Сергей Петрович Дубенский относился к тому редкому и удивительному типу людей, которые достигают всего благодаря невероятно практичному складу ума, везению и знанию жизни. Он построил головокружительную карьеру, не имея за спиной абсолютно никого, кто мог бы похлопотать за него, заступиться или помочь.
Еще в детстве, во втором классе маленький Сережа потерял родителей в жуткой автокатастрофе и остался жить с бабушкой - почти ослепшей пенсионеркой, которая к окончанию школы и сама преставилась. В семнадцать лет Сергей остался сиротой и по достижении совершеннолетия отправился служить в армию, не имея понятия, как ему следовало жить дальше. Безупречно отслужив, вместе с приходом Олимпиады он демобилизовался и вернулся уже самостоятельным, дисциплинированным мужчиной, каковым иные и к тридцати годам не вырастают. Обжившись на "гражданке", Сергей устроился токарем на завод, где каждый второй "работяга" пил через день, а каждый третий почти ежедневно. Сергею было непросто прижиться в бригаде, но он терпел, понимая, что теперь в жизни мог надеяться только на себя. Заводские будни были ему омерзительны и изменить ситуацию он был не в силах. Пришлось терпеть целый год, пока ему не представился удивительный шанс, который выпадает лишь раз в жизни.
Хриплый голос громкоговорителя, пылившегося под самой крышей цеха, вызвал Сергея Дубенского к начальнику цеха. В прокуренной "каптёрке" начальника он узнал, что на завод прислали разнарядку на место в МГИМО и, что он, как сирота и отслуживший армию, имеет полное право, тем более "что никому на заводе это МГИМО и даром не нужно".
Сергей толком не знал чему учат в МГИМО, но шанса своего решил не упускать, почувствовав в каптерке начальника мимолётный, но манящий вкус надежды. Схватив птицу счастья прямо за хвост, он направился учиться и только после первого семестра понял, что оказался одним из нескольких потомственных "пролетариев" на факультете, которыми скудно разбавили "голубую кровь" студентов совершенно иного сословия.
Сергей не оскорбился и не пропал, проявив способности в изучении нескольких языков. На курсе он слыл хорошим товарищем, нравился девушкам и был абсолютно бесперспективен. Уже на институтской скамье он осознал, что спустя несколько лет наступит завтра, где его может не быть.
- Что тогда? Завод? - задавался он вопросом, засыпая на казённой кровати общежития.
Опасения Сергея оказались преждевременными. Страну ожидал настоящий сюрприз - Перестройка, которая закономерно закончилась исчезновением самой страны и началом новой эпохи, где перспектив у Сергея было гораздо больше, чем при старом укладе.
Дубенский пережил "перестройку" без всеобщего отчаяния, поскольку терять ему было нечего и страданий от исчезновения государства он испытывал не более остальных. Был он сосредоточен только на себе и своем существовании. Жениться не спешил, не потому что не любил или, скажем, время было непростое, а просто варианта подходящего и перспективного не случилось. Дубенский вообще старался не подвергать себя тем рискам, которые могли бы остановить его в стремлении тепло "устроиться". Он терпеливо сводил концы с концами в заштатном отделе МИДа, где застрял после распределения, в то время как его сокурсники обзаводились машинами и квартирами с манящими адресами внутри Садового кольца.
К тридцати годам Дубенский, как и весь народ новой страны, оказался невольным участником процесса первоначального накопления капитала, напоминавшего в большей степени насильственную экспроприацию, в суматохе которой, перепачканные по локоть великодержавные граждане и товарищи, принялись неистово делить прошлое ради будущего. Аппетиты отдельных россиян росли и в страну пришла приватизация, а в след за ней Дубенскому представился новый шанс, появление которого он ждал много лет. Именно в этот момент о нем вспомнили его институтские товарищи и предложили занять непонятную финансовую должность в каком-то неприметном чековом инвестиционном фонде.
Сергей Петрович Дубенский отвечал за скупку ваучеров у народа, которую проводил успешно, хотя и не без помощи "соответствующих" людей. Уже спустя год ему доверили приобретение акций доходных предприятий за те самые грошовые ваучеры, которые он приобретал ранее.
