Дидье был сердит: с женой не удалось перемолвиться и словом - к мальчишке присоединилась мать. Принесло ее с утра пораньше!
Мадам вязалась с бестолковыми вопросами по поводу собаки, бесконечно мусолила его ответы, переливая из пустого в порожнее, то и дело, начиная чесать языком по новому кругу. Анне-Шарлотте пришлось помалкивать, с уважительной гримаской на личике, да осторожно поглядывать, когда липучая зануда отворачивалась к сыну.
Прогулка кончилась быстро, и предоставленный Дидье долгожданный отдых - сегодня герцог берет собаку с собой, был сведен болтливой бабой на нет еще до начала.
Вручив пса хозяину, охотник занялся собой: помылся, побрился, выстирал рубашку и с удовольствием достал бережно хранимую в сундуке дареную Книгу.
В прошлый раз он остановился на главе, посвященной норным собакам, и, найдя заложенную страницу, только собрался приступить к чтению, как дверь распахнулась, впуская похрамывавшего герцогского пса с опухающей мордой, а за ним - служанку с вытаращенными глазами. Охи да ахи, проклятия на голову того дурня, что отмахнулся от шершня, сбив на лету и растоптав. Не чаял, как кончится?
Герцог, спасая короля от разъяренных собратьев убиенного, накинул на монарха с головой свой собственный плащ, и, удирая от полосатых изменников с крылышками, оказался покусан дальше некуда. Собакам досталось не в пример меньше: не дожидаясь спасения коронованной особы, псы дернули далеко от опасного места наперегонки с ожесточенно атакующими насекомыми.
Охотник отослал балаболку за льдом и петрушкой и занялся пострадавшим. Что ж тебе так не везет-то, парень? В ожидании застрявшегося во дворце герцога заглянул мэтр Дюшан, втянув в обстоятельный разговор о целебных свойствах сока одуванчика, после чего послал в аптеку на предмет оного. Раньше сомневался, что ли? У нас дома всякий мальчишка знает, что делать, когда оса покусала.
А мэтр через губу не объясняется, слушает - не важничает, чуть что, не выкобенивается, за несогласие не гнобит, любопытство проявлять не конфузится - в целом, положительный мужчина, без лишнего гонора. Скажи, пожалуйста! Может, не доктор, а хирург какой? Вряд ли, самого герцога пользует.
А покусанная светлость, похоже, крепко не в себе - такое вытворять в покоях беременной жены, да ближе к ночи! Сам Дидье ничего видеть не мог, но от слуг наслушался - уши завяли. Говорят, муж на герцогиню орал, как облапошенный барышник в ярмарочный день. Драл глотку так, что стекла дрожали, выгнал из дому секретаря, попавшего под горячую руку, дамам из свиты ее светлости досталось по самое не балуйся. За что, чего и как - никто толком не понял, но домочадцы попритихли, а слуги, не чуя ног, носились по дому, будто угорелые - только пятки сверкали.
Этот Содом с Гоморрой охотника не затронул, больше того: мэтр Дюшан передал туго набитый кошелек с пожеланиями его светлости потратить в славном городе Париже с наивысшим удовольствием, для чего отвели целый завтрашний день.
У ворот шмыгнул мимо бывший секретарь, не рискнувший покинуть дом на ночь глядя. Увязавшись за Дидье и опрокинув пару стаканчиков, бедолага было вознамерился поведать свою кошмарную жизнь с самых пеленок, но идею отвлечься усвоил, пригласив доброжелательного провинциала в Лавку чести.
С готовностью позволив завлечь себя на путь порока, охотник пересек Новый мост и следом за оживившимся страдальцем поспешил в сторону Латинского квартала: в борделях по соседству цены ниже, студиозусы - народ небогатый. С видом, будто глаза разбежались, Дидье оставил своего проводника на пороге первого же попавшегося Дома общих женщин, быстро найдя тот, что ему нужен. Назвавшись, как велено, чудным именем Парис, спросил хозяйку заведения. Не старая, все еще привлекательная, хотя и подраздобревшая женщина отвела в приличную комнатушку, не схожую с представлением Дидье о таких местах.
