Аннотация: Дневник доктора Найтингейла постепенно наполняется пугающими записями об историях, в которые трудно поверить. Но когда весь Лондон начинает говорить о вампире, Джон уверен - это невозможно.
Зима в этом году выдалась на редкость холодной. От пациентов отбоя не было, так что я всерьез опасался, что проведу Рождественскую ночь у постели очередного больного. Но дни шли, я привык к новому темпу работы и даже сумел выделить себе пару часов в неделю на прогулки по зимнему Лондону. Право, тот, кто не видел этот город в украшении из чистого, свежевыпавшего снега, действительно много потерял.
Я как раз возвращался домой от пациентки, пожилой жизнерадостной женщины, подхватившей тяжелейшую простуду, что грозила вот-вот перейти в воспаление легких, как услышал звонкий мальчишеский голос, предлагавший купить свежую прессу.
- Свежая "Северная звезда", покупайте свежий выпуск "Северной звезды"! - бодро выкрикивал конопатый мальчонка с охапкой газет в безразмерной сумке, - Вампир в городе!
Мне показалось, я ослышался. Протянув мальчишке пару монет, я взял у него пахнущую типографией газету. На первой полосе крупные жирные буквы гласили: "Вампир в Лондоне". Я с любопытством пробежался глазами по строчкам, и удивлению моему не было предела. Никак не ожидал я увидеть на страницах такого серьезного издания подобный бред. Сунув "Северную звезду" подмышку, я неспешно зашагал дальше и думать забыл о всякого рода "вампирах".
Вспомнить об этом незначительном инциденте мне пришлось довольно скоро и не при самых приятных обстоятельствах. Именно они побудили меня вновь взяться перо и сделать четвертую, но никак не по значимости, запись в своем дневнике. Над названием долго думать не пришлось, ибо оно прочно засело в моей голове и ни днем ни ночью ее не покидало. Я раскрыл тетрадь на чистой странице и врачебным, отнюдь не каллиграфическим, почерком вывел "Парижский вампир".
Вниз сорвалась капля чернил и отвратительной кляксой расплылась по бумаге. Я вздрогнул. Темное пятно слишком напомнило мне кровь...
Чарльз Сеттон был моим университетским товарищем. Спустя годы он все так же походил на костыль невероятной худобой и внушительным ростом, а его орлиный профиль как нельзя более напоминал набалдашник трости. Так его и дразнили - Чарли-Костыль. Он никогда не обижался, хотя, возможно, только делал такой вид. Чарльз пригласил меня отобедать вместе, что было более чем удивительно, ведь мы не поддерживали связь весьма долгое время.
- Знаешь ли, Джон, я хотел просить твоего совета. Как врач врача, - наконец, перешел он к сути. Нетрудно было догадаться, что мужчина нервничал. Я видел, как его длинные чуткие пальцы теребят край салфетки, постепенно сминая ее в бесформенный комок. От этого и я начал чувствовать себя не в своей тарелке.
- Я к твоим услугам. Что произошло?
И Чарльз поведал мне историю болезни своего пациента, которую, согласно врачебной этике, не должен был разглашать. Но случай действительно был особый. Пациент был мертв, и не в результате врачебной ошибки Чарльза, а при обстоятельствах куда более трагичных. Я выслушал товарища внимательно, подмечая все детали и симптомы погибшего. Именно погибшего, потому как несчастный покончил с собой.
- Мне не знакомо это заболевание, - признался Чарльз, скорбно качая головой на тонкой длинной шее, - Но оно ужасно, Джон, просто ужасно! Больные словно сходят с ума. Не будь я врачом, сказал бы, что в них будто бес вселился.
Эти слова меня насторожили.
- Подожди, ты сказал "больные", но я думал, что больной был лишь один?
- Один из, мой дорогой друг. Разве ты не читаешь газет?
Он положил передо мной тот самый злополучную "Северную звезду" со статьей о "вампире". Я еще раз пробежался по сточкам и отодвинул газету в сторону:
- Бред. Только не говори, что веришь в вампиров.
Произнося это, я внутренне обмирал от ужаса. Эта история могла оказаться правдой с той же вероятностью, что и вымыслом газетчиков.
- Ты не понимаешь. Я видел это своими глазами. Джон, я прошу, подумай над моими словами. Может, твоя помощь спасет чью-то жизнь.
