Однажды мы вчетвером: Николай Васильевич (мой дядя, лесной мастер), Михаил Афанасьевич и Егор Алексеевич (нанятые Николаем Васильевичем работники) и я сидели в лесу у костра, обедали и отдыхали после проделанной работы, которая заключалась в санитарной рубке леса. А именно, мы валили пихты и ели, которые безнадёжно пострадали от лесного низового пожара, очищали их от сучьев и резали их на брёвна. Эти деревья не представляли серьёзной хозяйственной ценности, но мне они подходили как строительный материал для постройки садового домика. Вот почему я оказался в компании этих уважаемых людей. Познакомившись с ними, я понял, что выбор моего дяди был не случаен. Этих двоих людей объединяла с ним не только совместная работа, но и многолетняя дружба.
Николай Васильевич (дядя Коля) - сухощавый и стройный мужчина, несмотря на свои шестьдесят восемь лет был довольно подвижен и энергичен, обладал приятным мягким голосом с поразительно чистой дикцией. Его лицо, тёмное от загара, почти всегда было спокойным и невозмутимым. Он достиг того мудрого возраста, при котором любое его движение, слово, взгляд и мысли становятся значительными, а все действия основательно взвешенными. Лес для него был вторым домом. Ему (дядя Коля долгие годы работал в лесничестве) посвятил значительную и, наверное, лучшую часть своей жизни.
Михаил Афанасьевич (Миша) внешне был полной противоположностью Николаю Васильевичу. Он был намного моложе последнего. Невысокого роста с широкими плечами и огромными ручищами Миша был постоянно в движении. Его хитровато-весёлое округлое лицо с мелкими чертами привлекало, а высокий голос звенел как колокольчик. Он всё время что-то спрашивал, рассказывал или говорил для себя или про себя.
Завершал этот "тройственный союз" Егор Алексеевич (Егор, Горя). Крупный и статный, с мужественным лицом, редкими коротко стриженными седоватыми волосами он всем своим видом внушал силу и значимость. Несколько моложе моего дяди Егор, казалось, не уступал ему ни в чём. Говорил Егор крепким сочным басом немного, но весомо. Движения его были точными и сильными. Присутствие Егора делало эту маленькую компанию чем-то единым целым, законченным.
Я был самым молодым среди этих опытных "лесовиков". Мне ещё не было и сорока, но среди этих радушных людей я не чувствовал себя скованно и обращался к ним, при необходимости, только по имени. Фамильярность они не любили.
Стол наш незамысловатый: наспех нарезанные куски сала и колбасы, варёные яйца, зелёный лук, огурцы свежие и солёные, хлеб, чай и, конечно... бутылочка водки. И, как это обычно бывает, ещё несколько часов назад незнакомые люди (в данном случае я и мой дядя не в счёт) после совместных трудов становятся довольно близкими, а при свободном общении у костра, да еще после "опрокинутой" традиционной русской стопки - почти друзьями. Быстро выяснилось, что все мы или рыбаки или охотники или то и другое вместе, а в такой компании общий язык находится быстро.
"...ну, думаю, пропала самая уловистая блесна - зацеп, только хотел положить спиннинг и лезть в воду.... а она как ударит... чуть руки не оборвала...." - азартно рассказывает Миша рыбацкую байку.
"Это что? Крокодил что ли? - спрашивает дядя Коля.
"Бери больше - щу-ука, не меньше кита! - не моргнув и глазом, парирует Миша под общий хохот - лошадью вытаскивал..."
"Ты что, вместе с блеснами лошадь для рыбалки укладываешь?" - вставляет Егор.
"А как же...." - продолжает невозмутимо балагурить, Миша...
Я отошел от костра чтобы набрать хворосту и вдруг увидел не очень далеко на прогалине лося. Он был молодой, поэтому его не очень пугала наша шумная компания. Я вышел из-за кустов на открытое место. Лось насторожённо посмотрел в мою сторону и, не спеша, скрылся. Я набрал хворосту и вернулся к костру. Там Миша рассказывал очередную историю уже на охотничью тему. Бес смешков. Он тихо и вкрадчиво говорил: "Идём осторожно - "ветка не треснет"... кажись следы свежие, но медведя не слышно и не видно. Оборачиваюсь к Ивану, хочу высказать свои сомнения, а его нет..., окликнул - тихо. Я остановил остальных. Плохо... Начали искать..."
Треск брошенного мной хвороста прервал драматический рассказ Миши. Сообщаю: "Я только что видел лося!".
Все повернулись ко мне, их лица были серьёзны. Не знаю, или рассказ Миши не располагал к веселью, или слово "лось" вызвало не весёлые воспоминания у каждого из них? Воцарилась минутная тишина, которую нарушил дядя Коля:
"Да-а-а! Их здесь полным-полно. Чуть ли не стадами ходят. Мо-о-ощные звери!"
Последние слова произвели на нас впечатление. Все мы снова задумались. Видимо каждому из нас довелось в своё время встретиться с этими своенравными обитателями тайги. Воспоминания быстро умчали меня к событиям минувших лет. Особенно ярко перед глазами возникли два случая, которые запомнились лучше аналогичных других.
Рассказ первый.
Это было очень давно, я только что окончил школу, но уже работал на заводе. Мне нравились окрестности речки Васильевки, и по выходным дням я иногда ездил туда отдыхать. Как-то раз в июне, забросив за спину лёгкий рюкзак, в котором кроме незамысловатой провизии и элементарного столового набора лежал фотоаппарат, топорик и простейшие рыболовные снасти, я отправился в свой очередной вояж. Электричка лихо доставила меня до пригородной станции Голованово. Далее - пешком вверх по Васильевке. Какое наслаждение после душной и тесной электрички оказаться "наедине с природой"! Я быстро продвинулся к опушке небольшого перелеска, а затем извлёк из рюкзака фотоаппарат (обыкновенный "Зенит-С") и пошёл не спеша, снимая на плёнку по пути летние этюды. А снимать было что. Старые берёзы росли плотно, вперемешку с елями парами или группами. Можете себе представить картину: старая берёза толщиной около полуметра как змея обвила ствол старой и еще более толстой ели. Эти объятия поднимаются на высоту до двух человеческих ростов, а выше - свободно расходятся и, вроде бы, не мешают друг другу. Удивительно! Лес вокруг таких содружеств очень давно вырублен. Оно и понятно. Прямые деревья - деловая древесина, а кривые - даже на дрова с трудом подходят - не расколешь. Вот и остались такие "пары" и "группы" как живые памятники былой дремучей тайги.
Пройдя несколько перелесков, решил устроить привал. На сухом пригорке разжёг маленький костёрчик: вбил три коротких, но толстых колышка из сырой ольхи, поставил на них котелок и сварил из крупы "Артек" кашу с колбасой. Вечерело. После нескольких неудачных попыток поймать хоть какую-нибудь рыбёшку, я расставил в подходящих местах донки и вернулся к месту привала. Разжёг настоящий костёр, для чего подбросил разжёг валежник, затем из более толстых и сыроватых найденных мной брёвнышек соорудил таёжный костёр, доел остывшую кашу, запил её чаем, заваренным из зверобоя и дикой мяты, и лёг спать прямо на траву около костра. Ночь тёплая. От комаров закрылся тонким одеялом. Вместо подушки - рюкзак.
Проснулся от того, что кто-то громко фыркает поблизости. Открыв глаза, осторожно поворачиваю голову. Вижу молодого лося (почти лосёнка). Он стоит метрах в пятнадцати с подветренной стороны костра. Голова с наметившимися рогами низко опущена, глаза прикрыты. Слабый ветер тянет едкий дымок прямо на его морду, отпугивая комаров. Дым раздражает чувствительные ноздри от чего зверь и фыркает, но за то комары не кусают! Бесшумно извлечь из рюкзака фотоаппарат не удаётся. Лось встрепенувшись резко отбегает, но не уходит, останавливается от меня метрах в сорока и смотрит. Взяв на изготовку фотоаппарат приближаюсь к нему. Мне удаётся сократить расстояние на половину. Утренний гость проявляет явное беспокойство, поворачивается боком, голова поднята высоко, уши беспокойно двигаются. Навожу фотоаппарат - жаль далековато. Щёлк! Лось убегает, прячась за кусты. Обхожу кусты с обратной стороны и оказываюсь достаточно близко от беспокойного объекта. Щёлк! Удалось! Увлечённый фотоохотой, продолжаю "преследовать" зверя. Но, где же та игривость, с которой он только что от меня убегал? Теперь передо мной метрах в двадцати стоит по-настоящему дикий зверь и бьёт копытом землю. Приближаться к нему, по-моему, уже опасно. "Аудиенция" закончилась. Осторожно пятясь, я ретируюсь. Поправив костёр, снова ложусь спать. На этот раз просыпаюсь от того, что спину начало припекать солнце, которое достаточно высоко поднялось над горизонтом. Вялость. Хочется пить. Из кружки допиваю холодный вчерашний тёмно-коричневый чай, иду к речке. Умываюсь холодной и чистой водой. Настроение приходит в норму. Иду осматривать донки. Маленькая удача - на две донки попались небольшой налим и голавлик. Прикинул, сколько весят? Наверное, граммов шестьсот-семьсот. Есть уха на обед!...
Рассказ второй.
С тех пор как я гонялся за лосем на берегу Васильевки, утекло много воды и не только в этой симпатичной речке. Я отслужил в армии. Домой вернулся в образе сержанта войск ПВО со значками "отличника" и "классного специалиста" на груди, женился на хорошенькой и умной девушке, "нашёл в капусте" двоих сыновей, а так же закончил строительный факультет Политехнического института.
