Вы когда-нибудь замечали, что осенью воздух становится чище, а небо как будто бы выше. Это все деревья и солнце. Еще в конце лета они затеняли городские улицы, и их высокие кроны вырезали огромные куски небосвода, зданий, набережных и площадей. Но вот стало заметно прохладнее, и тополя в своих уже желтых нарядах весело отражают солнечный свет и заливают весь город этой особенной золотистой осенней прозрачностью. Листья постепенно опадают, и на их место приходит чистый воздух. Он окутывает полуголые ветви деревьев, которые постепенно растворяются в городском пейзаже - и вот уже видно стены домов, и небо, и другой берег реки - и кажется, что воздуха становится все больше и больше. И солнце уже светит под другим углом, и его лучи все еще играют на оставшихся листьях....

Осень в том году была ранняя - уже в конце августа тополя в городе начали желтеть. Листья изображали из себя пёстрых бабочек - опьяненные прозрачным воздухом они лихорадочно метались на ветру и с легким шелестом разбивались об асфальт. Здесь они снова оживали, бросаясь вслед проходящим автомобилям, но очень быстро разочаровывались, и снова замирали на мостовой. Автомобилей было мало - улица вела лишь к небольшому трёхэтажному зданию.

Так уж случилось, что после школы я не смог поступить в институт. Впереди маячила армия, и чтобы получить отсрочку я подал заявление в ближайший техникум, куда и был благополучно зачислен. Мне предстояло проучиться здесь года три. По этой улице я шёл, наверное, второй раз в жизни. Раньше я даже не подозревал о её существовании, а теперь она должна стать мне знакомой и привычной. Старый, потрескавшийся тротуар был обсажен ещё по-летнему зелёными клёнами. Студенты, компаниями и по одному обгоняли мою унылую фигуру, отовсюду слышалась оживлённая болтовня, смех, какие-то весёлые выкрики.

Здание техникума напоминало чем-то старую, побитую молью обувную коробку. Некий безумный архитектор прорезал в ней отверстия окон и посоветовал обнести парком, а не в меру усердные строители добавили ещё и высокую решётчатую ограду. Гудящая будто пчелиный рой толпа уже собралась на крыльце. Я остановился чуть поодаль, выкурил сигарету и уже со звонком зашёл в аудиторию.

Немного смущённый всеобщим вниманием я как можно быстрее уселся за парту. Многие учились здесь еще с девятого класса - так что в группе я оказался новичком. Место было возле окна. Подобные места самые лучшие в классе, особенно если парта последняя, а твой сосед спереди очень удачно скрывает тебя от любопытных взоров.

Последнее достоинство явно отсутствовало. Компания девчонок, сидящих чуть впереди, украдкой косилась на меня, о чём-то перешёптывалась, замолкала - и вот уже слышался приглушённый смех. Одна из них подбежала к другой группке, сидящей на соседнем ряду, и приглушенным голосом что-то сообщила и им, не слишком таясь, кивая в мою сторону. С деланным равнодушием я достал ручку, чистую тетрадь и молча уставился на доску.

Время тянулось бесконечно. Оно любит неприятные для нас минуты, и мы невольно смакуем тягостное ожидание, унылую тоску или долгое одиночество; счастливые же моменты проносятся мимо, оставляя лишь смутные радостные воспоминания. Я уже не помню, когда в последний раз ждал с таким нетерпением начала занятий. За окном беззвучно колыхались верхушки деревьев. Беззвучно бежали куда-то облака, словно подгоняемые гигантскими мётлами тополей. То тут, то там, подобно призракам проплывали силуэты птиц....

Чёрт бы побрал этого преподавателя!

В этот самый момент в аудиторию забежала девушка, мельком взглянула на меня и не секунды не сомневаясь, села рядом. Смех оборвался, и я понял, что просто занял чужое место, а насмешницы - сама невинность - тут же бросились целоваться с моей соседкой и расспрашивать что да как - так уж заведено после летних каникул.