На протяжении всей своей "деятельности" Сергей Петрович зарекомендовал себя как исключительно надёжный человек, который чужого не брал, а своего не отдавал, ну или почти не отдавал. Это правило в какой-то мере стало девизом его жизни, приверженцем которого Сергей Петрович остался и по сей день, нарушая его лишь при необратимом стечении обстоятельств.
Жизненные принципы Дубенского были просты и это его ничуть не смущало. Разве заповеди не отличались простотой? Сергей Петрович осознанно принял свое место в жизни, вовремя поняв, что всегда будут люди стоящие над ним и люди, находящиеся ниже него. По собственному убеждению, он считал, что само его существование и ценность зависит оттого, насколько успешно он будет воплощать волю "вышестоящих" силами "нижестоящих". Такая позиция позволила ему окрепнуть духовно и смириться со своим бытием с которым, впрочем, он никогда не воевал. Бунтарский дух во всех проявлениях был ему чужд и раздражал в других людях, неважно отстаивали ли они свою гражданскую позицию или, чего смешнее, боролись за любовь, правду или честь.
Репутация "своего" человека позволила расширить его полномочия и он был введён в доверительный круг лиц, которые реализовывали купленные акции с баланса фонда в пользу определённо-непрозрачных структур, по низкой стоимости, оставляя номинальные активы в фонде для последующей фактической ликвидации.
Спустя некоторое время хозяева фонда, как водится, разругались и один из трёх совладельцев ушёл, пригласив с собой Дубенского. Сергей Петрович, знавший себе цену, сразу не согласился, а прежде уведомил о своём уходе двух оставшихся владельцев и, получив от них новое предложение, тотчас продался в два раза дороже.
Тем временем стране пришлось пережить ещё несколько войн и потрясений из которых Сергей Петрович вышел с честью и несколькими своевременно открытыми счетами в западноевропейских банках. Ослабевший рубль в конце века обогатил его многократно, а связи, приобретённые в период накопления капитала, позволили продолжить свой путь, который в новом веке был уже не столь примитивен и прост для понимания. Не желая терять своих позиций, Сергей Петрович получил дополнительное образование в области делового администрирования, после чего был преисполнен сил и знаний для продолжения игры без правил.
Много размышляя в этот период жизни, он несколько пересмотрел свое "предназначение", решив, что правильней будет найти себя там, где стоящих над ним будет как можно меньше, потому как уже с трудом мирился и едва сдерживался в высказываниях, выслушивая иного самодура, которому судьба даровала больше чем ему.
Игра в капитализм нового века по-настоящему увлекала его и чем выше был "уровень", тем жестче и беспощадней становились игроки. Лишь добравшись до должности вице-президента банка, Сергей Петрович, наконец, перестал оборачиваться или смотреть вниз на лестничные пролеты своей карьеры, где стыли надежды и тела бездыханных, поверженных им игроков.
Во все годы Дубенский, в отличие от многих коллег, учился слушать людей и выбирать из них тех, кто мог быть ему полезен. Собственный интерес, азарт наживы был главенствующим мотивом в выборе партнёров, поскольку друзей Дубенский предпочитал не иметь, не раз убеждаясь в человеческой глупости, слабости и приверженности необузданным страстям. За всю свою жизнь лишь один человек казался ему по-настоящему полезным. Человеком этим был Герман Зимин - руководитель отдела кредитования юридических лиц.
Знакомство их случилось в конце 2001 года, когда один из партнеров смог уговорить Дубенского прочитать перед студентами столичного вуза небольшую лекцию об особенностях приватизации в России. Сергей Петрович долго сомневался, но взвесив перспективность знакомства, переступил через себя и выступил перед студентами. Сразу после лекции к нему подошёл молодой человек, четверокурсник и поблагодарил за интересный рассказ. Дубенский слишком перенервничал накануне и, оставшись довольным нежданной похвалой, протянул юноше визитку. Молодой человек с открытым взглядом и юношеским задором сообщил, что мечтал работать в крупном бизнесе и поучиться у Сергея Петровича, который на тот момент входил в руководящий состав инвестиционной компании, занимавшейся жилой недвижимостью. Дубенский несколько смутился, но отказать не смог. Уже на следующий день он был удивлен звонком руководителя отдела кадров, который с дрожью в голосе сообщил, что от него пришёл трудоустраиваться молодой человек.