Окончание института я решил отметить индивидуальным путешествием по реке Чусовой на резиновой лодке. Дело было в сентябре. Месяц выдался на редкость тёплый и сухой и вполне благоприятствовал осуществлению моих планов. Поездом я добрался до Первоуральска, а затем проехал на электричке в обратном направлении до площадки Билимбай. В этом месте железная дорога ближе всего подходит к реке. Поэтому я быстро добрался до берега, разложил на земле и надул резиновую лодку, рассортировал имущество и продукты питания. Затем погрузился и поплыл по течению. Было сухо и солнечно, поэтому я не испытывал никаких особых неудобств и не чувствовал усталости. Даже наоборот, от удачного начала у меня было приподнятое настроение.
Лодка легко плыла по течению, я, работая иногда веслами, поправлял её курс и положение. Одновременно с этим у меня была возможность "помахивать" удочкой, что я и делал. Единственное неудобство - длительное сидение в тесной лодке. Поэтому я периодически причаливал к берегу и выходил размяться. В восемь часов вечера, присмотрев удобное место для ночёвки, я причалил к берегу. Еще раз осмотрел выбранное место. Годится!
Вытащив лодку на берег, я установил палатку под елями так, чтобы со стороны реки её не было видно (на всякий случай, от плохих людей). Лодку пристроил рядом, и занялся костром. Проблем с дровами не было, так как сухого валежника в лесу было предостаточно. В девять резко наступила темнота, но к этому времени в моём "лагере" уже потрескивал "друг-костёр", а в котелке "шуршала", закипающая вода для ухи. Рыбу я почистил и подсолил ещё днём, в лодке. Поэтому все кулинарные приготовления свелись к чистке картошки и лука. Из окуньков, ельцов и уклеек получилась наваристая уха, а килограммового голавля я зажарил на сковородке в масле, предварительно обсыпав его мелко нарезанными листьями дягеля, душицы и веточками можжевельника. "Царский ужин" с лихвой приправленный вечерней свежестью принес мне большое наслаждение и удовлетворение. Остатки ухи и остаток жареной рыбы я оставил на завтрак. Спрятал их под опрокинутую лодку. Следующая задача: установка донок. Используя фонарик и маленький сачок, я поймал несколько гольянчиков. Их я применил в качестве насадки для донок. После установки донок я позволил себе погулять по берегу.
Тихо. Но тишина изредка нарушается лёгким шелестом падающих листьев. Становится прохладно. В сгущённом воздухе гулко раздаются шаги и отдаются среди камней таким же гулким эхом. Создаётся впечатление, что за тобой кто-то следует. После прогулки ложусь спать. Палатка у меня одноместная, с двойными стенками, хорошо оберегает от влаги и ночной прохлады. Под себя кладу надувной матрац, "ныряю" в спальный мешок и засыпаю.
Второй день путешествия ничем особым не отличался от предыдущего. Я продолжал плыть по течению, рыбачил, гулял по берегу и любовался ландшафтом. При мне всегда был фотоаппарат и я иногда делал снимки. Левый берег на этом участке пути довольно крутой, каменистый, из-за него с лодки не видно, что находится на самом берегу. А вот правый берег пологий с песчано-гравийной отмелью, поросший с краю прибрежными травами, ивняком и ольхой. Выше стоит оранжево-жёлтая стена осин и берез с редкими тёмными пятнами хвойных деревьев. Желтые листья высохли и при малейшем ветре обильно сыплются с громким шуршанием (почти со звоном) на землю, на воду, на песок, образуя сплошной золотой ковер на берегу и крапчатую жёлто-оранжево-красную мозаику на акваториях заводей. Дышится легко, сонливость отсутствует, настроение замечательное. Это, значит, завтра тоже будет отличная погода. Короткий день кончается, а я никак не могу выбрать место для очередной ночёвки. Левый берег крут и, поэтому, не удобен, а правый - в этом месте оказался заболоченным. Мелкие берёзы плотно расположились по отдельным островкам среди желтоватых луж. Времени для выбора места не осталось. Причаливаю. После недолгих поисков выбираю подходящий относительно сухой "островок", выравниваю и расчищаю площадку и устанавливаю спасительный "зелёный домик"...
Просыпаюсь как обычно, рано. В сумерках выхожу к реке. Воздух прохладный, влажный, над рекой лёгкий туман. Вода тихо журчит. Течение здесь ровное, но не очень сильное. Глубина около полутора метров. Можно поудить "в проводку" или "поиграть" мормышкой. При свете фонарика готовлю удочку, наживку и лодку. Когда я всё подготовил, уже начало светать. Я сел в лодку отчалил от берега, выплыл на течение и бросил "якорь" - увесистый камень привязанный к концу верёвки, встал в лодке и закинул удочку...
Тишину нарушил шум, сначала слабый, затем довольно сильный. Стало ясно, что кто-то не разбирая дороги, ломится через болото к реке. Кто же это? Ну, конечно! Так может ходить только лось!
И, действительно, из зарослей метрах в тридцати ниже по течению выходит могучий длинноногий "коронованный" красавец. Он уверенным шагом заходит в воду и, учуяв моё присутствие, останавливается, громко фыркает и поворачивает голову в мою сторону. Было уже светло и я хорошо его рассмотрел. Взгляд его настолько недобрый, что мне стало страшновато. В сентябре у лосей гон - брачный период. Самцы в это время очень агрессивны и в каждом живом существе видят потенциального соперника. Далее произошло нечто еще более удивительное, чем появление быка. Следом за самцом на реку выходит самка. Ростом она несколько меньше самца и безрогая. Словно копируя своего супруга, самка останавливается, фыркает и тоже смотрит на меня. Следом выходит лосёнок, повторяя все движения родителей. И, наконец, две дикие морды и глуповатая мордочка повёрнуты в мою сторону, фыркают, нетерпеливо водят ушами и рассматривают меня как насекомое. Я боюсь сделать лишнее движение, скашиваю глаза то влево, то вправо, изучаю обстановку (куда нырять, куда бежать?)...
Наконец, глава семьи, фыркнув ещё раз на прощанье, уверенно перешел реку, в два прыжка взлетел на крутой берег, и скрылся из виду. Оба члена его семьи быстро последовали за ним. Лосиха также как и ее супруг ловко взлетела на берег, а лосёнок какое-то время карабкался осыпая воду камушками. Родители его не ждали. Топот их сильных ног доносился уже из далека...
Не вдаваясь в подробности, я рассказал старшим товарищам об этих двух случаях.
"Да... опасно в это время года встречаться с сохатым - продолжил мою мысль Егор - была у меня такая встреча. Это было давно, Мы семьёй тогда в Кыну жили..."
"А где это?" - спросил дядя Коля.
"Это тоже на Чусовой, только намного ниже по течению от того места, о котором рассказал Валера - продолжил Егор - я тогда вечерами "лучил" рыбу".
"А что это?" - удивленно спросил Миша.
"А это очень простой способ ловли рыбы, правда, сейчас его считают браконьерским, но тогда многие "лучили", а выглядит это так: на нос лодки приделывают корзину из железных прутьев накладывают туда смольё, зажигают и с таким вот костром выплывают на мелководье. А рыба..., она на свет идёт, а тебя не видит. Вот и коли её острогой!"
Смольём, на Чусовой, называют древесину старого соснового пня, насыщенную смолой на столько, что практически не гниёт. Она имеет ярко оранжевый цвет. Но, что очень важно, смольё хорошо и долго горит. Цвет пламени красноватый. Много копоти. Но терпимо. Что касается самих пней, источников этого экзотического источника энергии, то это всего лишь остатки сосновой тайги, шумевшей когда-то по берегам Чусовой и, в последствии, вырубленной.
Вернёмся к рассказу Егора.
"... колю я рыбу, уже с полведра набрал. Вдруг с берега раздаются шаги, такие гулкие. А потом послышался сильный всплеск воды, я понял - лось! Он шёл прямо к моей лодке. Затем последовал удар по борту (копытом или рогами, не знаю), а я бросился бежать. Мне повезло. Лось меня не преследовал. Его просто раздражало пламя. Убегая, я укрывался за этим пламенем... Лодку, полузатопленную, с пробоиной в борту я нашёл утром двумя километрами ниже, у переката..."
Настал черёд послушать дядю Колю и вот что он поведал:
"А у меня всё было посмешнее... Это случилось со мной несколько лет назад. Я делал плановый обход лесных участков. Чтобы перейти с одного участка на другой, я решил прямиком пройти через небольшое поле, которое клином врезалось в лес. Всё шло как обычно. Но вот когда я отдалился от кромки леса, то увидел здорового лося, который быстро приближался ко мне (стоял октябрь!). Возвращаться обратно в лес, чтобы укрыться на высоком дереве? Нет, не успею! Увидел поблизости берёзку, подбежал к ней, подпрыгнул, ухватился за сук и взобрался повыше. Жду, что будет? А он подошёл, глянул на меня и давай бить копытом по земле. Удары сильные, от них берёзка вздрагивает. Хорошо, что в том месте, куда он ударял не оказалось корня. С такой силищей он бы легко его перерубил копытом и свалил бы берёзку... Мне повезло: на поле выкатился "тракторёнок" и громко "рявкнул". Мой преследователь испугался, шарахнулся в сторону и убежал в чащу. Я осмотрелся, спустился на землю. Стою, весь не свой, ноги ватные, сердце колотится... Одним словом - испугался. Не спеша, пошёл дальше"
"Тракторёнком" или "топчиком" в уральской деревне называют небольшие трактора Владимирского тракторного завода.
"Ну и что же тут смешного?" - спросил Егор.
"Да, дело в том, что через два дня мне снова пришлось идти по этому же полю. Я подошёл к берёзке, к той самой, на которой я спасался от лося. Смотрю на тот самый сук, на который я накануне взбирался. Высоковато! Сделал несколько попыток подпрыгнуть и достать до него рукой. Всё неудачно. Вот это и есть то, смешное..."
Мы, недвусмысленно и не сговариваясь, посмотрели на дядю Колю и заулыбались. Всем нам этот случай показался очень интересным, но не забавным и, тем более не смешным. Но тонкий юмор, который внёс в рассказ дядя Коля, пришёлся всем по душе.
