Дубов Дмитрий Валерьевич : другие произведения.

Искушение писателя

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ты даже и представить себе не можешь, какие чудовищные вещи и в каком объёме мне приходится делать. Например: ты же знаешь, что вселенная постоянно расширяется? - Знаю. - Так вот, это делается только для того, чтобы воплотить в жизнь безумные идеи людей и не-которых других существ.

0x01 graphic

Искушение писателя.

Человек настолько несовершенное существо,

Что не может придумать ничего такого,

Чего не было бы на самом деле.

  
   Новое утро ворвалось в жизнь Аристарха совершенно неожиданным образом. Он проснулся весь в поту с чувством, что его медленно поджаривают на огромном костре.
   - Ну и дела, - промычал Аристарх, открывая глаза, которые тут же пришлось зажмурить от слепящего солнца.
   Лишь минут через пять потрёпанного вида мужчина средних лет в потёртом халатике понял, что же случилось: на окне не оказалось штор, поэтому солнце забралось к нему в кровать и стало нещадно жечь.
  

* * *

  
   Недавно Аристарха приняли в союз писателей, после чего он несколько дней мотался по гостям и показывал всем заветную корочку.
   - Вот теперь я настоящий писатель! - восклицал он при этом.
   Почему же нет штор?
   Ответ пришёл не сразу. Перед этим Аристарху предстали ещё некоторые непонятные факты: гардероб жены Варвары был выпотрошен, и по большей части - пуст, а его - не тронут. С посудой тоже творилось что-то неладное: чего-то не хватало, а остальное находилось в полном беспорядке.
   Впрочем, нехватку на кухне Аристарх вычислил только по отсутствию любимой жёниной кружки.
   В ванной комнате бардак достигал апогея: вся мужская парфюмерия была свалена непосредственно в ванну, а женская - отсутствовала.
   Что случилось? - Этот вопрос одолевал писателя до тех пор, пока его не пробрал голод от стресса, и он не заглянул в холодильник.
   - О, Господи! - вырвалось у писателя.
   Хотя, на самом деле, в том, что в холодильнике вместо таких вкусных молочных сосисок лежал только сложенный вчетверо лист бумаги, Господь был не виноват.
   Аристарх взял лист в руки и развернул его. Надпись, сделанная аккуратным почерком и дрожащей рукой, гласила:
   "Я ухожу. Пока ты не поймёшь истинного своего предназначения, и будешь гоняться за деньгами, я не вернусь к тебе.

Прощай.

   P.S. Все деньги в твоём пиджаке, а продукты я забрала, ведь надо же мне чем-то питаться первое время.

Варвара".

  
   Чуть ниже было приписано что-то ещё, но тщательно зачёркнуто так, чтобы невозможно было прочитать.
  

* * *

  
   Лист выпал из разжавшихся пальцев и, безыскусно планируя, лёг на чистенько вымытый линолеум.
   Аристарху вспомнился вчерашний вечер, который стал ...цатым в череде посвящений долгожданным корочкам.
   - Теперь ты должна любить меня ещё сильнее! - мычал он своей жене, еле удерживая своё не грузное тело на ногах. - Ведь я - настоящий писатель. Признанный мил... мил... милёнами.
   - Жаль, что не психиатрами, - прошептала на это Варвара, не поворачивая головы и продолжая мыть посуду.
   - Чё ты молчишь?! - рыкнул Аристарх и дал кулаком по столу.
   При этом посуда заметно продвинулась к краям.
   - Я и так тебя люблю, - ответила Варвара. - Мне не важно, кем ты стал, или кем ещё станешь, а всегда было важно одно: кто ты есть!
   - Ах, не важно?! - Пьяный писатель хотел сказать что-то ещё, но тут его мысли, как это часто бывает у пьяных, перекинулись в другое русло, и он забыл, что хотел ответить.
   Затем был чай и лёгкое просветление рассудка, свойственное не многим представителям пьющей диаспоры.
   - Ты, наверное, злишься на меня за то, что я столько пью? - спросил Аристарх, не выговаривая некоторые буквы.
   - Я не злюсь, дело не в этом.
   - А в чём тогда?
   Аристарх поднял глаза от своего бокала, и они встретились с глазами той, которой он когда-то говорил, что она ему дороже всего.
   - В чём? - переспросила Варвара. - Да в том, что ты размениваешь свой дар.
   - То есть как? - удивился Аристарх.
   - Из-за чего тебя приняли в союз писателей и дали эти чёртовы корочки?
   При употреблении эпитета "чёртовы" по отношению к предмету своей гордости, символизирующему дальнейшее процветание, на его скулах заиграли желваки, но он сдержал себя.
   - Из-за того, что роман, который написал я, стал бестселлером, и количество проданных экземпляров составило несколько миллионов, к тому же он был переведён на...
   - Я всё это знаю, - прервала полусвязное бормотание мужа Варвара. - Но что это был за роман?
   - Любовно - де...дефективный.
   - Вот именно: дефективный! Я была первым читателем этого романа, и сразу сказала тебе, что это ужаснейший примитив. По сравнению с тем, что ты делал раньше - это полная ерунда! Ты можешь писать истинные шедевры, а не ширпотреб.
   Данная тирада на несколько минут вывела Аристарха из строя. Он только и мог, что сидеть и бестолково хлопать глазами, не понимая, как это любимая жена не разделяет с ним его величайшую радость. И даже более того - она ставит под сомнение его заслуги.
   - Но, дорогая, мы же не можем продолжать так жить: ютиться в однокомнатной каморке, не позволяя себе самого элементарного. То, что я писал раньше, не доходит до читателя, поэтому прежние мои вещи редко дотягивали и до пяти тысяч, а теперь...
   - Но ведь деньги - это же не главное! - со слезами на глазах кричала Варвара.
   - Милая, послушай меня, у нас же в любой момент могут появиться дети. Не будет своих, так возьмём какого-нибудь оставленного в роддоме, а это значит, что мы должны заботиться не только о своих прихотях... Ты знаешь, я много думал, прежде чем взяться за этот роман. Нам нужны были деньги, мне надо было поверить в свои силы, и вот теперь мы можем вместе наслаждаться вкусом победы.
   - Какая же это победа, глупенький мой?
   Аристарх выглядел отрезвевшим, и Варвара, подойдя к нему, прижала голову мужа к своей груди.
   - Какая же это победа? - повторила она. - Это первый шаг к поражению.
   - Что?! - Писатель отшатнулся от жены и оттолкнул её. - Поражение? - В его глазах было столько злобы и хмеля, что, казалось, теперь их замешивают в спиртное в пропорции один к одному. - Нет, это победа! А поражение - это ты, раз не хочешь поддержать меня! Слава, известность, деньги, - теперь это всё моё, и никто не встанет у меня на пути!
   - Ты сошёл с ума, - прошептала женщина, подавленная столь резким преображением мужа.
   - С ума?! - Да что ты знаешь о сумасшествии? Да ты вообще ничего не знаешь! - При этих словах он отчаянно жестикулировал.
   - Я вышла замуж за чудовище!
   - Что? - Глаза писателя распахнулись.
   - Да, да, ты - чудовище, - подтвердила Варвара.
   - Да ты сама... - не договорив, Аристарх без замаха опустил руку точно на центр стола, передав удару всю свою ненависть. Удар вышел такой силы, что половинки разломленного стола оказались в противоположных частях кухни. Посуда, которую женщина не успела ещё составить со стола, оказалась на полу. Как ни странно, но почти вся она осталась цела. Исключением была фарфоровая кружка - единственное, что Варваре осталось от недавно умершего отца. Та теперь лежала в центре кухни в виде нескольких осколков.
   Женщина побелела и упала возле осколков на колени, бережно собирая их дружащими руками. Первые слёзы окропили кусочки фарфора и пол рядом с ними.
   Однако злость Аристарха от этого не уменьшилась, а, скорее, наоборот, возросла. Но не в силах смотреть на содеянное, он поспешил убраться из кухни.
   Свет в эту ночь в квартире номер восемь так и не погас до рассвета. С руками, больше похожими на обвисшие плети, и глазами, залитыми несказанным горем, Варвара сидела в кресле и перебирала в руках осколки чашки, представляя, что это осколки её жизни.
   Ближе к утру, она приняла решение: покинуть Аристарха и стала собирать свои вещи. За пару часов до пробуждения писателя она вышла из квартиры и тщательно закрыла за собой дверь.
  

