конь фыркал, словно отдуваясь от собственной усталости. Он снова подозрительно глянул на своего наездника, когда тот занёс над ним руку, чтобы погладить - мог ведь и ударить, как нередко случалось.
   - Да успокойся ты, Паол, сегодня я в хорошем настроении, - уловив мысли скакуна, заверил его Король, и направился в сторону воды.
   Звонкое журчание местного ручейка заряжало такой же бодростью. Мужчина умылся и подставил лицо солнцу. Он улыбнулся неизвестно чему, встал с корточек и, выискав подходящий на роль сиденья пенёк, устроился на нём. Так было удобней думать об Оневии - хотя Антонио знал, что ей никогда не удастся проникнуть в его душу, в ней что-то было, что-то притягательное, как обаяние власти. Ему пришло в голову, что эта девушка прекрасно подошла бы на роль жены монарха - достаточно умна и забавна, - но ещё слишком рано размышлять о браке, в итоге решил он.
   К тому же на носу был праздник, устраиваемый для жителей столицы. На этот раз ещё и особенный, проходивший дважды в год. Вообще Антонио гордился тем, что сам придумал подобные увеселения: когда умер отец, мальчик так расстроился, что решил каждый месяц, одного и того же числа (12 - день смерти Сенвора Жестокого) развлекать народ, чтобы память о предыдущем правителе навсегда осталась в сердце любого подданного. Судя по характеру празднества, так и получалось...
   Напоследок Король прошёлся по лужайке, сломал пару веток, не дававших идти с величественно поднятой головой, и вскочил на Паола. Конь заржал в предвкушении скачки и понёсся в сторону ближайшей деревни, рассекая никем не тронутые до него кусты и траву.
   Привязав Паола к дереву, Антонио позволил себе ненадолго забыть о нём, что уж говорить о бедных слугах, которые давно потеряли Короля из виду!?
   Кажется, где-то поблизости действительно жили люди - голоса слышались довольно отчётливо, но разобрать что-нибудь в этом гаме вряд ли представлялось возможным. Мужчина не стал напрягать слух и просто шёл вдоль тихой реки. Сейчас он чувствовал себя иначе, чем обычно: мысли покинули его Королевскую голову, а глаза могли следить только за солнечными бликами, перемещающимися по водной глади.
   Антонио не заметил, как местность переменилась, и вместо пейзажа с его собственным конём он мог лицезреть лишь уныло разбросанные домики, да почти такие же на том берегу реки, за мостом.
   - Только заблудиться не хватало в собственном Королевстве! - усмехнулся он, и повернул обратно, понимая, что на этот раз прогулку следует завершить.
   - Милый, не бойся! - протягивая руку к коню, внушала ему Бранда, - Я тебя не обижу, обещаю!
   Паол позволил девушке прикоснуться к своей спине. Она осторожно гладила животное, вид у которого был до того загнанный, что его невольно становилось жалко.
   - У тебя, наверное, жуткий хозяин, - предположила Бранда. В ответ Паол доверительно фыркнул, - мучает, плохо кормит?
   Тут уж коню жаловаться было не на что, и он никак не подтвердил последнюю фразу.
   - И вообще, - притворно возмущаясь, заметила новая знакомая, - оставил тебя одного в лесу!
   Паол откликнулся на эту сентенцию, тихонько топнув передним копытом. Девушка улыбнулась, осознавая, что контакт налажен.
   - Ну, чем с тобой поделиться? - спустя некоторое время спросила она сама себя, и полезла в корзинку, - Есть яблоко, хочешь?
   Кто бы отказался от такого заманчивого предложения!? Паол резво опустил морду по направлению к заветной корзине - Бранда едва успела отвести её в сторону. Она достала оттуда два яблока (собственно говоря, свой сегодняшний обед) и протянула одно оголодавшему коню. Тот управился с фруктом гораздо быстрее, чем девушка, и, прихватывая слюнявыми губами последний кусочек с её руки, снова жалобно посмотрел на Бранду. Не чуждая сострадания, она отдала ему остатки своего яблока. Вряд ли Паол насытился и этим, но он всё равно был благодарен так нежданно появившейся на его жизненном пути подруге. Девушка тоже порадовалась за лошадь, чувствуя, что совершила доброе дело.
   - Мне пора, милый, - в последний раз проведя ладонью по шее Паола, сообщила Бранда.
   Она ещё не однажды оглянулась на него, всё отдаляясь и отдаляясь. Конь продолжал пристально смотреть ей вслед, до тех пор, пока девушка окончательно не скрылась за деревьями.
   Бранда знала этот лес чуть ли не с пелёнок. Здесь она могла отдохнуть после трудовых будней, расслабиться, помечтать, но сегодня ей нельзя было отлучаться надолго - в работе прачки не бывает выходных. К счастью, их община не отличалась большими размерами - всего-то 19 семей.
   Жёстко впечатывая подошвы в траву, Король приближался к лесу. Ему уже был виден Паол, отбивающий хвостом насекомых, но Антонио всё равно спешил - такому человеку как он не пристало целыми днями слоняться среди природы!
   Конь прядал головой, тем самым давая понять, что он заждался хозяина. Мужчина отвязал его и, запрыгнув в седло, натянул поводья. Паол припустил вперёд по лесу, оставляя за собой смятые пространства травы. Всадник пригнулся к телу лошади, довольный всё увеличивающейся скоростью.
   Бранда возвращалась в деревню с полной корзиной ягод. Она вспоминала случайно обнаруженного ею коня тёмно-коричневого окраса. Его дружелюбная морда не могла не вызывать улыбки, и уголки её губ весело приподнимались.
   Подготовка к празднику началась задолго до его наступления, и сейчас уже было ясно, кому из преступников, заключённых в главной крепости Фивра, посчастливится предстать перед народом во всей красе. Сегодня вся столица должна была собраться на площади Великого Пламени, чтобы внимать красочным зрелищам, аналога которым Королевство до сих пор не знало.
   В четыре часа пополудни помост, где в такие дни обычно происходила расправа с ворами, заговорщиками и убийцами, окружила внушительная толпа, скандирующая славословия Королю. Эти люди зачастую съезжались в Роббон, только чтобы поглазеть на учиняемые торжества, потому как в их городах ничего подобного не наблюдалось, а если и бывали случаи, то не столь регулярные и впечатляющие.
   Некоторые с трудом переносили дни памяти Сенвора Жестокого, выдуманные его сыном, но деваться было некуда, шли все от мала до велика: за неявку бросали в темницу. Поэтому миролюбивая Бранда и её друзья тоже находились здесь. Правда, Король совсем недавно завёл такие обычаи, и ежемесячные торжества можно было пропускать, но когда речь шла об этих полугодовых празднествах...
   Вслух возмущаться предстоящим зрелищем не запрещалось, но мало кто осмеливался высказывать своё мнение - остальные не поймут.
   Антонио сидел в карете один, наблюдая за продолжавшим стекаться к площади людом, и предвкушал хорошенькое развлеченьице - после праздника он планировал показать какой-нибудь смазливой девице Королевскую спальню...
   - Да здравствует Король! - громко объявил лысоватый тип посреди помоста, приветствуя поднимавшегося по ступенькам Антонио.
   Увидев правителя, толпа воодушевлённо повторила этот возглас. Монарх, впервые присутствовавший на празднике сам, победоносно улыбнулся и возвестил:
   - Объявляю пятый день памяти Сенвора открытым!
   Все торжественно загудели, венценосный юноша занял почётное место на возвышении (немного в стороне от основных событий), а вместо него перед алчущими зрителями предстали десять заключённых. Ведущий мероприятия зачитал собравшимся список преступлений каждого из них, а уж потом, по силе крика горожан, определил, кто продолжит борьбу за выживание, а кто станет посмешищем в сегодняшнем "спектакле".
   Пятерых преступников сразу отвели к длинной дыбе, где и повесили головой вниз, предварительно раздев до исподнего. Но внимание толпы было быстро отвлечено от этих несчастных, потому что на помосте началось своеобразное испытание для оставшихся. В программу праздника, продуманную до мелочей, как раз вписывался десяти-пятнадцатиминутный монолог лысоватого типа.
   - Рад представить вам, многоуважаемые жители Фивра, первого преступника! - он указал на худощавого мужичонку в лохмотьях, скромно перетаптывавшегося с ноги на ногу, - В крепости было замечено, что он охотно пил воду, любезно предоставленную стражей. - в толпе смеялись, - Именно поэтому сегодня в наказание наш замечательный первый преступник будет пить воду, пока мы не остановим его! - и ведущий театральным жестом предоставил заключённому право отойти в сторонку, потому как настал черёд следующего.
   - А это преступник номер два! - воскликнул тамада, - Он прославился в застенках пристрастием к еде, - народ понимающе загудел: все прекрасно знали, как "обилен" стол в тюрьмах, - посему будет набивать желудок отбросами с Королевского стола!
   В подтверждение этих слов пара слуг вынесла на помост большой мусорный бак. Глаза бедолаги, которому предстояло полакомиться объедками, наполнились ужасом.
   - Нашему третьему головорезу нравилось расправляться с больными и убогими - теперь он на своей шкуре почувствует, что значит быть заражённым оспой! - объявил ведущий, приглашая очередного преступника выступить вперёд.
   Тем временем участи первой пятёрки вряд ли кто-нибудь мог позавидовать: один из заключённых, очевидно, самый старший по возрасту, скончался от апоплексического удара, а ведь не прошло и пяти минут! Но за оставшимися следил специально приставленный к ним слуга, проверявший ход дела, так что беспокоиться было не о чем.
   - Четвёртый преступник, как вы видите, отличается повышенной волосатостью, - собравшиеся подтверждающе закивали, - и благодаря оригинальному методу Королевского доктора сегодня мы избавим этого лохмача от ненужной растительности на теле!
   Заключённый болезненно скривился, живо нарисовав эту картину в воображении.
   - Номер пять частенько хвастал белизной зубов - это подтвердили бы и истерзанные им жертвы. Если бы были живы, - добавил лысоватый мужчина, - так что этих своих достоинств он сегодня и лишится!
   В толпе ахнули самые впечатлительные.
   - Да не пугайтесь вы, многоуважаемые верноподданные Короля, мы, конечно же, не будем рвать нашему пятому злодею все зубы, ограничимся только половиной! - поспешил развеять народные страхи ведущий.
   Поскольку было вполне ясно, что ожидает каждого преступника, взоры толпы обратились к дыбе, на которой колыхалось уже три бездыханных тела - двое же боролись за жизнь изо всех сил. Их лица, покрасневшие словно от страшного напряжения, с развевающимися на ветру волосами, выглядели отталкивающе, но зеваки продолжали неотрывно смотреть в эти налившиеся кровью глаза.
   Наконец, последний соперник коренастого Далона, известного серией жесточайших убийств, сдался - расслабленное тело безжизненно висело среди четырёх таких же. В ту же секунду к слуге-наблюдателю подоспела помощь, и трое сильных мужчин осторожно развязали и опустили преступника вниз.
   - А вот и наш победитель! - радостно объявил ведущий, когда убийцу дотащили до помоста, - Великолепный Далон! Теперь у него есть шанс сделать отличную карьеру! Ну, что, дружище, ты был крестьянином, какую профессию выберешь из разряда рабочих?
   Преступник не торопился отвечать - дурное самочувствие мешало движению мысли, но спустя полминуты всё же потешил зрителей:
   - Могильщика!
   Лысоватый тип тоже улыбнулся и не стал возражать:
   - Хорошо, Далон, с этого момента можешь считать себя могильщиком, только всегда помни: малейшая попытка совершить преступление, и виселица неминуема!
   На этой воодушевляющей ноте Далона увели за помост, а тамада продолжил:
   - А мы с вами посмотрим, как наши заключённые будут получать каждый своё наказание! - и, в предвкушении потирая ладони, он удалился со сцены.
   Бранда молча уставилась на помост и так стояла на протяжении всего увеселительного представления. Само собой, для неё здесь ничего весёлого, и даже забавного, не было. Контега, Соньо и Лорнелл перешёптывались по ходу действия, Чиссо просто закрывала уши руками и пряталась в мамину юбку - все более-менее адекватные люди были шокированы этим спектаклем. Но таких, к сожалению, было крайне мало, или они успешно притворялись. Многие дети таращились во все глаза - настолько невиданные зрелища творились на помосте, хотя не каждый ребёнок был способен понять, что происходит, и почему оно происходит.
   Лишь изредка Бранда смотрела на затейщика этого балагана, прожигая взглядом его холёное Королевское лицо и тёмно-карие, почти чёрные глаза, но Антонио продолжал улыбаться, ощущая флюиды одобрения, исходившие от толпы.
   Как бы кровожадно ни обошлись виновники сегодняшнего торжества с теми, на кого были направлены их преступные деяния, девушка считала, что пожизненного срока в тюрьме вполне достаточно. Каждый гражданин Фивра знал, что с теми, кто содержится в главной крепости, обращаются хуже некуда: кормят и поят когда вздумается охране, в одной камере сидит по 20 - 30 человек, а больных не изолируют, вдобавок ко всему страже разрешено каким угодно образом издеваться над заключёнными - главное, чтобы это не приводило к тяжёлым увечьям или смерти.
   А сейчас молодой Король просто давал подачку преступникам своим нововведением. К счастью, шанс выйти в люди одному из отъявленных злодеев предоставлялся всего раз в полгода, и победа Далона была первым таким случаем в практике правосудия. Со дня смерти Сенвора Жестокого прошёл год, а подобные празднества Антонио приказал проводить только пять месяцев назад.
   Никто бы не сказал, что недавно воцарившийся монарх скорбит по отцу, он даже не обвязал левую руку серой лентой в знак траура (так было принято в здешних местах), и от этого Бранду тоже коробило. Да, конечно, она отметила краем сознания, что Антонио выглядел привлекательно, но одной лишь мысли обо всех мерзостях, которыми он уже успел запятнать свою душу, было достаточно, чтобы смотреть на него с отвращением.
   Между тем на помосте продолжались изуверства над пятью заключёнными. Первый сначала сам пил воду из предложенной ему кружки, а когда стало невмоготу, двое слуг связали его руки сзади, а ещё один методично вливал жидкость ему в глотку. Толпа в ажиотаже чуть не довела беднягу до смерти - все как один кричали "Пей!", но Королевский медик вовремя остановил это сумасшествие, и на сцене появился второй преступник.
   Кривясь, он брезгливо доставал из мусорного бака гниющие овощные очистки и кишащие червями рыбьи головы, уже от вида которых к горлу подступали рвотные позывы. Но, несмотря на всё это, заключённый был вынужден съесть хотя бы половину. Таким образом, толпа заставила его глотать помои, пока на помосте не появилась лужа блевотины.
   Третьего оставили привязанным к стулу посреди площадки, когда к нему уже направлялась женщина, заражённая оспой. Толпа тут же отпрянула назад и замерла в ожидании, заключённый замотал головой, всё-таки бессильный что-либо изменить. "Благодетельница" как следует обкашляла его со всех сторон, а под конец крепко обняла за плечи и смачно поцеловала в губы.
   После того, как народ немного успокоился, пришло время четвёртого номера. Доктор самого Короля снова предстал перед зрителями. На этот раз двое слуг волокли следом чан с горячим раствором, в котором присутствовала доля воска. Преступника вывели уже в одних подштанниках, так что народ успел посмеяться над его кривыми ногами, и начали обклеивать этого волосатого мужчину широкими пластырями, с воском на оборотной стороне. Сначала он молча терпел, а когда наступил момент срывать приклеившиеся полоски с кожи, дико вопил и извивался. Самым болезненным оказалось удаление ресниц и густой шевелюры с головы - даже Антонио поморщился от криков этого горемычного.
   Но впереди жителей Королевства ждала ещё одна душераздирающая сцена: пятого заключённого приветствовал на помосте всё тот же лекарь. Он был мастером, каких поискать, поэтому с появлением у него в руках щипцов мигом превратился в заправского зубного врача, хотя подобное понятие вряд ли приемлемо в данном контексте. При виде своего карателя преступник побелел и чуть не испортил толпе всё удовольствие внезапным обмороком. Но его быстро откачали нашатырём и покрепче привязали к стулу, а чтобы рот не закрывал, один слуга специально оттягивал ему нижнюю челюсть толстой верёвкой, а второй держал лоб. Напевая что-то весёленькое себе под нос, Королевский доктор орудовал увесистыми щипцами во рту пациента. В итоге в блюдце, которое врач держал левой рукой, красовалось пять жевательных зубов и все четыре клыка, удалённые с особой болью - на всё про всё ушло двадцать пять минут.
   - Это тебе не ногти выдирать! - заметил пожилой мужчина жене, вспоминая экзекуцию, проводившуюся в прошлый раз.
   Около семи вечера обязательная часть праздника завершилась, и на всех углах заиграла музыка. Тут уже народ сам пустился развлекать себя: кто умел играть на каком-нибудь инструменте, показывал своё мастерство, а остальные плясали под не всегда талантливо исполненные мелодии. Многие импровизировали на ходу, у них нередко находились и благодарные слушатели, сочинявшие слова к музыке.
   Контега облегчённо вздохнул, чувствуя, что теперь можно расслабиться и вволю насладиться танцами с соседскими девчонками. Он взял Бранду за руку и потащил за собой.
   - Не хочу! - возмутилась она, вырывая кисть из стальной хватки друга, который в свои 13 не уступал по силе иному 17-летнему.
   - Почему? - в голос удивились близнецы, которые плелись сзади.
   - Чистюля! - заверещала подбегающая Чиссо, - Я отпросилась у мамы, и буду гулять с вами!
   Бранда натянуто улыбнулась девочке, стараясь не заразить ребёнка дурным настроением, но от неё это не ускользнуло.
   - Что случилось? - заглядывая в глаза своему кумиру, спросила Чиссо.
   - Неужели вы можете веселиться после такого!? - ошеломлённо воскликнула девушка.
   - Вот именно! - подхватил Контега, но вывернул фразу наизнанку, - После такого как раз и надо потанцевать! Иначе как нам отвлечься?!
   - Это кощунство, разве вы не понимаете? - обратилась Бранда ко всей компании, к которой только что присоединилась и Экка.
   Соньо и Лорнелл виновато потупили глаза - им очень хотелось сплясать с остальными.
   - Как хотите! - видя их нерешительность, отступила Чистюля, и развернулась по направлению к дому.
   - Я с тобой, я с тобой! - затараторила малышка.
   - Да, надо предупредить маму, что я ухожу, - сказала Бранда девочке, взяв её за руку.
   Они двинулись на поиски родителей и, в конце концов, нашли их в стане поющих горожан. После разговора парочка отчалила восвояси, оставляя веселье тем, кто был способен веселиться в такую ночь.
   Король хищно наблюдал за развевающимися юбками, открывавшими взору соблазнительные стройные ножки крестьянок. Изучая фигуру одной из них, он осмелился приблизиться к ней после окончания танцев.
   Домой юная прелестница вернулась только под утро, зато на какое-то время ей посчастливилось ощутить себя Королевой - большинству о таком можно было только мечтать!
  
