Аннотация: А вы балет сплясать могли бы?... Текст вышел в финал конкурса Блэк-джек. Это сокращенная версия рассказа "Письма московскому другу".
Известный деятель искусств Мариинский однажды вечером предавался томительным размышлениям. Горел светильник, за окном было ветрено, в голове жужжали
назойливые идеи. Давно нет ничего нового, свежего, революционного. Особенного, чтоб рвать в клочья сердца и ломать подмостки. Чтоб зритель плакал, как ребенок, и хохотал, как мудрец, понявший истину. Чтоб чувства, чтоб полет, чтоб гармония...
-Креативите в одиночестве, милейший? - раздался голос. - Ни подруги, понимаешь, ни прислуги... Но готов помочь, из уважения к таланту.
В комнате материализовался смутно знакомый Мариинскому тип: худощавый брюнет с пронзительным взглядом и острым волевым подбородком, длинным носом и тонкими губами. Одет он был обычно: в шелковую рубашку, джинсы и кожаный пиджак. Подкрепляли ансамбль туфли с узкими носами.
-Я ваш менеджер на сегодня, - довольно улыбнулся гость. - И мое предложение столь заманчиво, что нравится самому.
-Мог бы и поздороваться, - буркнул Мариинский.
-Лучше сразу к делу... коллега. Вы слуга искусства, я... тоже. Хотите удивить публику - жажду поучаствовать. Мы с вами создадим симфонию. Современную. И поставим на ее основе балет. Как вам?
-Уже было, - пожал плечами деятель культуры. - "Ленинградская...", например.
-Нет!
Гость вскочил с места и подошел к окну.
-Я тоже люблю Шостаковича. Но сегодня этого мало. Нужен дух современного города. Драйв и ритм. А главное - диалог с массовым зрителем.
Мариинский поморщился:
-Никогда не создавал попсу.
-Что вы, что вы, - замахал руками гость. - Вы не поняли. Искусство должно быть понято народом - сказал, между прочим, Ленин, хе-хе, - а не прожевано народом. Мы возьмем за основу классику, произведем современную обработку - и подадим как ноу-хау. С учетом потребностей среднестатистического горожанина. Это маркетинг, ничего больше.
-Сколько? - мрачно спросил Мариинский.
-Да не попрошу я вашу бессмертную душу! Ко мне всегда очередь с такими предложениями, начиная от Ла Скала и заканчивая Сиднейской оперой. А они и так мои, - последнее он пробормотал себе под нос. - От вас потребуется сущая безделица: дать ведущую партию моему протеже. Ручаюсь, вы и сами будете рады - гений, гений!
-Хорошо, сначала покажи, что предлагаешь.
-У меня все готово!
Гость запустил руки в пустоту, вытащил компьютер последнего поколения, принтер и ворох нотной бумаги.
-Синтезатор, вижу, у вас неплохой, - он кивнул на инструмент в углу. - А USB-кабель найдется?
-Итак, "Симфония Петербурга". Начнем с 18го века. Во вступлении первыми скрипками будут Тиц и Луиджи Мадонис. Музыка мрачноватая, представьте: финские болота, шведские войска, натиск, отпор - и в конце тема Петра - победа, триумф, закладка крепости.
В первой части главная партия - молодой город, энергичный, утонченный...
-Но кто это будет танцевать? - перебил мэтр.
-Да не спешите, сейчас нет так важно - кто, важно - как. Совместим русскую классическую школу и европейскую, покажем загадочную душу и жажду деятельности.
-Но элементы...
-Полностью на ваше усмотрение, - перебил гость. - Итак, после соло - короткая связующая, танец скорби о кончине Петра, затем побочная партия Меньшикова...
-Я даже знаю, кому это дать, честолюбцев в труппе хватает.
-Отлично! В разработке покажем елизаветинские времена - художникам необходимо объяснить, чтоб парики, расшитые камзолы... техника танцоров в стиле барокко...
-"В стиле барокко?!"
-Ну вы же профессионал, придумайте, - небрежно махнул рукой гость. - Высокие прыжки, полагаю... И реприза мощнейшая: Екатерина, Крым, медный всадник, классицизм...
Мариинский хмыкнул, но ничего не сказал.
-Вторая часть спокойная и величественная, - как ни в чем не бывало продолжал "менеджер". - Глинка и его "Жизнь за царя". Потом...
Гость задумался.