* * *

  
   Всего этого мужчина уже не мог знать. Он сидел на полу, сжав голову руками, и повторял всего одну фразу:
   - Как я мог допустить это?
   Так прошёл час. Жизнь до сих пор не останавливалась, поэтому надо было что-то предпринимать. К тому же головная боль становилась нестерпимой.
   Писатель сбросил халат на пол, надел жёванную и блёклую рубашку, кое-как натянул брюки, сверху накинул пиджак и, едва глянув на своё отражение в зеркале, решил, что так вполне сойдёт.
   Выйдя на улицу, он направился к палатке, увидев которую, рефлекторно сунул руку в карман пиджака. Там приятно шуршала толстенная пачка крупных купюр, а ещё...
   Он вытащил на свет Божий твёрдую пластину, на которую наткнулся в кармане. Это была банковская карта, тут же получившая широчайшую дружескую улыбку. Она была несравнимо тяжелее пачки денег в кармане, - счёт Аристарха исчислялся многими тысячами долларов и евро.
   В палатке он купил две бутылки пива, одну из которых выпил залпом, а вторую принялся смаковать. Холодное пиво мгновенно принесло облегчение, и жаркое июльское солнце показалось игривым майским.
   Обратно к дому он пошёл самой длинной дорогой. "Дорогой размышлений". Здесь ему приходили весьма интересные мысли, и зачастую являлась истина.
   Вкратце всё, что он передумал на пути к дому, сводилось к следующему: а) дорога его творчеству открыта. Б) слава, деньги - всё это в его руках, надо только грамотно распорядиться. В) не теряя времени, нужно немедленно садиться за новый роман. Г) на первых парах можно обойтись и холостяцким бытом, а там видно будет.
  

* * *

  
   Что такое холостяцкий быт? - Это моменты в жизни мужчины, когда обо всём приходится заботиться самому. Раньше всё было сложнее, теперь, благодаря научно-техническому прогрессу, - проще.
   Аристарх устроился следующим образом: комната была окончательно превращена в кабинет, а вещи перекочевали на кухню. Здесь же - в "кабинете" - стоял электрочайник, заварник и кружка; где-то в ящике валялась жестяная миска с крышкой; на полу стояли ящики с супами быстрого приготовления, чаем, сахаром и сигаретами. Рядом - мусорное ведро со сменными пакетами. По вечерам писателю обычно присылали еду из ресторана, благо, это он мог себе позволить. Стиральная машина работала только тогда, когда надеть было уже нечего...
   Центром тяготения жизни писателя стал компьютер, на котором буква за буквой появлялся новый роман.
   За всё время, прошедшее с того утра, с которого и началось повествование, Аристарх ни разу не вспомнил о своей жене, словно время, когда он был с ней, стало другой жизнью, или... сном? По крайней мере, сейчас писатель был полностью погружен в свою работу: он всегда "видел" то, о чём писал.
   Но следует вернуться к роману.
  

* * *

  
   Что это был за роман? - О, сейчас таких тысячи, десятки тысяч. По выражению Ницше, стола, бумаги и пера достаточно, чтобы написать книгу, жаль только, что сейчас думают: стол, бумага и перо - ВСЁ, что нужно для написания книги. В наше время пишут все, кому нужны деньги, но кто не хочет, не может, или не умеет заниматься чем-нибудь стоящим. Может быть, этот роман и превосходил другие со стилистической стороны, но, по сути, это был тот же ширпотреб.
  
   " - Ты так красива, - сказал он.
   - А любишь ли ты меня так, как я люблю тебя? - спросила она, покачиваясь от возбуждения, когда он накручивал прядь её светлых волос на палец ".
  
   Вот, чем примерно был этот роман. Загадкой остаётся то, почему люди читают это, да ещё получают удовольствие.
   Впрочем...
  

* * *

  
   Всё закрутилось на восьмой день после начала работы над романом. Первые пять дней Аристарх отходил от компьютера только для того, чтобы поспать, но потом решил, что так нельзя, и перед сном необходимо прогуливаться.
   Вот это самое "перед сном" не стоит понимать превратно, как "вечером". Писатели такой народ, что зачастую работают ночью. Ночь - это союзница истинных творческих натур, поэтому "перед сном" зачастую оказывалось или исходом ночи, или утром.
   Шестой и седьмой день казались обычными, и прогулка перед сном придавала сил и творческих мыслей, но вот и восьмой день...
   Когда Аристарх вышел на улицу, начинался пятый час утра. Всё переливалось под первыми несмелыми лучиками солнца. Город казался вымершим, но непривычно светлым. До твёрдого рассвета ещё далеко, и призрачность окружающего бросалась в глаза. Это время поэтов, но некоторые писатели тоже чувствовали себя в это время нужными и предназначенными для каких-то высших целей...
   Писатель шёл и цепким взглядом замечал каждую тонкость прекрасного утра. Внезапно его глаза остановился на скамейке, стоящей возле дороги.
   Представшая картина заставила его удивиться: вокруг никого, а на скамейке стоит древний будильник.
   Корпус его был выполнен, по-видимому, из бронзы и представлял собой весьма затейливое переплетение различных лепесточков, стебельков и цветочков. Сверху у него была дуга с двумя прикрепленными к ней колокольчиками, а посередине из корпуса выглядывал миниатюрный молот.
   Аристарх, заинтересовавшись вещицей, подошёл к скамейке и сел. Затем взял в руки будильник и стал рассматривать его более подробно.
   Первое, что бросилось ему в глаза, - часы в рабочем состоянии и тикают, но тем не менее, время показывают не верное. Половина двенадцатого - говорили стрелки, находясь в противоположном отношении друг к другу. Реальное время было половина пятого.
   Второе: часы были предназначены для того, чтобы выполнять функцию будильника, судя по колокольчикам-наковальням и молоточку, но в часах напрочь отсутствовала установочная стрелка. То есть по сути дела будильник мог сработать тогда, когда ему заблагорассудится.
   Третье и последнее: на корпусе вообще отсутствовали намёки на какие-либо средства подзаводки, и это было самым странным в них.
   Аристарх жуть как любил разные странности, тайны и несуразности, поэтому, оглянувшись ещё раз по сторонам и никого не увидев, быстро запихнул занимательную вещицу в карман плаща.
   Дома он поставил будильник рядом с компьютером, после чего отправился спать.
  

* * *

  
   Проснулся писатель в конце дня с чугунной головой. Первый взгляд был брошен на часы.
   Одиннадцать.
   Быстро прикинув в уме, сколь долго находился в объятиях Морфея, он понял, что те вдобавок ещё и спешат.
   Затем мысли писателя перекинулись на работу. Однажды он подметил такую интересную вещь: когда пишешь не то, что требует выхода, то попутно в голове роятся мысли иных категорий. Сейчас, например, когда он набирал на клавиатуре очередной ахинеистический диалог, то думал о количестве экземпляров, которым разойдётся новый роман. О примерном количестве слов и даже о том, сколько будет стоить одно слово, напечатанное им. Раньше, когда он писал глубокие, но никому не нужные рассказы, такого с ним не случалось. Все его мысли были поглощены тем, что он описывал.
   Случайно его взгляд упал на часы.
   Без пяти одиннадцать.
   Аристарх мотнул головой и поморгал глазами, после чего снова воззрился на часы. Результат был тем же.
   Спустя ещё некоторое время стало вполне очевидно, что стрелки будильника идут назад. Позднее выяснилось, что минутная стрелка уходила на пять минут за два часа, то есть обратный круг минутной стрелки равнялся суткам.
   Писатель удивлённо хмыкнул и решил не ложиться спать до тех пор, пока не откроется часовая мастерская. Затем он снова забыл о часах и углубился в так называемое "творчество".
  

* * *

  
   "Сквозь пыльное оконное стекло взирал он на хмурое осеннее небо, и чувствовал себя настолько одиноким, что выразить в привычных терминах это было невозможно.
   Его грустные думы прервал настойчивый звонок в дверь; сердце Макса дрогнуло и забилось быстрей.
   Лиза, - подумал он.
   Это действительно была Лиза. Едва дождавшись, пока он откроет дверь, она прильнула к нему всем своим тёплым телом, и обвила его шею своими длинными, чувственными руками.
   - Привет, - прошептала она всего одно слово.
   - Привет, - отозвался он.
   - Я скучала, - сказала Лиза.
   - Покажи, как, - неловко прошептал Макс Лизе на ухо.
   - Сейчас, - облизнулась она.
   Смеясь, она вырвалась из его объятий и, схватив за руку, увлекла в спальню".
  