Девушка была огненно рыжей, лицо все в веснушках, правильные черты, живые, веселые глаза.... Я даже не помню, какого цвета они были. Возможно я просто не придавал этому большого значения, а просто любовался ею, как любуются каким-то диковинным, симпатичным зверьком. Если вы хоть раз видели пантомиму, вы поймете меня - каждое ее чувство, желание, мысль вы могли бы легко угадать, только взглянув на нее. Однако она никогда не играла и, скорее всего, и не думала об этом. Голос немного низкий, хрипловатый. Веселая улыбка, как это нередко бывает у рыжих. Часто она просто улыбалась своим мыслям, и я замечал, что в компании подруг она не столько смеялась вместе со всеми, сколько сама по себе. Если она что-то рассказывала, то почти всегда торопилась, захлебывалась и дополняла все это неожиданно мелодичным смехом. При этом она умудрялась так развеселить подруг, что еще почти целую пару в аудитории не утихали смешки. Неплохая фигурка, невысокий рост. Носила она всегда какие-то странные вязаные свитера и длинные юбки или старые джинсы, но вообще-то все это шло ей.

Литература была ее настоящей страстью. Не то что бы она много читала, нет, писала она намного больше. Звали девушку Настя.

- Настя, ну как? Дописала главу? Дашь потом почитать?

- Нет, нет, еще не готово - нетерпеливо отмахивалась она.

- Настя, ну как там? Все нормально?

- Да! Да! - уже немного раздраженно.

- Она ещё не разошлась, ну с тем, с последним?

- Настя, а что дальше? Ну, скажи! - неслось с другой стороны.

- Да не знаю я, правда... Я ещё не написала.

- Только чтобы всё хорошо закончилось, а не так как в прошлый раз, ладно?

- Да не знаю я, девчонки, я сама ещё не знаю, чем закончится - она решительно отворачивается и молча пишет дальше.

Жизнь героини Настиных романов как будто уже не зависела от неё. Она была самостоятельна, и Настя уважала это и считалась с этим. Девчонки донимали её вопросами, чуть ли не каждый день. Казалось, что Настина героиня уже давно была их одногрупницей, общей подругой, и все они обсуждали её жизнь так, как будто она была живым человеком. Сама Настя в споры не вступала и защищала свою героиню лишь тогда, когда вся наша группа объединялась в своём негодовании - ну как можно было совершать такую глупость! Она защищала её подобно матери, прощая и всячески оправдывая её поступки. Литературная полемика гремела всю большую перемену. Настя с видом критика объясняла, что и как, но как истинный писатель, не шла на поводу у публики и всегда писала так, как считала нужным.

Училась она плохо, но занятия никогда не прогуливала. Последний факт особенно ценился нашими преподавателями, и особых проблем у Насти не было. На пару она всегда приходила со всеми учебниками, тетрадями и всем - всем, что только могло ей пригодиться. Она очень удобно устраивалась, аккуратно раскладывала свои вещи на парте и мрачно слушала лекцию. Но скоро всё это забыто - Настя доставала свою толстую потрёпанную тетрадь и начинала писать. Писала она всегда увлечённо, писала почти не останавливаясь. Иногда задумывалась на секунду-другую и снова писала дальше. Я никогда не замечал, чтобы она что-то вычеркивала или исправляла - писала сразу, начисто. Исписанный лист можно было вырывать и тут же отдавать в типографию. Особенно хороши были диалоги героев, - они занимали по несколько страниц.

Мы по-прежнему сидели с ней за одной партой и я, слушая учителя, часто наблюдал за тем, как она пишет. Я учился неплохо, и если Настю заставали врасплох, я выводил её из творческого экстаза и шёпотом подсказывал. Настя автоматически, невпопад повторяла за мной.

