В Марийской республике построен грандиозный комплекс по перекачке газа, называется - Помары. Мне нравится работать с газовиками: может быть, потому, что по сведениям новейшей геофизики, газ - неисчерпаемый источник энергии, возникает далеко в глубинах, чуть ли не в магме. Это утешает при беспокойных раздумьях о судьбе Человечества (хотя...в будущем будут, вероятно, добывать энергию из физического вакуума).
Компрессорные станции стоят среди леса, на большой огороженной площадке. Песок, сухо даже при дожде. После поисков виновников аварий роторов на газопроводе, после наладки на трассе, наконец, после заключительных экспериментов на "Аганской" - решено: разработать новый двигатель для газопровода. За это ответственное дело взялся Эльмар Флейман в Лысьве. Ему давно надоели упреки в малой надежности роторов, и он разработал двигатель, который ни при каких обстоятельствах не должен ломаться - вместо латунных демферных стержней применены титановые клинья, а по торцам ротора установлены с натягом цилиндрические демпферные бочки, берущие на себя удар пусковых токов. К новому двигателю Невский завод разработал новый газовый компрессор. Для измерения температуры торцевых частей ротора при пуске привлекли ученых из московского "Кванта", которые построили прибор для бесконтактного измерения температуры при помощи оптических эффектов. Одновременно этим же занялся Евгений Брынский в Институте Электромашиностроения. Все это должно было гарантировать заказчику - Мингазпрому - сверхнадежность нового двигателя, который должен был заменить старый СТД-12500, давно как кость в горле стоявший у эксплуатации Трансгаза.
Для нового уникального двигателя, именованного СДГ-12500, наше ЦКБ разработало новый и тоже сверхнадежный возбудитель ВТЕ-630. Его проект мы с Леней Каплуном сделали за три месяца. Это была наша лучшая разработка. Опытные образцы, МВК и все, что полагается при начале серийного производства, выполнила Лысьва. Наша с Леней гордость - новейший ВТЕ - сделан с двойным резервированием системы управления, возбудитель продолжал работать, даже если из него выдергивали отдельные электронные блоки, что безошибочно приводило в изумление многочисленные комиссии и высокопоставленных гостей.
В Помарах в 89г. собрались для заключительных исследований новейшего двигателя мощностью 12,5 МегаВатт для перекачки газа ученые из Ленинграда и Донецка, исследователи нашего ЦКБ и наладчики Волготрансгаза. Все - старые знакомые по Сургутскому газопроводу. Минули годы совещаний в Лысьве и на Невском заводе, бессонные ночи в 8-м цеху НЗЛ во время пуска первых опытных компрессоров. В итоге - на Помарах вырастает новый цех из восьми железных контейнеров с общим для всех микропроцессорным управлением. В каждом контейнере находятся компрессор Невского завода, двигатель и возбудитель из Лысьвы, блоки управления, автоматы электропитания. Первый двигатель новой серии СГД-12,5 установили на место старого в действующем цеху. Три больших железных шкафа, составляющих наш новый возбудитель, смонтировали тут же рядом. Идеальные условия для проверки живучести и помехоустойчивости. Новый двигатель из Лысьвы оказался невероятно живучим, наш возбудитель тоже работает без сбоев: неудивительно - его мы с Леней Каплуном налаживали дважды на стенде ЛТГЗ. Донецкие Политехники снимают десятки метров осциллограмм. Все как будто идет хорошо. Заказчик доволен. Результаты испытаний обсуждаем дома в финском поселке, что выстроен рядом с деревней "Большие Пораты". Такие же поселки я встречал в Горьковской области, в Костамукше. Финны предусмотрели полный набор для нормальной цивилизованной жизни: магазин, столовая, котельная, школа, библиотека. Все приспособлено к тому, чтобы привезти и установить в любом месте: хоть в тундре, хоть в пустыне. И ничего такого необычного и архисложного. Ну, положим, крыша - алюминиевая, трубы - с покрытием из меди, нержавеющие, и на каждой трубе - действующий (!) регулятор. Неужели сами не в состоянии строить так просто, удобно, с уважением к человеку? (впрочем, рядом строился бетонный блочный дом. То же и в Костамукше - сразу заметна разница ). На станцию ходим лесом. Неутомимый доктор наук Евгений Брынский попутно собирает грибы. По дороге в деревню встречаем стада гусей. Другой живности в деревне не видно. Гуси сами уходят утром и возвращаются тоже сами к вечеру.
Ввиду продуктового дефицита нас прикрепляют высоким директорским указом к ведомственному магазину: берем картошку, мясо, масло. Главный специалист Невского завода Виктор Горяченко (это его энергией продвигается сложная процедура наладки и улаживаются конфликты среди капризных ученых ) оказался отличным поваром: бифштексы - каждый вечер и - дискуссия с другим главным конструктором и идеологом контейнерной идеи - Константином Тельновым. Каждый день я вновь и вновь обхожу все восемь "контейнеров", включаю в режиме "опробования" возбудитель, проверяю "уставки" и подкручиваю установочные потенциометры. Приехал Анатолий Беляев - главный специалист из "Оргэнергогаза", мой старый знакомый еще по Сургутскому газопроводу. Вместе продумываем, как бы упростить нашу схему. Я рисую новый вариант: его намечено реализовать впоследствии. Тем временем все испытания подошли к концу. Наш научно-наладочный коллектив собирается уезжать: двигатель, возбудитель, компрессор - в полном порядке. Остаются программисты из "Буревестника". Они должны пустить микропроцессорный Центр управления и обучить диспетчеров-марийцев работать с мониторами пульта ЭВМ. Уезжаем со станции Помары через Казань и Москву. В Москве тот же Горяченко неведомо как достает всем билеты, несмотря на столпотворение, очереди и полное отсутствие всего...
Зимой я снова приехал в Помары по приглашению Тельнова. Туда же приехал Генрих Ульяшкин. В третий раз мы осмотрели и проверили возбудители: наладка "интеллекта" затянулась, шли помехи, и программисты "Буревестника" проверяли все линии, соединяющие электроприводы компрессоров с Центром. Не все компрессоры качали газ и мы не очень торопились с пуском новой станции. Уезжая, я ожидал такую же работу еще на двух КС в районе Чебоксар. Но уже приближалась депрессия 90-х. В Чебоксары я не поехал. Невский завод не смог заключить договор с нами, финансирование прекратилось. А в душе осталась еще одна царапина - от Помар...
К О С М О Д Р О М. Весна 1987.
"...Но есть еще мечта, чудесней и заветней;
Я снова предан ей, как в прежние года.
