Волны теплых морей одинаковы в одном: они способны дарить человеку радость.
Парень в зеленой майке брел вдоль линии прибоя, то и дело со злостью пиная раковины мелких рапанов, щедро выброшенные на гальку. Сладковатый запах тины, покрывающей берег темным ковром, с неприкрытым злорадством терзал обоняние. Днем пляж разгребали гастарбайтеры с граблями. Но много ли граблями наскребешь? То ли дело - частная территория пансионатов и отелей -- у них есть бульдозеры. Здесь же власти додумались выставить плакат: "Аппликации из морских водорослей способствуют лечению болезней костей и мышц". Это значит - обматывайтесь с головы до ног, дорогие отдыхающие. Что совсем не трудно: стоит зайти на пять минут в воду - выйдешь водяным. Или зеленой русалкой.
"White dove fly with the wind", - надрывалась вдалеке губная гармошка. Кто-то бессовестно перевирал "Скорпов". Небо над Кабардинкой наливалось чернотой, вдоль набережной горели фонари, белый голубь из знаменитого хита кружил и кружил на ветру. А по шоссе в сторону Новороссийска сейчас мчался автобус, увозя брюнетку с волшебным именем Виталина. Высокую, голубоглазую, со смешно вздернутой верхней губой.
"Глеб, извини... Курортный роман - это всего лишь курортный роман. Две недели - и пора возвращаться домой"...
Курортный роман, значит. А он-то, дурак, решил что вот она, наконец, любовь... Играл на скрипке, в долину лотосов возил...
Глеб заметил еще одну ракушку, крупнее других. Хотел пнуть, но передумал и поднял. Красивая. И моллюск в ней сидит, вон перегородку захлопнул. Глеб размахнулся и забросил рапана далеко в море. Живи, ты ни в чем не виноват...
"...When their children cry..." Да кто ж это мучает песню?! Музыкальные уши Глеба были не в силах выносить издевательство, и он решительно направился к набережной.
Горе-музыкант, на вид лет двадцати-двадцати трех, ровесник Глеба, рыжий, кудрявый и конопатый, как леопард, взгромоздился на спинку скамейки. Рядом в перевернутой кепке, имитирующей капитанскую фуражку, высилась горочка монет-купюр.
"Зарабатывает, - подумал Глеб не без презрения, - на добром имени "Scorpions".
Парень закончил играть и уставился на Глеба.
- Во втором такте - ми-бемоль, а не ми.
- Чего?
Музыкант вытер гармошку полой рубашки.
- Да так. Не важно.
- Ты тоже музыкант, что ли? - полюбопытствовал конопатый, высыпая в карман выручку. После чего нахлобучил капитанский картуз на голову.
Это "тоже" покоробило Глеба. Как можно их сравнивать!
- Музыкант. Скрипач.
- Скрипач нам не нужен! - радостно заявил конопатый и тут же пояснил: - В смысле, я это... "Кин-дза-дза" люблю. Николай!
Он протянул приветственно руку.
- ...Тупейший глупейший фильм! - говорил в это время Глеб.
Музыкант ждал, хлопая длинными белесыми ресницами. Пришлось представиться в ответ и пожать протянутую лапищу.
Глебу было все равно, что делать и куда идти. Он даже не сопротивлялся, когда новый знакомец, оживленно жестикулируя и объясняя все смысловые слои "Кин-дза-дзы" разом, повлек его в ближайший парк.
- А чего ты такой смурной? - панибратски поинтересовался Коля минут через пять монолога, который он искренне принимал за дружеский диалог.
- Я потерял веру в женщин, - веско ответил Глеб и скривился: ну вот, нашел, с кем говорить! Ладно бы с ребятами из консерватории...
- А, девка кинула? - не разочаровал его рыжий. - Это бывает. Они всегда хвостами вертят, вот я лично никогда ни на что не рассчитываю, и знаешь что?
- Что? - безразлично "поймался" Глеб.
- Я всегда в плюсе - если ничего не получается, то не больно-то и хотелось, а если выходит - то это как выигрыш в лотерее!