"Ну, а тебе, Миша, не о чём рассказать что ли?" - спросил дядя Коля.
"Есть, конечно, - ответил Миша. - Только мой рассказ будет несколько иной - я, вот, давеча... про медведя начал рассказывать и хочу закончить. Почему мы на него охотились? Да потому, что все думали, что именно этот медведь задрал на пастбище корову. Пока председатель колхоза ездил за егерем, мы решили не терять времени зря и впятером (все бывалые охотники), вышли на охоту. Обнаружили след, осторожно продвигаемся, и вдруг один (Иван) исчезает. Остановились. Самый старший из нас Семён предложил идти обратно по своим же следам, медленно с ружьями на изготовку. Так и сделали. Через какое-то время Ивана нашли. Он сидел около дерева и тихо стонал. Ружьё лежало рядом. Мы расспросили Ивана о том, что случилось. Оказалось, медведь, обнаружив нас, притаился в кустах, а Иван наткнулся на него. Прежде чем Иван успел, что-либо предпринять, медведь набросился на него и придавил к земле, да так, что он не мог ни шевельнуться, ни пикнуть. Но когда мы пошли в обратную сторону медведь быстро, но бесшумно ушёл.
Мы вернулись в село. Там нас поджидал егерь. Он сказал, что мы напрасно охотились за этим медведем. По следам он определил, что корову задрала медведица, с которой были два медвежонка, и это произошло далеко от стада. Скорее всего, корова отбилась от стада и наткнулась случайно на медвежат, ну а медведица их и "защитила". Очень опасно встретить в лесу такую семейку. Это не лоси".
"А, где же ты с медведями-то познакомился?" - спросил я.
"Да, было такое село на реке Чусовой под названием "Сулём". Я там родился и вырос".
Я знал это село и видел, что от него осталось. Всё заброшено, ни одной живой души...
- А, про лосей я напомню другой случай. - продолжил Миша. - Три года назад, в конце августа, лосиная семейка, ночью пришла в центр города и расположилась на отдых в газоне. Утром, когда поднялся людской переполох, лоси спокойно встали и в сопровождении милицейского эскорта не торопясь, с достоинством, ушли за город, в лес. Об этом случае тогда весь город говорил. Все недоумевали, что заставило лосей придти в наше "человеческое логово"? А я тогда посмотрел на них и все сразу понял. На боках, ляжках и ногах были у всех троих следы свежих волчьих укусов. В поисках помощи привёл их к людям вожак".
Значит, они не глупы эти гордые красавцы!
Обед наш закончился, мы все встали и направились к поваленным деревьям, чтобы продолжить нашу работу.
Гроза.
Март - 2011
Погода была чудесная, дул лёгкий тёплый ветерок, на небе - ни облачка. Под ласковым солнцем в сопровождении музыки неугомонных жаворонков по травянистому краю глинистой дороги, изрезанной неисчислимым множеством тележных колёс, бодро шагал одиннадцатилетний светлоглазый мальчик. Худой и нескладный он ловко и уверенно перебирал своими длинными тонкими ногами, обутыми в поношенные ботинки. На нём был надет старенький костюм, состоящий из тёмных брюк и пиджака неопределенного цвета. Из-под пиджака выбивался на фоне белой ситцевой рубашки яркий красный галстук. Это придавало стремительному шагу мальчика какую-то торжественность. Его детское лицо было одновременно радостным и серьёзным, или слегка сосредоточенным. Иногда он поворачивал голову на право и поглядывал на дно небольшого оврага, где жил своей необыкновенной и таинственной жизнью ручей, который своим журчанием и игривым блеском манил его каждый раз, когда он проходил мимо. Но миссия, возложенная на него сегодня, не позволяла отвлечься, спуститься к ручью и принять участие в его жизни.
Валерик заканчивал пятый класс и шёл сдавать экзамен по ботанике. Вы, наверное, удивлены? Нет, я не оговорился. Пятиклассник действительно шёл на экзамен. Это же была середина двадцатого века. В русской средней школе тогда не было очень сложных образовательных программ, но отношение к любому образованию было традиционно основательно и серьёзно. Поэтому во всех средних классах по многим предметам были предусмотрены экзамены. Это придавало знаниям, полученным по указанным предметам некоторую фундаментальность. Дальнейшая отмена таких экзаменов, несмотря на усложнённость новых программ и введение новых предметов, к сожалению, значительно снизила ценность среднего образования уже к концу века, сделав его в значительной степени формальным...
Валерик был в двух километрах от школы, когда слева у горизонта появилось маленькое облачко. Сначала он глянул на него равнодушно, продолжая свой путь. Но, посмотрев на него снова, двумя минутами спустя, удивился. Облачко разрасталось стремительно, на глазах, превращаясь в тёмную тучу. Это вызывало чувство тревоги, и мальчик прибавил шаг, надеясь до дождя укрыться под крышами домов, расстояние до которых было не более километра. Но уже через несколько минут огромная чёрная туча, злобно сверкая длинными беспорядочными лентами молний в густеющих сумерках, настигла Валерика на открытом месте. Налетел пыльный шквал, едва не столкнувший мальчика в овраг. Одновременно с ветром полил сильный дождь. "Как из ведра" - подумал Валерик. Он хорошо помнил из "Русской литературы" это выражение, которое применялось как гипербола. Но дождь, который за несколько мгновений превратил одежду в сплошную мокрую тряпку, уже не был "гиперболическим". Это был реальный "дождь из ведра".
Рядом ударила молния, ужасно яркая, с оглушающим ударом грома. Помнил Валерик из школьных уроков и то, что "опасно находиться и быстро передвигаться во время грозы на открытом возвышенном месте". Молнии непрерывно "бомбили" окружающее пространство. Валерику очень хотелось убежать с этого страшного поля, но он боялся, и с дрожью от ужаса быстро шёл, приближаясь к жилым постройкам. Наконец-то, он устроился под козырьком деревянного здания "Сельмага". Всё на нём абсолютно промокло. Он извлёк из кармана бумажную "кашу", "приправленную" размокшим "химическим" карандашом (это всё, что осталось от его блокнота), покопался в этой "каше", извлёк трёхрублёвую купюру сунул её в грудной карман. Остальное - выкинул в бурный поток дождевой воды.
До школы оставалось около трёхсот метров. Дождь несколько ослаб. Валерик решил: "Чё толку стоять - всё равно мокрый" и пошёл дальше. Молнии уже не так часто разрезали пространство, да и удары их, в основном, были отдалёнными.
Этот ужасный, в тоже время впечатляющий удар молнии произошёл в то время, когда измученный Валерик подходил к деревянному зданию школы. Он был от него на расстоянии тридцати - сорока метров. Валерик поднял голову и посмотрел на вершину огромного тополя, росшего почти вплотную к зданию. Вдруг толстая, ослепительно белая лента с громовым ударом, встряхнувшим под ногами землю, вгрызлась в вершину гиганта. Из остатков разбитой вершины повалил густой светло-бурый дым. Верхняя часть тополя слегка подпрыгнула, начала заваливаться набок и, ломая ниже растущие огромные ветви, с треском и грохотом упала на землю. Сильно запахло озоном (его запах Валерик помнил из опытов с электрофорной машиной на уроках естествознания). Из здания послышались испуганные вскрики и на улицу стали выбегать дети и учителя. Дождь снова усилился, и снова засверкали молнии. Валерик, зачарованный, стоял некоторое время, затем вошёл в помещение школы и вместе с толпой ребят и взрослых подбежал к открытой двери класса, где должны состояться экзамены. Возбуждённые ученики и преподаватели столпились в классе и, бурно обсуждая происшествие, смотрели на дальнее окно, выходившее к тополю-гиганту. Точнее они смотрели не на окно, а на то, что от него осталось. Толстая оконная деревянная подушка была невероятным образом вывернута из проёма, рамы смяты как солома, осколки стёкла рассыпаны по всему полу. Неприятно пахло жжёной резиной и ещё чем-то горелым. Молния, прокладывая себе путь к земле, не пощадила классного окна.
Валерик стоял с раскрытым от удивления ртом, пока его в бок не ткнул одноклассник Серёжка и спросил:
- Ты чё такой мокрый? Не мог дождик переждать, чё ли?
- Тебе хорошо, ты рядом живёшь, а меня в поле застало!
- Ух, ты-ы-ы! Всё понял... Надежда Васильевна! - позвал он учительницу по ботанике - тут Валерка весь мокрый! Его в поле накрыло...
- О, боже мой, - взмолилась Надежда Васильевна - ты ведь, наверное, простудился?
- Не-е-е, дождик-то тёплый...
- А ну раздевайся!
Подошли одноклассники Колька и Мишка. К ним обратилась Надежда Васильевна:
- Ребята, помогите всё это выжать
- Запросто - хором ответили друзья и утащили всю снятую с Валерика одежду на улицу. Валерик стоял мокрый и смущённый в одних трусиках. Одноклассники окружили его со всех сторон и слушали его "ужасную" историю...
Надежда Васильевна послала с заданием Серёжку к физруку. Физрук Леонид Павлович, молодой энергичный мужчина, крепкого сложения появился внезапно:
- Да-а-а, а кожа-то у тебя гусиная, значит ты... ладно-ладно не обижайся
Он бросил на пол охапку поношенной спортивной одежды стал выбирать из неё что-нибудь подходящее по этому случаю. Физруку старательно помогали одноклассники.
Наконец Валерик, одетый в большие шаровары и куртку, с подвёрнутыми рукавами и огромных "спортивках" на ногах стоял и наблюдал, как взрослые приводили в порядок класс и готовили его для экзаменов. Школьные товарищи всё ещё толпились около него и продолжали расспросы. Валерик разговорился, и всё снова и снова рассказывал о своём "великом подвиге", обильно используя "гиперболы". Его временное одеяние было далеко не праздничным, но сухим и тёплым. Оно создавало ощущение комфорта. А Валерик в глазах товарищей вырос до "легендарного героя". Экзамены прошли как обычно. Валерику достался, по его понятиям, "лёгкий билет" и он, прочитав задание, даже хмыкнул (конечно, про себя):
- Подумаешь, эвглена зелёная, устройство цветка и возраст растений? Можно и потруднее..., и... сдал экзамен на "пятёрку".