Там, далеко от нас, в лазури ночи летней,
Сверкает и зовет багряная звезда.
Томят мою мечту заветные каналы,
О существах иных твердят безвольно сны..." Валерий Брюсов
Из окна мотовоза я вновь увидал среди плоской степи знакомый холм с торчащим из него ввысь "установщиком", несколько затерянных в пустыне зданий гостиницы и гарнизона. Я вернулся на родную "площадку".
Поработать с космической техникой мне хотелось давно. Циолковского и Беляева я прочел еще в деревне во время войны, и много лет спустя, работая по совместительству в КБ Роботов, выполнял на грани фантастики проект управления роботом для Марса и расчитывал лазерную линию связи с планетами. Но эти эпизоды носили платонический характер. Реальная работа на космодроме стала возможной после приглашения - участвовать в подготовке запуска очередных "Космосов": там, на площадках, работало несколько десятков тиристорных возбудителей, разработанных нашим ЦКБ. К этому времени я был "широко известным" автором и наладчиком этих систем, работая на газо- и нефтепроводах, обучая наладчиков в Сургуте и Тюмени, Волгограде, Челябинске и Новополоцке.
Спецрейс из Ленинграда прибыл в аэропорт Ленинска поздно вечером. На попутной машине, миновав несколько проверок документов, я добрался до гостиницы "экспедиции" на берегу Сыр-Дарьи, где ожидал два дня, пока оформляли пропуск на площадку. Два часа пути на мотовозе, за окном - унылый пустынный пейзаж, наконец, тупиковая станция. Небольшой одинокий поселок в пустыне: гарнизон, казармы, несколько гостиниц для "промышленников", военторг, три столовые - для солдат, среднего и высшего комсостава. В гостинице комнаты на четырех, общая кухня с электроплитками и фильтрами для воды, телевизор и газеты в комнате отдыха, библиотека.
Утро. Ослепительное солнце, чистый, незнакомый воздух, сверкает снег. У крыльца нашей гостиницы Руководитель объекта в неофициальной обстановке - традиция! - дает задания на сегодня. Тем временем мотовоз из Ленинска привозит офицеров гарнизона. У нас, "промышленников", с офицерами космодрома отношения наилучшие. Обращение - без чинов, только по имени-отчеству (почти как в морских повестях Станюковича). Наша забота - чтобы ничего, не дай Бог, не отказало в день запуска Изделия.
Мои тиристорные системы находятся глубоко под землей в комфортных условиях - температура, влажность, все буквально по ТУ. Они работают, но мало кто тут в них разбирается. Я предложил провести техническое обучение для офицеров и, кроме того, стал заниматься модернизацией возбудителей, как обычно делал это, начиная с работы в ГДР. Такая инициатива оказалась здесь непривычной, но была принята с одобрением . Приезжая сюда еще несколько раз, я монтировал новую схему диагностики, правил документацию; как ни странно, оказалось, что достать тут, на космодроме, инструмент, радиодетали и самый примитивный крепеж - почти невозможно (можно, конечно, но не сейчас, а через месяц, не раньше). Потом я вез на себе из Ленинград все: электродрель, паяльник, мешок с деталями, рискуя в аэропорту, где электродрель на контроле принимали за автомат "Узи". Крепеж для ремонта пришлось добывать, разбирая обломки ракет, свалившиеся с небес и щедро разбросанные по окрестной пустыне (но только без шлангов, где могут быть остатка ядовитого гептила!). У каждого наладчика - свой излюбленный обломок. Я посещал "свой" и вывинчивал из него превосходно сохранившиеся в сухом климате винты и гайки.
По вечерам я уходил в степь. Весной в ней полно сусликов, тюльпанов и одичавших собак, которые собираются в стаи и провожают зловещим воем редких прохожих. (Однажды - я брал с собой увесистую палку - ко мне приблизился здоровенный пес самого свирепого вида, осторожно отнял мою палку и отнес ее подальше...) На горизонте видны невысокие холмы с другими площадками-стартами. Был на заброшенной площадке, где погиб маршал Неделин и многие в тот несчастный день работавшие на старте. Давно не видал - после бледных ночей Ленинграда - таких ярких и немерцающих звезд, созвездий, Млечного Пути...
Несколько раз нам устроили экскурсии на "десятку". Там - основной старт и музей Космонавтики с фотографиями, в то время нигде в другом месте не опубликованными. На обратном пути специально завернули к старту "Бурана". "Птичка" в этот момент находилась в стартовом положении. Весь комплекс для Энергии-Бурана поражал грандиозностью, хотя мы рассматривали его с расстояния в несколько километров.
В полдень автобус отвозил наладчиков с космодрома в столовую. Кормили превосходно. Вечером в магазине военторга - очередь: закупаем редкие продукты: сгущенку, польский конфитюр, масло. Жизнь многих коллег, видимо, тут здоровее и спокойнее, чем в столице; большинство так и жили здесь по полгода, после чего, слетав в Москву и отметив командировку, возвращались обратно. Были тут специалисты не только из столиц. Мой сосед по комнате, пожилой наладчик Федор Афанасьевич приехал из Харькова. Целая гостиница на площадке так и называлась "Днiпро". Там жили наладчики непосредственно "Изделия". Но долго жить тут не рекомендовалось: очень плохая вода, грозящая перспективой нефрита или другой урологии; недаром на кухне висел "родничек". Летом очень жарко, не все это переносят: невдалеке сооружен микропляж и душ из бочки. Я не рискнул работать в жару и приезжал только ранней весной. Чтобы позвонить домой, надо было в выходной ехать на мотовозе с пересадкой в город, где стояла многочасовая очередь к единственному междугороднему автомату для связи с Ленинградом. Часа три в очереди да еще два часа туда и столько же обратно мотовозом. Однажды я опоздал на мотовоз. Пришлось ночевать в уже ставшей родной "экспедиции", где меня ждали заботливые хозяйки, цветной телевизор и котенок Леопольд.
Режим работы свободный. Надо, чтобы ко дню очередного старта все работало безукоризненно. Поэтому месяц до пуска изделия все специалисты буквально "вылизывают" свои механизмы. И мы вновь и вновь проверяем схемы.
Нужно - они красят блоки,
Нужно - протирают стоки,
За Изделием бегут,
Когда в МИК его везут.
И очистят "автостык",
Промоют "бутаны",
Да еще получат втык
От ...И. П-на.