Я весь оставшийся день думал, что имел в виду Чарльз, ведь я не Господь Бог и не Асклепий, чтобы знать ответы на все вопросы. В университете моя успеваемость мало отличалась от успеваемости Сеттона, а врожденного таланта к медицине в нем, по моему мнению, было даже больше. К вечеру я все же решил, что взглянуть на странный случай все же стоит, тем более что в череде простуженных образовалось "окно".
Планам моим однако не суждено было сбыться.
Под утро меня разбудил требовательный стук в дверь. Мадам Деларош, жизнерадостная очаровательная француженка и, по совместительству, моя экономка, на несколько дней уехала погостить у племянницы, и я, пошатываясь со сна, спустился в прихожую, открыть дверь.
- Доктор Найтингейл?
- Да, это я. Проходите же, миссис, на улице холодно.
Женщина прошла в дом, обдав меня запахом крепкого мороза и, как ни странно, свежей выпечки.
- Меня зовут Амалия Браун. Вы моя последняя надежда!
Насколько я понял из сбивчивых объяснений посетительницы, единственная ее дочь, Элис, внезапно заболела, и ни одни из приглашенных миссис Браун врачей не смог опознать симптомы болезни.
Я отнюдь не был уверен, что обладаю какими-то особенными познаниями, могущими помочь в этой беде, но в помощи не отказал. В конце концов, в этом заключался мой врачебный долг.
- У меня есть, чем заплатить, - прибегла миссис Браун, по ее мнению, к самому важному аргументу, - После смерти мужа я владею маленькой пекарней и неплохо зарабатываю.
- Давайте поговорим об этом позже, а пока я бы хотел осмотреть Элис.
Наскоро одевшись, я вместе с Амалией Браун без приключений добрался до ее дома. С первого взгляда бросалось в глаза отсутствие мужской руки. Безусловно, хозяйка старалась поддерживать жилище в относительном порядке, но даже я, далекий от бытовых вопросов человек, видел, что дому просто необходим ремонт. Впрочем, в окнах я разглядел милые занавески, заборчик стоял ровно и не далее как минувшей осенью был покрашен светло-зеленой краской. Скорее всего, женщина не преувеличивала, говоря о своих доходах.
Неожиданно из глубины дома донесся душераздирающий крик.
- О Боже мой! Это Элис!
Я следом за перепуганной женщиной вбежал в дом. Снаружи он казался гораздо меньше, но Амалия уверенно привела меня в спальню дочери. Девушка сидела на постели и хватала ртом воздух. Я отстранил миссис Браун и присел на край кровати:
- Здравствуй, Элис. Я доктор Найтингейл, я буду тебя лечить.
- Она не понимает Вас.
Я и сам заметил, что девушка смотрит прямо перед собой, никак не реагируя на мое присутствие.
- Видите ли, доктор, болезнь затронула не только ее тело, но и затмила разум. Ей постоянно сняться кошмары, и после них бедняжка словно сама не своя.
Я по-новому взглянул на Элис. Она по-прежнему сидела без движения, уставившись в никуда застывшим взглядом.
- Почему Вы мне сразу не сказали?
Я растерялся, мои познания в области психологии были ничтожны, на них не стоило полагаться. Но тут Элис заговорила.
- Смотри, мама, какой странный зверь.
От неожиданности я вздрогнул, а миссис Браун тихонько всхлипнула. Девушка указала тонкой бледной рукой в дальний угол:
- Ты видишь, мама? Он очень злой, убери его, пожалуйста.
Амалия попыталась уложить дочь в постель, шепча ласковые слова. Я внимательно всмотрелся в угол, но никого там не увидел. Была ли это горячечная галлюцинация больной девушки, плод ее фантазии или то, что способен увидеть не каждый? Элис вдруг извернулась и схватила меня за руку. Я ощутил идущий от нее холод.
- Доктор, скажите ему, чтобы он ушел. Я очень устала. Прогоните его.
Дождавшись, пока девушка заснет крепким сном, я попросил ее мать, наконец, рассказать мне абсолютно все, чтобы я мог помочь ее дочери.
Домой я возвращался в прескверном настроении. Если именно о таком случае мне вчера говорил Сеттон, то я понимаю его растерянность. Кроме того, интуиция буквально кричала мне о том, что миссис Браун что-то скрывает. Вот этого я, как ни старался, понять не мог, ведь все, любая мелочь была способна подтолкнуть меня к разгадке таинственного недуга Элис. Иногда меня посещает мысль, что деятельность врача чем-то неуловимо напоминает работу сыщика. Как профессиональный детектив медик собирает "улики"-симптомы, анализирует их, проводит допрос пациента и его родственников, если это необходимо, и выносит вердикт. Это "расследование" обещало быть непростым, и я уже внутренне готовился к долгой утомительной работе.
