Тангус Норинг стоял на вершине холма и с мрачным видом смотрел на спасавшихся бегством всадников. Их осталось не более сотни. Пригибаясь к гривам коней, дружинники проскочили в промежутки между ровными прямоугольниками пехоты. Измученные и обессиленные люди буквально валились из седел в сочную траву, распугивая бесчисленное воинство насекомых.

Несколько невысоких сгорбленных фигур в просторных коричневых одеяниях появились из недр большого шатра. Знахари, а это были именно они, помогали воинам снимать доспехи, чтобы затем обработать и перевязать раны.

А Локрины тем временем перестраивали дружины. Сильно поредевшие в битве отряды объединились в один, черные доспехи Морана хорошо выделялись на фоне голубых туник. Слова молитвы вновь разнеслись над полем. Что и говорить, воины противника выглядели ужасающе. Небесно-голубые одежды изодраны, кровавые пятна густо покрыли грубую ткань.

Пехота, занимавшая холмы, выдвинулась в поле, заняв места на флангах странной дружины.

- Дрогут! - позвал стоявшего чуть позади рыцаря Тангус.

- Здесь, аэ! - выкрикнул тот и приблизился. Солнечные лучи отражались от начищенного панциря. Закрытый шлем с узкими прорезями и зеленым плюмажем покоился в руке, закованной в железо. На стальном треугольном щите потускневший от времени герб Тангуса.

- Забудь об этикете, Дрогут, не до этого, - негромко произнес барон.

- Как будет угодно, аэ, - произнес Дрогут и запнулся, - слушаю тебя, барон.

- Ты самый преданный и опытный рыцарь, хотя и не Норинг, - начал мрачным тоном барон, - но твои предки на протяжении столетий были нашими вассалами.

- Да, барон. Я горжусь этим и с честью служу дому Норингов.

- Послужи и на этот раз. Они отбросили нашу кавалерию. Видишь? - спросил барон, указывая рукой на перестраивающуюся в центре пехоту Локринов.

- Да, барон, похоже, они собираются атаковать нас.

- Без сомнения, Дрогут. И эти богомольцы в центре будут на острие их атаки. Ты возьмешь под командование дружинников покойного Тирса.

- Это большая честь для меня, барон - возглавить лучший отряд дома Норингов! - воскликнул возбужденный рыцарь.

- Это не только честь, но и ответственность. Ты должен смять их. По моему сигналу атакуй!

- Да, Тангус, не сомневайся, мы вырежем их всех, это будет достойная месть за гибель Норингов.

- Режь и руби, но не всех, - с плохо скрываемой злобой прорычал Тангус, - этого Черного Томаса Морана приведи мне живым, слышишь?

- Да барон, я доставлю его к вашим ногам! - торжественно выкрикнул Дрогут.

- Хорошо. Иди, готовь дружину.

Несколько мгновений барон смотрел в спину спускавшегося с холма рыцаря. Невысокий худой мальчишка-оруженосец засеменил следом, неся на плече тяжелый двуручный меч.

Взгляд Тангуса Норинга остановился на раскинутых позади лагеря палатках знахарей. Вырвавшиеся из лап смерти всадники, получившие ранения в бою, уже снимали доспехи и одежды, обнажая раны от вражеского оружия. И таких много, барон видел чуть менее полусотни всадников, не считая Натана Норинга и юного Грема. Знахари трудились над ними уже давно. Натан пришел в себя и теперь расхаживал между ранеными воинами, расспрашивая о неудавшейся атаке. В отличие от дяди юный Норинг так и не пришел в сознание. Видимо, раны, полученные в поединке, были серьезными.

Натан яростно жестикулировал руками, расспрашивая о неудачной атаке раненых. Некоторые из крепких выражений донеслись и до Тангуса.

Но вот кратковременное затишье кончилось. Над полем разнесся рев труб. Первый ряд расступился и рядом с Мораном встал невысокий барабанщик. Огромный обернутый ярко голубым шелком барабан, пышное голубое перо на широком берете. Огромная колотушка взвилась над туго натянутой кожей барабана и рухнула на нее. Еще и еще. Вновь над полем раздались слова молитвы, и пехота Локринов пошла в атаку.

- Сигнал всем пешим дружинам в центре, пусть атакуют! - приказал Тангус, когда расстояние между первыми рядами сократилось наполовину.

Три знамени взвились над холмом, трубы заиграли атаку.

Панцерники Тирса Норинга во главе с Дрогутом Лорисом первыми пошли навстречу приближавшимся Локринам. Чуть с опозданиен выступили и стоявшие по флангам пешие дружины Клода и Хаммонда Норингов. На несколько мгновений, показавшимися для Тангуса бесконечными, топот сотен дружинников и скрежет железа заглушили все звуки вокруг. Противники стремительно сближались.