Скрипач демонстративно повернулся спиной к собеседнику, намереваясь, как настоящий интеллигент, уйти от спора, который может закончиться мордобоем - а тема его к этому просто-таки подталкивала.
Николай схватил Глеба за майку:
- Ты куда? Да забей ты на баб, с ними надо жестко...
Ярость внезапно всколыхнулась, застилая глаза Глебу.
- Ты... Как ты можешь так говорить о женщинах? Что ты сделал в этом мире, чтобы иметь право судить хотя бы об этой гальке? - Глеб пнул камешек и скинул руку рыжего. - Готов спорить, ты всю жизнь прожил здесь и никогда не выбирался дальше Анапы!
Рыжий, в начале тирады смотревший на собеседника с недоумением, к концу ее покраснел так, что теперь веснушки выделялись светлыми пятнышками.
- Я из Саратова, парень, - тихо произнес он. - С тринадцати лет вкалываю, матери и двум сестрам деньги отправляю. Ты вообще знаешь, что это такое - когда на тебе не только ты сам? Когда нельзя болеть, когда ищешь любую возможность заработать? Думаешь, я сюда отдыхать приехал? Я здесь пашу как лошадь! Ткни пальцем в любое место на карте России - я висел или там, или где-то неподалеку. А что ты можешь сказать? Что умеешь отличить ми от ми-бемоля?
Они стояли и смотрели друг другу в глаза. А потом развернулись и пошли в разные стороны.
И в тот момент, когда они, словно чеканя, сделали по третьему шагу, мир содрогнулся первым раскатом жесткого южного грома, и на парк, мелькнув обязательной молнией, обрушился ливень.
Глеб сообразил первым, бросился к стоящей неподалеку башенке - все беседки были уже забиты отдыхающими.
Следом за ним по узкому высокому мостику в башню забежал Николай.
- Мне нельзя болеть, - словно оправдываясь, заявил он и снял с головы успевшую намокнуть фуражку.
- Почему? - машинально спросил скрипач. Он все еще злился, но начал понемногу остывать.
Николай поморщился:
- Температура сразу фигачит... И сахар начинает скакать. У меня диабет.
- О! - вырвалось у Глеба. - Не повезло.
- Да ладно, - примирительно улыбнулся Коля. - Прорвемся! До тридцати еще целых восемь лет.
"Почему - "до тридцати"?" - хотел спросить Глеб, но в этот момент в тесную башенку с гомоном и криками забилась целая компания подростков, промокших до нитки и наглых, как саранча.
- Пойдем наверх? - предложил Коля.
Глеб согласился. Не толкаться же среди этих...
Узенькая винтовая лестница наматывала круги. Старый парк хорош тем, что здесь можно увидеть самую разную архитектуру: и средневековой Европы, как эта башня, и Индии, как, например, фонтан Трех слонов, и даже Египта, поскольку миниатюрная пирамида и сфинкс - в наличии, и Древней Греции - будьте любезны в храм Зевса, любоваться фресками и статуей "хозяина". Никакой Заграницы не надо.
- Сверху вид красивый, ты там был? - крикнул шагающий впереди Николай. - Я себе ангела сфоткал, который над входом.
- Не-а. Я тут все окрестности облазил, а самого парка толком не видел, - откликнулся Глеб.
- В отпуск приехал, да? - продолжал словоохотливый "гармонист".
- На гастроли.
- А-а! Точно, ты же скрипач! - заржал Николай, и зашевелившаяся было в Глебе симпатия к нему мгновенно улетучилась.
Подумаешь - диабет! Будто у Глеба проблем нет...
- Я тоже - на работу. Видел, может, на той стороне дороги санаторий строится? Большое такое здание. Вот я там - альпинистом.
Николай, похоже, уже забыл про недавнюю ссору.
- Промальп, что ли? - уточнил Глеб. Тут же Кавказ, можно не только промышленным альпинизмом заниматься.
- Ага!