  

***

   Не сказать, что за эти полтора года в общественной жизни Фивра произошло что-то сверхъестественное: крестьяне так же занимались сельским хозяйством, рабочие - ремёслами, а слуги жили при дворах вельмож. Разве что возможностей у членов Совета Королевства поубавилось - во внутренней политике Антонио оказался ещё строже отца, и теперь даже именитому чиновнику стало непросто получить земельный надел с людьми.
   Но самые глобальные перемены, по мнению Бранды, свершились в её собственной душе...
   Вот уже девять дней она не переставая выполняла одно дело за другим. Даже когда в этом не было необходимости, Бранда находила себе работу и механически занималась ею. Община смотрела на девушку с жалостью, но никто не мог отговорить сироту от бессмысленной деятельности. Друзей Чистюля слушала вполуха, а внимание, с которым она, казалось, смотрела на старших, было лишь её обычной задумчивостью.
   Чиссо тихо подкралась сзади, когда Бранда стирала бельё с неженской яростью. Девушка проклинала свой возраст - через пару недель её место, место прачки должна была занять Экка. "Что же буду делать я?" - мысленно сокрушалась Чистюля.
   Девочка села слева от подруги. Та даже не заметила её появления.
   - Тебе больно?
   Бранда оглянулась на неё:
   - Не важно.
   - Чистю-у-ля, - затянула Чиссо, - можешь не отнекиваться, я знаю.
   Видя, что девушка по-прежнему ведёт себя отстранённо, малышка (в сущности, не такая уж и малышка - два месяца назад ей исполнилось девять лет) обхватила её руками за пояс. Бранда удивлённо повернулась влево.
   - Я буду твоей младшей сестрой, - проникновенно глядя на свой идеал, сообщила Чиссо (правда, в её тоне скорее угадывалась просьба, чем окончательный вывод).
   - Спасибо, - неожиданно для самой себя ощутив прилив нежности, прошептала девушка. Она заключила новоиспечённую сестричку в объятия. По усталому лицу Чистюли потекли слёзы, которым прежде она не давала свободно катиться по щекам.
   Взгляд упал на левое запястье, перевязанное серой ленточкой, и Бранда позволила себе отвлечься от постоянных дел впервые со смерти матери. Сейчас она была обыкновенной крестьянкой, оплакивающей своё горе.
   Чиссо крепче прижалась к подруге. Девушка благодарно гладила её по длинным мягким волосам.
   Вытянувшаяся за последний год и казавшаяся вполне подходящей для этой работы, Экка стояла перед общиной в ожидании передачи полномочий от прежней прачки. Бранда понимала, что сейчас решается личная судьба этой юной особы (стирать бельё - действительно Профессия с большой буквы!), к тому же Экка была из числа её друзей, но Бог знает, как сложно расставаться с любимым делом, с привычкой!
   - Отныне ты несёшь ответственность за чистоту наших простыней! - торжественно произнесла шаблонную фразу всех прачек девушка, вручая заступающей на должность подруге пустой медный таз.
   Экка с гордостью приняла его и улыбнулась Чистюле. Все хлопали в ладоши.
   - Подожди, Бранда, не уходи! - попросил глава общины. Она остановилась, - За самоотверженную работу мы, - мужчина обвёл рукой всех присутствующих, - хотим подарить тебе шерстяной платок.
   Контега преподнёс презент награждаемой.
   - Большое спасибо! - искренне радуясь, поблагодарила девушка.
   Все семьи родной общины поддержали её уважительными возгласами. В этот момент Бранда заслуженно чувствовала себя триумфатором.
   Ранним утром в курятнике, смотреть за которым Чистюле теперь было вменено в обязанность (раньше она занималась этим постольку поскольку), начался переполох. Кудахтанье разбудило всех малышей в общине, а взрослых крестьян заставило изрядно поволноваться.
   Бранда никак не могла открыть запертую дверь (и кому пришло в голову поставить замок внутри?!) и всё больше начинала подозревать, что там кто-то есть.
   Её силой отпихнули в сторону.
   - Это слуги Короля! - зашептались люди, уже успевшие побросать собственные дела и примчаться на место происшествия.
   - Хватит глазеть! - гаркнул один из парней, преградивших Чистюле путь в курятник, толпе.
   Все мигом разбежались. Осталась только девушка - она была намерена стоять на своём посту до конца.
   Дверь распахнулась, и оттуда выбежал Антонио, гнавшийся за курицей. Охрана расступилась. Позади валялось несколько птиц с отрезанными головами. Они истекали кровью, а живые в панике спасались бегством из небезопасного жилища. Бранда ошарашено прикрыла рот рукой, но не стала стоять на месте, и со всех ног понеслась за Королём. Слуги наблюдали за этим со стороны, как и некоторые, особо смелые, члены общины.
   Она настигла Антонио, когда он уже поймал свою добычу и яростно отрывал ей голову. Послышался неприятный хруст, и на глазах у Чистюли жестоко была умерщвлена одна из её подопечных. Король, не отводя надменного взгляда от девушки, кинул дохлую курицу в ближайшую лужу (зима в этом году выдалась по-осеннему неснежная).
   Не помня себя от злости, Бранда вцепилась в Антонио, но он был слишком изумлён, чтобы сопротивляться, и пытался просто отодвинуть её от себя. Она не сдавалась, и, собираясь дать ему пощёчину, замахнулась со всей силы. Король вовремя успел увернуться - в лужу полетела его шапка.
   Немного придя в себя, Чистюля безучастно смотрела на тонущий в грязной воде головной убор. Королевский. Она подняла глаза на монарха: тот двигался прямо на неё. У девушки перехватило горло, когда она увидела перед собой его массивную шею. В ту же секунду Антонио сгрёб её в охапку и потащил в хлев. Бранда брыкалась как могла, но объективно мужчина был сильнее. Она ещё долго пыталась вырваться, упираясь на входе, а Король только посмеивался тщетности этих попыток.
   В помещении стоял привычный крестьянам запах овечьей жизнедеятельности. Антонио брезгливо сморщил нос, затаскивая сюда Чистюлю. Резко развернув девушку к себе лицом, он прижал её к деревянной стене и запустил правую руку в каштановые волосы этой непокорной красавицы.
   - Будешь моей любовницей! - сладострастно шепнул он ей на ушко.
   - Нет! - вскрикнула она, что есть мочи отпихивая Короля.
   - Возражения не принимаются! - сообщил он, властно тесня её к стене.
   - Никогда! - сквозь сжатые зубы прошипела Бранда, и плюнула ему в лицо.
   Король внезапно отпустил её - взор его был настолько подавляющим, что она стояла не шелохнувшись, - и утёрся рукавом. Потом он развернулся и медленно вышел из хлева.
   Когда его шаги совсем затихли, напряжение спало, и Чистюля почувствовала дикую слабость в коленях. Она сползла на пол и только сейчас заметила недоумённое блеяние овец.
   - Ну, как ты, доченька? - слезливо поинтересовалась мать Чиссо, первой прибежавшая за Брандой.
   - Нормально, - собираясь с силами, ответила та.
   Ещё несколько человек вошли внутрь, и девушке не пришлось долго тут засиживаться. Её проводили до дома, наказав хоть немного отдохнуть - очень уж она беспокоилась за курятник.
   - Мужчины всё починят, - пообещала пятидесятилетняя старушка, оставляя Бранду в тишине.
   Пустота в отчем доме повеяла воспоминаниями. У Чистюли не было слёз, когда картины страданий матери и смерти обоих родителей проносились у неё перед глазами. Только отстранённая тоска. О своём сегодняшнем позоре она и думать забыла, хотя именно это событие стало той последней каплей, которая подтолкнула девушку к печальным размышлениям.
   В обед к ней заглянули друзья.
   - Ну, что там, говори! - набросился с расспросами Контега.
   - Ничего особенного.
   - Да ладно, - вставил Соньо, - наша мама сказала, что ты напала на Короля.
   - Ну, и напала - он ведь разогнал весь курятник!
   - Молодец, Чистюля! - восхищённо сказала Чиссо, - Король получил по заслугам!
   - Тише! - приставив палец к губам, пригрозил девочке Контега, - Ты высказываешь крамольные мысли!
   - Какие? - непонимающе уставилась она на него.
   - Не важно. - отмахнулся парень, - Продолжай, Бранда!
   - Вы бы видели, что он наделал! Я не сдержалась.
   - Я знаю, он зарезал несколько куриц, - опять отозвался Соньо.
   - Суть в том, как он их зарезал, - многозначительно произнесла девушка. Все вытаращились на неё, ожидая подробностей, - Даже вспоминать не хочется!
   - Ну, расскажи! - попросил Контега.
   - Одной, например, оторвал голову прямо у меня на глазах! - уступая их любопытству, с деланным равнодушием сообщила Чистюля.
   - Изверг! - поразилась Экка.
   - Давайте оставим эту тему, - заключила Бранда, скрестив руки на груди.
   - Да, давайте, - поддержала Чиссо, - но я всё равно считаю, что ты молодец!
   - Сдаётся мне, Король так просто не забудет эту выходку... - опасливо пробормотал Контега.
   - Ничего страшного, я готова ко всему.
  
   Она накинула на плечи новый платок, ничуть не пострадавший во вчерашней потасовке с Антонио, и потянулась к ручке двери.
   - Открывайте! - сурово крикнули с той стороны.
   Бранда отдёрнула пальцы и застыла - сердце нервно колотилось в груди.
   Стучали слишком сильно, чтобы можно было подумать, что это кто-то из общины и с мирными целями. Тут явно попахивало расплатой за утонувшую Королевскую шапку. Девушка мужественно отворила дверь.
   Её моментально схватили за плечи и огласили приказ:
   - 20 ударов хлыста!
   Встречавшиеся на пути односельчане сочувственно провожали Чистюлю глазами, понимая, что с ней должно произойти.
   Это было обычным развлечением Короля, ещё со времён его прадеда.
   Бранда не видела смысла в сопротивлении, наоборот, она решила показать Антонио силу своего характера.
   Двое слуг раздели её до пояса и вывели на середину двора. Третий устроился у неё за спиной, приготовившись начать, как только мужчина напротив, восседавший на украшенном резьбой стуле, соизволит отдать команду.
   Несмотря на то, что зима была относительно тёплой, ветер холодил кожу. Мурашки бегали по груди, пока ей завязывали руки за спиной. Девушка спокойно глядела вперёд, морально готовясь к предстоящему.
   - Бей! - крикнул Антонио, откинувшись на спинку стула.
   Хлыст взвился над телом Бранды и подарил её юной коже горячий поцелуй. Она вздрогнула и стиснула зубы.
   В окне второго этажа показалась Оневия. Она часто смотрела во двор, когда притаскивали очередную жертву, но на этот раз, ей показалось, что-то было не так.
   После десятого удара слуга обыкновенно уменьшал их интенсивность, но сегодня Король знаком показал прибавить силы. Бранда и бровью не повела, лишь вперила в Антонио ещё более жгучий взгляд. Он тоже не спускал с неё глаз, наслаждаясь страстью, полыхавшей во взоре девушки, ведь ненависть - своего рода порождение страсти.
   Оневия интуитивно уловила этот момент, и ревность пропитала её существо. В негодовании она отпрянула от окна.
   Бранду довели до выхода и, развязав руки, выкинули её саму вместе с одеждой за ворота. Антонио пошёл прочь, довольный только что осуществлённым наказанием. Он с неведомым доселе наслаждением вспоминал, как она смотрела на него, и даже ни разу не вскрикнула.
   Чистюля упала на руки Экки, которая быстро прикрыла платком наготу подруги. Чиссо стояла как вкопанная и не знала, что делать. Запасливый Контега отвёл Бранду в сторону и стал поливать её кровоточащие раны водой. Она всхлипывала, но терпела.
   - Что смотришь? Помогай! - приказал Контега Чиссо.
   Та кивнула и подбежала к нему, чтобы подать бинты.
   - Накладывай!
   - Я не знаю. Как? - запаниковала девочка.
   - Дай сюда! - раздражённо сказал он.
   После успешно проведённой перевязки троица довела Чистюлю до дома лекаря. Доктор намазал ей спину чем-то вязким и вонючим, но главное, пообещал, что так заживёт быстрее. Потом он заново перебинтовал её и отпустил с Богом.
  
   Экка целыми днями была занята и навещала больную только по вечерам - кто бы мог подумать, что работа прачки так трудоёмка! Лишь тот факт, что это престижная должность, заставлял забывать о костенеющих в холодной воде пальцах и стёртой коже рук. Зато не обременённая никакими заданиями Чиссо подвизалась вместо Бранды смотреть за курятником - в связи с недавними событиями он заметно опустел, поэтому проблем у девочки пока не возникало. Правда, Чистюля и сама была в состоянии исполнять свой долг перед общиной, и каждое утро вместе с названой сестрой шла на работу, но Чиссо не давала ей напрягаться и всё делала в одиночку.
   Когда выдавалась свободная минутка, наведывался и Контега...
   - Вот, принёс поесть, - протягивая тарелку супа Бранде, сказал он.
   Девушка взяла ещё не успевшую остыть похлёбку:
   - Вообще я бы сначала помыла руки, но всё равно - спасибо.
   Подросток смутился. Чиссо взглянула на него с долей обиды. Он не понял почему.
   - Тогда пойдём к тебе домой! - предложил мальчик.
   Чиссо недовольно повернула голову в сторону, не в состоянии отделаться от досады, что ей ничего не принесли.
   - Идём! - согласилась Бранда, и они вышли из курятника.
   Путь сопровождался натянутым молчанием. Контега поддерживал Чистюлю под руку, а девочка несла уже упоминавшуюся тарелку.
   Наконец, они оказались на месте. Бранда отперла дверь, и направилась к умывальнику.
   Справившись со всеми делами, гости уселись за стол. Было как-то неудобно есть, ведь остальные тоже испытывали голод.
   - Хотите картошки? - спросила хозяйка, - Правда, её надо чистить...
   - Я сделаю, - вызвалась Чиссо. Она скрылась в закутке, предназначавшемся для хранения продуктов.
   Девочка быстро расквиталась с приготовлением пищи, и вот уже аромат варёного картофеля разнёсся по комнате.
   - Я не буду, - сразу отказалась Бранда, давая понять, что предыдущего блюда ей было достаточно.
   Контега же с аппетитом уплетал всё, что ему положили на тарелку. Чиссо не спеша поддевала кусочки картофеля ложкой, успевая вести беседу с подругой:
   - Пока ты не можешь полноценно работать, было бы хорошо почитать ту книгу.
   - Какую именно? - заинтересовалась Чистюля.
   - Про крестьянку. Мне она больше нравится.
   Контега оторвал взгляд от тарелки и уставился на малышку:
   - Что ты в ней понимаешь?
   - Много чего, - неопределённо ответила она тем же язвительным тоном, каким и был задан вопрос.
   - Перестаньте! - вступила в словесную перепалку Бранда, - Чиссо достаточно сообразительна для подобных вещей.
   - Да она ещё маленькая! - безапелляционно отозвался мальчик.
   Обсуждаемая молчала, всем своим видом выражая несогласие.
   - Я же и раньше знала, что там написано! - высказала она свой самый главный аргумент, - Да ты сам не можешь прочесть ни строчки, вот и цепляешься!
   Она демонстративно повернулась лицом к Чистюле и лишила Контегу всякого внимания, хотя он пытался опровергнуть эту фразу, только бы ему дали книгу в руки!
   Бранда смешливо посматривала на парня, понимая, что в одностороннем споре с Чиссо победителем он не выйдет.
   - Начнём завтра, - пообещала девушка.
   - Без меня не читать! - предупредил Контега, - Я ещё покажу этой выскочке, кто кого!
   Обеденный перерыв закончился, и все разошлись по своим делам. Бранда и Чиссо вернулись к курам.
   Как только их провожатый скрылся из виду, девочка удручённо спросила:
   - Почему он меня недолюбливает?
   Чистюля удивлённо покачала головой и потрепала подругу по плечу:
   - Это неправда, Контега хорошо к тебе относится, просто он так со всеми...э-э... общается.
   - Нет, с тобой - по-другому! - возразила она.
   - Ты преувеличиваешь.
   - Да он в тебя влюблён! Это же всем видно!
   Бранда была сражена окончательно:
   - Послушай, Чиссо, не бери в голову! Тебе что, он нравится?
   Девочка округлила глаза:
   - Ты что! Нет!
   Но Чистюля спокойно продолжала:
   - Я старше его, поэтому он не позволяет себе быть грубым. А с остальными Контега разговаривает так же, как с тобой.
   - Не знаю, не замечала, - закрыла эту тему малышка.
   Следующим утром Бранда появилась с книгой за пазухой (показывать её кому-нибудь было весьма опасно, хотя в общине и доверяли друг другу). Чиссо обрадовано выхватила её из рук подруги, как только эта вещь попала в поле её зрения.
   - Подожди, мы же обещали Контеге читать с ним! - воскликнула девушка.
   - Да ну его! - притворилась безразличной младшая сестра.
   - Так не пойдёт, Чиссо - уговор дороже всего! - и Бранда забрала у неё книгу.
   Солнце остановилось в зените, тем самым намекая всем, кто был занят тем или иным делом, что пора сделать перерыв.
   - Наконец-то! - вырвалось у Чиссо, стоило ей только увидеть приближающегося Контегу.
   - Я сегодня управился досрочно, - запыхавшись после беготни, сообщил он, - надо будет часа в четыре посмотреть, всё ли в порядке, и я свободен!
   - Тогда идём ко мне! - скомандовала Чистюля, лишь теперь понимая, что зря несла с собой чтиво на работу.
   После обеда, приготовленного на скорую руку и съеденного таким же образом, троица обратилась к книге.
   Бранда, сидевшая посередине, начала первой. Со следующей страницы вслух читала Чиссо. Её голос слегка дрожал, и Контега даже успел вставить по этому поводу очередную колкость, но результаты раздосадованной девочки благодаря его шуткам только ухудшились.
   Когда очередь дошла до парня, он блеснул беглостью чтения, отчего осознавшая свой провал Чиссо погрустнела ещё больше.
   - Молодец, - заметила ему Бранда, и Контега расплылся в самодовольной улыбке, - но тебе не хватает выразительности. Куда ты торопишься?! Вот Чиссо понимает, что я имею в виду.
   Он потупился, а малышка приосанилась - Чистюля подняла ей самооценку не только в собственных глазах...
   - Продолжим, - Бранда снова вовлекла ребят в чтение.
   Через несколько дней такого режима Чиссо стала гораздо проще смотреть на старшего друга. Она больше не стеснялась его, а он, кажется, понял, что из неё может выйти толк.
   Соньо и Лорнелл захаживали в курятник между делом и хвастали успехами в работе - они были приставлены к нескольким одиноким старикам и ежедневно помогали им по дому. Пожилые люди благоволили к близнецам, которые справлялись не только с хозяйственными делами, но и умели развлечь какой-нибудь сценкой. В общине они прославились как большие затейники и сгодились бы даже в актёры. Но, к сожалению, для этого надо было родиться в семье рабочих - крестьянину не так-то просто подняться в другое сословие.
  
