Вечерние сумерки настигли их у огня. Никто больше не разговаривал и неуютную тишину заполняло только шелестение ветра. Тепло от костра и общий ужин смогли притупить страх крестианцев, однако, они не стремились начинать разговора с пленителями. Ведь перед ними было само Навье племя и хуже язычников по мнению людей просто не существовало. Серко и Влада в глазах человеческих виделись простыми убийцами, живущими по кровавым понятиям.
На мгновенье охотник задумался: что из этого было истиной? Взглянув на сестру, которая от нечего делать перекладывала все тринадцать ножей, парень понял, что людские страхи во многом были оправданы. Попутчики так бы и уснули в полном молчании, если бы не любопытство Егорки.
- А правда сказывают, будто волколаки в волков превращаться умеют?
Но за свой наивный вопрос мальчик тут же получил затрещину от старшего брата.
- Тебе, полоротая мелочь, поменьше бы говорить, да побольше смекать! - пригрозил Михаил.
- Это истина, мальчик, - расплылась в фальшивой улыбке Волчица. Она взяла нож и продемонстрировала лезвие взгляду ребёнка. На остро отточенной кромке сверкнули багряные блики костра.
- Что такое нож, знаешь?
Егорка кивнул, но в глазах уже росла неуверенность.
- Нет, не знаешь. Нож - это не простая железка, которая плоть может резать. Нож границу чертит между мирами, потому в великом колдовстве часто используется. Добрый клинок способен помочь даже зверем стать, коли надо. Возьми нож, найди в лесу место, да воткни остриём ровно двенадцать лезвий. После перепрыгни через них, да произнеси слово заветное. И на землю ты опустишься уже не в человечьем обличии, а в шкуре дикого волка. В таком облике Навь и выслеживает оседлых людей на поверхности. А как выследит - возле Тепла нору выроет и к набегу готовится. Страшный, кровавый набег без всякой пощады и милости. Детей малых хватает и родителей бьёт - кого ножом режет, кого пастью рвёт. А кого и под земь с собою потащит, чтобы во тьме изгаляться. Крики людские для нас слаще песен.
Прервавшись, Влада взглянула на Егора так, словно тот сам был добычей.
- А у вашей деревеньки Навьих нор не сыскали?
Егор испуганно заморгал. Влада обожала свои страшные игры и пусть даже напугать одного несмышлёныша - всё было забавой.
- Она ещё и ведьма... - прошептал Михаил, однако, охотница услышала это. Резанув взглядом по лицу крестианца, Влада неожиданно рассмеялась. Она нарочно добавила в этот смех долю колдовской одержимости. Всю жизнь её учили охотиться на людей; сама Мать-Волчица наставляла на кровавом пути, но и старая ведунья Девятитрава в стороне не осталась. Слишком много тайных знаний старуха вложила в свою подраставшую внучку. Проклятия, умение наложить порчу и смертоносные заговоры были Владе известны ещё с юных ногтей. Но всякий раз, когда Серко спрашивал о тёмных науках, сестра только загадочно улыбалась. Брат никогда не считал её настоящей колдуньей...
Ночью он решил остаться возле костра, чтобы охранять покой спящих. Слова Влады о том, что к утру она кого-то зарежет могли быть как и шуткой, так и истинной правдой. Но сестра проспала до самого солнца даже не шелохнувшись. Лишь Вук время от времени беспокойно ёрзал на месте и низко рычал на чужаков. Серко тоже расслышал перешёптывания крестианцев, но говорили они настолько тихими голосами, что не удалось разобрать чётких слов.
Когда первые брезги заполнили небо багрянцем, он наконец-то смог с облегчением вздохнуть. Все были живы и настал час отправляться в дорогу. Разведчики Нави и без того задержались, а ведь первый крест стоял уже совсем рядом. Сегодня к полудню, если в пути ничего не случится, они доберутся до нужной отметки. Не желая больше ждать ни минуты, Серко растолкал Михаила.
- Говори, что там? - охотник поднёс к лицу полусонного парня бумагу и ткнул пальцем в отмеченный знак.
- Тепло.
- Это мы уже слышали. Верней говори: какое Тепло? Живёт ли там кто-нибудь после мора? Долгую Зиму такое Тепло сможет выдержать?