* * *

  
   - Точка, - прошептал Аристарх.
   Получалось настолько красиво, что порой ему хотелось плакать. Это была одна из наиболее хорошо удавшихся сцен романа. Тут было всё: и одиночество, и грусть, и любовь, и страсть. Было всё то, что требует современный читатель.
   Он бросил взгляд на будильник, в сердцах сплюнул и посмотрел на настенные часы.
   Почти девять.
   - Пора, - решил мужчина.
   Сейчас это был именно мужчина в полном расцвете сил, с красивым лицом и волей, прослеживающейся в каждом его движении. Он преображался в те периоды жизни, когда писал. Варвара же в такие периоды замечала, что он привлекает её гораздо сильнее, но в силу своего отношения к его увлечению старалась не беспокоить мужа.
   Бросив часы в карман, Аристарх вышел из дома и уверенной походкой пошагал к часовой мастерской.
  

* * *

  
   - Ничего сделать нельзя.
   - Вы уверены?
   - Абсолютно.
   - Но...
   - Никаких "но" здесь быть не может, - перебил писателя мастер, - дело в том, что я не знаком с механизмами подобного рода, - это раз, а два: я понятия не имею, как вскрывается корпус. На нём нет никаких видимых щелей. Если Вы хотите, я могу распилить их, но и тогда я вряд ли смогу помочь Вам.
   - Нет, не надо. Всё понятно. Спасибо.
   Аристарх сунул будильник обратно и пошёл домой, размышляя по пути только о том, как бы поскорее добраться до постели.
   Часы заняли своё место возле компьютера, показывая двадцать минут одиннадцатого, а писатель своё место на кровати, поставленной напротив стола. Но спокойно уснуть ему не удалось; раздался звонок в дверь.
  

* * *

  
   Для отвыкшего уха Аристарха звонок был слишком резким и громким. Поначалу писатель и не понял, что случилось, - больше недели его никто не посещал по его же собственному настоянию.
   Второй звонок вывел его из ступора и заставил не без слов досады натянуть штаны.
   Третий вызвал плохо скрываемое негодование.
   - Ну, иду же! - закричал он.
   А открыв дверь, обмер.
   Перед ним стояла очаровательная, обворожительно-неземная красавица, которую он, тем не менее, не знал.
   - Не надо так нервничать, - произнесла она до того чувственным голосом, что эту чувственность можно было принять за акцент.
   Слова: входите, простите, здравствуйте, Вы очень милы, - рванулись из его горла одновременно, но столкнулись, перемешались и благополучно застряли.
   - Подовстите, - только и смог выжать из себя мужчина.
   - Да ничего страшного, - произнесла незнакомка, входя в квартиру, как к себе домой.
   Если бы Аристарх смог, то обязательно заметил бы, насколько по-хозяйски она закрыла дверь, разулась и всунула изящные ножки в тапочки, стоявшие в прихожей.
   - Ты, я смотрю, совсем заработался, - промурлыкала она, - но так же нельзя. Твоя умная головка может перенапрячься, и тогда - пух! - с этими словами она лёгким движением, от которого у писателя задрожали коленки, всплеснула ручками в разные стороны.
   Однако совсем не долго они были там; секунду спустя две, словно выточенные ручки, гладили мужчину по волнистым густым волосам.
   - Ты скучал по мне?
   - Скучал?!
  

* * *

  
   Всё то, что произошло после, осталось для Аристарха до некоторых пор тайной. По крайней мере, он хотел, чтобы в это верили. А как уж там было на самом деле...
   Когда эта неземная краса повлекла его на кровать, временно базировавшуюся на кухне, он только спросил, начиная что-то подозревать:
   - Как тебя зовут?
   - Меня? - удивилась девушка, и даже немного обиделась. - Лиза.
   - Лиза?
   - Да.
   После такого ответа писатель утерял чувство реальности, но вместо того, чтобы сопротивляться навалившемуся бреду, он полностью отдался в его власть, - очень уж соблазнительна была Лиза.
   А она в свою очередь была самой сексуальностью. И немудрено, - подумалось Аристарху в тот момент, когда выдалась передышка в любовных утехах, - ведь что ни говори, а в романе Лиза - это идеал женщины. Она была придумана жаждущим её, так как же не сойти с ума от прикосновения к её коже, от её горячего дыхания в ухо и от такого чувственного голоса, который, услышав раз, не забудешь и не разлюбишь уже никогда.
   Лиза была воплощённой мечтой. Никогда Аристарх не чувствовал себя мужчиной более, чем сейчас. В порыве страсти он даже признался Лизе, что в известной мере даже завидовал Максу, но девушка на это только усмехнулась и продолжила ласкать тело давно уже алкавшее именно её ласку. Перед тем, как забыться, он отметил, что Лиза сделала всё то, о чём своей жене он даже заикаться боялся.
  

* * *

  
   Проснулся он без чего-то десять по будильнику. Настенные стояли. Аристарх огляделся и понял, что лежит на собственной койке. Ни рядом, ни в квартире никого не было, но самое интересное, что штаны он так и не успел снять. В тишине, покрутив пальцем у виска, он застегнул их и до автоматизма отработанным жестом щёлкнул выключателем чайника. Тот отозвался приветливым гудением.
   - Бр-р-р, - встряхнулся Аристарх, окончательно приходя в себя.
   У него была замечательная способность: не удивляться странному. Он складывал всё это в отдельный "ящик", мол, время покажет. Слегка перекусив, он сел за клавиатуру.
  

* * *

  
   Но дело не заладилось с самого начала. Прежде всегда стройные цепочки мыслей сбивались у него в одну кучу. Слова получались корявыми и неказистыми, несмотря на то, что они печатались, а не писались от руки. Смысл каждого отдельно взятого предложения ускользал. Не стало ничего чёткого, только размытые контуры такой чудовищной фигни, какой мир ещё не видывал.
   Грустнее же всего было оттого, что всё, набранное ранее, стало таким же бессмысленным и безжизненным.
   Перед писателем воочию предстал труп, который он собирается оживить. Однако ему было заведомо известно, что он не Виктор Франкенштейн, и что ничего у него не получится.
   Он схватился за голову, а затем с силой принялся тереть глаза. На какое-то время это помогло, по крайней мере, с горем пополам нужное количество страниц было выдано.
  

* * *

  
   Несмотря на полное отсутствие сил, Аристарх решил не прерывать сложившейся традиции, и пошёл прогуляться.
   Часы показывали половину десятого. То же самое время показывали теперь и настенные часы, но этот факт пока не был замечен писателем.
   Безлюдность. Тишина. Призрачный свет. У мужчины не было сил, чтобы наслаждаться всем этим. Казалось, будто он не у компьютера несколько часов просидел, а разгрузил несколько тонн угля.
   Но...
   Всё на той же скамейке лежала книжка. Она была в бронзовой обложке с рисунком, схожим по своему орнаменту с рисунком на будильнике.
   Не задумываясь, Аристарх взял книгу и заткнул её за пояс. Она оказалась довольно лёгкой для своего размера и вида. Обложка на самом деле не была такой тяжёлой, какой казалась. Писатель подумал, что это возможно не бронза, а что-то лишь по виду похожее на неё.
   Придя домой, он разделся и лёг, но заснуть ему не удалось. Тогда он взял книжку и раскрыл её. Она оказалась такой же своенравной, как и часы, и открылась где-то посередине.
   С удивлением, переходящим в негодование, Аристарх понял, что это его новый роман.
   Но как?
   Присмотревшись и прочитав ещё несколько строк, он был обескуражен, так как это только на первый взгляд был его новый роман, но на самом деле, кроме имени Лиза не было почти ничего общего. Причём тут эта девушка оказывалась чуть ли не воплощением зла. Она делала настолько непристойные и отвратительные вещи, что Аристарху стало тошно и до глубины души обидно, что эту тварь зовут так же, как его Лизоньку.
   Его?
   Но глаз от книги оторвать не получалось. Писатель как раз дошёл до того места, где исчадье ада, по нелепой случайности зовущееся Лизой, вживило себе шипы в половые органы, чтобы мужчины, которые захотят обладать ею... ну, Вы понимаете.
  