- Как от меня? - возмутился Дубенский.
- Сергей Петрович, он визитку вашу мне дал и сказал, что вы его вчера на лекции пригласили работать в отдел продаж менеджером.
- Вот дает! - вспылил Дубенский, но отдал должное смелости Германа. - Хорошо, он нам по квалификации подходит? Ну и вообще, как он вам?
- Неплохой парень, хотя конечно не специалист, но...
- Ладно, если подходит - берите, - разрешил Сергей Петрович, не предполагая, какими узлами свяжет их судьба.
Спустя несколько лет, Дубенский вспоминал этот случай вместе с Германом, который признавался, что решил тогда "сыграть" на тщеславии Сергея Петровича и не прогадал, получив работу в компании, которая, впрочем, через два года лопнула. Обманутые дольщики раздули невероятную шумиху, подключив к делу прессу и правоохранительные органы. Сергею Петровичу удалось выйти сухим из воды лишь только потому, что он представил следствию невероятное количество документов, подтверждающих правомерность своих действий в рамках занимаемой должности - подобная скрупулёзность обезоружила следователя. Тогда же во время проверки с честью повел себя Герман и по одной из сделок взял вину на себя, не упоминая участия Сергея Петровича. Дубенский это отметил и если риск для Германа, как для простого менеджера был минимален, то Сергею Петровичу это грозило крупными и уголовно наказуемыми неприятностями, учитывая тот факт, что в числе прогоревших дольщиков оказались родственники нескольких крупных региональных чиновников.
Дубенский обладал удивительной деловой хваткой и порой интуитивно, словно лис, за мгновения просчитывал развитие ситуации и выбирал для себя путь самый безопасный и, вместе с тем, выгодный. Безопасность он ценил больше выгоды, отчего встретить его участие в сомнительной сделке было практически невозможно, если только обстоятельства, например, прихоть вышестоящих людей, не заставляла его сделать заведомо опрометчивый шаг.
Коллеги его, впрочем, как и хозяева, каждый раз удивлялись его таланту не попадать в сомнительные аферы, каких бы сфер жизни они не касались. С недавних пор к нему почти безоговорочно прислушивались на заседаниях правления банка, совете директоров и на акционерных собраниях. Его взвешенность и трезвость рассуждений, вселяли в партнёров Дубенского такую уверенность, что ему доверили реализовать, инициированный им самим, проект открытия нескольких новых кредитных отделений банка, что в кризис казалось делом весьма сомнительным. Тем не менее, Сергею Петровичу было оказано доверие и выделен в распоряжение значительный бюджет.
Расчётливость и твёрдость характера словно оставила отпечаток на всем его образе. Его седина и суховатое, смуглое и безупречно выбритое лицо напоминало Герману стареющих, но ещё полных сил голливудских звёзд, снующих во фраках на красной дорожке во время церемонии вручения Оскара. Дубенский не терпел небрежность в одежде и всегда имел стильный, элегантный вид. Герман помнил случай, когда у Дубенского появился неряшливый помощник, которому он дал ему свои деньги, чтобы тот купил новый костюм и сорочки, обещая уволить последнего в противном случае.
В довершение образа, следует отметить, что Дубенский окружал себя только изящными и почти совершенными женщинами, которые не без удовольствия и трепета посвящали ему себя в надежде завоевать его сердце или, как минимум, стать законными хозяйками его подмосковного дома. К сожалению, девичьим мечтам не было места ни в сердце Сергея Петровича, ни в самой последней кладовой роскошного особняка.
К началу проекта Дубенского и Германа связывало уже более десятка лет. После неудачного опыта в недвижимости, они вмести работали в исчезнувшем инвестиционном фонде, потом в краткосрочной финансовой корпорации и в посредственном банке. Сергей Петрович ценил Германа за преданность и удивительную проницательность, которой, к собственному сожалению обладал не в полной мере. Герман на протяжении последних лет помогал разрешать Сергею Петровичу самые запутанные ситуации с которыми тот сталкивался по "пути на верх".