(из стенгазеты по случаю дня рождения
Федора Афанасьевича )
Все же были досадные неудачи. Такой "срыв программы" я наблюдал однажды, когда отсчет команд на запуск был прерван из-за не сработавшего конечного выключателя. Все вылезали из бункера, в котором находились пред пуском, очень удрученные: нам объяснили, во что обходится несостоявшийся старт - возврат ракеты в МИК на осмотр, слив горючего, работа кораблей-наблюдателей в океанах...
Морозный солнечный день в марте 87г. На днях будет пуск изделия. Меня, как и многих специалистов, отвечающих за наземное оборудование, включают в "боевой расчет". Теперь ездим на работу посменно, вахты, как на флоте; следим, чтобы наши общие с Федором Афанасьевичем компрессорные агрегаты работали бесперебойно. Вдруг пробьется какой-нибудь из бесчисленных "пэ-эн" переходов! В день старта после построения и юмористического напутствия полковника - начальника части, спускаемся к своим механизмам. Мы сидим в противо-шумных наушниках, ожидая перехода компрессоров на автоматический режим и суеверно не высказывая вслух опасения или надежды на их надежную работу. Незадолго до пуска в бункер спускается молодой капитан с повязкой на рукаве и приглашает собраться в командном центре. Задраиваем массивную железную дверь, выходим на солнце. Снег сверкает. Темно-синее небо. Совсем близко ракета, как огромный карандаш. Снова спускаемся в центральное сооружение. Командный бункер задраен и герметизирован. Воздухоснабжение - автономное. Наверху одиноко стоит Изделие. В него уже закачали горючее и окислитель. На Изделие смотрят лишь телекамеры. Поселок и гарнизон эвакуированы на безопасную дистанцию. В океанах дежурят корабли. Мир оповещен о предстоящем старте. Я сижу и смотрю на экран телевизора. Ракета беззвучно дымится струйками испаряющихся жидкостей. За пультами управления молодые офицеры. Промышленники только наблюдают; нам остается лишь надеяться на лучшее. По громкой связи раздается: "Установщик отъехал...Охлаждение прекращено...Ключ на старт..." Низкий рев доносится сквозь многоэтажные перекрытия. Здание дрожит. Несколько секунд - и ракета исчезает с экранов. Мы выбегаем, зачем-то заглядываем в яму, где только что бушевало пламя двигателей. По традиции построение у МИКа. Справа - доблестная эксплуатация, слева - мы, "промышленники". Всех благодарит Герман Титов. Общая эйфория и небольшой банкет в столовой для среднего комсостава. Завтра - отъезд в Ленинск. Там я переночую в гостеприимной экспедиции, попрощаюсь, надеясь на скорое возвращение, с заботливыми хозяйками и выросшим за время командировки котом Леопольдом и - домой, спецрейсом "Крайний-Ленинград".
Н И Ж Н Е В А Р Т О В С К
Возвратившись из Казахстана, я снова занялся "внедрением прогресса" в нефедобывающей промышленности. Летом 90-го объединенная бригада из сотрудников ЦКБ, специалистов из Тюмени и ученых из Новосибирска направилась в Нижневартовск. Наша общая цель - усовершенствовать электропривод мощных насосов и проверить в полевых условиях новую схему защиты двигателей (самую современную и универсальную защиту с непрерывным измерением "угла q"- это угол между осью ротора и магнитным вращающимся полем статора). Поселяемся в роскошной гостинице на берегу Оби (говорят, что тут останавливались во время оно А.Косыгин и Шах Ирана). Ежедневно выезжаем на площадки Самотлора. Для опытов нам предоставлен мощный синхронный двигатель. Ставим на вал двигателя датчики "угла Тэта", тянем провода к осциллографу, имитируем аварийные ситуации и все пишем на ультрафиолетовую бумагу. Так несколько дней с ежедневным нешуточным волнением и на грани стресса: ведь насос настоящий, двигатель отнюдь не игрушечный, мощностью в 1600 киловатт, ошибки не должно быть, ибо последствия слишком дорогие. Таковы все опыты с тяжелой энергетикой. Очень интересны ежедневные маршруты на работу и обратно. По пути озера с черными от нефти берегами, вокруг пылают факелы (неужели это добро нельзя применить с пользой?), по берегам озер - машины, люди, они загорают на песке. Жара. Чувствуется нехватка кислорода. В выходной иду в город. Солнце. Сверкают небоскребы Нижневартовска. На базаре купил с рук книги: "Жизнь и судьба", "Доктор Живаго", "Зубр" и "Ответственное назначение" (такое "созвездие" в Ленинграде не найти). Наметили продолжение совместных работ с нашими коллегами: новая схема защиты резко повышала надежность двигателей - но...началась "перестройка" и все рухнуло. И до сего времени наши идеи и разработки не востребованы. Можно ли в таких условиях думать о какой-то конкуренции, хотя бы с Siemens"ом? Не удивлюсь, если наши идеи выплывут на свет "за бугром", а потом нам же и продадут .
АЛЬМЕТЬЕВСК-2
После Нижневартовска я практически перестал ездить в командировки: промышленность стремительно разваливалась, у заказчиков уже не было бюджетных денег на нададку и тем более - на исследования. Все же удалось побывать во второй раз (в 1992 г) в Альметьевске, куда приехал в составе "экспедиции" Горного института. Нашу делегацию поместили в "конспиративной " гостинице с коврами на полу, на стене и, кажется, даже на потолке. В гостинице - холодильник, набитый продуктами, кухня, цветной ТВ. Нас четверо: Анатолий Купцов, специалист по бесщеточным машинам и большой любитель дальних командировок, Владимир Ганский, сотрудник кафедры электропривода Горного Института, Борис Абрамович, заведующий этой кафедрой и в прошлом - работник ЦКБ КЭМ, и я. Заботливая хозяйка гостиницы, Роза Ибрагимовна, кормит нас картошкой с мясом и великолепным салатом: в Татарии с продуктами легче и вдвое дешевле, чем в России. Мясо - 100р, сыр - 160р. Собираюсь закупить сыр для дома (хотя ходят слухи, что в аэропорту "таможня" ограничивает экспорт продуктов). Дни заняты встречами с энергетиками Татнефти. Обсуждаем новые проекты электропривода, вопросы совместного издания книги для наладчиков (книга действительно вышла в 95 году). Обучаю наладчиков, для чего нарисовал сотню плакатов. Лекции читаю по три часа в день - больше нельзя, знаю по опыту. Впервые увидал "Гласность" в действии: перед небоскребом ПО Татнефти - немногочисленный пикет, развевается зеленое знамя (ислама?), на плакатах призывы против Российского контроля за нефтью Татарии и "оккупантов".