* * *

  
   Внезапно раздался звонок в дверь.
   - Лиза!?
   В замешательстве Аристарх перевёл взгляд с двери обратно на книгу и остолбенел: буквы ссыпались со страниц, как жухлые листья по осени, только падали они быстрее.
   Через секунду разворот стал абсолютно белым. Писатель отложил книгу в сторону и встал с кровати, забыв даже о том, что уже разделся. При этом разрозненные буквы посыпались на пол.
   - Бегу, - крикнул он, как можно ласковее.
   В дверях действительно стояла Лиза. Она была несколько бледнее, чем вчера, но всё так же обворожительна.
   - Можно к Вам? - спросила она с непередаваемым акцентом чувственности.
   - Проходи, - неловко промямлил писатель.
   - Извини, что я не попрощалась перед тем, как уйти, мне надо было срочно бежать, а ты так сладко спал...
   - Ничего, ничего.
   Он приблизился и пропустил локон её светлых волос между пальцев.
   Только тут он понял, что совершенно ничего не знает о ней: кто она? Откуда? Чем занимается? - Или нет, - знает? - Всё-таки он сам её придумал.
   Но возможно ли такое?
   - Слушай...
   Но Лиза, словно знала, о чём он хочет спросить её, и прикрыла его рот маленьким чудесным пальчиком.
   - Молчи, - прошептала она. Он почувствовал её губы на своих, а в его рот забрался остренький и нежный язычок.
   Аристарх размяк и снова растаял. Она могла делать с ним всё, что хотела.
  

* * *

  
   Она и делала. Не приступая к основному, "ходила" вокруг да около. Такой прелюдии мужчина не испытывал ни разу в жизни. Даже вчера всё было по-другому, а теперь он и вздохнуть не мог: так хорошо ему было.
   Один единственный раз он усомнился в правильности своих действий, когда в перерыве между сумасшедшими ласками посмотрел в Лизины глаза.
   Они были не голубыми, как обычно, а иссиня чёрными, и что-то в них вроде бы расплывалось, хотя, может быть, показалось?
   Спустя минуту он уже получил ответ на свой вопрос, а пока...
   Перед тем, как снова забыться в её объятиях, он уловил искру, промелькнувшую в её ставшем поистине сатанинском взгляде. Но он был слишком занят, чтобы что-то оценить, или хотя бы испугаться.
   Ещё минута неземного наслаждения, которое и описывать-то бессмысленно, а затем...
   Она села на него сверху и начала раскачиваться.
  

* * *

  
   Резкая боль пронзила всё его существо. Источник боли был ясен - она.
   Не преминула воспользоваться своими шипами, - пронеслось в голове Аристарха между кроваво-красными вспышками. Самое отвратительное заключалось в том, что он не мог вырваться, а она продолжала раскачиваться, причиняя ему нестерпимые муки. Ему показалось, что он находится в эпицентре ядерного взрыва, прежде чем чёрное небытие поглотило сознание писателя.
   Однако успокоения это не принесло.
  

* * *

  
   - Господи, мне страшно!
   Она прижалась к нему и дрожала всем телом, но это не доставляло ему удовольствия, потому что такой страшной грозы на его памяти не случалось ни разу.
   Чёрные грозовые фронты ходили вокруг деревни, казавшейся давно заброшенной. В одном из домиков они прятались от безумия стихии, но было всё равно страшно. К тому же было непонятно, как они сюда попали.
   Они?
   Он посмотрел на тщедушную спутницу, но в сгустившихся сумерках так и не смог разглядеть её лица, однако он почему-то был уверен, что это не его давешняя мучительница.
   "Мучительница".
   - Макс, обними меня, - попросила его спутница.
   "Макс?"
   Но удивляться уже не было времени: не успел он заключить её в нетвёрдые руки, как неподалёку в землю врезался электрический разряд. Дождя не было, но вся округа была залита звуками грома. Казалось, что начался конец света.
   При каждом разряде тело, находившееся в его руках, сжималось в маленький комочек.
   Было страшно. Страх стал осязаемым и носился в воздухе, как электричество.
   Очередная молния ударила прямо перед домом, в котором они прятались, но не исчезла, а зависла между небом и землёй, а затем стала двигаться по плоскости, оставляя после себя запёкшийся шрам в земле.
   Она прошла в двух метрах от дома. Мужчине стало ясно, что внутри смерти не избежать, но куда деваться?
   Впрочем, следующая молния не заставила себя ждать, и ударила с противоположной стороны, начав своё продвижение прямо к ним.
   - Нам надо убегать отсюда! - крикнул он своей спутнице.
   - Нет! - Вся боль отчаяния и безысходности была сосредоточена в этом одном-единственном слове.
   Но времени на раздумья не было. Тогда он схватил этот дрожащий комочек, внезапно превратившийся в злющую фурию, пытавшуюся толи укусить, толи расцарапать его, и потащил к выходу из дома.
   За их спинами бревенчатая изба превратилась в горящие обломки мёртвых деревьев. Сопротивление прекратилось, и они оба, что было духу, побежали по дороге.
   Внезапное предчувствие заставило оглянуться. Взяв девушку за локоть, он постарался ускорить её бег. Сзади их быстро настигали два миниатюрных смерча.
   При всём желании они не смогли бы ускользнуть от них. Мужчина почувствовал, что его отрывает от асфальта и поднимает над землёй. Тогда он бросил прощальный взгляд на спутницу и обмер. Ему показалось...
  

* * *

  
   На часах было девять.
   - Это только сон, - прошептал Аристарх, стряхивая с себя остатки страха. - С ней всё в порядке.
   - С Варварой всё в порядке, - повторил он, на этот раз более уверенно.
   Откинув одеяло, он потерял остатки едва восстановленных сил. Нет, с тем, за что он опасался, всё было в порядке: не нашлось ни единого прокола (правда, об этом он узнал позднее). Странность заключалась в том, что писатель был полностью одет, при том подошвы ботинок были сильно оплавлены.
   - Чёрт знает что, - выругался Аристарх, но вернувшийся страх пересилить не смог.
   К тому же компьютер оказался включенным. Пролистав последние страницы, писатель опустился в кресло совершенно опустошённый: на дисплее было в мельчайших деталях запечатлено то, что он только что пережил.
   Конечно, в эту ночь он не смог напечатать ни слова, но ложиться спать было страшно, поэтому - после некоторых раздумий - Аристарх решился выйти на улицу и прогуляться по ночному городу. Это было рискованно, но он не знал, как можно развеяться по-другому.
   Закрыв за собой дверь в подъезд, он понял, что кардинальным образом ошибся в своих выводах. Начиналось самое настоящее лунное затмение. Не по себе стало в тот момент, когда непогрешимо правильный диск начал покрываться тьмой.
   - Это только тень от земли, - успокаивал себя Аристарх.
   Несмотря на это, спокойнее не становилось. Что интересно, чем меньшая часть луны оставалась на небосводе, тем ярче она светилась, словно всем существом кричала и звала на помощь. А когда остался совсем уж узенький серпик, то он запылал настолько яростно, что на него невозможно стало смотреть.
   Писатель отвёл глаза, и тут перед его взором предстал радующийся палач. Точнее, он был одет, как палач, и лицо его было скрыто, однако Аристарх наверняка знал, что тот радуется. И ещё - палач-то был, но мужчина видел его не глазами, тот стоял перед мысленным взором писателя.
   В последнем миге свечения осколка луны была сосредоточена скорбь тысяч гибнущих звёзд. Ужасная картина, особенно для такого взбудораженного сознания. Но диск остался на небе, однако стал теперь матово-багровым, словно между ярких пор космоса зияла идеально круглая рана цвета засохшей крови.
   Не скрывая удовлетворения, палач обернулся к писателю и показал на него пальцем.
   - Ты, - услышал в своей голове Аристарх.
   Ни о какой ночной прогулке уже не могло быть и речи. Сломя голову, мужчина понёсся домой.
   "Готовься, ты будешь следующим", - мерцало на дисплее компьютера.
  

* * *

  
   Без двадцати девять.
   Аристарх сидел напротив компьютера и тупо наблюдал за тем, как тот набирает текст. Поначалу он пытался воспрепятствовать машине и взять клавиатуру в свои руки. Но казалось, что она отключена: программа не воспринимала его команды.
   А роман тем временем продвигался вперёд ударными темпами. Самое интересное, что основная фабула соблюдалась, как будто компьютер знал задумки писателя, но частные моменты в иных случаях ужасали. На каждой странице проливались реки крови, все персонажи стали вдруг лживыми и лицемерными, использующими лишь бульварные штампы для диалогов.
   Это было сущим кошмаром; Аристарх потерял силы для сопротивления, и только глаза его с каждым абзацем становились всё шире.
   Он почувствовал, что у него кружится голова. Если я сейчас не лягу спать, то подохну прямо на стуле, - решил он.
  

* * *

  
   Восемь. На стенных то же.
   Компьютер был включен, но ничего не печатал. На дисплее мерцала надпись:
  
   "Срок сдачи романа: 8 дней".
  