Несмотря на всю свою практичность, Сергей Петрович старался выслушать мнение Германа всякий раз, когда дело касалось непонятного ему поведения того или иного коллеги, партнёра или конкурента. Иногда ему казалось, что Герман обладал каким-то даром, но тотчас переубеждал себя в обратном, боясь выпасть из рамок привычного рационализма. Дубенский часто спрашивал Германа, как тот мог определить, что кто-то поступит именно так? На что Герман улыбался и рассказывал как сделал вывод, наглядно рассказывая всю цепочку умозаключений, которая теперь казалась Дубенскому настолько очевидной, что он сетовал на себя и отсутствие таких аналитических способностей.
Сергей Петрович не терпел неоправданных обязательств перед кем-либо, но помощь Германа была ему необходима, поскольку он обладал теми качествами, которые не были присущи самому Дубенскому, отчего и их совместная деятельность была гармоничной и оказалась выгодна обоим.
- Мария, вызови ко мне через час Зимина и принеси кофе, пожалуйста, - Дубенский сел за рабочий стол, размышляя над тем, как построить разговор о новом проекте с Германом, который тем временем устроил "разнос" в кредитном отделе.
- Горюнов, ты вообще не понимаешь, что я тебе говорю? - Герман придвинулся к столу ближе и положил руки перед собой. - А, Горюнов?
- Понимаю, Герман Сергеевич, - робко ответил худощавый, гладковыбритый молодой человек c нервным румянцем на щеках и поправил перекошенные очки.
- Что, ты понимаешь? - Герман откинулся на кресле, положив ногу на ногу, и привычным движением погладил ухоженную эспаньолку. - Ты же сути денег не чувствуешь и не понимаешь. Как же ты людям кредитные продукты нашего банка предлагаешь, если сам в них не веришь?
- Я верю, - молодой человек расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабив засаленный узел галстука, - правда, верю.
- Как веришь? - улыбаясь, спросил Герман.
- Искренне...
- Искренне! - Герман не удержался и громко засмеялся. - Ты, Горюнов, что заканчивал?
- Плешку, - тихо ответил Горюнов. - А что?
- Плешку, - Герман также жалобно вымолвил название учебного заведения, как это сделал Горюнов. - Мама за тебя, наверное, заплатила...
- Заплатила.
- Ну и чему тебя там, в Плешке твоей за мамины деньги учили, если ты сути денег нихрена не видишь! Что такое кредит?
- Кредит... кредит это, ну, в общем... такая банковская ссуда, которая выдаётся на определённых условиях заёмщику с выгодой для банка, например, в виде процентов, - по-студенчески стушевавшись, ответил Горюнов и сглотнул в ожидании вердикта начальника.
- Ты смотри, прямо определениями отвечаешь. И это всё, что ты можешь сказать? - Герман внимательно посмотрел на смутившегося и не уверенного в своём ответе работника.
- В целом, да, - Горюнов опять поправил спадавшие очки.
- Ну, и нахрен мне твой кредит?
- Как... зачем? Вы можете открыть новый бизнес или приобрести, допустим, дополнительное оборудование или...
- Ты издеваешься?
- Нет. Я так всем говорю.
- Поэтому, Илья Евгеньевич, твои показатели хуже всех в кредитном отделе. Даже хуже чем у Кругловой, которая, заметь, Плешек не заканчивала, а приехала из Тулы и, - Герман ехидно улыбнулся, - разводит тут клоунов столичных не дипломом, а знанием дела и пухлой задницей из средней полосы России.
- Да, но...
- Что "но"! Горюнов? - Герман вновь придвинулся к столу и серьёзно посмотрел на подчинённого. - Слушай меня, я тебе кое-что сейчас объясню и сделаю это только один раз. Если ты не поймешь и делом не докажешь, я тебя выгоню из отдела.
- Да, да, конечно...