   - Бранда, я слышала, что тебя нашли в хлеву. Помнишь, тогда, с Королём? Что вы там делали? - с детской наивностью поинтересовалась Чиссо, после только что прочитанного эпизода про поцелуй крестьянки и торговца.
   Вспомнив тот неприятный инцидент, девушка покраснела.
   - Ты всё-таки ничего не понимаешь! - раздражённо пробормотал Контега.
   - Он пытался подчинить меня своей воле, - последовал достаточно уклончивый для девочки ответ.
   Но Чиссо не проронила больше ни слова. Контега разделался со своей частью книги, и они пошли провожать Бранду домой. Чудодейственная мазь местного лекаря уже в полной мере подействовала на Чистюлю, и она свободно могла заниматься своей работой, но дневные встречи продолжались - надо же было дочитать роман до конца!
   От напряжения повисшей над ними тишины Бранда провалилась в мысли о своих шрамах. Хоть они и заживали, но иногда всё равно давали о себе знать. А сегодняшний вопрос Чиссо напомнил ещё и о том, каким образом они были получены.
   Через некоторое время на горизонте показалась бревенчатая постройка - родной дом. Чистюля поблагодарила друзей за проведённое вместе время и предложила собраться всем вместе после семи и отметить её быстрое выздоровление. Идея была принята на ура.
   Они развернулись в обратном направлении. Смягчающих факторов в виде Бранды больше не было, и Контега потянул Чиссо за руку:
   - Стой!
   Она обернулась на него и непонимающе захлопала ресницами.
   - Что это с тобой сегодня?
   - Ничего, - медленно выговорила девочка.
   - Не надо, я чувствую - что-то не так.
   Интерес, проявляемый к Чиссо, казался ей до такой степени несвойственным ему, что она не стала отнекиваться:
   - Ну, хорошо. Мне неприятно, когда меня обзывают!
   Теперь уже Контега ничего не понимал:
   - Разве я тебя как-нибудь обзывал?
   - Не напрямую, - как партизан, выдавала она информацию по кусочкам.
   - Да не обижайся ты! - попытался отмахнуться от этой нелепости парень.
   - Вот ещё! - тем не менее надула губы Чиссо и пошла дальше.
   Он снова взял её за руку:
   - Ну, извини.
   Девочка удивилась - она не могла поверить, что Контега может просить у неё прощения.
   - Ладно, - смущённо буркнула она.
   За эти дни мальчик действительно увидел в Чиссо друга и не хотел потерять его так бестолково.
  

***

   Антонио целенаправленно шёл в деревню Бранды, самую близкую от Роббона, невзирая на усилившийся февральский ветер. Вроде бы он успевал по времени, но на всякий случай ускорил шаг: сейчас она, должно быть, заканчивает работу.
   На его счастье, Чистюля возвращалась домой одна. В спускавшихся на землю сумерках отчётливо вырисовывалась её фигура, решительной походкой продвигавшаяся вперёд. Король затаил дыхание, готовясь напасть исподтишка. Девушка приближалась к заброшенному строению, за стеной которого он спрятался.
   Как только сильные мужские руки обхватили её талию, она тут же узнала их обладателя. Быть может, по запаху мужественности, исходившему от него, быть может, каким-то другим образом. Бранда ещё не успела понять, что в таких случаях обычно кричат, как он предупредил, чтобы она ни в коем случае этого не делала, иначе последствия будут непредсказуемы.
   Чистюля примерно представляла, куда тащит её Король, и вяло сопротивлялась его задумке. Наконец, они остановились в самом тёмном углу здания. Он позволил девушке повернуться к нему лицом и легонько придерживал за локти. Она подняла на Антонио выжидающий взор. Кажется, уже сейчас Король был сражён им.
   - Я пришёл за тобой, - заявил он.
   Бранда изумлённо вскинула брови:
   - Нам с Вами не по пути.
   - Ты подумай получше: всё-таки многое теряешь.
   - Что же, интересно? - дерзила ему Чистюля.
   - Минуты незабываемого наслаждения, - прошептал он еле слышно.
   - Это не то, чего я хочу от жизни.
   - Дурочка, ты будешь купаться в роскоши - я не оставлю тебя в этой деревне, ты слишком хороша для неё.
   - И что меня ждёт? - из любопытства спросила Бранда.
   - Будешь моей личной служанкой!
   - Какая благородная участь! - усмехнулась она.
   - Чёрт, что тебе нужно? - взбесился Король, только что предложивший, по его мнению, лучшее, на что она только могла рассчитывать.
   - То же, что и остальным людям, но Вы никогда не сможете дать мне этого. Вряд ли Вы вообще способны осчастливить хоть кого-то.
   - Уж поверь, тебя я сумею осчастливить... - прижимая девушку к холодным камням, намекнул Антонио совсем не на то, что имела в виду она.
   Чистюля поморщилась, когда её придавили спиной к стене. Он догадался почему:
   - Если не согласишься, получишь ещё 20 ударов. Тебе, я вижу, понравилось стоять на ветру?
   Она нервно сглотнула:
   - Ничего, я потерплю, если будет необходимость, но этим Вы ничего не добьётесь. Раз уж желание так сильно бередит душу, можете взять меня силой - Вам же плевать на чувства окружающих!
   - Я никогда не беру женщин силой, - поглощая её взглядом, сообщил Король, - они сами идут ко мне.
   - Да, учитывая Ваши методы: угрозы, приказы, - конечно, сами! - с презрением подытожила она.
   - Бранда... - обжёг он её жарким дыханием, и нежно прикоснулся тыльной стороной ладони к щеке девушки.
   У неё и мысли не промелькнуло, откуда он знает её имя, как Антонио уже вдыхал аромат каштановых волос Чистюли. Она замешкалась, прежде чем начала яростно отталкивать его от себя.
   Почувствовав, что сопротивление невозможно подавить, Король предпочёл оставить её сам - по крайней мере, это выглядело достойно.
   Бранда смотрела на силуэт неспешно удаляющегося мужчины, больше не желая его видеть, но она не могла знать, что ожидает её в будущем.
   Поздним вечером девушка пришивала маленький кармашек к юбке, и это незатейливое занятие способствовало размышлениям о нелёгкой судьбе. Бранде совсем недавно исполнилось 18, и хотя это был приличный возраст (многие сверстники создавали семьи), но, в сущности - только начало жизни. Всё шло не так, как она мечтала: родительская семья давно перестала существовать, а в её общине достойной партии не находилось. Помимо этого в Фивре становилось невыносимо жить, особенно когда тебя пытается добиться Король, у которого с головой явно не всё в порядке. Жаль, что на земле нет другой страны - скрыться негде. Да и разве её это была мечта - жить в одиночестве!? Нет, она слишком любила свой край и людей, населявших его.
  
   В очередной раз отвергнутый, Антонио не знал, чем затушить тот огонь, который разожгла в его сердце эта самоуверенная девчонка. К сожалению, ещё в детстве он дал себе зарок не пить спиртного, и не собирался нарушать своих обещаний. Сейчас была очевидна вся глупость этого обета, но тогда...
   Тогда, когда умирала его мать. Все знали, что смерть настигла её после выпитого за ужином бокала вина, но никто не мог сказать, как яд оказался в этом бокале. С тех пор принявшийся было за аграрные реформы Сенвор ожесточился. Он стал маниакально подозрителен, и всю еду теперь пробовали слуги перед тем, как подать её на стол.
   Пятилетний принц пережил самое страшное потрясение в своей жизни - была отравлена его любимая мама, единственный по-настоящему родной человек во всём мире.
   От этих тягостных воспоминаний Король решил отвлечься обычным способом, именно обычность которого начинала портить его первобытную прелесть.
   Оневия была очень рада видеть своего любовника, к тому же в последнюю пару недель она заметила, что его будто бы что-то гложет. Целую ночь напролёт черноглазая плутовка пыталась с помощью ласк выведать у Антонио, что происходит (сегодня он был особенно мрачен), но у неё так ничего и не вышло.
   По праву носившая фамилию Хриолов, Оневия не стеснялась того общеизвестного факта, что Король частенько гуляет на сторону. Своей первейшей заслугой она считала то, что он не расстался с ней спустя три дня, и после каждого похождения возвращался в её коварные объятия. А ведь она не без оснований метила в Королевы: раньше монархи выбирали жён из двух приближённых к трону родов. Смерть последней молодой женщины из Доронов (тётки Антонио, погибшей при загадочных обстоятельствах вслед за старшей сестрой) прекратила прямую линию этой династии. Конечно, чистота рода или её отсутствие не могли смутить свободолюбивого монарха, занимающего сейчас трон, но шансы Оневии, определённо, были высоки.
   Утро немного прояснило мысли, и Антонио сам себе удивлялся, разглядывая лицо спящей в его постели женщины. Она больше не будила в нём бурной страсти - просто привычка. Нет смысла отрицать, Оневия умела завести мужчину, но желание обладания, которое вызывал один только протестующий взор Бранды, было неутолимо.
   Она хитро прищурила глаза и засмеялась:
   - Мой Король смотрит на меня?!
   Девушка привстала на локте и притянула его к себе. Он не противился.
  
   Прошедший накануне день памяти Сенвора Жестокого не принёс Антонио ни капли удовлетворения. Весь праздник он занимался разглядыванием народа, среди которого, к сожалению, не было самой желанной гостьи. Только по окончании представления он понял, что такая как она ни за что не пришла бы сюда по своей воле. А следующее обязательное торжество должно было состояться лишь через три месяца.
   Пришлось довольствоваться другой: новая девушка, попавшая в Королевские покои, значила для него не больше, чем остальные. И неизбывная тоска всё глубже вонзалась в сердце...
  
   Спустя месяц Антонио вполне осознал, что так больше не может продолжаться. Конечно, он мог получить то, чего хотел, но какой ценой! Тот вариант, который озвучила Бранда, сводил на нет саму суть предприятия: кому приятно лежать с бревном в постели, а в том, что она намеренно не будет сопротивляться, он был уверен. Ясно было также, эта девушка не могла питать к нему никаких чувств, кроме отрицательных.
   Рассуждения заводили в тупик безысходности, и подавляемое желание никуда не девалось. В конце концов, грусть превратилась в ярость.
   - Сделаете это ночью! - дал напутствие Король.
   Слуги согласно закивали, хотя никто не хотел тащиться в поле по такой погоде.
   Кому могло прийти в голову охранять землю, даже если она засеяна пшеницей!? Препятствий не было, и мужчины, вооружившись граблями и лопатами, дружно взялись за дело. Ни один житель не услышал бы, что происходит на окраине общины - гулкий ветер слишком старательно свистел в трубах, словно поддерживая творившееся на поле безобразие.
   Изрядно потрудившись и вспотев, Королевские слуги немного отдохнули, прежде чем выполнить второе задание. К своим семьям они вернулись далеко за полночь, уставшие и измождённые.
  
   Глава общины пришёл в ужас, увидев на стене собственного дома неприглядные рисунки. Когда же стало понятно, что он не один такой "счастливчик", сбился рабочий ритм всех жителей. Срочно надо было стереть или закрасить эту пошлость, пока её не увидели дети.
   Про погубленный урожай озимых узнали только к обеду, да и то случайно: Чиссо иногда гуляла в том районе и сегодня снова решила там появиться.
   Следующий год обещал быть голодным, ведь зерна с поля, которое будет засеяно весной, очевидно, не хватит до следующей жатвы.
   Не успели улечься споры по поводу предыдущего случая, как произошёл новый погром: однажды ночью в общине пообрубали ветви плодоносящих деревьев. Не всех, лишь тех, что находились в отдалении от жилищ, но и этого было достаточно для того, чтобы ввергнуть крестьян в полнейшую нищету. Теперь каждый был озабочен проблемой выживания: строились планы по сокращению ежедневного пайка, велись всяческие расчёты - в общем, все занялись умственным трудом.
  
   - Это ты убрала мой платок? - метнул на девушку разъярённый взгляд Король.
   - Нет, - затрепетала Лил.
   - Ну, а где он тогда?!
   - Я...я не...знаю, - начала заикаться служанка.
   - А кто знает!? - не унимался Антонио.
   - ...Можно поискать, - предложила она.
   - Так ищи!
   - Простите, как он выглядит? - еле живая, Лил осмелилась задать вопрос господину.
   - Белый, на нём золотым вышито моё имя, - не обращая внимания на её испуганное лицо, ответил он.
   Девушка пустилась на поиски, но результата они, к сожалению, не дали, чем Король был чрезвычайно опечален - в детстве именно этот платок подарила ему мама.
  
   Вечером Антонио направился в деревню Бранды, собираясь сорвать на ней свою злобу - пропажа любимой вещицы переполнила чашу его терпения.
   Воочию убедившись в том, что община, в которой проживал недосягаемый предмет его вожделений, совершенно разорена, молодой правитель был охвачен задором отмщённого. Он тихонько посмеивался, представляя, как Бранда будет помирать с голоду - хватит ли у неё тогда здравого смысла согласиться на роль его служанки? Или пусть сдохнет? Нет, ему хотелось мучить её подольше.
   Оглянувшись назад, Бранда увидела Короля. Она тут же помчалась прочь, сообразив, что он пришёл сюда за ней. Антонио быстро нагнал Чистюлю. Она выламывалась и так и сяк, но он был и без того силён, а подстёгиваемый собственным гневом, просто не замечал её попыток вырваться.
   Поблизости находился хлев, куда мужчина и поволок непокорную подданную. В пылу борьбы она снова забыла крикнуть кого-нибудь на помощь, и защищала себя сама, порой ей даже удавалось укусить Короля за руку. Но ему, кажется, всё было нипочём.
   Антонио отодвинул засов, и дверь открылась. Стоило ему слегка замешкаться на входе, как Бранда высвободилась и побежала вглубь помещения - там была ещё одна, маленькая дверца специально для овец. Когда он поймал девушку, она истошно кричала, но тут же была придавлена к стене весом его тела. На этот раз Король решил обойтись без разговоров и, сжав руками тонкую шею крестьянки, начал её душить. Чистюля запаниковала и старалась разогнуть вцепившиеся в неё пальцы. Ничего не вышло. Тогда она перестала сопротивляться, предпочитая вместо этого поразить врага предсмертным взглядом. Антонио, чуть было не лишивший самого себя хотя бы призрачной надежды на взаимность девушки, стоявшей перед ним, ослабил хватку.
   Внезапно Король замер. Его затуманенный взор прорезала боль, зрачки расширились до предела, руки ослабленно заскользили вниз по нежной коже Бранды. Он пошатнулся и рухнул на пол. За ним стоял Контега, державший окровавленный, ещё тёплый нож. Чуть поодаль Чиссо округляла глаза.
   Чистюля опустила голову и глупо уставилась на мертвеца, который был жив всего минуту назад. Но время неумолимо текло, и друзья засуетились, понимая, что нельзя оставить Короля здесь просто так.
   - Надо что-то делать, а то тебя повесят! - беспокоилась девочка.
   - Да. Да. Что же? - раздумывал Контега.
   - Поджечь хлев! - вдруг выпалила Чиссо.
   Они забегали по периметру здания, соображая, как быть с овцами, и, в конце концов, выпустили их на волю. Правда, животные не сразу побежали на улицу, но этот вопрос был худо-бедно разрешён.
   Друзья Бранды быстро забрались на чердак и покидали часть соломы и сена вниз.
   - Бежим отсюда! - приглушая голос, крикнула младшая сестра, но девушка как будто не слышала.
   Она по-прежнему стояла над телом Антонио и молчала, прижимая к бедру недавно пришитый кармашек.
   - Идём же! - повторила Чиссо.
   Бранда резко повернулась к ней и решительно зашагала к выходу.
   Троица скрылась незамеченной, оставляя за собой полыхающий хлев - последнее пристанище Короля.
  
   Часть II
  

***

   Поджог постройки жители деревни сочли очередной выходкой разбойников и долго сокрушались, не понимая, кто может желать зла целой общине. Антонио же пока не хватились - он, бывало, и раньше пропадал на сутки.
   Спустя пару дней во дворце всё же начали ходить мрачные слухи. На поиски пропавшего Короля отправили не один десяток человек, причём информация о том, что правитель вообще исчез, должна была сохраняться в тайне. Некоторое время это удавалось, но слуги - всё-таки народ болтливый, и страшная весть вскоре распространилась по всему Фивру.
   Хриолы, почуявшие определённые выгоды от пропажи монарха, быстро организовались и объявили свой род заменой прежней царствующей династии. Остальные члены Совета Королевства пытались протестовать, но даже все вместе они не отличались столь явным авторитетом и, несомненно, уступали по количеству земель - пришлось смириться с неизбежностью.
   Личные планы Оневии заметно поколебала новая расстановка сил: она мечтала стать первой леди государства и не желала делить власть с родственниками, а теперь, когда можно было обойтись без её помощи, дядя и отец отодвигали никчёмную женщину на вторые позиции. Свои амбиции она была вынуждена приберечь до лучших времён.
   Не находя компромисса, Туто и Мило Хриолы продолжали спор по поводу дележа полномочий - оба претендовали на престол, но при любом раскладе событий один должен был проиграть.
   Между тем дальнейшие поиски Короля не прекращались, хотя всем уже стало ясно, что его нет в живых. Допросы слуг выявили некоторые любопытные факты из биографии Антонио, в частности, то, что накануне исчезновения он сводил счёты с ближайшей деревней - там и решено было провести расследование.
   Как выяснилось, недавно в общине, которую так ненавидел бывший монарх, злопыхатели спалили хлев. Слуги же, участвовавшие в допросах, сознались только в уничтожении урожая, но никак не в поджоге. А тут уж сам бог велел найти среди обгоревших брёвен золотые Королевские запонки. Подозрение, таким образом, падало на всех жителей этой общины.
  
   Противостояние несправедливому дележу крестьянских наделов значительно усилилось: члены Совета не хотели, чтобы их пустили по миру, а именно это, кажется, и собирались сделать Хриолы. Двое выживающих из ума вице-Королей всерьёз вознамерились стать государями, но так как уступать никто не хотел, сошлись на том, что править каждый будет в своей стране. В высших эшелонах власти начался разброд умов, и феодалы уже не помышляли о едином Королевстве: взяв пример с Туто и Мило, они начали отстаивать собственный суверенитет.
   Естественно, ещё большее недовольство возникло в среде обычных граждан. Никто не желал жить в раздробленном и слабом государстве, где всякий час можно было ожидать нападения со стороны соседей. Да, и раньше случалось подобное, но не в тех размерах, какие предвещало возможное деление. В сознании же самых тёмных масс народа распад Фивра представал настоящим апокалипсисом.
   Кто-то выдал идею, что Хриолы - такой же "царский" род, как, например, Торки, или Жамы - в зависимости от фамилии местного управленца, менялось предположение, - а значит, у любого из членов Совета есть право занять Королевский трон. Некоторые особо преданные своему синьору крестьяне и рабочие даже поднимали бунты, которые подхватывались жителями других посёлков и городов, и доходили до Роббона. Туто и Мило сделали вывод, что со вступлением на престол стоит подождать, а пока не помешает заняться наказанием виновного в смерти Антонио. Показательная расправа с преступником должна была иной раз подтвердить Хриольскую верность традициям, что сыграло бы свою положительную роль в успокоении народа.
   Но не тут-то было! Фактов в пользу конкретного убийцы не существовало, а, следовательно, хоть целая деревня могла совершить сие гнусное дело. Поломав немного голову над этим ребусом, Хриолы вынесли вердикт: казнить всех жителей общины, в которой сожгли Антонио. Правда, была одна оговорка, дабы не слишком шокировать граждан - "если никто не сознается".
  