После экзамена комиссия подвела итоги. Как только все разошлись, к Валерику подошла уборщица тётя Феня. Она поздравила его с успешной сдачей экзамена и положила перед ним его сухую одежду и поверх неё "трояк", тоже высушенный и выглаженный. Как она сумела всё это высушить и выгладить так быстро, для Валерика осталось загадкой на всю жизнь. Валерик поблагодарил тётю Феню, попрощался и пошёл обратно, той же дорогой к родному дому, который находился в шести километрах от школы.
Недалеко от школы находилась сельская столовая. Она было на пути к дому и Валерик после школы, иногда в неё заходил, при условии, если не издержал деньги, которые мать давала на обед, на что-нибудь другое, в сельмаге. А сегодня, ощупывая "трояк" в кармане, он вошёл, в зал, вкусно пахнущий мясом и варёными овощами. Худощавая пожилая женщина с тёмным лицом, изрезанным глубокими морщинами подошла к стойке, улыбнулась Валерику и спросила:
- Ну, чё, сдал экзамен?
- Сдал на "пять" - ответил счастливый Валерик.
- Молодец. Чем тебя кормить?
- А, хоть чем, тётя Саня! Жрать хочу.
- Погоди, я счас" - сказала тётя Саня и принялась сервировать обед. В глубокую фаянсовую тарелку она отмерила половник капустных щей. Затем от огромной варёной конской головы стала вырезать кусочки мяса, добавляя их в щи, опустила туда же ложку сметаны. Далее на другую тарелку она положила порцию сероватого картофельного пюре с каким-то маслом и четвертинку солёного огурца. Сверху положила огромную котлету из конского мяса. И, в заключение, она поставила стакан с жидким, мутным киселём и положила на обрывке газеты два куска черствейшего хлеба.
Трапеза была великолепна. Валерик быстро, "за обе щеки" съел щи и принялся за второе, которое не смог осилить. Пюре уже "не лезло в горло". Он запил съеденное киселём, завернул кусок хлеба и остатки котлеты в газету, сунул свёрток в карман и, сказав "спасибо и до свидания", тронулся в путь.
Ручей превратился в маленькую речку. Хотя муть уже почти прошла, но воды было ещё много. Спешить Валерику было некуда, и теперь он мог хорошо развлечься у ручья. Долго мальчик стоял и слушал журчанье ручья, любовался стремительным потоком и наблюдал замысловатую игру солнечных бликов на воде. Затем пошёл по берегу, расчистил несколько заторов, проследил, как резвятся игольники в небольшой стайке, и остановился около маленькой заводи, на дне которой, вздымались крохотные песчаные фонтанчики. Это маленький подземный родничок давал свою воду к ручью. Валерик сунул руку в воду - чистая и холодная! Он набрал в пригоршни воды и сделал несколько глотков (после кислых пересоленных щей хотелось пить), ощутил приятную прохладу во рту. Рядом с родником было несколько кочек. На одну из них Валерик приземлился, вглядываясь в чистую воду. Его внимание привлекла жёлтая соломинка, которая зацепилась одним концом в отверстие фонтанчика, а другим концом касался водной поверхности. Вдруг соломинка изогнулась и начала производить волнообразные движения снизу вверх.
- Что-то тут не так - решил Валерик и, приблизившись к заводи, протянул руку к соломинке и коснулся её пальцем. Вдруг, "соломинка" ожила и спряталась в отверстии фонтанчика.
- Интересно, надо подождать - решил наш исследователь. Он присел на корточки, держа руку наготове. "Соломинка" медленно стала выдвигаться из земли. Как только она вытянулась на достаточную длину, Валерик ухватился за неё и, почувствовав лёгкое сопротивление, стал осторожно вытягивать из мягкого ила "добычу". Ну, конечно, у существа, которое оказалось в руке Валерика, не было ничего общего кроме окраски с соломинкой. На конце, за который держался Валерик, было что-то вроде головки. Длина находки была около полуметра. По всему виду это был вол осень, но гигантских размеров.
Валерик знал, что вол осень это вид ленточного червя. Он много раз видел его в разных водоёмах известным под местным названием "конского волоса". Уж очень походил он на кусок волоса из конского хвоста. Но этот образец никак не походил на конский волос. Он обвил ладонь Валерика и пытался вытащить головку.
- Надо-бы показать его Надежде Васильевне" - решил Валерик - но как это сделать?. Следующий экзамен только через пять дней и только тогда он сможет увидеться с учительницей...
Попытка донести волосенок до дома не увенчалась успехом. Червь погиб и начал засыхать не помогала и тряпка, смоченная водой. Валерик сидел на штабеле старых шпал у железнодорожной насыпи. Путь домой проходил через железную дорогу, ручей остался далеко позади. Наконец он прошёл к лесозащитной полосе, обломил с куста декоративной жимолости сук, убрал с него всё лишнее и намотал червя на этот сук, а концы закрепил тряпкой. Затем достал из кармана недоеденную котлету с хлебом и стал жевать. Теперь он ждал когда по рельсам пройдёт поезд, шум которого доносился из далека. Нравилось Валерику смотреть на мощные паровозы с красивыми "кокардами", в центре которых красовались буквы "ФД" или "ИС". Наконец, гулко рявкнув на всю округу, из-за поворота вылетел "ИС", обдал Валерика жаром и, бешено двигая, блестящими шатунами, потащил мимо огромный состав. У Валерика дух захватило от восторга, а тошнотворный запах горелого каменного угля ещё более возбуждал его и усиливал ощущение чего-то необычного.
Засушенный экспонат он позднее показывал всем близким и знакомым и рассказывал о нём. Большинство из них были просто равнодушны к рассказу. А некоторые просто считали Валерика лгуном и фантазёром.
Надежда Васильевна никогда не слыхала о таких гигантах-волосных. Она пообещала поговорить со своими "однокашниками" из университета. А через несколько дней сообщила, что мой образец не пригоден для исследований, и, скорее всего, он "привезён уже засушенным откуда-то из тропической местности, а не пойман у нас на Урале".
- Такие виды не существуют в нашей климатической зоне! - сказал категорично какой-то профессор.
Снова, после очередного экзамена Валерик шёл домой и думал:
- Почему же кроме Надежды Васильевны ему никто не поверил? А в тропических реках такие волосени есть! Так вот в чём дело! Там постоянно бывают тропические ливни с грозами и после них появляются различные невиданные существа. А грозы, такие, как эта, что меня напугала и намочила, бывают у нас очень и очень редко. Всё дело в грозе и небывалом ливне, которые могут создать что-либо необычное. Эх, профессор! Грош тебе цена, до такого пустяка не смог додуматься! А Надежда Васильевна молодец!...
О некоторых предрассудках
Апрель - 2008
До чего же человек подвержен воздействию предрассудков, предубеждений и разного рода заблуждений! Оказывается, они играют в его жизни довольно существенную роль. А иногда даже становятся решающими, круто меняя жизнь человека. Представьте себе, идёт молодой человек на свидание к любимой. Через несколько минут он бросит к её ногам букет пышных роз и встанет на колени... Мы все представляем что должно дальше произойти. О, это будет прекрасно... Но вдруг, из соседнего двора выскакивает кошка, преследуемая собакой. А кошка-то чё-ёрная! А юноша-то суеве-ерный! И он решил, что встреча сегодня с девушкой ничего хорошего ему не сулит.
- Какой ужас - чёрная кошка! Приду завтра, но другой дорогой! - решил он. А вот, счастливого "завтра" уже не получилось. Помешало суеверие! Из-за которого отсрочилось или навсегда развалилось счастье двух молодых людей. А если бы юноша, погрузившись в мечты, не увидел кошки? Тогда бы могло всё быть по другому!...
Удивительно, но не только обычные смертные люди оказываются под влиянием суеверий, предрассудков религиозных мифов и предписаний. Даже образованные, талантливые и, кроме того, великие люди бывают подвержены воздействию этой всякого рода предвзятости. Иногда суеверие становится даже национальной особенностью целых народа. В итоге все люди находятся под сильным влиянием этой навеянной, придуманной и предписанной ерунды, которая не украшает а существенно портит и без того трудную жизнь.
Расскажу одну маленькую истории, в которых я был и участником, и свидетелем.
Тогда мне было девятнадцать. Я работал на заводе слесарем. Режим работы был трёхсменный. И поэтому через каждые три недели я выходил на работу в третью смену, то есть, в ночь. Моим напарником по работе в был Рамазанов Кабир. Он был намного старше меня и, кажется даже, собирался уже на пенсию. Высокий, сутуловатый, с лицом типичного татарина, он всегда был спокойный и немногословный. Я уважал его, доброго и трудолюбивого. С ним легко было работать и приятно общаться. Он никогда не ставил граней между нашими возрастами. И, даже иногда расспрашивал о чём-нибудь, учитывая мою "десятиклассную образованность". Я называл его на русский манер дядей Колей.
Цеховая столовая по ночам не работала, но всегда был открыт буфет, в котором можно было купить кефир, чай, какие-нибудь незамысловатые пирожки, булочки, бутерброды и так далее. "Обед" мы проводили, как правило, на рабочем месте. В ту ночь я купил в буфете банку свиной тушёнки и мягкий душистый батон. Кабир разложил на чистой тряпице свою домашнюю снедь. Я присоединился к нему и выложил свои покупки. Физическая работа отнимала много сил, и на аппетит мы не жаловались. Я знал, что по предписаниям шариата некоторые татары избегают есть свинину. И все-таки предложил дяде Коле отведать тушёнки. Его реакция была неожиданная: Он вдруг начал крутить головой, оглядываясь по сторонам, и произнёс сдавленным голосом:
- Неее, ты чоо, Валера!