В конце командировки хозяева пригласили на пикник. Едем далеко за город на двух черных "Волгах", пересаживаемся на вездеход - от шоссе в гору, по лесной дороге он привозит на пасеку. На горе, в лесу около 100 ульев, вагончик, банька, два больших пса и много щенков. Вокруг забор. Дымится шашлык из только что убиенной косули. Фрукты, арбузы, дыни и много водки. Часть народа пошла в баньку. Потом снова ели и пили. Щенки нахально выпрашивают объедки.
В последний день я получил гонорар за обучение. Нас отвезли на тех же черных "Волгах" в Челны. Самолет прилетел в Пулково поздно. Ночь провел на диване в аэропорту, где читал с удовольствием журнал "Терминатор" - его любезно подарили соседи-кавказцы.
В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ
(или: долой монетаризм!)
Не думал я, что придется вновь пережить наладочные "страсти", в этот раз на границе с Казахстаном, на неведомом до сих пор Гайском Горно-обогатительном комбинате. Уже несколько лет никто не вызывал нас на наладку - нету у заказчиков денег, сами справляются. Я и решил: все, отъездился, ну - и слава Богу!
Во время всеобщей разрухи, нищеты и рухнувших идеалов, оказывается, кое-где еще продолжают работать. Наш завод - бывший п/я 240, бывшая "2-я Электросила" - изготовил для далекого Гайского ГОКа необычайно мощный асинхронный двигатель мощностью 3000 кВт, а наше маленькое ЦКБ придумало и изготовило для двигателя тиристорное пусковое устройство. Ни двигатель, ни Устройство не смогли проверить под нагрузкой, не было возможности обеспечить полную пусковую мощность на заводском стенде, кое-как "наскребли" нужные для имитации режима "Амперы", отключив на полчаса почти все остальные цеха завода. Так и отгрузили Устройство, надеясь провести натурные испытания на месте. Для этой почетной миссии туда решили отправить Вадима Череватова. Он рассчитывал (на "Паскале") пусковые характеристики машины, выбирал пусковые резисторы, он умеет осциллографировать, он всю жизнь занимается испытаниями электродвигателей. Борис Яковчук мудро предложил отправить и меня. Я сразу же отказался. Однако, через час, посоветовавшись "с семьей" ("...Мы тут посовещались и решили..."), сделал вывод: ехать надо, мало ли что, все-таки - это мой проект, в Устройстве масса электроники, и Вадиму с ней будет трудно разбираться.
Мы развернули карту СССР. Город Гай обнаружили в Оренбургской области, недалеко от Орска. В пустой, как стадион ночью, кассе Аэрофлота билетов до Орска не оказалось. Решаем - лететь до Оренбурга, благо до Гая от Оренбурга по карте всего-ничего, около 200 км. (вспоминается "Капитанская дочка", Белогорская крепость, заячий тулупчик и проч.). Летим точно по расписанию. На поле аэродрома грустно стоят "на приколе", засыпанные снегом, Лайнеры и Боинги. В зале Аэровокзала редкие группки "новых русских". Нам предлагают маленький ТУ-154. На удивление, в самолете все места заняты. Сосед (явно из "новых") громко требует коньяк и фисташки, гордо оглядывает окружающих. Мы с Вадимом не требуем ничего: кормят и так роскошно, деликатесы, кофе и даже ломтик ананаса. В Оренбурге уже ночь. Спешно едем в город на вокзал: на подходе поезд Москва-Орск. Безо всякой очереди садимся в купейный вагон. Тепло, чай, приличная публика. Утром в Орске по-прежнему - мрак. Кажется, солнце не взойдет никогда. Успеваем на автобус до Гая. Прохожие охотно показывают путь до комбинатовской гостиницы. Устраиваемся по одному в номере за 7 $/сутки (недорого - отель явно не 4-х звездный).
Нас уже ждут. Тут давно сидит представитель завода Геннадий Григорьев, мой старый знакомый по совместной работе в Германии. Все вместе идем на комбинат. Первый день потрачен на организацию испытаний: заказываем осциллограф, договариваемся с энергетиками. Нас уже знают: "Вот приехали Ленинградцы, чтобы запустить двигатель". Его еще ни разу не включали в сеть: страшно без авторского глаза. И в самом деле - надо рассчитать пусковые токи ротора, чтобы не повредить двигатель, настроить реле времени Устройства, записать на фотобумагу все процессы пуска. На следующий день В.Ч. налаживает осциллограф, я "ощупываю" схему, настраиваю реле времени. Около вала цементной мельницы становится самый надежный сотрудник лаборатории: он должен измерять скорость механизма, у него в руке тахогенератор, и он должен прижимать тахогенератор вручную к валу. "И рука его не должна дрогнуть". Первый пуск - на холостом ходу. Все в порядке. Завтра пуск под нагрузкой.
Утром около двигателя собралась огромная толпа. Лаборатория, наладчики, энергетики цеха, мелкое начальство и покрупнее. Полдня настраиваем осциллограф. В барабан мельницы тем временем засыпают стальные шары (они-то и перемалывают руду) и несколько тонн породы. Первый пуск как будто удачный, однако главный электрик обратил внимание на сильный удар в редукторе при пуске: все правильно - не сработала третья ступень. Делать нечего, устанавливаю "временные" перемычки на индикаторы тока - герконы. Второй пуск удачен, но...не пошла бумага в осциллографе. Досадно, тем более, что каждый пуск - это целое событие для всего комбината, требуется разрешение диспетчера, отключение второстепенных потребителей энергии и т.п.