Я не был ученым, но в университете нас научили проводить самые необходимые исследования. Я, не желая терять времени, прошел в кабинет, где у меня хранился микроскоп и прочее оборудование - своего рода мини-лаборатория. В наш прогрессивный век медицина шагнула далеко вперед, впрочем, и болезни от них не отстают. Очень скоро я понял с удивлением, что анализы Элис в норме, лишь в крови серьезно понижен уровень гемоглобина. Я прошелся по комнате, собираясь с мыслями. Взгляд мой против воли упал на газету, щедро подаренную мне Чарльзом Сеттоном. На первой полосе ужасающе огромные буквы, словно издеваясь, подсказывали мне самую невероятную версию.
- "Вампир в Лондоне" - прочитал я вслух. И усмехнулся, довольно нервно, поражаясь ушлости газетчиков. Пронюхали про новое заболевание и успели раздуть из нее мистическую сенсацию. Но внутри уже что-то дрожало в предвкушении, и я с ужасом понял, что почти жажду, чтобы газетчики не ошиблись. Нет! Это уже похоже на бред сумасшедшего. Элис больна, она не вампир, я сам осматривал ее. И на этом точка.
Обедать я отправился в знакомый паб, где кроме разных сортов пива подавали еще и чудесную курочку по-французски.
- Приятного аппетита, Джон.
Я поднял глаза от тарелки и увидел Чарльза.
- Чарли? Как ты здесь оказался?
Соглашусь, вопрос был несколько нетактичным, но я не ожидал снова так скоро встретиться с ним. Мой университетский друг присел напротив, сложив руки в замок под подбородком, отчего его голос стал звучал невнятно:
- Ты подумал над моей просьбой?
- Более того, я уже приступил к ее осуществлению.
И я поведал Чарльзу о визите миссис Браун и моей утренней поездке к Элис.
- Что ты намерен делать дальше?
Мне непросто было ответить на этот вопрос, и Чарльз, похоже, это понял.
- Друг мой, какое бы решение ты не принял, я на твоей стороне. Ты можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку.
- Благодарю.
Мы немного посидели в молчании.
- На какой день, начиная с обнаружения первых симптомов, умер твой пациент?
- Дай-ка подумать. Где-то спустя неделю, плюс-минус пара дней. А что?
- Прошло уже пять дней.
- Ты же не думаешь, что Элис Браун тоже покончит собой?
- Чарльз, она не в себе. Бредит, видит тени, постоянно твердит о каком-то волшебном шаре.
- Все обойдется.
- Я бы не был так уверен.
Вечером я, как и обещал, заглянул в дом Браунов, навестить свою новую пациентку. Амалия проводила меня в спальню.
- Добрый вечер, доктор.
Я с изумлением отметил, что Элис не только заговорила со мной, но и что она сидела на постели и читала книгу. О вчерашней слабости и приступах безумия ничего не говорило. Осмотр тоже не дал никаких результатов.
- Если бы не видел ее утром, сказал бы, что она идет на поправку. Но так быстро...
Миссис Браун не разделяла моего скептицизма:
- Но это же замечательно! Доктор, я Вам так благодарна за Вашу помощь.
- Но я ничего не сделал!
Убедить в чем-то обрадованную женщину не было возможности, к тому же я и сам не понимал, что конкретно меня смущает. Попрощавшись с хозяйкой, я вышел на улицу. Сумерки совсем недавно опустились на город, и я не смог отказать себе в удовольствии пройтись пешком хотя бы часть пути. Свет газовых фонарей освещал дорогу, заставляя снег искриться и сиять как рождественские игрушки, которыми мы с сестрой в детстве так любили украшать ёлку. Но я не успел уйти достаточно далеко, мне послышался крик. Через пару секунд он повторился. Несомненно, кричала женщина. Я поспешил назад и очень скоро понял, что звук шел из дома миссис Браун. На стук никто не отзывался, я уже решил было выломать дверь, как она отворилась. На пороге стояла Амалия. Она прижимала к руке полотенце, но это не помешало мне разглядеть кровь под ним. Не слушая протестов, я заставил ее показать рану. И ужаснулся.
