Дубовская Елена Элен Алекс : другие произведения.

Мечты сбываются

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

   МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ
  
   1
  
   Меня зовут Доминик Соланг. Я живу на берегу океана и могу пить кофе по утрам, свесив ноги прямо в этот океан.
   Наш город находится на краю мира. Здесь дома в беспорядке разбросаны по побережью, как будто тот, кто однажды сотворил вселенную, просто вытряхнул их из своего мешка изобилия, даже не задумываясь о том, как они тут расположатся. У нас есть соседи справа, слева, "подальше" и совсем "далеко", как выражается моя бабушка Аманда.
   По утрам солнце всходит прямо из-за океана и властно заглядывает в окна домов, а по вечерам оно скрывается где-то далеко за городом. Бормотанье океана не прекращается ни на минуту, он не дремлет ни днем, ни ночью, мы привыкли к его постоянному присутствию.
   По берегу всегда рассыпано неопределенное количество человеческих тел - на шезлонгах и под зонтиками, занимающихся бегом, прыжками в длину и пляжным волейболом. Мы можем наблюдать за ними прямо с веранды нашего дома.
   У меня есть мама, но так получилось, что моим воспитанием занимаются тетя Бэтси и бабушка Аманда. Мама - известный в определенных кругах археолог, и поэтому все эти черепки, горшочки и вазочки очередной древней эпохи, а так же фотографии каких-то доисторических чудовищ для нее гораздо важнее переживаний, размышлений и достижений собственного ребенка. Так обычно говорит моя бабушка Аманда.
   - А чем бы вы с Бэтси тогда занимались, если бы у вас на руках не было Доминик? - недоуменно спрашивает мама.
   Бабушка Аманда и тетушка Бэтси начинают горько вздыхать и притворяться, что их жизнь не удалась.
   - Ну-у, - они начинают смотреть по сторонам и выискивать трагедию там, где она и близко не лежала, - не переживай, мы бы нашли чем заняться.
   - Ну, ну? И чем же?
   - Ты уже забыла, что твоя сестра так и не стала знаменитой актрисой? - приходится лишний раз вспоминать бабушке Аманде.
   - Ой, я вас умоляю, это даже уже неинтересно!
   Мама уходит в свою комнату, где она молится и поклоняется какому-нибудь очередному неизвестному божеству, бабушка Аманда в этом уверена.
   Итак, меня зовут Доминик, и я люблю яркое солнце, горячий песок и гладь океана. Я могу часами смотреть, как набегает волна на волну, или, закрыв глаза, чувствовать дуновенье ветра на лице и делать вид, что задремала на берегу.
   На самом деле я не могу спать, когда надо обдумать столько прекрасных вещей, столько восхитительной ерунды, которой заполнен каждый мой день, как говорит моя тетя Бэтси. Она знает, что я никогда не сплю на берегу.
   Я люблю закутанный снегом лес, пушистые сугробы по колено и большие хлопья снега, неслышно падающие на мир. Но снег в наших теплых краях бывает очень редко.
   Я люблю огонь в камине, лежать на пушистом ковре и читать все, что под руку попадется. Или же слушать рассказы тети Бэтси о жизни и даже - поучительные монологи бабушки Аманды о необходимости праведных поступков.
   На прошлой неделе от меня ушел жених. Он прочел мой дневник, не нашел своего имени на его страницах и умно понял, что в моей душе не отведено для него решающего места.
   Тетка Бэтси сказала, что глупее предлога для расставания она еще не видела. А я долго думала, и, в конце концов, признала, что все давно шло к такому логическому концу.
   Нас связывала одна привычка, мы стояли на месте и боялись перевернуть мир. Несмотря на молодой возраст, мы уже напоминали примирившихся с действительностью супругов, которым было лень даже приготовить друг другу чашку чая.
   Так что сейчас, когда я уже почти перестала думать о разрыве и могу быть уверена, что в мой дневник никто не заглянет, я сегодня же запишу в него одни слова. Вот они:
   "Что бы я ни делала и где бы я ни была, мне всегда кажется, что за мной наблюдает голубоглазый принц. Идут годы, у нас с ним разные жизни, нас окружают разные люди, но незримо он всегда рядом со мной".
  
  
   На этих мыслях меня прерывает дядя Санди.
   - Доминик, - говорит он мне, - ты вовсе не спишь, я давно за тобой наблюдаю.
   Я чувствую, что он ложится рядом, песок справа от меня приходит в движение.
   - Я очень даже крепко сплю, - говорю я, и мы с ним начинаем долго заговорщицки хихикать.
   Я люблю дядю Санди. Он - наш сосед справа, друг детства моей мамы и тети Бэтси, и вообще один из близких людей нашей суматошной семейки.
   - Только не разговаривай с ней о Маркусе, - кричит тетя Бэтси, - она еще страдает.
   Да, тактичности ей не занимать. Санди удивленно поднимает одну бровь.
   - Ты собиралась выйти замуж за человека по имени Маркус? - спрашивает он.
   - Что ты, он не любил меня так, как надо.
   - А как надо?
   - Меня надо любить до комка в горле или на худой конец до боли в сердце. Другие отношения мне не нужны.
   - А он как тебя любил?
   - Меньше. Много меньше своей бейсбольной перчатки.
   И мы с дядей Санди вновь заходимся смехом.
   - Ты все-таки спросил ее о Маркусе! - сердито говорит тетя Бэтси.
   - Я должен быть в курсе ее душевных метаний!
   - Что бы вы, мужчины, понимали в душевных метаниях! - фыркает тетя Бэтси.
   - Санди все понимает в женских метаниях, - говорю я.
   - Зови его дядя Санди, сколько тебе говорить!
   - Я привыкла звать его по имени.
   - Ты уже выросла, оставь эти детские штучки!
   - Девочки не ссорьтесь из-за меня!
   - Вот еще. Из-за тебя! Мы ссоримся на предмет воспитания.
   - Это ты, Бэтси, круто завернула. Пойду окунусь после такого заявления.
   Я покорно встаю и плетусь следом. Я привыкла ходить следом за дядей Санди. У меня это с детства.
   Тетя Бэтси недовольно следит за мной. С тех пор, как я выросла, они с бабушкой Амандой стали очень подозрительными.
   Им кажется, что я все еще ребенок, но теперь имею полное право уходить из-под их контроля. Тетю Бэтси и бабушку Аманду это неимоверно напрягает.
   Но мне этой весной исполнилось восемнадцать лет. И теперь я просто обязана быть самостоятельной.
   Моя тетя Бэтси ни о чем не жалеет. Она говорит, что если бы она обо всем жалела, она была бы сплошной страной потерянных возможностей. А ей есть о чем жалеть, в свое время она окончила известную школу театрального мастерства, где училась вместе с популярными нынче актерами.
   Но потом ее любимая сестра Моника родила меня. И тетя Бэтси осталась со мной на руках, потому что маме нужно было срочно ехать в очередную экспедицию.
   А так как экспедиции моей мамы никогда не заканчивались, то тетя Бэтси так и не смогла вернуться к своей основной профессии. А потому она довольствовалась счастьем заниматься мной и своим любимым делом - кулинарией, которым она могла заниматься, не уезжая от меня на край земли.
   Вот так и получилось, что меня вырастили тетя Бэтси и бабушка Аманда.
  
  
   У нас большой и уютный дом. Это наше родовое гнездо в полном смысле этого слова.
   На первом этаже расположены комнаты тети Бэтси и бабушки Аманды. Посередине - огромная гостиная с диванами, обеденным столом и большим телевизором, все как полагается.
   Гостиная переходит в кухню, это территория тети Бэтси. Нас с бабушкой Амандой там редко встретишь.
   А наши с мамой комнаты находятся на втором этаже. Мамина комната сверху донизу заполнена археологическими достопримечательностями, я вожу туда подруг, как в некий исторический музей.
   В моей комнате тоже есть все для счастья. Большой стол, кровать, уютные кресла и шкафы, заполненные всякой жизненно необходимой ерундой.
   И во всех комнатах - по два окна, одно смотрит на соседний дом, а второе - на океан.
   Еще в доме есть две веранды, одна находится на первом этаже, вторая - на втором. Веранды опутаны диким виноградом, на первом этаже мы любим пить чай на закате и смотреть, как величественно темнеют волны океана.
   Вокруг дома растут кусты роз бабушки Аманды. Почему они считаются розами бабушки Аманды, я так и не выяснила, потому что занимается ими все та же вездесущая тетя Бэтси.
   У меня есть мечта - завести большую собаку сенбернара. Но тетя Бэтси и бабушка Аманда встали стеной, и я поняла, что проживу свою жизнь без собаки.
   Дядя Санди сказал, что тогда в знак солидарности со мной он тоже не будет заводить свою любимую породу - какую-то ужасную тибетскую борзую, чтоб мне было не так обидно.
   Бабушка Аманда сказала, что тибетскую борзую она бы тоже не перенесла. Хотя при чем тут она - и собака нашего соседа справа?
   Но Санди - уже давно практически член семьи. Все наши проблемы он обычно принимает близко к сердцу, и его достижениям мы тоже радуемся вместе с ним.
   Тетя Бэтси всегда говорит мне, что мечты сбываются. А это значит, что, может быть, у меня еще будет собака.
   Но бабушка Аманда всегда при этом добавляет, что если мечты сбываются, значит, наступает старость. Такая вот у них странная философия.
   Бабушка Аманда любит, чтобы в жизни все было запланировано и выполнялось по строго задуманному свыше расписанию.
   - В нашем роду принято в восемнадцать лет встречать свою любовь, в девятнадцать - выходить замуж, а в двадцать лет - рожать первого ребенка.
   Бабушке Аманде повезло, в свое время она родила сразу двоих, мою маму и тетю Бэтси. Но в остальном в высшем расписании были небольшие сбои.
   Как-то: в двадцать один год мама уже развелась. А тетя Бэтси - так и не встретила свою любовь, не вышла замуж и никого не родила.
   - Моя любовь - это ты и кулинария, - обычно говорит мне тетя Бэтси.
   - Мне льстит этот сравнительный ряд, - говорю я.
   - Когда у тебя будет любимое занятие, которому ты без страха и упрека будешь готова посвятить жизнь, ты меня поймешь, - говорит тетя Бэтси.
   У дяди Санди есть такое занятие, которому он смело отдавал жизнь, время, чувства и эмоции. Это была его профессия, он был кинорежиссер.
   Санди Хоггард - известный режиссер, востребованный обществом, обласканный зрителем и журналистами. В его блистательной биографии не было ни одной прорехи, он был идеален.
   У него все герои в фильмах - живые. Ну, не знаю, как это получше объяснить, но он даже Хилари Кейл снимает ненакрашенной!
   В его фильмах нет загорелых женских тел с кукольными личиками и упругими локонами, мужчины не играют бицепсами, трицепсами и всем остальным. Зато шутят так, что кажется, им все в мире по плечу, и за ними хочется идти, куда бы они тебя не позвали.
   А еще все его фильмы о любви, но это не совсем обычные мелодрамы. В его фильмах никогда нельзя понять, с кем останутся главные герои.
   Нет, вроде бы весь фильм ты все понимаешь. Но в конце обязательно хлопаешь себя по лбу и говоришь, ой, как это я не заметил, что главная героиня больше жизни любит именно этого героя, а не двух других?
   В его фильмах столько загадок и такая разминка для ума, что мало не покажется. И говорю я об этом не как человек заинтересованный или потому что знаю Санди Хоггарда лично.
   Я говорю как простой зритель, любящий хорошие истории, от которых потом долгое время нельзя спокойно спать.
   Такой вот у нас знаменитый сосед и друг семьи. Но мы любим его не за это, мы знаем, что он действительно особенный, и ему можно доверять.
   Он и меня когда-то снял в двух своих фильмах. В "Счастье где-то рядом" я появляюсь в виде ангела с крыльями, а в "Ланче на природе" играю девочку, у которой герой спрашивает, по какой дороге идти, а девочка начинает читать ему свои стихи.
   Он снял бы меня еще где-нибудь, но бабушка Аманда сказала, что это непомерно завысит мою самооценку. И дяде Санди, после долгих споров о том, что завышенная самооценка, это не так уж и плохо, пришлось сдаться.
  
  
   На мое восемнадцатилетие дядя Санди хотел сделать грандиозный подарок. Он обещал увезти меня в горы и научить кататься на лыжах.
   Но тетя Бэтси и бабушка Аманда Бог знает что устроили. Она стали орать, что никуда меня не отпустят, что мы свалимся с вершины, или свалюсь одна я и непременно, а дядя Санди, как мужчина, уцелеет.
   Бабушка Аманда даже слегла поболеть и показать лишний раз всем и каждому, как она немощна и стара.
   - Никому нет дела до моих болезней, - говорила бабушка Аманда.
   - Причем тут твои болезни? - удивленно спрашивали ее мы с дядей Санди.
   - Я не переживу, если ты уедешь в горы, - говорила она мне.
   - Все люди ездят в горы, - возмущенно говорила я.
   - Это чужие люди, они меня не интересуют, у них есть свои бабушки, чтобы за них волноваться, - говорила бабушка Аманда.
   - Волноваться, это не значит, перекрывать полную свободу, - говорил дядя Санди.
   - Ну вот, ты мне еще скажи, что я ей полную свободу перекрываю, - совсем расстраивалась бабушка Аманда.
   Словом, они с тетей Бэтси постарались отравить мне весь праздник.
   Тогда Санди подарил мне сухопутные лыжи на колесиках. И мы с ним сделали вид, что успокоились.
   Мы вставали рано утром и тренировались, катаясь по дороге позади нашего дома, пока там не было машин, чтобы научиться сносно держаться на этих лыжах на колесиках и не терять времени потом, когда мы окажемся в горах.
   Или нас все-таки отпустят туда тетя Бэтси и бабушка Аманда. Или мы уедем сами.
   Катаясь на лыжах-ролерах по утрам, мы с ним хохочем шепотом, чтобы не разбудить весь квартал. Я никак не скоординируюсь на его учении: толчок - скольжение, а надо еще не забывать отталкиваться палками.
   Санди говорит, что у меня нет никакой координации, как между слухом и голосом, и что он со мной теряет время, и как я буду кататься на снегу, если я ни на что не способна на асфальте?
   Но я вижу, что ему весело, и мы здорово проводим время. У него по жизни нет никаких родственников, поэтому он очень привязан к нашей семье.
   Своих родителей Санди почти не помнит. Вначале им занималась какая-то тетушка, которой тоже потом не стало, потом - какой-то опекун, который чуть не лишил его родительского дома.
   Но вопреки всему Санди не отбился от рук, а стал приличным человеком. Вместе с моей тетей Бэтси он окончил школу искусств и стал режиссером. Вот и вся его история.
   На несколько месяцев он обычно уезжает на съемки очередного фильма, а отдых всегда проводит на нашем пляже или у нас на веранде, уплетая пироги тети Бэтси. Бабушка Аманда при этом треплет его по волосам и говорит, что вот наконец-то мальчик повзрослел, и теперь надо его удачно женить.
   Мальчику сорок лет, как моей маме и тете Бэтси, и он говорит, что ему рано жениться, у него еще много дел. При этом всегда подразумевается, что моей маме и тете Бэтси выходить замуж уже поздно.
   Но бабушка Аманда не теряется, она включает телевизор и находит канал, по которому как раз передают то, что надо.
   - Смотри, Санди, Кэролайн Мембир развелась.
   - Ты думаешь, он не знает? - отвечает вместо Санди тетя Бэтси.
   - Пусть обратит на нее свое внимание, - не отчаивается бабушка Аманда.
   - Он знает ее, как облупленную, она у него в двух фильмах снималась, - говорит тетя Бэтси.
   Мы с дядей Санди давимся от смеха пирогом.
   - Чего ты смеешься? - набрасывается на него бабушка Аманда, - а Кэтрин Диас чем тебе не подходит? - не сдается она.
   - Она уже влюблена, - терпеливо отвечает дядя Санди.
   - В кого это?
   - В Николаса Ланга.
   - Отбей!
   Бабушка Аманда бьет по полу своей палкой, и мы с Санди просто падаем со стульев от хохота.
   - Не смешно! - обиженно констатирует бабушка Аманда. - Я в ответе за твою судьбу перед твоими родителями.
   Бабушка Аманда поднимает глаза к небу, откуда, как предполагается, строгие родители Санди наблюдают за нашей несерьезной компанией.
  
  
   В воде мы с Санди секретничаем. Тетка Бэтси нас не слышит, а бабушка Аманда в связи со старостью на берег выходит редко. Она наблюдает за нами с веранды, и потом я обычно долго выслушиваю, что я не так и не то делала на пляже.
   - Через неделю я везу в горы свою съемочную группу, - говорит дядя Санди.
   - Ах! - говорю я.
   - Но я не совсем уверен, что мы поступаем правильно.
   - Ты обещал!
   - Надо постараться взять их согласие.
   - Они его не дадут.
   - Может, они правы.
   - Они просто перестраховываются. Сейчас на лыжах даже младенцы катаются.
   - Младенцы еще не катаются, - недоверчиво говорит дядя Санди.
   - Катаются, катаются, я по телевизору видела.
   Он пристально смотрит на меня и понимает, что я вру. И мы опять хохочем.
   Мы плывем с ним брасом наравне, это он меня научил. Через время я устаю и переворачиваюсь на спину. Дядя Санди - тоже.
   Тетя Бэтси наблюдает за нами с берега, приставив ладонь козырьком ко лбу.
   - Вы уже подготовили там все для съемок? - спрашиваю я.
   - Да.
   - Понастроили декораций?
   - Немного.
   - Вы все время будете снимать в этом горнолыжном лагере?
   - Нет, мы и на студии будем.
   - Почему ты едешь именно в наши горы и не хочешь поехать куда-нибудь подальше?
   - Подальше - по смете будет гораздо дороже.
   Я брызгаю на него водой.
   - Ты рассуждаешь, как промышленник.
   - Я и есть промышленник, кино - это мой бизнес.
   - Кино - это еще и моральный аспект.
   - Ну, с моралью у меня вроде всегда все в порядке, - говорит Санди, - краснеть перед обществом не приходится.
   - Да, - поддакиваю я, - бабушка Аманда видела все твои фильмы по несколько раз и еще ни разу ни в одном эпизоде не отвела глаза от экрана.
   - Вот видишь, - улыбается он, - это большой показатель.
   - А сколько продлятся съемки? - спрашиваю я.
   - Три месяца, но все будет зависеть от погоды. Мне нужно много снега.
   - А еще что тебе нужно?
   - Большая заснеженная поляна среди сосен, где я мог бы уронить вертолет.
   - По-настоящему?
   - Да.
   - С людьми?
   - Нет, там будет специальный кран и комбинированные съемки.
   - А почему ты не снимешь все на студии?
   - Мне нужен настоящий заснеженный склон, древние сосны, огромные сугробы и яркое солнце, - мечтательно говорит он.
   - Вот бы посмотреть.
   - На съемки тебя точно не отпустят, у тебя же экзамены.
   - О да, я и забыла.
   - Какая безответственность!
   - Не беспокойся, бабушка Аманда с тетей Бэтси тщательно проследят и напомнят вовремя, что бы я без них делала?
   - А сама взрослеть не собираешься?
   - Не-е-ет, - улыбаюсь я и оглядываюсь на берег.
   Тетя Бэтси машет нам рукой, ей кажется, что мы слишком далеко заплыли. Дядя Санди тоже оглядывается.
   - Они с тобой никогда не отдыхают, - говорит он.
   Мы разворачиваемся и плывем к берегу.
   - Они обещают отдохнуть, когда я выйду замуж, - говорю я.
   Санди смотрит на меня очень внимательно, стараясь скрыть улыбку.
   - И когда ты выйдешь замуж?
   - Но я не хочу замуж!
   - А что ты хочешь?
   - Сбежать из дома с какой-нибудь заезжей цирковой труппой.
   - И кем ты там будешь?
   - Ну что ты, Санди, я же шучу! Побег с цирковой труппой - это вовсе не моя биография.
   Он поднимает одну бровь
   - А что - твоя биография?
   - Побег с какой-нибудь съемочной группой!
   - Доминик, я серьезно.
   - Хорошо, хорошо, совсем серьезно: моя биография - мраморные полы, витые колонны, звон хрустальных бокалов, выезды в открытом автомобиле, огромные шляпы с вуалью и дамский мундштук с сигаретой.
   Он смеется.
   - Особенно про мундштук мне понравилось, - говорит он.
   - А о чем мечтаешь ты? - спрашиваю я.
   Санди задумывается.
   - Ты знаешь, ни о чем. Моя жизнь удалась. Все, чего я хочу, сбывается, все планы претворяются в жизнь. И рядом со мной есть люди, которые меня понимают.
   Я смотрю на него во все глаза.
   - Вот бы и мне такую легкость и простоту существования, - говорю я.
   Санди смеется и тоже брызгает на меня соленой водой.
   На мелкоте к нам подплывает тетя Бэтси, она соскучилась, и ей хочется поговорить.
   - Вы о чем разговаривали? - спрашивает она.
   - О жизни, - отвечаем мы с дядей Санди почти одновременно и хитро смотрим друг на друга.
  
   2
  
   Вечером ко мне приходит Ванесса. Бабушка Аманда говорит, что у Ванессы слабая нервная система, а тетя Бэтси - что у Ванессы просто нет силы воли.
   Несмотря на отсутствие силы воли и массу других недостатков, Ванесса - моя лучшая подруга. Она живет недалеко от нас, так что мы с ней с детства привыкли крутиться неподалеку друг от друга.
   Ванесса влюбляется во все, что встречается на ее пути. Если у нас в доме во время чаепития включен телевизор, и у нас в гостях находится Ванесса, мы в очередной раз выслушаем, какой голубчик Николас Ланг, какая умница-красавица Кэролайн Мембир, какая очаровательная страна Гонконг и какой лучший город в мире - Рим.
   Все, что показывают по телевизору или упоминают окружающие ее люди, приводит Ванессу в неописуемый восторг и благоговение. Посторонний человек счел бы все это за грубое притворство.
   Но мы знаем Ванессу с рождения. Она была влюблена в каждую свою игрушку, кофточку, платьице и печь, в которой разогревалась ее молочная смесь.
   Ванесса знает, что мы с Санди через неделю удираем без спроса в горы, она счастлива за нас и огорчена за бабушку Аманду и тетю Бэтси.
   - Сами виноваты, - говорю я, - если бы они нас отпустили, не пришлось бы врать.
   - Они в ответе за тебя.
   - Санди тоже в ответе за меня. Что со мной может случиться, если кругом будут взрослые люди?
   - Бабушка Аманда и тетя Бэтси переживают.
   - Пусть привыкают, что я уже выросла.
   Ванесса сидит на моей кровати, поджав ноги к подбородку, и разрабатывает стратегический план.
   - Давай я приду к вам в гости с утра пораньше и буду их отвлекать.
   - Как ты будешь их отвлекать? - говорю я, в очередной раз проглядывая список крайне необходимых вещей, которые нужно будет тайно вынести из дома в раннее утро побега.
   Вообще-то дядя Санди сказал, что все необходимое он купит по дороге, начиная от носков с подогревом и заканчивая теплой курткой и шапкой. Лыжи нам выдадут на месте.
   - Я приду к ним завтракать, - говорит Ванесса, - и буду вести отвлекающие разговоры.
   Я отрываюсь от своего списка.
   - Но они и так не будут волноваться, - говорю я, - они будут знать, что Санди просто забрал меня на показ своего фильма. Они даже не подумают о том, что во время завтрака мы уже будем подлетать к горнолыжному лагерю.
   - Ну а вдруг? Вдруг понадобиться моя помощь?
   Вот такая она, Ванесса, добрая, бескорыстная, желающая обнять весь мир, всегда должна быть всем полезной.
   - Ну, хорошо, приходи к ним завтракать, - соглашаюсь я, - скрасишь их одиночество в мое отсутствие.
   Потом мы с ней обсуждаем Маркуса, которого она недавно встретила в автобусе.
   - Представляешь, отрастил челку до носа, ничего не видит, меня не заметил, он страдает по тебе, - делает вывод Ванесса.
   - Да ну? - недоверчиво говорю я.
   - Верно, верно, - кивает Ванесса, - очень страдает.
   - Это ты загнула, он уже и думать забыл обо мне. А впрочем, как и я о нем, - говорю я, подавляя зевоту.
   - Не может быть! Все вокруг только и говорили о вашей свадьбе, а они уже и думать друг о друге позабыли.
   - Всем просто было нечем заняться, вот они и сплетничали.
   - Все видели искренность ваших чувств!
   - Не смеши меня, какая искренность чувств, если мы с ним знали друг друга с детства! О какой свадьбе могла идти речь? Замуж выходят за человека нового, таинственного и неразгаданного, а потом открывают и изучают его всю жизнь.
   Ванесса сидит с раскрытым ртом и надкусанным печеньем в руке.
   - Скажи, что ты пошутила! - говорит она.
   - Я пошутила? Да я серьезна, как ясень!
   - С тобой не соскучишься, - качает головой Ванесса, - Маркус мог бы открывать тебя всю жизнь.
   Я пожимаю плечами.
   - Наверное, ему показалось, что он уже все открыл.
   Ванесса тянется за очередным печеньем, промахивается и опрокидывает тарелку с печеньем на пол. Потом мы с ней ползаем под столом, все там подбираем и стряхиваем с рук прилипшие крошки в тарелку.
   - Я заберу своей собаке, - говорит Ванесса, - она не откажется.
   - Если бы у меня была собака, она бы тоже не отказалась от тарелки с печеньем, - вздыхаю я.
   - Маркус тоже собрался поступать в наш университет, - Ванесса не уходит от темы.
   - Откуда ты знаешь? - равнодушно спрашиваю я.
   - Его родители сказали моим родителям.
   - Ладно, пусть поступает, места всем хватит, - разрешаю я.
   Ванесса смеется.
   - Его родители жалеют, что вы расстались.
   - Это они тебе сказали?
   - Нет, по их лицам видно.
   - А-а.
   Мы сидим под столом на моем цветном одеяле, которое Ванесса зачем-то прихватила с собой с кровати, когда полезла подбирать печенье с пола. Я представляю, что если сюда зайдет тетя Бэтси, ее хватит удар от увиденной картины.
   Бабушка Аманда редко поднимается ко мне в комнату. Она горестно рассказывает всем, что ее старости уже не хватает на то, чтобы забраться на второй этаж собственного дома.
   - Он тебе уже совсем безразличен? - недоверчиво смотрит на меня Ванесса, продолжая тему о Маркусе.
   - Ну почему же. Я привязана к нему как к нашей веранде, пальме у входа и кустам роз у заднего крыльца, - смеюсь я.
   - И как океану на закате, скалам вдали и звездам в ночной тиши? - лукаво спрашивает она.
   - Не-е-ет, - говорю я, - океан, скалы и звезды - это то, что мне еще только предстоит встретить.
   И мы с ней улыбаемся. Мы уже обсудили все вокруг и думаем, чем бы заняться дальше.
   Но тут заходит тетя Бэтси. И мы с Ванессой выслушиваем пространную лекцию о том, как негигиенично и невоспитанно сидеть на полу под столом на чистом спальном одеяле.
   - Если никто не видит, то можно, - пытается вставить Ванесса.
   - Только не скажи это при бабушке Аманде! - назидательно поднимает указательный палец вверх тетя Бэтси.
  
