Трешингом называется один из способов разведки, когда для анализа деятельности противника идет в ход разнообразный мусор, что оставляется объектом исследования в местах своей жизнедеятельности. Сейчас способ активно применяется при промышленном шпионаже, а так же при взломе информационных сетей - исследуя мусор, как оставленный у рабочих столов в корзинах, так и просто добытые разными путями старые носители информации, трешеры получают удивительно много полезных данных.
Во времена холодной войны, а особенно тогда, когда шла война во Вьетнаме, за американскими боевыми кораблями стайками следовали гражданские суда, которые уничтожать было запрещено, и подбирали выброшенный в море мусор, а так же внимательно наблюдали за перемещениями кораблей, анализировали и сопоставляли данные... Достаточно объемный и нелегкий труд. Разумеется, что гражданскими эти суда были только номинально. Корабли были старыми и побитыми жизнью, но вот команда на них была сплошь из военных, хотя и тоже много повидавших.
Тенью следуя за крейсерами и авианосцами, трешеры собирали мусор и останки оборудования, выброшенные американцами за борт, и находили иногда даже, вы не поверите, секретные документы! Вполне может быть, что таким нехитрым образом проводилась дезинформация, ведь американцы тоже прекрасно понимали, что за рыбки идут по их следам... Но иногда, случалось, трешеры извлекали из водных пучин информацию, поистине не имеющую цены. Примеров подобных успехов, разумеется, ввиду секретности, да и давности, я привести не могу.
***
Судно, ну, пусть будет оно называться "Красный беглец", выполняло свои задачи с блеском и шармом присущим всем судам его класса. А класс у него был самый незаурядный - ржавое корыто, по недоразумению называемое грузовым кораблем. Элегантно помахивая ржавыми бортами во время самого мелкого волнения на море, этот упырь, доставшийся Советскому Союзу по лендлизу, уверенно бороздил просторы открытого окияна, с трудом, однако, поспевая за своим объектом наблюдения, крейсером ВМС США. В перерывах между этими увлекательными погонями, этим морским балетом, "Красный беглец" выполнял и некоторые другие задачи.
Вот, например, на днях поступил приказ отправиться в Филиппинское море, на север, к островам, скажем, Рюкю. Там, среди коралловых рифов стало на мель японское судно. Просто капитан не разобрался с глубинами и выпрыгнул на рифы, будто старый кит на берег. Команда была благополучно эвакуирована, но вот сам корабль оставили, посчитав слишком дорогим, да и, в сущности, бесполезным занятием спасать еще и его.
Однако это совсем не означало, что на судне было нечем поживиться бывалым разведчикам! Ближе к ночи "Красный беглец" показался около будущего своего пациента, но подходить сразу не рискнул - если кто заметит, то запросто могут потом обвинить в мародерстве и тогда придется ни с чем возвращаться на родину.
Дождавшись сумерек, к японцу отправили небольшую шлюпку с четырьмя разведчиками. Для конспирации, а так же ввиду жары, все четверо были одеты достаточно легко: семейные трусы, тапочки и пистолеты для самообороны - одним словом, заблудившиеся туристы, ей богу...
Причалив к покинутому кораблю, исследователи забросили на борт "кошку", а потом по канату матроса, который и скинул вниз шторм-трап. Матросика потом отправили обратно в шлюпку, сторожить ее от, как известно, никогда не дремлющего врага. Господа офицеры, тем временем, как истинные профессионалы, тут же разбежались по кораблю, будто застигнутые на камбузе посреди ночи тараканы.
Каюты встретили Сергея Трофимовича, Алексея Андреевича и Василия Николаевича гробовой тишиной, изредка нарушаемой бьющимися о борт волнами, и необычным для русского человека порядком! Несмотря на успевшую появиться на предметах пыль, было совершенно отчетливо видно, что уходили с корабля японцы без паники, хладнокровно, не забыв убрать за собой все, что могло представлять интерес для конкурентов. Не обнаружилось ни одного сейфа, ни одной более или менее ценной для изучения бумаги - складывалось впечатление, что даже крысы ушли с корабля дисциплинированно, не нарушая инструкций...