- Не знаю, - ответ оказался пустым, а взгляд юноши честным. Он действительно верил в то что сказал.
- Как же не знаешь, если дозорные ваши там были?!
- Были, но близко ни к одному Теплу не подходили. Опасно это, потому дозор только издали посмотрел, что да как. А когда обратно вернулись, так Яне всё на словах передали, а она на карте отметила. Сговорились во второй раз вместе пойти, чтобы проверить надёжнее.
- Осторожно разведку вели, может это и правильно, - кивнул своим размышлениям Серко. - Если бы в одно из отмеченных мест поползли, наверняка бы погибли.
- Это в какое же? - заинтересовался парнишка, но Серко не ответил. Ему было гораздо интересней узнать о другом.
- И что же ты об отмеченных местах вообще знаешь?
- Рядом деревня на два десятка дворов, - начал быстро вспоминать Михаил. - Если много домов, значит место хорошее.
- Много домов, значит много людей, - недовольно поморщился Навий охотник. - Такого дозорные не могли не заметить!
- Яна говорила, что там нет никого. В том-то и дело - избы стоят, а людей рядом нет.
Эта новость не понравилась вовсе. Обезлюдившая община - не совсем подходящее место для племени Зимнего Волка. Но загадочную деревню следовало осмотреть. Потому, Серко поспешил разбудить остальных и после недолгих сборов все отправились в путь. Крестианцы последовали впереди, держась за руки между собой, а Навь с оружием сзади. Чтобы лучше видеть открытые спины, если вдруг побегут...
Пленникам вернули обобранные рюкзаки, оставив лишь самые необходимые вещи. Серко по-прежнему не верил, что в дороге попутчики будут полезны. К тому же он знал, что крестианцы рассказали не всё и вполне могли вести в подготовленную западню. Владе брат решил о своих подозрениях ничего не рассказывать. Сестра и без того была не рада компании иноверцев. Она перестала смеяться, шутить и подтрунивать над Серко. Молодая Волчица не спускала настороженных глаз с крестианцев, чехол "раненой" винтовки был расшнурован, а ладонь не выпускала ножа. В любой момент она могла выхватить оружие, чтобы выстрелить в беззащитных людей или наброситься со спины. Лишь предки знали какие мысли сейчас бродили во вспыльчивом и своенравном рассудке.
Лес поредел и вскоре совсем растворился среди одиноких, корявых деревьев. Выйдя под блик закрытого хмарью солнца, Серко окинул взглядом оттаявший мир. Многое за короткое лето старалось вырасти в полную силу, набрать цвет и оставить плоды. Странно было наблюдать за возрождением дикой природы; кустарники и травы спешили прожить весь отпущенный срок за единственный месяц тепла. К середине августа выпадал первый снег и ничего более расти не могло. Нежные и нестойкие к морозам растения отжили, остались только те, что смогли приспособиться к Долгим Зимам. Но как бы не старалась белая стужа укрыть поверхность метелью, она неизменно проигрывала возвращению короткого лета. Пожалуй, это и было самым большим чудом нового мира - жизнь расцветала несмотря на извечно-серую хмарь, жуткий мор и одиннадцать месяцев Долгой Зимы...
Но и Долгого Лета, казалось, было уже не вернуть. Как приговор за прошлые людские ошибки над Краем раскинулась серая пелена. Уже многие годы никто не видел неба в его истинном цвете. Мрачная хмарь стояла между людьми и затуманенным солнцем. Именно она была виновницей продолжительной стужи. Почти круглый год властвовали холода, но и это испытание оказалось ничем перед страшной эпохой мора, когда даже единственный месяц тепла не возвращался в течении десяти Долгих Зим. Холод косил людей сотнями тысяч и слишком многие отправились в объятия к бледноликой богине не выдержав стужи. Она почти победила и всё же лето вернулось, люди выжили, а хмарь над лесами стала чуточку тоньше...
Однако, и в пору потепления ночной холод отступал неохотно. Навий род полнился из людей, которые почти ничем не отличались от оседлого человека, но лучше переносили мороз. Люди привыкли жаться в домах и не показывать носа до самой весны, а вот Владе с Серко не раз приходилось охотиться в холодные месяцы. Настои ведуньи именуемые Снежным Жаром помогали не окоченеть, пока удавалось выследить ослабших животных. Многие звери должны были есть даже посреди Долгой Зимы. Они взрыхляли жёсткий наст, чтобы добираться до мха и промёрзших растений. Должны были питаться и подземные Волки...