  
   Прежде чем идти дальше, нужно немного рассказать о Маркусе. Я знаю его с детства, как и Ванессу, он тоже все время был где-то неподалеку.
   В детстве принимаешь мир таким, какой он есть. И даже не задумываешься, почему в твоей жизни присутствуют именно эти люди, а не какие-нибудь другие.
   Просто выходишь на улицу, а там тебя ждет твоя компания. И какие-нибудь проблемы и разногласия, которые были вчера, благополучно забыты, потому что сегодня опять случится много нового и интересного.
   С детства нас с Маркусом дразнили женихом и невестой, и к подростковому возрасту мы уже воспринимали это как же естественно, как овсяную кашу на завтрак. Знаешь, что это не очень вкусно, но понимаешь, что будет так, а не иначе.
   И потому, когда мы выросли, наше будущее для окружающих было уже вопросом решенным. Да и нам самим казалось, что мы являем друг для друга судьбу, счастье и любовь.
   Поэтому обжигающей любви юности у меня не было, возле меня все время крутился Маркус. А когда с человеком общаешься такое количество лет, трудно заметить, как, оказывается, мы духовно далеки друг от друга.
   И только когда мой внутренний мир приобрел для меня какие-то более-менее ясные очертания, я стала потихоньку сознавать, что мы с Маркусом совершенно разные люди. Мы с ним никогда не держали одной точки зрения ни на один предмет, событие или явление.
   - Нет одинаковых людей, - объясняла мне бабушка Аманда, - мы с твоим дедушкой Фредериком тоже никогда не держали одну точку зрения ни на один предмет, событие или явление.
   - О да, споры были такие, что пыль столбом по всему дому стояла, - говорила тетя Бэтси.
   - Я бы так не сказала, - качала головой бабушка Аманда, - Так вот, о чем это я, - продолжала она, - на том и стоит наш мир: как нет идеальной книги или совершенного фильма, везде есть какой-то изъян, с которым кто-то будет не согласен, так и не бывает людей, точки зрения которых идеально совпадали бы.
   - Я не об этом, - говорила я, - я пока не совсем понимаю, но мне кажется, что мир гораздо больше и притягательнее того маленького мирка, который мы с Маркусом для себя создали.
   - Бэтси, о чем это она? - расстраивалась бабушка Аманда.
   - Она о том, что ей кажется, что Маркус - не ее человек.
   - А кто ее человек?
   - Ей кажется, что она его еще не встретила.
   - Где же она его встретит, если кругом один Маркус?
   - Ну вот, пусть поступит в университет, там и встретит.
   - Но мы же не знаем тех, кого она там встретит, а вдруг у них что-то плохое на уме?
   - А вдруг ей мало того, что на уме у Маркуса?
   - Так создайте себе мир побольше, - обращалась ко мне бабушка Аманда.
   - С Маркусом этого не получится.
   - Каждый человек сам творец своего счастья, - настаивала бабушка Аманда.
   - Боюсь, что Маркус - это не мое счастье.
   - То есть ты хочешь сказать, что он - прошедший этап?
   - Ну почему же - прошедший. Мы все к нему привыкли, пусть крутится неподалеку. Он уже - как наши ступеньки и перила на веранде. Такой же близкий, но от этого ни холодно, ни жарко.
   - Бэтси, ты слышишь, что она опять выдумала? Маркус - это перила на веранде!
   Словом, мне трудно было им что-то объяснить. Они не слышали меня и не хотели слышать, не понимали и не хотели понять.
   Они не понимали, зачем нужно менять то, что годами слажено, отработано и худо-бедно действует. Вот есть молодой человек, который не плох собой, не слишком глуп, почти не зануден, по-своему ласков и приветлив.
   Но я знала, что он никогда не совершит поступок, который выбьет землю у меня из-под ног. И я никогда не захочу проговорить с ним от рассвета до заката о какой-нибудь ерунде.
   Не скажу, что он был уже прошедшим этапом, нет. Пусть мы дружим семьями, иногда они приходят к нам на обед или приглашают нас к себе на барбекю.
   Но это не тот человек, перед которым я хотела бы встать на колени и сказать, что не могу заснуть без мысли о нем, и не могу дождаться нового дня, чтобы вновь его увидеть.
   Он уже ничем не мог удивить меня. А я его ничем удивлять и не хотела.
  
  
   Ванессу я тоже знала с детства, но мы с ней никогда не были зависимы друг от друга, всегда ценили чужое мнение и не угнетали свободу друг друга. А если Ванесса иногда хотела за мной повторять, то это был только ее личный и моральный выбор.
   Мы с Ванессой собрались стать журналистами. Мы ведь с ней мудры не по годам и понимаем, что только в этой профессии наши бурные фантазии смогут развернуться всласть.
   Долгие годы, начиная с моего раннего детства, мои хлопотливые бабушка Аманда и тетя Бэтси вели кропотливую работу, стараясь направить мои затаенные способности и мечты в правильное русло.
   Они записывали меня во всевозможные кружки и тревожно присматривались к моим способностям и достижениям.
   - Быть может, ты хочешь стать актрисой? - спрашивала меня тетя Бэтси.
   - Вряд ли, - отвечала ей бабушка Аманда, - посмотри, как она играла третьего волхва в прошлом году в рождественском спектакле. Ни экспрессии, ни эмоций.
   - Какие эмоции, она же шла во втором ряду, зачем ей было напрягаться? - отвечала тетя Бэтси.
   - Да хоть в четвертом! Актрису ничто не должно смущать! Она должна и во сне вживаться в роль!
   - Ничего подобного. Без камер все актрисы - нормальные люди.
   - Актриса всегда должна представлять себя под камерами!
   - Все-таки надо было отдать ее в балет, - переводила тему тетя Бэтси.
   - Да ее в три балетные школы не приняли. Ты же видела, как она ставила ноги!
   - Надо было подольше с ней заниматься, человека разумного всему можно научить.
   - Я сама не хотела, - напоминала я, - и специально ноги не так ставила, я вам уже сто раз признавалась.
   - Напомни, напомни мне о моем склерозе, - вздыхала бабушка Аманда.
   - А вокалом, как она занималась вокалом! - вспоминала тетя Бэтси.
   - Лучше не напоминай! - говорила бабушка Аманда.
   - А вспомни, как она хотела быть криминалистом! Весь дом был усыпан этим железным порошком.
   - Может, ты все еще хочешь быть археологом, как твоя трудолюбивая мать? - подозрительно спрашивала бабушка Аманда.
   - Нет, - говорила я, - уже не хочу.
   - Конечно, не хочет, - говорила тетя Бэтси, - после того как они с Ванессой перекопали весь пляж и взялись за ближайшие частные участки, а соседи написали заявления в полицию, ее страсть немного поутихла.
   - Нет, - отвечала я, - моя страсть утихла навсегда. Я дошла до сути этой профессии, постигла все тайны и пресытилась.
   Бабушка Аманда качала головой.
   - А ведь ты очень мило играла на гобое, - начинала она сызнова.
   - Бабушка, давай не будем об этом.
   - А купленный специально для тебя синтезатор! У тебя была такая милая учительница!
   - Надо было все-таки заставить ее закончить музыкальную школу, - складывала руки на груди тетя Бэтси.
   - Это же твоя идея была - ничего не заставлять делать бедного ребенка, чтобы не поломать ее психику.
   - Я ей доверяла, - говорила тетя Бэтси, - я верила, что она сама определится.
   На что бабушка Аманда только фыркала и принималась за свое вязание. Это означало, что разговор на сегодня закончен, и я могу отдохнуть и расслабиться до следующего раза.
   А назавтра все начиналось с самого начала. Но все время с разными вариациями и исполнением.
   В конце концов, чего они только и добились, так это моей стойкой боязни, что когда я вырасту, то стану кем-нибудь не тем, кем надо. Единственным трезвым человеком во всей этой истории был дядя Санди.
   Он сказал, чтобы я ничего не боялась, и что в моей жизни все еще миллион раз переменится. И если я вдруг по неосторожности случайно стану кем-нибудь не тем, кем надо, то у меня будет полно времени переучиться.
   Но все-таки я очень признательна им всем. Потому что только благодаря их неусыпному труду, я читала нужные книги и смотрела лучшие фильмы.
   Тетя Бэтси водила меня на серьезные спектакли, а бабушка Аманда даже умудрилась привить любовь к опере. Дядя Санди ненавязчиво читал мне лекции о сценарном и режиссерском мастерстве, а мама в редкие приезды погружала меня вглубь веков, столетий и истории.
   Так я постепенно становилась личностью. Со своим мировоззрением, мироощущением, взглядами на жизнь и каким-никаким кладом мудрости в душе.
   И однажды я сама поняла, кем хочу быть.
   - Журналистом? - удивилась тетя Бэтси, - офисным клерком, безропотно выполняющим поручения своего начальника?
   - Журналистом? - подняла брови бабушка Аманда, - вьючным мулом, скачущим по городу в поисках сенсаций?
   - Журналистом? - хмыкнула мама, - ну-ну, и что же нового ты скажешь в истории?
   - А ведь это совсем неплохо, - подмигнул мне дядя Санди, - думаю, что в этой профессии ты сможешь выразить себя.
   Так мы с Ванессой решили быть журналистами. Ванесса ведь - куда я, туда и она.
   Мы и с ней и современными танцами занимались, и восточными единоборствами, и на курсы стенографии зачем-то полгода ходили. Даже как-то пару режиссерских сценариев начинали писать, пока не поняли, что ни один канал их не возьмет, так как в них не было ни острого криминала, ни душераздирающего драматизма.
   Школу мы окончили отлично, предложений было много, но мы выбрали местный частный университет. Потому что образование можно получить где угодно, а от любимых родственников уезжать было грустно. Это я так решила.
   Бабушка Аманда и тетя Бэтси по достоинству оценили мой поступок. Они ходили тихие и восторженные, светились теплым внутренним светом благодарности.
   Что бы они делали, если бы я от них уехала? Кого воспитывали и оберегали от опрометчивых решений? Кому пекли пироги? Кто скрашивал бы их долгие вечера? Родители Ванессы тоже были счастливы.
   Через полмесяца мы должны были сдать пару экзаменов, но дело было уже решенным. Так что пока мы только делали вид, что готовимся к этим экзаменам, а по сути - неплохо проводили время.
   Мы набирали массу книг на пляж и засыпали прямо на тетрадях. Периодически нас будила тетя Бэтси со стаканом свежевыжатого сока, или кто-то из отдыхающих попадал в нас волейбольным мячом.
  
   3
  
   Когда-то давно в моем глубоком детстве дядя Санди сказал мне, что все его фильмы, это его тайный диалог со всеми нами. Я понимающе кивнула.
   - Со всеми нами, зрителями?
   - Нет, не со всеми зрителями, - сказал он, - а только с вами. С тобой, твоей мамой Моникой, тетей Бэтси и бабушкой Амандой. Ведь мои близкие люди - это вы.
   Я тогда не совсем поняла, о чем он говорит. Но по мере взросления, я стала это видеть, и мне все это очень нравилось.
   То Лорена Ламберт говорила какую-нибудь любимую фразу моей бабушки Аманды и патетически подносила руку ко лбу. Точь-в-точь, как это любила делать бабушка Аманда, когда хотела привлечь внимание окружающих людей к своим бесчисленным проблемам.
   То Кэролайн Мембир пекла яблочную шарлотку и причитала при этом как тетя Бэтси. То Хилари Кейл моталась по миру, забыв про воспитание собственного ребенка.
   А то и сам Николас Ланг смотрел прямо в камеру и говорил те слова, которые, как я надеялась, однажды скажет мне мужчина моей мечты.
   - Ну вот, опять мы тайно прославились на весь мир, - говорила, глядя на экран, тетя Бэтси.
   - Это все - его дары нам, - умилялась бабушка Аманда, - мы должны это ценить.
   Они были горды и счастливы, это трудно было не заметить. Их ненаглядный Санди Хоггард таким образом разговаривал с ними о своей любви.
   Но были в его фильмах и такие скрытые моменты, которые приходилось разгадывать не один день. И частенько вдруг совершенно случайно я понимала, о чем хотел сказать мне тот или иной его герой, или почему какая-нибудь героиня поступила именно так, а не иначе.
   Думаю, таким образом, Санди тонко направлял меня по моему истинному пути. Он был другом, опытным и мудрым.
   Достаточно мудрым, чтобы не делать какие-то вещи напрямую. А потому в моем воспитании этот человек играл большую роль.
   Мой отец обо мне не вспоминал, но это меня совсем не расстраивало. Разные бывают семьи, у нас была такая, какая есть, и нас это устраивало.
   Мир все равно бережно держал меня в своих ладонях. И если мне чего-то не хватало, в моей жизни это непременно появлялось.
   Какие-то слова посторонних людей, чьи-то поступки, интересные книги, неожиданные мысли. Мир раскрывался передо мной точно так же, как и перед любым другим человеком. Никто на этой земле не бывает чем-то обделен, это я точно знала.
   Даже тепло мамы, которую я видела редко, я не переставала ощущать никогда. Главное, что эти люди были в моей жизни. А сколько дней в году я их видела, это было уже не суть важно.
   Думаю, что и к мысли о журналистике меня тоже дядя Санди подвел. Так однажды я вдруг поняла, что хочу именно этого.
   Я могла заниматься чем угодно. Новостные репортажи, светская хроника, культура, туризм, религия, история, политика, экономика, спорт, наука, реклама, в конце концов.
   Поездки по миру, знакомства с новыми людьми, свои собственные проекты. Профессия журналиста охватывала все аспекты в жизни, и только от тебя зависело - выбрать для себя то, что тебя больше всего интересовало.
   Дядя Санди всегда был на моей стороне.
   - Это потому что он не несет за тебя такой ответственности, как мы с твоей тетей, - говорила бабушка Аманда.
   - Нет, - говорила я, - это потому что он и правда меня понимает.
   Когда мы с Ванессой хотели быть криминалистами, дядя Санди приносил нам нужные книги. А когда мы готовили себя в археологи и, досконально изучив пляж, перекинулись на участки соседей, именно он договаривался с нашими соседями и полицией о смягчении нашего наказания.
   Когда я решила стать актрисой, он познакомил меня с Кэролайн Мембир, Хилари Кейл и Лореной Ламберт.
   Кэролайн Мембир и Хилари Кейл - утонченные дивы, из картины в картину их бездонные глаза с поволокой методично разбивают сердца зрителей. А я ела с ними мороженое на веранде у дяди Санди и видела грусть, неустроенность личной жизни и бытовые проблемы в этих их невозможных глазах
   А Лорена Ламберт - ровесница моей бабушки Аманды. Бабушка Аманда всю жизнь была ее верной поклонницей, а потому к знакомству с ней подготовилась с особой тщательностью и почтением.
   Накануне она в сотый раз прочла ее фильмографию и биографические мемуары. Чтобы блеснуть в разговоре своими знаниями и пониманием тонких струн души Лорены Ламберт.
   Но Лорена Ламберт за обе щеки поглощала пироги тети Бэтси и записывала в блокнот рецепты этих пирогов. И по-дружески призналась, как устала быть божеством и что она давно плюнула на общественное мнение. И рада, что хоть теперь в таком почтенном возрасте может объедаться на ночь и не вскакивать ежесекундно на весы.
   Бабушка Аманда тоже не вскакивала ежесекундно на весы. Но она на них и в молодости не вскакивала, ведь она не была актрисой, а была обыкновенным человеком, а поэтому она была малость потрясена такими откровениями.
   Потом мы играли с ними в пинг-понг. Кэролайн Мембир и Хилари Кейл бегали босиком по зеленой траве, казалось, нимфы спустились на землю и грубо ругались, когда шарик попадал мимо поля соперника.
   Моя тетя Бэтси когда-то училась вместе с ними. А потому она тоже неплохо повеселилась, вспоминая ушедшую молодость и свои веселые бесшабашные приключения.
   Лорена Ламберт тоже разулась и призналась нам, что все эти радости ей доступны только в кругу близких людей.
   Бабушка Аманда была польщена, что она теперь тоже близкий человек Лорене Ламберт. Но потрясение от босой Лорены Ламберт, проворно скачущей по лужайке, еще долго заставляло ее вздрагивать и пытаться отогнать от себя это навязчивое видение.
   - Я думала, что встречусь с божествами, - говорила потом нам бабушка Аманда несколько вечеров подряд.
   - Я же тебе говорила, что без камер все актрисы - нормальные люди, - отвечала ей тетя Бэтси.
   - Не берите в голову, - улыбался дядя Санди, - я просто хотел, чтобы с ними познакомилась Доминик.
   - Для меня они как были божествами, так и остались, - говорила я, - и кто вам говорил, что божества не едят пироги и не бегают босиком по зеленым лужайкам?
   - Конечно, и едят, и бегают, - соглашалась бабушка Аманда, - но тайно и секретно.
   А потом я выросла. И Санди первый это заметил.
   Он купил мне вечернее платье, подставил локоть и повел есть устриц и мороженое в фешенебельный ресторан. А потом свозил меня на бутафорский весенний бал, который устраивала его киностудия.
   Там со мной знакомились молодые сценаристы и немолодые помощники продюсеров. Актер Ричард Камер станцевал со мной пару танцев, оператор Дэвид Майер делал вид, что ревнует, а известный продюсер Дэнис Круз заказал для меня коктейль по особому рецепту.
   И местные газеты написали, что известный режиссер Санди Хоггард вывел в свет свою племянницу.
   - Ну надо же, наша Доминик и правда выросла, - пустила слезу, читая газету, впечатлительная бабушка Аманда.
   - Если бы не светская хроника, вы с тетей Бэтси так бы этого и не заметили? - удивилась я.
  
  
   После того как Ванесса уходит домой, несмотря на то, что у нас сегодня "уточка с ананасиками", семья садится ужинать. К ужину приглашен дядя Санди.
   Хотя какой там - приглашен, он и так почти все время проводит с нами, когда бывает дома. Мы можем просто белый флаг на веранде развесить, это будет значить: "У нас ужин вот-вот начнется, сколько можно тебя ждать?"
   Тетя Бэтси - прирожденный повар, даже удивительно, что она когда-то училась на актрису. Я никогда не могла понять, как это - в утку положить мед, финики и ананас и получить продукт - пальчики оближешь. Мне этого не постичь, хотя я с детства за тетей Бэтси наблюдаю.
   Я совершенно не умею готовить, но подозреваю, что это какой-то особый вид искусства и наслаждения. И много людей на этой планете это хорошо понимают.
   Я же задаюсь этим вопросом время от времени, видя, как самозабвенно тетя Бэтси колдует над очередным кулинарным шедевром. И выглядит при этом такой счастливой, как будто только что постигла очередной закон вселенной.
   Она могла делать какие-то невероятные салаты из морепродуктов, зелени и фруктов. Ее соусы всегда отличались невероятным подбором ингредиентов и фантастическим вкусом.
   Тетя Бэтси знала наизусть все приправы мира. И сердцем чуяла, куда их надо было добавлять.
   Ее открытые пироги и пицца были загадкой для всех соседей. Хотя, казалось, в них налицо все продукты, которые они содержат.
   Да и рецепты тетя Бэтси никогда не держала втайне. Она делала мороженое, которое вам не предложат ни в одном ресторане. А ее фантастические супы славились на всю округу.
   - Приготовление пищи - это самое древнее искусство, - говорила тетя Бэтси, - как наши предки жарили мясо на углях, так и мы его жарим.
   - Я понимаю, что однажды к нашим предкам в их древний костер случайно упал кусок мяса, посолился, поперчился и поджарился, и предки поняли, как это вкусно. Но зачем в этот же костер упали ананасы, финики без косточек и мед? - удивлялась я.
   - Не утрируй. Остальные продукты туда упали не сразу, а постепенно. А дальше подключилась эволюция.
   - А почему мне не дано понять нужное сочетание продуктов и предугадать конечный результат? По твоим словам все вроде так просто.
   - Ты рассуждаешь, как математик. Приготовление пищи - это творчество.
   - А почему у меня ничего не получается?
   - У тебя много чего не получается, - подключалась бабушка Аманда, которая вообще-то тоже готовить не умеет.
   И мне приходилось тактично прерывать разговор.
  
  
   Наша семья владеет небольшим ресторанчиком на берегу. В нем окна от пола до потолка, и все теплое время в году, а в наших краях это примерно полгода, они всегда открыты.
   Его еще наш дед Фредерик построил. Это все, что он отставил бабушке Аманде.
   - Совсем неплохо, - говорит бабушке Аманде наша соседка "сзади", - мне, например, мой супруг только одни долги оставил.
   Бабушка Аманда вздыхает и не развивает дальше тему о том, что один ресторанчик - это не так уж много. Эту тему она полностью охватывает с другой нашей соседкой "издалека", которой муж оставил небольшой заводик.
   Рестораном занимается тетя Бэтси и управляющий Кевин Данг. Он сын Барти Данга, который еще с нашим дедом Фредериком дружил.
   Тетя Бэтси поставляет в ресторан свои невероятные рецепты и ругается с поварами, а Кевин Данг следит за всем остальным. Это наш семейный бизнес, на это мы живем.
   - Может, мне пойти учиться на повара? - говорю я иногда тете Бэтси и бабушке Аманде.
   - Не смеши людей! - восклицают они, и я на время успокаиваюсь.
   На ужине тетя Бэтси подкладывает самые лакомые кусочки дяде Санди и любуется здоровым мужским аппетитом.
   - Доминик сказала, что вы на следующей неделе идете на предварительный просмотр "Дня в раю", - говорит бабушка Аманда.
   Мы с Санди впервые врем бабушке Аманде и тете Бэтси, а потому хватаем бокалы с апельсиновым соком и начинаем жадно пить.
   - Да, идем, - невнятно бубнит дядя Санди.
   - Но почему так рано? Доминик сказала, что ты зайдешь за ней еще до завтрака.
   - Мы позавтракаем в городе.
   Я тоже подключаюсь:
   - Там еще будет экскурсия по студии, потом совещание сценаристов, потом еще что-то, а потом еще что-то, а позавтракаем и пообедаем мы в городе. А потом пойдем на маскарад.
   - Ты поэтому с собой такую большую сумку собираешь? - интересуется тетя Бэтси.
   Я чуть соком не давлюсь.
   - Поэтому, - говорю я.
   - Хорошо, хорошо, развлечешься перед экзаменами, я разрешаю, - кивает бабушка Аманда.
   Мы с Санди даже взглянуть друг на друга от стыда не смеем. Но ведь все будет хорошо.
   Вечером мы уже спустимся с гор. И расскажем им, как славно провели время, я научилась сносно стоять на настоящих лыжах. И они нас ласково пожурят.
   Потом бабушка Аманда и тетя Бэтси переключаются на какую-то другую тему, и мы с Санди можем спокойно вздохнуть.
  
   4
  
   Если наш сосед справа Санди Хоггард жил рядом с нами с сотворения времен и никуда уезжать не собирался, то наши соседи слева менялись с завидной регулярностью. То там жило шумное семейство Томпсонов с тремя малолетними детьми.
   Папа Томпсон целыми днями в поте лица зарабатывал им на хлеб с молоком, а мама Томпсон вылавливала сорванцов по всему пляжу и ближайшим территориям. Потом им это надоело, и они куда-то переехали. Видимо, туда, где их дети постараются вести себя чинно и благонадежно.
   Потом там жили молодые супруги без детей. Их дом был всегда открыт для друзей, приятелей друзей, просто знакомых и, казалось, всех остальных веселых путников, радостно зашедших на их приветливый огонек.
   Словом, праздник в доме не затихал ни на минуту. Но долго эти соседи, нам на радость, тоже не продержались.
   Потом там жила тихая семейная пара. Их раздражал яркий свет из наших окон, шум фонтанчиков у нас в палисаднике и даже тихий звук телевизора в комнате бабушки Аманды, которая вообще-то находилась с другой стороны дома.
   Каждый раз они выдумывали что-то новое. Пока их взрослые дети не перевезли их куда-то, видимо, в более спокойное место.
   Сейчас дом пустовал. И мы могли спокойно жить, включать свет, слушать музыку и бегать босиком по палисаднику, когда заблагорассудится.
   И с опаской ждать, когда в дом слева опять заселится кто-то необычный. Тот, кто так или иначе все равно войдет в нашу жизнь и будет играть какую-нибудь роль в наших судьбах.
   Через несколько дней дядя Санди подъехал к нашему дому на своей машине и тихо посигналил. Я наскоро попрощалась с сонными бабушкой Амандой и тетей Бэтси и выскочила из дома.
   - Может, все-таки расскажем им? - говорит в машине дядя Санди.
   - Расскажем, когда вернемся, - тверда я, - они все равно не разрешат ехать и опять отравят мне праздник, а это - твой подарок на мой день рождения.
   - Ну, хорошо, - говорит он, - решили так решили. Оставляем проблемы за окном и едем как следует развлечься.
   И действительно от его слов все проблемы остаются за окном машины. Мне легко с ним. Легко и просто.
   - Ты вечером вернешься со мной, а потом уедешь на три месяца? - спрашиваю я.
   - Да, но я обязательно приеду поздравить тебя с поступлением в университет.
   - А вдруг я не поступлю?
   - Не выдумывай. Разве ты не чувствуешь, что это колеса твоей судьбы?
   - Не чувствую, - говорю я.
   Санди качает головой, и мы смеемся.
   - Может, мне не поступать, а пойти к тебе в ассистенты?
   - Не увиливай. Каждый порядочный человек должен получить образование. Но потом ты можешь быть, кем хочешь.
   - Даже твоим ассистентом?
   - Даже моим ассистентом.
   - Но если я уже это хочу, зачем откладывать?
   - Нужна база.
   - Какая база?
   - Основная, - смеется Санди, - знания должны укладываться в твою голову как кирпичи строящегося здания. А если не будет фундамента, они будут висеть в воздухе, как воздушные шарики.
   - Вон, оказывается, как все сложно и запутано, - говорю я и тоже смеюсь.
   Но я всегда прислушивалась к его мнению. Как говорит бабушка Аманда, нас с ним объединяет тонкое искусство любить слова. С тех пор, как я выросла, мы с ним запоем читали одни книги, я смотрела все фильмы знаменитых режиссеров, которые он рекомендовал.
   К своим фильмам Санди либо сам писал сценарии, либо покупал авторские права на готовые и переделывал там все до неузнаваемости, камня на камне не оставлял. Оставалась одна идея, ради которой он порой все и покупал.
   Но зато потом мы могли не один раз насладиться невероятной актерской игрой слов, изысканными водоворотами диалогов, непредвиденными виражами сюжета и тонкими монологами главных героев.
   Мы с мамой, тетей Бэтси и бабушкой Амандой никогда не относились к тому, что Санди был известным режиссером, с особым волнением и поклонением. Это был его бизнес, каждый человек должен где-то работать.
   Но работа режиссера помогает людям жить. Кино уводит от проблем, погружает в мир грез и фантазий, заставляет людей смотреть на жизнь бодро и уверенно, и это не могло не восхищать.
   А потому и мама, и тетя Бэтси и бабушка Аманда позволяли дяде Санди играть в моем воспитании и в моей судьбе одну из главных и серьезных ролей.
  