Это были следы зубов. Зубов человеческих.
Мне даже представить сложно, до какой ярости нужно довести человека, чтобы он совершил такое. Миссис Браун заплакала, отчего смысл ее слов дошел до меня не сразу:
- Она не хотела... Это я виновата, спровоцировала... Она не хотела...
Тот кошмар, которого я боялся и которого подсознательно желал, вновь предстал передо мной во всей своей ужасающей красе. Как в тумане, я вбежал в спальню Элис и увидел ее там, с окровавленным лицом и с безумной, неправдоподобно умиротворенной улыбкой на губах.
- Элис! Что ты наделала?!
- Это он велел мне. Он хочет есть, ему стало мало, он хочет еще.
Я проследил за ее взглядом и, конечно же, ничего не увидел. Но она видела. Я все бы сейчас отдал за то, чтобы на мгновение оказаться на ее месте. Это не болезнь. Это что-то большее.
Поэтому я остался. Всю ночь просидел у постели Элис, но девушка спала как младенец, изредка вздрагивая и снова успокаиваясь.
Меня разбудил солнечный луч, который игриво щекотал мне нос. Элис еще спала, и я тихо встал с кресла и вышел. Следовало вернуться домой и подумать.
Мадам Деларош встретила меня аппетитной выпечкой и свежезаваренным чаем. Мою милую экономку давно не беспокоит тот факт, что я частенько ухожу под вечер или наоборот, рано утром, провожу ночи вне дома. За завтраком я передал экономке историю юной мисс Браун. Такие разговоры вошли у меня в привычку, тем более что мадам Деларош была на редкость хорошей слушательницей и к тому же обладала живым умом и сообразительностью, которых не хватало многим моим коллегам.
- Да что, собственно, докучаю Вам своими проблемами. Скажите лучше, как поживает Ваша племянница?
Вопрос был совершенно праздным и заданным скорее из вежливости, чем из искреннего интереса, но именно он, а точнее ответ на него, подтолкнул меня к неожиданной догадке.
- О, мистер Джон, хорошо, что Вы сами заговорили об этом! Дело в том, что Софи хочет успеть на сеанс месье Поля Бенара, известного французского гипнотизера, который помогает увидеть прошлые жизни. Вы не против, если она остановится здесь? Всего на пару дней?
В дверном проеме на мгновение мелькнуло милое девичье личико и исчезло. Но мысли мои витали далеко отсюда, в лабиринте воспоминаний, среди заблудившихся в нем обрывистых фраз.
- ... мистер Джон? Вы меня слышите?
- Конечно, мадам. Я не против. Где мне его найти?
- Кого? - удивилась мадам Деларош.
- Гипнотизера, кого же еще?
- О, Мадонна! Неужели и Вы...
- Простите, я знаю адрес.
Я обернулся и увидел ту самую девушку, по всей видимости, Софи. И точно.
- Софи! Я велела тебе не выходить из комнаты!
- Простите, тетушка. Но я могу помочь доктору.
От близости разгадки все чувства мои обострились, и я был готов расцеловать милую девушку.
- Говорите же! Я запоминаю.
Где-то через час с четвертью я стоил перед дверью в кабинет месье Бенара. Им оказался высокий приятной наружности мужчина средних лет, с характерным французским профилем.
- С кем имею честь? - обратился он ко мне с заметным акцентом, - У меня не назначено на это время клиентов.
- Я не клиент, я доктор, - я представился, - Ответьте мне на один вопрос, честно. Вы знаете девушку по имени Элис Браун? Она была у Вас ровно пять дней тому назад.
Месье Бенар странно дернулся:
- Нет. Я не запоминаю имен посетителей, их слишком много.
Поспешный ответ и легкая дрожь в пальцах, которыми он затеребил воротник щегольской рубашки говорили мне об обратном.
- Вы лжете. Зачем?
- Вы полицейский? Нет! Поэтому я настоятельно прошу Вас покинуть мой кабинет!
Сквозь маску загорелого привлекательного мужчины проступили уродливые черты. Гнев и страх преобразили его. Пальцы сильнее, чем нужно, дернули воротник, и я увидел маленький хрустальный шарик на золотой цепочке. Месье Бенар тоже это заметил:
- Вон! Убирайтесь прочь, я четный человек!
Мне действительно нечего больше было здесь делать. А уж Софи я точно сюда не отпущу.