Крестианцы плотнее кутались в светлые куртки, пытаясь спастись от прохлады слишком раннего утра. Вера с маленьким братом держались строго позади Михаила. Серко внимательно прислушивался к окружающим звукам, следуя чуть поодаль от остальных. Неожиданных встреч больше никому не хотелось.
- Мы не охотники, а мирные люди, - вдруг сказал юноша, обернувшись к нему.
- И что с этого?
- Вы сами видели, какое оружие при нас было и какие припасы. В дороге не удавалось даже пищи добыть, разве найти что-нибудь с Божьей помощью. Вся надежда оставалась только на то, что скоро с дозорными встретимся. Но...
- Я понял: постоять вы за себя не умеете.
- Всё к тому веду, что помощи от нас, случись какая беда, точно не будет, - развёл руками парнишка. - Отпустили бы вы нас Христа ради, а мы уж как-нибудь обратно к своей деревне вернёмся...
- У "язычников" за "ради Христа" пытаешься попросить? - ухмыльнулся охотник. Услышав такое, Михаил помрачнел. Было видно, что всё желание поговорить о своих неприятностях было рассчитано на сострадание. Он боялся и злился на Серко за то, что тот "хотел" сделать с Верой. Но Навий охотник не спешил развеивать крестианские страхи. Пока пленник боится, значит сам дурного не сделает.
- Попытаетесь сбежать - мы вас не пощадим. С нами пёс, который по следу может идти и всё оружие тоже при нас. Да и сестра моя лучше всякого зверя умеет выслеживать. Если мы на двух ногах ходим, так не значит, что вы вместе с людьми оказались, - сделав паузу, Серко заглянул в настороженные глаза Михаила. - Мы - Навь. У каждого из нас две души и ту, что отдана Зверю, ваш бог точно не видит. Потому мы его и не почитаем.
- Только поэтому? - без разрешения вмешалась Вера. Михаил упреждающе посмотрел на сестру, через запрет ей не следовало говорить с незнакомцами, но девушка чувствовала, что разговор не заладился.
- Нет, не только поэтому, - ответила Волчица за брата. Приблизившись со спины к крестианке, она тронула её обрезанные волосы на затылке. Вера вздрогнула и отшатнулась, увлекая за собой маленького Егорку.
- Ваш бог слаб и защитить вас не может. Только и стоните, только и молитесь. Вас режут - вы молитесь; вас грабят - вы молитесь; вас Зима до смерти морозит, а вы снова молитесь! Что же ваш бог молчит, не спасает?
- Даже в самом лютом мучении есть надежда на спасение души, - вдруг ответила девушка. Она нашла в себе храбрость выдержать взгляд полный презрения. - Узок и скорбен путь вводящий в жизнь вечную. Многими страданиями предстоит войти в царство небесное.
- Слова твоего бога?
- Тех, кто следовал Ему и даже в самое лихое время не бросил!
- А знаешь, как говорят мои Боги? - прищурилась Навь - Ежели явится враг в тёмный час, так наточи меч свой, да защити близких своих. Пролей кровь угрожавших роду твому, принеси Богам жертву достойную, да поставь столб на земле выжженной, дабы всякая нечисть день твоей славы запомнила и впредь не совалась. Перун вложит силу в длань, да воинской доблести в сердце; Велес умом наградит, Семаргл со Сварогом одарят потомка огнём и железом. У нас много Богов и каждый помогает по-своему - на зов отвечает точно тогда, когда надо. А вам остаётся лишь сдохнуть, чтобы милости единого бога дождаться!
- Если в сердце живёт добро к людям, то даже коли сделают зло, ненависть его не иссушит, - крестианка говорила не громко, но в словах её чувствовалась уверенность воспитанная с ранних Зим. - Если милостью Божьей живешь не в позоре и не в призрении, то бесами не записан. Тебе почёт при жизни и милость для души после смерти. Ибо сказано: "На чём тебя застану, на том и сужу". Если недруг твой голоден - накорми его. Если жаждет - напои его. Не будь побеждён злом, но побеждай всегда добром. Ибо так поступая, угли горящие собираешь ему на голову. Так было и есть, и так будет всегда.