Тут надо сказать, что его жена маленькая властная татарочка Раиса работала контролёром здесь же в цехе.
- Да поешь дядя Коля, вкусно! - настаивал я. Наконец моё упорство возымело силу. При этом он тихо заговорщически сказал:
- Раисе не говори, а то она спать со мной не будет!...
Поел Кабир свиной тушёнки, с большим удовольствием вопреки заветам Мухамеда... На другой день, точнее сказать - на другую ночь мы с ним снова работали вместе. На Раису он не жаловался. Ничего в жизни не изменилось! А Кабир оказался настоящим мужиком. Подумать только! Пошёл против законов шариата. Конечно, когда-то, более полутора тысяч лет назад, Мухамедов запрет на мясо свиньи спас народы древней Аравии и Египта от многих страшных эпидемий, источником которых были свиньи, питающиеся нечистотами. Но в середине двадцатого века такой опасности практически не было.
Два года спустя после истории со свиной тушёнкой, я уже служил в армии на Сахалине. Наш ракетно-зенитный дивизион находился на охране воздушных границ Родины. На боевом дежурстве мы находились не все сразу, поэтому имели небольшие промежутки времени для отдыха и других неслужебных занятий. Среди нас были ребята самых разных национальностей, в том числе и сыны Азии. Некоторые из них в начале службы стеснялись или не желали есть свинину по этическим или религиозным причинам, но постепенно "обрусели" и ничем уже от остальных не отличались, "наворачивая за обе щеки" сочное свиное мясо.
- Почему отказываться? Хорошее, вкусное мясо! Чем мусульманин хуже христианина?
В данном случае в жизни этих хороших ребят кое-что изменилось, но в лучшую сторону. Они прекрасно адаптировались в новых условиях, стали духовно богаче.
У реки
Январь - 2014
Тихое летнее утро. Густая влажная прохлада и лёгкий туман окутали небольшую реку, берег, лес, притихшую маленькую деревню, уютно раскинувшуюся на высоком берегу, и окружающее пространство. Все бы выглядело неподвижным и застывшим, если бы не громкая полифоническая музыка леса, не тихий звон водяных струек в реке, не резкие всплески рыб и другие, разнообразные, тихие, не всегда понятные шорохи, щелчки и прочие таинственные звуки. Это была дикая природа, слегка освоенная человеком, вписавшимся в неё гармонично и без насилия.
На забор, примыкавший к одному из домов, взлетел пёстрый петух. Крепкое хлопанье его сильных крыльев на мгновенье нарушило симфонию леса и резко отдалось эхом. Петух оценивающе посмотрел по сторонам, приосанился и... зазвучало талантливое протяжное соло известного певца. Старательно и звучно вывел он свою знаменитую мелодию. Потом прислушался и снова посмотрел по сторонам, как бы удивляясь:
- Неужели не услышали...? - и повторно исполнил, ещё с большим вдохновением, свою песню. На этот раз ему ответил таким же пением "коллега" из противоположного конца деревни. А далее последовала классическая петушиная перекличка. Наш герой ещё раз пропел, затем, заквохтав удовлетворённо, вспорхнул на землю и твёрдой походкой заспешил по своим неотложным петушиным делам.
Пение петухов продолжалось нескончаемо долго и, наконец, стихло, уступив место другим звукам. В густом утреннем воздухе слышимость была изумительной. Слышно было мычание коров, беспокойное ржание лошадей, хрюканье и повизгивание свиней, озабоченные возгласы баб и недовольное ворчание не проспавшихся мужиков, кудахтанье испуганных кур и победное гоготанье гусей. Звонко прозвенели маленькие колокольчики на шеях овец и коз, выгоняемых из домов на пастбище, гулко и басовито ударили нестройным хором кованые коровьи колокольца. Вступлению утра на эту чудесную землю выстрелом поставил точку щелчок пастушьего кнута. Деревня проснулась вместе с природой. Со стороны реки потянул лёгкий ветерок, засияли первые золочёные лучики солнца. Туман заволновался и начал расползаться и худеть. Наступал обыкновенный деревенский летний день.
Из-под крыльца, потягиваясь и зевая, вылез большой лохматый пёс, неизвестной породы. Он сел, почесался задней лапой, прислушался, поворчал немного на воображаемого противника, выбежал через распахнутые ворота ограды на улицу и трижды гавкнул. Ему ответили другие собаки. Волна их раскатистого лая громко прозвучала в плотном утреннем воздухе и, сопровождаемая гулким эхом, прокатилась по всей долине, опоясывающей деревню.
На крыльцо вышел заспанный мужик. Его густые рыжеватые волосы были взъерошены и пучками торчали в разные стороны, выразительные серые глаза сонно щурились. Он был среднего роста, крепко сложен и довольно молод. Босой, без рубахи, он сладко, по молодецки потянулся, широко и громко зевнул, поёжился от свежего сырого воздуха и произнёс:
- Бр-р-р! - оглянулся в открытую дверь и крикнул несколько прокуренным, но крепким басом:
- Ка-атя-я-я!
- Иду - ответил спокойный женский голос.
Из темноты дверного проёма показалась красивая рука, повесила на плечо мужика большое вафельное полотенце, сунула ему в руку мыльницу и скрылась. Мужик обернулся, просунул голову в темный проём. Раздалось характерное чмоканье поцелуя и удовлетворённо-ласковое женское хихиканье. Ухватившись о перила, Никита (так его звали) ловко спрыгнул через все четыре ступени крыльца и, бойко, как мальчишка побежал через распахнутые ворота вниз по откосу к реке. Рядом с ним побежал знакомый нам пёс, лая и повизгивая от радостного возбуждения.
Оставим на некоторое время в покое наших героев и кое-что уточним, в общих чертах, о деревне и её обитателях. Деревня располагалась на правом берегу реки, высоком, каменистом, с крутым спуском к воде. В конце спуск переходил в широкий гравийный пляжный берег. А высокий берег образовывал огромную ровную площадку настолько просторную, что на ней хватило места для деревни, огородов и обширного поля. Вода в весенний паводок в реке поднималась на несколько метров, иногда переполняя даже, высокое речное русло, заливала всё кругом на многие километры. Но, даже и в такие сверхпаводки, она никогда не достигала уровня деревни. Антиповка была не уязвима, но оторвана от окружающего мира. Транспортная связь её с другими селениями налаживалась по воде сразу после паводка и не прерывалась до ледостава. А по суше - только в сухой летний сезон. Зимой действовали также и санные путь по льду и по берегу, но сообщение по ним часто прерывались из-за метелей и снежных заносов. Ближайшим населённым пунктом была деревня Усть-Кусьва, расположившаяся на речке Кусьве в километре от устья с рекой Тойвой. Это где-то около тридцати километров вниз по течению реки. Следующий населённый пункт деревня Улим находилась на берегу Тойвы в пятидесяти километрах от Антиповки. Это был самый дальний пункт с которым возможно было связаться по рации. До села Бым, где располагался сельский совет и правление колхоза "Уральские зори" от Антиповки было около семидесяти пяти километров. Слабенькая рация Антиповки не могла одолеть это расстояние. Поэтому связь была с ретрансляцией по схеме: Антиповка - Усть-Кусьва - Улим - Бым и в обратном порядке: Бым - Усть-Кусьва - Улим - Антиповка. Конечно, такая связь имела низкую надёжность, и, всё-таки, это была связь. Настоящая связь!
Деревне было около трехсот пятидесяти лет. В те далёкие времена, как-то по весне приплыли на вёслах из села Комарово, что находилось по течению ниже вёрст на сто пятьдесят, три здоровенных мужика - братья Антипины. Высадились они на высокий берег дикой реки, построили землянку и принялись рубить и корчевать древние ели, сосны и лиственницы. Лес медленно поддавался топору и огню, но к осени на лесном пригорке образовалась просторная поляна. Эта поляна была местом рождения деревни Антиповки. В следующие два года братья срубили три дома из отборных лиственничных брёвен. В память о древней тайге они оставили около своих домов три вековых лиственницы. Да, эти лиственницы и сейчас живы и специалисты насчитали им возраст около пятисот лет. А дома эти тоже сохранились, окаменели, но не гниют, хотя и сильно растрескались на них брёвна. Постоянно в них никто не живёт. Временно в них селят командировочных и других приезжих.
А в то время, к которому я отношу описываемые события, в деревне было около пятидесяти дворов, различных по размерам, возрасту и форме. Дома были обычные, бревенчатые, срубленные по северному - "в ложку" и, как правило, включали в себя жилое помещение - избу с громоздкой замысловатой русской печью и холодный бревенчатый пристрой - клеть. Между избой и клетью располагалось мощёное пространство, разделённое чуланом - хозяйственным помещением без окон и сенями - тёмной, не отапливаемой прихожей. Все эти строительные части имели пол, выполненный на одном уровне из толстенных плах. Сени сообщались с крыльцом через дверной проём с массивной навесной дверью. Такие же двери со стороны сеней вели в избу и клеть. Навесы были кованные - на века! Высота крыльца определялась общим уровнем пола. Ступени крыльца вели в ограду - крытый хозяйственный двор. Ограда имела двое широких ворот. Одни ворота были парадные и выходили на проезжую часть улицы. Другие ворота располагались противоположно первым. Они вели в огород, который находился с тыльной стороны дома. В противоположном от крыльца конце ограды располагались конюшни, амбар, овощная яма, ледник и другие необходимые малые помещения. Под избой располагался голбец - холодный тёмный подвал для хранения различных продуктов питания без замораживания, в том числе - овощей. С парадной стороны дома под окнами полисадник, благоухающий цветами и ягодными кустами. Перед палисадником - широкая длинная скамья. Все двери в этой сложной системы хозяйства имели запоры - мощные кованные щеколды, крючья и заломы для надёжного запирания изнутри. А для запирания с наружи имелись крепкие амбарные проушины для достойных висячих замков. Все эти запоры были скорее традиционными, чем необходимыми, потому, что воровство в деревне отсутствовало. Все жители знали друг друга гораздо лучше, чем просто в лицо. Уходя из дому, хозяева, по обыкновению, вместо замка в наружную ручку входной двери вставляли палку, чтобы из дали было видно: "Дома никого нет!"...