Когда очередной роман был закончен, девчонки долго спорили, кто будет читать первым. Счастливица брала его домой, потом другая, третья.... Все были восхищены!

Если Настя не писала, мы разговаривали. Так, болтали ни о чём. Вернее болтала она. Устные монологи удавались ей не хуже письменных, и она любила порассуждать. Она мне нравилась. Она много смеялась, не пыталась произвести какого-то особого впечатления и, действительно интересовалась тем, о чём я рассказывал ей. Как это не покажется вам странным, но близких подруг в группе у неё не было. Она дружила со всеми понемногу, и не с кем по большому счёту.

О её романах мы никогда не разговаривали. Да и вообще она не любила об этом распространяться. Казалось, как только она дописывала последнюю строчку, она вычёркивала весь роман из своей жизни. Её рыжая головка была полна новыми планами.

Первое время я просто умирал от любопытства - что же такое она пишет. Когда Настя замечала, что я подглядываю в её тетрадь, она молча отворачивалась, или просто закрывала её рукой. Я же не решался просто попросить почитать. Всё, что мне оставалось делать - это подслушивать наши маленькие литературные диспуты.

Судя по всему, героиня Настиных романов - а она была одна и та же - вела очень бурную жизнь. Очередной мужчина изменял ей, а она его прощала, и, в конце-концов, он уходил от нее. Или наоборот - она разочаровывалась в нем, и одновременно жалела, но все-таки находила в себе силы покинуть его. Или вроде бы все хорошо - она встретила свою любовь - но тут герой погибает.... Казалось, ей уже незачем жить, но неожиданная встреча вновь меняет ее судьбу. И вот уже преданные читательницы смакуют новые подробности, а скромный прозаик трудится над следующим произведением.

- Саша, а ты кто по гороскопу - как-то спросила она меня.

- Дева - засмеялся я - а что?

- Да так, просто - пожала она плечами. Какое то время она писала, потом задумалась ненадолго. Знаешь - сказала она неожиданно - а у нас с тобой очень интересные знаки. Вот я Овен, и значит мы совпадаем только частично, но это не страшно. Между этими знаками не бывает мелких конфликтов, но зато если что-то случается, то это что-то очень серьезное, но если оба хотят, то всегда находят выход. А еще.... Ты зря смеешься, вот моя мама, например, Козерог, ну и конечно она все берет на себя и все делает сама и очень жалеет папу, и ведет себя так, будто в чем-то виновата, а папа и внимания то на нее не обращал, все где-то в своих мыслях.... А он просто Рак, и ему подходят Весы - а это сильные женщины.... Они развелись.... А сейчас у мамы есть, ну, ...друг, и она вся такая довольная, и совсем на себя не похожа, и даже одевается по-другому. Я все удивлялась, а когда узнала кто он по гороскопу, то сразу поняла - у них идеальный союз, хотя в будущем возможны осложнения на финансовой почве. А твои родители?

- Да пока вместе - улыбнулся я.

- А кто у вас главный, мама или папа?

- Скорее всего, - я....

Изображая обиду, Настя склоняется над своей тетрадью. Астрология была одной из излюбленных ее тем. Я же за своим насмешливым скепсисом, как за глухой стеной не замечал, что она вряд ли подгоняла людей под знаки зодиака, а скорее наоборот приписывала подходящему знаку нечто такое, что наблюдала, думала или чувствовала в действительности, и была часто не так уж и не права. Правда, гороскоп от Насти был бы невозможен без личного знакомства с тем, о ком она говорила.

Постепенно пришла зима. Занятия в техникуме нравились мне всё меньше и меньше. Утром я кое-как подымался, завтракал и деловито собирался на учёбу. Однако по мере приближения к заветному зданию весь мой пыл окончательно угасал, и зачастую у самых ворот некая таинственная сила заставляла меня обратиться в бегство. Погода стояла хорошая, и я основательно изучил город. Когда же стало заметно холоднее, я обосновался в библиотеке, что была неподалеку - читал книги, разглядывал картинки в журналах.... На учебу я ходил по принципу "лишь бы не выгнали", тщательно соблюдая некий баланс между "энками" и точками в журналах преподавателей.