Наконец лестница кончилась, и парни оказались на смотровой площадке.
Там кто-то был.
Человек стоял, облокотившись о бортик. Вернее - привалившись к бортику, потому что он еле держался на ногах.
"Бомж!" - пронеслось в голове у Глеба.
Но нет - мужчина выглядел вполне цивилизованно: не старый еще, лет под пятьдесят, в светлой рубашке "сафари" и бриджах. В черных волосах не было ни одного седого, да и вообще он казался вполне здоровым, если б не бледность и заостренные черты лица. В глазах его, необычного сиреневого цвета, словно притаился готовый вспыхнуть огонь...
- Эй, мужик! Что с тобой? - участливо спросил Коля, наклоняясь к незнакомцу.
- Плохо мне... умираю, - проговорил тот, сползая на землю. - Если не поможете...
- Что? Сердце? Диабет? Ты что-нибудь ел сегодня? - торопливо выспрашивал альпинист, выхватив из кармана мобильник с намерением, видимо, вызвать "скорую".
- Нет... Я не болен. Не надо никого звать... Спрячь телефон, у меня свой есть... Просто послушайте.
Голос был слабым, но уверенным. Даже властным. Николай с удивлением опустил руку с телефоном.
- Точно - не надо? Может...
- Да погоди ты, - с тяжелым вздохом произнес мужчина. - Не части. Меня не спасут ваши целители... Мне поможет только Радж.
Коля нерешительно взглянул на Глеба.
- Что поможет? - переспросил скрипач.
- Радж, - повторил незнакомец, прижав ладонь к груди. - Вы знаете, что такое Радж?
- Ты знаешь? - тихо спросил Глеба альпинист. Тот покачал головой. - Я тоже... Лекарство?
- Нет... - слова давались мужчине с большим трудом. - Радж - это как... полет, как взрыв, как музыка!
- Музыка? - обрадовался Николай. - Музыку - это мы можем!
Он пристроил кепку на бортик и достал гармошку.
- Не-ет... - махнул рукой странный человек. - В вашем мире не знают такой музыки...
- В каком это "нашем мире"? - с вызовом спросил Глеб. Он мог сыграть что угодно. Даже Берлиоза обратной стороной смычка.
- Радж - это... жизнь...
Мужчина дрожащей рукой достал из кармана бриджей большой медальон из темного камня, провел по нему пальцами. В ту же минуту откуда ни возьмись, прямо из дождя, спустился голубь - белый, ни одного темного пера. Вспорхнул на колени к незнакомцу.
- Клаус! - улыбнулся тот, поглаживая перья птицы, и добавил бессмысленное: - Это был первый Радж в моей жизни, закончившийся ничем...
Николай незаметно толкнул локтем Глеба, сделав круг глазами - мол, сумасшедший:
- Погладьте его еще, это успокаивает.
Мужчина не обратил на его слова внимания. Он посадил голубя на бортик рядом с кепкой и начал говорить. Клаус склонил голову набок, лениво переступая лапами. Теперь в словах рассказчика слышался сильный акцент - он словно надломился, ему больше не нужно было стараться:
- Это был мой последний шанс увидеть Город Тысячи Мостов. Дома-мосты, маленькие и громадные арки среди холмов и ручьев, пандусы и парапеты, разноцветные окна моей родины. Увидеть мою мать... Она живет в маленьком домике у самого порта... - Глеб сморщился, собираясь перебить, но Коля еще раз толкнул - ничего, можно и послушать, вроде не буйный, все одно не под дождем торчать. - Во всех мирах люди пользуются Раджем, чтобы творить. Этому учат в раннем детстве, и, когда ребенок подрастает, Радж для него совершенно естественен. Часть жизни, норма! С помощью Раджа строят дома и космические корабли, лечат людей и возвращают пустыням воду...
Он умолк, Глеб совсем уж было собрался уйти, но альпер придержал его и вежливо поинтересовался:
- А что такое Радж? Энергия такая?