  
   Около вертолета, который поднимет нас к горнолыжному лагерю, уже собралась часть съемочной группы. Тут были технические работники, оператор Дэвид Майер, который будет снимать картину, Кэтрин Диас, Николас Ланг и Ричард Камер.
   Ричард Камер - известный актер, который устал от актерской карьеры и в последнее время снимает с дядей Санди все его картины в качестве второго режиссера. А Кэтрин Диас и Николас Ланг будут играть главные роли в будущей картине.
   Дэвид Майер и Ричард Камер тут же бросаются меня обнять.
   - Ты уже совсем выросла, - говорит мне Ричард Камер.
   - Вы уже несколько лет мне это говорите, - улыбаюсь я.
   - Правда? - удивляется он.
   Ричард Камер - жгучий брюнет, он очень контрастирует на фоне светловолосого Санди Хоггарда, когда после съемок очередного фильма их фото публикуют в газетах. Ричард старше Санди, ему уже под пятьдесят, но у него нет ни одного седого волоса.
   - Это гены, - с улыбкой говорит он, - я пью, курю и нервничаю, а здоровье - хоть куда.
   У дяди Санди давно виски седые, но на фоне его светлых волос, это видно только бабушке Аманде. Да и то только тогда, когда она гладит его по волосам и причитает, что ее ненаглядный мальчик устает на работе.
   Кэтрин Диас и Николас Ланг тоже приветствуют меня. Их роман в начальной стадии, поэтому они нежны и загадочны. Им сейчас не нужны другие люди и события, все, что им нужно - только глаза друг друга.
   Но если они наплюют на работу и погрузятся только в свои отношения, эти отношения закончатся гораздо раньше, чем предполагает большинство репортеров светской хроники. А потому Кэтрин Диас и Николас Ланг в таком заоблачном состоянии согласились сниматься у Санди Хоггарда в его очередном фильме о любви и счастье.
   Николас Ланг - тот еще герой-любовник. Дядя Санди уже в третий фильм его протаскивает, а публика все равно валом валит на эти фильмы.
   Потому что Николас Ланг, это вам не - каждодневные поездки в скучный офис, кофе на голодный желудок и преферанс до полуночи в дождь. Николас Ланг, это - завтрак в постель, горячий ужин при свечах, скоростной автомобиль на горной дороге и яхта под парусом в открытом океане.
   А Кэтрин Диас чувственна и мила. Она знает, какая она по счету в списке Николаса Ланга, но тоже давно живет сегодняшним днем и принимает жизнь такой, какая она есть.
   Санди Хоггард прочел тоску в ее глазах и пригласил сняться вместе с Николасом Лангом в свой новый фильм. И Кэтрин Диас сделает в этом фильме все, на что Санди рассчитывал, когда писал сценарий.
   В вертолете я сажусь около окна и прижимаюсь лбом к холодному стеклу. Мне нравится наше приключение, и я думаю, что взрослая жизнь - это свобода и легкость бытия.
   Вообще-то именно об этом мне обычно и твердят тетушка Бэтси и бабушка Аманда, когда говорят, что вначале нужно правильно определиться с выбором профессии, а уж потом можно будет творить свои счастливые будни собственными руками.
   Мне неловко, что я уехала без их разрешения. Но я понимаю, что уже должна делать какие-то вещи и без их разрешения, и они тоже должны с этим согласиться.
   Санди садиться рядом со мной, и ко мне возвращается хорошее настроение.
   Все рассаживаются по местам, пристегиваются ремнями безопасности, и я слышу, как начинает шуметь двигатель. До гор - часа четыре на машине, но на вертолете мы доберемся туда часа за полтора.
   В компании киношников никогда не бывает скучно. И Ричард Камер и Николас Ланг уже потихоньку начинают вспоминать забавные случаи, которые происходили с ними на съемках.
  
   5
  
   - Самое мое любимое - снимать кино, - сказал мне как-то дядя Санди. - Когда мысли накрывают тебя как водопад, и от этого тебе некуда деться. Когда кажется, что твоя жизнь вот-вот остановится от напряжения, и ты не успеешь высказать все, что задумал. Когда ты вдруг видишь, что все удается, и боишься дышать, чтобы все не разрушилось от твоего дыхания.
   - Но это очень тяжело, - сказала я.
   - Что ты, - сказал он мне, - это и есть жизнь.
   Я смотрела на него с восторгом и почтением, и искренне завидовала тому, как можно так любить свою работу.
   У моей мамы тоже было такое дело в ее жизни, которому она отдавала всю себя, и в ее редкие приезды я тоже смотрела на нее с восторгом и почтением. Моя мама никогда не была для меня буднями, она всегда была для меня праздником.
   Она приезжала из очередной экспедиции и привозила с собой дух древних цивилизаций, наследие прошлого и бессмертный опыт поколений. Ее подарками были оттиски следов древних животных и отпечатки реликтовых растений на застывших плитках доисторической лавы.
   Она рассказывала о великом переселении народов так просто и обыденно, как будто это было вчера. Слушая ее, я понимала, что время многомерно, и то, что происходило и изменялось на земле тысячелетиями, запросто помещалось в моей комнате и маминых рассказах вместо сказки на ночь.
   Я слушала о людях, которые строили дома в пустынях и на камнях, археологи определяли их характер и привычки по разрушенным стенам и разбитым изваяниям древних богов. Пересохшие русла рек и следы потоков древней лавы рассказывали о том, куда держали путь древние народы.
   Я знала с младенчества, как было важно в те времена искусство разведения костров и почему нужно было дружить с духами пещер. Доисторическое солнце, выжигающее добела пустыни, и табуны диких лошадей, носящихся по необжитым прериям, являли мою картину мира тех времен.
   А словосочетания - великие руины, древние дожди, начало времен и первозданная тишина, были для меня реальны и ощутимы. Как наша веранда, опутанная диким виноградом, розы, которые разводили бабушка Аманда и тетя Бэтси, и океан, который я каждый день видела из своего окна.
   Наблюдая за своей мамой, я видела, как можно любить дело, которым ты занимаешься, и мечтала когда-нибудь так же полюбить свою профессию.
  
  
   В вертолете меня стало клонить в сон, сказывалась бессонная ночь в волнении. Но дядя Санди вытащил из сумки большой пакет с пончиками и упаковки сока, и это взбодрило.
   Пончиков хватало на всех, и Николас Ланг тут же припомнил Санди, что тот заставлял его худеть во время съемок прошлого фильма и даже приставил к нему специального человека, который не давал бедному Николасу Лангу есть.
   - В этом фильме ты мне нужен добротный и упитанный, - улыбнулся ему Санди, - поэтому я приставлю к тебе человека, который будет тебя кормить насильно.
   - Но это же нечестно, - горько пожаловался нам всем Николас Ланг, - я уже привык обходиться малым и держать себя в форме!
   После четырех пончиков я опять стала думать о маме и о том, что надо обязательно напроситься в ее следующую экспедицию в качестве начинающего репортера. Потом я стала думать о Ванессе, почему-то о Маркусе, о бабушке Аманде, тете Бэтси, дяде Санди и о том, кто заселится в дом слева от нас.
   Через время я почувствовала, что моя голова лежит на плече у дяди Санди, и я подсознательно поняла, что сплю. Проснулась я от того, что дядя Санди очень крепко обнял меня и срывающимся голосом сказал:
   - О нет. Только не это.
   В тот момент проснулись все. Как сказал позже Санди Хоггарду Ричард Камер:
   - Ну что, Санди, ты запомнил, как должен упасть настоящий вертолет?
   Боль разлилась по всему моему телу, и вначале я не могла даже вздохнуть от боли. Вертолет упал с малой высоты, а потому мы все отделались синяками, ссадинами, вывихами, сотрясениями и большими переломами.
   Кэтрин Диас сломала руку, и именно такую, которую она и по фильму должна была сломать. А потому в дальнейших съемках им можно было уже не заморачиваться с гипсом.
   Ричард Камер сломал ногу. А потому скакал все съемки за дядей Санди на костылях.
   Николас Ланг и Дэвид Майер повредили спины. И если через неделю герой-любовник Николас Ланг был уже как всегда как огурчик, то оператор Дэвид Майер на два месяца лег в больницу и на съемки фильма не попал.
   Санди Хоггард повредил левую руку, у него был открытый перелом, ему делали операцию, но он все равно не отменил съемок фильма. Это была та рука, которой он успел схватить меня и оттащить подальше от окна.
   Как потом выяснилось, я пострадала больше всех. У меня сломались правая рука и левая нога. От того, что дядя Санди успел обнять меня и положить на себя, у меня не сломался позвоночник.
   Ванесса как раз завтракала с бабушкой Амандой и тетей Бэтси, когда по телевизору прервали программу и стали передавать репортаж об упавшем в местных горах вертолете.
   Ванесса болтала с бабушкой Амандой и тетей Бэтси о погоде, пила вкусный чай с травами и восторгалась сэндвичами тети Бэтси. Словом, скрашивала их одиночество, как могла, когда бабушка Аманда сделала погромче звук телевизора.
   По телевизору стали показывать во всех подробностях кадры с вертолетом, упавшим на заснеженный склон. Он упал в глубокий снег, и пока не было понятно, как там люди, которые находились в нем.
   Бабушка Аманда стала причитать и качать головой. Но каково было их с тетей Бэтси удивление, как на эту новость прореагировала Ванесса.
   Она стала хватать ртом воздух, сползать со стула и пытаться уцепиться за скатерть. Она показывала пальцем на телевизор, и слезы встали у нее в глазах.
   Но по телевизору уже и так передали, что в вертолете находилась съемочная группа режиссера Санди Хоггарда. И в вертолете были Ричард Камер, Дэвид Майер, Николас Ланг, Кэтрин Диас, Санди Хоггард и Доминик Соланг.
   И тетя Бэтси поняла только одно. Она поняла, что пока не может упасть в обморок, потому что в обморок уже упала бабушка Аманда.
  
  
   Съемочную группу Санди Хоггарда вытащили из покореженного вертолета и доставили в больницу. С Кэтрин Диас случилась истерика, она стала кричать, что не сядет в вертолет, который собрался везти их в больницу.
   Скажу сразу, что через несколько дней ей опять пришлось лететь на вертолете, который повез съемочную группу обратно в горы. Потому что жизнь продолжалась дальше, съемки фильма никто отменять не собирался, и когда еще представится случай сниматься вместе с Николасом Лангом было неизвестно.
   Оператора Дэвида Майера положили на кровать без матраса и без подушек и растянули на каких-то растяжках. И пока никто не мог сказать, что у него со спиной.
   А Ричард Камер долго рассказывал врачам, что его любимую правую ногу вовсе не надо заковывать в гипс, и он сам разберется со своей ногой. Но врачи объяснили ему, что тогда такой жгучий брюнет и красавец-мужчина останется навсегда с хромой ногой, и Ричарду Камеру пришлось согласиться на двухмесячный гипс.
   А тетя Бэтси привела в чувства бабушку Аманду, села за руль машины, и они поехали в больницу. Солнце жарило как ненормальное, прохожие спешили по своим делам, а две уставшие женщины ехали туда, где можно было узнать, что теперь будет с их любимой девочкой, которая впервые в жизни их ослушалась, и поэтому с ней случилась такая беда.
  
  
   В больницу в срочном порядке был вызван друг семьи Барти Данг. Он должен был гневно посмотреть Санди Хоггарду прямо в глаза и сказать, что тот поломал жизнь Доминик, и наша семья не желает его больше видеть.
   Но с Санди это не прошло, и бабушке Аманде пришлось самой смотреть ему в глаза и говорить эти беспощадные слова. Бабушке Аманде было очень тяжело, она любила Санди, как любят родного человека. Но она была обязана произнести эти слова.
   - Вы не правы, - сказал Санди Хоггард, - это могло произойти с кем угодно.
   Его лицо было разбито, рука в гипсе, голос хриплый и несчастный.
   - Но с Доминик это произошло только по твоей вине, - сказала бабушка Аманда, - это ты повез ее в горы без спроса!
   - Вертолет так же мог упасть, если бы мы спросили вас об этом.
   - Я бы вас не отпустила!
   - Вы не можете держать ее на привязи всю жизнь.
   - Боюсь, что теперь по твоей вине ей придется забыть о многих радостях жизни.
   Бабушке Аманде было очень плохо, такие несчастья были не для ее здоровья, но если нужно было, она умела быть беспощадной. И как она справедливо считала, сейчас это было нужно.
   - Врачи сказали, что Доминик скоро уже будет на ногах.
   - Наша девочка в гипсе с головы до ног, и в этом году она уже пролетает с поступлением в университет! И еще неизвестно, какие будут последствия! И если ты уважаешь мою старость, я требую, чтобы ты ушел из нашей жизни навсегда. Я никогда не прощу тебе того, что по твоей вине произошло.
   - Но я не могу уйти из жизни Доминик, - сказал ей Санди.
   - Я никогда больше не открою тебе дверь, - в сердцах сказала бабушка Аманда.
   - Я уйду из ее жизни, только если она сама скажет мне об этом.
   - Как она сможет тебе об этом сказать, когда она до сих пор без сознания?
   Тетя Бэтси не участвовала в беседе. Но Санди знал, что при всей любви и уважении к нему, она не может быть сейчас на его стороне.
   - Мы все в ответе за ситуацию, - сказал Ричард Камер бабушке Аманде, - не принимайте сейчас поспешных решений. Вы знаете Санди с детства, не указывайте ему на дверь.
   - Но я уже сделала это, - сказала бабушка Аманда.
   - Еще не поздно все переменить, - сказал Ричард Камер.
   - Я никогда ничего не меняю, - сказала бабушка Аманда.
   И когда я ближе к вечеру пришла в сознание и узнала, что Санди Хоггард ушел из моей жизни навсегда, я поняла, что вот и окончилось мое детство.
  
   6
  
   Потянулись жаркие, липкие, длинные и одинаковые дни. Я вся была в гипсе чуть ли не с головы до пят.
   Я часто видела фильмы, в которых люди были закованы в гипс с ног до головы, но никогда не могла понять, каково это на самом деле. Теперь у меня появилась возможность почувствовать это сполна.
   Дядя Санди говорил, что в фильмах такие потрясения нужны героям для их дальнейшего духовного роста. Но я пока не понимала, прочему это случилось именно со мной.
   Сейчас я понимала только одно. Что жизнь осталась где-то далеко за окнами больничной палаты.
   И мои мечты от - поездок по миру, знакомств с новыми людьми и элементарного спуска на лыжах по заснеженному горному склону снизились до банального желания оказаться в моем доме и в моей комнате напротив кондиционера. И чтобы больше не болела спина, убрали капельницы и прекратили делать уколы в здоровую ногу, так как переворачивать меня было нельзя.
   Ко мне приехала моя мама. Бабушка Аманда и тетя Бэтси даже не стали говорить ей, что вот, мол, теперь ты видишь, что в жизни есть и поважнее события, чем изучение задумчивого выражения лика очередного идола или смысла отпечатка лапы мезозавра.
   Теперь, по крайней мере, три человека беспрерывно ходили вокруг моей кровати, искренне переживали и смотрели на меня грустными глазами.
   - Мне уже легче, - сказала я им.
   Истерично рассмеяться и поддерживающее сказать:
   - Ну да, конечно, конечно, - смогла только тетя Бэтси.
   У мамы и бабушки Аманды пока на это не было никаких сил.
   Пришла Ванесса. Ее поддерживали под руки ее родители. Потому что самой Ванессе было трудно вынести такое горе.
   Ванесса старалась не плакать, глядя на меня, и стала рассказывать утешительные случаи из общемировой практики переломов.
   - Сколько я знаю случаев, у всех все зарастало так, что потом никто и не вспоминал о своих падениях, - сказала Ванесса.
   - Да, - тоже вспомнили такой случай ее родители, - недавно по телевизору одного актера показывали, он так весь поломался на горнолыжной трассе, что потом шесть лет лежал и лечился. Но зато, по его словам, он неплохо за это время отдохнул и набрался сил к новым приключениям.
   - Вы что-то не то говорите, - сказала Ванесса своим родителям.
   - Да, кажется, не то, - согласились они.
   Чуть позже пришли родители Маркуса. Сам Маркус, по их словам, пока тактично не пришел, я должна буду подготовиться к этому. Но он обязательно придет в скором времени, а пока передает горячий привет и слова поддержки.
   А еще они сказали мне, что всегда ценили наши с Маркусом отношения, любили меня, как любят родного человека, жалеют, что мы с Маркусом временно поссорились, переживают, что со мной такое случилось, и что они всегда были и будут на моей стороне.
   Это заставило меня улыбнуться от всей души этим добрым людям и подумать, что мир не так уж плох, ужасен и опасен.
   Когда бабушка Аманда, тетя Бэтси и мама выходили из моей палаты, с ними за дверью работала бригада психологов. Она восстанавливала их душевное равновесие и подсказывала верные нотки в общении со мной.
   Но маме это было не нужно. Она погладила меня по голове и сказала, что непременно возьмет меня в свою следующую экспедицию. И произойдет это совсем скоро.
   - Лучше не гладь, - сказала я, - а то голова болит.
   В течении следующих дней мое состояние особо не изменилось. У меня по-прежнему могла двигаться только одна рука, которая могла держать пульт от телевизора.
   И я целыми днями смотрела телевизор, чтобы гнать любые мысли из своей головы.
  
  
   Через неделю Ванесса поступила в университет. Ей было неудобно передо мной, но было видно, что она горда и счастлива.
   Но мне было не до нее. Я мечтала о джакузи. Или хотя бы о простой ванной. Или хотя бы о тоненькой струйке воды из душа на мое неподвижное уставшее тело.
   А еще я мечтала о том, чтобы снова начать чувствовать ногу, в которую делали уколы. О том, чтобы чувствовать ногу и руку, которые были в гипсе, лучше было не мечтать. Как и о том, чтобы перестала болеть спина.
   Но Ванесса все-таки была великолепная подруга, она приходила ко мне в больницу каждый день. Думаю, из-за этого ей потом приходилось заниматься учебой большую половину ночи.
   И разговаривала она со мной как с нормальным и адекватным человеком, у которого все еще впереди. А не как с человеком, у которого теперь нет будущего.
   Мы с ней играли в карты с утра пораньше, пили прохладные коктейли и представляли себя на пляже.
   - Тебе надо освободиться от этих гипсов до наступления осени, - говорила Ванесса, - и мы с тобой еще успеем сразить всех на нашем пляже своими прекрасными фигурами.
   - Конечно, еще успеем, - соглашалась я.
   - Поэтому ты должна хорошо питаться и слушаться врачей, - советовала она.
   - Если я буду неподвижно лежать и хорошо питаться, к осени не влезу ни в один свой купальник.
   - Освобождайся от лишних калорий силой мысли. Я читала, что люди силой мысли могут избавляться от любых проблем.
   - Наконец-то мне выпала прекрасная возможность это попрактиковать.
   - А ведь правда, - соглашалась Ванесса, - а то за обыденной суетой мы как-то забываем заглянуть внутрь себя
   - Я теперь вдоволь насмотрюсь и непременно расскажу тебе потом, если увижу что-либо интересное.
   Мама, бабушка Аманда и тетя Бэтси дежурили у моей кровати, сменяя друг друга. Но бабушка Аманда и тетя Бэтси уходили ночевать домой, а мама ночевала в моей палате.
   Два раза в день приходила массажистка, которая делала мне массажи на здоровую руку и ногу. Еще ко мне приходил психоаналитик, которому я должна была врать, как отлично чувствую себя морально, потому что не хотела, чтобы это кого-то так заботило.
  
  
   Как и обещал, ко мне пришел мой бывший жених. Он внимательно осмотрел меня с ног до головы и сказал:
   - Ну хорошо, договорились. Когда с тебя снимут все это, я женюсь на тебе.
   - Маркус, не смеши меня, - попросила я, - а то мне тяжело смеяться.
   - Я не шучу, - сказал он, - я шутил, когда сказал, что мы расстаемся. Но ты тогда очень сильно меня расстроила, не упомянув ни слова обо мне в своем дневнике.
   - Это ты меня расстроил, засунув свой нос в мой дневник!
   - Ты нас всех этим очень расстроил, - сказала тетя Бэтси, которая присутствовала при разговоре.
   - Мы знаем друг друга с детства, - удивился Маркус, - я думал, у нас не может быть каких-то секретов.
   - Дневник, это святое, - сказала тетя Бэтси, - так было с сотворения мира, и будет, пока земля не сойдет с орбиты.
   - Хорошо, я понял, я согласен, - закивал Маркус, - теперь я ни за что не загляну в твой дневник.
   - Маркус, - грустно сказала я, - теперь - только дружба.
   - О нет, - сказал Маркус, - я не прошу давать мне ответ немедленно. Я понимаю, что мы многое должны обдумать, посмотреть с другой стороны и другими глазами. Мы должны как бы заново открыть друг друга.
   - Маркус, я же просила меня не смешить.
   - Я и не смешу. Я серьезен, как ясень.
   Я улыбнулась.
   - Вот видишь, - сказал он, - сколько у нас общего. У нас даже шутки общие.
   - Ага, - сказала я, - нам нечего открывать друг в друге.
   Тетя Бэтси в соседнем кресле для успокоения нервов вязала шарф, который никогда не пригодится в наших теплых краях, и тактично молчала.
   - Ты не права, - сказал Маркус, - разве ты не знаешь, что развитие человека не стоит на месте. Оно меняется ежесекундно. Мало того, что у нас кровь и клетки обновляются. У нас меняются взгляды, мысли, характер. А потому через какое-то время мы тоже будем другими людьми.
   - Все это, конечно, интересно, - сказала я, - но так говорится только в фигуральном смысле. Должны пройти столетия, чтобы мы вновь заинтересовали друг друга. И при этом не должно быть ни одного человека вокруг.
   - Это еще зачем?
   - Чтобы ничего не отвлекало, - улыбнулась я.
   - Дай мне время, - сказал Маркус, - и, уверяю, тебя саму удивят результаты.
   - А ведь это очень интересно, - обратилась ко мне тетя Бэтси, - узнать, что он такого нового придумает!
   - Я вас не разочарую, - пообещал ей Маркус.
  
  
   Но если это было интересно тете Бэтси, то мало занимало меня.
   Солнце уходило по вечерам далеко за горизонт, а я не могла это видеть. Океанские волны набегали друг на друга, а я не могла ощутить их прохладу.
   Горячий песок на пляже чувствовал на себе отпечатки многих ног, но только не моих. И древние ели в заснеженном лесу я могла лицезреть теперь только по телевизору.
   Еще меня приходили навестить Барти Данг и его жена Марти Данг. Это были очень милые пожилые люди. Барти Данг еще с детства дружил с моим дедом Фредериком и бабушкой Амандой.
   Мне было всегда удивительно, как люди могут дружить такое невероятное количество лет. Но, как объяснила бабушка Аманда, все дело было в их спокойных и миролюбивых характерах.
   Может, у Барти и Марти и были спокойные характеры, но насчет характера бабушки Аманды с этим было трудно согласиться.
   Марти Данг обязательно приносила с собой какие-нибудь вкусности. Но после того как тетя Бэтси мне тоже пять раз в день приносила всякие вкусности, я не могла все это по достоинству оценить.
   Барти Данг подходил к своим визитам философски.
   - Знаешь, - говорил он мне, - я тоже ломал по молодости мизинец на правой руке и мизинец на левой ноге. И ничего. Все давно благополучно заросло. И только побаливает иногда на погоду.
   - Это утешает, - говорила я.
   - Это он к тому, - говорила Марти Данг, - что твой молодой организм справится со всеми напастями.
   - Дай ему только время, - кивал Барти Данг.
   Их сыну Кевину Дангу, управляющему нашим ресторанчиком, тоже удавалось выкроить на меня немного времени. Он не приносил вкусностей, но с оптимизмом говорил:
   - Доминик, ты выглядишь все лучше и лучше!
   - Умоляю, Кевин, - говорила я, - скоро ты будешь говорить, как мне идут все мои гипсы!
   - О нет, не буду, - смеялся Кевин.
   Как и Маркуса я его тоже знала с самого детства. Но в отличие от Маркуса он никогда не пытался подчинить себе мою жизнь и всегда был просто друг.
   Наши соседки "сзади" и "издалека" как-то тоже добрались меня навестить. Это были маленькие добрые старушки. У одной из них за душой были одни долги, а у другой - маленький заводик.
   Своим милым присутствием они пришли помочь мне в нелегкой борьбе с обстоятельствами. Но у них в глазах встал такой ужас, когда они увидели, в каком я сейчас виде справляюсь с этими обстоятельствами, что тете Бэтси пришлось в срочном порядке выдворить их из моей палаты.
   Но я уже смирилась с тем, что нахожусь в больнице, и с тем, что не могу встать с кровати. Я даже смирилась с тем, что понятия не имею о том, сколько продлится это мое состояние.
   Сейчас я понимала только одно. Что несмотря на то, что окружает человека, и не беря во внимание то, в каких обстоятельствах он вынужден существовать, в любом случае внутри него сходят с орбит звезды и разбиваются вселенные.
   Потому что мир, который находится внутри каждого человека, вмещает в себя все.
   Звезды и галактики, моря и океаны, культуру народов и разнообразие религий, поступки окружающих людей и прочитанные книги. Исторические факты, научные открытия и даже дикую природу других стран, которую многие из нас видят только на экране телевизоров.
   И я потихоньку научилась прислушиваться к этому своему внутреннему миру. Я стала чувствовать и любить жизнь до такой степени, что мне хотелось кричать по ночам от счастья.
   И если бы я сейчас рассказала обо всем этом своей лучшей подруге Ванессе, то она меня, быть может, впервые в жизни ни за что бы не поняла.
  
   7
  
   Через месяц мама, бабушка Аманда и тетя Бэтси уговорили врачей выписать меня домой. С большими предосторожностями меня погрузили в машину и перевезли в наш дом.
   В доме, оказывается, для меня уже переоборудовали комнату тети Бэтси на первом этаже. Конечно, кто же будет затаскивать меня на мой любимый второй этаж.
   Я думала, что мне будет лучше в родном доме, но и тут моя жизнь особо не изменилась. Я все так же была беспомощна и неподвижна. Но только теперь я видела, как это тяжело для моих родных.
   Я слышала, как в соседней комнате горько вздыхала по ночам бабушка Аманда. И видела, что тете Бэтси постоянно приходилось ездить из дома в ресторан и обратно, и под вечер она была совсем уставшая и разбитая
   А еще я видела, что моя мама устала без любимой работы, и я не могла больше держать ее возле себя. В конце концов, мне сейчас ничем особо не поможешь, и мне, как обычно, вполне будет хватать бабушки Аманды и тети Бэтси.
   И я сказала маме, что ей нужно ехать, и что мне будет еще хуже, если она бросит свое дело на полпути.
   - Но это будет не совсем честно, - сказала она.
   - У каждого в жизни свой путь, - сказала я, - ты сама меня этому учила. Я горжусь тем, что у тебя есть дело всей твоей жизни.
   - Меня не поймут бабушка Аманда и тетя Бэтси.
   - О да, - сказала я, - это для них будет впервые.
   Мы рассмеялись.
   - Я буду тебе звонить каждые два дня, - сказала она.
   - Разрешаю - каждую неделю, - сказала я.
   - Хорошо, по выходным.
   - И еще с тебя письма с фотографиями. Должны же мы тут быть уверены, что ты не зря там проводишь время.
   - Я согласна, - улыбнулась она, - мне как раз прислали последние отчеты о раскопках. Все мои предположения подтвердились.
   Я видела, как начали гореть ее глаза, и подумала, что хорошо, что заговорила об ее отъезде первая. Все-таки приятно брать на себя ответственность за поступки других людей.
   И теперь вряд ли бабушка Аманда с полным правом сможет отчитывать ее за отъезд. Ведь это я настояла на этом, а мама и так торчала целый месяц возле моей постели.
   Всю ночь перед ее отъездом мы проговорили. Дурманящий ночной воздух из открытого окна наполнял комнату, а где-то неподалеку шептал свои истории океан.
   - Помнишь, как в детстве ты боялась смотреть в ночное небо? - сказала мама.
   - Я и сейчас не особо доверяю этим звездам, - улыбнулась я.
   - Есть вещи, о которых лучше не задумываться, - посоветовала она.
   - Это я уже поняла. Но есть вещи, о которых не можешь не думать.
   - Например?
   - О том, что было и будет. О том, почему что-то случилось именно с тобой. О том, о чем можно только мечтать. И о чем мечтать даже не рекомендуется. И почему вселенная не сходит со своего пути.
   - Ну, с этим все просто. Для этого существует мировой порядок.
   - Как хорошо иметь маму, которая сможет ответить на любой вопрос, - улыбнулась я.
   Она тоже улыбнулась.
   - Любовь всегда будет окружать твою жизнь, - сказала она, - ты только слушай и замечай знаки этой любви. Дикие птицы над океаном, теплый ветер за окном, улыбка незнакомца, ворчанье бабушки Аманды - все это проявления любви к тебе.
   - Я знаю это, - сказала я.
   Я понимала, что она говорит о том, что все будет хорошо. Но я тоже об этом знала.
   Бабушка Аманда, любительница дешевых мыльных опер, опять Бог знает что устроила.
   - А ты не хочешь найти офис где-нибудь рядом с домом, заняться научной деятельностью и быть поближе к нам и к своему ребенку? - поджав губы, спросила она.
   - Хочу, - ответила моя мама, - да не все в моей власти.
   И, хлопнув дверью, ушла собирать дорожный саквояж.
   - О, Фредерик! - обратилась бабушка Аманда к портрету дедушки Фредерика, - я, конечно, никогда особо не жалуюсь, но ты видишь, как мне тяжело?
   Это был запрещенный прием, бабушка Аманда прибегала к нему в самых торжественных случаях. Например, когда хотела показать всем в доме, как она недовольна сложившимися обстоятельствами и не в ее силах их изменить.
   Но никакие уловки ей опять не помогли. Ни натравливания на мою маму тети Бэтси, ни воззвания к портрету дедушки Фредерика, ни горькие вздохи у кровати больного ребенка.
   И только когда мама уехала, бабушка Аманда вошла в мою комнату, села в кресло и с улыбкой сказала, что гордится моей матерью. Я улыбнулась и сказала:
   - Я знаю это.
   - Не обращай внимания, когда я ворчу на нее, - посоветовала она.
   - Я и не обращаю, - призналась я.
   - Ну не до такой же степени! - рассмеялась бабушка Аманда.
  