   Услышав о решении вице-Королей, Бранда пришла в ужас. Она думала, что уже потеряла всё, что можно, но теперь картина виделась ей в другом масштабе.
   - Я завтра же пойду туда! - пылко сказал Контега, находя в таком самопожертвовании единственное спасение.
   - Ты что!? - испугалась Чиссо, - Это не выход! Лучше... - но она замолчала, потому что сказать "лучше умрём все, но не ты один" было нелогично.
   Бранда молча смотрела на друга. Перед мысленным взором у неё только что пронеслось множество моментов, непременным участником которых он являлся. Она не могла допустить, чтобы его публично повесили, или ещё что похуже. Но адекватного решения проблемы не было.
   Неужели действительно есть только два варианта: смерть Контеги или всех вместе. И из-за чего? Из-за того, что каждый житель общины всегда был готов защитить другого?!
   Невыносимая тягость бытия объяла девушку. В голове мелькала лишь одна совершенно абсурдная мысль.
   - Раз уж нам нечего терять, давайте спросим совета у Экки.
   - ...Страшно, - прошептала Чиссо.
   Контега согласился.
   Историю пришлось пересказывать дважды от начала до конца, с обязательным упоминанием мотивов преступления (если бы не он, Бранду бы задушили - и что с того, что только ей было известно, что Антонио не собирался доводить дело до убийства!?). Девочка, а потом и близнецы сошлись во мнении с Чиссо - надо найти другой выход. Тогда Чистюля предложила:
   - Если мы не поднимем восстание против Хриолов, они перебьют нас!
   - Что ты имеешь в виду? - опасливо глядя на подругу, спросила Экка.
   - Мы нападём на замок.
   Каждый обдумывал сказанное, но никто не решался поддержать эту идею.
   - Я - за! - первой откликнулась Чиссо, - иначе мы все умрём! ...или умрёт Контега.
   - Я - тоже! - повторил за ней обычно малоразговорчивый Лорнелл.
   Остальным ничего не оставалось делать, как последовать примеру Чиссо.
   - Теперь поговорим с другими членами общины! - заключила Бранда, и молодёжь направилась к дому Бруко.
   Девушка так пламенно произносила свою речь снова и снова, что в сердце не только местного главы, но и каждого, кто в эту ночь услышал голос Чистюли, взыграли патриотические чувства. Все загорелись призывом Бранды к восстанию и, как ни странно, только в ней видели того человека, который станет предводителем будущего переворота. Это событие назначили на завтра, оно должно было начаться на восходе.
  
   Кто знает, может, ночная тьма подействовала на крестьян, или убедительность юной воительницы, готовой отстаивать не только своё право на жизнь, а может, просто отсутствие альтернативы, но все как один решительно направлялись к замку. Для них не было путей к отступлению.
   Воодушевление Бранда черпала из пепла разрушенных надежд. Смерть близких, невозможность любви - ей больше нечего было терять в этом мире.
   ...кроме тех, кто сейчас шёл вместе с ней. Она думала не о себе, она думала о тысячах людей, населявших Фивр, и так же страдающих под гнётом всемогущих Королей.
   Лишь мечта о свободе грела ей душу.
  
   Двое стражников, как обычно, мирно посапывали на своём посту, когда кто-то стал очень настойчиво ломиться в ворота. Они вскочили на ноги и забегали по двору, не зная, что делать - такое происходило впервые на их памяти. С той стороны продолжалась атака, и вот уже по деревянным брусьям пошла трещина. Охрана вооружилась штыками и замерла в ожидании.
   На горизонте показались первые отблески поднимавшейся зари.
   Надо сказать, стражники порядком растерялись, увидев толпу крестьян с вилами и лопатами, но как только противник двинулся в наступление, поспешили сдаться. Штыки были тотчас же отобраны, а впереди ждала встреча со слугами, которые успели проснуться ещё во время борьбы крестьян с воротами.
   - Не трогайте меня! - верещала Лил, застигнутая врасплох на втором этаже дворца.
   - Я буду сражаться вместе с вами! - в итоге заявила она, узнав в одном из общинников парня, с которым танцевала на празднике памяти Сенвора.
   Некоторые слуги, видя Лил в толпе, также присоединялись к бунтовщикам, да и людей в замке оказалось не так много, как думали крестьяне.
   Среди сопротивлявшихся встретилось лишь двое ярых защитников Хриолов, но и они успели только ранить впередистоящих Бранду и Бруко.
   С помощью верных личных слуг вице-Королей Туто и Мило благополучно удалось сбежать. Одна Оневия оказалась не у дел - о ней просто-напросто забыли в суматохе.
  
   Восстание оказалось каким-то странным и неубедительным. Крестьяне недоумевали, как до сих пор эта кучка кретинов, не сумевшая даже защитить себя в нужный момент, правила огромной страной.
   Единственную представительницу Хриолов посадили в главную крепость Роббона заодно со стражами темницы, предварительно найдя им на замену надёжных людей.
   К полудню государственный переворот был завершён, а о нём не имела понятия даже половина населения.
   - Что делать теперь? - спросила Бранда Чиссо, перевязывавшую ей правую руку.
   - Не знаю, - пожала плечами девочка.
   - Надо разобраться с Советом Королевства, - высказался Контега.
   Чистюля пребывала в сомнениях насчёт будущего, к тому же в то, что случилось, до сих пор невозможно было поверить.
   - Пока никто не опомнился, необходимо действовать! - воскликнул парень, - Срочно! И ты должна стать Королевой!
   - Звучит как приговор, - усмехнулась Чиссо.
   - Так и есть, - отозвалась Бранда, не представлявшая себе, что значит быть монаршей особой.
   - Кто лучше тебя знает все заботы трудового народа!? - задал Контега риторический вопрос, - Если на нас нападут в ответ, будет то же самое: всю общину повесят! - тревожился он.
   - Боже, во что мы ввязались! - качала головой девушка, - В первую очередь надо обзавестись верной охраной.
   - С этим мы как-нибудь справимся. Лучше подумай, как объяснить ситуацию горожанам.
   В комнату, где сидело трое заговорщиков, вошли Соньо, Лорнелл и Экка.
   - Мы не помешаем? - спросила прачка.
   - Нет, садитесь, - сразу перешла к делу Бранда, - мы обсуждаем дальнейший план действий.
   - Разве это не конец? - удивился Соньо.
   - Куда там! - махнула рукой Чиссо, - собираемся короновать Чистюлю, а ты "конец, конец"...
   - Правда? - загорелись энтузиазмом глаза мальчишек, - А у тебя будет Совет? Мы могли бы входить в него!
   - Не глупи, Соньо, - серьёзно сказал Контега, - мы же ничего не смыслим в этих делах, в Совет надо будет набрать знающих людей.
   - А ты уверен, что такие существуют? - с умным видом поинтересовалась Экка, - Судя по тому, что здесь творилось до нас, ни о какой политике или экономике не шло и речи!
   - Да, сплошные развлечения! - авторитетно заявил Лорнелл, бывавший на каждой заключительной части торжества.
   - Может, вы и правы, но кто, по-вашему, доверит детям управление государством?! - возразил парень.
   - Да-а-а, - задумалась Чиссо, - но ты и Бранда вполне взрослые! Король-то сам был всего на пару месяцев старше Чистюли!
   - Если ты помнишь, участь Бранды уже предрешена. Мы сейчас говорим о членах Совета.
   Девочка лукаво улыбнулась Контеге и промолчала.
   - Может, спросить совета у Бруко, он всё-таки более опытен в таких вопросах, - предложила Экка.
   - В любом случае, нужно сделать это сейчас, - ещё раз повторил парень.
   - Мы сходим за ним, - вызвались близнецы.
  
   Разговор с главой общины действительно подействовал на молодёжь плодотворно. Было решено сегодня же соорудить новые ворота и оковать их железом, для чего понадобилось привлечь городских рабочих. Те не совсем поняли, что произошла смена власти, но на следующий день по Роббону уже вовсю ходили разнообразные сплетни о разорении государства и последних днях перед концом света.
   И в тот же следующий день большинство крестьян из деревни Бранды вернулось домой. Многие не хотели оставлять родных мест, да и прежняя жизнь вполне устраивала их. Зато в соратники к Чистюле поступили все слуги, которые вчера перешли на её сторону, к тому же делать им больше было нечего - их должности были упразднены за ненадобностью. Исключение составляли конюший и повар. Королевский же врач скрылся вместе с Хриолами.
   Лил оказалась не такой уж и дурочкой, какой её всегда считал Антонио, и рассказала много интересного по поводу деятельности Совета и роли каждого его члена. Но этот последний пункт был теперь не столь актуален, ведь Бранда присматривалась к слугам, выбирая новых заседателей. Волею судеб те, кто совсем недавно разорял её общину, не ведая, что творят, сейчас могли попасть в число важнейших лиц государства.
   Но в итоге среди них оказались поистине мудрые люди, не имевшие отношения к разбоям, и, к слову сказать, немало пожившие на свете. Их было всего четверо - как раз по всем направлениям: сельское хозяйство, рабочие специальности, дела законодательные и управленческие и культура - в общем, никакой абстрактной политики, экономики и социального обеспечения, существовавших при Антонио.
  
   В четыре часа пополудни толпа собралась на площади Великого Пламени, но вместо ожидаемого дня памяти Сенвора получила известие о свержении не успевших занять трон Хриолов. И без того недоумевавший народ совсем перестал что-либо понимать. Бруко пришлось популярно объяснить, почему так случилось, и пообещать, что с новым государем Фивр оправится от былых потрясений и расцветёт истинным великолепием. Правда, имя того самого нового государя он не назвал, дабы не ввергать людей в очередное потрясение.
  

***

   По крайней мере, обывателям появилось что обсуждать за вечерним ужином с семьёй: таинственность, которой был окутан будущий монарх, разжигала немалое любопытство. Каждый гадал, кто из членов Совета мог так смело захватить замок и провозгласить себя Королём. И что сталось с бедными Туто и Мило - теперь их и впрямь жалели, - которые так и не поделили страну на две части? Ещё было очень интересно посмотреть на саму коронацию. Это событие всегда отличалось пышностью у прежней династии, что же будет у нынешней?
   Теперь уже бывшие советники Короля тоже мучились сомнениями насчёт имени монарха, не подозревая, что вместо одного из синьоров на трон сегодня взойдёт обыкновенная крестьянка...
  
   - Я, Бранда, перед лицом моего народа, даю клятву верности идеалам справедливости и обещаю защищать каждого подданного в соответствии с этими идеалами; - прижимая ладонь к сердцу, приносила обет девушка, - и пусть преданность свободе всегда ведёт меня на пути Королевы! - добавила она от себя.
   Всё это происходило во дворе замка, скромно и без посторонних. Новые члены Совета поднесли Чистюле усыпанный драгоценными камнями головной убор и осторожно надели ей на голову. Корона была довольно тяжёлой, и вряд ли было целесообразно долго её носить. Бранда отложила атрибут Короля в сторону, и тут же наказала всем присутствующим приступить к работе.
  
   Толковые в сферах, управлять которыми их назначили, четверо советников с интересом выслушивали предложения монарха и вносили свои. В зале заседаний также сидели другие сподвижники Бранды из общины и дворца. Общий тон сегодняшнего обсуждения был оптимистическим, а итоги Королева подводила в приподнятом настроении. Возникли определённые трудности в том, чтобы запомнить все эти нововведения, ведь никто из окружающих не владел письменностью, что сейчас очень даже пригодилось бы.
   В любом случае, Соньо и Лорнелл видели в царствовании своей старшей подруги возможность сменить профессию. Её решение сделать сословия крестьян, рабочих, слуг и чиновников более открытыми, давало шанс попробовать себя в ранее недоступных областях деятельности.
   Что касалось привилегий Короля и его ближайшего окружения, их, определённо, следовало сократить до необходимого минимума - к чему все эти роскошества!? Кроме того, Бранда не могла сидеть без работы, физической работы, и хотела как-нибудь устроиться и в этом плане. Она понимала, что правитель должен заниматься прежде всего интеллектуальным трудом, который и без того отнимал много сил, но компромисс всё-таки был найден.
  
   - Покажите мне, пожалуйста, конюшню, - обратилась Чистюля к седовласому мужчине, присматривавшему за лошадьми, - я намерена помогать вам время от времени.
   Он повёл девушку на задний двор, по пути выспрашивая, почему уход именно за этими животными интересует её. Бранда отвечала, что прежде у неё был опыт обращения с ними, и ей они, в конце концов, просто нравились.
   - Тут у нас находится двенадцать чистокровных жеребцов, - не преминул похвастать конюх, подводя Королеву к стойлам.
   Предпоследним слева оказался некто, уже виденный ею:
   - Милый, - ахнула Бранда, - это ты?! Как его зовут? - спросила она слугу.
   - Это Паол, любимый скакун Антонио.
   - Я пока осмотрюсь тут. Спасибо, вы можете идти, - сказала девушка, увлечённая разглядыванием старого знакомца.
   Пожав плечами, мужчина покинул конюшню. Как только он ушёл, Бранда открыла дверцу и, приблизившись к жеребцу, долго гладила его. Тот пофыркивал от удовольствия.
   - Паол, теперь у тебя будет хорошая хозяйка, - пообещала Королева, - того, кто издевался над нами, больше нет, - отрешённо добавила она.
  
   Никто не скрывал от народа, что на трон взошла девушка. О её происхождении тоже стало известно совсем скоро. Это могло вызвать только шок и недоумение. В замке предчувствовали такую реакцию и решили до поры до времени подождать с личным появлением Бранды перед гражданами.
   Вместо неё пока действовал Бруко, но сейчас он вряд ли был в состоянии сделать хоть что-нибудь: неудачно обработанная рана вызвала заражение крови. Похоже, смерть витала невдалеке от мужественного крестьянина...
   Миссию Королевского представителя взял на себя Контега. Завтра днём он должен был огласить жителям Роббона список новых членов Совета и популярно разъяснить суть предстоящих реформ.
   А сегодня Чистюля с друзьями исследовали каждый закоулок дворца, где им теперь предстояло жить. В сопровождении Лил экскурсия получилась довольно занимательной. Она поясняла назначение каждой комнаты и попутно вспоминала какую-нибудь историю из жизни обитателей замка. Неоднократно звучало имя Антонио, при этом Контега резко оглядывался на служанку, а Чиссо всматривалась в лицо Бранды - в такие моменты оно было на редкость непроницаемым.
  
   Последним бастионом, ключ от которого Лил торжественно вручила самой Чистюле, был Королевский кабинет и соседствующая с ним опочивальня. Туда девушки вошли вдвоём, и служанка показала секретный рычаг в рабочей комнате Антонио. Однажды Лил случайно увидела, как он подошёл к сему таинственному предмету, но всё боялась проверить, для чего он служит. Пришло время разобраться...
   Бранда осторожно потянула за рычаг, и стена, в которую он был встроен, с лёгким скрипом отодвинулась. Девушка не могла оторвать глаз от множества полок, сплошь уставленных книгами. Она горела страстным желанием прочесть их все, и, не смея поверить своему счастью, начала перебирать пальцами пыльные корешки. Похоже, самые заветные мечты начинали сбываться.
   Королева вытащила увесистый исторический труд о революциях. Тема была ей неизвестна, и она решила первым делом ознакомиться именно с этой книгой.
   С помощью того же рычага стена вернулась на прежнее место. Чистюля попросила служанку никому не говорить о находке.
   Бранда никак не могла дождаться вечера, чтобы поскорее приняться за чтение...
   Революцией оказалось именно то, чем она и жители её общины прославились совсем недавно. Поначалу девушка читала с позитивным интересом, одобряя собственные поступки, но чуть позже (или уже раньше?), когда из-за горизонта поднималось утреннее солнце, а она дочитывала, интерес сменился ужасом понимания.
  
   Оказалось, что предыдущая цивилизация не раз переживала подобные потрясения. В те времена на этой земле существовало два государства. Они стояли на одной ступени развития, но одно из них отличалось большей волей к свободе, и эта-то воля его и погубила. Первая революция окончилась провалом, а после второй ослабленная страна была поглощена соседом, и началась эпоха реакции. Но самым пугающим для Чистюли стало даже не это, а то, что благие намерения революционеров, людей, в общем-то, тоже неплохих, не были восприняты народом. Эйфория быстро спала, и никто не захотел ждать, когда реформы, наконец, начнут давать свои результаты. В заключении автор приходил к выводу, что все революционные всплески, в сущности, обречены на провал и не стоят тех человеческих жертв, которые были принесены им на алтарь.
   Ещё Королева узнала, что такое армия, и увидела необходимость её создания в данный момент. Она даже стала думать о том, как воплотить эту идею в реальность: с каких профессий снять людей, чтобы поставить их заниматься таким специфическим делом. Но, поняв, что для её высоких целей подобное предприятие будет слишком низким поступком, Бранда оставила эти мысли.
  
   Радуга рассвета уже плыла по небу, а девушка до сих пор не сомкнула глаз. Более того, ей и не хотелось отдыхать - голова просто кипела от обилия информации. Королеву охватило предчувствие фатальности её же собственных начинаний. Она засомневалась в своей способности выдержать то, что вставало на пути пока только в виде фантомов. А как же самоотверженная любовь к свободе? Как же люди? Неужели придётся жертвовать идеалами и судьбами ради того, чтобы удержаться у власти? Теперь она знала, что так просто её не отпустят из этого замка: либо она научится быть жёсткой (и где-то даже жестокой), либо придёт кто-то более сильный, и тогда некому будет спасти её...и её друзей...
   Сейчас прямой угрозы не было, но возможность существовала, хотя бы со стороны бежавших Хриолов или других членов Совета - может, они поведут целые деревни крестьян в атаку. Если бы у неё была армия - люди, выполняющие только военные действия, со штыками, а не кучка знакомых с орудиями труда в руках, - было бы гораздо спокойнее. Но Бранда не могла поступиться самой своей сутью, иначе зачем вообще такая жизнь!?
  
   Оневия трое суток сидела в камере с другими женщинами двора (тут вперемежку были и служанки, и жёны чиновников, но о различиях пришлось на время забыть) в абсолютном неведении относительно характера свершившихся событий. Но она, не такая глупая, как остальные, умела прислушиваться к разговорам охранников. Все они были людьми Бранды, и не скупились на похвалы этой девушке. В итоге Оневия сообразила, как нужно действовать, чтобы выбраться отсюда.
   - Я хочу поговорить с Королевой! - заявила она стражнику, когда заключённых выводили во двор на прогулку.
   - Ничем не могу вам помочь, - отдирая её пальцы от своего рукава, недовольно промямлил пожилой охранник.
   - В таком случае вы делаете ей только хуже, - уверенно произнесла девушка и демонстративно пошла прочь.
   Она специально ступала медленно, чтобы у старика было время подумать над её просьбой.
   - Что ты хочешь сказать Королеве? - поворачивая Оневию к себе лицом, спросил мужчина.
   - Я - дочь Хриолов, и хорошо разбираюсь в делах государственных. Но вам, - она смерила стража взглядом, полным превосходства, - я ничего не могу поведать, вы всё равно не поймёте.
   - Ладно, - замешкался тот, - я переговорю с Бра... с Королевой.
   Удочка была заброшена, и Оневия ждала добычи. Конечно, рассчитывать на многое не приходилось, но попробовать всё же стоило.
  
   Чистюля всю дорогу зевала, хотя дел было невпроворот, и они требовали к себе её пристального внимания. Чего стоили только похороны Бруко, смерть которого произошла сегодня ночью! Эта новость повергла всех в уныние, и община назначила погребение в обед, со всеми почестями, как полагается.
   - Может, Вам лучше перебраться в спальню Короля - там очень удобная мебель, - посоветовала Лил, заметив у Бранды круги под глазами.
   - Пожалуйста, называй меня на ты, - последовало вместо ответа.
   Девушка никак не решалась зайти в комнату Антонио, что уж было говорить о том, чтобы провести там ночь!?
  