По дороге домой зашел в городскую библиотеку. Посидел в читальном зале - давно так приятно не отдыхал. За столами серьезные школьники: спрашивают Плутарха, Монтеня. Ничего себе "глубинка"! Записался и взял домой две книги. Залог: 100000 р. Покупаю на ужин сыр и кефир. Продавщица гордится: "Все нашего молзавода". На следующее утро пустили мельницу, но неудачно: не включился тиристор 4-й ступени. Окружающие нервничают; я лихорадочно ищу причину конфуза. Мне помогает молчаливый наладчик Володя из "Цветметналадки". Находим сгоревший резистор, взамен него ставим тоже "временную" перемычку. На сей раз пуск прошел удачно. Наша мельница уже включена в плановую программу ГОКа, пора экспериментов кончается. Постепенно снимаем "временные" перемычки, делаем пуск за пуском, Вадим изучает осциллограммы, корректирует величину пусковых резисторов, электрики заменяют их на более мощные (в начале первые ступени раскалялись почти до бела) - обычный и привычный процесс наладки. Стоит легкий мороз, а Вадим приехал в тонкой кепочке: хорошо, что нашли вязанный колпак "чеченского" вида. Опыты с машиной тем временем продолжаются, уже 9-й, 10-й...13-й пуск. Все пока-что в порядке, уже нет столпотворения около осциллографа, уже вообще никто не заходит полюбопытствовать, и только дежурный электрик перед очередным пуском включает автоматы на щите Устройства. Гена Григорьев подписывает акты на двигатель, все движется к концу наших работ. И как обычно, я опять привыкаю к новому месту. Тут, в Гае, мне многое нравится: две(!) библиотеки, спокойная обстановка, превосходная столовая на Комбинате, легкий климат, весьма и даже очень квалифицированный персонал лаборатории, сразу же разобравшийся в тонкостях и "хитростях" схемы Устройства. Естественно, что я обещаю энергетику цеха Юрию Папунину выслать из Питера запасные герконы, а Володе Мажирину, инженеру лаборатории, - свою книгу по наладке тиристорных возбудителей. Вадим на компьютере в отделе энергетика напечатал Протокол с нашими Рекомендациями. Вечером втроем - Вадим, Геннадий и я - выпили бутылку коньяка, закусывая картофельным супом (сваренным тут же в кастрюльке при помощи кипятильника), и рано утром 5-го декабря (я не выспался, боялся проспать и каждый час смотрел время) у гостиницы нас ожидал "Джип" главного энергетика. Едем ночью. Темно, пустое мокрое шоссе. Мчимся три часа. На поле Оренбургского аэродрома так же пусто, как две недели назад в Пулково. Опять тот же ТУ-154, летим через Новгород, пути всего 5 часов. На память захватываем пластмассовые ложечки и вилочки. На работе нас встречает недовольное руководство. Оно раздражено нашей с Вадимом работой: зачем мы наладили электропривод? Зачем обучили наладчиков? Почему не "выколотили" из ГОКа дополнительные миллионы на командировку (а наше ли это дело - заниматься финансовой казуистикой?). Даже последовала угроза: не оплатить командировку. В общем, не вписываемся мы в рыночные отношения, если первым делом - "баксы", а все остальное - в том числе реальное дело - потом.
У Циолковского (КАЛУГА)
Вот к чему приводят необдуманные обещания! Верх легкомыслия давать от имени организации двухлетнюю гарантию, если нет у нас возможности бросать работу, и все исправлять по первому требованию заказчика.
Задолго до отъезда у меня испортилось настроение: на Турбинный завод в Калугу мы с Вадимом Череватовым выезжали по телеграмме завода, который в резкой форме и ссылаясь на "гарантию" вызывал нас для оценки повреждения возбудителя для турбогенератора и немедленного устранения этих повреждений. Деваться некуда, раз обещали. Вадим, как обычно, преисполнен оптимизма: он всю жизнь - по командировкам, налаживал электропривод в Польше, Монголии, в Узбекистане, в России... Я много лет убеждаю Вадима написать книгу по наладке и испытаниям электромашин. Безрезультатно. Он даже диссертацию не оформил в былые годы. Впрочем, Вадим и так известен и славы испытателя ему не занимать. Я собрал необходимый инструмент, заветный самодельный тестер в деревянной коробочке, одежду и пропитание в черный портфель, повесил на бок сумку с документацией, надел серое "бомжовое" пальто (которое дочь моя Ирочка уже давно прочила в подстилку домашнему псу "Буле") и "чеченский" вязаный колпак. Зина и Люба провожали нас с Вадимом на автобусной остановке, как будто мы ехали в горячую точку. В купейном вагоне Брянского поезда мы со всеми мыслимыми удобствами прибыли на вокзал Калуга-2 и едва втиснулись в 10-й автобус, что следовал до центра. В самой лучшей гостинице города, именуемой тоже "Калуга", встретились с представителем "Заказчика" и устроились на ночлег. Двухместный микроскопический номер с телевизором, душем и туалетом - всего за 180 р. Утром поспешили на завод. Опять давка в троллейбусе, народ, однако, настроен мирно, привык, видимо, к транспортным неудобствам. На заводе пошли в электроцех, где находился турбогенератор и наш возбудитель для него. Встретили приветливо, показали оборудование и тут же обрушили на нас лавину претензий: сгорел трансформатор тока, сгорел кабельный наконечник, сгорело балластное сопротивление в цепи начального возбуждения . Mea culpe! Действительно, нельзя было включать контактор маломощным реле - контакты реле почернели и выгорели. Хорошо, что я, предвидя сие, захватил из дому 2 запасных реле . Пожилой слесарь-электрик, следуя моим указаниям, заменил реле, поставил новый трансформатор и затянул контакты на кабельных наконечниках. Сообщили домой о ситуации по сотовому телефону, любезно предоставленному местным руководством. Немного погрузившись в местные проблемы, мы немало поразились ничтожной зарплате электриков, преимущественно - пенсионного возраста, продолжающих работать, видимо, из чувства патриотизма. В Калуге цены, как выяснилось позднее, немного ниже Питерских, но не настолько же. К концу дня отправились в гостиницу и немедленно переехали в заводское общежитие типа "домик в деревне" - рядом и много дешевле, чем в гостинице "Калуга". Хотя без телевизора, душа и туалета. Неделю мы с Вадимом изучали изменения в релейной схеме, которые внес опытный "вольный" наладчик Михаил А., приглашенный посредниками-покупателями возбудителя, удивлялись и робко критиковали его работу, сами же, "проявляя инициативу", рылись в стойках диспетчерского пульта, по-новому подсоединяя цепи оперативного напряжения. Прошла неделя. Михаил, срочно вызванный заводом (без него нельзя было включать турбогенератор), не прибыл, мотался по России в другой командировке. Ежедневно безрезультатно спрашиваем у дежурной гостиницы: "Приехал ли ?"
Ожидая его, мы с Вадимом в выходные пошли в главный музей города - Космонавтики. Впервые после Байконура я увидел на стенде музея карту местности с указанием секретных номеров "площадок". Увидел и свою площадку. Вспомнились поездки на мотовозе из Ленинска, старты "Космосов" весной 1988г. После осмотра музея Вадим отправился на рынок, а я на следующий день поехал в дом-музей К.Э. Циолковского. На берегу Оки, а окружении старых разрушаемых временем изб, стоит небольшой ветхий домик с крошечным двориком около и сараем, где разместилась администрация. Я вошел в прихожую и поднялся на второй этаж в легендарную веранду-мастерскую. Там уже находились 4 посетителя и экскурсовод, к которым я присоединился. Примитивный станок для гофрирования дирижабельных оболочек, столярный верстак, токарный станок с ножным приводом - в таких условиях работал изобретатель, пророк и фантаст, обремененный большой семьей и необходимостью преподавать ежедневно математику и физику в епархиальном училище. На стенах висели фотографии начала века, большинство макетов и рукописей были переданы в музей Космонавтики, немного книг на стеллажах. Кроме "Грез о земле и небе" и проекта по дирижаблям я, оказывается, ничего не читал. Для посильного пополнения экспонатов я предложил передать музею мою недавно изданную статью о дирижаблях, что впоследствии выполнил, отослав в Калугу журнал "Нева"Љ9 за 99г.