   Аристарх посмотрел номер последней напечатанной страницы, быстро подсчитал в уме и прикинул, что за восемь дней он вполне успеет.
   Успеет что? - Он, по сути, и не является автором. Он ещё раз перелистал текст.
   - Что за фигня? - удивился он.
   Весь текст был вполне приемлемым, причём именно таким, каким написал бы его Аристарх. Так, может быть, он всё это и написал? Но он абсолютно не помнил, когда.
   Он выглянул в окно. Там всё приобрело серо-больной оттенок. Или это восприятие такое? Время дня определить было невозможно, однако народ на улице словно вымер.
   Без цели, без мыслей обросший мужчина бродил по пустой квартире. Осколки не то снов, не то извращённой реальности равномерно перемешивались в его голове. Он не мог понять, что с ним было на самом деле, а что только пригрезилось.
   Его взгляд упал на койку: книжка в замысловатой обложке, оставленная им там не то вчера, не то позавчера, лежала на том же месте и в таком же положении. С учащённо бьющимся сердцем он взял её в руки.
   Буквы были на своём месте.
   На этот раз книга открывалась нормально. На титульном листе значилось:
  
   "Кое-что из жизни волков".
  
   Аристарх углубился в чтение и вскоре понял, что перед ним отнюдь не научный труд, а скорее древний мистический роман, написанный к тому же дурным языком.
  
   "В молочно белом тумане прогуливались они в сумерках, находясь в полной уверенности, что они в безопасности...
   Но не тут-то было..."
  
   И так далее, и в таком же духе.
   Аристарх в полном разочаровании захлопнул книгу. Мельчайшая взвесь пыли поднялась в воздух.
   Гармонию её кружения разрезал дверной звонок.
   Писатель выдавил не то стон, не то вздох и заметался по квартире в полубезумном состоянии. Его дикий взгляд наткнулся на какую-то дубину, одиноко стоящую в углу.
   Раздался повторный звонок, дубина взвилась в воздух.
   - Кто?! - Еле сдерживаемая ярость.
   - Почта. - Недоумённо.
   - Почта?
   Аристарх поставил дубину и, сняв цепочку, открыл дверь.
   - Вам телеграмма, - пролепетал маленький серенький человечек.
   Писатель взял протянутый ему бланк.
   - Распишитесь здесь.
   Ему почему-то показалось, что он ставит автограф на экземпляре своего нового романа.
   Дверь хлопнула, он прислонился к ней, сел на корточки и раскрыл сложенный лист бумаги.
  
   "Извини случившееся, сам виноват". -
  
   гласила надпись.
   - Виноват в чём?
   - Тебя интересуют только деньги! - раздался голос его жены где-то в мозгу.
   - Варвара, но ты же...
   Он замолк на полуслове, потому что в последний раз видел свою жену, когда её подхватил миниатюрный смерч. Или это был просто сон?
   Аристарх ещё раз пробежал глазами написанное. Подписи не было. Кто прислал телеграмму - непонятно. Писатель сложил бумажку и порвал её на мелкие кусочки, которые с раздражением смыл в унитаз.
   - Нет, вы не сведёте меня с ума, - прорычал он неизвестно кому и уселся за клавиатуру.
   Сегодня она его слушалась, как раньше. Аристарху подумалось, что наваждение кончилось, что всё это было от перенапряжения, а телеграмма... А телеграмма от жены. Вот и всё.
  

* * *

  
   Но часы показывали без пятнадцати восемь. Минутная стрелка неуклонно следовала назад, отматывая круг за кругом.
   На четвёртой странице Аристарх понял, что если что-то и закончилось, то только его терпение. Из-под пальцев, стучащих по клавиатуре, на дисплей передавалась снова такая ерунда, которой свет не видывал. Писатель поймал себя на мысли, что печатает тот текст, который совсем недавно прочитал в книжке.
   Его герои попали в ту самую полосу тумана. Аристарх поймал себя на том, что пишет от первого лица одного из героев, что раньше случалось с ним крайне редко. Возникло чувство "погружения", сопутствовавшее ему раньше, но сошедшее на нет в последнее время. Однако что-то во всём этом было не так... Он уже не видел ни компьютера, ни странного будильника, а только туманное поле и лес невдалеке...
  

* * *

  
   - И вот тогда парень решил, во что бы то ни стало раздобыть секрет превращения, - сказал он зловещим тоном.
   Мужчина поймал себя на мысли, что рассказывает историю про оборотня, услышанную им лет в девять, если не раньше.
   - Макс, мне страшно!
   Господи, опять этот голос и имя "Макс", - пронеслось в его голове. Он обернулся и принялся внимательно рассматривать свою спутницу. Это была и не Лиза, и не Варвара.
   - Как тебя зовут? - спросил он.
   - Меня? - удивлённо переспросила девушка и, кажется, немного обиделась.
   - Ну да.
   - Маша, но ведь...
   Мужчина, не уверенный даже в том, как зовут его, понял вдруг, какую глупость совершил, спросив вот так напрямую её имя: по фабуле они были знакомы уже давно, а тут... чтобы он подумал на её месте?
   - Нет, нет, ты не поняла, - перебил он, - я не в этом смысле, я имею в виду: как тебя зовут твои родители или близкие люди.
   - А-а-а, - протянула Маша, - Ну, тогда: Мусик.
   - Мусик? - Аристарх едва сдержался, чтобы не засмеяться.
   - Ну, так вот, Мусик, бродил этот парень по бабкам по всяким, которые слыли ведьмами и колдуньями, и пытался раздобыть у них секрет. Однажды набрёл он на ветхую избушку, где встретила его настолько древняя бабушка, что ему казалась странной сама совместимость такой глубокой древности и жизни.
   - Молчи, - проскрипела она, - я знаю, что тебе нужно, запоминай. Возьмёшь кинжал, в сплаве клинка которого нет ни капли серебра, заточишь его об волчий клык, а затем зарежешь им собаку. В полнолуние выйдешь в поле, воткнёшь кинжал в пень, кувыркнёшься через него, и ты станешь волком, но запомни: если не успеешь перекувыркнуться обратно до рассвета, то навсегда останешься таким...
   Сзади раздался волчий вой.
   - Мне страшно, - пролепетала Маша и прижалась к Максу.
   - Но это же только нача...
   - Смотри! - Крик холодного ужаса.
   Только теперь мужчина соизволил оглядеться. Они шли по огромной поляне, замкнутой со всех сторон чёрным лесом и залитой молочно-белым мистическим туманом. Сзади из леса на поляну выкатывались парные жёлтенькие огоньки.
   - Что за?! Побежали!
   Уговаривать спутницу не пришлось; её протёртые местами джинсы маячили далеко впереди. Аристарх-Макс пустился за нею, но это было бесполезно, - огоньки догоняли очень быстро.
   Почему я всё время убегаю? - подумал вдруг мужчина и решил остановиться, когда зловещий вой за спиной заставил его ускорить и без того бешеный темп.
   Стая волков неумолимо настигала свои жертвы. Странно, но почему-то беглецы не задумывались о цели их беготни; можно ли укрыться от волков в лесу? Обоим казалось, что только в лесу они обретут спасение.
   Тем временем лесная полоса всё приближалась и вскоре стала единственным, что можно было увидеть перед собой. Мужчина бежал быстрее, но за счёт первоначальной форы в лес они вбежали вместе. Назад оглядываться никто не рисковал, но, судя по слышимому учащённому дыханию, стая наступала им на пятки.
   Впрочем, лес был, как лес, и никакого убежища в нём не было. Отчаяние наваливалось всем своим весом и цеплялось липкими лапами за горло.
   Они переглянулись, и... Это стало роковым для Маши. Со всего хода она врезалась в дерево. Мужчина не замедлил хода и не обернулся, но он отчётливо услышал рычание, а после него чавканье.
   Бежать стало легче. Хотя чувство преследования сохранялось, он был уверен, что большая часть стаи осталась у трупа.
   - Тьфу ты, - вырвалось из его груди, когда он представил, что сейчас творится в нескольких сотнях метров позади него.
   И тут он ясно почувствовал, что кто-то не без успеха пытается влезть в его голову. Волк, преследующий свою жертву, устанавливает с ней телепатический контакт, - абсурд! - тем не менее, это было именно так.
   Оборотень ничего не говорил, а только посылал внутреннему взору жертвы свой образ, словно хотел показать себя перед смертью. Это был красивейший представитель волчьих с кровожадно оскаленной пастью.
   Лес кончился. Мужчина бежал, не чувствуя ног под собой, но расстояние между ним и преследователем неуклонно сокращалось. Однако стоило волку выбраться из сплетения стволов и корней, как у него по бокам стали видны два чёрных отростка. Ещё мгновение и волк поднялся в воздух, поддерживаемый огромными кожистыми крыльями. Скорость его передвижения возросла.
   Мужчина споткнулся, упал и, прежде чем что-то успело случиться, благодатная темень поглотила его.
  