К Антиповке не подходили ни линии электропередачи ни линии связи. Но, тем не менее, была полукустарная слабенькая дизельная электростанция, которая обеспечивала тусклое освещение в домах в тёмное время суток. Кроме того, с помощью какого-то примитивного электронасоса, работающего от той же энергии, заполнялся родниковой водой водонапорный бак. Водоснабжение осуществлялось через водоразборные колонки. Информационная связь с правлением колхоза осуществлялась с помощью допотопной рации из правления бригады в условленные дни и в условленное время. Был в деревне и торговый киоск, в который завозили товары самого различного назначения, включая аптекарские, раза два-три в месяц, кроме времени паводка и распутицы. Был и в деревне свой санитар-акушер. Для поддержания законности в деревне был участковый милиционер, который был по совместительству являлся пожарным инспектором и возглавлял добровольную пожарную дружину. Административной главой всего деревенского сообщества был колхозный бригадир.
Обитатели деревни простые крестьяне и работники леса. Удалённость от крупных сёл или посёлков, также предстоящая ликвидация существовавшего леспромхоза, наложили свой, не самый лучший, отпечаток на жизненный уклад жителей этой деревни. Лесные работники, кроме двух лесников могли остаться без дела. Труд колхозной бригады был признан нерентабельным, а деревня неперспективной (тогда государство проводило внутреннюю политику "укрупнения" сельских населённых пунктов). Внешне всё было по-старому. Люди жили обычными повседневными заботами, радовались, грустили, наслаждались жизнью. Однако всё чаще и чаще на лицах, даже самых бесшабашных жителей деревни появлялась тень неотступной, озабоченности. А в разговорах всё чаше и чаще звучал вопрос: "как жить дальше?". Люди готовились к большим и, кажется, не лучшим переменам...
Однако, вернёмся к непосредственным участникам моего повествования. Никита бегом направился к реке с собакой по кличке Фомка. Бросив полотенце и мыло на брезент, прикрывавший лодку, которая стояла на приколе, он скинул с себя трико, с разбегу погрузился в прохладную воду. Быстрое течение подхватило его сильное тело. Никита перевернулся на спину, расслабился, набрал в грудь свежего воздуха, снова перевернулся и мощно взмахивая руками, быстро "в размашку" поплыл против течения. Фомка прыгал по отмели по брюхо в воде и громким беспокойным лаем выражал абсолютный восторг. Наконец, Никита вышел на берег, пыхтя и крякая от удовольствия. Он отмахнулся от назойливого Фомки, который норовил облизать ему лицо. На берегу появился дед Степан, сосед Никиты. В руках его были удочка и подсачек.
- Здорово, Степан Николаевич! - поприветствовал его Никита
- Да, сочувствую. Степан Николаевич, как ты думашь, погода-то сёдне будет?
- А, ты сам-то смекай, чё не вишь, как солнышко-то играт, одной росы-то тьма! Хоть черпай! Вёдро будет. Вишь как легко дышать-то! А нашто тебе погода-то, хи-хи, ты ведь ишшо молодой? Тебе всё одно ненастье али вёдро...
- Я-то перебьюсь и в ненастье, токмо, сено-то не выдюжит.
Никита работал в лесхозе вальщиком. Но, как это издавна повелось, он, будучи коренным жителем деревни, был наделён маленьким покосным угодьем. Пока в лесхозе была для него работа, сильный, выносливый Никита имел неплохие заработки. Покосом в те времена не занимался - было некогда, а чтобы сено не пропадало, отдавал на время кому-нибудь из деревенских свой покос. У них же потом и покупал сено для своего скота, который состоял из коровы Милки, двух свиней и нескольких овец. Но время всё изменило. В счастливом гнёздышке Никиты наступила мрачная жизненная неопределённость. На работе обычными стали длительные простои. Заработки резко упали. Никита напряжённо думал и в поисках выхода, брался за дополнительные работы. А Катерина, молодая жена, вот-вот должна родить и до времени Никита не предпринимал ничего радикального. Он не хотел или даже побаивался оставлять на долго жену в одиночестве.
В этот день Никита решился поехать на покос. Накануне он робко заговорил с Катюшей о наступлении сенокосного сезона. Она звонко рассмеялась и сказала:
- Не томи свою душу. У тебя на лице написано: "Хочу на покос!". Езжай. За меня не бойся. Я тётку Агафью уговорю побыть около меня...
- Степан Николаевич, ты пригляди тута за моей Катериной-то по случаю - попросил Никита - а рыбы-то я тебе и так привезу.
- Не сумлевайся, присмотрю. Оно ведь дело житейское - ответил дед.
Никита подошёл к лодке откинул повлажневший от ночной сырости брезент. Растирая тело до красна полотенцем, он делал беглый осмотр снаряжения и необходимого набора инструментов, с вечера уложенных на дно лодки. Коса или по-местному "литовка", оселок, молоток и отбойник, нож, топор, простые рыболовные снасти (на всякий случай), грубый брезентовый плащ и другие необходимые вещи и мелочи.
- Всё на месте, Фомка, пойдём чаёвничать! - обратился он к псу и, надев трико, быстрым шагом направился к дому. Фомка всё понимал, он так давно никуда не ездил с хозяином! Ради дальней прогулки он даже готов был в предстоящей поездке долго сидеть рядом с дико ревущим лодочным мотором. Он прыгал, лизал Никиту, визжал и лаял от нетерпения. На скамье у палисадника Никиту ждала жена. Он полюбовался её располневшей фигурой, перехватил ласковый взгляд, подошел и поцеловал в расплывшейся улыбке красивые пухлые губы. Она обняла его за шею и прижала к себе...
- Пойдём, покуда самовар не остыл, - тихо сказала Катя.
- Пойдём... - прогудел Никита.
Никита за обе щеки уплетал аппетитно пахнущие, лоснящиеся от жира, румяные уральские жаренники с бараниной. Катя, счастливая, любовалась мужем. Есть она не стала а только пригубила из фаянсовой чашки чай. Никита, наконец, утолил свой аппетит и быстро собрался. Он подхватил на одно плечо рюкзак, в котором лежала еда, большая бутыль с квасом, сигареты, спички и ружейные патроны. В левую руку взял старенькое ружьё "ИЖ-16", правой рукой обнял жену, еще раз поцеловал её и быстро вышел. Из чулана он захватил видавший виды мотор "Вихрь" и нагруженный не спеша пошёл к реке. А Фомка стоял уже на берегу перед лодкой и торжественно лаял.
На берегу было оживлённо. Мужики готовились к поездкам по реке каждый по своим делам. Кто заготавливать дрова, кто на серьёзную рыбалку (рыбная ловля для жителей деревни имела важное значение - подспорье в питании), кто на сенокос, как Никита и так далее. Деревенская жизнь тем и отличается от городской, что в деревенском доме степень комфорта на время зимы напрямую зависит от того, как он обеспечен за время с весны до глубокой осени. То есть в глухой деревне реальность, как нигде соответствовала грубоватой народной мудрости: "Как потопаешь, так и полопаешь!" Никита шёл по берегу, здороваясь с мужиками. Неподалёку от его лодки возился с подвесным мотором его друг Виктор. Никита положил двигатель на брезент и подошёл к нему. Поздоровались крепким рукопожатием. Окинув содержимое лодки Виктора, Никита удовлетворённо произнёс:
- Значит ты тоже на сенокос? Ла-а-адушки!
- Пора, вишь, поррра-а-а!
- Чё с мотором-то?
- Да прочистил маленько. Ну чё, поёхали?
- Пое-е-ехали! - ответил Никита и вернулся к своей лодке. Он быстро и ловко закрепил мотор, залил бензин, снял лодку с прикола и вытолкнул её в воду. В этот момент лодка Виктора надрывно гудя мотором и пуская тяжёлую волну устремилась в речную даль. В лодке ближе к носу на подстилке из сена важно крутя головой сидела любимая собака Виктора Пальма, как и Фомка - неопределённой породы. Никита раскатал голенища болотных сапог, вывел лодку на глубину и прыжком сел в неё. "Вихрь", заранее любовно приведённый в порядок, завёлся с одного рывка и ровно запел, легко подчиняясь воле хозяина. Никита повернулся и посмотрел на крутой берег, где махала ему косынкой жена. Он привстал помахал ей снятой кепкой. Затем удовлетворённо сел и добавил обороты двигателя. Фомка ласково взглянул на хозяина и устремил взгляд вперёд.
Ехать, вернее, плыть, Никите нужно было около пятнадцати километров вверх по течению. А покос Виктора находился ниже на километр. Оба участка располагались на правом берегу на заливных лугах. "Вихрь" легко толкал длинную плоскодонку по руслу реки.
Туман рассеялся. Лучи солнца скользили уже по водной глади, щедро накладывая на неё позолоту, проникали в гущу трав, превращая в дорогие самоцветы чистые капли росы. Встречный поток сырого воздуха дул сильным холодным ветром. Он обжигал лицо, слепил глаза. От сырого холода Никиту спасал грубый брезентовый плащ и ватная рабочая телогрейка. Лицо раскраснелось и привычно горело. Но по мере того как шло время, лодка покрывала расстояние, а солнце поднималось всё выше, становилось теплее. Фомка уже не прятался в солому, а, подняв кверху морду "читал" знакомые, только ему понятные, запахи окружающего мира.