  
   Без мамы мне особо скучать не пришлось, на следующий день к нам пришел Ричард Камер. Он шумно ввалился в наш дом с шутками и улыбками, но было видно, что ему тяжело таскать ногу, почти целиком закованную в гипс, он чуть не упал на пороге.
   Бабушка Аманда отнеслась к его визиту с подозрением. Но надо отдать должное Ричарду Камеру, он ни разу во время своего визита не упомянул о Санди Хоггарде.
   Это была его дань уважения к чувствам бабушки Аманды и к ее решению отказать Санди от дома. Ричард Камер принимал ситуацию такой, какая она была, и понимал, что все должно разрешиться само собой.
   Но было так же ясно видно, что в его визите была направляющая рука его друга Санди Хоггарда. Даже если они и не обсуждали этот визит друг с другом.
   Ричард Камер вошел в мою комнату и сказал:
   - Привет, Доминик. Я тут просто проходил мимо.
   - Я так и поняла, - улыбнулась я.
   Он попытался наклониться и обнять меня в знак приветствия, но мы оба увидели, что это нереально, и рассмеялись. Хотя его положение было явно лучше моего, он мог передвигаться на костылях, а я не могла даже встать с кровати.
   - Вот, решил спуститься с гор и узнать у врачей, не снимут ли они мне гипс уже сейчас, - сказал Ричард Камер, показывая на ногу.
   Но мы с ним оба понимали, что это шутка. Гипс на ноге иногда надо держать до полугода, и никто бы ему не разрешил снять его уже через месяц.
   Так что он спустился с гор только для того, чтобы проведать меня.
   - Не удалось уговорить? - спросила я с улыбкой.
   - Не удалось, - вздохнул Ричард Камер, - но я не унываю.
   Он был такой большой. Наверное, ему было нелегко скакать в горах во время съемок за дядей Санди на костылях.
   Я была очень рада его визиту. Он принес с собой дух иной жизни. Жизни, где носят фраки и цилиндры, где рыцари взбираются по веревочным лестницам к прекрасным дамам, и все сказки непременно имеют счастливый конец.
   Он принес своим визитом такой заряд оптимизма и бодрости, которого мне теперь надолго хватит. Бывают люди, как источники, их энергия вдохновляет на подвиги других людей. Или хотя бы просто повышает другим людям настроение.
  
   8
  
   На следующий день ко мне пришла загадочная Ванесса.
   - Я должна тебя кое с кем познакомить, - сказала она.
   - Только когда я встану с кровати.
   Ванесса оглядела меня с подозрением.
   - А когда ты встанешь?
   Как будто мы уже не обсуждали это раз двести.
   - В ближайшее время не обещаю.
   Она огорченно села в кресло.
   - Когда же я тебя с ним познакомлю?
   - Когда снимут гипс.
   - А когда его снимут?
   - С руки через месяц, с ноги - неизвестно.
   - Так долго, - вздохнула Ванесса.
   - Это с какой стороны смотреть. С точки зрения вечности - совсем недолго.
   Она почала головой.
   - Ты становишься философом.
   - Полежи с мое, тоже станешь философом.
   Тогда Ванесса встала с кресла, подошла ко мне, наклонилась и обняла. Она поддерживала меня, и это было здорово.
   Но ей уже не терпелось рассказать о своем таинственном знакомом.
   - Так рассказывать или не рассказывать? - сказала она.
   Я улыбнулась.
   - Конечно, рассказывай, - сказала я.
   Она кивнула.
   - Мы познакомились на экзаменах, - стала рассказывать она, - я уронила сумку, из нее вывалились книги и тетради, вся косметика рассыпалась. И только он один бросился помогать мне все собирать.
   - Косметику?
   - Книги и тетради!
   - А ты хотела, чтобы к тебе весь университет бросился?
   - Что-то в этом роде, - кокетливо улыбнулась Ванесса.
   - А дальше?
   - Он - самый лучший!
   - Узнаю тебя.
   - У него самое чудесное имя - Аллен Мэйл!
   - Слишком мягкое.
   - Да, нежное.
   Ну вот, ничем ее не проймешь.
   - У него карие глаза, темные волосы, прямой нос, мужественный подбородок и обворожительная улыбка.
   - Самая обыкновенная внешность.
   - Его видеть надо, - вдохновенно улыбнулась Ванесса.
   - Чего еще в нем такого необычного?
   - Сильные руки.
   - Это ты, когда он твою косметику подбирал, приметила?
   - Нет, я же еще и сама вслед за своей сумкой упала. Вот синяк, посмотри.
   На фоне моих проблем синяк выглядел впечатляюще, но я не стала иронизировать еще и на эту тему.
   - Он мне помог встать.
   - Да, без него бы ты не встала.
   - Я чувствовала, что с кем-то обязательно познакомлюсь.
   - Ванесса, спешу тебя огорчить, ты же в университет поступила, а это и предполагает новые знакомства.
   - Но это не простое знакомство, сердцем чую.
   - Только не впутывай сюда сердце.
   - У нас завтра свидание.
   - Я рада за тебя, - улыбнулась я.
   - Но я хочу как можно скорей тебя с ним познакомить. Мне нужно твое мнение.
   Я подумала.
   - Карие глаза никогда не понимала, - сказала я.
   - Я тоже, - призналась Ванесса, - но он все равно - лучший.
   - Поверю тебе на слово.
   Ванесса горько вздохнула. Она была из тех людей, которым непременно были нужны советы окружающих.
   У нее появился парень, а я не могу ей ничего посоветовать. Это была трагедия.
   - Мы идем в кафе, - сказала она, - идти в кафе?
   - Конечно, идите, - посоветовала я.
   - Это он придумал. Хорошо придумал?
   - Конечно, хорошо.
   - А кафе напротив моего дома находится, и мои родители смогут разглядеть Аллена из окна.
   - А это ты придумала?
   - Да, - смеется она.
   - Какая ты несамостоятельная! А без мнения окружающих - никак?
   - Никак, - вздыхает она.
   Ванесса уходит готовиться к завтрашнему свиданию. И я весь день провожу тихо, спокойно и без приключений.
  
  
   А на следующий день наш дом подвергается нашествию цветов.
   Их приносили из всех ближайших цветочных магазинов, и нам от них было некуда деться. Тетя Бэтси, ругаясь, выискивала дополнительную посуду, в которую можно было поставить очередную партию.
   Розы всех цветов, размеров и сортов стояли по всему дому. Нежные орхидеи радовали глаза всем присутствующим.
   Но поскольку из присутствующих здесь были только три слабые женщины, одна из которых вообще не могла передвигаться по дому, то такое обилие цветов никого не радовало.
   Бабушка Аманда чихала в своей комнате, у нее проснулась аллергия. А тетя Бэтси к вечеру сбилась с ног, подыскивая вазы и емкости для такого количества цветов.
   - Этот Маркус пусть только попробует появиться на нашем пороге, я ему устрою! - пообещала бабушка Аманда.
   - Боюсь, что он продал дом своих родителей, чтобы обрадовать нас этими букетами, - предположила тетя Бэтси.
   - Доминик, не вздумай ответить ему согласием! - ворчала бабушка Аманда.
   - Пусть придет и поможет мне вынести все это обратно, - говорила тетя Бэтси.
   - Это этим он собирался нас удивить? - периодически спрашивали они меня, как будто я могла отвечать за поступки какого-то Маркуса.
   Он появился на нашем пороге через пару дней. Бабушка Аманда и тетя Бэтси к тому времени с ним уже два дня как не разговаривали, но он об этом ничего не знал.
   Тетя Бэтси открыла ему дверь и молча впустила в дом. На букет нежных азалий в его руках она взглянула с отвращением.
   - Да, кажется, я перестарался, - сказал Маркус, оглядывая дом.
   - Ты всегда мог испортить самую хорошую идею,- поддержала его я.
   - Я уже и сам это понял.
   - У бабушки Аманды проснулась аллергия, которая тридцать лет спала!
   - Но все равно, признайся, никто тебе не дарил столько цветов.
   - Да, я отправлю это событие в копилку хороших воспоминаний.
   - Будет что рассказать нашим внукам, - тут же сказал он.
   - Ты - своим, Маркус, а я - своим. По-отдельности.
   - Ничего себе, - сказала Ванесса, которая пришла ко мне на следующий день, - сколько цветов, какое великолепие, у вас с Маркусом новая волна в отношениях?
   - Ванесса, скажи, что ты шутишь, и я тебе все прощу! Маркус, это не тот человек, который должен дарить мне цветы.
   - А он об этом знает?
   - Он меня не слышит
   - Все мужчины таковы!
   Ванесса вздохнула, как вздыхают опытные женщины, досконально изучившие мужчин.
   - А как прошло твое свидание?
   Ванесса опять вздохнула.
   - Неудачно.
   - Что так?
   - Половину свидания я промучилась, а видно ли Аллена из окна моим родителям, и поэтому слушала его вполуха и заказала напитки, которые терпеть не могу.
   - А потом?
   - А потом я стала прислушиваться к тому, что он говорит. Он говорил о машинах, устройстве карбюраторов и марках бензина.
   - Бедная Ванесса.
   - Мне было невероятно трудно его понять.
   - А дальше?
   - Родители его не разглядели, так что их мнение я тоже пока не могу узнать.
   - Приведи его в свой дом и познакомь с ними.
   - Ты что, молодой человек - это так серьезно! Разве я могу знакомить его с родителями после недели общения?
   - А когда ты сможешь их познакомить? Когда вы все дружно постареете?
   - Доминик, должно пройти время. Я должна убедиться, тот ли это человек, которого я должна знакомить со своими родителями.
   - Ванесса, будь проще, и мир улыбнется тебе.
   - Легко говорить, когда мир так сложен и непредсказуем.
   Ванесса опять тревожно вздохнула, а потом вспомнила и обо мне.
   - Ну а ты как? - спросила она.
   - У меня все прекрасно, - сказала я, - я знаю наизусть все мировые новости и все последние новинки кинематографа.
   - Тоже неплохо, - с сомнением сказала она.
   - А еще я мечтаю надеть шорты и весь день играть в пляжный волейбол.
   - Ты же его не любишь!
   - Теперь люблю.
  
   9
  
   Через пару недель меня свозили на обследование в больницу. Результаты нас утешили, со спиной было все нормально, мне даже разрешили сидеть, обложившись подушками.
   Но так как моя нога была в гипсе от бедра, то сидеть у меня все равно не получалось. Так что в моем положении ничего особо не изменилось.
   - Чем тебя порадовать, что сделать для тебя хорошего? - тревожно спрашивал Маркус во время своих визитов.
   - Изобрети водонепроницаемый гипс и столкни меня с пирса в океан, - говорила я.
   - Я тебя и так скоро туда столкну, - говорил он, - вот увидишь.
   - Только попробуй, - говорили ему тетя Бэтси и бабушка Аманда, - только этого нам еще не хватало.
   Тетя Бэтси развлекала меня кулинарными шоу. Она притащила в мою комнату большой стол и готовила свои кулинарные изыски прямо передо мной.
   Правда ей приходилось периодически бегать на кухню и обратно, чтобы взять там какой-нибудь ингредиент или что-то подогреть. Но в целом получалось мило и интересно.
   Мы общались, смеялись и пытались научить меня любить и понимать древнее искусство приготовления пищи. Бабушка Аманда тоже присоединялась к нам.
   - Сегодня готовим с сюрпризом, - говорила тетя Бэтси, - Доминик, открывай мои рецепты и говори, что мы будем готовить.
   Я открывала наугад и читала:
   - Пицца из молодой кукурузной крупы.
   - Разве бывает молодая кукурузная крупа? - удивлялась бабушка Аманда.
   - Бывает, если написано, - говорила тетя Бэтси, - ну-ка дай я прочитаю. Доминик! Здесь написано - из молотой кукурузной крупы. Неужели тебе все равно, молотая крупа или молодая?
   - Боюсь, что ей все равно, - вздыхала бабушка Аманда.
   - Да, - признавалась я, - я тоже боюсь, что мне ни в жизнь не разобраться в древнем искусстве приготовления пищи.
   А еще по вечерам мы играли во всякие настольные игры. Я могла, например, держать карты в правой руке, пальцы которой были открыты и могли как-то действовать, и даже частенько выигрывала.
  
  
   А когда все расходились ко сну, я еще долго лежала с открытыми глазами и слушала ночь. К концу лета невыносимая жара стала спадать, и по ночам в моей комнате уже было немного прохладно.
   Я научилась слушать звуки. Смотреть телевизор двадцать четыре часа в сутки было нереально, и большей частью я, конечно, обозревала свой собственный внутренний мир и с интересом прислушивалась к миру внешнему.
   Далекий стрекот цикад, плеск волн о берег, шум удаляющегося самолета, шелест проезжающих машин, дуновенье ветра. Вокруг меня была жизнь, я узнавала ее по неким незримым движениям, прислушивалась к ней и безумно ее любила.
   Я придумывала истории, которые происходили с какими-нибудь людьми. Я представляла, что эти люди находятся где-то недалеко от моего дома, у них своя жизнь, свои радости и проблемы, и они даже не подозревают, что их жизнь незримо связана с моей.
   Они играют в мяч на нашем пляже, ныряют с пирса в теплую синюю воду, катаются на серфинге, и волны играют с их детьми. Самые легкомысленные - пьют прохладительные напитки и стреляют глазами по сторонам, умные - читают книги, ленивые - заснули, положив на лица газеты, спортивные - двигаются, прыгают и бегают.
   По дорожке между нашим домом и пляжем проезжают велосипедисты, проходят женщины под летними зонтиками. В окружающих домах люди вынесли шезлонги на веранды.
   По утрам звуки наполняли пробуждающийся мир, пели птицы, люди выезжали из гаражей на машинах и говорили друг другу: "С добрым утром!". А по вечерам все заходили в магазины и возвращались домой с большими пакетами покупок, которыми они собирались порадовать своих близких.
   И никто их них даже не догадывается, что я лежу одна в своей комнате. И чувствую каждой своей клеточкой весь этот мир, любое его движение, все мгновенья этой благодати.
   Гораздо легче смотреть какую-нибудь драму по телевизору, чем переживать ее в жизни. По телевизору кажется, что герою сопереживает весь мир.
   А в жизни, даже если тебя окружают близкие люди, ты все равно остаешься со своими проблемами только один на один.
  
  
   В конце лета сняли гипс с руки. Но рука твердо заняла привычную полусогнутую позицию и несколько дней все равно разгибалась с трудом. Массажистка разминала ее и приводила в чувство.
   А я тут же потребовала костыли.
   - Тебе еще нельзя нагружать руку! - воспротивилась бабушка Аманда.
   - Она еще належится в кровати, когда будет в твоем, ну или в моем возрасте, а сейчас ей нужно двигаться, - сказала тетя Бэтси.
   Она подошла ко мне, обняла и погладила по голове.
   - Бедная наша девочка, - запричитала она специально для бабушки Аманды, - она и так почти все лето не вставала с кровати, что ты от нее еще хочешь?
   Но бабушка Аманда была категорична:
   - Руку нагружать нельзя! Но мы можем приобрести ей кресло на колесиках, ведь теперь она сама сможет в него пересаживаться.
   - Это ты инвалидное кресло мягко назвала креслом на колесиках? Очень мило с твоей стороны, - сказала я.
   Путем споров и переговоров мы приобрели и костыли и кресло на колесиках. Если бы в начале лета кто-то мне сказал, что к концу лета я не буду загорелая и счастливая, объевшаяся фруктов и накупавшаяся всласть в океане, готовиться к занятиям в университете, а буду осваивать технику стояния на костылях или безопасного пересаживания с кровати в инвалидное кресло, я бы ему ни за что не поверила.
   Но наша жизнь порой сама решает, в каком ей идти направлении. И к концу лета я уже научилась на нее за это не обижаться.
   Рука двигалась все лучше и лучше. Тетя Бэтси принесла много литературы о физических упражнениях.
   Я стала учиться распределять нагрузки на свое уставшее от бездействия тело. Никогда не задумывалась о том, какие группы мышц бывают и как они должны работать.
   - Видимо, пришло время, - говорила бабушка Аманда, которая тоже всю жизнь не любила физические упражнения.
   А еще я все больше и больше убеждалась, что критические обстоятельства действительно способствуют духовному росту людей. Когда у человека все нормально, он живет, ни о чем особо не задумываясь и потребляя окружающий его комфорт.
   Когда же жизнь человека выбивается из привычной колеи, внутри него начинает идти такая работа мысли, что мало не покажется. И человек понимает, что на многие вещи и обстоятельства, оказывается, нужно смотреть совсем другими глазами и иную суть явлений стоит постичь гораздо глубже.
   К концу лета я полюбила одиночество и поняла, что оно не так трагично, как думают люди. Потому что только в одиночестве по-настоящему слышится разговор этого мира с тобой.
   Я научилась сносно справляться со своим инвалидным креслом. Стала осторожно разъезжать по дому и выезжать на веранду.
   Некоторые наши соседи приветствовали меня издалека, а некоторые подходили и разговаривали со мной о погоде, лете, океане и политике. Они знали, как важно человеку, сидящему в инвалидном кресле, любое общение на отвлеченные темы, и я была им благодарна за это.
  
  
   А еще к концу лета к нам опять приехал Ричард Камер. На нем был светлый костюм, фетровая шляпа, в руках - легкомысленная трость.
   - Где тут лежит самая сильная и красивая в мире девушка? - громко на весь дом сказал он.
   Да, такие люди как Ричард Камер умеют говорить комплименты.
   - Вот она, - ответила я ему, - сидит в своем новом кресле на колесиках.
   - Очень хорошо! - искренне обрадовался за меня он, - я тоже заставил их снять с меня гипс, хотя они пытались уговорить меня еще пару месяцев его поносить.
   - Как же вы теперь?
   - Ну, мне поставили вот такую штуку, которую можно снимать и одевать, когда захочу.
   Он поднял брючину и показал закрепленную на его ноге пластмассовую штуку, которую можно было снимать и одевать.
   - Тетя Бэтси, я тоже такую хочу! - тут же сказала я.
   - Ну, ты сравнила, у Ричарда только до колена было сломано, я у тебя от бедра все полетело.
   - Но я все равно такую хочу.
   - Чуть позже - обязательно, - пообещала тетя Бэтси.
   - Вот так все лето - чуть позже и еще чуть позже, а молодость проходит, - пожаловалась я Ричарду Камеру.
   - Не жалуйся, - сказала мне бабушка Аманда, - у тебя еще вся жизнь впереди.
   Как будто она была не в курсе, как жизнь коротка и стремительна.
   - Но я все равно не могу наклониться и обнять тебя, - сказал мне Ричард Камер, - я тогда непременно упаду и уже не встану, как древний динозавр.
   - Древние динозавры падали и не могли встать? - расстроилась я за древних динозавров.
   - Есть такая теория, - улыбнулся Ричард Камер.
   - Ну, надо же, как грустно, - сказала я.
   А Ричард Камер повернулся к тете Бэтси и сказал ей:
   - Бэтси, полцарства - за твой яблочный пирог!
   - Через полчаса я вас всех приглашу к столу, - разулыбалась тетя Бэтси.
   Все-таки она очень гордилась своими кулинарными способностями, и ей было приятно, что их ценят и замечают окружающие.
   И через полчаса мы действительно уплетали дымящийся и ароматный яблочный пирог на веранде, и смотрели на медленно сереющую в сумерках гладь океана. Тетя Бэтси и бабушка Аманда вели с Ричардом Камером разговор о погоде, политике и о кустах роз в нашем цветнике.
   А я пила горячий чай и заставляла себя не думать о том, а отдал бы сейчас Санди Хоггард полцарства за дымящийся и ароматный яблочный пирог тети Бэтси на нашей погружающейся в сумерки веранде.
  
  
   Раньше мне казалось, что я должна жить взахлеб. Мне хотелось все успеть, открыть все жизненные законы, постичь тайны вселенной, прочесть все книги, посмотреть все фильмы.
   Я считала, что буквально каждый новый день человеку необходим катарсис. Новые знания, потрясения, открытия. А без этого как дышать?
   Сейчас я научилась понимать счастье в мелочах. Сегодня днем не кашляла бабушка Аманда, а тетя Бэтси не спускалась посреди ночи посмотреть, не нужна ли мне какая-нибудь помощь. И это было хорошо.
   Ведь кашель бабушки Аманды - на нервной почве. А у тети Бэтси, с тех пор как со мной такое случилось - стойкая бессонница.
   А еще сегодня рано-рано утром я пересела в кресло на колесиках и выехала на нашу веранду. Меня тут же окутали маленькие капельки утреннего тумана. И я увидела тонкую растущую розоватую полоску начинающегося восхода солнца у горизонта спящего океана.
   И еще я увидела, как садовая улитка важно сползла с темного куста розы неподалеку от нашего крыльца. А с ближайшего куста жимолости посыпались на землю капли утренней росы.
   И это все были мои маленькие случайности, которые я теперь никому ни за что и никогда не отдам.
   Дом дяди Санди был справа от нас с сотворения времен. Это всегда было так естественно, и я даже не задумывалась о том, что однажды все сможет измениться.
   Я выросла, общаясь с этим человеком. И даже не могла предположить, что в один прекрасный момент он сможет куда-то деться из моей жизни.
   Но оказывается, в какую-то долю секунды жизнь может вдруг повернуться и пойти совсем не в ту сторону, в которую она обещала тебе идти. И ни ты, и никто другой ничего с этим уже не смогут поделать.
   В начале осени мы услышали в новостях, что Санди Хоггард и Ричард Камер сняли фильм в местных заснеженных горах. И они сразу же без перерыва уехали на съемки другого своего фильма в одну далекую жаркую страну.
   Никто в нашем доме за все это время не произнес имя Санди Хоггарда. Ни тетя Бэтси со мной наедине, ни бабушка Аманда наедине с тетей Бэтси, ни бабушка Аманда наедине со мной. Ни, тем более, когда мы были рядом все втроем.
   Наша жизнь текла так, как будто этого человека никогда не было в нашей жизни. И даже когда при нас по телевизору передали новость о том, что они с Ричардом Камером не стали делать перерыв и разъезжаться по своим домам, а сразу же уехали на съемки другого фильма, бабушка Аманда сделала вид, будто она слепа, глуха и нема.
   А тетя Бэтси вдруг сказала:
   - А вы знаете, что в доме слева горит свет?
   - Правда? - тут же обрадовалась бабушка Аманда, - ой, как интересно, кто его купил и кто будет нашим соседом слева?
   И тетя Бэтси сказала, что ей тоже - ой, как интересно.
  
   10
  
   Брендан Файлер только в тридцать лет понял, что мечты сбываются. Потому что ему с детства снился именно этот дом.
   С детства Брендан Файлер знал такую теорию, что если чего-то очень сильно хотеть, это непременно сбудется. Но только один Бог знал, когда.
   Теперь это знал и Брендан Файлер.
   Он вырос в холодном крае у подножия заснеженных гор и точно знал, что хочет жить в доме на берегу теплого океана. Он много работал, сам заработал на обучение, а потом с отличием окончил факультет ландшафтной архитектуры.
   Работа не весть какая серьезная, но если вкладывать душу в то, что ты делаешь, любая работа будет радовать тебя и приносить пользу людям.
   - Да, мечты сбываются, - думал Брендан Файлер, заселяясь в новый дом.
   Дом был хорош. Четыре спальни, просторная гостиная, сад с фруктовыми деревьями. Но главное, вид из окна. Безбрежная живая гладь океана, вот она мечта-реальность, только руку протяни.
   Брендан Файлер немного задумывался, почему судьба не предложила ему этот вариант для комфортного места жительства лет десять назад, и честно пытался найти достойные ответы, которые оправдывали бы судьбу. Хороших ответов не находилось.
   Ведь десять лет назад Брендан Файлер тоже был достоин переехать в такой хороший дом. Он был полон энергии и сил и мог совершить немало подвигов для того, чтобы привести в этот дом прекрасную девушку и построить с ней крепкую семью.
   И уже сейчас маленькие Файлеры обрывали бы сочные фрукты с деревьев и задавали папе и маме множество глупых вопросов об устройстве мироздания.
   Но так как у Брендана Файлера не было своего дома, то все эти годы ни о каком создании семьи не могло идти речи. Не мог же он, в самом деле, привести невесту в неуютную съемную квартиру.
   Впрочем, сейчас у Брендана Файлера тоже было достаточно сил и энергии на разные подвиги, но эта энергия уже не била таким фонтаном, как когда-то. Сейчас Брендан Файлер почти смирился с такой постановкой вещей, событий и явлений в своей размеренной жизни.
   Он пришел к определенным истинам, открыл общеизвестные законы существования, которые открывают люди в его возрасте, и ничего особо впечатляющего от жизни уже почти не ждал. Нет, его все еще восхищали определенные моменты - захватывающая статья в газете, последний мировой блокбастер, интересный случайный собеседник, тонкая игра с умной женщиной.
   Но только существование Брендана Файлера уже не представляло загадки для него самого, и особых приключений для тела и разума он давно не ждал. Утренний кофе, свежие газеты, любимая машина и работа.
   Брендан Файлер еще не перевез в дом свои вещи. Ночью он спал на матрасе на полу, а утром собирался развить бурную деятельность по перевозке мебели.
   За окном всю ночь слышался шепот океана. И Брендан Файлер потихоньку привыкал к новым ощущениям на новом месте жительства.
   Проснулся он очень рано, вышел на веранду на втором этаже и улыбнулся. Все-таки новая жизнь, это что-то необычное, неизведанное и головокружительное, и, что ни говори, это радовало в любом возрасте.
   В соседнем доме кто-то в такую рань тоже вышел на улицу, и Брендан Файлер решил познакомиться с новыми соседями. Он спустился на улицу и направился к соседнему дому.
  