* * *

  
   Писатель взглядом сомнамбулы вперился в экран монитора, а пальцы его с бешеной скоростью носились по клавиатуре, но он ведать не ведал об этом.
  

* * *

  
   В непроницаемой тьме он стоял напротив палача. Теперь он был уверен в том, что палач и волк были одним и тем же лицом. Странный ветер подхватил его мысли и поиграл полами плаща, принадлежащего палачу.
   Затем Аристарх увидел, что это был не плащ. Это были крылья.
   - Какой ты догадливый, - донеслось из-под капюшона.
   - Да, - набравшись нечаянной дерзости, произнёс писатель. - А ещё я знаю, для чего тебе нужен этот капюшон и маска палача.
   - Для чего же?
   - Чтобы люди не видели твоей волчьей морды!
   - Ха-ха-ха, - раздался смех, достойный сатаны. - А ведь ты прав, чёрт меня подери!
   С этими словами существо скинуло маску. Писателю открылась оскаленная пасть.
   - Я не успел вовремя прыгнуть через кинжал, старая карга унесла его, - прорычала она. - Да, я не стану прежним, впрочем, как и ты.
  

* * *

  
   "Срок сдачи романа: 7 дней", -
  
   значилось на мониторе.
   На часах - начало восьмого.
   Аристарх отнял руки от клавиатуры и с раскалывающейся головой направился в душ. Холодные и упругие струи смывали наваждение, но писателю уже не верилось, что кошмар не вернётся.
   Захотелось всё бросить и уехать куда подальше.
   На столе, как сувенир, стояли жёлтые в неприятных бурых пятнах волчьи челюсти.
   Они гармонировали с будильником, найденным писателем. Аристарх не имел ни малейшего представления, откуда они взялись. Оскалились на мир, как будто, так и надо, будто всем так надо. Мужчина оскалился в ответ.
   На улицу? - Нет! Печатать дальше? - Однозначно нет! Попробовать поспать? - Страшно! А с другой стороны, что ещё делать?
   Книга лежала на койке; писатель осторожно, как к бомбе подошёл к ней, брезгливо взял двумя пальцами и швырнул в дальний угол. Засим спокойно улёгся в кровать, а спустя мгновения уже мирно посапывал.
  

* * *

  
   На часах было ровно шесть.
   Аристарх проспал сутки без единого сновидения.
   Мужчина бросил взгляд на стенные часы: шесть. За окном - непроглядная мгла. Как обычно.
   - Господи, что со мной происходит! - взмолился он.
   Учитывая события последних дней, он не удивился бы, если бы ему ответили.
   Но ему не ответили.
   Звёзд не было.
   Одинокая жёлтая луна, похожая на сыр, не спеша, вскатывалась на небосклон. Именно вскатывалась!
   Только сейчас он обратил внимание на то, что естественный спутник Земли движется по небу, как колобок. Какие чувства рождала эта картина? Довольно сложные.
   Аристарх провёл рукой по лицу. Ладонь оказалась влажной. Он плакал. Не так, как плачут дети, женщины, или пьяные. Он плакал, как капитаны уходящего под воду судна, стоящие на капитанском мостике, как генералы, когда их армии разбиты, а государства подчинены завоевателям. Он плакал, как родитель, униженный своим дитятей, - всё было в этих капельках солёной влаги.
   Сюрреалистическая карусель принялась раскручиваться по новой. Компьютер набирал текст без посторонней помощи. Неожиданно писателю пришла гениальная в своей простоте мысль: Я тут лишний! Он едва сдержался, чтобы не закричать.
   Дело оставалось за малым; он рванулся к двери, распахнул её, выскочил на лестницу и..., прорвав картину, на которой весьма реалистично была нарисована лестничная клетка, снова оказался в своей квартире. Аристарх затравленно оглянулся, но сзади ничего не было, кроме закрытой двери. Пробовать второй раз никакого желания не было.
   Только тут писатель понял, что звучит отдалённая музыка. Это было инструментальное произведение, напоминавшее классику, но чем-то едва уловимо отличавшееся. Да и ото всей музыки, слышанной до сей поры. Было в ней что-то необычное.
   Там-та-ра-рам тара-рара-па-пам рам-пам-пам.
   В этой музыке не было повторяющихся элементов, более того, в ней как будто вообще не было никакой гармонии.
   - Сюита Смерти, - подсказал ему чей-то голос.
   - Тьфу ты, хреновина, - матюгнулся Аристарх.
   Хреновина, или нет, но всё в его квартире жило в такт этой музыке: компьютер с означенными интервалами печатал, свет - мигал, двигались вещи, менялся температурный режим.
   Впрочем, этого писатель не чувствовал. Его бросало то в жар, то в холод.
   Раздался звонок в дверь.
  

* * *

  
   Всё замерло. Музыка смолкла.
   Со смешанными чувствами Аристарх направился к двери. Конечно, это могла быть и Лиза, но писатель очень рассчитывал на негаданное спасение. Несколько шагов заняли, как ему показалось, целую вечность, но вот, наконец, добрался до ручки замка и повернул её...
   Тут же из глаз его посыпались искры, и невиданной силы смерч уложил его на лопатки. Впрочем, это был не смерч.
   - Лэжи и не двигайся, - сказал ворвавшийся с сильным кавказским акцентом.
   Писатель ничего не ответил, а просто закрыл глаза и решил ждать, когда всё это само закончится и он проснётся. Но не тут-то было.
   - Я тэбя сэйчас пытать буду, - сказал голос через несколько минут.
   - Зачем? - испугался писатель.
   - Чтобы ты мнэ сказал, гдэ дэньги. Чтобы ты мнэ всо сказал!
   - Да я тебе и так всё скажу, не надо меня пытать!
   - Говори.
   - Деньги и кредитка в кармане пиджака, а дверь ты сам знаешь где.
   В ответ на последнее замечание раздался неприятный скрипучий смех.
   - А что тут смешного? - удивился Аристарх.
   - Дурак.
   - Ну, уж, знаете ли...
   - Дурак, у которого наверняка найдутся богатые родствэннички, которые захотят выкупить его.
   - Господи!
   - Господи твой нэ поможэт! А вот государство, может быть. Я потребую за тэбя четыре... нэт, мнэ же тёщу везти в Швейцарию на операцию... пять... нет, ещё же дэтэй в Диснейлэнд... шесть... нет, а жене - шубу... короче, дэсять миллиардов евро.
   - Что?!!!
   - Эта скромная сумма, я думаю, будет приемлема для того, чтобы освободить такого достойного гражданина, как ты.
   - Как я?! Да ты вообще соображаешь, о чём ты говоришь?! Ты что, хочешь, чтобы страна выложила сумму, сравнимую со своим годовым бюджетом, за одного только своего гражданина, пускай и такого известного и достойного, как я? Да ей проще избавиться от меня!
   - Но ты же её маяк! Или, как там это зовёца?
   При этих словах писатель открыл глаза и обомлел: над ним стояло существо с волчьей головой и крыльями летучей мыши, свешивающимися, словно плащ.
   - А-а-а, это ты, - протянул писатель, словно увидел своего старого знакомого.
   - Нэ совсэм, - ответил тот.
   И вот уж - это определённо человек кавказской внешности, в камуфляже и в спецботинках.
   - Я нэсу возмездие во имя Аллаха! - выкрикнул он и изо всех сил двинул кирзачём в лицо писателю. Тот со всего маху ударился головой об пол, но сознания не потерял, а только вторично увидел небо в алмазах.
   - Ах, чтоб тебя, - простонал он.
   - Гдэ тэлэфон? - поинтересовалось большое зелёное пятно.
   - Там, - неопределённо махнул рукой Аристарх.
   Но этого ответа оказалось довольно: вскоре из кухни уже раздавались крики, угрозы и мат.
   - Господи, когда же всё это закончится? - прошептал мужчина.
   Скоро, - услышал он, - уже скоро.
   Тем временем террорист закончил переговоры и удовлетворённый вышел обратно в прихожую.
   - Ну что, собака нэвэрная, гяур пашивий, лежишь?
   - Лежу.
   - Ну, лэжи, лэжи.
   Веки у Аристарха распухли, а глаза заплыли, но кое-что он всё равно видел.
   - Можно мне на свою койку?
   - Ползи.
   И он пополз. Несмотря на своё бурное воображение и писательскую деятельность, он вряд ли нашёл бы, с чем сравнить те несколько метров, которые ему пришлось преодолеть. Раненые солдаты и то, наверное, не ползли с такой драматичностью к своим окопам. Хотя, кто знает, кто знает.
   Кое-как он забрался на кровать и умостился на боку так, чтобы сквозь оставшиеся щелки видеть как можно больше.
  