Герман выдвинул ящик и достал планшет. Нахмурившись, некоторое время он "листал" страницы на экране после чего продолжил.
- А вот оно! Слушай, - Герман устроился в кресле поудобней и начал читать вслух. - Приближалась же Пасха, праздник Иудейский. Иисус, возведя очи и увидев, что множество народа идет к Нему, говорит Филиппу: где нам купить хлебов, чтобы их накормить? Говорил же это, испытывая его; ибо Сам знал, что хотел сделать. Филипп отвечал Ему: им на двести динариев не довольно будет хлеба, чтобы каждому из них досталось хотя бы понемногу. Один из учеников Его, Андрей, брат Симона Петра... знаешь, хоть кто такой Пётр?
- Знаю, я в Ватикане в прошлом году был. Мы всей семьей в Италии отдыхали.
- Хорошо хоть это знаешь. Слушай дальше, - Герман "перелистнул" страницу. - Так вот Андрей и говорит Ему: здесь есть у одного мальчика пять хлебов ячменных и две рыбки; но что это для такого множества? Иисус сказал: велите им возлечь. Было же на том месте много травы. Итак возлегло людей числом около пяти тысяч. Иисус, взяв хлебы и воздав благодарение, раздал ученикам, а ученики возлежавшим, также и рыбы, сколько кто хотел. И когда насытились, то сказал ученикам Своим: соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало. И собрали, и наполнили двенадцать коробов кусками от пяти ячменных хлебов, оставшимися у тех, которые ели. Тогда люди, видевшие чудо, сотворенное Иисусом, сказали: это истинно Тот Пророк, Которому должно придти в мир. Иисус же, узнав, что хотят придти, нечаянно взять Его и сделать царем, опять удалился на гору один, - Герман улыбнулся и посмотрел на Горюнова.
Горюнов ошеломлённо смотрел на закончившего читать Германа Сергеевича и не мог представить продолжения начатой беседе, не представляя, куда ещё могло "занести" начальника.
- Понял? - спросил Герман и убрал планшет обратно в ящик.
- Да, - неуверенно ответил Горюнов.
- Ни черта ты опять не понял, Горюнов! А суть то вся в том, что ты не продаешь людям деньги за деньги, как тебя в Плешке учили, ты этот капитализм забудь. Ты несёшь людям радость. Кругом кризис, а тут вдруг ты, словно, луч света в темном царстве. Ты хозяин и продавец нового кредитного продукта "Счастье".
- Вы, наверное, имеете ввиду "Мгновенье"? - поправил Германа Горюнов.- У нас нет кредитного пакета "Счастье".
- "Мгновенье" Горюнов это форма, - Герман глубоко вздохнул, сдерживая себя, - то есть упаковка, так тебе понятней будет, а суть его счастье. Догоняешь? Не станки они купят, а возможность стать сытыми, богатыми и радостными. Разве это не счастье? А получить "Счастье" за две недели с предоставлением минимального пакета документов можно только у нас под самый низкий в городе процент. Вот в чём суть! Потому те из книги, что я тебе зачитывал, и хотели Его царем сделать, чтобы вот так вот рыбу с хлебом до конца дней жрать и ни чёрта не делать. Это уже потом, когда Он сказал, что спросит с них "проценты" они его угробили. Вроде как, царь им такой требовательный и не нужен стал, но это уже другая история...
- Я даже не думал...
- Не думал. А кто за тебя думать будет? - Герман оглядел Горюнова и продолжил. - Ты вот сидишь в кривых очках, дешёвом галстуке и надеешься, что клиенты поверят, будто ты им двенадцать коробов хлеба сейчас выкатишь. Ты же лицо банка, ты же олицетворяешь деньги и счастье, что в принципе одно и тоже. Разве деньги так неряшливы и бессмысленны как ты?
- Нет, я...
- Ладно, хватит! - Герман хлопнул ладонью по столу. - Я очень уважаю твою маму из бухгалтерии и то, что меня попросил взять тебя Дубенский, но ты должен понимать, что никто такую бездарь защищать не станет.
- Но, Герман Сергеич... - чуть дыша, бормотал Горюнов. - Я же... я...