За день до планируемого нами отъезда прибыл Михаил А. Расмотрел наши переделки, за два часа проверил схему, одобрил наши инициативы и разрешил запуск турбогенератора. И в тот же день, несмотря на вопли руководства цеха, которое требовало оставить еще на неделю "заложника", мы все уехали в Москву.
ФОКИНО
Брянский волк тебе товарищ!
Февраль 2006 года. Мне надо выезжать в Брянскую область на Цементный завод, там установлено пусковое устройство для одновременного пуска двух двигателей в приводе огромной цементной мельницы, но мы уже до вызова на проверку поняли, что сама идея управления в Устройстве - порочная: невозможно выполнить абсолютно синхронное включение контакторов в двух независимых шкафах, надо все переделать на месте. Иначе - послали бы кого другого, только проверить устройство, а так - надо быть самому, ибо - эту "порочную" схему я сам проектировал и испытывал. (Настроение скверное, пришлось на вокзале купить кофеиновые таблетки, что то с сердцем).
Добирались вместе с Вадимом Барышниковым через Москву, из Брянска доехали до городка Фокино на дизель-поезде. И тут же с самого утра принялись за дело. Местный энергетик цеха прекрасно разобрался в нашей схеме и самостоятельно предложил - переделать. Вадим взялся за монтаж. В бункере с оборудованием холоднее, чем на улице, ноги мёрзнут. Все сделали до обеда. В заводской столовой приличный обед стоит 25 р (!). После бесед с главным Энергетиком ("Рядовой Кириллов !") поехали в городок-спутник "Шибенец", что за 12 км, на маршрутке (проезд 5р). Там нас поселили в пансионате со всеми мыслимыми удобствами и телевизором в холле. Городок уютный, на улицах - сосны, много снега и - тишина. На следующий день продолжили монтаж, вернее, все делал Вадим, а я обменивался техническими байками с энергетиком Виктором Ивановичем. Сделали, проверили - все работает. После обеда был пуск двух двигателей на холостом ходу. Написали акт, подписали у руководства и получили ценное обещание - продолжить реконструкцию по нашим проектам, если после реального пуска под нагрузкой всё получится. Все эти дни непрерывно звонил по сотовому Борис Яковчуку (директору), а Вадим негодовал из-за больших цен по роумингу. Во второй день у меня отвалилась подошва на ботинке, набился снег. Я привязал подошву куском проволоки черного цвета, чтобы не выделялось, а потом нашел - с трудом, не у кого было спросить, на улицах было пусто и тихо - магазинчик и купил шикарные меховые "боты" (600р).
Обратно добирались снова через Москву, только приходилось долго ждать в Брянске и на Ленинградском вокзале. (Причем на Брянском вокзале мы не нашли зал ожидания со стульями и три часа простояли). Зато ехали до Питера в особо роскошном поезде: авиационные кресла, кино с наушниками, обед. Теперь ожидаем вызова на реальный пуск мельницы. Поедет или Вадим Череватов, наш "главный теоретик", или Вадим Бароышников. Мне там делать уже нéчего.
Нéчего? Как бы не так! В пятницу Главный энергетик Цемзавода по телефону сообщил, что пуск мельницы будет во вторник и срочно ожидают нашего представителя. Без него руководство завода пускать мельницу не желает. Очередная командировка для меня началась в метро "Рыбацкое". Там скучали в своей компьютерной кассе две кассирши. Я заказал билет до Брянска на прямой поезд. Очень удобно, не будет изнурительной пересадки в Москве. Заодно, там же в киоске купил цифровой тестер (180р). Еду один.
15.4.06.
С утра забежал в "Микронику", купил несколько резисторов для наладки и стяжки для монтажа. Поездка оказалась скучной. Сосед, надев наушники, так и не снимал их весь световой день. Вагон полупустой, хотя - купэйный.
16.4.06.
Утром без труда добрался до пансионата. Живу один в комнате, есть собственный телевизор. Вечером позвонил энергетику цеха, договорился на завтра к семи утра, встретиться у печи. Впереди два дня, как обещали - планировалась её остановка. За это время намеревался не спеша смонтировать польские реле.
17.4.06.
Не тут то было! Печь остановилась этим утром. Энергетики начали спешно менять двигатели. У меня времени в обрез. Спешно устанавливаем вместе с электромонтером Игорем новые польские реле, потом он срочно уходит на замену двигателей, я остался, занимаюсь монтажом, рисую цифры на трубочках, тяну провода. Делаю все, как будто я - настоящий монтажник, даже жгуты связываю специальными пластмассовыми стяжками. Окончил сборку схемы к полудню, проверил всё в режиме опробования, позавтракал тут же на рабочем месте кефиром с булочкой и шоколадом и уехал в пансионат отдохнуть. Но около 18 ч меня поднял с кровати водитель дежурной машины и доставил на завод: печь собираются запускать. Сел наблюдать процесс в помещении подстанции, где установлены наши шкафы и множество пусковых резисторов. Пускал двигатели машинист с пульта, постепенно разгоняя двигатели по ступеням. Комнату заволокло дымом, это выгорала пыль на резисторах. Я, кашляя и почти задыхаясь, видел, как поочередно загораются индикаторные лампочки "ступеней", и в конце загорелся индикатор "Контактор включен", дым стал рассеиваться, его уносил ветер через открытую дверь, вытяжки не было. Уехали к 9 вечера.
18.4.06.