* * *

  
   Пол шестого.
   Как быстро летит время, - подумалось Аристарху. Или... Нет, об этом он не хотел думать. Но всё же это возможно. А что если часы пошли быстрее?
   На эту мысль его навёл тот факт, что за окошком давно всё замерло, словно озеро подо льдом, а вычислить истинное время внутри квартиры не представлялось возможным.
   Кованые сапоги мерно отстукивали такты где-то на кухне.
   - Простите, - прохрипел Аристарх.
   На секунду шаги прекратились, а затем возобновились в направлении к двери. Через мгновение в дверном проёме показалось пресловутое зелёное пятно.
   - Что?
   - Простите, Вы не подскажете, который час?
   - Врэмя? - нескрываемое удивление.
   Может быть, он и успел посмотреть на часы, но его вопрос сработал, как сигнал к действию: со всех сторон в квартиру Аристарха посыпались какие-то чёрные пятна. Со звуками бьющегося стекла и топотом десятков армейских ботинок перемежались крики:
   - Лежать! Руки за голову!
   Писатель успокоился. Всё сразу потеряло значение, и его начал одолевать сон. Где-то ещё на грани сознания он вроде бы услышал пулемётную очередь, стоны, звуки взрывов...
  

* * *

  
   Четыре часа - значилось на будильнике.
   Надпись на дисплее:
   "Срок сдачи романа: 4 дня".
   Но я не успею, - пулей пронеслось в голове писателя.
   Пулей?
   Он огляделся: повсюду валялись стрелянные гильзы, кое-где виднелись бурые засохшие пятна. Как ни странно, но окна были целы.
   Аристарх встал и подошёл к пиджаку, висящему при входе. Предчувствия не обманули его - денег не было. Видимо, их утащили вместе с трупом, - подумалось ему.
   Может быть и так, - ответило ему что-то внутри него, - а, может быть, ты их уже все пропил.
   Пропил? Я?
   Ты.
   А ты кто?
   А я это - ты.
   А кто же тогда я?
   А вот этого я уже не знаю.
   Аристарх помотал головой, потом подошёл и засунул её под кран с холодной водой. На первый взгляд помогло. По крайней мере, никто уже не оспаривал его личность.
   В этот момент он услышал писк за спиной и оглянулся; ни гильз, ни пятен не было и в помине, зато по всему полу плавились луны. Однако если судить по аппетиту мышки, сидевшей на одной из них и прогрызавшей себе норку, это были не луны, а куски сыра, правда, писатель не видел особой разницы.
   Музыка играла снова. Но перешла в новое состояние: её не было слышно, но в её ритме билось сердце. Это было не очень удобно.
   Заурчал унитаз. Из него весь мокрый и в дырявом плаще выбирался палач с волчьей мордой.
   - Да уйди же ты от меня, наконец! - не сдержался Аристарх и схватил вантуз, которым за несколько минут упёк оборотня обратно.
   Опять запищала мышка.
   Ничего человеческого не было в лице писателя, когда он обернулся к ней. Бедная мышка. Всё тот же пресловутый вантуз полетел в неё подобно дротику из средних веков, и на излёте сразил свою цель.
   Мышка издала предсмертный писк, и... превратилась в пачку кредиток.
   Из глотки мужчины вырвался сдавленный стон. Он подошёл к связке, наклонился и поднял её с пола.
   Это на самом деле были кредитки, но их поверхности по совместительству являлись фотографиями, запечатлевшими его - Аристарха - любовные утехи с Лизой. Последняя показывала лицо Варвары, увидевшей всё это.
   - Да чтоб вас всех разорвало! - вскричал писатель.
   Вместе с этим он сделал размашистый жест рукой, раскидывая нелепые куски пластика во все стороны.
  

* * *

  
   Они должны были ударяться об стены, отскакивать от них и падать на пол, но ничего подобного не происходило. Вместо этого кредитки прошибали стены и те рушились, разбиваясь, как простые стёкла. Слишком поздно писатель понял, что же он наделал. Остановить процесс разрушения было невозможно.
   Обваливался потолок, разбиваясь вдребезги об пол, в котором в свою очередь начали появляться трещины. Самое интересное, что разрушение, казавшееся гибельным для всего живого, никоим образом не задевало Аристарха.
   Он стоял посреди разлетающегося в прах мира и тупо моргал. Там, где стены уже обратились в ничто, радостно сияли звёзды.
   Почему радостно? - спросил он себя. Нет, действительно, всё вокруг было будто бы довольно тем, что случилось. Звёзды-то точно стали ярче обычного.
   Вскоре всё исчезло. Человеческое существо находилось в пространстве, окружённом миллионами смеющихся изумрудных светлячков, до ближайшего из которых пролегли миллиарды световых лет.
   Что Вы смеётесь? - хотел спросить он, но понял, что теряет рассудок; ни один человек, будь он даже всегда готов ко всему, не сможет выдержать такого. Да ещё это космическое одиночество.
   - Я рад, что ты смог понять меня.
   Аристарх почувствовал, что кто-то очень нежно, явно заботясь о нём, взял его под руку. И голос. Этот голос не был вымыслом его больного разума, как это часто случалось в последнее время, а был самый нормальный и очень даже натуральный голос.
   Писатель повернул голову, чтобы лучше разглядеть обладателя этого приятного и мягкого баритона.
   - Понять в чём?
   - В одиночестве, - ответил человек.
   Аристарх дал бы руку на отсечение, что перед ним обычный и вполне нормальный пожилой человек. Вот только одет он был несколько странно, да разве стоит в наше время обращать на это внимание?
   - То есть?
   - Одиночество, друг мой, было той силой, что подвигло меня создать Вас. Пойдём, прогуляемся.
   Он слегка подтолкнул писателя вперёд, и тот убедился, что плоскость, казавшаяся ему ничем, вполне тверда, и по ней можно идти, не боясь навернуться. Полы белоснежного балахона его спутника приятно шуршали по этой поверхности.
   - Вы Бог? - благоговейно спросил писатель.
   Его спутник по-доброму усмехнулся и ответил:
   - В каком-то роде.
   - То есть?
   - Тебе сейчас этого не дано понять, да и не для того я пригласил тебя сюда.
   Пригласил, - усмехнулся про себя Аристарх.
   - Да, да, именно пригласил, - невозмутимо сказал старец.
   Лицо писателя вытянулось.
   - Видите ли, - продолжал тот, - прежде, чем повести с Вами разговор, я должен был показать Вам кое-что, чтобы можно было перейти сразу к сути проблемы.
   - Какой проблемы? - захлопал глазами мужчина.
   Но собеседник не спешил отвечать. Сперва он потеребил свою бороду, а затем мягко произнёс:
   - Пойдёмте, прогуляемся по Млечному Пути, когда Вам ещё выпадет такая возможность?
  