   Но, в конце концов, постоянные уговоры служанки и дикая усталость после похорон подействовали: Чистюля отперла Королевскую опочивальню...
   Сразу же ей в нос приятно ударило тем самым запахом, который ассоциировался с его владельцем. Несмотря на то, что часы показывали только шесть, Бранда уже находилась в каком-то полусне, и всё виделось ей в гипертрофированных тонах. Она провела рукой по прикроватной тумбочке - отполированное дерево хотелось гладить и гладить, но откинуться на постель девушка сейчас желала не меньше.
   Бранда так и задремала, потому что ночное бдение забрало у неё все силы.
   Она проснулась как обычно - на восходе, но не сразу осознала, где находится. Перекатившись на бок, Чистюля уткнулась в атлас красного покрывала, и ещё некоторое время продолжала лежать в этом положении, пока окончательно не вспомнила, что привело её в такую чудесную комнату.
   - Всё в моей жизни из-за него... - грустно констатировала девушка.
  
   Рыба заглотнула наживку - Оневию привели во дворец. Прежде чем заговорить, она окинула молниеносным взглядом своего оппонента с ног до головы. Возможно, бывшей любовнице Антонио было бы интересно узнать в Бранде ту, из-за которой не сложилась её собственная судьба, но для Оневии это знание пока оставалось недоступным.
   - О, моя Королева! - в благоговейном восторге залепетала заключённая, - Я наслышана о Вас, и уже в тюремных стенах поняла, что могу быть Вам полезна!
   Её искренность импонировала Чистюле:
   - Что конкретно вы знаете и умеете?
   - Мой отец был советником Короля по политике, а дядя - по экономике, и я, конечно, кое в чём разбираюсь благодаря им; - не давая вставить Бранде ни единого слова, Оневия продолжала, - к моему сожалению, они с позором бежали в ту ночь, а я, не понимавшая тогда, что происходит, оказала сопротивление. Но сейчас я вижу, что Вам можно доверять - по крайней мере, такое впечатление создаётся по Вашим стражникам, - спокойно закончила она, сделав комплимент стоявшему сзади пожилому охраннику.
   - Спасибо, мне кажется, вы действительно можете нам помочь.
   Последняя фраза Королевы стала сигналом для стража, который развернулся и обратно пошёл уже один. Оневия же расплылась в счастливой улыбке.
   - Вы будете участвовать в заседаниях Совета наряду с моими сподвижниками, - сообщила Бранда, прохаживаясь с новой знакомой по коридорам.
   - Благодарю, - ответствовала девушка.
   - А вы владеете письмом? - вдруг спросила Чистюля.
   - Нет, но я довольно сносно читаю!
   - Жаль, что не пишете. У кого можно было бы научиться?
   - А Вы умеете читать? - удивилась Оневия: откуда крестьянке было это уметь!?
   - Да, и мне необходимо научиться писать, - в третий раз растолковала ей Королева.
   - Я ещё больше Вами восхищаюсь! - сказала подданная, - Знаю одного писаря, но его, наверное, будет не так-то легко найти.
   - Правда? - обрадовалась Бранда.
   - Да, но, как я уже сказала, он для нас недосягаем. Хотя...
   Она вспомнила, что накануне крестьянского восстания Дирко уехал к родителям в другой город. Скорее всего, он был ещё там, но чтобы точно добраться до него, нельзя было терять ни минуты. У Оневии аж сердце ушло в пятки, как только она представила себе, как хорошо будет жить во дворце вместе с любимым, прикрываясь желанием научиться писать.
   - Надо сегодня же отправиться в Бронну! - воскликнула Хриол, - Я бы тоже хотела заниматься вместе с Вами, Вы позволите?
   - Конечно, и называй меня, пожалуйста, Брандой! - воодушевлённая открывающимися перед ней возможностями, согласилась Чистюля.
  
   Они выбрали самую скромную карету, чтобы не привлекать лишнего внимания, но горожане всё равно оборачивались им вслед - ничего не поделаешь, бедные люди всегда заглядывались на излишества богачей.
   Контега явственно выказывал по отношению к Оневии небрежение, Чиссо тоже не жаловала её своим расположением и даже начала ревновать сестру к бывшей заключённой. Бранда не замечала ничего вокруг, мечтая быстрее добраться до Бронны и найти писаря, о котором так много говорила её подруга.
   Дирко Толь, не долго думая, пошёл на службу Королевы, тем более Оневия теперь безраздельно принадлежала ему (в своё время он был несказанно рад исчезновению соперника в лице красавчика Антонио).
  
   - Она вызывает у меня подозрения, - поделился мнением с девочкой Контега, - и вообще мне не нравится, что Бранда так с ней возится, эта Оневия пока ничем конкретным не помогла!
   Он насупился, словно обиженный ребёнок.
   - Знаешь, я чувствую то же, что и ты, но это всё необоснованно - нельзя же отвергать человека только из-за того, что поначалу он не понравился. Да и писаря нашла она, разве это не помощь!? Мы просто не хотим смириться с тем, что у Чистюли есть и другие друзья.
   - Ты всегда так благоразумна, Чиссо, - смягчился парень, - но я ничего не могу с собой поделать!
  
   Занятия проходили с напряжением, но Королева брала упорством. Иногда Дирко сам выматывался раньше неё. Заодно учиться письменности выказала желание Чиссо, а Контега нашёл в этом деле хороший повод не терять Бранду из виду. Хриол, само собой, также присутствовала тут. Все остальные пока не усматривали особой необходимости в умении выводить каракули на бумаге.
  
   Успехи Оневии в чистописании доставляли царствующей крестьянке не меньше радости, чем свои собственные. Она видела в этой девушке достойного собеседника и интересную личность, а её постоянная улыбка просто очаровывала. Возможно, всё дело было в том, что Хриол была её ровесницей, ведь обычно в компании Бранды собирались дети помладше. В общем, Оневия в достаточной мере сблизилась с Королевой, чтобы суметь повлиять на неё в нужном направлении. Помог ещё и как нельзя кстати подвернувшийся разговор о революциях.
   - Любопытно, - резюмировала подруга, - а я и не знала, что такое существует!
   - Я тоже! Понимаешь, теперь меня раздирает противоречие: я боюсь, что к народу придётся применять насильственные меры. Это видно уже сейчас - они же чуть не закидали Контегу тухлыми яйцами, когда узнали о возможности перехода из сословия в сословие. Не знаю, что им не понравилось. Мама Чиссо говорит, что люди привыкли жить по-старому и просто не понимают, зачем самому решать, что делать. Меня поддерживают только три общины из нашей деревни.
   - Да, я согласна с тобой - тут без этого не обойдёшься. Может, оно и лучше было с Королём?
   - Раньше я бы не задумываясь ответила отрицательно, но сейчас... Я не знаю.
   - Бранда, ты совсем не создана для управления государством, даже не представляю, как тебе помочь. Они возмущаются ещё и потому, что твоё происхождение не соответствует занимаемой позиции, а это очень важно. Вот если бы ты имела какое-то отношение к Королевскому роду или хотя бы была из семьи кого-нибудь из членов Совета...
   - Я понимаю.
   В этой беседе по душам Оневия не стала раскрывать всех карт сразу, приберегая свой основной козырь до лучшего случая. Сейчас она только прощупывала почву, а в следующий раз намеревалась нанести решающий удар.
  
   В одной книге Бранда обнаружила новое для себя понятие. Конечно, слово "деньги" и раньше встречалось в повествовании, но нигде не говорилось, что это такое. Здесь же всё было предельно ясно. Призадумавшись о роли денег в жизни людей, Королева пришла к выводу, что идею внедрить их в Фивре стоит взять на вооружение.
   С соратниками по этому поводу разгорелись настоящие дебаты. Как результат, советники разделились во мнении напополам, а друзья вообще не знали, на чью сторону встать. Лишь Оневия безоговорочно поддержала Чистюлю. С учётом её голоса решили проводить денежную реформу, хотя с самого начала была очевидна сложность этой затеи.
  
   Обязанность донести суть нововведения до граждан опять легла на Контегу. Чиссо стояла внизу и прислушивалась, пока он ораторствовал на помосте (том самом, где раньше карали преступников). Как хотелось иногда подсказать ему более точную формулировку или просто защитить перед не желающей разбираться в вопросе толпой! Но она стояла слишком далеко, чтобы хоть как-то помочь другу.
   - По-моему, ты справлялся бы со своими задачами гораздо лучше, если бы написал основные положения на листочке.
   - Если бы написал! - хмыкнул он, - Ты же знаешь, как у меня с этим обстоят дела!
   - Надо немного постараться и всё получится. Давай учиться вместе! - предложила Чиссо.
   - Мы и так все вместе пишем эти закорючки!
   - Я имею в виду, подгонять друг друга: ты не даёшь спуску мне, а я - тебе. И не отлынивай от занятий под дурацкими предлогами! - напутствовала девочка.
   - Да это не предлоги, я и правда плохо себя чувствовал! - оправдывался Контега.
   - Кому ты рассказываешь! - легонько толкая его в плечо, смеялась Чиссо.
  
   Бранда ждала возвращения друзей в Королевской спальне. Тут было тихо и немного темно, так как окна выходили на запад. Зато по вечерам закат заливал комнату яркими красками.
   В дверь постучали.
   - Открыто, - прозвучал голос Чистюли.
   Вошла Оневия. Она нерешительно подошла к кровати и села подле Королевы. Кажется, Хриол собиралась что-то сказать, но никак не могла набраться смелости.
   - Я хочу признаться тебе - тяжело вздохнув, наконец, промолвила девушка, - в том, что...
   Бранда подалась вперёд.
   - Я... - она сжала пальцами конец покрывала, - понимаешь, в этой спальне...
   Мы с Антонио были вместе.
   Чистюля сглотнула. Она и раньше знала, что Король был тот ещё повеса, но чтобы и Оневия попалась в его сети - кто бы мог подумать!
   - В общем, я... ношу его ребёнка, - выдала девушка.
   В глазах Бранды застыло изумление. Она слегка дёрнула головой и приоткрыла рот.
   - Д-да... Я и не знала.
   - Я сама не знала! - подхватила Оневия, - но вот уже третий месяц... Я сначала думала, со мной что-то не в порядке, а потом... Ну, сопоставила факты.
   - Поздравляю, - невразумительно произнесла Королева.
   - Спасибо! - девушка кинулась обнимать подругу, - Вот ещё что: это хороший шанс для тебя. Если народ узнает, что у Антонио родится наследник, никто не сможет претендовать на престол!
   - Но я же...
   - А ты будешь его опекуншей! - будто её осенила гениальная идея, выпалила Хриол.
   - Д-да...
   - Это защитит тебя от возможных посягательств со стороны членов Совета!
   - Спасибо, - теперь уже благодарила Бранда, - я так и сделаю.
  
   Чиссо сдвинула брови, не понимая, какая связь между её сестрой и ребёнком Оневии, ведь тогда логичнее было бы провозгласить Королевой последнюю.
   - Я не хочу царствовать, - сразу отреклась Оневия, - к тому же у меня скоро будет малыш - мне не до того!
   - Хорошо, - скрепя сердце, заключил Контега, - тут есть свои плюсы.
  
   На следующий день привычный народу глашатай снова появился на площади Великого Пламени, чтобы во всеуслышание объявить о наследнике Антонио и о том, что до его совершеннолетия править будет Бранда, но не более того.
   После непродолжительных возмущений по поводу того, что Оневия лучше бы справилась с должностью Королевы, толпа разошлась, вполне успокоенная.
  

***

   Непрестанно думая о новости, которую её подруга преподнесла неделю назад, девушка забредала всё дальше. Тут было не так светло, как в том, стоящем вблизи общины, лесу. Среди деревьев, тонкие листочки которых только-только начали пробиваться (на дворе стояла середина марта), росли и сосны.
   Мысли, связанные с будущим ребёнком Оневии, примешивались к внутреннему диалогу о родителях и Бруко. Было так странно: одни люди покидают этот мир, другие приходят в него. Жизнь продолжается, значит, нужно идти вперёд, продолжать свой путь.
   Сначала она не могла поверить в то, что это правда, но почему же нет?! В конце концов, Антонио должен был когда-нибудь стать отцом! Бранда вспоминала его ухоженное лицо, царственный изгиб подбородка и глаза. Как можно описать этот взгляд? Властный? Уверенный в себе? Прожигающий насквозь.
   Она подняла голову. Недалеко как вкопанный стоял мужчина. Плохо выбритый, в простом крестьянском облачении, худой, растерянный. Чистюля чуть не выронила из рук платок, который пару минут назад сняла из-за того, что солнце стало припекать. Человек напротив, кажется, пребывал в таком же состоянии. Теперь его взгляд не был прожигающим насквозь, он смотрел с каким-то трепетом, будто у него не было слов от счастья, будто он наблюдал чудо.
   Бранда всё не могла собраться с мыслями, чтобы сказать ему хоть что-нибудь. Её опередил голос, позвавший мужчину. Правда, это имя никак не вязалось с его образом, но, тем не менее, он откликнулся и повернулся к старику. Она совсем не понимала, что творится вокруг, и прислушивалась к каждому звуку.
   - Пойдём, Лито, - снова произнёс седой дед позади Антонио.
   - ...я... Тут девушка, - робко возразил он, не желая уходить от Бранды.
   Старик, наконец, заметил её. Королева, впрочем, ничем особо не отличавшаяся по внешнему виду от той, кем она была до своего воцарения (хоть она и носила новую одежду, но всё такую же, как раньше, совершенно не Королевскую), продолжала стоять на месте.
   - Вы что-то хотели? - прищурился на неё старик.
   - ...да нет, я шла мимо... - от неожиданности залепетала Чистюля.
   Антонио молящим взглядом смотрел на Бранду, предчувствуя, что может её больше не увидеть.
   - Вообще-то я удивлена, что Вы здесь, - сказала она Королю.
   Он поднял брови, а на лбу у него появилась морщинка - полнейшая растерянность, посильнее той, что была в начале.
   - Вы знаете его? - заинтересовался дед.
   - Конечно. Только не могу понять, почему...
   - Лито...То есть этот парень, - подхватывая Антонио под руку, пояснил пожилой мужчина, - потерял память, но если вы действительно знаете его, то можете помочь ему в выздоровлении.
   Она подошла ближе. Король был рад, что это прелестное создание имело к нему отношение. При виде её он почувствовал неизъяснимое блаженство, сродни тому, какое наполняет природу, когда распускаются первые подснежники.
   - Да. Меня, кстати, зовут Бранда, - желая разобраться в этой истории, представилась она.
   - Думаю, поиски подходящей коры можно отложить до завтра, раз уж мы встретили твою знакомую, - обратился к своему подопечному старик, сдерживая удивление от произнесённого имени, - Идёмте с нами.
   Они шагали в тишине до самого дома. Лишь иногда Антонио оглядывался на девушку, приветливо улыбаясь ей.
  
   В жилище пахло сухими травами, причём в каждом углу разными. Пучки этих самых трав висели под потолком, также они были разложены на полу, у окна. Вывод о деятельности хозяина напрашивался сам собой.
   - Я вижу, вы лекарь.
   - Да, - ответил старик, - а вы присаживайтесь, - и он выдвинул из-под стола табурет.
   Антонио остался стоять, потому что в доме было только два сиденья.
   - Ну, что, так и будешь нависать над нами, Лито? - изображая сердитость, спросил дед, - Кровать ведь свободна!
   Король спохватился и быстро отошёл туда, куда ему "посоветовали".
   - С вашего позволения, Бранда, сначала хотелось бы узнать, как на самом деле зовут нашего парня, - заговорил старик.
   - Антонио. Он был...- девушка осеклась и решила пока не раскрывать всех тайн, - Мы мало знали друг друга, - закончила она.
   - Жаль, но вы же можете сказать, чем он занимался и кто его родители?
   - Да, конечно... Вообще он сирота, как, впрочем, и я.
   - Простите, - вежливо извинился собеседник.
   Антонио вздохнул: не понятно, что расстроило его больше, отсутствие семьи, или то, что они с Брандой едва знали друг друга.
   - Ничего, это было давно. Лучше вы расскажите, как Антонио попал к вам! - перевела она тему.
   - Я иногда выбираюсь в соседние деревни, там есть добрые люди, помогающие мне с одеждой. Они знают, что я травник, и при случае захаживают сюда. Но, во-первых, не всякий находит это место, а во-вторых, всё равно идти приходится слишком далеко. Поэтому я, как правило, всегда один. - начал длинную предысторию лекарь, - В тот день у меня совсем прохудились лапти, а погода медлить не давала, и я собрался в путь. В одном месте отказали, в другом тоже никто ничем не помог, наконец, в третьем одна сердобольная женщина пособила, чем смогла. Я отправился дальше.
   Пока я скитался, стало темно. Впереди виднелся огонь - видимо, что-то горело. Так и оказалось - не знаю, что меня дёрнуло посмотреть поближе. Рядом с постройкой, которой и не повезло, - дед усмехнулся собственному умению охарактеризовать ситуацию иносказательно, - лежал парень. Он чуть было не угорел, да и в спину его кто-то хорошенько ударил. В общем, оттащил я его в свой лес и выходил. Только он не помнит ничего - вот в чём беда.
   На протяжении всего рассказа Чистюля кивала, попутно вспоминая, как Контега "убил" Короля и как они подожгли хлев.
   - Я жила в той общине, откуда вы вынесли Антонио. Мы полагали, он умер.
   - Странно, что он был в деревне, - старик оказался с хитрецой и тоже проверял, можно ли доверять Бранде, - хоть его одежда и подпалилась в некоторых местах, но он явно не принадлежал к крестьянскому сословию.
   Девушка не ожидала такого заявления и не сразу нашлась, что ответить.
   - Вы правы. Антонио был Королём.
   Лекарь ахнул, а из угла, в котором стояла кровать, донёслось сдавленное "Не может быть!".
   Дальнейшее молчание натолкнуло Чистюлю на мысль, что следует продолжить свой рассказ.
   - Дело в том, что Королю нравилась одна девушка в нашей общине, и он охотился за ней. Она же всё время отвечала ему отказом, но Антонио не унимался. Думаю, кто-то из её родственников и разобрался с ним - он был слишком настойчив. - с некоторыми нюансами правдиво изложила Бранда.
   Травник поинтересовался:
   - А кто же сейчас занимает трон?
   - Тогда на место Короля претендовали двое из Совета, но они решили наказать нашу общину - повесить всех за то, что кто-то один убил бывшего монарха. Мы не могли позволить этому случиться, и напали на замок. Так вышло, что Королевой стала я.
   Слушатели явно были ввержены в новый шок, и умом всё ещё доходили до сути дела.
   - Вот и всё, - объяснилась девушка.
   - А почему вы не отнесли его в чей-нибудь дом? - снова обратилась она c вопросом к старику.
   - Мне сразу стало понятно: раз парня пырнули ножом, значит, в этом месте его не жалуют. Наоборот, я постарался как можно скорее скрыться с ним оттуда.
   - Неужели я мог? - не понятно о чём бормотал Антонио себе под нос.
   - Что? - посмотрела на него Бранда.
   - Неужели всё это правда? - обречённо спросил он.
   - Да, Ли... Антонио. Ну, тем лучше: тебе некуда возвращаться, поэтому ты можешь остаться у меня и стать преемником, как и хотел.
   Король согласился.
   - Вы действительно не хотите вернуться в свой дворец? - изумилась Чистюля.
   - Нет, что вы! - заартачился он, - Я не представляю, что там делать! Никому не рассказывайте, что нашли меня!
   - Называйте меня, пожалуйста, на ты, ведь мы знакомы, - сперва уточнила девушка, - а что касается всего остального, то царствовать Вам придётся.
   - Ты тоже можешь обращаться ко мне по имени, - в свою очередь заметил Антонио, - но Королём я больше никогда не стану, даже если и был им в прошлом.
   Он встал с кровати и подошёл к столу, но не знал, как удержать Бранду. Темы разговора были исчерпаны, и она собралась уходить.
   - Буду благодарна, если вы проводите меня, я не знаю дороги, - попросила девушка травника.
   - Сейчас, - пообещал он, останавливая Антонио, - а ты останешься дома.
   Тот, конечно, был страшно расстроен, но не стал возражать, кинув последний взгляд на Королеву. Прощальный, полный тоски взгляд. Она опустила голову в смущении.
  