- Нет, сейчас всё иначе, ваша доброта давно сгинула в прошлом! - не унималась ученица ведуньи. - Ваше Тёплое Лето замёрзло, ваше время ушло. Лишь крестианские кости остались по храмам и искра той, старой веры дотлевает в закрытых от мира общинах. Вы почти сгинули - это наш мир! Нет здесь больше места для разговоров о сострадании!
- Чтобы разгорелся огонь, порой хватит и одной малой искры, - Вера нащупала крестик под курткой, который хранил её с самого детства. Кулаки Влады сжались от ярости, но она не ударила. Сделать это - означало признать поражение в споре, а проигрывать Навь не любила. Впервые Серко услышал, чтобы кто-то кроме вожаков смог дать сестре достойный отпор. И охотница не стерпела...
Сбавив шаг, Влада оказалась за спиной шедшей впереди девушки. Крестианка тотчас побледнела, но даже не осмелилась обернуться назад, чтобы взглянуть на готовую к мести Волчицу. Навь примерилась для удара ножом под лопатку, клинок крутанулся в руке...
- Влада, впереди что-то вижу! Пущай Вук проверит! - успел крикнуть Серко. Он вовремя понял, что за спиной пленницы притаилась готовая нанести удар смерть. Влада бросила на него рассерженный взгляд; брат нарочно сорвал задуманное ею убийство. Но настроение Волчицы было изменчиво словно ветер. Холодная маска тут же спала с лица и, кивнув брату, охотница лёгким шагом выбежала на разведку дороги. Верный Вук немедленно помчался следом за любимой хозяйкой.
- Спаси вас Бог, - Вера выпустила застывший в груди вздох. Пальцы девушки побелели, сжимая свой крестик. Серко кивнул, но не стал отвечать. Он не знал, сколько им ещё предстоит пройти вместе, но добра от такого путешествия ждать точно не стоило. Лишь одним своим видом крестианцы злили сестру, а речами и вовсе доводили до бешенства. Серко опасался, что Влада однажды не вытерпит и сорвётся, как это бывало во время взросления, когда ей только заточили клыки...
Вскоре дорога вывела за крутой, поросший летними травами холм. Молодая Волчица уже стояла на склоне и чутко всматривалась в открывшиеся взгляду окрестности. За полями вплоть до самого горизонта расстилалось зелёное море хвойных лесов. Но перед тёмной стеной непомерно разросшихся сосен стояла деревня на целых двадцать домов. И ни одного человека в округе...
*************
Серко принял бинокль от Влады и внимательно осмотрел поселение. Дома выглядели полностью заброшенными; почерневшие, с обветшалыми крышами и ослепшими окнами. Когда-то это были крепкие срубы, которые множество Долгих Зим спасали людей от морозов. Но сейчас жизнь оставила избы - дома не выдержали эпохи мора. Селение вымирало не сразу, год за годом жизнь уходила отсюда и к возвращению короткого лета внутри бревенчатых стен царствовала лишь пустота.
- И это по-вашему хорошее Тепло? - обернулся Серко к Михаилу.
- Моровые Зимы уже назад не вернутся, а одну ночь мора такое жильё точно выдержит. В них можно остаться, если в порядок до холодов привести.
Охотник в задумчивости поднял голову к серому небу. Верным ли было то, что говорил ему крестианец? Если моровая Зима всё же случится, то обветшалые избы вновь превратятся в могилы. Словно косые надгробия они и сейчас напоминали о том, что однажды уже подводили людей. От таких мыслей стало не по себе.
- Только дурак туда сунется, или до края отчаявшийся, - отрезала Влада. Она нервничала. От одного взгляда на мёртвую деревню тело Волчицы дрожало от напряжения. - Серко, давай туда не пойдём? Худое место, очень худое - нутром своим чую!
- А проверить кое-что не желаешь? - брат указал на единственный дым, который стелился почти у самого леса. Влада не могла не заметит верный признак людского Тепла, но взглянув на него, только тряхнула серыми волосами.
- Нет, не хочу. Пойдём прочь!
- Пока каждый крест не проверим, никуда не пойдём. Или хочешь как крестианские дозоры только издали посмотреть, да и с тем к матери возвернуться?
- Второй крест не так уж и далеко - меньше дня быстрым шагом. Обойдём это место и выйдем к другому...