* * *

  
   - Так вот, - внушающий благоговение старец первым нарушил затянувшуюся паузу, - дело в том, что у каждого есть своё предназначение, и оно ни в коем случае не должно быть нарушено.
   - То есть, всё предопределено заранее?
   - Не совсем так. По крайней мере, не в той степени, как Вам кажется. Конечно, предопределено, что от коровы родится только телёнок, или от одуванчика произрастёт одуванчик, но в целом их существование не подвержено року.
   - А человек?
   У Аристарха возникло ощущение, что всё постепенно становится на свои места. Это как после глобального ремонта всё очищается и расставляется в предназначенные для этого ниши, и - красота. Но до этого всё кажется полнейшим бардаком.
   - С человеком всё сложней.
   - То есть человек это больше - управляемая машина?
   - О нет, друг мой, Вы опять меня превратно поняли. У человека почти такая же воля, как и у меня, ограниченная только их возможностями.
   - Но тогда...
   - Да, тогда возникает много вопросов. Простите, что перебил Вас, но всё это не существенно для того, из-за чего я пригласил Вас сюда.
   - А для чего я Вам понадобился?
   - Наконец-то! - Старец не пытался скрыть ликования в голосе. - Вы же знаете, что истина в порыве?!
   - Как писатель, я догадывался об этом.
   - Вот именно: как писатель. Писательство было Вашим предназначением, писать истину - необходимостью, но Вы пренебрегли всем этим ради славы и денег.
   - И что теперь?
   - Ничего особенного. Конечно, Вы заставили меня заниматься всякой ерундой, но я прощаю Вам это.
   - Извините, я не знал.
   - Не знали?
   - Я чувствовал, что писать ширпотреб - не моё, но что это может привести к каким-либо негативным последствиям... Кстати, а что бывает, когда писатели... ну, это... пишут фигню там разную?
   - О, ты себе даже не представляешь, насколько всё это серьёзно. Каждый человек рождается с каким бы то ни было предназначением. Всю его жизнь я поддерживаю с ним связь, наталкивая на то, чем он должен заниматься, но у каждого своя воля, и человек может соблазниться чем-то другим.
   А вот писатели - это вообще отдельный разговор. Призванные писатели - это те, кто высказывает мои идеи всем остальным, но таких немного. В основном люди берутся за перо из других побуждений, причём, не всегда добросовестных.
   - То есть истинный писатель - это глас Творца на земле? - удивился Аристарх.
   - По сути, так оно и есть. Такие, как ты, сами того не осознавая, имеют возможность черпать материал для своих работ в безграничном океане моих идей. В этом залог бессмертия их творений.
   - А что...
   - Что происходит, когда человек начинает нести всякую ахинею и отсебятину? - предвосхитил старец вопрос писателя.
   - Да.
   - Вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить. Установив двойную связь со всеми людьми, я совершил свою величайшую ошибку, так как теперь всё придуманное человеком должно быть исполнено. А ты хоть представляешь, какие это могут быть фантазии?
   - Ну, примерно, - отозвался Аристарх.
   - Примерно, - вздохнул собеседник. - Ты даже и представить себе не можешь, какие чудовищные вещи и в каком объёме мне приходится делать.
   Например: ты же знаешь, что вселенная постоянно расширяется?
   - Знаю.
   - Так вот, это делается только для того, чтобы воплотить в жизнь безумные идеи людей и некоторых других существ.
   - Ого!
   - Это я ещё молчу о бесчисленных количествах параллельных вселенных.
   - О, если б я только знал, сколько беспокойства принёс Вам...
   - Не мне.
   - ???
   - Себе. Вы только сами себе делаете хуже. Сатаны тоже не существовало, пока его не придумали люди, потому что им, видите ли, нужно было воплощение зла. А вот спроси ты их: зачем вам это было нужно? - Они не ответят.
   - Так на что все эти мучения? - вскричал Аристарх. - Прекратите эту связь, да и дело с концом! Вы же можете!
   - Мочь-то я могу, да только люди и некоторые другие для меня, как клетки мозга для Вас. Можете Вы прервать обратную связь со своим мозгом?
   - Я? - Нет!
   - А даже если бы и могли, то к чему бы это привело Вас?
   - Да-а, задачка. - Аристарх от волнения принялся грызть ногти. - И что, нет никаких вариантов?
   - Почему же? Есть, но тут свобода воли, сам понимаешь. Да и потом: в этом нет ничего катастрофического, тем паче, что когда есть такая необходимость, как в Вашем случае, то у меня имеется возможность вызвать человека к себе и нормально поговорить с ним, показав все "за" и "против".
   - А что происходило со мной? Что это? - Аристарх попытался заглянуть старцу в глаза, но там была только звёздная вечность. - Я схожу с ума? Правда?
   - Нет, отнюдь. С рассудком у Вас всё в порядке, я только хотел, чтобы Вы поняли меня, и на некоторое время отдал Вас во власть Ваших собственных, кстати, фантазий. Простите, если это было жестоко, но по-другому до Вас не дошло бы. Извините.
   - Нет, ничего, просто...
   - Просто не надо больше писать всякую чушь. Я прошу Вас, - старец легонько сжал его локоть и по-отечески посмотрел в глаза.
   - Конечно, конечно, - залепетал писатель.
   - Да не бойтесь Вы так, ничего с Вами больше не случится. Если, конечно, не захотите снова славы и денег.
   Аристарх хотел упасть на колени, но когда его спутник не дал сделать этого, прильнул к сухощавой руке.
   - Спасибо Вам.
   - Не стоит, - ответил тот. - Это я Вас должен благодарить, что понимаете меня. В наше время - это редкость.
   Будьте искренни, мой друг, и Вы познаете все тайны бытия, так как они не скрыты, а лежат на самом виду, вот только почему-то все лгут, что не видят их, и пытаются придумать что-то своё. Результат их трудов - тлен.
   А ты... тебе дано всё, сумей только правильно распорядиться.
   - Вы не представляете, что Вы для меня сделали.
   - Почему же? Представляю, но Вы мне ничем не обязаны. Кстати, нам пора прощаться, Вам предстоит ещё сделать свой выбор.
   - Выбор? - Ах, ну да, конечно, вот только один вопрос.
   - Задавай. - И старец сердечно улыбнулся, зная и суть вопроса и ответ.
   - Зачем? Зачем Вам всё это было нужно? Вселенная, галактики, планеты, растения, животные, люди, наконец. Для чего всё это?
   - Боюсь, что Вы не поймёте меня, хотя... Видите ли, мне было скучно... Скучно и ужасно одиноко. Я всё знал, я был, но я был одинок, и мне не с кем было поделиться своими знаниями, некому было подарить своё тепло. Тогда я представил себе материю, как мир индивидуумов. Однако всё это не было тем, что нужно. Я решил создать органическое существо со структурой, родственной мне самому. Так появились вы и другие разумные существа.
   Остальное ты знаешь сам.
   Последние слова Аристарх услышал, уже проваливаясь куда-то, хотя и падением это было назвать нельзя, скорее - парением. Да, он парил, подобно орлу в облаках, и с этим парением к нему приходила ясность приятия и осознания всех предвечных истин. Он восхищался тому, что всё так мудро, и в то же время очень просто, и парил, парил, парил...
  

* * *

  
   Часы показывали несколько минут первого.
   Надпись, мерцавшая на дисплее, гласила:
   "Срок сдачи романа: сегодня".
   - Лучше бы ты написала: "Сейчас, или никогда", - глупая жестянка, - проговорил писатель, подойдя к столу.
   Не присаживаясь в кресло, он стукнул несколько раз по клавишам. Оставалось дописать последнюю страницу.
   Если дописать, - думал Аристарх, - то это слава, деньги и всё остальное, а если нет, то... что же?
   Если нет, то радость бытия, - промолвил чей-то голос.
   - Значит, так тому и быть, - сказал вслух писатель и несколькими отработанными движениями пальцев по клавиатуре стёр программу. - Что ещё?
   Ответа не последовало.
   Первый раз за несколько последних дней он огляделся: в квартире царил хаос.
   Бедлам.
   Аристарх не знал, почему это словечко пришло ему на ум, но оно очень точно отражало положение вещей.
   В углу валялась книга. Совершенно обыкновенная. Почти без дрожи в пальцах он смог взять её и полистать. Это был экземпляр его первого романа с подписью "На память".
   Раздался звонок в дверь.
   Сердце Аристарха заколотилось сильнее, но он смог сдержать себя. Положив книгу на стол, он отправился отпирать.
   На пороге стояла Варвара вся в слезах. Она бросилась на шею мужа, и тот тоже не смог удержать слёз.
   - Боже, какой беспорядок! - воскликнула женщина. - Сразу видно: квартира холостяка.
   Аристарх смутился и покраснел, но, вспомнив о странном будильнике, нашёлся:
   - А у меня для тебя подарочек есть.
   - Да?! И какой же?
   Аристарх рванул в комнату, но часов на прежнем месте уже не было, вместо них на столе стояла фарфоровая чашка, точь-в-точь такая же, как разбившаяся при их ссоре, а рядом, вместо волчьей челюсти лежал шикарный букет цветов.
   Схватив кружку и букет, писатель, словно на крыльях, понёсся обратно на кухню. Увидев всё это, Варвара зарыдала.
   Она любила своего мужа. И он её тоже.
   - Прости меня!
   - Да и ты меня прости!
   После было много нежностей и радостей. Они снова были вместе, и это было главной их наградой.
  

* * *

  
   С тех пор в свет не вышло ни одной книги, подписанной этим автором.
  
  

Конец.

27 - 29.07.2004

   No Copyright: Дмитрий Дубов, 2009
   Свидетельство о публикации N2901060299

Дмитрий Дубов.

  

Искушение писателя.

  
   20
  
  
   21
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"