Спустя недолгое время дверь пропустила, тут же захлопнувшись, человека среднего роста, с невыразительным лицом, неприметно одетого, с незамысловатым именем Жак, сказавшего условленную фразу. Окрестя пришедшего 'Никаким', Дидье, не сильно вдаваясь в подробности, описал события в доме герцога де Люинь, добавив: опальный секретарь герцогини обретается неподалеку. Безликий мужчина передал привет Шарло: так назвалась Анна-Шарлотта, кто чужой, с ходу не поймет, женщина или нет. Будучи отпущен, охотник обратно пошел не сразу, а еще покружился по незнакомым улицам, приглядываясь к столичным развлечениям - будет, что рассказать, как провел время.
Утром только и успел, что шепнуть приветствие от Никакого - докторша опять крутилась под ногами. Улучив момент, Анна-Шарлотта ему ТАК улыбнулась. Да я горы сворочу ради нее!
К вечеру во всем немалом доме по улице Сен-Тома-дю-Лувр стало дышаться легче - хозяин пришел в себя, и с женой мирился долго и плодотворно - далеко от покоев герцогини было слышно, как. Ну, это дело житейское: хоть ремесленник, хоть король - в семье от раздоров не убережешься, а любишь браниться, умей и помириться!
Дамы получили по набитому кошельку, за секретаришкой было послано, надо понимать, обиду тоже возместят. Слуги приободрились, на кухне с ужином расстарались, а недавнее светопреставление обитатели герцогского дома из головы повыкинули. Да и было бы, что помнить? С кем не бывает!
Осеннее утро не подвело: немного влажное, свежее и солнечное, как нельзя подходящее для прогулок. Анна-Шарлотта была в настроении, мальчик резвился с собакой, надоеда осталась дома. Благодать, да и только!
Нагулявшись, Дидье повел собаку к хозяину и, вскинув руку, как положено, аккуратно поскрестись в дверь, но замер на месте - секретаря герцогини нашли мертвым возле маленького кабачка у Латинского квартала. Догулялся парень! Видно, попался кому под руку, вернее сказать, под нож. Ну, царствие тебе небесное!
Повелев доктору сокрыть убийство от беременной герцогини: уехал секретарь из Парижа, и вся недолга, его светлость завел местами непонятный разговор о пользе и вреде опия. Не став томиться под дверью, Дидье вручил пса герцогу и отправился к себе. Чего зря время тратить, Книга ждет!
Наутро он жену караулил напрасно - никто из домашних лекаря к нему не присоединился. Заболели? Все разом? Быть не может! Или может? Зайти самому? Да кто он им такой? Подождать, вдруг выйдут? Охотник держал пса на дворе, пока тот не запросился домой, и весь день просидел с ним, будто сам на привязи. А куда денешься? Спросить кого? Тетку, что им с собакой еду носит?
Вечером прогулялись. Дидье думал, попусту, а наткнулся на мэтра, шедшего пользовать ее светлость. Домашние с утречка расхворались? Конечно, выгуляю.
К флигелю летел, как на пожар. Псинку привела дюшановская служанка. Да, старовата тетка, чтоб за собакой по двору самолично носиться.
Со всем почтением поинтересовался здоровьем лекарских домочадцев, хватило терпенья выслушать и про докторшу, и про мальчика.
Никак она про госпожу Анну запамятовала? Нет, ее светлость себе девушку вытребовала, помощник-то из города подался, понесла нелегкая от своего счастья, вернется - локти кусать будет!
Как Дидье лицо удержал, он и сам не ведал. Как теперь быть, если ей чего Никакому передать надо будет?