Ярость шла на встречу ярости, ненависть и злоба застыла на сотнях лиц, исказив суровые и мужественные черты. Два живых потока сближались, чтобы слиться в кровавую пляску смерти.

Бесчисленные солнечные блики играли на саладах и броне панцерников. Они замедлили темп, приблизившись к противнику. Двуручные мечи взвились к небу, сотни глоток одновременно выкрикнули нечленораздельный боевой клич.

Дружинники, презрев страх, бросились на выставленные наконечники, испачканные кровью павших кавалеристов.

Беспомощно звенели стальные жала, скользя по прочным панцирям, не причиняя вреда. С громким треском разламывались древки копий под могучими ударами. Словно штормовая волна, воины, ведомые Дрогутом, обрушились на беспомощных копейщиков.

Бездушная сталь собирала обильные жертвы. Не имевшие доспехов враги падали под ноги неудержимых латников. Не многим из тех, кто стоял в первых двух рядах, удалось нанести удачный удар в незащищенное доспехом место или пробить превосходную сталь панцирей.

Локрины не выдержали напора и подались назад, но лишь для того, чтобы выплеснуть вперед воинов с двуручными мечами. Оглушительный звон стали повис над полем, заглушая остальные звуки.

Дрогут рубился с Черным Мораном в самом сердце схватки. Вокруг падали раненые и убитые. Зеленая трава стала багровой от обильно текущей из страшных ран крови. Воины Локринов не уступали в выучке, но отсутствие доспехов заставляло платить двумя за одно панцерника. Да и дружинников с двуручниками у них было немного, долго сдерживать яростную атаку они не могли.

Дрогут нанес очередной удар, и вновь противник без видимых усилий отбил клинок. Рыцарь покрылся потом от ушей до пальцев ног, одежда прилипла к телу, тяжесть доспехов начинала давить на плечи, а усталость змеей заползала в могучие руки.

Однако его противник все же был человеком, один шаг назад, второй. Моран пятился, изредка отвечая сильными ударами. Окрашенная кровью Норингов палица оставила две внушительные вмятины на нагруднике Дрогута, но тот продолжал наседать, не переставая наносить удары.

А схватка уже кипела по всему полю. Фланговые отряды сошлись и теперь безуспешно пытались прорвать строй друг друга. Наблюдавшему за битвой Тангусу казалось, что две стены срослись в одну нерушимую преграду.

А в центре мечники Локринов поспешно отступили, уступив место воинам со странными топорами на длинных древках. Страшное изобретение зинкорских оружейников - алебарды. Два ряда алебардщиков медленно пошли вперед. Воины первого ряда кололи и сбивали с ног панцерников, пока стоявшие за их спинами наносили страшные рубящие удары. Столкнувшись с неведомой тактикой, дружинники Локринов поначалу пытались сопротивляться, но, похоже, боги были благосклонны к Локринам. Казавшаяся неудержимой, закованная в сталь доспехов пехота сначала подалась назад, а затем воины побежали.

Дрогут видел все это, но все равно продолжал наседать на Морана. Удар, еще удар. Уклонившись от палицы, рыцарь обрушил меч на черный гребень. Сталь не выдержала, и клинок преломился от страшного удара. Черный Моран рухнул в траву, а на оставшегося с обломком меча Дрогута обрушились удары алебард. Он уже был мертв, а острые лезвия продолжали рубить его коченеющее тело.

Дружины Клода и Хаммонда Норингов преуспели больше. Им удалось потеснить противников. Десятки трупов устилали поле, раненые воины ползали среди тел, пытаясь покинуть ужасное место. Воодушевленные воины Норингов медленно продвигались вперед. Строй противника прогибался под неудержимым напором, все новые и новые тела падали под ноги сражавшимся.

Сильно потрепанный отряд Черного Морана сбился в плотный строй. От шести сотен осталось от силы две, многие были ранены. Самого Морана не было видно. Тангус надеялся, что перед гибелью Дрогут успел сразить барона. Сохраняя подобие строя, они стали отходить к холмам, навстречу разворачивавшейся в поле тяжелой кавалерии Локринов.

- Тяжелую кавалерию в центр! - скомандовал Тангус, прищурившись.

Земля содрогнулась под сотнями копыт, когда всадники бросились на встречу набравшим разбег дружинникам Локринов. Тангус сдержанно проводил взглядом три десятка рыцарей, без приказа примкнувших к атаке тяжелой кавалерии.

- Не усидели, демоны мне в задницу! - разразился он проклятьями, - Какого черта вы полезли туда, думаете, вам славы не достанется!

Всадники сближались. Удар! Дикое ржание перепуганных коней, сдавленные крики раненых, победные кличи.