  
   В это утро я опять выехала из дома в пять часов утра. Я всегда помнила, как когда-то давно я впервые вышла из дома в это время. Дядя Санди уезжал на очередные свои съемки, я вызвалась его проводить, поставила будильник и сонная вышла из дома.
   Я была уверена, что продрогну от утреннего тумана, и искренне не понимала, почему люди встают в такое время и зачем им это надо. Дядя Санди с сочувствием ждал меня около своей машины.
   И вдруг на меня обрушился этот мир. Первозданное солнце, просыпающаяся природа, тихий умиротворенный океан.
   Оказывается, мир в это время жил какой-то своей никому неизвестной жизнью и прекрасно себя чувствовал.
   По земле не сновали туда-сюда тысячи ног. Раскаленное солнце не жарило растения. А птицы могли насладиться тишиной и спокойствием.
   - О, мой бог! Как хорошо бывает по утрам! - сказала я дяде Санди.
   Он улыбнулся.
   - Ну, конечно, - сказал он, - только в это время и можно жить. А днем все будет по-другому.
   С тех пор я всегда помнила, как бывает прекрасен мир в пять часов утра. Но мне обычно было некогда проснуться именно в это время.
   И вот сейчас, когда дел у меня особых вроде не было, и мое состояние не давало мне тратить свою жизнь на бесполезную очаровательную ерунду, которой заполнены с утра до вечера дни здоровых людей, я могла опять видеть эту красоту.
   Я выехала из дома, и какая-то птица, которая ночевала на нашей веранде, взлетела, задев крылом кусты жимолости. Через мгновения она растворилась вдали, а с кустов еще долго капала роса.
   Я дышала тонким воздухом с запахом свежей травы, грибов в лесу и спящих цветов. Я была одна-одинешенька в пять часов утра, но мне принадлежал весь мир.
  
  
   Туман вокруг меня потихоньку рассеивался, когда я заметила человека, который вышел из дома слева и направился прямиком ко мне. Я была настолько не готова к этому, что тут же решила перестать волноваться.
   В конце концов, причесаться я уже не успею, под землю провалиться - тоже. Так чего же мне расстраиваться из-за того, что не в моей власти изменить?
   Человек был приятной внешности, его зеленые глаза сразу мне понравились. Загорелое лицо, мужественные скулы, высокий рост, крепкие руки. Он шел ко мне и улыбался.
   Я откинула за спину растрепанные волосы и тоже улыбнулась. Он тактично остановился на почтительном расстоянии.
   Он не хотел нарушать мое личное пространство, и я это оценила. Незачем нарушать пространство девушки в кресле на колесиках, пока она не убедится, что мир не желает ей никакого зла.
   - Привет, - сказал он и помахал рукой.
   - Привет, - улыбнулась я.
   - Я ваш сосед, - он показал пальцем на свой дом.
   Он был старше меня, на вид ему было лет тридцать.
   - Я поняла.
   - Я хотел познакомиться.
   - Лучше подойдите поближе, а то мы всех в округе разбудим.
   Он кивнул и подошел поближе. Он тактично делал вид, что не разглядывает меня всю, а сосредоточился на моем лице.
   А вид у меня действительно был хорош для первого знакомства. Инвалидное кресло и нога в гипсе, вытянутая далеко вперед.
   - Меня зовут Брендан Файлер, - сказал он мне.
   - Очень приятно. Доминик Соланг.
   Он подумал, протянул руку и наклонился ко мне. Смущаясь и волнуясь, мы пожали друг другу руки.
   Я почувствовала тепло его ладони. Для меня это было так необычно, ведь я давно ни с кем не знакомилась, круг моего общения в последнее время был до боли узок и предсказуем.
   - Ну, как вы тут живете? - он обвел рукой пространство.
   Вблизи он был еще симпатичней. Убрал пятерней со лба выгоревшие волосы и опять улыбнулся.
   - Хорошо живем. А вы недавно в этом городе?
   - Давно, но я снимал квартиры, а сейчас вот, тут.
   Он облокотился о перила нашей веранды.
   - Нравится? - спросила я.
   - Очень.
   Он улыбнулся.
   - Да, милое местечко, - сказала я.
   - Мечты сбываются, - сказал он.
   Я посмотрела на него с интересом
   - Вы мечтали об этом?
   - С детства.
   У него был такой открытый взгляд. Очень симпатичный молодой человек.
   - А я даже не знаю, о чем мечтаю, - сказала я, - я тут выросла.
   - А я вырос там, где полгода зима и снег по колено, - сказал он.
   - Всю жизнь хотела побывать в таких местах!
   Мы рассмеялись.
   - Значит, побываете, - сказал он.
   - Я тоже так думаю.
   - А чем вы занимаетесь? - сказал он и осекся.
   Чем я могу заниматься в моем положении?
   - С некоторого времени особо ничем, - сказала я, - а вы?
   - Я - дизайнер
   - По интерьеру?
   - Нет, ландшафтный дизайнер.
   - Нравится?
   - В общем, да. У вас тут красиво, - он обвел глазами наш палисадник.
   - Это тетя Бэтси старается.
   - Вы с тетей живете?
   - Да. И с бабушкой.
   Он не стал задавать вопросы о наличии в моей жизни родителей. Он уже и так понял, что в моей жизни все наперекосяк.
   - Мама - археолог, - сказала я, - постоянно в экспедициях.
   - А, это хорошо.
   Он был рад, что у меня есть мама.
   - А ваши родители? - спросила я.
   - Мои скоро приедут ко мне в гости.
   - Тоже хорошо.
   В общем-то, мы познакомились, он собрался идти к себе.
   Но тут из-за нашей двери показалась всклокоченная голова тети Бэтси.
   - Ой, Доминик, а я уж испугалась, где ты? - сказала голова.
   - Тетя Бэтси, разве я могу уйти далеко? - успокоила я ее.
   И тут ее взгляду предстал молодой человек.
   - Это наш новый сосед, - стала знакомить я.
   Тетя Бэтси очень смутилась.
   - Ой. Я не в форме. Я не могу сейчас знакомиться, - запричитала тетя Бэтси и проворно исчезла за дверью.
   Брендан Файлер улыбнулся.
   - Не буду вас больше отвлекать, - сказал он.
   Мы махнули друг другу на прощание, и он ушел. Я глянула напоследок на розовеющее небо, развернула кресло и поехала в дом.
   - Доминик не успела встать на ноги и выйти за дверь, как уже познакомилась с нашим соседом слева, - громко рассказывала в доме тетя Бэтси сонной бабушке Аманде.
  
   11
  
   Днем к нам пришла Ванесса. Бледная и осунувшаяся. Третью неделю она была влюблена в своего преподавателя по литературе, и ее раздирали противоречивые чувства.
   То ей было стыдно перед Алленом Мэйлом, который, разумеется, как все не очень наблюдательные мужчины, ничего не понимал. Он тревожно вглядывался в грустное лицо Ванессы, пытался неловко предугадать ее желания и записался вместе с ней на все дополнительные занятия по литературе.
   То ей было невыносимо грустно от того, что преподаватель литературы не замечает ее чувств и скорее всего так ничего и не заметит, и от того, что у него таких как она - четверть университета.
   Ванесса читала по ночам мировую классику, чтобы задать с утра какой-нибудь необычный вопрос преподавателю. От этого она ходила на занятия невыспавшаяся, бледно-зеленая, и однажды заснула прямо на его лекции.
   - Опозорилась на всю жизнь, - рассказывала нам Ванесса.
   - Все к лучшему, быть может, он теперь тебя выделил и запомнил? - утешила ее тетя Бэтси.
   - Лучше бы он не делал этого, - еще больше расстроилась Ванесса.
  
  
   С Бренданом Файлером мы встречались по утрам. В семь утра он уезжал на работу, а в пять - вставал, делал пробежку вдоль пляжа и плавал в океане.
   На следующий день он принес мне две живые раковины. Одна раковина была большая и витиеватая, ее жилец был плотно закрыт створкой и глядеть на мир не собирался.
   Вторая раковина была поменьше. Она отлежалась на столе, пришла в себя, бодро вскочила на тоненькие лапки и прытко побежала по столу.
   - Это отшельник, - сказал Брендан Файлер.
   - Мы их отпустим? - сказала я.
   - Конечно, отпустим, - улыбнулся он.
   Я взяла раковины в руки. Ими можно было любоваться бесконечно. Это было одно из чудес природы. Скоро я тоже смогу нырять и встречать их под водой.
   - Нужно что-то придумать, чтобы можно было провезти тебя поближе к океану, - сказал тем временем Брендан Файлер, - какую-нибудь дорожку поверх песка.
   Я затаила дыхание.
   - Ты хочешь подвезти меня к океану?
   - Ты же тоже это хочешь, - улыбнулся он.
   Я внимательно посмотрела на него и тоже улыбнулась. Он не спрашивал, что со мной случилось, он принимал меня такой, какая я есть. И мне это нравилось.
   - Доминик, ты должна познакомить нас с твоим молодым человеком, с которым ты так активно общаешься в пять часов утра, - сказала бабушка Аманда несколько дней спустя.
   - Это не мой молодой человек, - сказала я.
   - Тогда ты должна нас познакомить с ним как с нашим соседом слева, - выкрутилась бабушка Аманда.
   И в воскресенье к ланчу тетя Бэтси наготовила мясных биточков разной формы и величины с разными приправами и под разными соусами.
   - А вдруг он вегетарианец? - предположила бабушка Аманда,
   - Ох, - сказала тетя Бэтси и села в кресло.
   - Доминик, ты не могла выяснить заранее, не вегетарианец ли наш новый сосед слева, чтобы твоей тете Бэтси не было так плохо? - переключилась бабушка Аманда на меня.
   - Ей обычно бывает плохо только от твоих предположений, - сказала я, чем чуть не заставила бабушку Аманду обратиться с очередной жалобой к портрету дедушки Фредерика.
  
  
   Брендан Файлер был рад, что мы пригласили его в гости, это было видно. Он был новым человеком в этих местах, ему надо было знакомиться и общаться с людьми.
   Он надел светлый летний костюм и принес по букету роз всем женщинам в этом доме. Бабушка Аманда и тетя Бэтси тоже нарядились в красивые платья и не забыли нарядить меня в пестрый летний сарафан.
   Наш гость вошел в гостиную и озарил весь дом улыбкой. Приятно было видеть в нашем доме такого большого и симпатичного мужчину с доброй и открытой улыбкой.
   - Скажите, что вы не вегетарианец, - улыбнулась ему тетя Бэтси, после того, как мы все представились друг другу.
   Дом был заполнен запахом мясных блюд, Брендан Файлер тоже улыбнулся.
   - Конечно, нет, - утешил он тетю Бэтси.
   - Ох, ну тогда прошу всех к столу.
   И тетя Бэтси принялась хлопотать, подавая гостю мясные биточки и рассказывая, какие к ним полагались соусы. А бабушка Аманда тем временем ненавязчиво разглядывала его.
   - Расскажите о вашей профессии, - начала светский разговор бабушка Аманда, - Доминик сказала, что вы ландшафтный дизайнер.
   Она спрашивала таким тоном и с таким почтением, как будто это была самая лучшая профессия в мире.
   - Самая обычная профессия, - сказал Брендан Файлер, - главное, приносить радость людям.
   - Да, это главное, - полностью согласилась тетя Бэтси.
   - А какие территории вы озеленяете и благоустраиваете? - спросила бабушка Аманда.
   - От маленьких садовых участков до больших городских парков.
   - И совсем не бывает недовольных заказчиков? - удивилась тетя Бэтси.
   В нашем ресторане она прекрасно знала, что значит работа с клиентами, когда они заказывали одно блюдо, а подразумевали другое.
   - Ну, любая работа начинается с проекта. Чем лучше проработан проект и выяснены всевозможные мелкие детали, тем меньше претензий в конце.
   - Ой, как интересно, - сказала бабушка Аманда.
   После еды мы попили чай и поговорили о книгах и искусстве. Брендан Файлер поддержал все темы, которых коснулись мои родственницы, чем произвел на них впечатление вполне порядочного человека.
   - Очень милый молодой человек, - сказала мне после его ухода бабушка Аманда, - советую тебе обратить на него свое внимание.
   - Она и так обращает на него свое внимание, - сказала тетя Бэтси, - они же беседуют каждое утро.
   - Я советую обратить на него внимание как на потенциального молодого человека, а не как нашего соседа слева, - подчеркнула бабушка Аманда.
   Продолжить захватывающую тему никто из нас не успел, потому что в дом вошла Ванесса. Она вся светилась от любопытства.
   - Ой, а что это за молодой атлант сейчас вышел из вашего дома? - сказала она.
   - Нет, Ванесса, - твердо сказала ей бабушка Аманда.
   - Я просто спросила, - сказала Ванесса.
   - Ванесса - нет, - твердо сказала ей тетя Бэтси.
  
   12
  
   А на следующий день от нашего дома к океану была проложена дорожка поверх песка.
   - О, мой бог, - сказала я, когда выехала на веранду в пять часов утра.
   Брендан Файлер в спортивных шортах сидел на перилах нашей веранды. Ванесса была права, фигура молодого атланта, загорелые ноги, бицепсы, все как полагается.
   Он улыбнулся своей открытой улыбкой, и мне стало тепло на душе.
   - Я мог бы сказать тебе - закрой глаза, - сказал Брендан Файлер, - но думаю, ты захочешь увидеть это путешествие.
   Он проложил пластмассовые щиты разной величины на лестнице с веранды и дальше - по песку к самому океану. Интересно, во сколько он сегодня встал?
   - Ты прав, - сказала я, - это действительно путешествие.
   Он подошел ко мне. С ним было так просто, как будто мы уже сто лет знали друг друга.
   - Поехали? - спросил он.
   - Поехали, - улыбнулась я.
   Он наклонился и взял кресло за ручки.
   - Но я боюсь, - сказала я.
   - Чего ты боишься?
   - Тут слишком крутой спуск.
   Я показала пальцем на спуск с двух ступенек нашей веранды.
   - А что ты скажешь, когда я тебя в горы с собой возьму, - улыбнулся Брендан Файлер.
   Так мило и просто. А ведь мы и недели не знакомы. Когда мужчина вот так решает, что он дальше будет делать в жизни женщины, это очень впечатляет.
   - Ты меня в горы возьмешь?
   - Когда там выпадет снег, - совершенно серьезно сказал он.
   А потом наклонился и сказал:
   - Тогда я тебя немного придержу, чтобы ты не боялась, хорошо?
   Я повернулась к нему сказать "хорошо", коснулась вскользь своей щекой его щеки и тут же отодвинулась. Обалденный запах.
   Мы смутились оба.
   - Хорошо, - тихо сказала я.
   Тогда он протянул руку, приложил ладонь к моему животу и таким образом слегка прижал меня к креслу, чтобы я не выскользнула из него на ступеньках. Весь мой живот был в его большой ладони.
   Он медленно свез меня с веранды и убрал руку. Потом покатил кресло дальше по каменной дорожке к нашей ограде, провез через пешеходную дорожку и осторожно покатил по щитам по пляжу к океану.
   Думаю, щиты были крепкие, но легкие. Иначе как бы он сам приволок их и сложил на такое расстояние.
   Прохладный ветер обдувал мое лицо и развевал волосы. Надо мной было бездонное небо.
   - Брендан, ты - волшебник, - сказала я.
   Я посмотрела на него и улыбнулась.
   - Тебе понравилось моя идея? - спросил он.
   - Очень.
   Я видела, что ему приятно доставлять радость другим.
   Океан в это утро был как всегда спокоен и величественен. Летали морские птицы, а редкие люди совершали пробежки вдоль берега.
   Брендан Файлер подкатил меня к воде, и первая волна тут же мягко накрыла мою правую ногу. У меня на сердце были слезы, но внешне я была спокойна.
   - Какая теплая вода, - сказала я.
   - Думаю, она еще долго будет теплая, - сказал Брендан.
   - Может, я даже успею искупаться в этом году.
   Брендан улыбнулся.
   - Я буду рад, - сказал он.
   Он отпустил кресло и присел рядом на корточки. Мне почему-то захотелось погладить его по голове.
   Вот так бывает, с человеком и недели не знаком, а он уже поселился и живет в твоей душе. И только океан передо мной жил своей жизнью и ни от кого не зависел.
   - Вот именно об этом и мечтал я когда-то темными снежными вечерами, - сказал мне Брендан Файлер.
   Только смотрел он при этом не на океан перед собой, а мне в глаза. Задумчиво и серьезно.
  
  
   Через неделю о наших встречах узнал Маркус. Оказывается, с девушками в таком состоянии кто-то мог познакомиться, а он и не ожидал этого.
   Он пришел к нам в дом и сделал вид, будто ничего особенного не случилось. Хотя в глубине души понимал, что случилось.
   Тетя Бэтси потчевала его супчиком с грибочками, и Маркус делал вид, что у него прекрасный аппетит.
   - Как дела дома? - спросила его тетя Бэтси.
   - Хорошо, - сказал Маркус.
   - А как дела в институте? - спросила его бабушка Аманда.
   - Тоже все хорошо, - ответил он.
   - Не спишь на лекциях? - спросила тетя Бэтси
   - Нет, что вы, я добросовестный студент и очень порядочный человек, вы же знаете, - похвалил себя лишний раз Маркус.
   А я зевнула, извинилась и уехала в свою комнату спать.
   - Доминик не высыпается? - спросил Маркус.
   - Кто тебе сказал? - в один голос сказали бабушка Аманда и тетя Бэтси, - Доминик прекрасно высыпается, просто она еще слаба, у нее другое расписание, чем у всех остальных людей, она восстанавливается после травм.
   - Ей надо по утрам подольше спать, - со знанием дела сказал Маркус, - я слышал, что в ее положении очень помогает утренний сон.
   - Странная теория, - сказали тетя Бэтси и бабушка Аманда.
  
  
   На следующий день в пять утра Маркус был на нашей веранде. Он пришел после того, как мы встретились там с Бренданом Файлером.
   Маркус прошел мимо Брендана прямиком ко мне, по-хозяйски поцеловал меня в щеку и сказал:
   - Привет, милая, как ты себя сегодня чувствуешь?
   Я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться.
   - Познакомьтесь, - сказала я, - это - Маркус, а это - Брендан.
   Маркус повернулся к Брендану.
   - Ой, извините, - сказал он, - не заметил из-за тумана.
   - Нужно быть более внимательным, - сказал с улыбкой Брендан Файлер, протягивая руку Маркусу.
   - Я рад, что вы беседуете с моей девушкой, ей нужна поддержка, - сказал Маркус, - но она - моя девушка, и я волнуюсь за нее.
   Я хотела в очередной раз сказать Маркусу, что я не его девушка, но не стала этого делать, а решила посмотреть, что будет дальше.
   А дальше Брендан Файлер мило улыбнулся и сказал:
   - Ничто не вечно под луной.
   Потом он извинился, кивнул мне и пошел совершать свою утреннюю пробежку.
   - Что он имел в виду, когда сказал, что мне нужно быть более внимательным? - спросил Маркус.
   - Это надо у него спросить, - улыбнулась я.
   - Тебе не нужно с ним связываться, - сказал Маркус.
   - Я с ним и не связываюсь.
   - Что подумают люди?
   - Мне безразлично.
   - Свидания в пять часов утра?
   Маркус ходил передо мной и размахивал руками.
   - Маркус, это не свидания!
   - А что это?
   - Просто случайные встречи, - сказала я, еле сдерживаясь от смеха.
   - Случайные?
   - Маркус, скажи своим осведомителям, что в пять утра нужно спать, а не наблюдать за тем, что я делаю на своей веранде.
   - Вот и спи, а не морочай мне голову.
   - Маркус, при чем тут ты?
   - Я в ответе за тебя.
   - Оставь эту ответственность бабушке Аманде и тете Бэтси.
   - Не могу.
   - Постарайся. И всегда помни, что ты - просто друг.
   - А что он имел в виду, когда сказал, что ничто не вечно под луной? - вспомнил Маркус.
   Но я только отрицательно покачала головой и уехала в дом.
  
  
   Маркус опять остался глух к моим словам о том, что я не его девушка. А потому на следующий день он снова был на нашей веранде и опять намекал Брендану Файлеру, что тому нужно заниматься какими-нибудь другими своими делами, а не смущать девушку Маркуса на ее веранде.
   А на следующий день он проспал.
   - Где наш импульсивный друг? - спросил с улыбкой Брендан Файлер.
   - Наверное, спит глубоким сном, - сказала я.
   - Это хорошо, а то я как раз хотел, чтобы мы с тобой прогулялись вдоль квартала, а он бы только мешал.
   - Но я не могу прогуливаться вдоль квартала.
   - Не бойся, - сказал он, - людей нет. А если они и встретятся, то никому не будет никакого дела, почему мы решили прогуляться вдоль квартала именно в пять часов утра.
   Я совсем не это имела в виду, но он это тоже понял. С ним было как-то легко. Просто и легко. Я уже начала привыкать, что он мог взять мое кресло без разрешения и покатить его туда, где меня ждал какой-нибудь утренний сюрприз.
   То мы наблюдали, как на большом дереве в соседском саду спала сова. То смотрели на радугу после ночного дождя, которая уходила высоко в небо над океаном. Иногда он кидал мне мяч, и мы делали вид, что играем в пляжный волейбол.
   - Я и вечером могу прийти за тобой, - сказал как-то Брендан Файлер.
   - Вечером - нет, - твердо сказала я.
   Я была не готова разгуливать в своем кресле на колесиках еще и вечером.
  
   13
  
   Ванесса все-таки заставила меня рассказать о молодом атланте, который поселился у нас по соседству.
   - Он просто красавец, - сообщила она.
   - Ванесса, главное - душа, - рассмеялась я.
   - Умом-то я понимаю, - согласилась Ванесса, - а как его зовут?
   - Брендан.
   - Какое красивое имя.
   - Самое обычное.
   - Не скажи. В нем есть сила и романтика.
   - В имени?
   - Ну да. А чем он занимается?
   - Ландшафтом.
   - Как благородно!
   - Ванесса! А как поживает наш преподаватель литературы?
   - Я поняла свою ошибку, - вздохнула Ванесса, - он гораздо старше и умнее меня, это меня и сбило с толку.
   - На свете много мужчин старше и умнее нас, это не должно сбивать с толку.
   - Но все оказалось к лучшему, благодаря этой истории, я поняла, что Аллен Мэйл - не мой человек. Хорошо, что я родителей с ним не успела познакомить, то-то бы они расстроились.
   - А он уже знает, что он - не твой человек?
   - Думаю, ему, как и твоему Маркусу, надо будет долго это объяснять.
   - Может, они просто делают вид, что нас не слышат, а на самом деле все понимают?
   - Мужчины не могут отказаться от навязчивой идеи, будто они управляют миром.
   - А на самом деле мир управляет нами всеми.
   - Да, - вздохнула Ванесса.
   В таком духе мы с ней обычно разговариваем о нелегкой женской доле.
   - Так у вас свидания по утрам? - продолжила Ванесса.
   - И ты туда же?
   - А что это тогда?
   - Случайные встречи.
   - В пять утра?
   - Ну да. Он занимается бегом. А я как раз дышу свежим воздухом.
   - Никогда не знала, что ты такой любитель вставать в такую рань.
   - Я тоже многих вещей о себе не знала, - сказала я.
  
  
   Через пару недель мне сняли гипс с ноги и нацепили легкую снимающуюся пластмассовую штуку, как у Ричарда Камера.
   - Снимать можно только один раз в день, когда будешь принимать ванну, - строго сказали врачи.
   И первым делом я сняла эту штуку и полдня провалялась в ванне.
   - Доминик, у тебя нога неправильно срастется, - причитали за дверью тетя Бэтси и бабушка Аманда.
   - За это время уже и так должно было все срастись, как бы там ни было, - отвечала я.
   - У тебя особый случай, мы должны строго следовать предписаниям врачей, - не давали мне спокойно жить бабушка Аманда и тетя Бэтси, - ты что, не можешь еще немного потерпеть?
   А надо сказать, что врачи были строги и сказали, чтобы моя нога обязательно была зафиксирована полгода, и точка. И мне теперь надо было что-то придумать, чтобы скосить этот срок. Мое лечение и так шло усиленными темпами.
   К нам все так же приходила массажистка и делала мне массаж, а с помощью тети Бэтси я нагружала свои руки и ноги специальными упражнениями. А еще тетя Бэтси постоянно поила меня разнообразными лечебными отварами, витаминами и свежими соками из всех существующих плодов и растений.
   - Каких-то полгода, и ты свободный человек, - говорили бабушка Аманда и тетя Бэтси, - такая ерунда.
   В восемнадцать лет. В гипсах. Без движения. Полгода. Если бы они знали, как это тяжело.
   Когда весь мир за окном постоянно бежит куда-то по своим делам. И вообще бежит, куда захочет.
   Когда ты мечтаешь о велосипеде, волейболе, плаванье или на худой конец - просто пройтись босиком по пыльной каменной дорожке до конца квартала. Ощутить мягкую траву, колючие камни или горячий песок.
   Делать то, что ты хочешь, а не то, что нужно. И перестать читать книги и смотреть телевизор хотя бы на время. А жить самой, вдыхать запах улицы и видеть лица людей тогда, когда пожелаешь, а не в пять часов утра.
  
  
   На следующий день я выехала на веранду в тот момент, когда туда уже подходил Брендан Файлер. Он шел ко мне и улыбался.
   Он был рад меня видеть, я ему нравилась, это было видно. И это было чертовски приятно.
   - Я соскучился, - сказал он.
   Я не могла сдержать улыбку, но не решилась сказать, что я тоже соскучилась.
   - Что это за штука? - спросил Брендан.
   Моя нога все так же торчала передо мной как упавший маяк. Но он видел, что теперь она была какая-то другая.
   - Она очень легкая, - сказала я, - а еще она снимается и одевается.
   - Я вижу, что она легкая.
   Он посмотрел на меня.
   - Это значит, что теперь я смогу запросто носить тебя всюду на руках?
   - Ее нельзя снимать.
   - Я понял.
   Что-то этот человек со мной делал, и я пока не могла понять, что. Мысль, что он теперь будет запросто носить меня всюду на руках, меня смутила.
   - Куда ты собрался меня носить? - поинтересовалась я.
   Он улыбнулся.
   - На край света и дальше.
   - Тебе все равно будет неудобно.
   - Давай попробуем.
   Он подошел поближе.
   - Давай пока не будем пробовать.
   Он уже собрался взять меня на руки, но после моих слов остановился.
   - Хорошо, скажешь, когда будешь готова.
   Я кивнула. Этот человек был внимателен к моим чувствам и моему личному пространству.
   Это тебе не Маркус с его претензией на большую роль в моей жизни.
   - Что нового на работе? - спросила я.
   Я знала, что они трудились над большим детским парком.
   - Через пару недель заканчиваем.
   - Красиво получилось?
   - Скоро повезу тебя посмотреть.
   - Ты так расскажи.
   - Там видеть надо, фонтаны, гроты, деревья.
  
  
   А на следующий день пришел Маркус.
   Он все точно рассчитал. Он пришел сразу же после Брендана, с большим букетом белых роз, спокойно прошел мимо Брендана Файлера, даже не поздоровавшись, наклонился ко мне и властно поцеловал меня в губы.
   Я так растерялась, что не сразу отреагировала. Это было так неожиданно, что я так и осталась сидеть с раскрытым ртом.
   Это дало Маркусу дополнительные драгоценные секунды. Он погладил меня по голове и страстным громким шепотом сказал, что он очень соскучился. Достаточно громким, чтобы это ясно услышал и Брендан Файлер, и даже бабушка Аманда и тетя Бэтси, если пожелают подслушать из-за двери.
   Брендан Файлер спокойно наблюдал за ситуацией.
   Я, конечно, добрый и отходчивый человек, но когда я сержусь, я могу планету столкнуть с орбиты. А я давно так не сердилась.
   - У меня столько занятий в университете, совсем не получается к тебе выбираться, - сказал тем временем Маркус.
   - Ты же знаешь, Маркус, что когда я сержусь, я планету могу столкнуть с орбиты, - сказала я.
   - О, не сердись, скоро у нас будет побольше времени для встреч, обещаю тебе, - как ни в чем не бывало, сказал Маркус.
   Свои цветы он положил мне на колени. Ведь сейчас было не так важно, хочу я принимать эти цветы или не хочу.
   В моем теперешнем положении их можно было просто сложить мне на колени и все, я уже никуда от этого не денусь. Просто подходи и клади на меня свои розы, очень удобно.
   - Доминик, я пойду, - сказал Брендан Файлер.
   И он ушел.
   - Наш друг расстроился? - усмехнулся Маркус.
   Мне хотелось ударить его ногой, но я бы все равно не достала. Да и еще бы свалилась со своего кресла на колесиках.
   - Правила приличия для воспитанных леди не позволяют мне бросить эти цветы тебе в лицо, - ледяным голосом сказала я.
   Маркус улыбнулся.
   - Но я брошу их туда, куда достану, - сказала я и бросила в него его букет роз.
   Маркус опешил, но, как я поняла, не сильно расстроился. Главной его задачей было поддеть Брендана Файлера, и это ему вполне удалось.
   Я развернулась и уехала в дом. Чуть позже тетя Бэтси аккуратно собрала ни в чем не повинные цветы и поставила их в вазу в нашей гостиной.
  