Да и герцог - ходок еще тот, может, жениных дам и не всех перещупал, а тут девушка беззащитная на глазах, хоть и знает, выжлец: не гадь, где живешь, но с нутром кобелиным как сладить? Нечего говорить, Анна-Шарлотта за себя постоять умеет, но ее же не просто так в дом послали, тут удержаться надо, а как обойтись, если хозяин на тебя глаз положит? Знал бы, что она помощницей не к лекарю попадет - в жизни не пустил, отговорил бы, сгреб в охапку да запер в надежном месте!
Впрочем, у любящих - гнев недолог, и, выпустив пар, охотник остановился на мысли: 'Эх, не было печали!' Прикинув, где и как им увидеться с женой, заинтересовался белкой ее светлости, затеяв пустячную болтовню с приходящей служанкой.
Вызнал, что зверек мало пьет, почти все время спит, свернувшись в клубок и уткнувшись мордочкой в живот. Белка занедужила на днях, а то б давно уже выкинули, несмотря на то, что грызун - подарок герцога.
Предложил посмотреть, что там такое со зверушкой, служанка обнадежила поспрашивать.
Время пришло на следующий день, как раз, после прогулки с собаками. В приемной ее светлости, куда Дидье попал впервые, Анна-Шарлотта ожидала признанного консультанта по домашним животным.
Рыжуха грустно сидела на жердочке, отвернувшись от плошки с мелко нарезанной морковкой, пересыпанной миндалем. Повезло хвостатой, орех горький не попался, а то б уже издохла. Кто ж белок миндалем-то кормит?
Вразумив, что и как зверьку давать, добавил: 'Клетку бы заменить на большую, чтоб с колесом. Белочка порезвится, и смотреть одно удовольствие. Ну, я еще проведаю болящую'.
Как глядит-то... с уважением?.. восхищением?.. Это, конечно, навряд ли, но она, определенно, довольна. То-то, знай наших! Есть еще кто из домашних питомцев? Эх, зверинца в доме нет!
Проводив за дверь, Анна-Шарлотта показала глазами на стоящие на лестнице доспехи в полный рыцарский рост, задержав взгляд на правой латной рукавице с большим раструбом. Дидье понял: смотреть надо там, и, проходя мимо после вечерней прогулки, заглянул в потайное место.
Бумага, вчетверо сложена, не зная, где лежит, не увидишь, даже если пыль вытирать. Оглянувшись, потихоньку достал письмо. Пока припрятать - передам при первой возможности. Случай представился быстро, а возможность появляться в районе Латинского квартала стала регулярной: Дидье добавили часы и даже дни заслуженного отдыха.
Приобретя среди герцогских слуг репутацию записного гуляки, он стал появляться в борделе каждую неделю. Никакой принимал записки из герцогского дома, молча кивнув, изредка прибавляя пару слов для Шарло.
Повод для новых встреч охотник изобрел, подарив жене выпрошенного на кухне котенка, уже вполне осознанного малыша. Попавшимся на глаза животным заинтересовалась сама герцогиня, и, выбрав из нового помета самого бойкого и красивого котика, Дидье сделал новое подношение, чем заслужил одобрение ее светлости и явное отличие от прочих домашних слуг.
Дни летели своим чередом, к Рождеству хозяйка дома разрешилась от бремени наследником, а на Великий пост, выглянув узнать причину великого шума, услыхал от пробегавшей служанки:
- Мы - коннетабль! Мы - коннетабль!
В связи с новым званием герцог, сопровождаемый мэтром Дюшаном, стал часто пребывать в отсутствии.
Записок жены все прибавлялось, иногда скапливалось по нескольку штук, прежде чем Дидье удавалось снести их Никакому. Однажды Анна-Шарлотта обратилась лично к нему, попросив сходить по указанному адресу и посмотреть, что там делается.
Нашел на месте того дома одни развалины. Перемигнулся с пробегавшей мимо девчонкой: пожар случился несколько лет назад. Так и доложил. Больше жена к нему лично не обращалась.