   Две отдаляющиеся фигуры сейчас решали его дальнейшую судьбу: придёт ли Бранда вновь или она уже навсегда покинула эти края. Он не знал, что и думать, но сердце по-прежнему часто билось в груди от волнения. Откуда она могла знать его, Короля? И что это за девушка, которой он добивался? Кто пытался его убить? Вопросы не находили ответа. Быть может, он сам не хотел вспоминать...
   - Бранда, - начал старик, - эта крестьянка из твоей общины... - она заметно напряглась, - Это ведь ты и есть?!
   - ...Э-э-э...
   - Не увиливай, мне всё ясно. - просто сказал он.
   - С чего вы взяли? - изображая безразличие, "удивилась" Чистюля.
   - Ты сама сказала, что Антонио гонялся за ней, а ты ему нравишься, как я погляжу.
   - Это не значит, что надо делать такие выводы! - возмутилась она.
   - Да скажи ты правду, дочка! Что с того, что это ты?!
   - Н-ничего.
   - Вот и я говорю!
   - Но это не я, - тихо промолвила Бранда, словно пытаясь прикрыть ложь этой тишиной.
   Дед понял: подобными способами от неё ничего не добьёшься.
   - Когда я дотащил его сюда, несколько дней он бредил. Я прислушивался, думал, может, выясню, кто этот парень, но в горячке он шептал только твоё имя.
   Королева даже приостановилась, не в силах поверить словам лекаря. Он продолжал смотреть на неё мудрыми глазами.
   - Почему вы раньше...?
   - Не сказал, потому что хотел, чтобы сказала ты, - прервал её старик.
   - Да, та девушка - это я, только прошу вас, между нами!
   - Хорошо, - согласился он, - но ты должна вернуться к Антонио.
   - Зачем? - испугалась Чистюля.
   - Ты - единственная, кто может помочь ему вспомнить.
   - Лучше ему не вспоминать... - грустно проговорила она.
   - Не становись равнодушной! - на прощанье сказал травник. Бранда пошла прочь из этого леса.
  
   Чиссо старательно выводила на листке бумаги буквы в алфавитном порядке. Контега сидел рядом и занимался тем же. Они устроили соревнование, и через пару минут должно было выясниться имя победителя. Парень отставал, но не сдавался.
   - Я - всё! - вскрикнула девочка, закончив писать.
   Он тоже довёл дело до конца и на всякий случай заглянул к ней в листик.
   - Да у тебя ошибка!
   - Где? - расстроилась Чиссо.
   - Вот, "W" идёт после "V", но никак не наоборот!
   - Ну, и что? Зато я быстрее!
   - А я - правильнее! - настаивал Контега.
   - Хорошо, - избегала она ненужных ссор, - мы выиграли оба!
   - Почему оба, когда ты ошиблась!?
   - Какой ты несговорчивый! - обиделась девочка.
   - Ладно, оба, - гладя её плечи, утешал Контега.
   - Сразу надо было соглашаться! - гордо воскликнула она, но всё же повернулась.
   - Не сердись, Чиссо, - улыбнулся парень. Ну, как после такого можно было на него сердиться!?
   - А как тебя зовут по-настоящему? - неожиданно спросила она.
   - Мэрро, - ответил Контега.
   Её слегка поразила разница между его кличкой и именем, данным при рождении. Почему последнее забылось настолько, что даже он сам только что произнёс его с неохотой? Чиссо решила изменить устоявшиеся традиции...
  
   Рассказать кому-нибудь о встрече в лесу хотелось очень сильно, но Бранда понимала, что этого делать категорически нельзя. Конечно, с Оневией нужно было поделиться радостной новостью, хотя... Она ведь могла и не любить Антонио. Что если он просто подчинил её своей воле? Вряд ли, но именно Оневии Чистюля больше всего и не желала говорить о Короле.
   Контега его ненавидел, и даже угрызения совести не посещали его после той злополучной ночи. Чиссо записалась к нему в лучшие подруги и уже не бегала за Брандой, как раньше.
   Никто и не порадуется тому, что Антонио жив. Ей одной придётся знать об этом и хранить это в себе, точно так же, как она хранила другие секреты. Заглянув в душу Королевы, любой из её друзей был бы разочарован. Разочарован, потому что и эту на вид строгую и бескомпромиссную девушку раздирали глубокие противоречия в основополагающих вопросах. Порой она сама боялась признаться себе в чувствах, что проникали в её сердце, но и борьба с ними помогала лишь ненадолго.
  
   Вечером, после собрания Совета, Бранда позвала Чиссо, Контегу, Экку и близнецов в Королевские покои, чтобы показать им тайник с книгами.
   - Хочу открыть вам один секрет, - обратилась она к друзьям, - теперь мы сможем читать новые книги!
   - А-а-а, ты об этом! - слегка расстроено сказала Оневия, шедшая рядом.
   Чиссо посмотрела на неё исподлобья, другие не обратили внимания на реплику Хриол.
   На месте каждый выбрал себе литературу по вкусу, но, несмотря на такую прекрасную возможность самообразования, не все были довольны.
  
   Прижимая к груди любовную историю, которую она выудила из горы серьёзных книжек, Чиссо брела к себе в комнату с поникшей головой. От Контеги не ускользнуло её состояние, и когда все остальные разошлись по коридорам, он спросил:
   - Ты не рада?
   - Рада, - послышался голос, вот-вот готовый расплакаться.
   - Заметно. - сыронизировал парень и, чтобы она не посчитала его бездушным, обнял её левой рукой, - Что тебе не понравилось?
   Она посмотрела на него и, последним усилием воли сдерживая слёзы, пожаловалась:
   - Чистюля отдалилась от нас, Мэрро.
   - С чего ты взяла?! - понимая, что это так, всё же воскликнул Контега.
   - Она стала меньше времени проводить с нами, всюду эта Оневия! Даже про книги она первой сказала ей!
   - Ну, откуда ты можешь знать?! - он опять принялся успокаивать её.
   - Разве не ясно? Оневия сама так сказала!
   - Ладно, не расстраивайся.
   Мэрро вытирал пальцами мокрые щёки девочки. Она перестала рыдать и только изредка всхлипывала, вспоминая, как часто прежде сестра находилась рядом.
  
   Бранда с трудом нашла то место, где позавчера увидела Антонио. Отсюда было недалеко до избушки старика, да и этот отрезок дороги запомнился лучше.
   Вот уже показались плодовые деревья и обилие кустарников, значит, она была на верном пути.
   Король встрепенулся, заметив её из окна, и выбежал на тропинку перед домом. Девушка добродушно усмехнулась его внезапному появлению и остановилась, не зная, как реагировать.
   - Бранда, - по-детски трогательно произнёс он её имя и тут же забыл, что хотел сказать, - ...проходи!
   Она последовала за ним. Травника на этот раз дома не оказалось - он ушёл на поиски каких-то корней, название которых Антонио всё никак не мог запомнить.
   - Когда он вернётся, обязательно расскажет, зачем собирать их именно в это время года, - толково объяснил ей мужчина, продолжая сказ о лекарственных растениях, - тебе ведь интересно?
   - Да, но это не совсем то, для чего я тебя посетила.
   Он склонил голову набок и захлопал глазами - ну, совсем как маленькая девочка! Чистюля засмеялась.
   - Антонио, - впервые обратилась она к нему по имени, - сейчас в Фивре замешательство. Оно вызвано тем, что на троне сидит обычная крестьянка. Люди не привыкли к этому. Ты родился в Королевской семье, и обязан вернуться.
   Он собирался опротестовать слова Бранды, но она не позволила:
   - Послушай меня, ты думаешь, я когда-нибудь хотела такого странного правителя своей стране!? - он вглядывался с любопытством, - Конечно, нет! Да тебя никто и не заставляет прямо сейчас пойти в замок и объявить всем: "Вот он я, Антонио!" Я прекрасно осознаю, что ты намерен стать лекарем, а не каким-то там Королём!..
   - Вот именно! - вставил он, - Во-первых, я совершенно далёк от такой ответственности, а во-вторых, мне это не по душе.
   - Я вижу, - печально констатировала девушка.
   - Понимаешь, я не потяну, - пытался оправдаться он.
   - Если бы, мой Король, вы и раньше считали так... - пошутила Бранда, но он не смеялся.
   Потому что не помнил, что было раньше...
  
   Они встречались чуть ли не каждый день, и всякий раз Чистюля старалась достучаться до Антонио. А он только заворожено смотрел на неё и продолжал отпираться от прежней должности.
   Она и сама не знала, зачем уговаривает его вернуться. В голове у Бранды была такая каша, и лишь одна более-менее здравая мысль проскакивала в этой неразберихе: пусть номинально царствует Король, а она со своими друзьями готова помогать ему. Но даже на таких условиях Антонио отказывался снова взойти на трон. Мотивировка у него была одна и та же: неинтересно и боязно. Видимо, масштабы, которыми он оперировал в прошлом, значительно уменьшились в связи с потерей памяти. И почему, собственно, он её потерял, ведь ранили его не в голову!? Разумных объяснений не находилось.
   Надо отметить, он изменился до неузнаваемости: покладистый характер, уважительное отношение к окружающим. Но самым удивительным было неприятие насилия, что в той жизни составляло основу его мира, как внутреннего, так и внешнего. Бранде иногда казалось, что она ошиблась, и это не Антонио, которого она знала. Для неё их стало двое, двое абсолютно разных людей, и в её судьбе связывало их только одно. Но об этом она не желала и думать.
  

***

   Как трудно было находиться рядом с Оневией! Вместе с тем нарастало чувство вины. Этот невинный взгляд и преданность, которые заставляли голос совести кричать всё громче, не давали Бранде спокойно спать по ночам. Она постоянно думала о том, как скрыть цель своих одиноких прогулок в лесу, одновременно настраиваясь на разговор с подругой - в конце концов, сколько можно её избегать! Но Королева упускала сотни удачных для беседы моментов снова и снова. Она ругала себя, но ничего не могла с этим поделать.
   Однажды, больше не в состоянии жить под гнётом собственных чувств, Бранда отважилась признаться во всём Оневии. Она начала очень дипломатично - издалека: прогулка в лесу, старик-травник, его подопечный. Хриол уже было заскучала, как тишину прорезало имя Короля.
   - Как? - вырвалось у Оневии.
   Она сидела на стуле как натянутая струна. Чистюля даже испугалась за неё - всё-таки потрясение - но не нашла ничего лучшего, как пожать плечами.
   - Это точно он?
   - Да, я виделась с ним не раз, - уклончиво объяснилась Бранда.
   Через некоторое время Королеве пришлось разрядить повисшее молчание:
   - Наверное, ты хочешь встретиться с Ан... с ним? - поправилась девушка, не желая выдавать доверительность их отношений.
   Оневия побледнела, на лбу у неё выступила испарина, но она тут же взяла себя в руки:
   - Конечно, но я и боюсь.
   - Это ясно, ведь он может не вспомнить... Я ничего не говорила ему о тебе, потому что не знаю как. Лучше подготовить его или ты сама скажешь?
   Немного подумав, Хриол пришла к выводу, что надо брать ситуацию в свои руки:
   - Я сама.
   У Бранды как камень с души упал, хотя некое негативное впечатление от беседы осталось. То ли она забыла что-то важное, то ли Оневия не договаривала, а может, Чистюля просто ожидала другой реакции на своё заявление?..
   Надо было решить, как вести себя при встрече, что первым делом сказать и вообще - как появиться перед ним! Оневия волновалась, представляя себе лицо Антонио. Вдруг он узнает её, чёрт возьми?! Тогда пиши пропало! Но отступать было некуда, тем более проверить, он ли это, тоже не помешает. Хриол успокоила себя тем, что раз Король до сих пор (а с момента его исчезновения прошло четыре месяца) ничего не вспомнил, то и дальше от него ждать нечего. С такими мыслями она ложилась спать. Насчёт того, что ей поведала Бранда, Оневия должна пока держать язык за зубами, ведь сначала надо как следует обработать Антонио, а если что - избавиться от него в перспективе. Или влюбить в себя, что тоже было неплохим вариантом...
  
   Чистюля специально вывела его из дома, чтобы старик не мог вмешаться в ход разговора. Мужчина беспрекословно шёл за ней, по пути любовно разглядывая её платье и руки, которыми она по-особому плавно размахивала при ходьбе. Бранда обернулась. Он уловил лёгкую грусть в её взоре. Это было одно из тех мгновений, которые Антонио бережно сохранял в своей новой памяти: поворот и полуулыбка.
   Впереди показалась Оневия. Она выпрямилась, заглядывая через плечо Королевы: да, за ней действительно шёл тот, кто сейчас должен был занимать её место. Это угадывалось даже по его походке - Антонио всегда отличался по-Королевски ровной осанкой.
  
   Мужчина не понимал, почему он здесь, с этой девушкой, которая сразу вызвала в нём неприятные эмоции. И почему Бранда оставила их наедине.
   - Меня зовут Оневия, - пояснила незнакомка, - когда-то мы с тобой были очень близки...
   На его лице появилось враждебное выражение озабоченности.
   - Антонио, - потянула она его за руку, - теперь я жду твоего ребёнка.
   Если бы не молодость и крепкое здоровье, Короля хватил бы удар. Он не стал высвобождать свою кисть из ладони этой девушки, но и поверить в реальность происходящего никак не мог.
   - Ну, не бойся, обними свою Оневию! - подталкивала она его, - Нам скоро пять месяцев.
   Правда, ещё не было заметно, что она беременна, но Хриол объясняла это тем, что в их семье дети рождаются маленькими и слабыми. Зато вырастают абсолютно противоположными по качествам.
  
   Бранда не хотела возвращаться. Она стояла меж сосен, рвавшихся высоко в небо, и наблюдала за облаками, которые меняли очертания, превращаясь из одной фигуры в другую, и снова расплывались бесформенными узорами. Где-то в лесу сейчас разговаривали два человека. Чистюля не могла слышать слов, которыми они обменивались, лишь воображение создавало в мыслях примерные картинки их беседы. Наверное, Оневия понравилась ему. Может, Антонио даже вспомнил что-нибудь из былых времён, обрадовался, что станет отцом...
  
   - Что за глупости!? - возмущалась она, - И что же прикажешь мне делать? Растить его одной?
   - Я не говорил ничего подобного! - увещевал её Король, - Я только хотел сказать, что на престол я не вернусь. И, к сожалению, не помню... тебя...
   - Это не важно. Мы собирались пожениться, и ты так просто не отвертишься!
  
   Он захлёбывался оправданиями, когда Бранда появилась опять. Она в жизни бы не подумала, что Оневия придётся ему не по душе, а, как выяснилось на следующий день, так и оказалось...
   - Мне очень тяжело. Почему ты не предупредила? - вздыхал Антонио.
   - Хотела сделать тебе сюрприз. Я была уверена, что ты найдёшь её хотя бы симпатичной.
   Он посмотрел на Бранду взглядом, который говорил, что ему не нужна другая. Она склонила голову. Эта встреча должна была стать выходом из тех отношений, что складывались между ними, но она только лишний раз показала, насколько крепкое чувство привязало Антонио к ней.
   - Я как будто в ловушке, - отстранённо произнёс он, - я обещал Оневии жениться, и она беременна, но я ничего не помню и не хочу быть с ней!
   - Да, - поддержала его Королева, всё ещё не поднимая глаз, - но ты не можешь оставить её теперь.
   Он качал головой из стороны в сторону, словно пытаясь выбиться из невидимых силков. Всё угнетало его.
   - Послушай, а кто была та девушка, за которой я гонялся?
   Бранда сделала вид, что не понимает.
   - Из твоей деревни? Она ведь мне нравилась, значит, с Оневией было не всё так гладко.
   - Открою тебе один секрет, - нашлась Чистюля, - ты был ужасным бабником!
   Он улыбнулся, хотя и не мог представить себе такого.
   - Забудь о той девушке, с ней всё в порядке.
   - Ладно, это всё равно ничего не меняет. К Оневии я питаю неприязнь. Может, мне надо чаще видеться с ней? Нет, я не хочу! - тут же отверг он своё же предложение.
   - Она, кажется, в обиде на то, как ты её принял, так что встретитесь вы не скоро. Ну, а вообще идея хорошая.
   - Нет. Боже, я желал спокойствия, а меня преследуют одни расстройства!
   - Я виновата в этом.
   - Что ты! Ты - лучшее, что случилось со мной! - сжимая её руку в своей, с горячностью воскликнул Антонио.
   - Спасибо, - сказала Бранда, - но не забывай о будущем малыше. Теперь он должен стать твоей главной радостью.
   Король убрал ладонь сам - её слова больно хлестнули по совести. Но появление Оневии в его жизни угрожало дальнейшему существованию и других чувств. Вопреки всему он не собирался с ними расставаться...
  
   После блестяще прочитанной речи Контега вырос в глазах народа. Кто-то даже высказал мысль, что он смотрелся бы на троне куда лучше какой-то девчонки. Тут же поднялся гул, поддерживающий остряка. Никогда ещё женщина не стояла у руля целого Королевства, да и прав у неё было не больше, чем у любого гражданина. Одно только утешало: временность её пребывания на посту монарха, ведь примерно через 14 лет на престол должен был вступить законный наследник. Там уж действительно не важно, мальчик или девочка родится у Оневии, главное, что это будет ребёнок Антонио. А по этой части никому и в голову не приходило сомневаться...
   Чиссо, как всегда, ждала позади, но стоило только Контеге спуститься вниз, как к нему подлетел Жако - новый глава общины. Поприветствовав уполномоченного Королевы, тридцатилетний мужчина сообщил, что деревня требует особых привилегий в свой адрес. Мэрро удивился.
   - Ведь что это получается? Когда Бранде нужна была помощь, мы пошли вместе с ней на приступ замка, а теперь - это её святая обязанность!
   - Всё необходимое было доставлено в общину, если ты о деревьях. А с урожаем мы разберёмся позже, когда закончатся запасы хлеба - соседи обещали помочь излишками.
   - Да я не о том! Мы - родина Королевы, и посему могли бы занять более достойное место среди других общин.
   - О чём вы говорите!? - выступила вперёд Чиссо, - Бранда никогда не пойдёт на то, чтобы одарить вас особыми привилегиями, она - за равенство!
   - Хм! - Жако поглядел на девочку с презрением, - И это будет говорить мне ребёнок?!
   - Отстань от неё, - беря Чиссо за руку, обратился парень к главе общины, - Бранда и впрямь не станет выделять кого-то. А тот случай с помощью... Если бы мы не послушали её, давно болтались бы на виселице!
   - Мы ещё потолкуем, - пообещал Жако, уходя домой. Стремительность его шагов выражала гнев и раздражение.
  
   Только после того, как Контега успокоился, они сообщили Чистюле, что случилось на площади. Реакция Бранды была в точности такой, о которой и говорила Чиссо - никаких привилегий!
   В деревне на этот счёт бытовало иное мнение. Новый глава общины, в отличие от покойного Бруко, был страстным оратором, и сумел убедить многих в том, что они заслуживают большего. Конечно, родители тех же близнецов и Контеги не согласились с претензиями Жако, но семена обиды были посеяны...
  