Если получалось, то после занятий по дороге до автобусной остановки я шел вместе с Настей. Обычно разговоры с девчонками давались мне очень трудно - я лихорадочно придумывал тему для разговора, а пауза затягивалась, и от этого я нервничал еще больше. Странно, но с Настей все было совсем по-другому - просто мне нравилось смешить ее, а ей, наверное, нравилось смеяться над моими не всегда удачными шутками. И мне было легко.... Иногда мы ненадолго заходили в ближайшую пиццерию, и Настя, жалея, видимо, мои скудные финансы с трудом соглашалась на какое-нибудь пирожное и кофе. В другие дни она возвращалась домой с подругами. Мне казалось, что я лишний в этой компании, и своим обычным быстрым шагом я обгонял их смешливую стайку и уже в одиночестве продолжал свой путь.

Ещё недавно золотая аллея сменила наряд и уже щеголяла пушистым инеем на ветвях. День выдался солнечный, морозный, и деревья в своем убранстве напоминали гигантские белые кораллы, которые я как-то видел по телевизору. По дороге я нагнал Настю, и мы пошли вместе. Вернее мне так казалось, она же словно не замечала меня, молча смотрела по сторонам, слегка улыбалась своим мыслям. Так прошло несколько минут. Люди обычно чувствуют неловкость, стыдятся своего молчания, но я почему-то не испытывал ничего подобного, шагая тогда рядом с Настей. Я шёл немного позади, курил и искоса смотрел на неё.

- Саша, а ты смог бы прождать девушку несколько часов? Вот ты уже купил цветы, торопился, пришёл вовремя, а её всё нет и нет, и уже цветы завяли... - спросила она вдруг, будто продолжая какой-то старый, позабытый разговор.

- Не знаю, вряд ли. А что?

- Да так... - она неопределённо повела плечами.

- Это, смотря где ждать, вот если зимой на морозе... - засмеялся я, но Настя перебила меня, - всегда ты так, никогда не ответишь прямо на вопрос.

Помолчали. Она шла всё так же, думая о чём-то. Я глядел по сторонам.

- А ты не часто появляешься в последнее время - первой нарушила она паузу.

- Занят был.... Часами ждал девушек на свиданиях.

В этот раз мне удалось рассмешить её. Остаток пути Настя как всегда рассказывала мне что-то, я же просто смотрел на неё. Не знаю почему, но всякий раз, когда я видел её в те дни, я всё пытался перевести в шутку. Настя обижалась, потом немного грустно улыбалась тому, что замечала, наверное, только она. На автобусной остановке мы попрощались. Я прибавил шагу, торопясь домой. Я думал о том, что будут каникулы, а потом сессия, думал о каких-то своих делах и уже строил какие-то планы. За несколько минут человек может вспомнить о тысяче разных вещей. Когда я, наконец, оглянулся, Насти уже не было видно.

На сессию я так и не вышел. Скоро меня забрали в армию. Я часто вспоминал о Насте, и мне становилось хорошо от того, что в этом мире есть такой человек. Я просто думал о том, что она где-то есть, где-то, как всегда улыбается своим мыслям, носит свои немного странные наряды, пишет свои романы.... Может быть, эти мысли и помогли пережить мне эти два года. Как то раз, уже после службы я случайно встретил кого-то из Настиных подруг. Она слышала, что Настя замужем, и недавно родился ребенок.... Словно что-то оборвалось у меня внутри.... В тот вечер я дико напился, и пол ночи проплакал вцепившись в подушку зубами. И, знаете, до сих пор мне горько и обидно за то, что я слишком поздно понял, насколько дорога мне была эта веселая рыжеволосая девушка....