Опекаемые животные требовали немало времени, зачастую не оставляя его для Книги, еще и мадам Дюшан стала приглашать собачьего слугу угоститься. Впрямую не откажешься, а намеков липучка не принимала. Ее пустозвонство утомляло донельзя, но Дидье держался молодцом. Без мужа дамочке, похоже, и слова вымолвить не с кем, вот, она и тащит в дом, кого ни попадя.
Охотника забавляли всегдашние усилия докторши скрыть собственные ноги, бдительно следя за подолом платья. Он давно уже все разлядел : на удивление внушительной длины, тяжеловесные ступни с отчетливо выпиравшими сбоку шишками, нет-нет, являлись на свет, надо полагать, приводя их хозяйку в отчаяние.
Не повезло бедняжке, но было бы о чем печалиться? Или не хочет за простолюдинку сойти?
Продолжая опускать подол ниже некуда, мадам изрядно потешала парня, делая их недолгие посиделки в гостиной отчасти сносными. Сынишку разбавить компанию она с собой не звала и как-то отправила в детскую, когда тот прилип к Дидье насчет своей псинки.
Первое время казалось, докторша спросить чего хочет, но день за днем она по новой чесала все о том же. Застеснялась или пока не надумала? Да кто дурную бабу знает?
Под конец он и выслушивать не стал, выпьет поднесенный стаканчик и откланяется: как-нибудь другим разом, нынче недосуг, завтра еще зайдет, а сам за шляпу да ноги в руки. Не будет же она силком держать, может, отстанет когда?
А ближе к зиме пропала его Книга. Десяток раз перевернув все в комнате, Дидье устроил допрос с пристрастием обеим служанкам - той, что еду носит, и что уборку делает, но, хотя обе девки Богом поклялись: не видели-не трогали, Книга от этого не нашлась. Анну-Шарлотту пропажа тоже обеспокоила. Велев быть настороже, она пообещала нажаловаться герцогине.
К вечеру прискакал взмыленный гонец, раненый неподалеку от Парижа: напали какие-то негодяи, но отбиться удалось, письма от герцога довез. Дом загудел: шутка ли сказать, нападение на гонца самого коннетабля!
За Дидье пришли рано утром. Он недоуменно глядел на ее светлость. Понятно, что раненый не в силах пуститься в путь, но почему ехать должен собачий слуга? Послать больше некого? Полон дом народу! Не дождавшись никаких объяснений - кто бы вздумал ему их давать? - быстро собрался в дорогу.
Анна-Шарлотта возникла на пороге, впервые придя к нему в комнату. Бледная, сторожкая, глаз не сводит, до руки дотронулась, по плечу погладила. Добро бы тревожилась, как я до Монёра доеду, так ведь , нет! Будто на Чуму провожает! Спору нет, на войне не только раненых, а и больных встретить запросто, в армии недугов хватает, да к герцогу кто ж заразных-то подпустит?
Руки арманьяком протирать? Это еще зачем? Флягу возьму, как доеду, так за нее и выпью.
Близко к недужным не подходить? А то я сам собирался!
Да что же это, я ее такой в Берри не видел! Будто знает, чего я ведать не могу!
Служанка в дверь сунулась. Пора!
На лестнице Анну-Шарлотту окликнули: герцогиня даму прислала, припомнив, что коннетабль книги велел привезти. Несет в мешке, аж, две, себя в руки взяла, глядит, как чужая. А я чего хотел, на людях-то? Докторша письмо для мужа протягивает. Ну, с Богом!
Кое-как пристроив тяжеленный мешок, уже за парижскими воротами Дидье для удобства решил разложить книги по обе стороны седельных сумок. Эта... Гастон де Фуа. А вторая - Фулью? Часом, не моя пропажа?
Фух, слава Богу, нет! У моей на крайней странице, в самом низу, пятно черное, какой-то недоумок чернильными руками схватил? А тут - ничего такого!
Герцог на войне поохотиться вздумал? Ну-и-ну! Больше делать нечего?