- Нет, пока здесь не разведаем, дальше не двинемся, - закончил бесполезный спор брат. Влада облизнула пересохшие губы и нервно передёрнула худыми плечами.
- Хорошо. Выбор твой, но потом мне не жалобься...
Серко внимательно посмотрел на сестру, только теперь в нем колыхнулось сомнение в собственном выборе. Но отступаться, особенно перед Младшей, он не собирался.
- Вы с нами пойдёте и только попробуйте где-то отстать, - махнув крестианцам, Серко первым двинулся к околице незнакомой деревни.
Михаил недоверчиво блеснул глазами в спину охотника, а Вера крепче сжала руку Егорки. Они боялись и этот страх подобно заразе лип к остальным. Уже на ходу Влада достала "Пера", чтобы проверить патроны. Губы беззвучно зашептали заветное обращение к Громовержцу, а кончики пальцев прошлись по вырезанным на дереве рунам. От каждой почерневшей избы несло смертью. Из выбитых окон к живым людям с жадностью потянулся гуляющий в пустоте ветер. Серко приготовил свой карабин, заряженное оружие успокаивало лучше любых предсказаний. Дым не мог врать - здесь кто-то выжил и Навий охотник ждал скорой встречи с людьми.
Лишённые оружия крестианцы держались как можно ближе друг к другу. Михаил шёл впереди, чтобы напускной храбростью приободрить сестру и младшего брата. Зверь внутри двоедушцев ворочался всё настойчивее. Волк чувствовал - люди ступили на очень нехорошую землю. Не сводя глаз с домов, Влада вдруг забормотала.
- В каждой избе жили - в каждой умерли. Не сразу, ни за один год и не за одну Зиму, но быстро. За два-три года живых семей не осталось. Они пытались спастись: утепляли дома, забивали окна покрепче, но по весне, когда должен был таять снег, наружу выходило всё меньше оседлых. Не было пищи, зато хвори пришли. Не было дров для печей, зато холод длился целую вечность. Здесь сгинуло много душ. Очень много.
Сейчас при свете ясного дня смерть казалась далёкой, а отчаянье погибших в Долгой Зиме только угасшими отголосками. Но Навь чувствовала дыхание могил, слышала стоны умолкшие в прошлом. Лишь теперь Серко понял, почему Влада не хотела входить в границы опустевшей общины - она чуяла сумасшествие, которое охватило оседлых в их последние годы.
- Решили, так уж пойдём до конца, - проворчала Волчица, как будто смогла прочитать мысли брата. Серко согласно кивнул, но вдруг вскинул голову и насторожился. Вук тоже услышал тихий скрип, как будто где-то прогнулась доска под ногой. Пёс низко зарычал, демонстрируя ближайшему дому оскаленные клыки.
- Лучше сам покажись, всё равно найдём и тогда душу вытрясем! - взял охотник пустое окно на прицел. Повисла обманчивая тишина. Казалось, что тот, кто неосторожно шагнул в мёртвом доме, сейчас притаился и решил подождать, пока незнакомцы сами уйдут.
- Если сам не покажется, шли туда крестианцев, - глядя поверх винтовки, зашипела Волчица. - Я в мёртвую избу не сунусь, особенно в глубину погребов. Там может такое зло притаиться, которое даже в кошмарах на явится.
Но отправлять внутрь дома никого не пришлось. Через мгновение из-за дальнего угла выглянуло личико обрамлённое тёмными волосами. Девочка была невелика ростом, на вид Зим десять- одиннадцать и очень худа. Узкое тельце ютилось в грязном платице из старой материи и шкурок мелкого зверя. С затаённым любопытством малышка смотрела на пришедших в её деревню людей.
- Ребёнок... - судорожно выдохнула Вера. Страх моментально сменился на искреннее сострадание. Ладонь крестианцки невольно прикрыла задрожавшие губы. Вид столь жалкого существа сразу сжал её милосердное сердце. Но Серко нисколько не впечатлился. Он ждал скорее засады и выстрела в спину, чем увидеть в вымершей деревне живого ребёнка.
- Обычно первыми дохнут, - тихонько озвучила его сомнения Влада и добавила уже громче. - Эй, немытая худоба, подойди, не обидим... - для пущей убедительности она даже закинула винтовку на спину. Серко тоже опустил карабин, но девочка не подходила. Продолжая прятаться за углом, она сверлила чужаков карим взглядом.
