Аннотация: ...просто потому, что кто-то когда-то сказал, что это единственный путь...
Рассказ
Поезд прогресса
Он сидел у окна. Хотя нет, возможно, раньше это называли окном, а теперь, глядя на замызганное грязью снаружи и залапанное пальцами изнутри стекло, нельзя было так сказать. Но всё же, по привычке, пассажиры называли это окном.
Кстати, о том, что было снаружи, в точности не знал никто. Да и о месте назначения тоже никто не знал. Ещё одной загадкой оставался процесс появления в поезде новых пассажиров, которые просто входили однажды в тот или иной вагон.
Желание перемещаться по вагонам - между прочим, редкое явление - возникало лишь у единиц, ведь вагоны не поддавались исчислению, а в каждом из них жизнь текла сходно, однообразно, и странничество, в конце концов, элементарно теряло смысл.
Отношения между людьми складывались так себе. Исключение составляли, конечно, родственники, близкие, с которыми всегда было о чём поговорить, но за долгие века существования поезда всё это настолько пропиталось каким-то тлением, что жители вагонов быстро уставали и замыкались от мира в скорлупу собственного эгоизма. Оставалась лишь видимость человеческих отношений, и многие жили так, не стремясь изменить что-либо, даже наоборот: поддержание установленного порядка стало традицией. Того, кто отваживался сделать что-то поперёк существующих правил, в итоге изгоняли в другой вагон. Да, видел он нескольких подобных шатающихся. Кажется, в итоге они спились от непонимания.
Зато гораздо более важным было сохранить свою обособленность и авторитет среди пассажиров. Но чаще все авторитеты на деле оказывались липовыми, потому как после их смерти всегда находилась пара-тройка злых языков, готовая перечислить каждый грех бывшего идола и растоптать память о нём в прах. Всё держалось на страхе.
Те, кто умирал, никогда не знали об этом заранее. Со многими это случалось на производстве: за подметанием пола или вкручиванием гаек. В работе недостатка не было, как и в мучительных её последствиях.
Особенно его удручало то, что дело, которым он занимался, не приносило ему никакого удовольствия. В отличие от других пассажиров, его невыносимо тяготила такая жизнь, и он хотел перемен. Уже давно в нём зрела мысль выпрыгнуть из вагона, покинуть этот поезд, ведь что-то же есть там!?
Он много размышлял о том, что если поезд едет по рельсам, значит, есть пространство, где лежат эти рельсы. Значит, выход должен быть, и лучше уж пугающая неизвестность, страшное небытие, чем это слепое подчинение!
Он никогда не делился ни с кем своими мыслями, потому что осознавал опасность.
А поезд мчался вперёд, всегда на одной и той же скорости, хотя... кажется, совсем недавно он стал ускоряться?..
Ольсен медленно встал со своего сиденья, так и не завершив работу. Он обвёл глазами окружающих, никто не обратил на него внимания, что несомненно, сыграло ему на руку.
Пройдя к концу вагона, парень в последний раз оглянулся на тех, с кем провёл 32 года своей бестолковой жизни. Дольше задерживаться здесь было нельзя.
Ольсен набрал в лёгкие побольше воздуха и с мыслью "будь, что будет!" рванул на себя ручку двери. Она с трудом подалась на пару сантиметров. Острое нежелание быть схваченным и помещённым под наблюдение прибавило сил пассажиру-самоубийце, и он попытался ещё раз. Наконец, с третьего захода, дверь открылась полностью. Множество лиц к тому моменту уже повысовывалось из своих закутков и поражённо наблюдало за происходящим.
Ольсен зажмурился и прыгнул...
Служба спасения тут же наглухо запечатала выход сподручными средствами во избежание повторения инцидента. Мало кто знал, что это случалось не впервые... Просто руководящие органы думали, что ничего подобного не повторится, а тут вдруг... какой-то салфеточник!..
После того, как аварийщики провели экстренную душеспасительную беседу с жителями злополучного вагона, и страсти немного улеглись, пассажиры не преминули посплетничать.
- Это возмутительно! - воскликнула седовласая бабулька в левом углу.
- Я тоже не понимаю, - поддержала её учительница мейкапа с ультрамодной в нынешнем сезоне загогулиной на голове, - как можно так идти против всех!?
- Он никогда не был бунтарём, - всё ещё удивляясь, произнёс отец Ольсена.
- Парень - просто трус! - снова вступила в разговор бабуля, - Он не выдержал напряжения. Все заметили, в последнее время он часто сидел у окна!? Наверное, давно задумал поквитаться с жизнью...
"Я знаю своего сына, он бы не стал"... - хотел было сказать родитель самоубийцы, но почему-то промолчал...
- Да, трус, и не смотрите на меня так! - заметила его блуждающий взгляд старушка, - Чего ему только не хватало!? Сиди себе да вяжи салфетки - прекрасная работа! Аннхен, вроде бы, к нему была неравнодушна...
45-летняя Аннхен зыркнула на бабулю, при этом отрицающее цикнув.
- И что с ним теперь? Зачем всё это? - подхватила учительница, стараясь замять неприятную ситуацию с посягательствами Аннхен на Ольсена.
- Да умер, понятно же! - усмехнулась наивности мейкапщицы старуха, - Вне нашего поезда ничего не существует.
- Это правда, - тяжело вздохнул отец бедняги (он и сам не понимал, почему это его тянет повздыхать), - завтра надо будет отпеть его.
- Самоубийц не отпевают! - вскользь бросила бабка.
- Да ладно вам, он просто был сумасшедшим! - вступилась Аннхен, - И никто уже давно не живёт по этим ветхозаветным правилам. В современном обществе не имеет значения, какой смертью ты умер. Мы просто соберёмся всем вагоном и споём "Гимн научно-технической революции".
- В таком случае, без меня, - предупредила старуха, - Я считаю это кощунством!
Она демонстративно отвернулась к стене.
- Ладно, - выступила примирителем учительница, - обойдёмся более расплывчатым поминанием: зачитаем "Торжество Прогресса".
Бабуля вновь влилась в разговор, правда, сохраняя суровое выражение лица:
- Жаль мальчишку, хотя самоубийц я никогда не жалела.
- А мне-то как жаль, - в отце Ольсена проснулся невиданный пафос, - ведь наш поезд - это единственная дорога!
Постепенно беседа о смерти превратилась в восхваление поезда: попеременно звучали старые лозунги, на ходу придумывались новые, и не важно было даже то, что, по последним данным, скоро пассажиров ждёт глобальный кризис из-за неполной утилизации всевозможных отходов.
Они довольствовались одной правдой: поезд прогресса всегда был, он есть сейчас и ничто не помешает ему существовать в будущем!
Поезд прогресса несётся вперёд, и нет другого пути. А кто не с нами, тот против нас!
Ольсен вот уже полчаса кусал губу в кровь от бессилия, неспособности что-либо изменить. Какой обман! Какой колоссальный обман! Он только и мог, что ругать себя за то, что не спрыгнул раньше, что раньше не открыл эту дверь, ведь что могло сравниться с тем раем, который предстал перед ним!? Свежий воздух, живые цветы, деревья, чистые ручьи и дружелюбные люди, пышущие здоровьем!
Он сочувствовал оставшимся, но, в конце концов, они сами выбрали этот путь.
...просто потому, что кто-то когда-то сказал, что это единственный путь...