До Перигё доехал быстро, по дороге успешно миновав слывущие опасными места. Уже вовсю чувствовался спущенный с цепи жестокий дух войны, подкатившейся к южным границам Дордони: сожженые поля, разграбленные дома в обезлюдевших деревнях, повешенные вдоль дороги - уродливый урожай смерти. Все чаще встречались повозки с бегущими от военных действий людьми, брели пешие, спасая детей и нехитрый скарб, осла или овцу, гонцы сновали между полками королевской армии, солдаты отлавливали дезертиров, задерживая всех и каждого, казавшихся подозрительными.
Проскочив Бержерак, где спешно заканчивались уничтожаться возведенные гугенотами городские укрепления, на месте переправы через Гаронну, за пару лье до Монёра, Дидье узнал, что герцога там уже нет - сам город разграблен и сожжен, а жители вырезаны. Дежурный офицер отправил направо, вдоль реки, и через несколько лье охотник въехал в Лонгевиль, где расположился штаб коннетабля.
У дома, на который показали издали, не было даже стражи, и само строение, срубное, с соломенной крышей и одним окошком, прикрытым покосившимися ставнями, меньше всего походило на обиталище герцога де Люиня. Потянув хлипкую дверь, шагнул в полутемную комнату, составлявшую обитаемое пространство дома. На узенькой, куцей кровати, с покосившимся основанием, сколоченным из не струганных досок, меж щелями которых выглядывала замызганная солома, под красным шелковым одеялом, подбитым мехом, со сбившейся простыней, открывавшей комковатый соломенный тюфяк, с собственным плащом под головой лежал фаворит короля Франции. Рядом с ним, спиной к двери, откинувшись на спинку колченогого стула и немного склонившись набок, сидел доктор.
- Мэтр Дюшан! - позвал спящего и, не дождавшись ответа, дотронулся до безвольно висящей вдоль туловища руки мужчины. Она была ледяной.
- Господи, - вырвалось у охотника, и он шагнул к кровати.
В неверном свете, пробивавшемся сквозь щели в ставнях, под тяжелое прерывистое дыхание, с хрипом вырывавшееся у больного, парень разглядел лицо герцога - с приоткрытым ртом, в котором виднелся ярко-малиновый язык, с такого же цвета румянцем на запавших, покрытых мелкоточечной сыпью щеках, с потеками пота с воспаленного лба. Сдать назад не успел: герцог открыл воспаленные мутные глаза и требовательно, останавливаясь на каждом слове, просипел:
- Ты... кто?
- Дидье Дюма, ваша светлость, смотрю за вашей собакой.
Следующий вопрос герцог задал не сразу:
- Я... в Париже?
- Нет, ваша светлость, на Гаронне.
- Как... ты... здесь?..
- Ее светлость герцогиня прислала с письмом, господин коннетабль.
Герцог пошевелился под одеялом, натянутым до самого подбородка, но рук из-под него не выпростал и опять замер, не отводя тусклый взгляд от лица Дидье:
- Положи... там...
Охотник огляделся в поисках места, какое имел в виду хозяин. Не нашел ничего, кроме криво сбитого, дощатого стола у окна, и, как можно тише, сгрузил на него и письма, и книги.
- Что... это?..
- Книги по охоте, ваша светлость.
У герцога вырвался хриплый смешок, заставивший его мучительно раскашляться.
Дидье начал потихоньку пятиться подальше, стараясь не наткнуться на мертвого доктора. Кашель больного усиливался, переходя в тягостные хрипы, он, задыхаясь, хватал спертый воздух, перекидывая голову из стороны в сторону, наконец, попытался приподняться и навзничь рухнул обратно, вывалив язык на подбородок. Парень понял, что страдалец отмучался, и с облегчением вывалился наружу.
Схватив висящую на поясе флягу, сделал пару глотков, и, вспомнив предостережение Анны-Шарлотты, щедро окропил руки, влив в себя остававшуюся в посудине жгучую жидкость. Его очумелое появление на пороге дома, под крышей которого собрались офицеры коннетабля, расценили однозначно. Не мешая им суетиться, отказавшись обиходить умершего, не ведясь на расспросы и разговоры, нашел укромный уголок и прикорнул с дороги. Поручение выполнено, дальше - не моя забота.
