В первом этаже свет погас небыстро, но хозяйка дома, в конце концов, улеглась. Может, мало съела? В комнате графини свеча все горит, а движения незаметно. Забыла погасить, так хотела спать?
Наконец, мальтиец решился, перелез через забор, отыскал спрятанную во дворе лестницу и, приставив к окну, забрался наверх. Аккуратно поддев внутренний засов кинжалом через щель между оконными створками, придержал, чтобы не наделать шума, приоткрыл окно и приготовился скользнуть внутрь. Рама неожиданно громко заскрипела, и спящая вынырнула из-под одеяла.
Чертыхнувшись, отец Адам, уже не таясь, вскочил в комнату и, чтобы окончательно не напугать женщину, вежливо произнес:
- Доброй ночи, миледи!
Лён вскинулась на кровати.
Воры лезут? С пожеланием сладких снов? Спи моя радость усни, придет серенький волчок и ухватит за бочок? Какой волчище влез! Но на вора никак не тянет.
- Гримо!
Нет ответа.
- Гримо!
Да что ж такое! Спит?
- Вы кто?
Отец Адам назвался даме тем именем, под которым был ей представлен.
Никакого узнавания! Выйдя замуж, миледи основательно подзабыла прежних знакомых? Делает вид? Зачем?
- Более чем, миледи де Винтер, а ныне - графиня де Ла Фер, как я понимаю.
Лён замотала головой:
- Да, я графиня де Ла Фер, но не миледи де Винтер!
- Согласен, миледи, вас теперь именно так зовут, но, может, вы парочку имен пропустили?
- Повторяю, я - не леди Кларик, графиня де Винтер, и никогда ею не была!
- И тем не менее, хорошо знаете ее имена.
- Меня однажды уже спутали с вышеупомянутой особой, так что, пришлось выучить!
Отец Адам шагнул к свече и поднял ее повыше. Женщина шарахнулась в другой угол кровати.
Не может быть! Просто не может быть на свете столь похожих дам, если она не лукавит, конечно, или...
- Нет ли у вас сестры, госпожа графиня?
- Слава богу, нет!
- Похожей на вас родственницы, пусть дальней?
- Ничего подобного! Позвольте спросить, что вы делаете в моей спальне? Я разбужу весь дом!
- Боюсь, вам это не удастся, госпожа графиня.
- Что?
Лён метнулась с кровати к двери и распахнула ее. Гримо по-прежнему безмятежно спал.
- Мадам Симон!
Тишина.
- Гримо!
Да что же это, в самом деле?
- Не трудитесь, госпожа графиня, все спят, пришлось позаботиться, чтобы нам никто не мешал.
- Вы, вообще, кто?
- Отец Адам, с вашего разрешения.
- Что вам нужно?
- Поговорить.
Шпага - далеко, не достать. Кочерга ближе, но и туда не дотянуться.
- Вы позволите мне одеться?
Отец Адам, с поклоном, протянул висящий на стуле халат.
Мерзавец, хоть бы отвернулся! Ну, и черт с тобой, это не ночная рубашка, а скафандр высшей защиты.
Запахнувшись, она процедила сквозь зубы:
- Я вас слушаю.
Отец Адам, без приглашения, уселся и уставился на нее.
- Вы язык проглотили?
- Прошу прощения, госпожа графиня, я просто любуюсь.
- Мой муж завтра вас лишит этого удовольствия, в частности, не только лицезреть женщин, вламываясь посреди ночи, а заодно, и дышать!
- Надеюсь, до этого не дойдет!
- Вот как?
- Тогда его маленький секрет перестанет быть таковым.
- Это какой же?
- Имя!
Лён расхохоталась так, что ее визави недоуменно на нее покосился.
Вот козел, шантажировать приперся, нашел, чем! Да что ему надо-то?
- Собственно, чего вы хотите?
- Для начала, узнать, почему ваш муж сменил имя, записавшись в мушкетеры?
- Чтобы не заставлять товарищей по оружию испытывать смущение, неловкость или замешательство.
- А что заставило поступить на службу?
- Хотите сказать, не понимаете, отчего мой супруг выказал желание, среди прочих французских дворян, служить своему королю?
Отец Адам истово закивал, так как не понимал именно этого.
- Утром он сам вам пояснит, впрочем, жить вам с этим пониманием останется недолго.
Мальтиец понял, что разговор зашел в тупик, но сдаваться не хотелось.
Она угрожает, что продолжать беседу придется с ее супругом, слывущим лучшим фехтовальщиком в полку, серьезный аргумент!
- А как давно вы замужем, госпожа графиня?
- Я не обязана вам отвечать, но, если это поможет мне освободиться от вашего присутствия - извольте: уже семь лет.
Что? Это, точно, не может быть миледи! Или все же может? Как тогда понимать еще два замужества? И этот странный порыв первого супруга ринуться в ряды мушкетеров? Здесь, определенно, скрыто что-то весьма интересное!