- Если побежит, я Вука спущу, - прошептала Влада, не убирая с лица дружелюбной улыбки.
- А я то думал сама за ней с ножом побежишь, чтобы визгу получилось побольше, - проворчал брат. Он сбросил с плеча дорожный рюкзак, достал оттуда кусок отварной оленины и предложил угощение девочке.
- Иди сюда! На вот, возьми и поешь!
Глаза ребенка блеснули, на худом горлышке задвигался кадычок. Медленно и с великой осторожностью, она прокралась вдоль избы к незнакомцам.
- Не испугай, - шепнул Серко Владе, но сестра наоборот приготовилась к нападению. Если девочка всё же не решится к ним подойти, струсит и побежит, то её тут же настигнет Волчица.
- Господи, как же она исхудала! Почему они живут здесь так убого?! - причитала за их спинами Вера.
- Скоро узнаем, - ответил охотник, как раз перед тем, как отдать мясо девочке. Заполучив желанную пищу, та быстро засунула кусок в рот и с жадностью оголодавшего зверька начала пережёвывать.
- Ты полегче, а то кишки завернёт, - посоветовала ученица ведуньи. Малышка ответила ей испуганным взглядом. Владе на миг показалось, что она всё-таки удерёт, но ребёнок остался на месте.
- Как тебя звать? - с осторожность обратился Серко.
- Лиля...
- Есть ещё кто в деревне живой?
- Мама жива. Ещё Виталик, Ирина и... папа.
Последнего она назвала особенно тихо, словно чего-то недоговаривала. Серко ясно слышал, как дрогнул тоненький голосок.
- Отведёшь нас к родным? - но в ответ получил лишь настороженное молчание. - Худого не сделаем. Покажи нам Тепло где живёте, мы у вас никого не обидим.
Кивнув, девочка наконец согласилась. Она взяла Серко за руку и повела за собой. В это время, чуть в стороне, Михаил наставлял Веру с Егоркой как себя надо вести.
- Держитесь рядом; если вдруг беда какая случится, то на меня полагайтесь. Хоть оружия нет, но я вас защищу. Вместе выберемся.
Влада одарила его насмешливым взглядом. В глазах охотницы юнец точно не был хорошим защитником. Полагаться здесь следовало только на её мастерство, силу Серко, да на преданность Вука. "Пера" вновь оказалась в цепкой хватке Волчицы. В деревне жило по крайней мере двое мужчин, а они могли оказаться не столь дружелюбными как голодный ребёнок.
Девочка вела их туда, откуда поднимался сизоватый дымок. Но еще не увидев избы, охотники вдруг услышали голос. Над косыми деревенскими крышами разносились скорбные причитанья. Один из домов вдоль по улице выглядел не покинутым. Бревенчатые стены стояли в порядке, окна целы и кровля без дыр. На крыльце сидела молодая женщина с непокрытыми русыми волосами. Крепко сжав свои плечи, она медленно раскачивалась и стенала.
До чего же я горе-злосчастная,
Приду да, я гoрюшко домой,
Да не к топленой, бедной печи,
Да к утухшему да к угольку,
Да к малому-то своему ребёночку...
Услышав такое, крестианцы сотворили на себе знак, которого Серко прежде не видел. Каждый быстро приложил сложенные пальцы ко лбу, на живот и к плечам.
- Чего это они?
- Защита их бога, - равнодушно ответила Влада. - Здесь смертью разит так, что десятой стороной обходить надо было. Говорила я тебе не соваться...
Но ничего не ответив, Серко подошёл ближе к женщине.
- Что случилось? Какая беда здесь стряслась? Сколько живых ещё в деревне осталось?
Однако, плакальщица полностью погрузилась в собственный омут отчаянья. Продолжая раскачиваться, она вновь зарыдала по вдовьи.
Не глядели мы про запас на тебя!
А душа да с белой груди выходила!
Очи ясные с белым светом прощалися!
Подходила тут скорая смертушка,
Злодейкой прокралась, душегубицей!
Он понял, что пытаться разговорить вопленицу бесполезно. Лиля, кусая губы, стояла рядом. На вопросительный взгляд она повернула головку и пробормотала.