С утра улизнуть по-тихому не удалось: засветло поднял один из офицеров с настоятельным требованием заняться мертвецом, сделав попытку всучить увесистый кошель. Категорический отказ привел его в состояние неконтролируемого возбуждения, заставив угрожать заряженным пистолетом, но, невзирая на приставленное к его лбу оружие, охотник стоял на своем.
Снаряжать коннетабля в последнюю дорогу отрядили солдат, и те, угрюмо осенив себя крестным знамением, вытащили герцога де Люиня ногами вперед из дома, принявшего его посмертный вздох, прямо на меховом одеяле, прикрыв лицо покойника шелковым красным уголком. Мертвого доктора сгрузили на другую телегу, в которую впрягли отобранную у Дидье лошадь, приткнув усопшему под бок в заляпанном мешке все найденные в последнем приюте герцога вещи.
Сопровождать траурный кортеж до Парижа должны были два офицера и десяток солдат. Пришлось устроиться на краешке телеги рядом с завернутым в драную дерюгу мэтром Дюшаном. За день, проделав едва десяток лье, кортеж покойного коннетабля, так и не добравшись до Бержерака, остановился на ночь в старинном монастыре. Прикинув, сколько они будут добираться до Парижа, Дидье сделал попытку сбежать.
Дождавшись, пока в монастырском дворе никого не останется, он попытался незаметно добраться до своей лошади, но нежданно скрутивший приступ рваного кашля помешал осуществить задуманное. К утру стало настолько плохо, что проснувшись, он не смог устоять на ногах. Кортеж двинулся в путь без него, бросив больного на попечение монахов. Последнее, что он услышал, проваливаясь в липкое душное забытье, было:
- Все равно, не жилец...
Беспамятство отступило нескоро, оставив после себя ноющую, к вечеру усиливающуюся боль в ухе, головокружение и небольшой жар. Легче стало только через несколько дней, когда проснулся на залитой гноем подушке, но слышать с той стороны стал хуже, чем прежде. Слабость и ломота в мышцах не проходили, временами вызывая дикие боли в сердце и неподдающуюся объяснению усталость. В постели лежу, а будто на мне воду возили!
Очередной раз проваливаясь в сон, Дидье видел в нем жену, ее и только ее: то в деревне, где они будто бы жили, то в доме герцога, и этот сон оставлял после себя непреходящее беспокойство. Как она там, без меня?
Чтобы скорей встать на ноги, без всякого аппетита впихивал в себя приносимое монахами, во время приступов не отходившими от него день и ночь. Наконец, полегчало, и он понемногу начал вставать, выползая с посторонней помощью на монастырский двор.
Удивив каноника способностью к чтению, потихоньку начал учиться писать, переломав несколько перьев и всякий раз перемазав пальцы в чернилах. Взяв в толк, что непослушная наука ему не скоро подчинится, было собрался упросить написать письмо Анне-Шарлотте за него, но передумал, опасаясь привлечь к ней ненужное внимание.
Навострившись изображать такие же буквы, какие видел в своей Книге, вывел на чистом листе: Anne-Charlotte, и, подумав, добавил: Dumas, ниже написал свое имя: Didier Dumas, оторвал написанное и спрятал на груди. Стало легче, будто жена постоянно была рядом, и, поглаживая пальцами через рубаху кусочек бумаги, охотник предавался мечтам о грядущей встрече.
С первыми теплыми деньками силы начали прибывать, и через какое-то время Дидье решился оставить спасший ему жизнь монастырь, сердечно простившись с его обитателями, собравшими нехитрую снедь в дорогу и немного денег.