   14
  
   На следующее утро Брендана Файлера на веранде не было.
   Но к перилам была прикреплена записка. Я подъехала к ней, развернула и прочитала: "Буду вечером, часов в одиннадцать. Приглашаю на пикник на берегу".
   И почерк был не Маркуса.
   К одиннадцати вечера мы с бабушкой Амандой и тетей Бэтси устали ломать голову, что на меня надеть, чтобы моя нога тоже выглядела красиво во время свидания. На веранде я обычно сидела в платье, накинув сверху кофту.
   Бабушка Аманда предлагала мне свои широкие штаны, в которых она ходила беременной моей мамой и тетей Бэтси.
   - Что ты, это не очень модно, - говорила ей тетя Бэтси.
   Тетя Бэтси предлагала свой комбинезон, в котором она трудилась в нашем палисаднике.
   - Согласись, это слегка вызывающе, - говорила ей бабушка Аманда.
   - Слегка вызывающе? - говорила я, - вам что, совершенно безразлично, как я буду выглядеть на свидании?
   - Нет, конечно, - спокойно отвечала бабушка Аманда, - вон, видишь, я даже тебе свои щипцы для завивки локонов одолжила.
   - Да и вообще, вечером на берегу совсем ничего не будет видно, а на твою ногу все равно ничего не налезет, - в один голос говорили они.
   В конце концов, широкие летние брюки были найдены и в моем гардеробе. Тетя Бэтси стала хлопотать над моим макияжем, а бабушка Аманда давала ценные советы.
   - В мое время так не красились, - говорила она.
   - Ну ты и вспомнила, - отвечала ей тетя Бэтси.
   - Зачем ты меня так накрасила, ты же сказала, что вечером ничего не будет видно? - поинтересовалась я.
   - Мужчина, если нужно, всегда все разглядит, - сказала тетя Бэтси.
   - Это верно, - сказала бабушка Аманда
   - Зачем же ты мне тогда свои ужасные штаны надеть предлагала?
   Бабушка Аманда обиделась и отвернулась к окну. Тетя Бэтси раскидала мои кудри в идеальном творческом беспорядке по моим плечам.
   К нашему дому кто-то подошел, бабушка Аманда приметила его в окно.
   - Идет, идет, - в восторге сказала нам бабушка Аманда.
   - А наша красавица давно готова, - сказала тетя Бэтси, любуясь мной, красавицей.
   - Мы пойдем тебя проводить, - сказала бабушка Аманда.
   - Нет, вы не пойдете меня проводить.
   - Мы только дверь придержим, - клянчила тетя Бэтси.
   - Я голодовку объявлю, если вы дверь придержите.
   - Тебе будет трудно, - сказала бабушка Аманда.
   - Ничего, я справлюсь.
   - Мы должны с ним поздороваться, - вспомнила тетя Бэтси.
   - Нет, не должны.
   - Вдруг тебе понадобится наша помощь, - придумала бабушка Аманда.
   - Не понадобится.
   Я была непреклонна.
   - Дайте же мне свободу, - сказала я, - так давно ее не видела!
   - Не расстраивай ее, не хочет принимать нашу помощь, что ж поделаешь, - поджала губы бабушка Аманда.
   Тетя Бэтси обиделась. Клянчили вместе, а дурой сделали ее.
   - Ну, хорошо, пусть поступает, как хочет, - вздохнула она.
   Ничего с ними не случится. В крайнем случае, подглядят из окна.
   Перед тем как выехать из дома, я подъехала к умывальнику и смыла половину того, что тетя Бэтси старательно нарисовала на моем лице. Тот, с кем я иду на свидание, не должен был думать, что я придаю нашей встрече огромное значение.
  
  
   Я выехала на улицу. Передо мной стоял Брендан Файлер. Я улыбнулась.
   - Привет, - сказал Брендан Файлер.
   - Я соскучилась, - сказала я.
   - Я тоже, - улыбнулся он.
   Мне так захотелось, чтобы он подошел ко мне и поцеловал меня, но он этого не сделал. Он просто подошел ко мне поближе, наклонился и, слегка коснувшись моей щеки рукой, убрал мне за ухо непослушные пряди волос.
   Он был близко-близко. Мне казалось, что вот-вот и он возьмет мое лицо в свои руки, но он тоже этого не сделал. Он просто с улыбкой смотрел в мои глаза.
   Он был какой-то другой. Может, это было потому, что вечером и так все было другое, и по вечерам мы еще не встречались, а в это время у людей бывают совершенно другие чувства?
   - Ты немного другая, - сказал он.
   - Это потому что тетя Бэтси трудилась над моим макияжем.
   - Ничего не заметил. Огонь в глазах никаким макияжем не спрячешь.
   Мы рассмеялись.
   - Ты готова?
   Я кивнула. Тогда он подошел со стороны здоровой ноги и взял меня на руки. Нежно, аккуратно и легко.
   - Тебе удобно? - спросил он.
   - Да, - сказала я, - но неожиданно. Я думала, мы поедем.
   - Ты же видишь. Щитов нет.
   - Не заметила. На тебя смотрела.
   Мы опять рассмеялись.
   Я обхватила его руками за шею. Почувствовала теплую кожу и жесткие волосы.
   Он понес меня на пляж. Я спиной ощущала, как из окна на нас умильно смотрели бабушка Аманда и тетя Бэтси.
   Вечерний ветер трепал мои кудри, заботливо уложенные тетей Бэтси. На шее был кулон на счастье от бабушки Аманды. Я обняла за шею Брендана Файлера и думала, как я люблю эту жизнь.
  
   15
  
   На пляже, прямо на песке, Брендан Файлер расстелил огромное теплое одеяло. Он осторожно посадил меня на это одеяло.
   - Как уютно, - сказала я.
   Он подложил мне под спину большую подушку, он все предусмотрел.
   - Тебе, правда, удобно? - спросил он.
   В темноте я чувствовала улыбку в его голосе.
   - Даже удобней, чем в собственной постели, - улыбнулась я.
   - У меня еще теплый плед есть, - сказал он, - сейчас я тебя им укрою.
   - Мне тепло, Брендан.
   Меня так умиляла его забота, очень приятное было чувство.
   - Ветер поднялся, чувствуешь?
   - Я чувствую, это теплый ветер.
   - Хорошо, скажешь, когда замерзнешь.
   - Ладно, скажу.
   - Я тебя сразу укрою.
   - Хорошо, ты меня сразу укроешь.
   Мои глаза потихоньку привыкли к темноте, и я увидела, что на пляже кипела жизнь. Вдоль берега на одеялах и пляжных ковриках сидели люди.
   Это были маленькие людские оазисы, маленькие миры, которые люди создали сами себе в этот вечер на берегу общего океана.
   - А мы тут не одни, - сказала я.
   - Да, планета густо заселена, - сказал Брендан Файлер.
   Мы рассмеялись.
   - Я взял нам сэндвичи и картошку-фри. Вот еще напитки.
   Он вытащил все из дорожной коробки.
   - Теперь это настоящий пикник, - улыбнулась я.
   Океан темнел передо мной. Фонари остались позади, вдоль домов, а темная вода освещалась звездами и половинкой луны.
   Легкий плеск волн щекотал чувства. Хотелось сорвать с себя одежду, пластмассовую штуку с ноги и осторожно войти в прохладную вечернюю воду.
   Но я была дисциплинированной пациенткой, моя нога была сломана в нескольких местах, я не могла рисковать и слушалась врачей. Я осторожно ходила по дому на костылях, но выходить на улицу, обняв их, пока не решалась и ногу не нагружала.
   - Ты будешь купаться? - спросила я Брендана.
   - Без тебя не буду.
   - Боюсь, я только в следующем году смогу. А ты искупайся, утешусь радостью за тебя.
   - Но мне сейчас и так хорошо.
   Он сел рядом и протянул мне сэндвич. Умопомрачительный океанский теплый ветер обдувал мое лицо.
   - Расскажи мне о Маркусе, - сказал Брендан Файлер.
   - Он просто друг, - сказала я, - я не могу выгнать его из своей жизни, даже если он и дальше будет так вредить, бабушка Аманда и тетя Бэтси расстроятся.
   - А еще? - сказал он.
   - Мы вместе выросли, и он подумал, что наше будущее - вопрос решенный.
   - А что думаешь ты?
   - А я думаю, что человек, который должен быть рядом, должен обжигать своим присутствием.
   Брендан помолчал.
   - Вопросов больше нет.
   - Вообще?
   Он рассмеялся.
   - Нет, только насчет нашего импульсивного друга.
   Я тоже улыбнулась.
   Брендан полусидел рядом, облокотившись о локоть, мы с ним в темноте вытаскивали из упаковки картошку-фри.
   - Тихо так, спокойно, - сказал он.
   - Очень спокойно, - сказала я.
   Некоторые люди плавали недалеко от нас. Другие люди на берегу ждали их с волнением. Все-таки вода была уже прохладная, и вечером было темно.
   Да и просто потому, что в этом мире нельзя жить, пустив все на самотек. В этом мире всегда нужно за кого-нибудь волноваться.
   - О чем ты мечтаешь? - спросил Брендан.
   Я задумалась.
   - О многом, - сказала я.
   - Например?
   - Я хочу нащупать свои чувства, чтобы точно знать, чего я хочу.
   - Как это?
   - Ну, например, все говорят, что я должна учиться дальше.
   - В общем-то, они правы, - сказал он.
   - А я не понимаю, зачем я должна учиться дальше, если я уже сейчас знаю, как сделать свою жизнь интересной.
   - И как ее сделать интересной?
   - Я хочу быть ассистентом режиссера.
   - Я слышал, ты хочешь быть журналистом.
   - Это - на поверхности. А внутри я чувствую другое. Обожаю кино. Режиссеры творят иную реальность, в их руках весь мир.
   - Почему же ты не можешь стать ассистентом режиссера?
   Я вздохнула.
   - Потому что это расстроит бабушку Аманду и тетю Бэтси.
   - Почему это их расстроит?
   - Потому что они считают, что это несерьезная профессия и что в ней все зависит от случайностей.
   - В профессии журналиста тоже многое зависит от случайностей.
   - Все равно в профессии журналиста больше стабильности.
   - Даже в моей профессии все не столь стабильно, - сказал Брендан.
   - А еще они считают, что в жизни все должно быть так, как надо, а не так, как хочется.
   - И ты никак не можешь их расстраивать?
   - Их смысл жизни во мне. Я должна хоть как-то соответствовать их ожиданиям.
   - А если поговорить с ними?
   - Они сделают вид, что глухи и немы, я уже пробовала.
   Мы рассмеялись.
   - Что же делать? - сказал Брендан.
   - Думаю, время все расставит по своим местам, - сказала я.
   - А если будет поздно, и ты станешь тем, кем не хочешь быть? - лукаво спросил он.
   - Ну что ты, - улыбнулась я, - поздно в этой жизни не бывает никогда, это я уже точно поняла. В этой жизни все приходит вовремя. Кстати, мы взяли салфетки?
   - О да, вот, конечно, взяли.
   - Вот видишь как вовремя.
   Мы вытерли руки салфетками.
   - Могу поделиться своей подушкой, - улыбнулась я.
   Мы с ним легли на подушку. Перед нами было темное небо, полное огромных звезд, которые величественно наблюдали за нами.
   Брендан все-таки взял плед и укутал меня.
   - С тобой хорошо, - сказала я.
   - Почему? - сказал он.
   - С тобой можно разговаривать. И с тобой можно молчать. Это здорово.
   Он улыбнулся в темноте.
   - А как на тебя действуют мои прикосновения?
   Я покраснела.
   - Еще не поняла, - тихо сказала я.
   Тогда он сделал так, как я потом очень полюбила. Он легко взял пальцем мой подбородок, мягко развернул к себе мое лицо и нежно-нежно поцеловал в уголок губ.
   Он сделал это так воздушно и слегка коснувшись. А мое сердце совершило кульбит куда-то вниз живота.
   - Все равно еще не поняла, - совсем тихо сказала я.
   По его дыханию я поняла, что он смеется.
  
  
   Когда Брендан Файлер принес меня домой, целую, невредимую, но в растрепанных чувствах, бабушка Аманда и тетя Бэтси ждали нас на веранде. Вернее они делали вид, что пьют там чай.
   И наверняка они уже упились его. К двум-то часам ночи.
   - Ой, а у нас бессонница, - сказали они, тщательно подавляя зевоту, - мы подумали, все равно ты вот-вот подойдешь, решили немного подождать.
   - Вы меня тут три часа преданно и терпеливо ждали.
   - Ой, а мы и не заметили.
   Я вздохнула.
   - Я бы и сама прекрасно справилась, - сказала я.
   - Ну а вдруг бы понадобилась какая-никакая помощь двух старух? - сказала бабушка Аманда.
   Тетя Бэтси на такое заявление чуть со стула не упала. Ну вот, она уже и старуха.
   - Неси ее сразу в дом, - сказала бабушка Аманда Брендану.
   Так Брендан Файлер удостоился чести отнести меня прямо в мою комнату и бережно усадить на кровать.
   - А у Доминик вчера было настоящее свидание, - хвастались на следующий день Ванессе тетя Бэтси и бабушка Аманда, - на одеяле, с сэндвичами и картошкой-фри.
   А Ванесса делала круглые глаза, радовалась за меня и ужасно мне завидовала.
  
   16
  
   Когда фирма Брендана закончила благоустраивать детский парк, он повез меня на машине показать эту красоту. Там были маленькие водопады, каменные гроты, причудливые дорожки между экзотическими растениями.
   Мы подъехали на машине туда, куда можно было подъехать, и полюбовались на все это издалека. Я сидела на переднем сиденье и ела мороженное, которое мы купили в киоске возле дороги.
   Я не выходила из машины, ходить на костылях по городу я так и не решалась. Мое сиденье было отодвинуто далеко назад, поэтому прямая нога прекрасно поместилась в машину.
   А еще через некоторое время Брендан все-таки уговорил меня пойти с ним в ресторан. Он убедил меня, что это будет выглядеть нормальным и не слишком вызывающим, когда он войдет в ресторан со мной на руках, пронесет через весь зал и усадит за столик.
   - Мы закажем самый отдаленный и неприметный столик, - сказал он мне.
   - Ага, - сказала я, - и ты будешь тащить меня к нему через весь ресторан.
   Он рассмеялся.
   После некоторых споров и разногласий, мы решили пойти в ресторан моей семьи. И недалеко, и кругом свои люди.
   Тетя Бэтси, разумеется, тут же сообщила, что именно в этот вечер она тоже просто обязана там быть, потому что у нее как раз полно дел скопилось. И даже у бабушки Аманды именно в тот вечер скопилось в нашем ресторане полно дел, хотя она никогда там ничем особым не занималась.
   Я, конечно, понимаю, что им хотелось поумиляться хотя бы издалека очередным свиданием своей любимой Доминик. Но не до такой же степени.
   - Ах, и у бабушки Аманды тоже именно в этот вечер в нашем ресторане полно дел скопилось? - сказала я.
   Бабушка Аманда почувствовала подвох, надулась и никуда не пошла.
   Брендан Файлер действительно пронес меня через весь ресторан к самому отдаленному столику. Он осторожно посадил меня на стул, мою ногу мы прикрыли скатертью.
   Я утешала себя тем, что через несколько минут все забудут о моем существовании и переключатся на собственные проблемы. Но как бы ни так, такое не забывается.
   Весь вечер люди все равно как можно незаметнее сочувствующе оглядывались в нашу сторону, на предмет: как мои дела, как я себя сейчас чувствую и не нужна ли мне срочно какая-нибудь помощь.
   Но все равно мне было очень хорошо. Я сидела на стуле за столом, как нормальный человек, аккуратно отрезала от бифштекса маленькие кусочки и запивала их вином.
   Напротив меня сидел Брендан Файлер, большой, добрый и заботливый, и улыбался мне одними глазами. А у него очень красивые глаза.
   Мимо нашего столика иногда пробегала страшно занятая тетя Бэтси и не забывала приветливо помахать нам рукой. Все было просто здорово.
   Брендан был старше меня, и мне это нравилось. Он был спокоен и надежен. Он знал, что ему нужно и не спешил жить.
   Это тебе не Маркус, который пытался нестись по жизни как оглашенный и при этом плохо понимал, зачем это ему вообще надо.
   - Мама написала мне в письме, что тут где-то неподалеку живет ее любимый режиссер Санди Хоггард, - сказал Брендан Файлер. - Она обожает его фильмы, у него никогда до самого конца нельзя понять, кого именно любит главная героиня или главный герой.
   Я чуть бифштексом не подавилась.
   - Он живет в доме справа от нас, - спокойно сказала я.
   Брендан Файлер удивленно поднял вверх брови.
   - А я все время хотел спросить, кто живет в доме справа от вас и почему он там никогда не живет.
   Я вздохнула.
   - Он сейчас снимает фильм на другом конце земли.
   - И он что, никогда не приезжает отдохнуть?
   - Приезжает.
   - Давно его не было.
   - И еще долго не будет.
   - Почему?
   - Бабушка Аманда выгнала его из нашей жизни.
   Брендан Файлер очень удивился.
   - Это как? - спросил он.
   - Так получилось.
   Мне было грустно об этом говорить. И он это видел.
   - Не хочешь, не рассказывай, - сказал он.
   - Так получилось, что бабушка Аманда имела право выгнать его из нашей жизни.
   Брендан молчал.
   - Так получилось, что мы его семья.
   - Правда?
   - У него нет другой семьи, только мы.
   - Если твоя бабушка сделала это, значит, у нее были веские причины?
   - Она посчитала, что у нее были такие причины.
   - И он ушел?
   - У него не было другого выхода.
   - Всегда бывает выход.
   - А у него не было.
   - Он был сильно в чем-то виноват?
   - Он вообще не был виноват.
   - Но твоя бабушка решила, что он виноват?
   - Она считает, что это именно из-за него разбился вертолет.
   Брендан Файлер замолчал. И молчал он очень долго.
   - Так вот что с тобой случилось, - сказал он через время.
   Я молча допила вино.
   - Я читал в газетах, что Санди Хоггард поломал жизнь своей племяннице. И что из-за этого теперь в его блистательной биографии появилась большая прореха.
   - Но я не его племянница, с чего они все взяли, что я его племянница. Мы даже не родственники.
   - Но вы его семья?
   - Но мы его семья.
   Брендан Файлер налил нам еще вина.
   - Все бывает в жизни, - сказал он.
   - Да, - сказала я.
   - Давай выпьем, чтоб все было хорошо.
   - Давай, - согласилась я.
   - Ведь все хорошо окончилось?
   - Еще неизвестно, может, я на всю жизнь с хромой ногой останусь, - беззаботно сказала я.
   - Но окончательно еще неизвестно?
   - Да, еще неизвестно.
   - Выходи за меня замуж, - сказал он.
   Я чуть вином не подавилась.
   - Что? - сказала я.
   - О, мой Бог, - сказал Брендан Файлер, - наверное, это не так произносят.
   Я была ошарашена, но тем не менее стала утешать его.
   - Как произносят, так и произносят, - сказала я.
   - Нет, все делают немного не так, - улыбнулся он.
   - Как хотят, так и делают.
   Мне было весело. Ох, как мне нравилась эта непонятная ситуация.
   Такой фейерверк чувств и эмоций. И все за один вечер.
   - Ты мне ответишь? - сказал Брендан.
   - Все так неожиданно, - я помолчала, - давай не в этот раз?
   - Обычно все и бывает неожиданно, - улыбнулся он.
   - Ну-у, бывает по-разному.
   - Хорошо, не в этот раз.
   И мы с ним стали делать вид, будто ничего не произошло.
   Но он все-таки сделал мне сегодня предложение. А это значило, что с этого дня в наших отношениях появилась тайна, которая сближала нас еще больше.
  
  
   Чуть позже к нам подошел Кевин Данг, управляющий нашим рестораном. Он поздоровался с Бренданом и поцеловал меня в щеку.
   - Познакомьтесь, это Брендан Файлер, а это Кевин Данг, мой друг детства.
   - Очень приятно, - сказал Брендан.
   - Мне тоже, - сказал Кевин.
   - Все хорошо? Ничего не нужно? - спросил нас Кевин Данг.
   - Все просто прекрасно, - улыбнулась я.
   - Если что, я тут рядом, - сказал Кевин.
   Он еще раз кивнул Брендану и ушел.
   - Еще один друг детства? - улыбнулся мне Брендан Файлер.
   - Это совсем просто друг.
   - Совсем просто друг?
   Мы рассмеялись.
   - Родители хотят, чтобы я к ним на рождество приехал, поедешь со мной?
   - Бабушка Аманда и тетя Бэтси, - начала я.
   - Понятно, не отпустят, - докончил он.
   - Может, конечно, и отпустят, - сказала я.
   - Но не так, как хотелось бы?
   - С концертами и мелодраматическими вариациями.
   - Какими-какими вариациями? - рассмеялся он.
   В ресторане играла музыка. Люди танцевали. Приятно было на них посмотреть.
   Брендан накрыл мою руку своей ладонью. Я перестала смотреть по сторонам и посмотрела ему в глаза.
   Он смотрел на меня внимательно и серьезно. И улыбался одними уголками глаз.
   - Твои родители ведь сами к тебе в гости собирались, - вспомнила я.
   - Они пока не могут приехать, у папы много работы.
   - А кем он работает?
   - Лесником.
   - Самым настоящим?
   Я была в восторге.
   - Самым настоящим.
   Брендан улыбался.
   - Там же заповедная зона, у него сейчас горячая пора, - сказал он.
   - И чем он сейчас так занят?
   - Помогает зверям делать запасы на зиму.
   - Брендан, ты шутишь!
   - Шучу? Да я в жизни не был так серьезен, как сейчас!
   Я запустила в него лист салата, мы еле сдерживались, чтобы не начать смеяться на весь зал. На нас радостно оглядывались люди и видели, что у нас все хорошо.
  
   17
  
   На следующий день к нам в дом пришел Маркус. Он был строг, суров и без цветов.
   А ведь, как намекнули бабушке Аманде и тете Бэтси его родители, когда они все накануне встретились в ближайшем магазине, он собрался делать мне предложение.
   Маркус пришел со всеми нами серьезно обо всем поговорить. Так он сказал еще с порога. Мы должны были отнестись к этому со всей серьезностью.
   Так как мне в последнее время было очень весело наблюдать за собственной жизнью, то я никак не могла заставить себя быть серьезной и хотя бы на пару минут перестать улыбаться.
   Бабушка Аманда устроилась в своем любимом кресле, а тетя Бэтси стала подавать на стол.
   Маркус грустно повел рукой. Мол, не надо ничего подавать на стол, нам всем сейчас будет не до этого. Тетю Бэтси это тут же сбило с привычной колеи, и она тоже упала в ближайшее кресло.
   Маркус взял стул. Грустно и торжественно сел на него.
   - В последнее время мне очень тяжело, - сказал Маркус.
   - Нам всем в последнее время нелегко, - сказала ему бабушка Аманда.
   Маркус сбился с торжественной ноты. Он вспомнил, что мне в последнее время должно быть хуже всех, хоть я и, как ни в чем не бывало, глупо улыбалась сейчас в своем инвалидном кресле.
   - Да, я понимаю, о чем вы говорите, - сказал Маркус бабушке Аманде, - но я хотел бы поговорить немного о другом.
   - Вот же мы тебя и слушаем, - сказала ему тетя Бэтси.
   - Нас все в округе знают, - сказал Маркус.
   - Это верно, - согласилась бабушка Аманда.
   Бабушка Аманда и тетя Бэтси собьют кого угодно с торжественной ноты и даже не заметят этого. Мне было очень весело.
   - Поэтому мне очень неловко слышать от людей, что моя девушка ходит в рестораны неизвестно с кем, - поведал нам Маркус.
   Мне была очень интересна реакция бабушки Аманды и тети Бэтси на такое заявление. Вроде бы они всегда уговаривали меня, что Маркус - моя судьба, и мне от этого никуда не деться.
   Но сейчас в их глазах явно выигрывал Брендан. И поэтому бабушка Аманда и тетя Бэтси очень растерялись.
   - Я все-таки подам на стол, а то мы все давно проголодались, - сказала тетя Бэтси.
   Бабушка Аманда посмотрела на нее с благодарностью, как будто она действительно давно проголодалась. Хотя мы только недавно встали из-за обеденного стола.
   Маркус не дал им так просто улизнуть от такого серьезного разговора.
   - И если вы считаете, что все так уж безобидно и несерьезно, - сказал он, - то это не так.
   - Почему же - с кем попало, - заступилась за меня бабушка Аманда, - мы все знаем этого человека. Это наш сосед слева.
   - И вы его уже достаточно хорошо узнали? - язвительно спросил Маркус.
   - Да, он очень хороший человек, - заступилась бабушка Аманда за Брендана.
   - Но Доминик моя невеста, - сказал Маркус.
   Ко мне он и не обращался, словно я была вообще тут не при чем.
   - Ты ей еще предложение не делал, - сказала тетя Бэтси.
   - Я собираюсь это сделать, торжественно и официально, когда она встанет на ноги, - он осекся. - Ну, когда она совсем поправится, и сможет надеть красивое платье. А я смогу надеть костюм. И приглашу всех наших ближайших родственников на это торжество.
   Маркус задумался, что бы он мог еще прибавить к такому великолепию.
   - Маркус, скажи, о чем ты думаешь, когда просыпаешься по утрам? - сказала ему я.
   - Что? - не понял он.
   - О чем ты думаешь, едва проснувшись? Простой вопрос, Маркус.
   - Ну, - Маркус задумался, - я думаю, какой сегодня день, - он еще подумал. - А потом, когда вспомню, какой сегодня день, думаю, который сейчас час и не проспал ли я на лекцию.
   - А потом? - сказала я.
   - Потом думаю, за сколько времени я смогу почистить зубы и успею ли позавтракать.
   - А дальше?
   - Я представляю, как иду в гараж и пытаюсь угадать, сколько в баке бензина. А когда угадываю, то думаю, что день будет удачным. Это шутка.
   - Мы поняли, - кивнула бабушка Аманда.
   - А потом, Маркус, - сказала я.
   - Сажусь в машину и представляю, как я выеду за ворота, и не перекрыт ли выезд из квартала машиной какого-нибудь соседского идиота.
   - Дальше.
   - Вспоминаю, на каком этаже лекция, и если это скучная лекция, начинаю думать, что все знания когда-нибудь пригодятся.
   - Еще.
   - Ну-у, хватит ли на день сигарет, и о том, что у меня будет хорошая профессия.
   - А в который момент ты вспоминаешь обо мне? - сказала я.
   - Ну, это несерьезно, - сказал Маркус, - ты думаешь, я не понял, что это был подвох?
   - Нет, мы думаем, ты этого не понял, - сказала ему тетя Бэтси.
   - Разумеется, я все понял, - сказал Маркус, - разумеется, я думаю о тебе, как и о моих родителях, как и обо всех дорогих моему сердцу людях.
   - Я тоже думаю о тебе, Маркус, как и обо всех дорогих моему сердцу людях, - сказала я. - Но мне не хочется просыпаться и петь от счастья от того, что ты есть в моей жизни.
   - Это еще зачем? - сказал Маркус.
   - Мне не хочется вдыхать запах твоих волос. Мне не хочется рассказывать тебе о том, что мне приснилось этой ночью. Мне не хочется ощутить твои поцелуи по утрам.
   - А его поцелуи тебе ощутить уже хочется? - сказал Маркус.
   - Дело не в нем, Маркус.
   - А в ком дело?
   - Только в нас с тобой.
   - Я так не думаю.
   - У нас с тобой давно не может быть одного пути. Наша дружба была в детстве, и однажды нам показалось, что между нами есть любовь. Но теперь мы выросли и поняли, что любовь, это нечто другое.
   - И что же это такое? - в сердцах сказал Маркус.
   - Это когда земля горит под ногами от того, что этот человек живет на свете.
   - Только в сказках так бывает, - сказал Маркус.
   - Нет, Маркус, - грустно покачала я головой, - это бывает и в жизни. И ты в этом еще тоже убедишься.
   - Ты все выдумала, - сказал он, - откуда ты знаешь, горит или не горит у меня земля под ногами от того, что в этом мире есть ты?
   - Это было бы видно, Маркус. Это было бы видно всем.
   - Не верю.
   - Ты просто привык к мысли, что будет так, а не иначе. Тебе просто не хочется расставаться с тем порядком вещей, к которому ты приспособился. Но любовь - это не угадать, сколько бензина в баке, не перекрыли ли соседи выезд для твоей машины, и на каком этаже будет лекция.
   Маркус усмехнулся.
   - Ты думаешь, я совсем ничего не понимаю? - сказал он.
   - Любовь - это умопомрачительный до головокружения воздух по утрам. Когда кажется, что ты присутствуешь не только при рождении нового дня, но чуть ли не при сотворении самой вселенной. Любовь - это звезды в ночной вышине, горы в снегу и тепло дыхания близкого человека.
   Он, молча, смотрел на меня.
   - А ты думаешь, что любовь - это рабочее расписание твоего дня, - сказала я, - что это - гусь в духовке в соусе карри и традиционные визиты к соседям по выходным.
   - Но гуси в духовке и визиты к соседям, это тоже немаловажно, - сказала тетя Бэтси.
   - Лучше сейчас помолчи, - сказала ей бабушка Аманда.
   - Ты очень хороший человек, Маркус, - сказала я, - ты интересный и необычный.
   - Но? - сказал Маркус.
   - Просто ты не мой человек. Не мой и все.
   - У меня еще будет время, чтобы убедить тебя в том, что я твой человек.
   - У меня вся жизнь расписана по минутам, - грустно улыбнулась я, - тебя нет в этом расписании.
   - Это все только красивые слова, - сказал Маркус, - а на самом деле все гораздо проще.
   - Нет, не проще, поверь мне, - сказала я, - жизнь - это чудо, и ты тоже однажды это поймешь.
   Наступила долгая, тяжелая пауза. Даже бабушка Аманда и тетя Бэтси почтительно молчали.
   Маркус поднялся со своего стула.
   - Все-таки ты не права, - сказал он, - но я умею ждать, и я подожду, пока ты не поймешь, что ты ошибаешься.
   - Ты лучше не жди, - сказала я, - а вдыхай жизнь полной грудью. Она прекрасна, поверь мне.
   Маркус пошел к двери.
   - Но ты все равно можешь приходить к нам на яблочный пирог по воскресеньям, - сказала ему вслед тетя Бэтси.
  