Он попытался припомнить, как давно миледи вышла замуж за английского графа.
Вспомнилось лишь, что ее сыну шел не то третий, не то четвертый год.
Она двоемужница? Или трое?.. отец Адам затруднился подыскать слово. Не может быть! Это разные женщины? Невероятно!
Подручный осторожно показался в приоткрытом окне:
- Господин, скоро начнет светать.
Лён вскрикнула при виде еще одного незваного гостя.
Внизу послышался сварливый голос:
- Этому надо положить конец!
Изображавший мастерового зашатался на лестнице. Попытался ухватиться за подоконник, потом за ветхую раму, тут же с треском обломившуюся. Взмахнул руками и слетел вниз, спиной вперед, неловко попытавшись перевернуться в воздухе. Ударился виском о небольшой камень у крыльца и затих. Рухнувшая лестница накрыла его сверху.
Отец Адам подскочил к окну и в предрассветном свете увидел расплывавшуюся лужицу крови вокруг головы упавшего. Громко выругался, не стесняясь испуганной женщины, и вылез в окно, бросив напоследок:
- Вынужден вас покинуть, госпожа графиня!
Чуть не сорвавшись, он спустился по выщербленной стене вниз. Подельник был мертв.
Оставив его там, где лежал, мальтиец перелез через забор и, даже не заглянув в дом напротив, устремился на другую квартиру, предусмотрительно снятую на подобный случай, не попавшись, на счастье, никому из ночной стражи.
На скорую руку переодевшись, дождался, когда откроются ближайшие городские ворота, и, смешавшись с толпой горожан, покинул негостеприимный город. Больше ему в Париже было делать нечего.
Добравшись до командерии, отец Адам разжился деньгами на дорогу и подходящими документами. Путь его лежал до Буржа, к родовому имению графа де Ла Фер, откуда, как подсказывало ему чутье, можно будет затеять поиски сначала.
Лён подобралась к окну и осторожно выглянула. Представившаяся глазам картина не радовала.
Без полиции не обойдется. Мужское платье не годится, если в дом заявятся посторонние. Чертов корсет! Вчера, с грехом пополам, удалось от него освободиться, но как исхитриться затянуть с утра, не Гримо же просить?
Придется обращаться к хозяйке, черти б ее драли! Надеюсь, натявкав на ночного гостя, грымза не вырубилась! Пардон, не предалась Морфею!
Уснуть в эту ночь мадам Симон не удалось. Сначала долго припоминала события прошедшего вечера, борясь с откровенным раздражением, вызванным гостьей постояльца.
Говорите, близкая родственница? Насколько же, близкая? Настолько, что по ночам посещает комнату одинокого мужчины? Двух мужчин, если учесть, что комнаты смежные. Не говоря о том, что эта особа позволяет себе носить мужское платье: в штанах ягодицы видны. Бесстыдница! И в платье - не лучше, с таким вырезом. Драгоценности - с утра! Да какие! Она съезжать не собирается? Сегодня же выясню. Господин Атос поднял плату, но стоят ли эти деньги моего здоровья?
Задув свечу, хозяйка попробовала заставить себя уснуть, но попытка оказалась тщетной: сон не приходил, не помогло даже нечасто употребляемое средство - стакан вина, в дополнение к выпитому за ужином.
На дворе послышались тихие шаги. Мадам Симон бесшумно подкралась к окну. Кто-то осторожно пронес лестницу и приставил к стене. В неверном свете, отбрасываемом непогашенной свечой в окне блудницы, был виден неясный силуэт мужчины, в плаще и шляпе, со шпагой, взбирающегося наверх. На вора незнакомец не походил откровенно богатым платьем, что было заметно даже в полутьме.
Ах, какая дрянь! Пока господин Атос на службе, а брат, неизвестно где, принимает мужчин! В чужом доме, на чужой постели, с чужим слугой под дверью! Это просто непристойно!
Его угостили сонным зельем? Вот, почему она еще раз еду заказывала! И звала слугу, вот, зачем: надо же знать, уснул ли. Неспроста господин Д'Артаньян к концу ужина зевать начал и поднялся из-за стола, не доев, а наглая девица - девица ли? - сама к тем кушаньям не притронулась. Какое счастье, что я не соблазнилась ничем, глядя на ночь!
Она меня зовет? Проверяет, уснула ли?
Вот, еще раз слугу позвала. А он спит, как есть, спит.
Это немыслимо терпеть. Постучать в дверь? Нет, до такого опуститься невозможно! Утром господину Атосу будет высказано недовольство, и даже более того!
Что происходит? К ней еще лезут? Греховодница решила в чужом доме принять пол-Парижа? Всему есть предел!
Мадам Симон, распахнув окно, высказалась, прямо в сторону исчадья ада в женском обличье:
- Этому надо положить конец!
Вскрик, треск оконной рамы, падение.
Бог покарал нечестивца! Второй убегает! Не до забав стало, когда хозяйка дома излила недовольство!