- Энергия? - незнакомец задумался. - Можно и так сказать. Но вообще - это состояние. Есть... Как бы это сказать... Пусть будет Дирижер. И есть Оркестр - неважно, из одного разумного или из тысячи. Если они хотят одного и того же, а Оркестр полностью доверяет Дирижеру, то Радж получится. Дирижер в Радже стремится к цели, а Оркестр словно засыпает, теряет себя на некоторое время, и его внутренние силы использует Дирижер.
- Бред! - отрезал Глеб. - У меня тетка - профессор психиатрии, она рассказывала про доцента, который утверждал, что млекопитающие произошли от деревьев, или что-то в этом роде. Абсолютно логично, с примерами, с научными выкладками.
- При чем здесь деревья? - незнакомец устало обернулся - снаружи все так же шел дождь. - Меня зовут Алитер От Неа. Мы любили путешествовать - я и мой друг Терег От Ний. С помощью Раджа мы прошли через десятки миров. Но в вашем мире Терег погиб. Попал под машину. И я застрял, оказавшись в одиночестве.
Разумные, которые пользуются Раджем, живут долго - по вашим меркам, очень долго. Около ста лет я искал себе напарника, пытался учить детей, но я не умею, не знаю, не помню, как учат Раджу. И в конце концов я сумел каким-то непонятным даже себе образом настроиться на этого голубя, - парни взглянули на Клауса. - Однажды его будто внесло ветром в окно. И тогда я подумал, что есть надежда найти разумного, который может войти со мной в Радж. Клаус нашёл вас...
- Могу вызвать санитаров, - небрежно бросил Глеб. - Пара уколов, и проблема Раджа перестанет вас беспокоить.
- Я... готов попробовать. - Николай шагнул к Алитеру. - Что надо делать?
В течение получаса новый знакомый пытался втолковать Коле, что надо довериться, почувствовать город, состоящий из сплошных разноцветных арок, что надо захотеть попасть туда и полностью расслабиться, сконцентрировавшись "словно не концентрируясь" на том, что им надо туда.
Пару раз наверх поднимался кто-то из отдыхающих, но, обнаружив, что место занято, спускался обратно.
Глеб смотрел на это обучение, скорчив презрительную мину, но отдавая себе отчет в том, что, как ни странно, завидует Николаю.
Ведь его, в отличие от альпера, ничего не держало в этом мире - ни сестра, ни мать, а оркестр "Молодые гении" с легкостью выпнет Глеба из своего состава через каких-то два месяца, когда ему исполнится двадцать один. И что дальше? Играть десятую скрипку в заштатном драмтеатре? Идти учителем музыки в школу?
Проситься менеджером к отцу или отслужить в армии и пойти сотрудником к деду? Мать вышла замуж второй раз и четко дала понять Глебу, что максимум, на что он может рассчитывать, - это помощь в выбивании денег из отца. А тут еще Виталина...
- Не получится. - Алитер стиснул зубы и внезапно заплакал. - Я не умею учить.
Глаза его закрылись, подбородок безвольно упал на грудь.
- Пойдем! - шепнул Николай Глебу. Тот пожал плечами и двинулся за ним.
Парни спустились на несколько ступеней.
- Слушай, - горячо зашептал альпер. - Мы не можем его так оставить! Мужик явно не в себе...
- А мне грешным делом показалось, что ты ему поверил, - усмехнулся Глеб, почесывая бровь.
Коля нахмурился, засунул руки глубоко в карманы штанов.
- Понимаешь... Поверить в его россказни невозможно, но... Когда он мне объяснял про город...
- То - что? - Музыкант насмешливо взглянул на собеседника.
Коля опустил голову.
- Дома-мосты, арки... А знаешь, - внезапно сказал он. - Мне письмо пришло. От сестры. Она вышла замуж. За шишку какого-то. И мать к себе забрала. И мелкую.
Он говорил отрывисто и зло. Потом глянул прямо в глаза приятелю:
- Не нужен я им больше! Знаешь - когда батарейка заканчивается, ее выбрасывают. Я был для них батарейкой...