  
   - Что ты любишь? - спросил меня на следующий день Брендан Файлер.
   Я задумалась.
   - Родниковую воду, - сказала я.
   - А еще?
   - Лесные орехи.
   - Еще?
   - Шарлотку тети Бэтси.
   - Еще.
   - А ты только про еду спрашиваешь?
   - Я обо всем спрашиваю, это ты только про еду отвечаешь.
   В этом месте мы полминуты смеялись.
   - Рассказывай, - сказал он.
   - Люблю плыть далеко в океан и не поворачивать назад. Туда, где только гладь воды, небо над головой и горячее солнце.
   - Еще.
   - Люблю ехать куда-нибудь далеко на машине, где только простор, озера или поля по сторонам.
   - Дальше.
   - Холодными зимами люблю читать все, что попадется, перед камином. У нас холодных зим не бывает, но я все равно люблю читать все, что попало, перед камином.
   - Еще.
   - Люблю, когда главный герой любит героиню такой, какой бы она ни была, всегда, и в горе и в радости, что бы она ни делала и где бы она ни была, он любит только ее и никого больше.
   Брендан посмотрел на меня очень внимательно.
   - А еще? - спросил он.
   Я, конечно, пошла на вызов, но все-таки я сказала это.
   - Люблю, когда ты берешь пальцем мой подбородок, поворачиваешь к себе мое лицо и целуешь в уголок губ, воздушно и слегка коснувшись.
   Мое лицо стало немного гореть, но я видела, что ему понравился мой вызов.
   - А что любишь ты? - спросила я.
   Он задумался.
   - Люблю свою работу.
   Он посмотрел по сторонам.
   - Ехать на машине. Плавать по утрам в океане. Пить горячий кофе на веранде. Холодными зимами читать, что попало, перед камином.
   - Дальше.
   Он перестал смотреть по сторонам и стал смотреть на меня.
   - Люблю, когда главный герой любит героиню такой, какой бы она ни была, всегда, и в горе и в радости, что бы она ни делала и где бы она ни была, он любит только ее и никого больше, - сказал он.
   Я посмотрела на него с интересом.
   - А еще, - сказала я.
   Тогда он подошел ко мне, наклонился, легко взял пальцем мой подбородок, мягко развернул к себе мое лицо и нежно-нежно поцеловал в уголок губ. Он сделал это так воздушно и слегка коснувшись.
   - Люблю вот так целовать тебя, - тихо сказал он мне на ухо и пошел совершать свою утреннюю пробежку вдоль океана.
   А мое сердце совершило кульбит куда-то вниз живота.
  
   18
  
   Мой самый любимый фильм - "Римские каникулы" А самое любимое место в фильме - когда главный герой входит в свою комнату и понимает, что на его кровати спит принцесса.
   В этой сцене играет такая музыка, что зрители тут же понимают, что теперь в жизни героя все будет не так, как было раньше. Потому что теперь в его жизни случилось чудо.
   Я могу постоянно пересматривать этот фильм только из-за этого момента. Ни те кадры, когда герои понимают, что полюбили друг друга, ни те кадры, когда они понимают, что не будут вместе никогда, не трогают мою душу так, как этот момент.
   Мне всегда казалось, что когда-то и в моей жизни тоже случится такое же чудо. Но только с тех пор, как со мной произошла эта трагедия, я стала воспринимать таким чудом каждый свой день.
   Наша с Бренданом сова действительно каждое утро спала на большом дереве в соседском саду. Я никогда не знала, что у сов бывают какие-то привязанности и постоянное место жительства.
   А еще очень часто над нашим океаном по ночам шли легкие дожди. И поэтому по утрам прозрачная радуга терпеливо уходила по воде вдаль за горизонт.
   Я все больше и больше ощущала присутствие Брендана в своей жизни. Этот человек потихоньку заполнял собой мои дни.
   Тетя Бэтси и бабушка Аманда ходили важные и загадочные.
   "Доминик встретила хорошего человека, они общаются в пять часов утра", - написали они моей маме, каждая в своем письме.
   "Во сколько, во сколько утра ты общаешься с хорошим человеком?" - спросила меня в письме моя мама.
   "Мы же тебе указали точное время - пять часов утра" - написали ей бабушка Аманда и тетя Бэтси.
   Маркус стал придерживаться новой политики, он решил делать вид, что ничего необычного не произошло и не происходит. Ну, общаюсь я с кем-то там еще, ну и что?
   Можно ведь терпеливо подождать, когда у меня с этим "кем-то еще" возникнет какая-нибудь трещина в общении. И тут же вовремя напомнить, что вот есть преданный и терпеливый Маркус, и моя жизнь вообще-то должна соответствовать его представлениям, как же я этого раньше не понимала.
   Он приходил к нам в гости, целовал меня в щеку, спрашивал о здоровье и вел с бабушкой Амандой и тетей Бэтси разговоры на отвлеченные темы. В отличие от Брендана он мог прийти в наш дом когда угодно, ведь он был давним другом нашей семьи, и Маркус с удовольствием пользовался такой привилегией.
   Тетя Бэтси и бабушка Аманда подозрительно наблюдали за этой ситуацией и бдительности не теряли.
   Но в принципе все было хорошо и спокойно. Главное ведь, чтобы больше не было никаких трагедий, а в остальном жизнь поворачивалась к нам только светлой своей стороной.
   У меня появилось дело, о котором я пока никому ничего не рассказывала. Я писала сценарий.
   Про мраморные полы, витые колонны, звон хрустальных бокалов, выезды в открытом автомобиле, огромные шляпы с вуалью и дамский мундштук с сигаретой.
   Я писала его по ночам при свете карманного фонарика. Днем меня могли увидеть, а я была еще не готова об этом говорить.
   А так как в пять утра я уже была на улице и встречалась с Бренданом, то иногда я вообще всю ночь не спала. И как-то ночью мне показалось, что где-то в доме льется вода, и я поехала на звук. Но это была не вода.
   В комнате у бабушки Аманды был включен телевизор. И она в четвертом часу утра, приглушив звук, тайно смотрела один из фильмов Санди Хоггарда и слезы лили по ее щекам.
   Мы все скучали по дяде Санди. Но никто из нас не мог в этом признаться.
  
  
   К середине осени в океане уже нельзя было купаться, вода была слишком холодная. Зато у Брендана появилось больше свободного времени на меня.
   Мы учили меня ходить на костылях, Брендан говорил, что это нужно, и что моему организму необходимы нагрузки. Мне было очень тяжело.
   Мы ходили по дорожке перед моим домом, дальше я ходить отказывалась.
   - Скоро будет совсем холодно, - говорил Брендан, - и ты не сможешь сидеть на веранде.
   - В наших краях зима наступит к новому году, - говорила я, - а к концу января она уже пройдет.
   - Все равно по утрам будет холодно, и ты будешь ходить ко мне в гости.
   - Я не буду ходить к тебе в гости на костылях, пожалей меня, Брендан.
   Однажды я чуть не расплакалась. Тогда он взял мое лицо в свои ладони и слегка прикоснулся к нему своим лицом.
   - Я знаю, как тебе тяжело, - сказал он, - но, поверь мне, скоро будет легче.
   - Иногда мне кажется, что не будет легче. Все лето мне твердят, что надо потерпеть месяц, потом еще месяц, а потом еще. И вот началась осень, а мне надо потерпеть еще месяц, и еще, и еще.
   - Но это твоя жизнь. Какая есть, но она твоя и ничья больше, - сказал он мне, - а я хочу идти с тобой по твоей дороге всегда.
   И я улыбнулась сквозь слезы. Мне стало действительно легче.
   И тетя Бэтси и бабушка Аманда увидели в окно, как Брендан осторожно поцеловал меня в губы. И я чуть не выронила при этом костыли.
  
  
   А к концу осени в новостях передали, что в одной далекой жаркой стране на съемочной площадке Санди Хоггарда и Ричарда Камера прямо из-под земли открылись и зафонтанировали гейзеры. И горячие фонтаны затопили всю площадку, ближайшую местность и обожгли половину съемочной группы.
   Мы как раз ужинали, и у нас в горло не полез салат из тунца.
   По телевизору передали, что пока не выяснено, чем все закончилось, об этом передадут позже. И дальше стали радостно рассказывать о глобальном мировом потеплении.
   - А где моя палка? - сказала бабушка Аманда.
   Мы с тетей Бэтси молчали.
   - Удивительно. В этом неприлично большом доме никто не знает, что где лежит, - сказала бабушка Аманда.
   Тогда бабушка Аманда стала трясти руками в поисках своей палки и голова ее тоже тряслась. И я увидела, как она постарела за последнее время.
   - Вот же твоя палка. Рядом с тобой стоит, - тетя Бэтси подала бабушке Аманде ее палку.
   Бабушка Аманда тяжело ушла в свою комнату.
   Мы так и не произнесли больше в тот вечер ни слова. Ни о том, про что услышали в новостях и ни о чем-либо другом.
   У нас во всех комнатах тоже были телевизоры, и уже гораздо позже мы посмотрели каждая в своей комнате, что с Санди Хоггардом и Ричардом Камером ничего страшного не случилось. И только тогда мы смогли заснуть.
   А еще через несколько дней я посмотрела фильм, который дядя Санди снял этим летом. Его показывали очень поздно ночью, и поэтому никто не мог увидеть, что я его смотрю.
   Там герой Николаса Ланга говорит Кэтрин Диас:
   - У меня никогда не было времени рассказать тебе, как я люблю тебя.
   И Кэтрин Диас смотрит на него своими огромными глазами, а Николас Ланг уезжает от нее на край земли.
  
   19
  
   К рождеству мне разрешили окончательно снять пластмассовую штуку с ноги. Рентген показал, что все наконец-то срослось, а то прошлые рентгены бог знает что показывали.
   Бабушка Аманда и тетя Бэтси вздохнули с облегчением. А уж как была счастлива я, не передать.
   На рождество родители Брендана уговорили его поехать к ним. Все-таки это был семейный праздник, а они его уже давно не видели.
   Брендан хотел взять меня с собой, но пока мне нельзя было даже мечтать о каких-либо поездках.
   - Мы еще успеем туда съездить, - сказал мне Брендан, - там снег будет ждать нас всю зиму.
   - Именно нас? - сказала я.
   - Ну, конечно, - улыбнулся он.
   Брендан уехал к своим родителям. А я поклялась его преданно и верно подождать эти несколько дней, и не знакомиться с какими-нибудь новыми соседями, если те надумают поселиться где-нибудь по соседству.
   У нас дома рождество обычно отмечалось с размахом. Тетя Бэтси придумывала такие необычные специи для нашего гуся в духовке, что каждый раз он выглядел совершенно неузнаваемым новым блюдом.
   Бабушка Аманда собралась разыграть рождественский спектакль, чтобы внести еще какое-нибудь разнообразие в нашу жизнь. Мы с тетей Бэтси ее вовремя остановили.
   Но мы все равно всласть повеселились. Нам ведь не привыкать, мы все праздники только наедине друг с другом всегда и встречаем.
   Отдельно тетя Бэтси покупала по моему списку подарки от меня бабушке Аманде. Отдельно бабушка Аманда покупала в том же магазине от меня подарки тете Бэтси.
   Мы повесили на камин носки, в надежде, что к утру они наполнятся подарками. И утром там действительно было много чего интересного.
   Потом к нам в гости пришла Ванесса со своими родителями. Ванесса была счастливая и восторженная и призналась нам всем по секрету, что она на днях влюбилась в одну фразу, которую услышала по телевизору.
   - Она нас уже доконала этой фразой, - пожаловались родители Ванессы, - никто из нас не понимает толком, что она значит.
   - Ванесса, ну и что же это за фраза? - с вежливым интересом спросила бабушка Аманда.
   Ванесса улыбнулась и мило произнесла:
   - Я обвинитель, я не занимаюсь гражданскими делами, обратитесь к своему адвокату.
   Мы все немного помолчали. Надо было выказать почтение к такой умной фразе.
   - Она означает, Ванесса, что он обвинитель, и он не занимается гражданскими делами, и тебе надо обратиться к своему адвокату, - сказала тетя Бэтси.
   - Это-то я понимаю, - сказала Ванесса, - но вся прелесть этой фразы немного не в этом.
   - А в чем вся прелесть этой фразы? - спросила бабушка Аманда.
   - В том, что если мне встретится мужчина, который скажет мне эту фразу, то он автоматически пройдет для меня все тесты на интеллект.
   - Ну-у, - развела руками тетя Бэтси, - это будет только в том случае, если твои дороги приведут тебя в суд.
   Ванесса расстроилась. Но не от того, что ее дороги однажды смогут ее привести в суд. А потому что никто из близких ей людей не понимал, что за мужчиной, сказавшим однажды женщине такую умную фразу, действительно можно пойти на край света.
   Брендан вернулся от родителей и подарил мне велотренажер. Мою ногу действительно надо было разрабатывать, как бы я не ленилась делать это.
   Все как сговорились. То мне полгода ни в коем случае нельзя было нагружать свою ногу, а теперь все твердили, что ее надо постоянно разрабатывать и тренировать.
   Брендан пришел к нам в дом с большой упаковкой и сам собрал тренажер в гостиной напротив телевизора.
   - Вот, - сказал он, - будешь смотреть новости, забываться и заниматься.
   - Какой у тебя заботливый молодой человек, - патетически сложили руки на груди тетя Бэтся и бабушка Аманда, когда Брендан вышел за порог.
   - Только не скажите это при нем, - сказала я, - а то он возгордится.
   - Вот же мы и говорим, когда его нет поблизости, - обиделись тетя Бэтси и бабушка Аманда.
   Маркус оглядел велотренажер скептически. Он жалел, что не он это придумал. Но он покорит меня своей верностью, это он точно знал.
  
  
   Временами мне казалось, что кто-то другой на моем месте погрузился бы в долгую депрессию. Но у меня не получалось никакой депрессии и все тут.
   Даже наоборот, мир раскладывался передо мной на какие-то такие элементарные законы, которые я в другом состоянии и не заметила бы. Я просто прошла бы мимо них. Нежась в лучах солнца, беззаботно болтая с Ванессой, засыпая на лекциях.
   Нет, конечно, жизнь была бы для меня столь же прекрасна. Но только другой своей стороной. Бодрой, здоровой, веселой и беззаботной.
   А сейчас. Я думала по ночам о своем сценарии и понимала, что могу сама творить иную реальность.
   Не восторгаться тем, что сотворили другие люди. А сама вести за руку своих героев, создавать их характеры, совершать вместе с ними такие поступки, которые так или иначе повлияли бы на жизнь остальных людей.
   Книги и фильмы настолько вплетены в нашу жизнь, они как невидимые нити связывают нас друг с другом. И передают людям чувства, мысли и эмоции, которые делают эту жизнь еще прекрасней.
   К концу зимы я уже сносно ходила с палкой и почти не хромала. Теперь у нас в доме было две палки, которые мы с бабушкой Амандой периодически теряли.
   Мы не встречались с Бренданом в пять часов утра, зимой живешь в ином ритме, вставать и мерзнуть в такую рань не очень хочется. Хотя он все так же совершал свои пробежки по утрам.
   Мы с ним ходили в кафе, ужинали в ресторанах, ездили в городские парки. Я почти не стеснялась своей палки и своей хромоты.
   Но моя нога пока еще все равно неважно справлялась со своими обязанностями и очень часто подводила меня в самые серьезные моменты. Тогда Брендан легко и играючи брал меня на руки и нес туда, куда нужно.
   А еще к концу зимы Брендан сказал, что нам с ним пора ехать в горы, пока там полно снега. И бабушка Аманда и тетя Бэтси разрешили мне поехать с ним в горы.
   - Брендан - очень хороший человек, мы отпустим тебя с ним хоть на край света, - дружно сказали они, - да к тому же ты уже совсем выросла, не век же тебе сидеть у нас на привязи.
   Я пожала плечами и ничего им на это не сказала. Стоило в прошлом году заводить такую истерику из-за того, что я тогда тоже собралась в горы.
   Тетя Бэтси испекла в дорогу столько хлебобулочных изделий, словно мы на полгода уезжаем. А бабушка Аманда дала с собой столько теплой одежды, как будто мы едем за полярный круг.
   Бабушка Аманда перед отъездом пригласила меня в свою комнату серьезно поговорить.
   - У вас ведь с Бренданом благородные отношения? - спросила она меня.
   - Конечно, благородные, - сказала я.
   - Ты понимаешь, о чем я говорю?
   - Конечно, я понимаю, о чем ты говоришь.
   - И ваши отношения будут до свадьбы благородными?
   Я хотела сказать, как Бог даст, но не стала дразнить гусей.
   - Конечно, они будут до свадьбы благородными, - сказала я, - только заметь, это мой выбор.
   - Конечно, это твой выбор, - полностью согласилась бабушка Аманда, - не мой же.
   Как будто она не пыталась всю жизнь контролировать все мои выборы.
  
   20
  
   И вот настал день, когда мы с Бренданом сели в его машину и выехали за город. Снег в нашем теплом городе в эту зиму выпадал всего пару раз, он полежал полдня на траве и зеленых кустах и к вечеру растаял.
   О том, что у нас выпадал снег, даже в новостях передавали. Для наших мест это было событием.
   - Я тебя познакомлю с настоящей зимой, - сказал мне Брендан, - скрипучим снегом под ногами, морозным воздухом и узорами на окнах домов.
   - Я только в кино и на картинках видела, что такое бывает, - улыбнулась я.
   Мы проехали немного пути, как Брендан сказал:
   - Я забыл куда ехать.
   - Ты шутишь.
   - Я серьезен.
   - Но я тем более не знаю, куда ехать, - сказала я.
   - Открой ящик для перчаток, там должна быть карта.
   Я открыла ящик и достала путеводитель.
   - Там должна быть закладка, - сказал Брендан.
   Я открыла путеводитель, и закладка сама выпала мне в ладонь. Это было маленькое золотое кольцо.
   Я держала его в своей ладони и улыбалась. Это было так мило и необычно. И опять неожиданно.
   Брендан смотрел на дорогу. Он был серьезен, но улыбка играла в уголках его губ.
   - Ты выйдешь за меня? - сказал он, не глядя на меня.
   Я стала думать.
   - Или все опять не вовремя? - сказал он.
   - Я выйду за тебя, - сказала я.
   Он некоторое время ехал молча, внимательно глядя на дорогу. Потом свернул к обочине, остановил машину, вышел из нее, подошел в моей дверце, открыл ее и осторожно-осторожно взял меня на руки.
   - Ты, правда, выйдешь за меня? - сказал он.
   - Да, - сказала я.
   Тогда Брендан стал кружить меня на руках.
   - Она выйдет за меня! - кричал он проезжающим машинам.
   - Брендан, - смеялась я, - ты же всегда был такой серьезный.
   - Я самый серьезный в мире! - кричал он.
   Нам было очень весело. Проезжающие машины сигналили и мигали фарами.
   Потом он поставил меня на землю и надел мне на палец кольцо. Оно было как раз.
   Я всегда удивлялась, когда видела в фильмах, как это мужчины точно угадывают размер кольца?
  
  
   К родителям Брендана мы добрались только к вечеру. Уставшие, и голодные. Пирожки и булочки в такой долгой дороге, оказывается, заканчиваются очень быстро.
   По мере того, как мы выехали из нашего теплого климатического пояса, картины за окном становились все холоднее и однообразнее. Голые деревья, земля, спящая под снегом.
   Вершины заснеженных гор вдали были величественны и спокойны, им было не до людских проблем и хлопот. У них в услугах была сама вечность.
   Родители Брендана мне очень понравились. Я им тоже понравилась, это было видно. И они даже не обращали внимания на то, что я с палкой и прихрамываю.
   Мама Брендана была домохозяйкой. А папу Брендана я разглядывала, как настоящего лесника. И все хотела спросить, успел ли он помочь зверям собрать запасы на зиму, но не решалась. Брендан, наверняка, пошутил.
   Мне приготовили комнату Брендана, а Брендану постелили в гостиной на диване. И мы после торжественного ужина тут же рухнули спать, мы очень устали в дороге.
   Брендан сказал мне спокойной ночи, стоя в дверях. Его родители устраивались спать в соседней комнате.
   - Очень необычно видеть тебя в комнате моего детства, - сказал он.
   - Мне тоже интересно видеть себя в комнате твоего детства, - улыбнулась я.
   - Завтра мы очень рано встаем, - сказал он, - я покажу тебе, какой бывает восход солнца в горах.
   - Тогда разбуди меня, а то я просплю.
   - Конечно, я разбужу тебя, откуда ты знаешь, во сколько он будет, этот самый восход солнца.
   - Сейчас брошу в тебя подушкой, - сказала я.
   Брендан улыбнулся и, все так же стоя в дверях, послал мне воздушный поцелуй и приложил руки к своему сердцу.
   А утром я проснулась от его настоящего поцелуя. Мне казалось, что еще - ночь, но за окном потихоньку светлело, и в комнате были различимы предметы, и лицо Брендана было видно в темноте.
   - Вставай, - сказал он, - а то ты все проспишь.
   И опять меня поцеловал. Я протянула руки и обняла его.
   - Какое славное пробуждение, - сказала я.
   Он улыбнулся. Он тяжело дышал и не хотел никуда идти, это было видно. Но тем не менее он стал поднимать меня с кровати.
   - Тебе пятнадцати минут хватит? - сказал он, потихоньку освобождаясь от моих объятий.
   - Хватит, если ты немедленно выйдешь.
   Он рассмеялся и ушел.
   Я приняла душ и через пятнадцать минут уже была готова. На мне был теплый свитер, куртка, шапка, Брендан повязал мне на шею большой шарф.
   - У нас в городе никогда так не одеваются, - сказала я.
   - О да, - улыбнулся он, - я теперь знаю.
   Мы вышли на улицу. И безумный морозный воздух тут же вскружил голову. Брендан держал меня за руку.
   Мы осторожно пошли по заснеженной дорожке перед домом. Прямо перед нами стали розоветь горы.
   Бледная дымка над горами постепенно становилась розовато-золотой, все это перемешивалось со светлеющим синим небом. Это было такое чудо природы, ни одними красками его не нарисовать.
   Я в восторге остановилась. Брендан крепко обнял меня за плечи.
   - Ну как, - сказал он, - совсем неплохо?
   Как будто он все это нарисовал, а я ничего не понимаю. Я слегка пнула его ногой, он рассмеялся.
   А потом мы поднялись на канатной дороге на вершину. Перед нами лежал весь мир до самого горизонта, и мы были первыми людьми на земле, которые видели эту красоту.
   А еще чуть позже меня поставили на настоящие лыжи. И на этих лыжах я даже немного проехала по прямой поверхности.
   Но Брендан не дал мне насладиться катанием, он бежал рядом со мной и не отпускал меня ни на секунду. Я пыталась освободиться, но не тут-то было. Он был такой заботливый и не терял бдительности ни на миг.
   - Ну куда я упаду, тут же везде прямая поверхность, - говорила я, - я ведь даже на склон не иду.
   - Еще не хватало тебе идти на склон, тут и так скользко, - говорил он. - Я обещал тебе, что ты только попробуешь, но я не обещал, что ты будешь уже вовсю пытаться разъезжать. Вот в следующий раз - обещаю.
   - Следующий раз только в следующем году будет, Брендан.
   - А куда ты торопишься, когда у нас вся жизнь впереди?
   Но все равно мне все очень понравилось. Он брал мое лицо в свои ладони и дышал на меня, чтобы я согрелась. И поил меня из термоса горячим чаем.
   А к вечеру заботливая мама Брендана кормила нас горячим ужином. А папа Брендана рассказывал, как к кормушкам приходят звери, и что лесники следят за лесом и считают численность и виды животных.
   На следующий день мы уехали. Я была полна массы впечатлений, чувств и эмоций.
   Мне было так уютно, спокойно и хорошо с Бренданом. И мне хотелось, чтобы мне в моей жизни теперь всегда было так уютно, спокойно и хорошо.
  