- Не ответит она вам. Уже шесть дней ни с кем не разговаривает. Только сидит, да причитает с утра до ночи, пока силы совсем не оставят.
- Умер у неё кто?
- Муж. Из леса он не вернулся - знать-то умер. И Василь уже второй день голоса из дома не подаёт; больше не плачет. А её саму Ириной зовут...
Серко нахмурился. Он осторожно прошёл мимо женщины и заглянул внутрь дома. В избе стоял сумрак и удушающий смрад. У мутного оконца ютилась детская колыбелька закрытая от чужих глаз тёмной тканью. Смотреть что находилось под пологом парень даже не стал. И так уже понял.
- Серко, идём отсюда. Живых ищи, а не подле безумцев расхаживай. Найдём Тепло и будем кончать дела в этом месте, - настойчиво позвала Влада снаружи. Выйдя из дома, парень оставил безутешную вдову на крыльце. Община провожала их пустыми дворами, да заброшенными после долгого мора избами. Никому не хотелось начинать разговора, только Вера прошептала молитву.
- Со святыми упокой Христе, души рабов Твоих. Там, где нет ни боли, ни скорби, ни стенания, но жизнь бесконечная...
- Вы по любой надобности его так трясете? - вдруг спросила охотница. Девушка не ожидала такого вопроса и удивлённо заморгала на Навь. - Вот почему он не слышит, ведь один-триедин, а без конца тормошите. Просите его обо всём, да когда вам токмо вздумается.
- А ваши боги молитв об усопших разве не принимают?
- Славу они принимают, а не твои молитвы поганые. Славления предков - вот что вместе с требами возле капищ полагается возносить, и лишь тогда зов доходит, когда за родичей добрым словом попросят. Токмо тогда нашим предкам по лунному свету в Правь дорога открыта. А тёмным выродкам остаётся в Пекельном царстве очищения ждать. Звёзды - очи пращуров наших, что и сегодня с небес наблюдают. Сколько людей на земле жило, столько и звёзд ночью светится, ясно? Злые же духи, да прислужники Чёрного Бога в Правь никогда не пролезут. Они становятся...
Влада замолчала и на её губах заиграла насмешка.
- Навью, - закончил Серко за сестру. - Навью становятся. И мы себя так называем, потому как тоже в нижнем мире живём, да не с одной душой ходим...
Сказав это, он спохватился и взглянул на державшую его за руку Лилю. Но девочка сказанного не испугалась и, казалось, вообще не поняла о чём речь. Серко решил, что в этой деревне о Навьем племени уже позабыли. Десять моровых Зим притупили страх перед набегами, должно быть, никто больше не помнил об угрозе в последний день лета.
- А скажи-ка мне, крестианка, - вдруг обратилась Волчица, - а что по-вашему с самоубийцами деется? У нас так они в упырей превращаются...
Серко одарил сестру самым тяжёлым из взглядов, но та продолжала холодно ухмыляться - жестокая игра только лишь начиналась. Вера ответила честно, хотя почувствовала, что вопрос бьл с подвохом.
- Руки на себя наложивший в царствие небесное не попадает, ибо против Божией воли пошёл. Бог жизнь даровал, а самоубийца в грехах да не покаявшись от дара сего отказался. Душу не спас...
Глаза Влады жестоко блеснули, а губы задвигались, смакуя тот яд, который на них оказался. Но сейчас она ничего не расскажет и не в этом разговоре нанесёт крестианке смертельную рану. От предвкушения её даже слегка передернуло и тут же Волчица поймала на себе пристальный взгляд Серко. Брат разгадал замыслы младшей сестры и от понимания этого сердце девушки заколотилось быстрее. Игра удалась.
- Вот наше Тепло! А вон мама! - вдруг потянула охотника Лиля. Тот отвлёкся и увидел перед собой ещё один выживший дом. Ещё издали заметив приближение чужаков, навстречу к ним вышла женщина. Она была старше Серко Зим на десять и также худа, как и девочка. С тревогой и беспокойством хозяйка Тепла смотрела, как её ребёнок держит за руку незнакомца. Тёмные волосы матери были стянуты в тугой пучок на затылке; лицо с обострившимися от худобы чертами несло на себе отпечаток долгой печали; тени вокруг блестящих от истощения глаз и бледный цвет кожи безнадежно испортили когда-то горделивую красоту.