- Тебе, я смотрю, у нас нравится? Ты, говорят, уже тачку в кредит успел взять.
- Да...
- Какую?
- Мерседес... "цешку".
- А мне в твоём возрасте отец раздолбанную "пятерку" отдал...
- БМВ?- робко спросил Горюнов.
- Какую, нахрен, БМВ! Жигули, не хочешь! И я её полгода по гаражам восстанавливал, потому что денег не было, а ты еще очки не научился носить, а уже на "цешке".
- Мне родители помогли...
- Слушай, если ты завалишь мне годовые показатели, то я тебя уволю и позвоню по всем своим друзьям, после чего тебя в Москве ни один нормальный банк на работу не возьмет. Поверь, тебе и Дубенский не поможет, еще удивишься как он первым от тебя открестится. Будешь тогда сидеть со своей плешкой в операционной кассе Сбербанка в Бирюлёво и коммуналку с пенсионерами обслуживать. Вот тогда вспомнишь и про "цешку", и про медстраховку, и про зарплату с кредитной линией... - назидания Германа прервал звонок. - Да!
- Герман Сергеевич, Дубенский вызывает. Срочно, - быстро сказала Лиза.
- Иду, - Герман повернулся к Горюнову - Ты все понял! Иди работать и составь мне план работы на месяц.
- Мне вам прислать или...
- Нет, отдай Лизе. Все, работать, работать! - Герман указал Горюнову на дверь и вышел почти следом.
Быстро выскочив из кабинета, Герман подмигнул Лизе и направился к лифтам. Поднимаясь "на небо", а именно так сотрудники банка называли этаж, где находились кабинеты топ-менеджеров, он пытался догадаться о причинах "срочного" вызова, но на ум ничего путного не приходило. Несколько минут пути и вот он в приемной Дубенского. Герман подошёл к огромному окну и посмотрел на снующий в утренней суете город.
В ожидании приема, Герман картинно сложил руки за спиной и словно "великий диктатор" бросил безразличный взгляд на маленьких людишек, которых неустанно проглатывало офисное здание, подобно тому, как голодный кит заглатывает тонны планктона. Герман ухмыльнулся, вспомнив неприятный и засаленный термин - "офисный планктон".
Приемная была пронизана резкими духами и едва уловимым ароматом живых цветов. Герман отошёл от окна и сел в просторное кожаное кресло, стоявшее напротив секретаря - яркой тридцатилетней девушки в темно бордовом костюме и кипельно-белой блузке нарочито расстёгнутой на несколько пуговиц в нарушение канонов дресс-кода банка, которыми "небожители" зачастую пренебрегали.
Девушка сидела с абсолютно невозмутимым лицом, холодность которого подчёркивали черные густые волосы. Она грациозно молчала и внимательно смотрела в монитор, одновременно что-то печатая. Герман с удовольствием слушал как её ногти "скользят" по клавиатуре мелодично чеканя, должно быть, какое-нибудь важное для банка письмо или распоряжение.
"Невозмутимая сучка. Знает себе цену, - размышлял Герман. - Может приколоться, позвать её на ужин или на обед, посмотреть на её физиономию..."
- Да Сергей Петрович, Зимин здесь. Хорошо. - Девушка ответила нарочито "бархатным" голосом. Вместе с тем как она положила трубку улыбка её тотчас исчезла и она безразлично посмотрела на Германа. - Пожалуйста, проходите, Сергей Петрович ждёт вас.
Герман выбрался из кресла и направился к дверям кабинета, ещё раз мельком посмотрев на роскошную грудь секретаря.
- Герман, привет! Заходи. - Сергей Петрович встал из-за стола и, поздоровавшись с Германом за руку, присел напротив. Он как всегда выглядел безупречно. - Будешь что-нибудь? Чай, кофе?
- Сергей Петрович, не хочу тратить ваше время зря. - Герман улыбнулся.
- Хорошо, - Сергей Петрович был в хорошем расположении, - тогда давай к делу. Ты, наверное, слышал, что на последнем акционерном собрании нам поставлены новые финансовые цели и акционеры в целом недовольны работой банка.