Мы договорились с Чарльзом встретиться на обед в пабе "Янтарная капля". Пока я ожидал товарища, в голове оформился более или менее четкий план, и я не преминул поделиться им.
- Ну что же, тебе повезло. У меня кузен служит в полиции, думаю, он сможет нам помочь и уже к вечеру нужная информация будет у тебя на столе.
Так и случилось. Я получил телеграмму, содержание которой подтверждало все мои догадки и опасения. Наступило время, когда следовало действовать быстро и наверняка. Я, безусловно, мог ошибаться в мелочах, но не в главном. "Вампир", о котором на каждом углу кричала пресса - это французский гипнотизер. Единственное, что пока ускользало от моего понимания - это то, каким образом и для чего он заставлял своих жертв творить ужасные вещи, нападать на близких людей и совершать над собой насилие. Но, по сути, все подробности он расскажет полиции, когда мы с Чарльзом выведем его на чистую воду.
- Это записка для Чарльза Сеттона, вот его адрес, - крикнул я экономке, сбегая по лестнице и на ходу завязывая шарф, - Попросите кого-нибудь отнесли ее.
- Куда вы направляетесь?
- К пациентке!
Мадам Деларош проводила меня сочувствующим взглядом. Как умная и понимающая женщина, она подозревала, что с этим делом все не так просто.
Она не знала, что, кроме чемоданчика с лекарствами, я прихватил с собой еще кое-что, а если бы знала, ни за что бы не выпустила из дома. Еще будучи молодым врачом в дальних южных колониях, я приобрел одну крайне полезную и опасную вещь. Этим вечером, я, сжимая вспотевшей рукой гладкую рукоятку револьвера, постучал в дверь гостиничного номера, где проживал Поль Бенар. Портье пропустил меня, так я мой чемоданчик служил пропуском в любые места.
- Что Вы тут...
Я не дал Бенару договорить, впихнув того обратно в комнату. Жестокость была мне чужда, но порой и она необходима, особенно для спасения невинной жизни.
- Месье Бенар, вынужден просить Вас поехать со мной. Кэб ожидает нас у выхода.
Лицо француза побагровело:
- Как Вы смеете врываться ко мне?! Я обращусь в Посольство!
- Позже непременно обратитесь, - мне не осталось ничего, как показать ему револьвер, - Простите, но я настаиваю на своей просьбе.
- Мне нужно одеться.
Дураком я точно не был, и пусть военной стезе я предпочел мирную, прекрасно понимал, что опасно давать ему шанс выкрутиться.
- Нет, идемте.
Никогда я не чувствовал в себе такой прилив адреналина. Мы проходили мимо портье, и мне показалось, что сейчас Бенар закричит, и все пропало. Но, видимо, дуло револьвера, приставленное к его боку, умерило горячий французский темперамент.
Очень скоро мы, к счастью, без приключений добрались до дома Браунов. И началась самая непредсказуемая фаза моего плана.
Бенар молчал, но я ощущал волны ненависти, исходящие от него. Дверь была не заперта, однако, по пути к спальне Элис, я не встретил ни одной живой души. Это пугало.
- Я не понимаю, что мы здесь делаем.
- Заткнитесь!
Гипнотизер снова замолчал. Ко мне же подступала паника. Я позвал Чарльза, он не отозвался.
Вот и комната Элис Браун.
Сначала в нос ударил тяжелый запах, который я не перепутаю ни с чем. Потом я услышал звук, самый ужасный звук, который мне доводилось слышать.
- Боже, Элис! Элис!
Я распахнул дверь и увидел девушку, склонившуюся над лежащим на полу Сеттоном. Он чуть слышно стонал.
- Seigneur, ayez pitié de nous...* - выдохнул Бенар, не делая попытки убежать. Я не знаю, что он сказал, но, как и он, я был в шоке. Красавица Элис, бедняжка Элис, еще вчера утром не способная даже передвигаться самостоятельно, смотрела на меня безумным взглядом, и лицо ее было перепачкано в чужой крови. Господи, что же она натворила!
Я хотел подойти к ней, но девушка уже заметила нас, и внезапно с воем отпрыгнула к стене.
- Элис, не бойся меня, - мягко заговорил я с ней, протягивая руку, - Я твой доктор.
Я сделал еще один шаг и понял, что она смотри совсем не на меня. Бенар попятился.
- Стойте, Бенар! Не смейте уходить!