Он решительно шагнул вниз, но тут же остановился:
- Никому я здесь не нужен. Как и мужик этот. Как этот голубь вон. И я бы с удовольствием ушел!
Глеб не успел удивиться и ответить: сверху раздался пронзительный крик. А потом что-то тяжелое с глухим стуком ударилось о землю. Парни в растерянности взглянули друг на друга, и кинулись наверх. Внизу кто-то завизжал, завопил, доносились взволнованные выкрики и ругательства.
Алитера не было. Лишь медальон валялся на земле.
Глеб подскочил к бортику и глянул вниз.
Человек лежал, распростертый на бетонной площадке, у самого бассейна. На мостике столпилась в оцепенении молодежь.
- Господи! - вырвалось у Глеба. Николай медленно и мрачно проговорил:
- Кажется, он уже в пути.
Нагнувшись, альпер поднял медальон. Камень оказался теплым и удивительно легким. Коля зажал его в кулаке, и почувствовал... Толчок. Импульс. Посыл. "Кто ты?" - звучал безмолвный вопрос.
С лестницы донесся топот. Несколько подростков и мужчин постарше ворвались на площадку, но тут же остановились, не приближаясь к Коле и Глебу.
- Вот! - парень с всклокоченной челкой и тремя кольцами в ухе вытянул руку, целя указательным пальцем, словно дротиком, в лоб Глебу. - Это они скинули!
Музыкант от изумления остолбенел.
- Да вы что?! - заорал альпер, отчаянно жестикулируя. - Совсем?! Нас тут и не было! Дайте пройти!
Он решительно протискивался сквозь толпу, раздвигая плечами стоявших. Глеб шагал следом. Растерянные люди расступались, но как только ребята пропали из виду, кто-то произнес: "Вызывай ментов, Леша".
Что было дальше, ни Глеб, ни Коля не слышали - выскочив под серую морось, они, не сговариваясь, рванули прочь.
Причем бежали синхронно, легко и без напряжения подстроившись друг под друга, а потом так же - одновременно и не сговариваясь - сбавили темп.
Дождь не кончался. Коля и Глеб в полном молчании двигались по набережной.
"Вот же угораздило, - думал музыкант. - И так тошно..."
Издали донесся вой милицейской сирены.
- Уж не за нами ли?
Коля оглянулся. Бело-синий автомобиль остановился у входа в парк, из него выпрыгнули три человека в форме и скрылись за воротами. Тут же подъехала "скорая".
- Слушай, двинули, а? А то мне инсулин пора делать... - поморщился Николай.
- А эта штука зачем тебе? - тихо спросил музыкант, кивнув на медальон, который альпер все еще сжимал в руке.
- Тьфу ты! - Коля повертел вещицу в руке, потом провел по ней пальцами. - Я и забыл про нее, взял машинально...
В ту же минуту на плечо ему опустился белый голубь.
- О, Клаус, привет! - Коля удивился и обрадовался, погладил птицу. Голубь был старым, мудрым, явно стреляным пернатым и, как подумалось Николаю, задирой. Некогда птица, вероятно, отличалась красотой. Сейчас же вид у нее был скорее пиратский. Растрепанные перья в хвосте торчали в разные стороны. Эдакий залихватский пепелац. - Слушай, а может Радж - не фигня? - спросил он Глеба с надеждой.
- Предлагаешь попробовать? - Глеб попытался вложить в свой вопрос как можно больше сарказма, но реплика получилась жалобной.
Коля ничего не ответил, подошел к ближайшей лавке, зачем-то встал на нее. Голубь все так же сидел на его плече.
- Помнишь, он говорил, - Николай задумчиво посмотрел в небо. - "Концентрируйся - не концентрируясь..."
Глеб оперся о чугунную стойку скамейки. Все происходящее казалось странным, неправильным, и лучшим выходом было бы оставить Колю вместе с этим дурацким голубем и кулоном-уликой, а самому вернуться в пансионат к размеренной и спокойной жизни.