   - Это шантаж! - поразилась Бранда, услышав донесение из деревни, переданное через Экку.
   - Я тоже так считаю, - сказала она, - тем более ты тут тоже не сладко живёшь. Просто не все в это верят.
   Королева возмутилась:
   - Ну, и пусть не работают! Тогда не видать им никакой помощи зимой!
   - Брось, они же знают, что ты не оставишь их в беде, - возразил Соньо.
   - Да, я не смогу так сделать. Но как тогда быть?
   - Предлагаю действительно отказать в помощи бунтовщикам. А те, кто не поддерживает Жако, получат обещанное.
   - Как ты себе это представляешь, Контега? Оставить голодающими людей, с которыми я прожила бок о бок 18 лет?
   - А они тебя, между прочим, уже оставили! - парировал он.
   - Да, если они не понимают, что мы не можем распоряжаться государственным имуществом, как нам заблагорассудится, значит, им плевать на нас, эгоисты! - заключила Чиссо, сложив руки на груди.
   - Хорошо, я поняла. Так и передай Жако: кто не будет работать, не получит осенью зерна. Я не позволю вить из меня верёвки!
   Экка кивнула и вышла из комнаты - обязанности прачки не ждали.
  
   Хотя никаких видимых последствий этот словесный бунт не имел, всё же недовольство правлением Бранды распространялось повсеместно.
   Хриолы тоже не сидели без дела, и, воспользовавшись поводом, собирали крестьян в поход. То, что Оневия затесалась в стан врага, только раззадоривало их - они мечтали изничтожить предателя в собственном семействе. На пути преступлений невозможно было остановиться, когда в "послужном списке" уже были две женщины из рода Доронов.
   При этом Туто и Мило решили не прибегать к предложениям других бывших членов Совета пойти на штурм с ними, ведь позже неминуемо разразилась бы драка за власть, а они и так вдвоём не могли поделить её!
   Для Бранды тем более было странным, что Хриолы готовы пожертвовать Королевским наследником и Оневией ради престола и сведения счётов между собой. Её подруге тоже не шло на пользу это известие. Чувствовалось напряжение и тревога - с девушкой стало просто невозможно общаться.
  
   Зато с Чиссо всё было иначе. Она ходила в задумчивости, и даже Контега не мог заменить ей потерянную сестру. Девочка ощущала себя оторванной от Бранды, а её редкие взгляды, полные печали, красноречиво давали Чистюле понять, что у неё на душе творится что-то неладное.
   Королева и сама знала, что отношения с Чиссо пора восстанавливать, и, в очередной раз заметив тоску в её взоре, попросила сестру остаться. Все вышли из комнаты, где проходили занятия по чистописанию.
   Бранда долго смотрела на младшую подругу, не зная, с чего начать. Между ними будто пролегла стена отчуждения, и не так просто было прорваться сквозь неё
   - О чём ты хотела поговорить? - не выдержала Чиссо.
   - О...Об Антонио, - сорвалось с губ Королевы.
   Девочка свела брови в недоумении.
   - Но запомни, об этом знают только трое: ты, я
   - ...и Оневия! - закончила она за Бранду, - Но что ты имеешь в виду?
   Чистюля рассказала историю, некогда услышанную от старика, и кратко описала самые яркие события, успевшие произойти за это время.
   - Ну и ну! - опешила Чиссо, - А Мэрро всё время говорит о нём, винит себя.
   - Правда? Я думала, он давно забыл о содеянном.
   - Чистюля, ты не знаешь даже об этом! - обида всколыхнулась в ней, - Так далека ты от нас...
   - Сестрёнка, - жалостливо промолвила Бранда, протягивая к ней руки, - прости меня.
   Чиссо в порыве любви приблизилась к подруге и была заключена в столь долгожданные объятия. Слёзы проторили дорожки на щеках обеих.
  
   Успокоенная и осчастливленная, она бродила по коридорам, обдумывая то, что узнала сегодня. Конечно, Антонио надо вернуть, тем более если он действительно такой, как описывает его Бранда. Достаточно будет ему появиться один раз перед народом, и всякая смута тут же прекратится, а Хриолы просто не посмеют претендовать на замок. Да никто их и не поддержит.
   Слева, кажется, доносились голоса. Чиссо направилась в ту сторону, всё явственней различая смех Оневии.
   - Обязательно пошли его завтра! - давала она последнее напутствие Дирко.
   - Будет исполнено, моя дорогая, - подобострастно прошептал он и сунул письмо в карман.
   Девочка снова отступила в тёмную нишу, из которой следила за парой, и затаила дыхание. Продолжительную тишину нарушил странный звук. Выглянув из своего убежища, Чиссо воочию убедилась в существовании определённой связи между Дирко и Оневией - они целовались.
   - Иди, - мягко отталкивая его от себя, сказала девушка.
   Случайному наблюдателю тоже пришлось покинуть это место, потому что шансы остаться незамеченной уменьшались с каждым шагом писаря. Чиссо улепётывала как ненормальная, благо лапти не шумели подобно сапогам Дирко.
  
   Панические метания могли закончиться только за этой дверью, в которую она стучала, кажется, слабее, чем её собственное сердце в груди. Контега открыл, даже не спрашивая, кто с той стороны. Чиссо вбежала в комнату.
   - Что случилось? - спросил парень.
   - Тсс, говори шёпотом! - предупредила она, - У меня новости.
   Свечу они зажгли после того, как стук каблуков в коридоре затих. Лицо у Контеги было заспанным, и он по-прежнему ждал объяснений.
   - Оневия передала Дирко письмо, там что-то важное.
   - Ну, и при чём здесь мы? - не понял Мэрро.
   - Они - любовники! - совсем забыв, что с этого и надо было начинать, выпалила Чиссо.
   - И где ты только понабралась таких слов!? - улыбнулся парень, пока смысл сказанного не дошёл до него окончательно, - Правда???
   - Да, я сама видела! - распереживалась она, - И, чувствую, Оневия что-то затевает. Мы должны прочитать это письмо!
   - С ума сошла!? - проснулся Контега.
   - До утра надо будет выкрасть его! Ты со мной?
   - Не понимаю ради чего.
   - Ради Бранды! - Чиссо продолжала настаивать.
   - Ладно, но если там нет ничего интересного, нас посчитают дураками.
   - Никто не узнает об этом! - он вопросительно уставился на девочку, - Мы возьмём письмо Оневии, а Дирко подложим другое.
   - Ты, как всегда, в своём репертуаре, - потрепал её по плечу Мэрро. Улыбка просияла на её лице.
  
   С первыми проблесками рассвета поднялась и Чиссо. Она и так плохо спала этой ночью - в мыслях о предстоящем преступлении, да ещё и в комнате Контеги!
   Он тоже был вынужден встать сейчас и отправиться со своей напарницей на дело.
   Около двери Дирко они остановились. Чиссо отворила её и прокралась внутрь. Бледно-розовые лучи трепетали на столе писаря, скудно освещая пространство вокруг. Но этого было достаточно, чтобы она могла разглядеть кусочек бумаги, торчавший из кармана рубашки Дирко. Девочка быстро вытащила письмо, заменив его заранее приготовленной фальшивкой, и двинулась к выходу. Писарь что-то промычал и потянулся. Чиссо смотрела на него во все глаза, опасаясь, как бы он не открыл своих. Но Дирко отвернулся к стене и продолжил мирно сопеть.
  
   Чтение было занимательным как никогда. Оневия обращалась к родственникам с интересным предложением. Бранда узнала об этом позже...
   "Отец!
   Всё это время я успешно притворялась верной Королеве и даже приобрела её дружбу. Именно поэтому никаких вестей от вашей дочери вы не получали - я боялась скомпрометировать себя лишними действиями.
   Сейчас, когда я узнала о том, что вы намерены взять замок штурмом, вынуждена подвергнуть себя риску и послать это письмо. Хочу сообщить, что своими действиями вы можете разрушить всё, что мне удалось создать. Как вы, наверное, знаете, я сказалась беременной, и тем самым развеяла народное недовольство. Царствующая крестьянка согласилась быть опекуншей при наследнике престола, а это означает, что власть неминуемо перейдёт к Хриолам, весь вопрос в сроках.
   В ближайший месяц я собиралась упросить Бранду отпустить меня в поместье до родов, потому что возникло затруднение: на самом деле я не жду ребёнка, и потребуется найти младенца, которого я выдам за сына (это обязательно должен быть мальчик). Об остальном договоримся на месте, когда я приеду.
   Надеюсь, вы откажетесь от своих военных затей.
   Ваша дочь, Оневия."
   Руки Чистюли дрожали, пока она читала эти гадкие строки, подтверждавшие самые худшие опасения её друзей - Оневия оказалась подлой изменницей. Неужели все её улыбки и слова были фарсом?! А комедия, разыгранная перед Антонио? Его терзания антипатией к Хриол и одновременной обязанностью стать хорошим отцом напрасны! Она играла чувствами других людей, думая только о власти...
   - Оневия заслуживает быть там, откуда перебралась к нам хитростью, - сминая бумагу, отмеченную почерком предательницы, сказала Бранда, - в тюрьме!
   Чиссо смотрела на сестру с болезненным выражением в глазах - она понимала, какое негодование кипит сейчас в поражённом обманом сердце Чистюли. Контега же принял эти слова как руководство к действию и отправился в крепость за стражниками.
  
   Девушка отчаянно сопротивлялась, когда за ней пришли. Услышав о письме, она тут же отреклась и от него, и от родителей. Оневия кричала, что её подставили, что в стане Бранды враги, что она ни в чём не виновата. В конце концов, ей можно было бы даже поверить, если бы Дирко Толь, которого судьба также вела в темницу вслед за возлюбленной, не чертыхнулся в её адрес, как только его повязали.
  
   Жители Фивра восприняли весть о заточении матери будущего наследника в штыки. Присовокуплявшейся фразе о том, что Хриол вовсе не беременна, никто не верил. В народе ходила только одна версия случившегося: Бранда поняла, что её правлению рано или поздно придёт конец, и решила устранить соперников до их появления на арене борьбы (это касалось ребёнка, которого Королева, якобы, хотела сжить со свету ещё во чреве родительницы). Переспорить толпу было невозможно, и Контега, несмотря на умело выстроенные доводы, потерпел в этом отношении полный крах.
  
   Мило, ранее агитировавший собственных крестьян в том числе и за наказание дочери-отступницы, теперь сменил лозунг и звал их на бой с теми, кто пытается уничтожить династию Хриолов. Подданные откликнулись и на то, и на другое, лишь бы свергнуть ненавистную крестьянку с трона. Ведь она когда-то была такой же, как они - с какой стати ей должны достаться почести, которыми пользуются Короли!?
   Во дворце скорее царила не Бранда, а гнетущая атмосфера - все жили в ожидании нападения, ведь у бывших членов Совета найдётся немало сторонников в Роббоне. Конечно, многие поддерживали и Чистюлю с её командой, хотя последняя идея про деньги с треском провалилась из-за недостаточно продуманной схемы их внедрения. И всё же что-то хорошее в это время, определённо, было: количество раз в году, когда выдавалась курятина, увеличилось до 12 (по числу месяцев), за дурные высказывания в адрес лично Королевы не сажали в тюрьму, а тысячи крестьян получили возможность заняться тем, о чём могли только мечтать (кто стал швеёй, а кто подался в актёры). В той же общине Бранды старое здание заново отстраивалось по чертежам одного энтузиаста, и всё ради создания деревенского театра. Соньо и Лорнелл, естественно, принимали в этом самое активное участие.
   Тем не менее, положение в стране становилось опасным, и Королева обсуждала со своими друзьями отнюдь не мирные вопросы.
   Впервые мрак этих стен показался ей удушающим и зловещим. Длинные коридоры, стены, наверняка хранившие отпечатки тягостных воспоминаний, холод камня окутывал безысходностью.
  
   Она собрала в спальне Антонио самых близких: сестру и друга детства. Контеге пришлось рассказать о том, что прежний монарх здравствует, потому что о нём Чистюля и хотела поговорить. Про то, что не сегодня-завтра Хриолы атакуют замок, трубили на каждом углу. Нужен был сильный ход, который сумел бы остановить как эту попытку захвата власти, так и возможные последующие, или предотвратить их в принципе. Такой ход Бранда видела только в скорейшем возвращении Антонио.
   Минутное замешательство Мэрро сменилось вздохом облегчения - по всему было понятно, что он находит это решение единственно верным.
   - Проблема в том, что до этого не удавалось сладить с ним, - пояснила девочка, с некоторых пор прекрасно разбиравшаяся в связанных с монархом вопросах.
   - Король не хочет быть Королём? - изумился Контега, пропустив мимо сознания тот факт, что Чиссо уже знает обо всём.
   - Ему неинтересно править, он мечтает о покое, - заметила Бранда, после нескольких месяцев жизни во дворце начинавшая понимать Антонио.
   - Покой - за той чертой, - изрёк парень. Он прохаживался по комнате в размышлениях. Сейчас Контега не мог всерьёз думать о том, что, быть может, через минуту сюда ворвутся Хриолы, а их перебьют, и надо как-то разрешить задачу с Королём. С одной стороны, он почувствовал лёгкость, когда понял, что не убивал человека, а с другой - уколы ревности и обиды на Чиссо, скрывшую от него это. Ведь она же знала, но почему-то продолжала молчать о таком важном для него открытии.
   - Я вижу один выход: надо во что бы то ни стало привести Короля в замок! - вдруг воскликнула Чиссо полным уверенности голосом.
   В сущности, она лишь подтвердила то, что Бранда уже решила для себя.
  
   Девушка поплотнее закуталась в чёрный плащ - ночью на улице было холодно - и, убедив друзей в тщетности их попыток сопровождать её, быстро зашагала на задний двор.
   Она спешила вперёд, занятая лишь мыслью о том, что сказать Антонио. Майский ветер нёс с собой запах свежести, а на небе не было ни одной звезды. Скоро посыпали мелкие капли дождя. Они тонкими ручейками стекали по её капюшону, забираясь в непредусмотрительно надетые в такую погоду лапти, и хлюпая там. Чувствуя себя отвратительно промокшей, Чистюля прибавила ходу. От ощущения зябкости её спасало только стремление помочь своему народу.
   Дорогу она уже давно изучила, поскольку бывала тут не раз. Торопливо огибая уснувшие кусты, сплошными зарослями закрывавшие домик старика, Бранда натолкнулась на дверь. Хозяева открыли спустя минуту. Девушка вошла в тёплое помещение. Без дальних расспросов ей был предложен чай.
   Антонио она тут же схватила за ворот рубахи и взахлёб начала делиться с ним страшными историями, которые только успевали приходить ей в голову. Он не сразу сообразил, что Чистюля опять пристала к нему с той же просьбой.
  
   Пока травник, сидя в углу, ставил кастрюлю с водой на огонь, Бранда притянула Короля к себе и предприняла последнее усилие:
   - Антонио, без тебя мы все погибнем.
   Он часто и прерывисто дышал - так настойчиво она смотрела ему в глаза.
   Наконец, девушка отпустила его и отвернулась.
   Сквозь потрескивание свечи и шум закипающей воды она различила отчётливо произнесённое "Я возвращаюсь". Всё ещё не веря своим ушам, Королева кинулась обнимать Антонио, отчего он только больше раскраснелся.
  
   Контега изредка метал на неё злобные взгляды, не говоря при этом ни слова.
   - Чем я тебе насолила? - всплеснула руками Чиссо, вплотную подходя к другу.
   - Ничем, - оттолкнул он её.
   - Хм! - горделиво отвернулась девочка.
   - Могла бы и поделиться со мной новостью!
   - О чём? - оглянулась она и сделала непонимающий вид.
   - Хватит кривляться! - вконец рассердился парень, - Ты знала про Короля и ничего мне не сказала!
   - Милый, - радостно воскликнула Чиссо, бережно обнимая его, - а я уже успела расстроиться!
   Она положила голову на его скрещенные на груди руки, пока он стоял в удивлении.
   - Чистюля просила никому не говорить, я не имела права раскрывать её тайну!
   Контега удовлетворился объяснением, хотя гнев не мог улетучиться так быстро, даже несмотря на трогательность её порыва. Всё же он принял Чиссо в ответные объятия и прижался щекой к её белокурым волосам.
  
   Совершенно не привыкший к походам в общество, Антонио отставал от Бранды. Он думал о том, для чего эта неугомонная девушка тащит его по дождю в какой-то замок.
   Той фразой, которая звучала у него в голове, она обязала его действовать. Если бы Бранда сказала, что погибнет кто угодно, но не она, может, он не стал бы ничего предпринимать. То, что опасность грозит и ей, сделало своё дело. Дороже неё не было ничего в его жизни. Наверное, это выглядело по-детски, но только от неё зависели теперь все его решения ...и он сам.
  
   Тщательно подготовив Антонио к выступлению перед народом, Королева позаботилась и о своём психологическом состоянии. Она перестала ходить из угла в угол, села на стул и постаралась успокоиться. Мужчина наблюдал за ней, проникаясь всё большим уважением. Из памяти давно уже вылетели её напутствия, и ему стало безразлично, как он будет выглядеть на площади. Главное, чтобы она была рядом, и тогда все необходимые слова всплывут сами собой.
  
   Все разом ахнули, увидев, как на помост поднимается этот человек. Его лицо было знакомо каждому, кто сегодня почтил непопулярную Королеву своим присутствием. Бранда шла за ним следом, еле сдерживая победоносную улыбку.
   Взойдя на возвышение, Антонио поначалу растерялся, тем более вся площадь погрузилась в тишину, напряжённую и выжидающую. Вместо него заговорила девушка:
   - Как вы уже заметили, Король нашёлся, - улыбнулась она, - и он вполне жив! - толпа потихоньку стала расслабляться, - Поэтому я уступаю Антонио место, которое принадлежит ему по праву рождения.
   Всё это время он благоговейно ловил всякое слово, вылетавшее из этих прелестных уст, и опомнился не сразу.
   Поблагодарив Бранду, которая вежливо отступила назад, Король, наконец, поприветствовал свой народ и подробно описал ситуацию. Все слушали раскрыв рты и не преминули поверить в лживость Оневии. Граждане единогласно приговорили её к повешению, но Антонио, ужаснувшийся их жестокости, сообщил, что намерен отправить её к родственникам. Те, кто ожидал зрелищ, явно разочаровались. Но по существу ему был оказан по-настоящему Королевский приём.
   Контега долго присматривался к Антонио, теряясь в догадках, как тот относится к нему. Они с Чиссо даже поспорили, знает или не знает правитель, кто выступил его "убийцей". В итоге пришли к выводу, что Король слишком хорошо с ними обращается, чтобы таить обиду.
   Пока Оневию собирали в путь-дорогу, Мэрро задал Чистюле робкий вопрос, рассказала ли она Антонио, что на самом деле случилось в ту ночь.
   - Ни за что! - чуть ли не вскрикнула Бранда, - Он не помнит, как мы познакомились, и не вздумайте просветить его на этот счёт!
   - Было бы лучше, чтобы память вообще никогда к нему не вернулась... - спустя полминуты промолвила девушка.
  