С утра пошел на завод, и, подходя к цеху, издалека, с замиранием, смотрел - идет ли дым из "нашей" трубы, подойдя ближе, увидал, что печь крутится! Пока шел к подстанции, ощущал сильный жар от вращающейся над головой огромной печки (зимой, мне сказали, около неё устраиваются местные бомжи). На подстанции снова засел наблюдать за работой пускового устройства. Мне принесли стул со спинкой, а то раньше сидел без удобств на железной бочке. В помещении подстанции сегодня тепло, не то, что зимой. Отопления ведь специального нет. Двигатели работают, над головой доносятся шум редукторов. По совету энергетика (он скромно заметил, что идея эта - не его, а нашего "теоретика", т.е. Вадима Ч. .) собрал цепь блокировки последнего реле времени, чтобы шунтирующие контакторы не отключались по непредвиденной причине. Собирал схему осторожно, не отключая ничего. Потом энергетики стали обсуждать замену древнего алюминиевого кабеля (установленного в 1978 году), на медный. Взял схему, вношу в нее "мазилкой" выполненные изменения. Заодно обдумываю вариант с переводом реле времени на более высокое напряжение. При такой запыленностью надо убрать низкое напряжение из цепей ключа управления и изменить на более высокое, для повышения надежности. Запыленность реальна: достаточно пальцем провести по любой панели или аппарату - остается белый след. Пыль очень тонкая, ее не видно, заметно только в солнечном луче Такое мнение у всех энергетиков, и они совершенно правы. Часто звонит из Питера директор, интересуется подробностями, дает советы. Его надо убедить, что последняя (надеюсь) командировка с введением нового напряжения существенно повысит наш "рейтинг" у цементников. Вопрос: кто будет оплачивать командировку - мы или заказчик? Мелочь, конечно. Зашел к главному энергетику. Сначала поговорили о делах и нашем дальнейшем взаимодействии, а в конце разговора я посочувствовал его тяжелой доле - главного энергетика.
Накупил множество газет. Привлекло внимание заявление И.Хакамады: "Это был бесчеловечный либерализм, и человеки от нас отвернулись...". Это - о реформах 90-х и в связи с её новым союзом с М.Касьяновым, который, как ни странно, собирается ввести бесплатную медицину и обучение , что не соответствует классическому (т.е "бесчеловечному" либерализму .
19.4.06.
С утра - снова наблюдаю за работой Устройства. Сбоев нет, помогли новые блокировочные реле, двигатели продолжают работать с закороченными роторами. Сижу на стуле со спинкой, на бочке рядом что то вроде письменного стола, доканчиваю править схему. Приходили из Управления, обещали схему "прокатать" - размножить За мной - дополнительная документация, её пришлю Виктору на дом. В конце дня зашел в мелко-промтоварный магазин, что напротив продуктовой "Десны", купил бритву "Жиллет", а то нехорошо: зарос как бомж. Вечером в "Магните" накупил снеди на завтра: бананы, грейпфрут, кефир, шоколад. Теперь в столовую не хожу, не хочется: этого набора вполне достаточно. Позвонил Ире. Она сейчас у сестры Оли, в Москве. Ира потом сама позвонила: операцию сделали, всё в порядке. Вот и радость!
20.4.06.
Послезавтра уезжаю. С утра засел в кабинете Виктора (энергетика), рисую новую схему с повышенным питанием, экономлю время на работе в Питере. Надеюсь, наши монтажники приедут уже без меня (если вызовут). Виктор вскоре ушел по своим "делам скорбным" - неожиданно остановилась другая печь, надо срочно менять двигатели. Длительный простой недопустим. Заменили так быстро, что просто непонятно - как это? Помогает высокая квалификация электро-слесарей, сопровождаемая густым "лексиконом" (с небольшим, зато универсальным запасом слов). В обед Виктор пришел, на столе порезал колбасу, сотворил простой суп и лег на топчан отдохнуть. Потом опять ушел, я остался ненадолго. Зашел в Управление, попрощался со всеми. Дома засел у телевизора.
21.4.06.
Утром уехал на вокзал. На этот раз вместо дизель-поезда до Брянска воспользовался маршруткой. Маршруток - масса, подъезжают непрерывно. Посидел на вокзале часа три, попил кофе (6 р). В моем плацкартном вагоне мало народа, все нижние места заняты, боковые - все свободны. Вагон улучшенной конструкции: верхние полки с боковыми скобами, чтобы не сваливался матрац или кто не свалился. Евро-туалеты, нержавейка, все сверкает и чисто.
Больше на завод не вызывали. И я тоже никуда больше не выезжаю. Неужели это - конец нашей работы в Фокино?
Решился под Новый год позвонить Виктору домой - с замиранием ожидал всего, но не такого ответа: "Все в полном порядке, Устройство проработало после твоего отъезда без остановок. Постараемся еще заказать несколько таких же". Спустя три года - заказали. Еще две установки!
"Драйверов не кормить!"
Свежак надрывается. Прёт на рожон.
Балтийского моря корыто.
Состав на составе - и трюм нагружен.
Цистернами пристань покрыта.
(подражание Э. Багрицкому)
"Драйверов не кормить!"- Заявил кок, появившийся в кают-компании парома, причаленного к новому порту Усть-Луга. В это время мы с инженером нашего отдела Михаилом Б. отдыхали после работы в трюме. Дело в том, что наш бывший завод "ЛЭЗ" попросил выяснить причину аварийных отключений рулевого электродвигателя морского парома. Нас не касалась морская традиция, относящаяся к "драйверам", т.е. лицам, сопровождающим груз. Мы стоим на более высокой социальной ступени, мы - наладчики.
В 7 утра к клубу в Металлострое подъехал джип, мы с М. погрузили туда приборы, сели сами, и три долгих часа прошло, пока не появились пустынные, занесенные снегом подъезды к порту. Еще вчера ТВ пугало москвичей, а заодно Питерцев страшными непроезжими заносами, погребенными в сугробах колоннами автомобилей с замерзающими и замерзшими водителями. Каково было наше удивление, когда мы увидели "вылизанное" до асфальта Таллиннское шоссе и множество снегоуборочных гигантов, двигающихся на Запад. И только перед портом лежали неубранные сугробы. В распахнутые ворота парома медленно вдвигались железнодорожные составы.