А с другой стороны - что его там ждет? Сочувствующие взгляды более молодых и перспективных? Анна Исаевна, поставившая уже на нем крест и даже не особо гоняющая на репетициях? Ранний завтрак и горячий ужин, точно по расписанию?
А Коля хотя и дурной, но что-то в нем привлекало Глеба - может, какие-то качества, которых не хватало ему самому.
- Давай, учи, - скрипач встал напротив Коли. В крайнем случае напросится в помощники к альперу, будут вместе висеть на веревках, ездить из города в город. Эта мысль, дикая и неестественная для скрипача, почему-то не вызвала у Глеба внутреннего отторжения. - Как эта штука называется? Сидж?
- Радж. - Коля осторожно снял с плеча голубя и посадил его на спинку скамейки рядом с собой. - В теории несложно - концентрируешься на отсутствии мыслей, когда голова совсем пустая, словно запускаешь туда импульс-желание о том, чего хочешь. А хочешь ты переместиться отсюда в другое, интересное место.
- Ну, сделал. - Глеб даже увлекся.
- Нет, не сделал, - уличил его Коля. - Я бы почувствовал. И еще ты должен мне доверять больше, чем врачу, больше, чем матери.
Ну, матери-то Глеб и так в последнее время не очень доверял.
Он старательно сосредоточился, затем расслабился. "Коля свой, правильный, он знает, что делает. Мыслей в голове нет... Ничего... Тепло..."
Внезапно он ощутил потрясающий комфорт, все мысли и вправду ушли из головы, а стоящий перед ним Коля казался едва ли не частью его самого. Скрипач стал проваливаться в странное состояние - мир перед ним начал подрагивать, покрываясь пеленой, а за ней вставали неясными холмами и сферами силуэты незнакомых строений.
- Вон они, товарищ милиционер!
- Блин, блин!
Было непонятно, кто это сказал - Глеб мог поклясться, что он, хотя, с другой стороны, наверняка Коля, которому такие слова пристали больше.
Они побежали вместе. Синхронно, как близнецы, шаг в шаг, не сговариваясь выбрав направление, скорость и ритм.
- Почти получилось! - глаза альпера горели, а сказанное им Глеб "слышал" в голове чуть раньше, чем ушами. Это было похоже на забавный стереоэффект музыкального процессора, с которым он как-то баловался.
Сзади оглушительно завыла сирена, что-то орали, но Глеба это не беспокоило. Он остановился - в тот же момент, когда встал Николай. Они не обращали внимания на крики, на то, что в их сторону смотрят отдыхающие, скрывающиеся под навесами, на Клауса, пытающегося залезть снизу в штанину к Коле.
Радж, начатый пару минут назад, не прервался - он оказался не такой хрупкой штукой, каким показывали разные ритуалы в фильмах, он резиново вытягивался во времени, ожидая завершения, требуя его, настаивая так, что ни Коля, ни Глеб не могли уже отказаться.
Скрипач провалился в блаженное состояние, где правило абсолютное ничто, и в этом океане нирваны словно яростным электрическим разрядом прошла мысль - надо уходить, просто открыть дверь и выйти.
И дверь открылась.
Они стояли на мосту, а над ними уровень за уровнем, широкими разноцветными арками возвышались странные, но потрясающе красивые дома...
- Где это мы? - Глеб восхищенно оглядывался по сторонам. Мост перепоясывал реку у самого устья, где ее воды сливались с морскими. Множество кораблей - теплоходов и парусников, маленьких и больших, как плавучие города, заполняли порт - широкую бухту, по краю которой высились арки-дома, арки-соборы, с фасадов украшенные мозаикой. Через реку справа и слева от моста протянулись арки-улицы с крошечными магазинчиками.
- Да это... Гамбург! - завопил от восторга Николай. - Город тысячи мостов! Фатерланд!
Глеб, уже не сдерживаясь, засмеялся во весь голос:
- Эх ты, "этнический"! А в Гамбурге пальмы растут? Да и парусники, мне кажется, в дефиците...