До Парижа он добирался куда дольше, чем думал, вступив на знакомую улочку уже в конце марта-месяца. Дом встретил его запертыми воротами. Пришлось колотить довольно долго, что показалось странным по дневному времени. Отперший двери слуга был незнаком, и сразу приставать с расспросами он не решился. Охотник не мог уразуметь, отчего его повели к докторскому флигелю, а не в сам дом, к Анне-Шарлотте, но пока оставил при себе смутно нарастающее беспокойство, усиленное отсутствием раньше без конца сновавших по двору слуг.
Увидав постаревшую, похудевшую, еще больше подурневшую мадам Дюшан, не сдержавшую при его виде сначала безмерного удивления, а потом и бурных слез, дал ей возможность выплеснуть вдовьи переживания, начав задавать недоуменные вопросы чуть погодя. Краткие, сухие, перемежавшиеся всхлипами ответы обескуражили донельзя, так ведь, было отчего потерять голову! Опустевший дом объяснялся просто: дней десять назад король выслал вдовствующую герцогиню де Люинь из Парижа в Дампьер, куда и отправилась глубоко беременная хозяйка, распустив основной штат прислуги и оставив дом на вдову доктора. За что такая монаршья немилость? Кто знает, слухи ходят разные, но, похоже, мадам Дюшан повторять их не собирается.
Ответ на осторожный вопрос о секретаре герцогини докторша сопроводила, почти топнув ногой: все отпущены - так, все, кстати, и собачий слуга - тоже, пса ее светлость забрала с собой, в его услугах больше не нуждаются!
Не потрудившись убрать с лица озабоченное выражение - ведьма еще отнесет на его обеспокоенность своей дальнейшей судьбой, откланялся, по дороге заглянув на кухню. Получив разные сведения о других, кроме, ему нужных, отправился прямиком в дом Бутийе.
Хозяйка встретила холодно, заставив долго дожидаться в прихожей.
Вглядываясь ей в лицо и выслушивая, что Анну-Шарлотту она давно в глаза не видала, охотник засомневался и, поймав на дворе знакомую служаночку, попытался разговорить. Девица отнекивалась неуверенно, а дожать ее помешал выскочивший на двор слуга, возможно, посланный самой мадам.
Он принялся прикидывать, куда еще могла пойти Анна-Шарлотта, когда ей отказали от места. По всему выходило, что к Никакому, но сама мысль, что девушке пришлось самой сунуться в бордель, корежила до жути.
Никакой ждать не заставил, появившись с озадаченной физиономией, так отличавшейся от его обычной. С порога огорошил, что числил Дидье умершим от красной лихорадки по дороге от Монёра. С какого перепуга, спрашивается? Сбрехал офицер, что привез домой коннетабля? Вот, урод! Мало того, что бросили в монастыре, как куль с дерьмовым тряпьем, так еще и упокоили?
Следующая мысль заставила пересохнуть рот. Анна-Шарлотта теперь считает меня покойником? Час от часу не легче!
Никакой разглядывал Дидье, все еще не придя в обычное бесстрастное состояние, чем охотник и поспешил воспользоваться, сразу без обиняков спросив о Шарло.
Ах, тут и не появлялась? Господи, куда же она пошла? Случилось что, по выходе из герцогского дома? Вернуться искать, перевернув вверх дном ближайшие к Сен-Тома-дю-Лувр улицы и переулки? Она ж не вчера пропала, если б по горячим следам!
А с помощью епископа, может, и удастся сыскать! Снизойдет ли его преосвященство до поисков пропавшей девицы? Но, не абы какой, а его глаза и уши в герцогском доме? На признательность богачей в этом мире рассчитывать нечего, они так понимают, мы почитаем за счастье им служить, не требуя наград и кладя свои жизни, почем зря. И забывают о нас, как только мы перестаем быть им нужны.
Чем бы еще зацепить его преосвященство? Не захочет ли узнать о последних минутах коннетабля не в меру любопытный епископ? Попробовать стоит, а уж при встрече я не дам ему отвертеться.
Может, он озаботил ее новым поручением? Тогда, как убедить, что девушка без меня не обойдется?