- Слышал, - подтвердил Герман. - Но ведь на то ни и акционеры, чтобы быть недовольными.
- Это лирика. Нужно наращивать обороты, - продолжил Дубенский. - В рамках выполнения задач, поставленных акционерами, руководство банка намеревается реализовать новый проект.
- Какой? - спросил Герман.
- Мы хотим упрочить свои позиции и усилить филиальную сеть, - Сергей Петрович говорил, четко и отрывисто, словно зачитывал доклад на совете директоров. - Есть планы по открытию дополнительных филиалов в региональных центрах и, конечно, в Москве.
- Насколько это своевременно сейчас?
- Что ты имеешь ввиду? - недовольно спросил Дубенский.
- Сергей Петрович, сейчас кризис и эта идея мне кажется утопией. Объемы кредитов в настоящее время самые низкие, да и просрочек по имеющимся кредитам полно. Посмотрите, как юристы зашиваются в судах.
- Герман, ты знаешь, что означает "кризис" на китайском языке?
- Что?
- Это переводится как "опасность" и "возможность", понимаешь? Сейчас мы можем использовать кризис как возможность.
- Сергей Петрович, это PR миф со времен Кеннеди, на котором катаются политики и консультанты. У слова "кризис" одно значение, простите, "задница" на всех языках.
- Ну, другого я от тебя и не ожидал, - вспыхнул Дубенский.
- Я вам, Сергей Петрович, не враг, поэтому говорю как есть.
- Знаешь, что друг! Слушай меня внимательно и не спорь, - Дубенский потерял дружелюбный вид. - Есть почти единогласное решение правления банка и оно не обсуждается. Предложение по увеличению филиалов будет вынесено на совет директоров и я не сомневаюсь, что оно будет утверждено. Ответственным за расширение сети филиалов назначен я. Также, сообщаю тебе, что в качестве директора сети я внес твою кандидатуру на представление в совет директоров. Правление большинством голосов поддержало твое назначение. Завтра получишь выписку из протокола. - Сергей Петрович встал из-за стола и, прохаживаясь по кабинету продолжил. - Мария сейчас пишет приказ по основным мероприятиям. Отдел персонала будет готовить новую структуру и изменения к "штатке". Твоя должность будет открыта до конца недели и работы у тебя будет достаточно. Проекты приказов посмотришь лично, тебе пришлют их на согласование прежде, чем я отправлю их президенту.
- Круто, закрутилось, - с удивлением сказал Герман.
- А ты как думал?
- Я вообще не думал.
- Не думал он. Знаешь, чего мне стоило протащить тебя через правление! - с некоторой обидой в голосе сказал Сергей Петрович. - Ты, чего думаешь тут мало охотников в тёплое кресло сесть?
- Думаю, достаточно. Только место не теплое, там ведь пахать придётся.
- Придется, поэтому я и хочу, чтобы ты со мной занялся этой работой, - Дубенский смягчился и Герман это почувствовал.
- Интересно, кто был против меня на правлении?
- Сам не догадываешься?
- Думаю этот "безопасник" новый ... как его, черт, - Герман вспоминал имя руководителя службы безопасности банка. - Завьялов Алексей Иванович, кажется.
- Да, ты угадал. Не обращай на это внимание. Он вообще пока против всего - это нормально. Ты же знаешь, что он специально поставлен за всеми следить.
- Да чего он там следит! - возмутился Герман. - Типичный мент из хозу МВД. Ладно бы где-нибудь в "уголовке" служил, а то, поди, квартирки в управлении распределял кому-надо. Я пропуск на машину забыл, так он мне его зам, такой же... лекцию читал о терроризме. Сидят как клещи на теле трудового народа!
- Ну, ты, трудовой народ, давай-ка полегче, - ухмыльнулся Сергей Петрович. - Ещё вопросы есть?
- В целом, нет. Хочу сказать спасибо за оказанное доверие Сергей Петрович, - Герман, нарочито вытянулся и с преданностью в голосе сказал. - Я вас не подведу. Поверьте, Сергей Петрович.