Коля растерянно огляделся. И в самом деле, берега утопали в зелени деревьев - даже не пальм, а каких-то неизвестных экзотических видов, с длинными, словно образующими зонтик, листьями. А над всем этим сияло теплое, оранжево-розовое солнце...
- Облом-с, - протянул Коля. - Но мне здесь нравится!
- Мне тоже, - прошептал Глеб. В эту минуту на перила, вновь словно свалившись с неба, опустился Клаус и, хитро прищурив один глаз, взглянул на ребят.
- Привет, тезка! - Коля протянул руку, и голубь легко вспорхнул ему на плечо. - Ну, веди!
Пройдя по мосту, они оказались в прибрежном городке. Домики, притаившиеся за витыми чугунными оградами, здесь были почти обыкновенными - двухэтажными и очень уютными. Они теснились совсем близко друг к другу, перевитые арками из ползучих растений. Голубь, до сих пор спокойно восседавший на плече альпера, вдруг взвился в воздух, а потом спикировал прямо на подоконник открытого окошка ближайшего дома под черепичной крышей, с флюгером в виде ангела...
- Нам туда! - уверенно сказал Коля.
- Откуда ты знаешь? - покачал головой скрипач.
- Я не знаю. Он - знает.
Николай решительно двинулся к калитке и постучал. Дверь отворилась, из дома выбежала черноволосая женщина с сиреневыми, словно таящими спящий огонь глазами...
Окно мансарды выходило на море. Скорее даже - это был чердак, нежели мансарда. Тесный, но чистый, с соломенными тюфяками на полу и небольшим круглым столиком. На нем лежала скрипка. Это была скрипка Алитера. Его мать подарила инструмент Глебу...
Клаус чинно восседал на подоконнике.
- Не отвлекайся! - Коля сердился так, что все веснушки его словно покраснели. - Ты должен дать мне настрой! Тему, понимаешь? Ритм, в конце концов. Да почему я тебе объясняю простые вещи, кто из нас скрипач?!
- У тебя лучше получается "дирижировать", - оправдывался Глеб. - А может - ты настраиваться не умеешь!
- Ща как дам!
Коля надулся и замолчал. Потом оглянулся на голубя:
- Ну скажи ты ему! Не хочу я быть все время дирижером. Я выздороветь хочу! Достал меня этот диабет. "До тридцати не доживают, до тридцати не доживают", - ехидно проговорил он, словно передразнивая кого-то.- А я доживу! Слушай, ну помоги! Эх!
Коля махнул с досады рукой и отвернулся. Глеб - может, по привычке, а может, для того, чтобы поднять настроение, взял со стола скрипку, положил на плечо, прижал подбородком, а смычком прикоснулся к струне...
Белый голубь кружит на ветру...
Мелодия струилась, смешиваясь с ветром за окном.
Коля вынул из кармана губную гармошку. Глеб приготовился услышать какофонию, заранее скривившись, но альпинист неожиданно заиграл чисто, соблюдая все ми-бемоли, форшлаги и четверти с точками...
Вздымались волны, большие, как дом, ветер приносил в мансарду их соленые брызги, играла гармошка, Клаус кружил в небе, а странное место без названия окутало музыкантов прозрачной дымкой. И альпер наконец почувствовал, как все его существо словно открывается, отзывается на эту музыку, выпускает затаенный огонь, энергию, пульсируя и звуча...
...Он несет надежду на то,
Что мы никогда не умрем...
Из статьи в "Ведомостях Кубани":
"... Как заявил следователь районной прокуратуры г. Геленджик, гибель неизвестного в поселке Кабардинка является результатом предумышленного убийства. По факту возбуждено уголовное дело".
"Разыскивается без вести пропавший Смоленский Глеб Александрович, 1987 г. рождения, первого августа сего года не вернувшийся с прогулки в пансионат "Лазурь", где временно проживал, находясь на гастролях с оркестром "Молодые гении". По словам художественного руководителя ансамбля А. И. Рейер, в лице Глеба творческий коллектив лишился выдающегося музыканта..."