Заинтриговав Никакого, Дидье потребовал встречи с его хозяевами, обещая поведать немало интересного. Ему было велено оставаться в борделе, сдав с рук на руки хозяйке заведения. Жадно проглотив предложенную ею похлебку, из сумбура мыслей в голове Дидье выловил одну, показавшуюся ему вполне здравой. Я спрашивал о Шарло, а Никакой сказал, ОНА не появлялась. Значит, знает, кто это, а, вроде, не должен. Брешет, что ее тут не было? Надо найти, кого еще спросить. Саму мадам? Ну, эта, навряд, чего скажет, а ее девки?
Достав последние сбереженные в дороге гроши, предложил хозяйке борделя. Молоденькую блудницу, что ему привели, Дидье раскусил сразу: деревенская, недавно в Париже, не очерствела еще в непотребном месте. Скормленная ей выдумка о поисках оставшейся сиротой молочной сестры принесла плоды, подкрепленная последней монеткой. После плотских утех довольная женщина проболталась: дней десять назад похожая девушка приходила к мадам, что потом, она не знает, нагрянул постоянный посетитель.
'Брехливый козел!' - про себя ругнулся Дидье, сделав зарубку на памяти не спустить Никакому при случае. Растянувшись на мягкой кровати, он мгновенно погрузился в сон, будучи пробужден только к вечеру. Вернувшийся Никакой велел оставаться в борделе, а завтра в полдень прогуливаться по улице Сент-Оноре.
С аппетитом угостившись похлебкой, Дидье принялся обдумывать предстоящий разговор, но мысли сами собой свернули на прежнюю колею. Что было бы, не случись в моей жизни Анны-Шарлотты? Вдовушек в соседних деревнях хватало, до борделя не опускался, хоть и случалось бывать в Аррасе. До Софи никаких таких чувств не водилось, а намек, что все будет только после ее замужества с другим, я усвоил. Кто отдал бы охотнику племянницу эшевена?
Все кончилось после порки братишки на рыночной площади. Или немного раньше, когда увидел Анну-Шарлотту? Она была забавной в своем монашьем платье: похожа на встрепанного воробушка. Стоит быть благодарным судьбе, что занесла ее в Ланс, а то, как бы мы встретились? А лилльский палач получил свое, к гадалке не ходи. Охотник пока старался не думать, что жена считает его умершим, а себя свободной, но дурные мысли упрямо лезли в голову. Замуж - не замуж, вдруг как кто появился? А не маловато ли десять дней? Почему десять? Известие о моей смерти должно было достигнуть Парижа вместе с покойным коннетаблем, месяца три назад!
Он помотал головой, отгоняя свирепую в своей беспощадности мысль, и вернулся к епископу.
Покойник уже никому не интересен, герцогиня в опале - пойди из Дампьера нос высуни, на Люинях ставь крест. В любом доме много чего увидать можно, а больше услыхать - слуги чешут языками напропалую, не сильно конфузясь, в особенности, на кухне. Не всему верится, но прикинуть, что к чему, можно. Я теперь грамотный, не только чужие письма носить, а и доносы черкать горазд, было б на кого. Сейчас только не утерять связи с епископом, если не укажет, куда дел Анну-Шарлотту.
А может она сама возьмет да и встретится где? Бывают чудеса в жизни, иногда только диву даешься. Париж немал, так не к беднякам ее отправили, смотреть да подглядывать, и не просто в служанки - эту птицу по полету видно.
В дверь заглянула давешняя блудница и недвусмысленно на него уставилась. Понравилось или еще заработать хочет? Развел руками, намекая, что в карманах пусто. Она усмехнулась. Дидье вопросительно глянул: обслужит в долг? Девка закрыла дверь и прильнула к нему. Понравилось, значит. Ну, я - не против!
Расстаравшись, как мог, охотник взял с девушки обещание: если о его молочной сестре услышит, так даст ему знать, пообещал вернуться с подарком, не говоря про уже долг, и с легким сердцем устроился почивать. Что сумел, я сделал, а назавтра силы нужны!