- Ты чего глаза-то как у пса состроил, - Сергей Петрович улыбнулся. - Конечно, не подведешь, а то ведь мы оба ко дну пойдём. Так что у тебя другого выхода нет.
- Не пойдем - выплывем. Не в первый раз уже.
Они оба засмеялись и некоторая напряжённость спала.
- Герман, в ближайшее время легко не будет. У нас сейчас мало сторонников в банке и, как ты, почти никто не верит в развитие Я, как ты понимаешь, этих воззрений не разделяю и наоборот считаю, что сейчас можно расширяться, но мы потом об этом с тобой поговорим.
- Разрешите идти.
- Подожди, - Сергей Петрович порылся среди бумаг на столе и протянул Герману визитку, - чуть не забыл,
- Полина... руководитель отдела... - Герман опустил руку с визиткой и недовольно посмотрел на Дубенского, - Сергей Петрович...
- Ты на меня волком не смотри. Хорошая девочка. Возьмешь к себе.
- Очередная парашютистка? Меня уже Горюнов достал.
- Её банк лицензии лишился. Я наводил справки о ней. Отзывы очень положительные и потом, - Сергей Петрович сел за стол, - я её сам пригласил. Такой человек может стать нам хорошим помощником.
- Но, Сергей Петрович, я ...
- Я все знаю, только ты должен уяснить себе, что на кону стоит не только твоя голова, но и моя. Завтра проведи с ней собеседование и позвони мне. Решим, что делать. Все ступай. Начинай готовить предложения по новой структуре, а то зароешься потом с нашей бюрократией.
Герман вышел из кабинета Дубенского озадаченным: "Не может быть, чтобы Сергей Петрович сам инициировал такой проект. Не такой он человек... какая-то подстава. Столько решений вот так запросто были приняты правлением?"
Многое в беседе с Дубенским смущало Германа, но обдумать и взвесить услышанное сейчас не получалось, главное, он, понимал, что во всей этой истории есть какая-то другая сторона, но информации для осмысления сейчас было недостаточно.
Через несколько минут Зимин спустился к себе на этаж в наигранно приподнятом настроении. По пути он с кем-то намеренно пошутил, не скрывая нарочитой "радости", понимая, что Дубенский обязательно поинтересуется тем, как он ведёт себя в отделе, где было полно "стукачей", что, впрочем, являлось нормой для каждого крупного предприятия во все времена.
Вернувшись в отдел, он наткнулся на Горюнова, который с чрезвычайно озабоченным лицом, склонился над бумагами, разбросанными перед Лизой на столе, безуспешно пытаясь объяснить ей планы своей работы. Герман подошел незаметно и дружески хлопнул Горюнова по плечу с лица которого в это мгновение на стол упали очки.
- Всё Горюнов! Труба тебе! - подмигнув Лизе, сказал Герман. - Меня Дубенский вызывал и знаешь, что спрашивал?
- Нет, - надевая очки, ответил Горюнов.
- Он просил подготовить докладную о том, что за мудак упустил этих клоунов из сети фитнес-клубов. Ты же ему договор на подпись передал? - насупившись, спросил Герман.
- Герман Сергеевич, они сказали, что не будут двадцать процентов платить, что это дорого.
- Послушай, ты почему мне не сказал? Я бы поговорил с кем надо! Они хотели три фитнеса открыть по две тысячи метров каждый. Это был хороший контракт!
- Понимаю.
- А теперь Сергей Петрович пошёл с каким-то дятлом в гольф играть и узнал, что они взяли кредит в другом банке под семнадцать процентов...
- Ну, я же действовал по правилам.
- По правилам! - спокойно повторил Герман, - Иди, пиши докладную. Сдашь через два дня.
- Ты чего за него взялся с утра? - Лиза посмотрела вслед уходящему и совершенно поникшему Горюнову.
- Хрен с ним! Пусть жизни учится. "Цешку" он купил...
- Что? - Непонимающе переспросила Лиза.
- Не бери в голову. - Герман улыбнулся и склонился над Лизой. - Твой аромат сегодня восхитителен. Зайди ко мне, есть новости...