Всадники смешались. Отбросив обломки копий, они хватали мечи. Выбитые из седел дрались друг с другом на земле, при этом люди пытались не попасть под копыта коней. Рыцари носились меж дерущихся, выискивая достойных противников. То там, то здесь происходили жестокие и драматические поединки. Сталь доспехов гудела под ударами мечей, рыцари с яростью набрасывались друг на друга.

Чаша весов застыла в равновесии, не зная, чью сторону предпочесть. А ратники продолжали валиться из седел, гибнуть под ударами копыт.

Но вот сосредоточенное лицо Натана просветлело, он сдержано кивнул. Да, похоже, дружинникам удалось склонить чашу весов на свою сторону. Сначала один, а за ним и еще двое рыцарей Локринов появились из гущи схватки. Мятые, запачканные своей и чужой кровью панцири, шлемы с обрубленными перьями в руках в знак покорности. Сдавшиеся на милость победителей, они направлялись к лагерю Норингов.

- Норинги! Норинги! - разнеслось над полем. Это дружина Клода наконец-то прорвала строй врага. Голубое знамя покачнулось и упало под ноги сражавшихся. Последний раз сверкнули на солнце латы Локрина командовавшего отрядом, меч Клода Норинга поверг его на землю. Под одобрительные крики солдаты потащили раненого барона к лагерю. Оставшиеся без командира ратники Локринов бросились бежать.

- Отход Клоду! - скомандовал Тангус.

Бросившиеся было преследовать бегущих воины разочарованно остановились и, выровняв ряды, отступили, подбирая раненых.

Хаммонд тоже добился успеха, знамя Норингов медленно продвигалось вперед. То там, то здесь кто-то из ратников Локринов вырывался из гущи схватки и бросался бежать. Но большая часть еще держалась воодушевляемая своим командиром. Гигант в матовой броне разил всех, кто пытался приблизиться. Десяток еще теплых тел лежал у закованных в прочную сталь ног.

Вот - вот силы Локринов иссякнут, и вся пехота бросится в бегство. Но Локрины не собирались выпускать из своих цепких рук победу. Тонко запели трубы, качнулся и поплыл вперед голубой стяг. Рассыпавшись в тонкую линию, кавалерия барона Гюнтера Локрина мчалась по полю, нацелив тонкие пики на поредевший отряд Клода Норинга.

- Дружину Турфуса вперед! - приказал Тангус.

Настороженный взгляд впился в схватку тяжелой кавалерии. Там, в центре поля, хаос достиг своего апогея. Десятки конских и человеческих тел устилали траву. Все меньше рыцарей оставалось в строю. Павшие воины дополняли и без того мрачную картину, а сдавшиеся на милость победителя, понурив голову, направлялись в стан врага. Тангус насчитал не менее пяти рыцарей Норингов. Правда, число сдавшихся Локринов было вдвое больше.

Закованные в железо всадники продолжали наносить друг другу удары двуручными мечами. Здесь было не до дуэльных изяществ и хитростей. Словно крестьяне в пьяной потасовке, воины рубили друг друга, надеясь на прочность надетых доспехов. Самая жаркая схватка разгорелась там, где сошлись знамена сражающихся. Они словно притягивали все новых и новых кавалеристов, которые, успев нанести один- два удара, падали под копыта испуганных коней. Тела павших кавалеристов уже напоминали невысокий оборонительный вал. Предводитель Локринов энергично размахивал сверкающим на солнце клинком, подбадривая воинов. Норинг же обрушил меч на шлем очередного рыцаря врага, пытавшегося пробиться к знамени. Тот свалился с коня, из расколотого шлема обильно текла кровь, обломки черепа торчали из страшной раны.

- А-а-а! - это вал всадников достиг плотно сбившихся пехотинцев Турфуса. Пики дружинников оказались короче пик всадников. Им приходилось надеяться только на прочность больших прямоугольных щитов, усиленных железными полосами. Но ни щиты, ни плотный строй не спасли пехоту. Словно не знающий преград цунами, всадники разметали пехоту. Пики вонзались в тела, с легкостью пробивая кожаные и стеганные куртки, кони сбивали с ног людей, топтали копытами.

Потерявшая плотность строя пехота стала легкой добычей. То там, то здесь солдаты сбивались в небольшие группы и, выставив копья, отбивались от всадников, пока те не повергали их на землю. Турфус Норинг второй смог собрать вокруг себя большую группу дружинников. Окружив плотным кольцом, стяг они как могли, отбивались от кавалеристов.

- Боги! За что вы караете наш род! - воскликнул Тангус, сжав кулаки.

А трагедия на поле набирала обороты. Пехота Хаммонда так и не смогла сломить сопротивление Локринов. Воодушевленные отвагой и силой командира, воины сплотили поредевшие ряды. Бросившиеся было бежать бойцы, возвращались в строй. Напор Норингов иссяк, десятки окровавленных трупов лежали у ног не сломленных противников.