Что ж, провал. Не впервой. Уж такова жизнь.
Сергей Трофимович, старший команды, остановился в центре рубки и осмотрелся, поводя по сторонам лучом фонаря - чистенько. Издевательски чистенько даже. Позади штурвала, у стены, на небольшом столике, лежала аккуратная пачка незаполненных бланков, а рядом с ними какое-то непонятное устройство, напоминающее своим видом щипцы для завивки волос.
- Занятно, - пробурчал Сергей Трофимович, подхватил устройство и внимательно осмотрел его - предназначение объекта осталось неясно. Сам себе напоминая обезьяну, увлеченно дергающую за чеку гранаты исключительно в исследовательских целях, разведчик аккуратно свел вместе концы щипцов, сжав их в кулаке.
Очень странно.
Немного подумав, Сергей Трофимович отбросил сомнения и запихал в устройство указательный палец - любой ученый неизвестное явление пробует прежде всего на самом себе... Аккуратно, но сильно сжав щипцы, Сергей Трофимович услышал легкий щелчок и ощутил следом острую боль в драгоценной своей конечности. Едва слышно (чтобы не пугать подчиненных) взвыв матом, разведчик зашипел, подражая морскому змию, и заскакал по рубке.
Осветив фонарем больной палец, теперь активно кровоточащий, Сергей Трофимович с удивлением обнаружил впившуюся под кожу скрепку. Обыкновенную канцелярскую скрепку:
- У-у-у, империалисты проклятые! - басом пробурчал в темноту раненый герой. Спустя пару десятков лет суровый советский разведчик узнал, как называлось то самое страшное устройство для пыток - степплер...
Но сейчас было не время для зализывания ран, пришло время уходить. Бормоча проклятия на прощание, Сергей Трофимович покинул негостеприимную рубку, прихватив японский степплер-убийцу и направился на выход, туда, где был спущен к воде шторм-трап...
Увиденное в сумраке чудовище, неотвратимо надвигающее навстречу, заставило трепетать сердце, а так же вспоминать, где можно в ближайшее время найти новые, желательно сухие подштанники - прямо на бывалого разведчика шло нечто, одетое в широкий, мечущийся на свободном морском ветру плащ и огромный головной убор. Чудовище, адски сопя, что-то волокло в руках, раскачиваясь от тяжести.
Уняв собравшее было нагло дезертировать из организма сердце, и усилием воли заставив себя убрать палец со спускового крючка пистолета, Сергей Трофимович вытер дрожащей рукой холодный пот и спросил:
- Леха! Ты чего, совсем нюх потерял? Едрыть твою в корень, справа налево и сверху вниз через дышло коромыслом!
- А че? - ответил Леха, а чудовищем был именно он, и поправил головной убор, на поверку оказавшийся невероятных размеров кепкой. Представить себе японца, который мог бы носить такую вещь, Сергей Трофимович не смог.
Новый порыв ветра поднял словно флаг где-то стыренный вместе с кепкой плащ, обнажив голенастые ноги Алексея Андреевича, покрытые густым ворсом собственной шерсти. Выглядело это донельзя забавным, но едва не скончавшийся минуту назад от страха Сергей Трофимович не мог заставить себя улыбнуться едва не скончавшемуся от пули Алексею Андреевичу.
- А ниче! Думать, блин, надо! Ты чего тараканишь тут тяжелое такое?
- Да вот, агрегат нашел...
- Нашел?
- Н-ну, - Леха потупил глаза, - Не то, чтобы...
- Выломал, значит, - констатировал старший, - Где хоть выломал?
- Да в машинном отделении. Очень полезная вещь! Если нам не пойдет, то можно потом поменяться будет... Выгодно...
- Выгодно... Торгаш, блин. А кепка и плащ тебе зачем?
- Так хорошие же! - Леха сиял глазами, прямо как проститутка, подцепившая денежного клиента-импотента. Правда потом он резко спал с лица и крякнул, - Ой!!
После этого Леха выронил свой агрегат на палубу.