***

   В столице скоро поняли, что Король больше не тот, каким был в 16 лет. На удивление народа, он не устраивал праздников, а в политике продолжал линию Бранды.
   В новом Совете Антонио показал себя осмотрительным и разумным правителем. Снова подняли вопрос о деньгах, но вывод сделали не в их пользу, приберегая эту идею для будущих поколений - люди ещё не были готовы расстаться с натуральным обменом. Хотя само по себе существование промежуточного звена в цепочке "товар - товар" выглядело не так уж плохо. И всё же тёмные массы видели в этом посредничестве нечто дьявольское и противоречащее законам взаимовыручки.
   Все мало-мальски боявшиеся Короля синьоры притаились в своих родовых имениях, скромно наблюдая за действиями Антонио, и только Хриолы в открытую обвиняли Бранду в колдовстве и подмене монарха. Немногие верили в эти слухи, особенно из тех, кто лично присутствовал на площади Великого Пламени в день повторного воцарения Антонио.
   Зато его благородный поступок с Оневией не все сочли таковым: как можно было отпустить эту коварную женщину домой - получается, вместо наказания она получила подарок!?
  
   Почуяв хозяина, Паол недружелюбно заржал и забился подальше в угол. Король тоже не горел желанием встречаться с таким диким конём, но Чистюля слишком рьяно тянула за руку.
   - Не бойся, милый, он теперь совсем другой, - уверяла она скакуна, подводя Антонио ближе. Паол задрал голову и посматривал на мужчину сверху вниз, но к словам Бранды он, тем не менее, прислушался.
   - Покорми его! - предложила девушка.
   - Чего доброго ещё палец откусит, - засомневался Король.
   - Ты что, это же твой любимый Паол! - уговаривала она.
   Антонио протянул коню морковку. Не долго нюхая, тот отпробовал её, а на второй раз захватил зубами остаток, в результате чего ладонь хозяина была хорошенько обслюнявлена. Чистюля радовалась примирению между ними, что, в свою очередь, радовало Короля.
   К сожалению, сегодня не получилось вывести Паола на прогулку - погода стояла сырая и промозглая. Антонио расстроился, что не увидит старика, так полюбившегося ему за время пребывания в лесу. К тому же он хотел и дальше изучать науку о травах, а без всеведущего лекаря заниматься этим было не так легко.
   - Может, мы найдём что-нибудь в твоей библиотеке, - задумчиво произнесла девушка, после того, как монарх поделился с ней своими горестями.
   - В какой ещё библиотеке?
   - Ты же ничего не помнишь!.. - спохватилась она.
  
   В окна тарабанил дождь, и было очень уютно сидеть здесь, в тепле, у камина, и читать книгу. Да просто держать её в руках, или просто сидеть... Не заботясь о том, что происходит на улице, и о том, что кому-то сейчас, быть может, не так уютно.
   - Если бы не ты, я бы и не знал, что разбираюсь во всех этих значках! - поражаясь собственному умению читать, воскликнул Антонио, - Я бы и не знал, что существует такая вещь! - он повертел "Лекарственными травами" у неё перед носом.
   - Спасибо, - пристально глядя на Бранду, сказал Король.
   У неё возникло ощущение, будто за этим словом скрывалось нечто большее, чем признательность, а его расширившиеся зрачки только подтверждали выводы Чистюли. Она отклонилась назад, давая ему понять, что бессмысленно ждать от неё ответных взглядов. Антонио так это и воспринял, отчего слегка нахмурился и посуровел. Пространство между ними накалилось.
  
   Он уже просто листал книгу, потому что минуты ползли еле-еле, а мысли вертелись вокруг Бранды. Иногда он отрывался от "Лекарственных трав" и смотрел на ступни девушки - она сразу сняла обувь, как только был растоплен камин. Изредка её миниатюрные пальчики шевелили ворсинки ковра, сделанного из медвежьей шкуры. Жаль, ему не привелось увидеть ни одного представителя этого вида - их полностью истребили ещё до его рождения.
   - Я пойду, - её голос ворвался в его сознание.
   Антонио встал, чтобы проводить Чистюлю до двери.
   - Не надо. - усмехнулась она, - Спокойной ночи! - и вышла из его комнаты.
   Король остался один, и ощущение ненужности вновь прокралось в его сердце со звуком тоскливых капель, не прекращавших бить по крыше.
  
   Утром Антонио столкнулся со служанкой в собственной спальне. Она собиралась стереть пыль, но, увидев его, непроизвольно наморщила нос. От Короля не укрылось это микроскопическое изменение в её лице, и он спросил, в чём дело. Лил поледенела и стала пятиться к выходу, не в состоянии ответить на его вопрос. Мужчина улыбнулся такой реакции, чем ещё больше напугал девушку.
   - Куда же вы?
   Служанка вообще обомлела - в кои-то веки Король обращается к ней на "вы"!
   - Кто вы?
   - Я - Лил, Ваша личная служанка, - пролепетала она.
   - У меня есть слуги? - удивился Антонио.
   - Вообще-то никто ещё не возвращался к своим обязанностям, но я подумала, что Вы восстановите былые порядки...
   - О чём вы говорите? - прервал её он.
   - Не называйте меня так, пожалуйста, на вы, - взмолилась девушка.
   - Хорошо, Лил, ты тоже не забывай, что у меня есть имя. И не нужно убирать в моей комнате - я могу справиться с этим сам.
   - Э-э-э... - только и промямлила она, - Тогда я пойду.
   По секрету служанка рассказала об этом казусе Бранде, та посмеялась и в который раз известила Лил о том, что Король действительно изменился. Теперь девушка на собственном опыте почувствовала, насколько это правдиво, а вскоре и все остальные узнали о чудесах вежливости, проявленных Антонио.
  
   Дожди не останавливались, и крестьяне очень страдали от того, что климатические условия мешают им плодотворно работать. К тому же всё большее количество людей простужалось.
   Вместо платьев и рубашек с короткими рукавами население Роббона и его окрестностей вынуждено было кутаться в надоевшие пальто и платки, сливавшиеся с серостью будней.
   Солнце давно не выходило из-за туч, настроение у всех было мрачное, сродни погоде. Иного горожанина с трудом можно было вытащить на улицу без особой надобности.
   В стране множились заболевшие неизвестной заразой, которая передавалась воздушно-капельным путём и распространялась с завидной скоростью.
   Спустя один - два дня лихорадки с температурой под сорок, кашля, головокружений и ломоты в теле дело нередко кончалось летальным исходом. Но до этого момента больной успевал передать инфекцию одному из членов семьи, и эпопея повторялась в той же последовательности.
   Самым страшным было то, что гибли в основном малыши после года. Конечно, пожилые люди тоже падали жертвами страшной напасти, но в целом по стране их и так было мало. Дети же, едва успевшие прийти в этот мир, покидали его слишком рано.
  
   Бранда не могла сидеть сложа руки и смотреть на то, как постепенно вымирают целые сёла и города. Она организовала движение в поддержку заболевших, и вместе с десятью добровольцами, действительно смелыми мужчинами и женщинами, взрослыми и совсем юными, помогала инфицированным детям.
   Антонио тоже принимал в этом участие, особенно в теоретических вопросах. Именно по его настоянию команда активистов по борьбе с заразой носила на лице марлевые повязки и рекомендовала делать то же своим пациентам. Благодаря Королю и его лекарским познаниям сотни семей поняли, как важно выделять больному отдельную тарелку и ложку, а после выздоровления, прежде чем использовать эту посуду, обдавать её кипятком.
  
   Чистюля очень уставала, проведя день в обществе жалующихся людей, да ведь и отдыхать там не приходилось - сплошные травы, ингаляции, разговоры. Да, давать советы нуждающимся, как правильно заварить лекарственный чай - сколько щепоток травы бросить, как долго настаивать - тоже было утомительно. Единственное, что подвигало каждого из добровольцев продолжать свою деятельность, - это растущее число выздоравливающих. Знание того, что удалось сохранить жизнь ещё одного человека, вознаграждала Бранду и её друзей искренней радостью.
  
   Маленький мальчик из соседней деревни очень полюбил девушку, которая так заботливо ухаживала за ним. Он даже смеялся, хотя и не так искристо как раньше, когда Чистюля подносила прямо к его рту ложку смородинового варенья и давала запить чаем. Ей тоже нравилось, что мальчик приветливо улыбается и вообще реагирует на внешние раздражители, ведь немало детей в лихорадочном состоянии оставалось безучастными к тому, что творится вокруг.
   - Почему ты в бинте? - дотянувшись пальцами до лица "сиделки", серьёзно спросил пятилетний пациент и тут же задорно хихикнул.
   - Это повязка, она сделана из марли, чтобы я не заразилась, - послышался голос девушки, звучавший глухо всё из-за той же повязки.
   - Сними! - заканючил мальчик, - Дай посмотреть на тебя!
   Поразмыслив, Бранда выполнила эту просьбу. Пока он любовался лицом новой знакомой, за ширму, отделявшую больного от родителей, зашёл Антонио. Чистюля мигом надела маску, опасаясь, что Король будет ругаться. Но он промолчал, только укоризненно покачав головой.
  
   - Как ты можешь ходить туда так часто? - изумлялась Чиссо, жалостливо взирая на сестру.
   - Людям нужна моя помощь, и их много.
   - Но не валиться же самой с ног из-за этого! Ты могла бы бывать у детей через раз, - настаивала девочка, ставя в пример себя и остальных членов движения.
   - Я затеяла это и обязана контролировать процесс. А что мне делать в замке? ...когда я могу пригодиться в другом месте?!
   Может, подруга и была права в чём-то, ведь у Бранды уже вторые сутки болела голова. Мышцы тоже стали сгустком усталости - ещё бы, целый день на ногах, столько работы! Чистюля не понимала, что уже подхватила вирус...
  
   Утром она встала с ощущением полной разбитости. Кости будто скручивал кто-то, а лоб сдавливал железным обручем, но девушка всё-таки поднялась. Она подошла к окну и отодвинула штору.
   Тучи нависали над городом, не давая лучам света пробиться сквозь эту сплошную завесу. Хотя было уже около девяти часов, возникало ощущение, что скоро спустятся сумерки. Бранда отпустила ткань, показавшуюся ей тяжёлой как никогда, и вернулась к кровати. Ей, безусловно, хотелось лечь в постель, свернуться клубочком, но она собрала остатки сил и повернулась в сторону двери. Две недели подряд Чистюля перебарывала себя и шла к нуждающимся, так неужели же теперь она сдастся какой-то там усталости!?
  
   - Ты очень бледна, - заметил Контега, увидев подругу, - случайно не заболела?
   - Нет, - хрипловато ответила Бранда, чувствуя першение в горле.
   - Нет? - уставился на неё парень, прекрасно слышавший, как она это сказала.
   - Кажется, со мной что-то не так, - забеспокоилась девушка, - но если я заболела, меня надо срочно изолировать!
   - Да, - отозвался Контега, - ты останешься здесь и пойдёшь спать.
   Он прекрасно понимал, что Чистюля взбунтуется, но ведь и она знала, что может заразить окружающих только одним своим присутствием среди них. Пришлось сдаться.
  
   В комнате, куда её проводил друг, Бранда сделала себе новую повязку и сразу надела её. Контега ушёл за лекарствами для девушки.
   Пока она вспоминала, где могла подцепить инфекцию, в спальне появился Антонио. Он был взволнован и огорчён тем, что Чистюля плохо себя чувствует.
   - Я же говорил тебе ни в коем случае не снимать маску! - с выражением боли в глазах, сказал Король.
   Бранда, наконец, поняла, в какой день допустила ошибку, - в тот самый, когда пошла на поводу у маленького мальчика. Но она никого не винила в этом и даже не жалела себя.
  
   Вместе с Контегой пришла и Чиссо.
   - Как ты? - села на постель девочка.
   - Нормально, - прошептала больная, уже не возлагая надежд на свой голос.
   Сестрёнка гладила её по волосам, пытаясь хоть в чём-то быть полезной:
   - Я останусь с тобой.
   - Не надо, со мной правда всё в порядке, я выздоровею, - пообещала Чистюля, - а ты больше поможешь детям. У меня просто болит горло и голова, совсем немного, - заверяла она подругу.
   - Я посижу с Брандой, - вызвался Антонио, обходя кровать и усаживаясь с другой стороны.
   Мэрро протянул девушке кружку горячего чая из корня солодки. Вряд ли это помогло бы ей, но поблизости просто не было готового настоя. Все следили за тем, как Чистюля глоток за глотком выпила его. Есть она наотрез отказалась.
  
   Контега и Чиссо отправились на службу населению, оставляя Бранду опеке Короля. Он не стал выяснять, почему девушка не призналась в недомогании раньше, и сразу перешёл к вопросам:
   - Когда ты впервые почувствовала слабость?
   - Три дня назад, - стыдливо призналась Чистюля.
   - Я так и думал. Значит, твоя болезнь длится трое суток. Ингаляции могут уже не оказать особого эффекта. Неужели ты не замечала, что у тебя жар? - возмутился Антонио.
   - Ничего особенного, поверь! Мне казалось, это обычная усталость.
   - Бранда, - склоняясь над ней, тоже перешёл на шёпот мужчина. Он убрал с её лба прядь волос и долго разглядывал зелёные глаза девушки. Она тоже смотрела на него, стараясь не дышать, хотя нижняя часть её лица и была скрыта повязкой.
   - Я привезу старика, - вдруг сказал Антонио, вставая, - с тобой побудет Лил.
  
   Дав служанке все необходимые наставления, Король отправился на конюшню. Паол радостно затопал копытами, готовый скакать по полям и лесам, но это оказалось не так-то просто, и к избушке травника они подъехали изрядно заляпанные придорожной грязью. Дед собрался на удивление быстро.
   Ему было немного не по себе, ведь он впервые пользовался услугами лошади, но, держась за пояс Антонио, старик боялся не очень сильно.
  
   Лил уже напоила Чистюлю отхаркивающим настоем и развлекала её рассказами о своих успехах в отношениях с парнем, который жил в общине Бранды. Девушка улыбалась, но её состояние ухудшилось за те полтора часа, пока Король отсутствовал. Однажды было даже кровотечение из носа, которое Лил сумела остановить, но и которое заставило её прикрывать свои опасения за здоровье подруги смешными историями.
  
   Осмотр старик проводил, когда у Чистюли уже началось торможение реакций. Она слабо отвечала на вопросы лекаря, иногда путая слова. Пульс у неё не прощупывался, и только биение сонной артерии подтверждало, что девушка жива. Под голову ей травник положил скатанную валиком рубашку, а маску снял, потому что наблюдалась одышка.
   - Бранда не выживет, - поделился новостью старик, придерживая дверь в её комнату. Антонио испуганно поднёс палец к губам.
   - Она всё равно не слышит, - "успокоил" его лекарь, - её лихорадит.
   Не теряя зря времени, Король вошёл в спальню. Чистюля и правда выглядела хуже. Она даже бредила что-то, но расшифровать было невозможно.
   Внезапно она пришла в сознание. Антонио обрадовался, вновь обретая надежду. Да он и не поверил старику - такая девушка не может умереть!
   Он взял её тонкую кисть и бережно сжимал её обеими руками.
   - Бранда, через несколько дней ты поправишься. Тебе ведь уже лучше? - Антонио сам хотел так думать, но она пробормотала другое.
   - Я чувствую, как смерть подступает ко мне. Совсем близко...
   На глаза наворачивались слёзы, которые ему было всё труднее сдерживать.
   - Подай мне, - тихонько сказала Чистюля, указывая поворотом головы на свою одежду.
   Не понимая, к чему это сейчас, Король всё-таки принёс ей юбку и рубашку. Она взяла юбку, нащупала на ней кармашек, вытащила оттуда маленький кусочек белой ткани и протянула его Антонио. Он развернул платок и прочёл на нём своё имя. При виде золотых букв ему живо вспомнилось лицо матери, сердце защемило ещё сильнее. Всё больше и больше обрывков прошлой жизни замелькало в голове - так некстати.
   Девушка продолжала смотреть на него. В этом взоре сияло то самое чувство, которого он уже и не мечтал добиться от неё, да и что может свидетельствовать о её любви лучше утерянного платка, который она хранила у себя!?
   - Бранда, - сдавленно произнёс Король, припадая к её губам. Она откликнулась на его поцелуй, всеми остатками сил пытаясь передать всю ту страсть, что копилась в её сердце ещё с их первых встреч, и всю ту нежность, что она чувствовала к нему после вторичного знакомства в лесу.
   Он остановился, ощущая, что Чистюле не хватает воздуха, но продолжал обнимать её за плечи. Она коротко вздохнула, и расслабленно отяжелела на его руках. Полуопущенные веки навсегда закрыли от него её глаза.
   Поражённый, Антонио начал всхлипывать и в исступлении прижимал к себе мёртвое тело. Его ладони нащупали рубцы на её спине, и память обрушилась на него лавиной отвратительных картин: когда-то по его приказу хлыст отпечатал эти шрамы на коже любимой.
   Память вернулась к Королю полностью, не щадя его души в такой момент. Плач переходил в рыдания, слёзы смешивались с болью от потери Бранды. Что делать без неё, он не представлял. Лучше бы вечно мучиться от несчастной любви, чем потерять её, в последний момент узнав, что любовь была взаимной...
  
   В растерянности Антонио стоял на кладбище. Он больше не видел Бранду, хотя крышку гроба заколотили всего пять минут назад.
   Чиссо беспрестанно плакала. Контега утешал девочку, но у самого глаза были на мокром месте.
   Король старался не слушать, что говорят присутствующие. Голова его была низко опущена, а скорбь рвалась из груди. Ему казалось, что слёзы должны когда-то закончиться, но они вновь и вновь пробегали по щекам и капали на дорогу.
   Вчера дождь прекратился, а сегодня вовсю светило солнце. Бранда была бы рада этому дню, но этот день был, а её уже не было...
  
   Только один раз нужно было выступить перед народом. Всего один, и это нелегко далось Антонио. Всем были известны причины его горя, но никто не мог подумать, что последствия будут такими.
   - В подтверждение моих слов передаю корону Мэрро.
   Когда Контега впервые услышал это предложение от Короля, он слегка опешил. Но Антонио даже не предлагал, он просил, и мальчишке пришлось согласиться - иного выхода не было.
  
   Публично принеся клятву верности, Контега мог официально начинать отсчёт времени правления своего рода, да и будущая Королева уже была на примете - Чиссо улыбалась из вежливости, всё ещё не отойдя от смерти сестры.
   Люди, конечно, не выразили новому монарху особой поддержки, но он был назначен прежним Королём, и с этим никто не мог поспорить.
  
   Жизнь отшельника - единственный выход, который Антонио видел для себя. После того, что вспомнилось, царствовать он больше не мог. Просто не хотел. Бог знает, сколько лет ему потребуется на то, чтобы примириться со своими грехами, с той душой, какой она была у него сейчас.
   Июльское солнце обжигало землю, по которой он ступал. Серая лента на левом запястье заметно полиняла ещё на прошлой неделе, но по ночам слёзы по-прежнему душили его.
   Смутные времена наступили в Фивре. Граждане с трудом соображали, что происходит в государстве. Они уже не стеснялись открыто выражать свои политические мнения, и когда Антонио проходил мимо очередного селения, ему привелось их услышать.
   Двое мужчин обсуждали нынешнего Короля, сетовали на то, что он юн и неопытен, а к тому же ещё и безроден.
   На всякий случай посильнее надвинув края шляпы на глаза, он миновал крестьян. Они не обратили внимания на прохожего.
   "Да пошлёт Господь тебе помощь!", - подумал о Мэрро бывший тиран, сжимая в кармане белый платок.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   2
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"