Элис заплакала, размазывая по щекам слезы и кровь. Все происходящее напоминало дурной сон, бред сумасшедшего, но именно поэтому я вдруг почувствовал себя как рыба в воде. Мне стало легче от того, что моя гипотеза насчет причастности гипнотизера подтвердилась, пусть даже и при таких обстоятельствах.
- Вы псих! - взвизгнул француз, - Вы все тут сумасшедшие! - и вцепился в свой воротник, как утопающий в соломинку. Мой мозг заработал с бешеной скоростью. Вот Элис говорит мне о "волшебном шаре", в котором живет "страшный зверь", он требует крови, ему все время мало. Не более чем бред больного человека? А если нет?
- Стойте, Бенар, - повторил я, приближаясь к нему, - Я еще не закончил.
И не успел он ничего понять, как я дернул за золотую цепочку, и маленький хрустальный шарик оказался у меня в руках.
- Нет! Отдайте!
Элис перестала плакать и пронзительно закричала:
- Разбей! Разбей! Разбей!
Хрусталь переливался всеми цветами радуги. Что такого волшебного увидела в нем Элис и почему он так дорог Бенару?
- Я дам Вам денег. Много-много денег, столько, сколько захотите. Только верните кулон мне.
Я перевел взгляд на француза. Тот был бледен, только на скулах багровели гневные пятна. Ив этот момент нечеловеческая сила отбросил меня в сторону и вырвала кулон из рук.
- Разбей! Разбей! Разбей!
Я увидел Элис, сжимающую хрустальный камень преткновения. Громко закричал Бенар, и шар ударился о пол, разлетевшись тысячью мелких осколков.
- Тварь, что ты наделала!
Слегка оглушенный падением, я, тем не менее, четко видел облако черного дыма, отделившегося от пола и медленно приобретшего весьма расплывчатую, человекообразную фигуру. Меньше, чем через пару секунд видение исчезло, но мне хватило и этого, чтобы понять - это то самое существо, которое описывала Элис. Зверь, требующий от нее крови.
До прихода полиции оставалось совсем немного времени. Я стоял посреди кровавой комнаты, у ног моих лежали два тела, Чарльза и Элис, но волновало меня иное.
- Кто это был?
- Я Вас не понимаю.
Месье Бенар сидел на полу с совершенно потерянным видом.
- Нет, понимаете. Кто жил внутри хрустального шара? Откуда Вы его взяли и зачем натравляли на людей?
- Вы не поймете...
- Пойму.
Мы с минуту смотрели друг на друга, и, наконец, он решился:
- Я привез его из Шотландии. Мне продал кулон один старик. Он утверждал, что в нем сокрыт секрет весной жизни. Я ему, конечно, не поверил, но кулон купил, он как раз подходил для моей работы. А потом мне явился... явилось это существо, броллахан. Мы заключили сделку. Он обещал подарить мне бессмертие. Понимаете? Вечную жизнь!
- А вы в свою очередь безжалостно распоряжались чужими жизнями?
- Они все равно умрут, а я нет!
Скрипнула дверь. Прибыла полиция.
- Вы безумец, Бенар. Безумец и убийца.
- Вы не докажете!
- Доказывать буду не я. Прощайте.
На меня волной накатила усталость и безразличие. Я не был готов к такому итогу, я не готов к такой жизни, полной сверхъестественного. Я не раз уже рисковал собственной жизнью, но чужой... Чужой никогда. Судьба смилостивилась, и Чарльз и Амалия остались живы. Мое призвание - спасать людей от физических недугов, а не от душевных и уж тем более не от угрозы со стороны призраков, вампиров и иной нечисти. В который раз задумываюсь я, за что заслужил подобное проклятие. И вновь не нахожу ответов.
- Вам бы отдохнуть, - посоветовала мадам Деларош, - Съездили бы к старшей сестре, той, что вышла за датчанина. Говорят, северный воздух полезен для здоровья.
- За шведа, мадам. Крисси вышла за шведа. Спасибо за заботу.
Экономка тихо закрыла за собой дверь, и я остался один на один с дневником, которому доверял все свои тайны. "Поль Бенар был осужден и приговорен к казни через повешение. Приговор был исполнен на рассвете..." Рука у меня дрогнула, и на месте даты расплылось чернильное пятно. На сегодня хватит. Мне действительно стоит отдохнуть.
Но стоило мне потушить свечу, как перед глазами засверкал хрустальный шарик и тихий голос произнес "Засыпайте, Джон, я о Вас позабочусь..."