-Тут масса всего. Должны звучать пушки войны 12го года и штуцера восстания декабристов; звенеть рельсы Царскосельской железной дороги и радостный хор отмены крепостного права.
-Хор?
-Не придирайтесь к словам. Поставьте кордебалет, массовку. Тем будет много и разных, но они должны перетекать друг в друга: Чайковский, "Могучая кучка" ... Заканчиваем до-диез минором раннего Рахманинова и переходим к третьей части.
-Второй акт?
-Думаю, да. Двадцатый век пишем в форме рондо: Петербург-Петроград-Ленинград-Петербург. Начинаем с "Тоски" Пуччини...
-Пуччини?! Но почему?
-Ах mon cher, ну как вы не понимаете. "Балтийский мрак с тоскою италья-ан-ской", - пропел неожиданно чистым баритоном гость. - Северная Венеция накануне перемен. Черная Пальмира на перекрестке миров...
-"Черная пальмира" - это из другой оперы, - возразил Мариинский.
-Согласен, увлекся. Но все равно про наш с вами город.
-Наш с вами?
-Конечно, - насупился "менеджер". - Я здесь чувствую себя как дома.
-Ты везде как дома.
-Так вот, дальше Петроград - корабли, Андреевские стяги...
-Предлагаешь, чтоб корабли танцевали тоже?
-А есть подходящие? - полюбопытствовал гость.
-Ну... - смутился Мариинский.
-Решим по ходу. Один корабль точно будет нужен.
-Крейсер "Аврора", - понял деятель искусства.
-Именно. И от его аккорда начинается тема революции. Музыка Прокофьева, в костюмах преобладает красный цвет, в хореографии - элементы модерна...
-Принято.
-Я знал, что мы поймем друг друга. В середину предлагаю вставить наконец-то Шостаковича. Вот это "Пам! Пам! Па-пам-пам!" Даже комментировать не буду, уже столько всего сказано про блокаду, про героизм, зачем повторяться. И пусть немецко-фашистские захватчики танцуют в рогатых касках, как было в оригинале.
-Что, натуральные? - вздрогнул мэтр.
-Нет, зачем же! - отмахнулся гость. - Найдутся умельцы. Мало ли сейчас желающих подражать...
-Я понял, понял, - поспешил убедить Мариинский. - А после войны что?
-После войны - мир. Строительство. "Время - вперед", Свиридов. Да, пока не забыл: в ленинградской части, что очень важно, должны быть рок-группы, хотя бы в виде попурри.
-Все?!
-Насчет всех не уверен, но однозначно - "Аквариум", "Кино", "Алиса", "ДДТ"... И завершаем двадцатый век, то есть наше рондо, темой Корнелюка из "Бандитского Петербурга", ибо это нельзя игнорировать, это эпоха, фактически декаданс...
-Я с тобой поседею, - отозвался Мариинский, вытирая пот со лба. - Танцорам прикажешь выдать пистолеты? А может сразу "оптику"?
Вместо ответа гость, приложив руки к груди, проникновенно, вполголоса, начал: "Ночь, и тишина, данная навек"...
Мэтр дослушал до конца и молча кивнул. Что ни говори - а такое не забыть.
- Приступаем к веку двадцать первому, - заявил гость. - Там всего-то четырнадцать лет, но - финал, сами понимаете. Как его видите вы?
-Ну... - Мариинский задумался, откинувшись в кресле. - Если следовать твоей логике, вероятно - "КиШ"?
-Неплохо. Вот только я не представляю, как под них танцевать. Поэтому лучше - "Чиж". Блюзы. И еще Мумий троль, вот это: "Петербург-сити, Петербург - сети".
Гость противным голосом, довольно похоже, изобразил.
-Тоже почти блюз, но как актуально! А поскольку завершить мы должны не черт весть как, а на подъеме, предлагаю добавить настоящей фантастики.
-А именно?
-Что-нибудь... романтическое... утопическое...Но чтоб чувствовался сегодняшний день. Вот вслушайтесь: волны... Гасят ветер...
-Это же 20й век. Мы его уже обсудили и закончили.
Мда? - недовольно протянул гость. - А по-моему, 22й, хе-хе. Самый полдень. И уж точно сейчас - остро и животрепещуще. И обрамляем незабвенным "Зимовьем зверей", здесь танец должен быть быстрым, предлагаю "Ночи без мягких знаков", чтоб белые ночи засияли во всем блеске.