Пока железо стремилось к соитию с палубой и дальнейшему грохоту падения, Сергей Трофимович, как учили его давным-давно, резко развернулся в сторону потенциальной опасности и выставил вперед пистолет. И опять что-то не дало ему выстрелить...
Наверное, это было крайнее удивление от увиденной картины: навстречу боевым товарищам, согнувшись в три погибели, шел третий боец невидимого фронта, Василий Николаевич, и пер на своем горбу что-то подозрительно напоминающее холодильник. На этот раз вконец расшатанные нервы не выдержали, и Сергей Трофимович, хрюкая и заливаясь слезами, сползая на мокрую палубу под издевательские крики чаек, визгливо расхохотался, от чего едва не вывалился за борт:
- Это! Еще! Что!... ой не могу... За! Херня! Вася!!! - напрягаясь, будто во время марш-броска, выдавил из себя старший.
Вася, угрюмо насупившись, с гулким "Бум-м-м" поставил предмет перед собой, любовно приобнял его и сообщил:
- Холодильник!
- Нахрена он тебе, остолоп?! - риторически вопросил Сергей Трофимович.
- А че? Вещь в хозяйстве нужная. У нас такой сейчас хрен найдешь. А я женился недавно. И... вот...
***
Погрузка трофеев с борта японского корабля на мотаемую волнами шлюпку могла бы быть описана длинной и красочной историей, наподобие древних саг о викингах и их борьбы со стихией, а размер глаз матроса, следом еще боцмана и капитана вообще достойны кисти как минимум Микеланджело, но подробности остались скрыты временем, да и вспоминать о них главные герои почему-то не хотят, отгавкиваясь на вопросы матом, по старой морской традиции. Потому перейдем к другим главам нашей истории.
***
Вернувшись после геройского рейда по "тылам потенциального противника" в родной порт, команда получила некоторую передышку от повседневной рутины, однако долго не расслаблялась - капитаном была поставлена задача родить из воздуха хоть какую-нибудь краску и замазать позорные ржавые пятна на бортах и палубе, чтобы не стыдно было показаться перед боевыми товарищами, а так же и перед врагом.
Приказ есть? Есть! Четкий и понятный? Кристально! Боцман с энтузиазмом взялся за дело и выменял где-то в портовых задворках трофейный Лехин агрегат на бочку краски и приволок ее на судно. Тот факт, что краска имела ядовито-зеленый цвет, его вовсе даже не смутил... Сказано же было "какую-нибудь".
Довольный своими добывательскими способностями, боцман бродил по "Красному беглецу", гордо оттопырив зад и надув щеки, страшно при этом напоминая доминантного самца павиана в окружении самок. Вся свободная от вахты команда тут же была вооружена кисточками и приступила к покраске.
Вернувшийся наутро капитан, имевший крайне невозмутимый характер и стальные нервы, внимательно осмотрел свой корабль, умело испачканный яркими зелеными шлепками свежей краски поверх родной буровато-маскировочной.
Боцман ловил взгляд начальства, силясь прочитать в нем свой приговор, но это было так же бесполезно, как попытки найти проблески мысли на лице древней мумии. Капитан прошелся вдоль бортов, глянул вниз, убедился что красочные шлепки идут практически до самой ватерлинии и задумчиво потер подбородок, как удав рассматривая верного боцмана.
- Ты бы еще цветочки нарисовал, олух, - ровно, не повышая тона, высказался капитан и покинул судно, давая тем самым понять, что результат работы его совсем не устроил.
Почесав растерянно несколько минут свою круглую, с залысинами репу, боцман с досадой вздохнул и снова пропал в порту. К вечеру он вернулся с еще одной бочкой краски. Ярко-желтой. Раздал команде кисточки и приказал рисовать цветочки...
Пойти против такого категорического приказа команда не могла, да и, если честно, не особенно хотела...
А ранним утром корабль был поднят по тревоге и лихорадочно стал готовиться к отплытию - получили новое задание. В спешном порядке погрузили запасы провизии и пресной воды, заправились топливом и ждали теперь только капитана, уж очень хотелось понаблюдать его реакцию на резкое преображение корабля (всю ночь к "Красному Беглецу" ходили экскурсии с других судов порта).