Надо незамедлительно донести негодование до распутной девки!
Подхватив полы ночного одеяния, мадам Симон ринулась наверх. Едва не наступив на спящего Гримо, даже не стукнув в дверь, распахнула ее и замерла на пороге, кипя праведным гневом:
- Что вы себе позволяете, милочка?
Лён повернулась к ней и ахнула: хозяйка что, не спала? Ну, да, она же не ела сонную еду.
Подслушивала, вместо того, чтобы прийти на помощь? Вот, гадина!
- Благодарю вас, мадам Симон! - Лён низко поклонилась этой твари. - Вы спасли мою честь, а может быть, и жизнь! Эти воры так напугали меня!
Хозяйка медленно разевала и закрывала рот, не в силах сказать хоть слово.
- Дорогая мадам Симон, вы - изумительно храбрая женщина, не побоялись вступиться за меня! Любая другая на вашем месте затаилась, а вы дали отпор негодяям! Один испугался вашего крика и упал, второй со страху убежал! Всю жизнь буду помнить, как вам обязана! Вы не побоитесь выглянуть наружу? Из моего окна?
Так и не найдя, что сказать, хозяйка, спотыкаясь, вошла в комнату и выглянула в окно: вор лежал, не шевелясь, возле ее крыльца, под упавшей на него лестницей. В свете наступающего утра она сумела разглядеть его лицо. Господи, мой собственноручно нанятый работник, кто бы мог подумать!
- А кто был второй?
- Не могу припомнить, что когда-либо его видела.
Лён совсем не кривила душой - она, действительно, не вспомнила, что видела отца Адама в командерии перед Парижем.
Хозяйка без сил опустилась на стул:
- Нужно вызвать полицию.
- Может быть, дождемся господина Атоса? Объясняться с полицейскими лучше предоставить мужчине.
Женщина с облегчением согласилась.
- Не поможете ли мне одеться, мадам Симон?
Хозяйка, более чем охотно, принялась оказывать помощь, а закончив проявлять содействие, незамедлительно удалилась - привести себя в порядок перед визитом мужчин.
Лён бросилась к спящему Гримо: звала, трясла, пыталась поднять или, хотя бы, заставить сесть. В конце концов, поняла, что нужна вода или вино. Кинулась в комнату Атоса. Увидела недопитую бутылку. Кто сказал, что у моего супруга сложились слишком доверительные отношения с алкоголем? Клевета! Ну, разве что в прошлом, а это теперь не считается!
Набрав в рот вина, брызнула на Гримо. Он захлопал глазами и попытался подняться.
Слав тебе, господи - наконец-то! Помогла ему сесть, прислонив к стене.
- Ужин был отравлен сонным зельем!
- А?
- К нам ночью залезли.
- О!
Он смотрел так виновато, что у Лён зашлось сердце. Ну, как с ним можно общаться? По-нормальному - не поймет. Как с прислугой? А получится?
После случая с кольцом она избегала прямого общения со слугой Атоса. Помню-помню, что Мэтр писал: Гримо еще и колотушки огребал, за недотепистость, а потом, управляющим стал - в 'Виконте'. Ну, до этого ему еще дожить надо. Да и нам всем, заодно.
Лён поймала себя на мысли, что за чехардой событий ни разу не задумалась, а что же дальше? Идет все не по Сан Санычу, вот, и голова никакая. Спасибо, Скарлет О'Хара, я подумаю об этом завтра! Или послезавтра, пока - идет, как идет.
Едва дождавшись конца дежурства, Атос рванулся домой, друзья, переглянувшись, отправились следом. Подлетев к воротам дома, они увидели висящую на одной петле створку окна второго этажа. Полувздох - полувскрик вырвался у всех троих одновременно. Во дворе, под лестницей - мертвец, еще вчера что-то починявший в доме.
Атос заколотил в дверь, появившаяся на пороге хозяйка, перекрыв вход, невразумительно тарахтя и подвизгивая, пыталась прояснить ситуацию.
Лён скатилась по лестнице, отодвинув мегеру в сторону, и бросилась мужу на шею. Мадам Симон возмущенно сверкнула глазами и, невнятно бормоча, опрометью бросилась к себе.
- В ужин подсыпали сонный порошок и залезли ночью ко мне, искали Миледи.
- Кто?
- Не знаю. Он хотел напомнить о близком знакомстве, но имя со страху вылетело из головы.
- Как он выглядел?
Лён, как сумела, описала ночного гостя. Атос покачал головой - не знает такого.
- Похож на монаха, из командерии, - припомнил Арамис, - любопытствовал в окошко.
Тут и Лён его вспомнила:
- Ой, да, это он из башенки выглядывал!
Зачем ему Миледи? Поди, разберись! Бред какой-то!
- А Д'Артаньян?
- После ужина ушел к себе.
Атос, молча, взглянул на Портоса, тот заторопился на улицу Могильщиков.