Мы шли вдоль путей, проложенных в пароме, спотыкаясь о короткие цепи с крючьями, разложенные вдоль рельсов. Наконец показался трап, поднимающийся куда-то очень высоко. Быстро-быстро мы взбежали по трапу, задыхаясь с непривычки, и очутились в конце концов на верхней палубе. Вдали простирался белый залив, очертания новых и строящихся причалов, множество черных кранов, подготовленные к погрузке составы. Переступив высокий порог, мы вошли в длинный коридор с каютами. Расположились в каюте Љ473, скинули мешки с приборами, переоделись в спецовки, предусмотрительно запасенные для работы в трюме. Отдышались. Пошли в кают-компанию, чтобы обсудить с руководством план работ. Обсудили. Нам предложили пообедать. Морское угощение оказалось вкусным и обильным, и мы с новыми силами скатились по трапам на первый этаж, пролезли сквозь люк и по вертикальной лесенке без перил спустились в трюм. Там, внизу, "в тиши печальной", безмолвно стояли два подруливающих асинхронных электродвигателя, один из которых мы собрались проверять, бак с вакуум-насосом, множество труб и железных шкафов с немецкими надписями. Было довольно холодно: дуло изо всех сторон. Я подключил к морской розетке удлинитель, подсоединил омметр, приготовил мегометр; Михаил ловко вскарабкался по трубам к шкафу пусковых резисторов и стал снимать с него щитки (весьма кстати оказался предусмотрительно захваченные из дому универсальный железнодорожный ключ и фонарь с мощными светодиодами). Я остался внизу и приготовился записывать показания приборов, сверяясь с фразами из документации на немецком. Прозвонили мегомметром роторные цепи и стали измерять секции пусковых сопротивлений. М. заодно фотографировал узлы двигателя, чтобы дома в спокойной обстановке принять решение - что именно надо ремонтировать.
На этом наша миссия закончилась. Сквозь узкие люки, по лесенкам и трапам мы вновь поднялись "к себе", на 4-й этаж, переоделись и отправились в кают-компанию. М. начал писать Акт о выполненной работе. Я уставился в телевизор, щелкая пультом и поочередно пробегая все 120 программ. Застрял на сериале и увлекся. Кок пожалел драйверов и покормил их тем, что осталось от нашего обеда. Тем временем М. уже напечатал Акт, который подписали все заинтересованные, в том числе Супер-Интендант (что это - нам, сухопутным крысам, непонятно). Отбыли довольно поздно. Снова трехчасовый путь по Таллиннскому шоссе. По пути явились ценные мысли: я вспомнил, что в Израиле придумали способ, как добывать энергию, много энергии от автомашин, мчащихся по шоссе. Устилают дорогу пьезоэлементами, машины нажимают на них колесами. Далее понятно. А что если закрепить под машиной мощный постоянный магнит, а в дорогу заглубить катушки. Тогда в них наведётся напряжение. Далее - тоже понятно.
По объездной дороге быстро, минуя Рыбацкое, въехали в Металлострой. Мы дома. ("Это твой, Это мой, Это наш Металлострой"). В Интернете срочно полистал аналогичные патенты про автомобиль и даровую энергию. Не нашел ничего похожего. В старое время я немедля поехал бы в РНБ, но уже поздно, а завтра - на работу, доложить о трудовых подвигах. Неужели нет похожих патентов?
ИСХОД
"Дай мне перейти и увидеть ту добрую
землю, которая за Иорданом..."
Втор. 3, 25
Посвящается Леониду Каплуну.
Он внешне мне напоминал Мейерхольда. Наша совместная работа началась в период освоения тиристорных возбудителей в 1967 году, когда мы отправились в первую капитальную командировку по газопроводу "Ставрополь-Москва" пускать и налаживать первые ТВУ. Лёня Каплун кроме многих достоинств был еще альпинистом и туристом. Поэтому в Семилуках, в Аксае и много лет спустя в Лысьве мы обходили вместе окрестности, (иногда рискуя здоровьем, когда забрались однажды в дремучий уральский лес, населенный энцефалитным клещем и поэтому безлюдный). Каплун обладал бесценным для проектировщика даром: педантичностью, и это помогало ему без раздражения и нервных срывов дискутировать с Госстандартом и даже с "НииСтандартЭлектро", организацией, общение с которой для нормального инженера может запросто окончиться легким инфарктом. Именно ему приходилось составлять и проверять такие мало понятные и плохо доступные здравому смыслу бумаги, как "Карта Уровня" и "Протокол Согласования". Именно Леонид Павлович всегда состоял непременным членом всех Межведомственных Комиссий по приемке очередного Изделия. А кроме этого Лёня был превосходным экспериментатором и наладчиком. Обычно мы вдвоем приезжали в Лысьву или Сафоново для очередной проверки производства новой серии возбудителей. Там мы жили и работали по две (как правило) смены, т.к. одного месяца ну никак не хватало для добросовестной отладки еще очень сырого изделия, а задерживаться и не видеть так долго своих двух дочерей и жену Лёня не соглашался. Из провинции мы привозили обычно книги, ибо только в местных букинистических магазинах можно было приобрести такое, как полного Фейхтвангера да еще в двойном комплекте, или четырехтомник Стендаля. Лысьва же кроме этого славилась эмалированными кастрюлями и разнообразным инструментом. Вечерами мы устраивали совместный ужин из приобретенных на базаре лука, сметаны и вареной картошки. (В отрицании жареного и жирного наши взгляды сходились). Лёня настаивал на ежевечерней прогулке, и я подчинялся этому разумному режиму, преодолевая искушение посмотреть телевизор в уютном холле гостиницы.
Лысьва стала для нас родным городом, и наши друзья - конструктора из СКБ завода всерьез рекомендовали нам весной вскопать огородик где ни будь в районе телевышки и посадить картошку, а осенью ею пользоваться: мы приезжали в Лысьву ежегодно и надолго. Иногда Лёня был вынужден вместо меня вести телефонные переговоры с метрополией, ибо, как назло, именно в Лысьве я заболевал бронхитом и одновременно терял голос. Нам не пришлось вместе поработать в Байконуре: командировка обещала быть очень длительной (почти четыре месяца, как оказалось), и я отправился туда один.
Вот отрывок из адреса, преподнесенного ему по 60-летии: "...В туманной дали времен за Вашими плечами - наладка Братского лесокомлекса и служба на Северном фланге ОВД; с одинаковой дотошностью Вы выступаете в роли расчетчика электрических машин и командира артдивизиона, наладчика тиристорных схем и бескомпромиссного и неподкупного ревизора и знатока бухгалтерских тайн. Кого направляет руководство, чтобы сдать безнадежное МВК, устоять под натиском демагогов и вытащить финансовый план? Леонида Каплуна. Кто бесстрашно, как первые христиане в клетку со львами, входит в Отдел Стандартизации? Кто может растолковать туманные, как пророчества Екклезиаста, параграфы ГОСТов ? Но разве это масштаб - жалкие миллионы нашего Филиала, разве это трибуна - споры в комиссии где-то в Лысьве? Многие справедливо считают, что по Леониду Павловичу плачут одновременно Минфин и Госплан, и большая была бы польза Державе при совмещении им обеих постов, даже если бы для этого потребовалась поправка к Конституции..."
Вскоре Лёня с семьей переехал в США. Атлантическое побережье, штат Пенсильвания.