Сразу после деревни на реке начинался "Долгий плёс", который тянулся на пять километров. Здесь около обоих берегов шли сплошные заросли стрелки (камыша), рогоза, осоки, лопушника и других водолюбивых трав. Местами встречались старые тихие заводи, поросшие жёстким тростником. К этим заводям через мелководные протоки, покрытые ряской, примыкали старицы с заболоченными берегами и с отмелями, поросшими одолень-травой (жёлтыми кувшинками). Все эти заросли и заводи кишели жизнью. Конечно, лодка Виктора, которая прошла здесь несколько минут назад распугала всех жителей тихого плёса. Но, если подождать некоторое время, они снова себя проявят кваканьем, кряканьем, всплесками и так далее. Плёс закончился. Река усилила течение, сузив русло, и круто петляя между огромных камней - бойцов, сильным напором понеслась навстречу. Совершая очередной поворот, Никита увидел впереди косу, на которой трудился Виктор, вытаскивая лодку на сушу.
- Почти приехали, Фомка!
- Гав, гав, р-р-р!
Около косы Никита сбросил газ, уравновешивая скорость движения лодки с течением так, чтобы лодка была неподвижной относительно берега.
- Ну, чё? Приехал? В два - подкатывай, пообедаем вместе, у меня сало и щучья копчёнка есть! - крикнул Виктор.
- Ага!
Никита снова прибавил газ и его лодка, задрав нос, снова ринулась навстречу бурлящему потоку. Впереди - короткий, но крутой перекат - "Кандаковский перебор". Главная струя переката очень сильная и стремительная. Мощности лодочного двигателя недостаточно для её преодоления. Левый край струи - слабый, более подходящий для подъёма, но коварный, потому, что имеет поперечные струи, стремящиеся вывернуть лодку на главную струю. Если такое случится, лодка круто развернётся и станет неуправляемой. Её подхватит и стремительно понесёт левым бортом вниз по течению. Если растеряешься и не выправишь лодку вдоль струи, её с размаху ударит о два огромных валуна. Тогда, в лучшем случае, лодка просто перевернётся, а в худшем - будет разбита. Эти камни прозвали "Кандаковскими воротами". Расстояние между ними чуть меньше длины лодки. Конечно, есть мене опасный способ преодолеть перекат - по илистой отмели, вдоль правого берега, затем около пятнадцати метров по суше и снова по грязной отмели. Но этим путём идти в одиночку, почти невозможно. Никита много раз безошибочно проходил перекат на своей лодке, но каждый раз сильно волновался, боясь допустить ошибку.
Причалив к левому берегу около бльшой коряги, заглушил мотор, привязал лодку за выступающий крупный сук. Затем он выбрался на корягу и оглянулся на пса. Последний, давно изучивший все повадки хозяина, поднял морду и вопросительно смотрел в глаза.
- Ко мне!
Фомка прыгнул к ногам. Никита подхватил его на руки и шагнул через небольшой водоворот на берег. Отпустил Фомку. Тот с победным лаем запрыгал по густой траве. Закурив, Никита прошёл по берегу, внимательно наблюдая за руслом переката. Искал изменения в распределении струйной иерархии. Мысленно проигрывая все свои дальнейшие действия, старался не упустить ни одной мелочи в предстоящем прохождении переката. Остановился у самого "узкого места", где главная струя делала еле заметный поворот, обтекая крупный подводный камень. Думал и вспоминал... Догорающая сигарета обожгла палец. Никита вздрогнул, отбросил окурок, позвал Фомку и решительно пошёл к лодке.
Двигатель работал ровно. До предела напрягая внимание, Никита вёл лодку, чутко реагируя на любое, даже слабое боковое перемещение носа лодки. Вот он слегка добавил обороты двигателя, резко дал "право руля", а теперь сбросил обороты и чуть сделал "лево руля" и так далее. Аккуратно и напряжённо лавируя между струями встречного потока, лодка медленно шла вверх. И, наконец, она благополучно миновала все опасные места. Перекат остался позади. Никита снова причалил к левому берегу, вытер пот, снял плащ. Фомка во все глаза глядел на хозяина, чувствуя его настроение, и ждал ласки...
От переката до сенокосного лужка чуть меньше километра. Этот участок реки почти прямой, а течение сильное но, ровное. Вот он - знакомый песчаный пляжик. Лодка с разгону врезалась в мягкий песок. Никита вышел из лодки, накинул верёвочную петлю, наглухо прикреплённую к носу лодки, на кол, торчащий на песчаном берегу и огляделся. Всё было как обычно: тёплая солнечная погода, слабый свежий ветерок от реки, запах потревоженной травы. Но что-то было не так.
- Что именно - не так?
Жалобно заскулил Фомка. Скорее не заскулил, а начал тихо-тихо посвистывать. Никита резко обернулся. Пёс, даже, не выходил из лодки, а стоял на корме, поджав хвост и виновато опустив голову. Глаза Никиты расширились, выражая одновременно удивление и мужскую решимость
- Ты чё Фомушка? Там волки што-ли?
Фомка перестал скулить, ссутулившись неуклюже, всё также с опущенной головой, с поджатым хвостом и прижатыми ушами подошёл к хозяину. Никита сел на борт лодки, взял своего любимца на руки и прижал к себе. Фомка дрожал, его маленькое сердечко бешено колотилось. Раздумывал не долго, решительно встал, сунул за пояс топор, взял ружьё и прицепил к поясу патронташ. Пёс поднял голову, с опаской посмотрел Никите в глаза, и, вяло вильнув хвостом, встал рядом. Вероятно, решимость хозяина передалась Фомке, а беспредельная преданность и абсолютная вера в своего кумира позволили преодолеть страх перед неопределённой, но, видимо, большой опасностью.
Долго и напряженно вглядывался Никита в кусты ольховника, которые со стороны реки прикрывали поляну покосного луга. Пёс стоял справа, опасливо тихо рычал, прижавшись к голенищу сапога.
- На поляне кто-то был!
Не обнаружив визуально опасности, Никита зарядил ружьё патроном с самой крупной дробью, из той какая имелась, и медленно подошёл к кустам, прислушался. Фомка снова тихо зарычал. Преодолевая нерешительность, Никита сделал три шага вперёд и оказался перед открытой поляной. Фомка опережая хозяина выскочил на край поляны, подался на несколько шагов в влево и злобно зарычал. В ответ ему прозвучал звук похожий одновременно на мяуканье кота и на блеяние ягнёнка. И тут Никита увидел... годовалого медвежонка. Встреча с собакой ему была неприятна и он начал реветь.
- Годовалый, значит рядом мать-медведица! Надо быстро сматываться! С дробовиком от неё не защитишься!
Но мысль была запоздалая. Справа из-за кустов огромная тёмная масса неслась прямо на Никиту.
- Это конец! - пронеслось в голове.
Вот уже по ветру донёсся отвратительный запах дикого всеядного зверя. Страшный оскал жёлтых клыков, свирепый с кровавым оттенком взгляд гипнозом пригвоздил Никиту к месту. Но через какую-то очень малую долю мгновенья ему удалось преодолеть оцепенение. Молниеносным движением правой руки Никита направил ружьё в страшную морду. Но реакция зверя оказалась лучше. Опережая действия Никиты буквально на сотые или тысячные доли секунды, медведица ударила огромной когтистой лапищей по стволу ружья. Почти одновременно прогремел выстрел, но заряд ушёл в землю около задних ног зверя. Оглушенная медведица встала на задние лапы, потрясла головой и издала грозный рёв. Никита инстинктивно потянулся онемевшей от удара рукой к топору. Но последовал другой удар той же когтистой лапы, разорвавшей в клочья рукав телогрейки и оставившей на руке длинную глубокую рану, сделал дальнейшее сопротивление безнадёжным.
- Конец! - снова пронеслось в мозгу.
Никита приготовился умереть и в последний момент вспомнил образ жены. Как в ускоренном кино перед глазами пронеслась вся жизнь. Защемило сердце от мысли, что не увидит своего ребёнка. Он ждал смертельного удара, но вместо этого в сознание влетел громкий жалобный крик медвежонка и громкий лай и рычание Фомки. Перед самыми глазами метнулось на этот крик огромное тело медведицы. Никита очнулся, и ещё не осознав до конца, что произошло, бросился к лодке. Позади он слышал неистовый лай и рёв, затем боковым зрением увидел тело Фомки, летящего над поляной с жалобным протяжным предсмертным криком и услышал звук падения его тела. Медвежонок перестал канючить.
Рука бесчувственно висела, из неё обильно текла кровь. Никита изловчился левым плечом сдвинуть лодку на воду, неуклюже перевалился через борт. В глазах потемнело. С трудом поднялся, доплёлся до кормы, коленом придерживая двигатель, левой рукой дёрнул пускатель. Двигатель завёлся, но в этот момент на отмель выскочила медведица! Она быстро бежала наперерез лодке. Вот она уже в воде готовая пуститься вплавь.
Что делать? Ага... рюкзак!
Никита бросил управление, ухватил левой рукой рюкзак, валявшийся у ног и швырнул прямо в морду зверю. Медведица приподнялась на задние лапы, передними - перехватила рюкзак и с рычаньем зубами начала рвать брезент мешка. Сорвав первую волну гнева, она швырнула рюкзак влево. Но он не полетел, а остался висеть на левой лапе - зацепилась лямка! Новый всплеск ярости, страшный рёв, беспорядочные движения головы и лап продолжались до тех пор пока рюкзак с оборванной лямкой спокойно и мирно не поплыл по воде. Запах жареного мяса совсем успокоил медведицу. Она зубами вынесла добычу на берег и начала её трясти до тех пор, пока содержимое мешка не высыпалось на песок. Что-то вспомнив, медведица посмотрела маленькими злыми глазами в речную даль, но никого больше не обнаружила и недовольная рыкнула. На берег, тихо ворча, вышел и медвежонок с кровавыми царапинами на морде и слезящимся правым глазом. Глядя на мать, он сначала обнюхал трофеи, громко чихнул над пачкой размокших сигарет, а затем попробовал жаренник...
Пока медведи разбирались с рюкзаком и его содержимым Никита в полусознательном состоянии, сжимаясь от ужасной боли, на предельной скорости вёл лодку вниз к Виктору. Только он мог теперь его спасти.