- Отход Хаммонду! - беспомощно простонал Тангус, качая головой.

Старший Турфус еще держался, но дружина поредела вдвое и вот-вот должна дрогнуть и пуститься в бегство. Помочь пехоте некому. Беспомощный взгляд скользил по полю. Остатки дружины Тирса уже ни на что не годны, отряд Клода потерял в битве много воинов и не сможет остановить кавалерию. Сильно поредевшие кавалерийские дружины слишком малочисленны для атаки. Правда на правом крыле войска стояла дружина Натана Норинга еще не вступавшая в битву, но пока воины пересекут широкое поле...Да к тому же наставник сквайров сейчас находился у палатки знахарей, а во главе дружины стоял один из его рыцарей.

Горестные мысли терзали Тангуса, словно кавалерия Локринов, добивавшая пехоту Турфуса, когда ситуация на поле у Зеленных холмов вновь изменилась.

Грем пришел в сознание от нестерпимой боли, пронзившей тело с головы до ног. Сквозь собственный крик боли он слышал звон мечей и громкие кличи сражавшихся воинов. Бой, судя по звукам, был где-то рядом.

- Аэ Грем, успокойтесь, - умолял чужой голос, дрожащий то ли от страха, то ли от волнения.

- Держись, парень! Сейчас не время для криков! - знакомый голос прорвался сквозь оковы боли.

"Дядя Натан! Да, это он."

Юный Норинг с огромным трудом разомкнул глаза. Яркое летнее солнце вцепилось жгучими щупальцами лучей в пульсировавшие болью глаза.

- Влейте в него отвар от боли! Да быстрее олухи! - потребовал дядя от кого-то.

Грем повернул голову. Двое пожилых сгорбленных мужчин в просторных коричневых одеяниях знахарей трясущимися окровавленными руками что-то искали в больших сумках. Барон Натан стоял чуть позади. Оруженосцы застегивали застежки панциря. Огромная дыра зияла на плече. Кровь по краям высохла и частично облупилась. Барон все время бросал взволнованные взгляды в сторону битвы и прислушивался к звукам боя.

- Они обманули нас! Надули как мошенники деревенского простофилю! - возбужденно кричал он.

- Что? Что произошло? - превозмогая боль, прошептал Грем, пытаясь привстать с земли.

- Он что-то говорит? Да приведете вы его в чувство, в конце концов! - продолжал кричать дядя на знахарей.

- Вот она! - не скрывая радости, выкрикнул один из знахарей. В руке он сжимал небольшой пузырек с темно-зеленой жидкостью.

- Выпейте, аэ. Это снимет боль, - успокаивающим тоном шептал он Грему, вливая в дрожащие губы воняющую болотной тиной жидкость с не менее противным вкусом.

- Давай! Давай! - требовал дядя, - Быстрее приходи в себя, парень! Ручаюсь, нам сейчас каждый лишний меч понадобится!

Приятный холод пробежал по жилам, разгоняя боль. Только левое плечо неприятно зудело и покалывало. Сквайры, оказавшиеся здесь же, помогли Грему подняться на ноги.

- Чем вы так взволнованы, аэ? - спросил Грем, держась за поврежденное плечо.

- Забудь о манерах парень! Сейчас нам не до них! Локрины обдурили нас!

- Как? - только и выдавил из себя Грем.

Палатки знахарей стояли позади лагеря Норингов, и битвы отсюда видно не было. Подножье холма опустело. Только запах конского навоза напоминал об отряде тяжелой кавалерии и рыцарях, укрывавшихся здесь перед началом битвы.

- Они прятали за холмами всадников. И сейчас две конные дружины летят по полю, чтобы намотать наши кишки на клинки мечей! - ревел Натан от ярости, когда десяток труб протяжно застонал за спиной Тангуса Норинга.

Барон, стоявший на холме, казался маленьким и жалким, спина сгорбилась, голова безвольно поникла.

- Не-е-е-т! - завопил дядя Натан и упал на колени, меч глубоко вонзился в землю.

- Тангус! Только не так! Лучше пасть, чем признать поражение! - кричал барон сквозь навернувшиеся на глаза слезы. Толстые, скрюченные пальцы бессильно рвали траву, а сигнал о признании поражения все разносился по окрестностям.

Грем слышал, как затихали звуки битвы. Сошел на нет звон мечей, утихомирились громко ржавшие от возбуждения и испуга кони. Вопли сражавшихся сменились громким победным кичем, который, словно приговор, летел во все концы.

- Локрины! Локрины!

Забыв о сломанных костях, Грем взмахнул руками. Острая боль впилась в юный мозг, швырнув на землю бессознательное тело.