-Я фонарею, - покачал головой мэтр.
-Когда по Неве проплывают киты? Я тоже. Но как феерично! Ну и конечно же - отражаем трехсотлетие нашего юноши.
-Крестный ход и звон колоколов? - ехидно поинтересовался Мариинский.
-Да делайте что хотите, - вздохнул "менеджер". - Но лично я за лазерное шоу с фонтанами. Черновик, я считаю, готов, детали обсудите с музыкантами и танцорами.
-Скажи же, наконец, кто солист! - нахмурился Мариинский. - Если не наша школа, то не могу поручиться...
-Ну конечно, наша школа, - проворковал гость, суетясь вокруг мэтра. - Разве я мог предложить вам кого-то со стороны! Наш, полностью наш! И духом - и телом! Каждым камнем наш, каждым ветерком в подворотне, каждым деревцем в парках!
-Именно! Ему будет полезно немного подвигаться. Но вы должны помочь мне! Возьмите дирижерскую палочку, взмахните...
* * *
Петербург проснулся в человеческом теле.
Одет он был как протагонист в балете "Ленинградская симфония": в трико и тенниску.
Это было ни на что не похоже! Можно шевелить руками, садиться, вертеть головой, да что там - прыгать! Он так и сделал: выбежал на Дворцовую площадь и, еще не веря, совершил несколько скользящих прыжков вокруг Александровской колонны.
-Будет, будет. Хорош, в смысле. Мне бы еще понять, в каком стиле с тобой лучше разговаривать, - послышался ворчливый голос. - Работать надо, а он глиссады выписывает.
-Все-то ты знаешь, интеллигентщина. Думаешь, тебе халява обломилась? Тьфу, ты - даром, считаешь, выпало счастье парить? Одним словом - собирайся, я тебе занятие нашел. Не все проспектами пролегать да мостами разводить. Иди за мной. И - правильно, говори там поменьше, а больше слушай. Тогда будешь танцевать как... Мадрид. Или Буэнос-Айрес.
-Танцевать? А она увидит?
-Первопрестольная? Конечно. Все увидят. Все столицы твои будут. Ходу!
Тем утром, которое еще не настало - а может, оно настает каждый день? - Петербург вышел на сцену. Разогнал облака над Невой, и по ней побежали аквабусы и прогулочные катера. Большой трехмачтовый парусник, стоящий у берега, развернул российский флаг. Невский проспект, и так никогда не засыпающий, взбодрился, зашелестел шинами автомобилей, запиликал гудками, эхо от них отразилось еле заметным дрожанием монферрановских колонн и пропало под куполом собора. Там уже ждал хор.
Музыканты в сборе, значит, пора начинать. Молодой человек с внешностью европейца но русским характером, легко подпрыгнув в кабриоле, взмахнул руками, словно подавая знак. Движение уловили фонтаны Петергофа, понесли на тонких струях вверх, уронили с высоты. Дорожки парков наполнились детьми в колясках и на роликах. Скейтеры полетели вдоль набережных, вызывая зависть сфинксов и львов. Вздохнули мосты под пристальными взглядами грифонов и коней. Царское село вспомнило юные годы и молодого Пушкина, и старика Державина. Ангел Адмиралтейства взирал на все это сверху, а глубоко под землей гудело метро, унося людей к мирской суете. И только Медный всадник делал вид, что ни при чем, но сам внимательно следил, чтоб зрители наблюдали, чтоб не забывали аплодировать. В далеком Кронштадте стоящая на ремонте "Аврора" подумала: а может и не зря все было девяносто восемь лет назад? Не совсем зря... Ведь был прорыв. Было просвещение. Было искусство. И даже, говорят, космос... Можно ли перечеркнуть?
Демон стоял на мосту Лейтенанта Шмидта (название Благовещенский ему не нравилось), облокотившись о решетку, и задумчиво гладил по морде чугунного морского конька.
-Ты спрашиваешь, хвостатый, зачем мне это было нужно? Глумлюсь, думаешь? Да не глумлюсь я. Просто мне скучно. Хотелось музыки, светлого пятна. Пусть танцует, пока молодой, у него хотя бы будет, что вспомнить серыми зимними вечерами. В конце концов, могу я устроить праздник? Тварь я дрожащая, или?.. И Мариинский доволен, вон какой сбор.