- Наконец - "Кандаковский перебор", ...пройти ворота... удалось... ещё немного и - коса... лодка Виктора... всё...
Виктор был неторопливым, спокойным человеком. Он был несколько старше Никиты, был тоже женат и имел годовалого сына. Он всегда и всё делал тщательно и основательно. В его хозяйстве всегда был полный порядок. После приезда на свой покосный участок Виктор, в сопровождении Пальмы внимательно осмотрел лужок, ещё раз слегка оселком прошёлся по сверкающему лезвию косы, плюнул на ладони (для важности). Вспомнил про себя: "Коси коса - пока роса...", довольно взглянул на влажную от росы, сочную траву и с удовольствием сделал несколько взмахов косой. До него донёсся звук выстрела. Пальма подняла морду и зарычала.
- Он чё с утра-то палит? - обратился он не то к себе, не то к Пальме.
Пальма продолжала глухо рычать. Виктор пожал плечами и продолжил косить. Вдруг Пальма залаяла и побежала к реке. Виктор аккуратно прислонил косу к невысокой сосенке лезвием вверх и пошёл следом за Пальмой. Перекат находился недалеко за поворотом, и с косы его не было видно, но было слышно надрывно ревущий "Вихрь" приближающейся лодки.
- Идёт на предельной скорости через ворота... Он чё, очумел...?
Пальма нюхала воздух, чихала, но молчала. Потом начала слегка скулить.
- Неужели Никита? Пошто?
Из-за поворота вылетела лодка Никиты и прямиком понеслась на косу. Никита сидел скрючившись, с бледным лицом. Его разорванная телогрейка была сплошь залита кровью. Лодка с разгону вылетела на песок и обрызгала Виктора грязью. Раскрыв рот, округлившимися глазами от ужаса смотрел Виктор на происходящее. Задравшийся "Вихрь" продолжал работать. Виктор подскочил и заглушил последний, приподнял голову Никиты. Лицо его было бледным и безжизненным, из длинной глубокой раны на руке текла кровь. Никита потерял много крови и терял сознание.
- Скорей остановить кровь!
Из ящика с инструментом Виктор извлёк моток бельевого шнура и, орудуя острым ножом, отрезал рваный рукав телогрейки, молниеносным взмахом ножа отделил кусок берёсты от молодого деревца, росшего рядом с косой, наложил жгут у самого верхнего края раны. Кровотечение было остановлено. Мозг Виктора лихорадочно работал. Это было не свойственно его характеру. Спасая друга, он действовал почти инстинктивно.
- Теперь - очистить рану и забинтовать!
Виктор не раздумывая принёс с берега свой рюкзак, резким рывком вытряхнул из него всё его содержимое. Из этой кучи он выхватил четушку "Московской" и, поставил её на сиденье лодки.
- Мало! - пронеслось в голове
- Пальма, сидеть! - прикрикнул он на собаку, которая тихо скулила и пыталась лизать рану Никиты, и с невероятной скоростью помчался к старице, находящейся в шагах тридцати от косы.
Вскоре Виктор вернулся с охапкой одолень-травы. Бросив её на брезент быстро Рассортировал по частям: листья, стебли, кубышки...
В кружку с родниковой воды он вылил часть водки и с помощью ватного тампона принялся промывать и чистить рану. Никита дёрнулся и застонал, открыл глаза и слабым голосом произнёс:
Витя... медведица... там Фомка... спас...
Лежи-лежи, молчи, я и так всё вижу, потерпи - ответил Виктор. Никита закрыл глаза и снова потерял сознание. Наконец, рана была тщательно прочищена. Остатки содержимого кружки Виктор отставил в сторону и занялся травой. Отобранные части он промыл родниковой водой и ещё раз - водой с водкой. Также обработал ладони рук. Кубышки и стебли он размельчил ножом и растёр ладонями. Эту кашицу он наложил на рану, сверху - слой листьев. Новая белая рубаха Виктора висела на ветвях берёзки (жарилась на солнце). Он подошёл, осмотрел её:
Хорошо, что чистая.
Разорвал рубаху на полосы, которыми и перебинтовал руку друга.
Осторожно, приподнимая лодку с Никитой со стороны кормы, Виктор подтянул её к воде. Пальма стояла в нерешительности на берегу и скулила - лодка чужая. Но зов хозяина был сильнее всяких сомнений, она прыгнула и уселась на солому на носу.
- Как можно быстрее - к Фёдору!
Повозившись немного с двигателем, завёл. Лодка послушно устремилась вперёд. Миновав все повороты, Виктор на предельной мощности ревущего "Вихря" двинул лодку по плёсу к деревне. На берегу в это время никого не было кроме двоих мальчишек - братьев Михеевых, которые банкой ловили мальков для наживки, по заданию отца. С удивлением и страхом они смотрели на причаленную лодку и Никиту в окровавленной телогрейке.
- Лёшка! - обратился Виктор к старшему мальчику - беги скорее к Федору Никоноровичу, скажи - беда Никиту - медведь поломал!
Это было сказано с такой убедительностью, что Лёшка, сорвавшись с места, полетел в деревню, сверкая подошвами босых ног. Его брат посмотрел озадаченно ему в след, потом повернулся и подошёл к лодке и с открытым ртом уставился испуганными глазами на окровавленного Никиту. К нему приблизился Виктор, потрепал его белокурые, давно не стриженые волосы:
- Вот так-то, Саня, в жизни-то быват всяко... сходи-ко в деревню, позови мужиков, а то Никита шибко тяжёлый, одному нести невмоготу.
Саня, как и его брат, побежал в деревню. Виктор, обессиленный, опустился на клочок зелёной травы на берегу и закурил.
В деревне с её тихим укладом любой новости, даже самой маленькой, придаётся особый статус. И от своего источника эта новость передаётся довольно быстро "из уст в уста". Не редко, обойдя по кругу, она возвращается к источнику неузнаваемой, и принимается уже за иную новость и совершает новый круг, меняясь до абсурда. Нечто похожее произошло и на этот раз. Санитар-акушер Фёдор Никонорович, высокий пожилой мужчина, в сопровождении своего закадычного друга, соседа Василия Ивановича, спускался к берегу, надевая на ходу белый халат. В их походке была обычная деловитость, а в движениях рациональность. Фёдор Никонорович подошёл к Виктору, пожал протянутую руку:
Показывай! - Шагнул в лодку, покачал головой - Нужна срочно кровь, долго не протянет! Вася, разверни носилки! Как рану обработал?
- Выслушав рассказ Виктора, произнёс:
Толково, молодец! Жгут ослаблял?
Ишшо нет, но кажись пора.
Лады, в медпункте разберусь.
Василий Иванович развернул портативные носилки, которые принёс с собой. Втроём они очень бережно уложили Никиту на них. Виктор взялся, было, за ручки носилок, но Фёдор Никонорович отстранил его:
- С тебя на сёдня хватит! - и сам взялся за ручки.
Весть о том, что "Никиту поломал медведь и его раненого привёз Виктор", обошла всю деревню и дошла до семьи Виктора и до деда Степана в виде: "Никиту и Виктора загрызли медведи, а "остатки" их приплыли по течению в лодке!". Все, кто в это время был дома, спешили на берег. В основном это были женщины и старики. Мужское молодое население деревни трудилось на поле, на реке, в лесу и ещё где-либо. Так как Никиту уже унесли на медпункт, никто из подходивших его не видел. Виктор сидел на берегу, его задержали расспросами и ему пришлось рассказывать, то что он знал. Некоторые увидев Виктора, облегчённо улыбались - "жив". Вдруг атмосферу тревожного, но спокойного разговора нарушил душераздирающий женский плач и крик. Это бежала и рыдала по берегу Фрося - жена Виктора. Люди уступали ей дорогу. Она остановилась и замерла, когда увидела Виктора живого и невредимого. Потом сорвалась с места и начала хлестать ладонями мужа по лицу и голове. Виктор наклонил голову и только успевал закрываться руками, приговаривая:
- Да ты чё, Фроська?
Наконец, Фрося обессиленная повисла на шее мужа и начала осыпать его поцелуями. Присутствующие при этой сцене кто смотрел недоумённо, кто шутил и смеялся, а у некоторых, пожилых женщин, выступили на глазах слёзы.
В доме Никиты разыгралась драма. Когда дед Степан узнал о том, что "Виктора и Никиту медведи загрызли", он долго ходил около дома Никиты, не решаясь зайти с этим жутким сообщением. Его в окно увидела повитуха Агафья, которая, зная что Никита на покосе, пришла проведать Катерину. Чутьё подсказало ей, что не спроста дед топчется около дома. Незаметно от Кати, которая была занята кухней, Агафья вышла к деду. Дед Степан отвёл Агафью к воротам, чтобы не увидела Катерина, и рассказал ей "страшную новость". Решили, что скрывать о случившемся бесполезно, всё равно узнает от других. Вошли в избу вместе.
- Чё случилось? - спросила Катя, прочитав на их лицах печаль.
Она стала быстро собираться. Дед Степан и Агафья, пытаясь её удержать, уговаривали сидеть дома, в её положение "не гоже" много ходить, а до медпункта далеко. Сходить и всё разузнать дед может... Но Катерина сказала твёрдо:
- Нет, я иду сама!
Фёдор Никонорович и Василий Иванович спешили унести Никиту на медпункт, "пока не собралась вся деревня". Обливаясь потом, они одолели крутой подъём, поставили носилки на землю, сделали передышку. И тут увидели, как навстречу к ним бегут лесник Осип Михайлович и бригадир Семён Алексеевич. После коротких взаимных приветствий они стали выяснять, что случилось как Никита и где Виктор?
- С Витькой-то всё в порядке, а вот этого - Фёдор Никонорович указал на Никиту - дюже медведь покарябал. А Витька - молоток! И кровь остановил и вывез... Да, Осип ты сёдне на связь-то выходишь?