Когда же капитан появился и имел удовольствие лицезреть творение рук своей команды под руководством извращенного разума боцмана, то он сразу же заимел еще больший авторитет среди всех моряков, прибывших на прощание с "Красным Беглецом". Капитан говорил очень тихо и размерено, поставив перед собой боцмана, но слышали его, казалось, даже за пределами порта. Говорил он долго, складно и витиевато, остановив словом время и давая возможность ощутить туповатому подчиненному всю красоту и сложность русского языка. Пройдясь по всей родословной боцмана, поименно вспомнив всех создателей "Красного беглеца", а так же не забыв матерей и прочих родителей каждого своего матроса и офицера, где-то через час капитан, наконец, иссяк, поправил фуражку, не теряя собственного достоинства поднялся по трапу на корабль и приказал отдать швартовы.
Концерт по заявкам был закончен. А краску боцман убирал на протяжении всего похода, используя для этого маленькое зубило и небольшой молоток. Большой молоток капитан приказал ему не выдавать, а то вдруг дырку в корпусе проколотит.
***
Служба службой, но и совсем без отдыха в море никак нельзя. Даже если совсем рядом с тобой бродят агрессивно настроенные империалисты. Одним из дней, когда можно было расслабиться - был банный. А на кораблях типа "Красного беглеца", с ограниченным запасом пресной воды, такие дни были и вовсе праздником, поскольку случались примерно раз в месяц.
К событию этому готовились, о нем мечтали и его ждали. Причем ждали не только члены команды - американцы тоже были прекрасно осведомлены, когда примерно у русских намечается банный день, и наблюдали за этим шоу с вертолетов, не смущая при этом, впрочем, купающихся прямо на палубе моряков.
Замполит в этот поход вышел впервые. Раньше такой должности на "Красном беглеце" вообще не было. Потому все происходившее на судне, а особенно банный день, становилось для него своего рода откровением. Придя в ужас от того, что над судном в наглую вертится американский вертолет с журналистами (!) и женщинами (!!) внутри, замполит выскочил на палубу и решительно приказал матросам "прекратить безобразие, позорящее советского моряка" одеться и отменить банный день до лучших времен.
Само собой, думаю, что никто из читателей и не сомневался, замполит был дружно, хором послан. В самом известном направлении. Некоторое время постояв чурбаном и разевая как рыба рот, замполит возмущенно забегал кругами и принялся хаотично размахивать руками, пока ему на глаза не попалась вытащенная из трюма на просушку картошка. Мешок.
Мстительно вскрикивая, замполит схватил клубень покрупнее и ненадолго расфокусировался, пытаясь выбрать цель. Мишенью по воле случая и благодаря идеологической закалке замполита, стал-таки американский вертолет с наглыми капиталистами, имевший неосторожность опуститься слишком низко.
Тщательно прицелившись, замполит неожиданно мощно, что было трудно ожидать при его субтильном телосложении, отправил свой роковой снаряд в полет. Логическим завершением выстрела стало точное попадание прямо по морде лица некой неизвестной журналистке, увлеченно фотографирующей бесплатное ню шоу в исполнении советских моряков. Картофелина, вопреки своей вовсе даже не аэродинамической форме, зарядила журналистке чуть выше переносицы, от чего та выронила в море дорогой фотоаппарат и на некоторое время впала в состояние анабиоза. Русские нудисты снизу аплодировали меткости своего политического вождя местного значения.
Когда журналистка пришла в себя, она, как всякий пендос, не смогла перенести горечь позора и использовала еще более страшное оружие - сняла левую туфлю и с тем же успехом зарядила обидчику в обратном направлении. Туфля описала в воздухе параболическую траекторию и встретилась на излете со лбом замполита.
Реванш был взят, американские вертолетчики, едва не роняя аппарат в воду от смеха, полетели обратно в родные пенаты, а удрученный ничьей замполит более никогда не появлялся на людях во время банного дня.
drblack
Автор совершенно не претендует на документальность рассказа, напротив, утверждает, что все имена изменены, а многое и вовсе выдумано. При этом автор заранее просит прощения за возможные неточности, связанные с морской тематикой.