   21
  
   Свадьбу назначили на конец весны, сразу после моего дня рождения. Бабушка Аманда важно говорила всем знакомым:
   - В восемнадцать лет Доминик встретила хорошего человека, а в девятнадцать выходит замуж.
   А в середине весны я сказала бабушке Аманде, что к алтарю меня должен повести Санди Хоггард. И бабушке Аманде уже не удалось сделать вид, что она глухая.
   Она очень долго молчала. Потом она сказала:
   - Где же я его тебе найду.
   - Где хочешь, там и ищи, - сказала я и ушла в свою комнату.
   Кстати, мою комнату мы опять перенесли на мой любимый второй этаж. Брендан правда хотел, чтобы моя комната была со стороны его дома, но со стороны его дома была комната моей мамы.
   Я сказала, что тогда мне придется полгода выносить оттуда археологические находки всех времен и народов. Брендан меня пожалел, и мы оставили все как есть.
   Весной его фирма трудилась за городом, он приезжал поздно и очень уставал. Но день свадьбы близился, и скоро мы будем уже по-настоящему вместе, а потому мы не очень волновались из-за нечастых встреч.
   Маркус тоже не очень меня отвлекал своими заморочками. В самом деле, не будешь же опять заваливать цветами весь дом девушки, которая в глазах общественности сейчас числится девушкой другого человека.
   Нужно, однако, уметь ждать. Ведь всегда может опять произойти какая-нибудь неприятность. И все снова переменится в другую сторону.
   А бабушка Аманда и тетя Бэтси стали искать Санди Хоггарда.
   - Его телефон не отвечает, - сказала тетя Бэтси, - очевидно, он сменил номер.
   - Он что, не ждал нашего звонка? - расстроилась бабушка Аманда.
   - Вы же отказали ему от дома, - напомнила я.
   - Но мы же не навсегда это сделали, - сказала бабушка Аманда.
   - Почти год прошел, - сказала я.
   - Ну и что? Если любишь, это не преграда, - сказала тетя Бэтси.
   - Может, я сама тебя к венцу поведу? - предложила бабушка Аманда.
   - Я даже в кино такого не видела, - сказала я.
   - Ну ты и сравнила, - сказала тетя Бэтси, - то - кино. А в жизни чего только не бывает.
   - А может, мне пока не выходить замуж? - сказала я.
   - Как это - не выходить замуж, - не поняла бабушка Аманда, - когда все так хорошо и удачно складывается?
   - Мне в детстве было видение, что я должна выйти замуж за человека по имени Александр, - сказала я.
   - А почему ты нам об этом никогда не рассказывала? - поинтересовалась тетя Бэтси
   - Оно просило до поры до времени никому об этом не рассказывать.
   - Кто просило? - удивилась бабушка Аманда.
   - Видение.
   - Бэтси! Ты слышишь, что она опять выдумала? - набросилась бабушка Аманда на ни в чем не повинную тетю Бэтси.
   - Слышу, слышу, - устало сказала тетя Бэтси.
  
  
   А все действительно складывалось очень хорошо. Такое спокойствие и умиротворение. И в жизни, и в природе.
   Была бы я жестоким скептиком, то могла бы сказать, что такое перед очень большой бурей бывает. Но бурь не предвещалось. Горизонт был тих.
   Ванесса была счастлива за меня. Она вовсю готовилась стать подружкой невесты и просила кидать букет прямо ей в руки.
   - Как же я его тебе в руки кину, если его надо за спину кидать?
   - Ничего, мы с тобой все свободное время тренироваться будем, - не сдавалась Ванесса.
   И, не поверите, мы с ней действительно тренировались. Я фиксировала ее взглядом, отворачивалась и кидала ей что-нибудь за спину.
   - Нет, кто-то более проворный сможет добежать и встать между нами, - расстраивалась Ванесса.
   А когда мы чуть не разбили пару ламп, бабушка Аманда и тетя Бэтси изгнали нас из дома тренироваться на улицу.
   Как и любая порядочная девушка, я время от времени читала в газетах какие-нибудь статьи об отношениях между мужчинами и женщинами. О том, какие эти отношения бывают и о том, какими они должны быть в идеале.
   Журналисты и психологи, оказывается, знали об этом все досконально. И охотно делились своими знаниями с людьми.
   В одной из таких статей было написано, что любовь надо выстрадать. Что между людьми непременно должно что-то произойти для того, чтобы еще больше сцементировать их отношения.
   И только после того, как между людьми произойдут какие-нибудь страдания и мучения, они начинают понимать друг друга по-настоящему. И что это начинает сближать людей почище кровного родства.
   В последнее время меня очень смущала эта статья. Между нами с Бренданом просто не предвиделось никаких конфликтов. Это было так же нереально, как если бы наши теплые края засыпало двухметровым слоем снега.
   Брендан был хороший, спокойный, заботливый, влюбленный. С чувством юмора, без претензий на главную роль в моей жизни, прислушивался к моему мнению, предугадывал желания, он был идеален.
   Он на полном серьезе ждал до свадьбы, когда я буду готова быть с ним по-настоящему. По вечерам сдавал меня тете Бэтси и бабушке Аманде, бодрую, жизнерадостную и невредимую.
   Он сам останавливал себя, если уже не мог управлять своими поцелуями, он знал, что ответственен за меня. Ох, как мне это нравилось, хотя я иногда сама провоцировала и дразнила его.
   Но Брендан был взрослым мужчиной, он был уверен в себе и во мне. Он знал, что однажды мы все равно будем вместе и что у нас впереди дальняя и долгая дорога. И нам некуда спешить, мы все равно пойдем по этой дороге вместе.
  
   22
  
   Бабушка Аманда и тетя Бэтси все-таки нашли дядю Санди. Они связались со студией, и им сказали, что Санди Хоггард и Ричард Камер все еще находятся в одной далекой жаркой стране, и что они снимают там уже другой фильм.
   И бабушка Аманда и тетя Бэтси попросили передать Санди Хоггарду, что они ему звонили и что это очень важно. Потому что Доминик некому вести под венец.
   И когда Санди Хоггарду на другой конец земли наконец-то передали прямо на съемочную площадку, что Доминик некому вести под венец, он закрыл рукой глаза и сидел так очень долго. А потом и вовсе остановил съемки.
   И через несколько дней он уже стоял перед нашим домом.
   Было раннее утро. Я проснулась и сама не поняла, отчего я проснулась. То ли от шелеста шин подъехавшей машины, то ли от призрачного чувства, что сейчас что-то произойдет.
   Я встала и прокралась на веранду на моем втором этаже. Розовая заря осторожно продвигалась по небу и отражалась в синей глади океана.
   Скалы вдали лучились золотистым светом. На светлеющем небе еще были видны туманные звезды и бледная луна.
   А перед нашим домом стоял Санди Хоггард в светлом костюме со спортивной сумкой через плечо и пытался раскурить сигарету.
   Два раза потухла его зажигалка. Тогда он прекратил это занятие, поднял глаза и встретился со мной взглядом. Откуда-то изнутри меня стала бить дрожь.
   Я смотрела на него, закрыв рот рукой, чтобы не начать плакать сразу, это было бы не совсем логично. Ведь я прекрасно могла спуститься вниз и уже там от души заплакать весь его костюм.
   Он оглядел меня с головы до ног, от спутанных волос до пижамы в цветочек. И улыбнулся.
   Я метнулась в комнату, скинула пижаму и стала надевать на себя первое попавшееся платье. С первого раза не удалось, все время выходило то наизнанку, то задом наперед.
   Потом я попыталась разгладить перед зеркалом волосы и успокоить рукой свое сердце. Ничего не получилось.
   Тогда я тихо-тихо на негнущихся ногах пошла вниз по лестнице. В доме все спали.
   Я не хотела будить бабушку Аманду и тетю Бэтси, я даже не знала, который сейчас час. Я подошла к входной двери, осторожно открыла ее, ступила босиком на холодное крыльцо и застыла на месте.
   Санди Хоггард открыл калитку и вошел к нам во двор. А я поняла, что дальше не смогу сделать и шагу.
   Он поставил свою большую сумку на землю и пошел мне навстречу. Как я очутилась в его объятиях, я уже не помню.
   Мы даже рассмотреть толком друг друга не успели. Он подхватил меня на руки и прижал к себе, а я обхватила его голову руками, и мои слезы капали ему на волосы.
   - Тебя так долго не было, - плакала я, - так долго не было.
   Я прижалась губами к его виску и чувствовала его губы на своей щеке. Это не были поцелуи, это было просто объятие двух людей, которые сто лет не виделись друг с другом.
   Я коснулась губами его щеки. И по мере того как он отпускал меня из своих объятий на землю, мои губы скользили по его щеке все ниже и ниже.
   И только после того как мои губы почувствовали его губы, мое сознание пришло в себя.
   Дядя Санди не подал вида, что что-то случилось. Он поставил меня на землю, а потом взял рукой за подбородок и улыбнулся, глядя мне в глаза.
   Я увидела, что моими слезами залито все его лицо. Он поставил меня на землю, и она стала тут же гореть у меня под ногами.
   - Бог мой, Доминик, как ты выросла, - сказал он своим до боли знакомым голосом с хрипотцой.
   Меня била дрожь, потому что утром было холодно. И земля горела под ногами от того, что было очень-очень холодно.
   Бабушка Аманда и тетя Бэтси, оказывается, уже наблюдали за нами из окна гостиной.
   - Кто-нибудь объяснит мне, что тут происходит, - тихо сказала сама себе бабушка Аманда.
   - Они давно не виделись, - попыталась объяснить ей тетя Бэтси.
   - Это я и сама знаю, - сказала ей бабушка Аманда.
   Они видели все. И как я залила слезами его лицо, и как мы с ним слишком долго не могли оторваться друг от друга. И как наши губы случайно встретились, и мы с ним замерли от неожиданности.
   - Мы пойдем на улицу? - спросила тетя Бэтси.
   - Нет, дай им еще пару минут, - тихо сказала бабушка Аманда.
   Этот мужчина играл огромную роль в моей жизни, между нами всегда была некая незримая связь, и мы вполне заслуживали эту встречу. И бабушка Аманда и тетя Бэтси это прекрасно понимали.
   Я подняла руку и стала осторожно кончиками пальцев вытирать свои слезы с его лица. Я касалась его невидимых миру морщинок, мне хотелось спросить его, почему мы с ним столько не виделись, но я понимала, что он ни в чем не был виноват.
  
  
   Позади нас открылась дверь, и я поняла, что бабушка Аманда и тетя Бэтси тоже вышли на улицу. Дядя Санди отпустил меня окончательно, слегка отодвинул от себя и пошел к тете Бэтси и бабушке Аманде.
   У бабушки Аманды в глазах блестели слезы. Она скучала без него, она уже давно его простила, но даже самой себе не желала в этом признаться.
   А в поле моего зрения тем временем случайно попал Брендан Файлер. Я не знала, с какого времени он находился на улице. Видимо, он направлялся к нам, когда ему предстала наша бурная встреча с Санди во всей ее красе.
   Санди Хоггард подошел к бабушке Аманде, и она подняла руки, чтобы обнять его. Санди наклонился, и бабушка Аманда дрожащими руками обняла его.
   А потом она отодвинула его от себя и слегка потрепала его по щеке. Для этого Санди пришлось опять наклониться.
   - Бог простит всех нас, - сказала бабушка Аманда.
   - Конечно, простит, - согласился Санди.
   - Уже простил, - сказала тетя Бэтси и тоже бросилась его обнять.
   Брендан Файлер сложил руки на груди и грустно наблюдал за этой сценой.
  
  
   И тут завыла сумка дяди Санди. Это привело всех нас в новый шок.
   Мы все с недоумением уставились на его сумку, которая стояла неподалеку и даже начала немного шевелиться.
   Дядя Санди посмотрел на меня и сказал:
   - Открывай, скорее, пока не стало плохо моему подарку.
   - Ни за что, - сказала я, - я боюсь.
   Тогда он взял меня за руку и поволок к своей сумке. Я упиралась, у меня в голове не было никаких предположений относительно его подарка.
   Но вот мы с ним уже наклонились над сумкой, и Санди расстегнул молнию. Сумка завозилась, запыхтела, через мгновенье на меня посмотрели два любопытных глаза, а потом вылезла вся голова пушистого рыже-черно-белого щенка сенбернара.
   Голова возмущенно оглядела окрестности, и то, куда она попала, и всех нас по очереди, а потом от греха подальше залезла обратно в сумку. Я не могла дышать от счастья.
   Я понимала, что бы сейчас ни сказали тетя Бэтси и бабушка Аманда, я уже не расстанусь с этим щенком никогда. Я бросилась к сумке и стала вытаскивать из нее мою собаку.
   Моя собака упиралась, царапалась, но смотрела на меня с любопытством. Я все-таки ее вытащила, я держала в руках большой пушистый упитанный комок и сказала ему:
   - Привет.
   - У-у, - сказал комок.
   - А он милый, - послышался за моей спиной голос бабушки Аманды.
   Я не верила своим ушам.
   - Да, он очень милый, - согласилась тетя Бэтси.
   Мой сенбернар стал махать лапами и пытаться вывалиться из моих рук. Но я еще крепче прижала его к своей груди. Он смирился и затих.
   Дядя Санди опустился рядом с нами на корточки.
   - Извини, - сказал он, - пока ты не стала мучиться с именем. У него уже есть имя.
   - И как его зовут?
   - Его зовут Винни.
   - И все?
   - Это сокращенно. Полностью его имя большое и сложное, у него порядочная родословная.
   - Привет, Винни, - сказала я своему Винни, - у тебя самое чудное имя на свете.
   А потом, обняв свою собаку, я повела Санди Хоггарда знакомиться с Бренданом Файлером.
   - Это Санди Хоггард, а это Брендан Файлер, - сказала я.
   Они пожали друг другу руки.
   - Очень приятно, - сказали они, ненавязчиво разглядывая друг друга.
   Брендан потрепал за ухо мою собаку.
   - Зачем ты босиком, - сказал он мне, - еще прохладно.
   Он взял меня на руки вместе с моей собакой и отнес в мой дом.
  
  
   Тетя Бэтси испекла яблочный пирог. Завтракали мы на веранде.
   Моя собака спала в своем новом собачьем домике, который дядя Санди тоже привез с собой.
   Брендан уехал на работу, поцеловав меня в лоб и в нос, наказав вести себя хорошо, не ходить по улице босиком и слушаться тетю Бэтси и бабушку Аманду. Я пообещала.
   Бабушка Аманда и дядя Санди разглядывали друг друга. Он видел, как она постарела, да и она видела печать страданий на его лице.
   Но в жизни не бывает так, чтоб - тихо, мирно, хорошо и без страданий. И мы все прекрасно это понимали.
   - Я видела твой последний фильм, - сказала дяде Санди бабушка Аманда.
   - И я видела твой последний фильм, - сказала ему тетя Бэтси.
   - И я тоже видела, - сказала я.
   Мы все рассмеялись.
   - Какой прекрасный человек - Николас Ланг, - сказала бабушка Аманда.
   - Это его герой прекрасный человек, - сказала ей тетя Бэтси.
   - Плохой человек не смог бы сыграть такого прекрасного героя, - сказала бабушка Аманда.
   - Еще как смог бы, - сказала тетя Бэтси, - я же училась на актрису, я знаю, о чем говорю, - напомнила всем нам лишний раз тетя Бэтси.
   - Ну ты и вспомнила, - сказала ей бабушка Аманда.
   Дядя Санди пил горячий чай, смотрел на океан и улыбался. Я смотрела на его морщинки около глаз.
   Я знала каждое его движение. То, как он удивленно поднимал одну бровь, как улыбался. Я знала его уставшие руки и то, как он держит чашку с горячим чаем.
   - Свадьба через неделю, - сказала бабушка Аманда, - ты поведешь ее к алтарю?
   - Я для этого и приехал, - сказал дядя Санди.
   Бабушка Аманда одобрительно кивнула. Все было хорошо.
   Санди Хоггард смотрел на нее и видел, как она постарела за этот год. И видел, что у тети Бэтси нет никакой личной жизни, потому что она взяла на себя все проблемы окружающих ее людей. А я смотрела на Санди и видела, что он все это видел.
   - Свадебное платье уже готово, - сказала бабушка Аманда, - Брендан - очень хороший человек, тебе понравился Брендан? - спросила она у Санди.
   - Да, - кивнул он, - понравился.
   - Очень понравился? - уточнила бабушка Аманда.
   - Да, - сказал дядя Санди.
   - Этот твой пирог - самый вкусный, - сказала я тете Бэтси.
   - Вот спасибо, - сказала тетя Бэтси.
   - У нее все пироги вкусные, - сказала бабушка Аманда.
   - А этот - самый вкусный, - сказала я.
   - Какой ты сейчас фильм снимаешь? - спросила бабушка Аманда у дяди Санди.
   - Я привез сценарий, - сказал он.
   - Можно будет почитать? - восторженно сказала тетя Бэтси.
   - Я его для этого и привез.
   А надо сказать, что мы всегда читали все его сценарии.
   - А кто играет, опять Николас Ланг? - поинтересовалась бабушка Аманда.
   - Нет, он женится на Кэтрин Диас, им сейчас не до этого.
   - Он все-таки женится на ней? - поразилась тетя Бэтси.
   - В жизни все бывает, - сказала ей бабушка Аманда.
   - Да, все бывает, - согласилась тетя Бэтси.
   Чуть позже к нам приехал Ричард Камер, куда он без Санди Хоггарда. Они времени никогда не теряют, опять будут сидеть целыми днями в монтажной, разглядывая отснятый материал.
   Он появился на дорожке у нашего дома, большой и улыбающийся.
   - О, а я как раз к яблочному пирогу, - сказал он нам.
   Мы все с ним обнялись, и он составил нам компанию.
   - А меня на свадьбу приглашаете? - спросил он.
   - Ну, конечно, - сказала бабушка Аманда.
   Мы еще поболтали, позавтракали, а потом они действительно уехали на студию.
   Оставшийся день прошел нормально, у меня был хлопот полон рот, я приручала свою собаку к туалету. Занятие, доложу вам, самое неблагодарное.
   Ко мне пришла Ванесса и давала дельные советы. У нее давно была собака, и она уже в свое время с ней тоже намучилась.
   Но моя собака и не думала нас слушаться. Она сломя голову бегала по нашему большому дому и в восторге все разглядывала.
  
   23
  
   Дядя Санди приехал домой поздно ночью, когда все уже спали, из своей комнаты я увидела свет в его доме. Я обняла свой сценарий, тихо спустилась по лестнице и вышла на улицу.
   Входная дверь у Санди, когда он был дома, никогда не закрывалась. Я толкнула ее и вошла в дом в тот момент, когда он вышел из ванной, обмотавшись по пояс полотенцем.
   На секунду мы остановились, и наши глаза встретились.
   А он сильно загорел в этой своей далекой жаркой стране. И волосы еще больше выгорели. Мне всегда нравилось, как у него летом выгорали добела волосы.
   - Ты пока надевай халат, а я сварю нам кофе, - как ни в чем не бывало, сказала ему я и отправилась на кухню.
   И почувствовала, что он еще немного постоял, задумчиво глядя мне вслед. Я сварила кофе, налила его в кофейник и даже нашла пакетики со сливками.
   Санди надел брюки и рубашку, которую не стал застегивать, она была распахнула. В доме пахло ванной, уютом и почему-то моим детством.
   Я подала кофе на веранду. Раньше мы с ним часто сидели у него на веранде и болтали обо всем.
   Санди пришел и облокотился о косяк двери. Он склонил голову набок и наблюдал за моими действиями. И у меня тут же все стало валиться из рук.
   - Это что? - спросил он.
   Моя тетрадь лежала на столе.
   - Это сценарий, - сказала я и стала краснеть.
   Он внимательно посмотрел на меня.
   - Твой?
   Я рассматривала кофейные чашки.
   - Да.
   Он взял тетрадь в руки.
   - Сколько ты его писала?
   - Почти полгода.
   - Приличный срок, - сказал он.
   - Только при мне не читай.
   - Ты же знаешь, я понимаю, - сказал он, - прочту завтра.
   - И ругай потом по-настоящему, - сказала я.
   - Ты же знаешь, все как есть скажу.
   Мы рассмеялись. Он убрал мою тетрадь в сторону. Я налила кофе и половину пролила на стол.
   - Как была непутевая, так и осталась, - усмехнулся он.
   А потом мы вместе схватили тряпку, чтобы все вытереть, и тут же вместе ее отпустили. Тряпка упала на пол.
   - Я сама, - сказала я, - а то полезем вместе поднимать и стукнемся лбами.
   Он улыбнулся.
   - Хорошо, - сказал он, - сама, так сама.
   Он сел. Я вытерла со стола. Ночной океан шумел вдали.
   - Скоро можно будет купаться, - сказала я.
   Санди взял чашку с кофе.
   - Я уеду, - сказал он.
   - Когда?
   - После твоей свадьбы.
   Я задумалась.
   - А когда приедешь? - спросила я.
   Он покачал головой.
   - Пока не знаю.
   - А кто знает?
   - Много планов. Все надо реализовывать.
   - А отдыхать когда?
   - Отдыхать некогда.
   Мы помолчали. Разговор не клеился. Я огляделась по сторонам в поисках захватывающей темы для беседы.
   И тут я увидела его руку, всю в шрамах от операции. Я взяла его руку в свою. Дотронулась пальцами до его шрамов.
   Санди, молча, наблюдал за мной. Тогда я наклонилась и поцеловала его руку.
   - Доминик, что ты делаешь, - сказал он.
   - Этой рукой ты спас меня, - сказала я.
   Он тяжело вздохнул.
   - Я нас всех тогда чуть не погубил.
   - Ты не был виноват.
   - Я не должен был везти тебя в горы.
   - Ты не прав. У меня был самый потрясающий год в мире.
   Санди недоверчиво посмотрел на меня.
   - Чем же он был так потрясающ?
   - Всем. Каждой минутой. Каждым мгновеньем.
   - Я знаю, что когда с человеком случается какая-нибудь трагедия, - сказал он, - у него происходит колоссальный духовный рост.
   - Вот видишь.
   - Но лучше бы этой трагедии не было, - сказал он.
   - Но тогда бы не было бы и роста, - улыбнулась я.
   - Ну-у, все было бы немного по-другому.
   - Кто-то когда-то учил меня воспринимать жизнь такой, как она есть, - сказала я, глядя ему в глаза.
   - Это трудно, - сказал он.
   - Да, не совсем легко, - согласилась я.
   Мы рассмеялись. Стена потихоньку таяла.
   - Ты не замерзнешь? - сказал он.
   Я и не заметила, что поднялся небольшой ветер.
   - Дай мне свою рубашку, - сказала я.
   Он снял рубашку и отдал ее мне.
   И я без зазрения совести надела ее, хотя Санди остался с голым торсом. Рубашка была теплая и хранила его запах.
   - Как твоя нога? - спросил он.
   - Нога нормально, я даже уже не хромаю, заметил?
   - Заметил. А рука как?
   - О, рука давно нормально.
   - Очень тяжело было?
   - Иногда, да, - призналась я.
   Он протянул руку и медленно убрал мне за ухо волосы. А я повернулась и осторожно прижалась лицом к его руке.
   - Доминик, - сказал он.
   - Ничего не говори, - сказала я.
   Бог мой, как мне его не хватало.
   - Ведь все будет хорошо? - сказала я через время.
   - Ты же просила ничего не говорить.
   Мы рассмеялись.
   - Конечно, все будет хорошо, - сказал он.
   Я так и спала в ту ночь в его рубашке в своей постели.
  
  
   А на следующий день у Брендана был выходной, и мы с ним маялись дурью на нашем пляже. Он решил, что уже надо искупаться в океане. Я так не думала.
   Но он все-таки полез в еще холодную воду и даже немного проплыл. Но быстро оттуда выскочил, сизый и трясущийся.
   И мы с ним, хохоча, растирали его большим полотенцем. А потом он повалил меня на песок, и мы с ним запутались в этом полотенце.
   А вокруг нас скакала моя собака и лаяла от счастья, что кругом такой беспорядок.
   Когда я все-таки высвободилась из объятий Брендана, выпуталась из полотенца и встала на ноги, смеясь и отряхиваясь от песка, я увидела, что с веранды своего дома за нами наблюдает дядя Санди. Но когда я через мгновенье подняла глаза, его на веранде уже не было.
   Брендан лежал передо мной, большой и красивый. Я наклонилась к нему, он сел и уткнулся лицом в мой живот. Я обняла его за голову так, как будто кто-то его у меня собрался отнять.
   - Ну что ты, все хорошо? - сказал он мне.
   - Все хорошо, - сказала я, хотя мне хотелось плакать.
   Чуть позже к нам в дом дозвонилась моя мама. Она сказала нам с тетей Бэтси и бабушкой Амандой, что не может приехать на мою свадьбу, так как у нее полным-полно важных дел где-то на другом конце земли.
   Бабушка Аманда сказала, что она на мою маму уже даже устала обижаться, и для нее главное, чтобы не обижалась я. А я сказала, что как же я могу на нее обижаться, она же моя мама. На том мы все и успокоились.
   Ночью я опять пришла к дяде Санди. Мы с ним лежали на пушистом ковре перед телевизором, ели попкорн, смотрели кассету с фильмом, который он сейчас снимал, и критиковали этот фильм.
   Это была комедия, нам было ужасно весело. Еще там были казусы, которые случились на съемках, они были великолепны.
   - Ты их тоже в фильм вставишь? - спросила я.
   - Вот мы и думаем сейчас с Ричардом над этим вопросом, - улыбнулся он.
   - А кто писал сценарий?
   - Не поверишь, мы сами.
   - Да, весело вы там проводите время.
   - Ну, мы его уже второй год пишем.
   - Медленно, медленно работаете.
   - Это же не легко!
   - А почему не рассказывал?
   - Хотел сделать сюрприз.
   - А сейчас почему рассказываешь?
   - Уже почти все снято.
   - Ой, ты опять Хилари Кейл совершенно ненакрашенной снимаешь, как тебе удается ее уговорить? Она же так заботится о своем внешнем виде, говорят, у нее по двадцать косметологов на площадке у других режиссеров.
   - Она мне доверяет. Она знает, что я сниму ее в самых лучших ракурсах. Да и еще Дэвид Майер хорошо ее камерой берет.
   - Ты опять Дэвида Майера на фильм пригласил? Как у него со спиной?
   - Все нормально. Правда, он три месяца на вытяжке лежал.
   - Да, тоже не позавидуешь.
   Я помолчала.
   - Кстати, извини, совсем не было времени прочесть твой сценарий, - сказал он, - на днях обещаю, хорошо?
   - Хорошо, - сказала я, сделав вид, что мне безразлично.
   Хотя он должен был знать, как важна начинающему сценаристу оценка его творчества, и чем скорее, тем лучше. А так - ходи и красней, что там прочитал у тебя человек, мнение которого тебе важно, и какое у него вообще это мнение.
  
   24
  
   На следующий день мы с Ванессой примеряли мое свадебное платье и спорили, какую прическу мне лучше сделать. Ванесса советовала что-нибудь объемное и впечатляющее.
   Я сказала, что буду невестой с распущенными волосами. Тогда Ванесса сказала, что нас наверняка будут снимать для газет, раз меня к алтарю поведет Санди Хоггард.
   А я сказала, что все равно просто разбросаю волосы по плечам, раз я так решила.
   - Я даже в кино такого не видела, чтоб в день свадьбы волосы просто разбрасывали по плечам, - сказала Ванесса.
   - Ну ты и сравнила, - сказала я, - то - кино. А в жизни чего только не бывает.
   Мы посмеялись.
   - А почему ты не спрашиваешь, что у меня нового и интересного, - сказала Ванесса.
   - Ну, ты, наверное, познакомилась с каким-нибудь самым лучшим в университете старшекурсником.
   - Как ты догадалась?
   - И наверняка ваше знакомство состоялось, когда ты упала на лестнице.
   - Нет, в столовой, - рассмеялась Ванесса.
   Ночью мы с дядей Санди жарили барбекю на заднем дворе его дома. Он замариновал мясо в вине, и мы должны были немедленно узнать, что получилось.
   - Видели бы нас тетя Бэтси и бабушка Аманда, - сказала я.
   - Ой, надо было их тоже позвать, - сказал он.
   - Ну что ты, они бы не поняли.
   - Барбекю?
   - Нет, - улыбнулась я, - то, что все это надо есть в два часа ночи.
   - А где Брендан? - спросил Санди.
   - Спит. Он очень устает на работе. Моя собака, кстати, тоже спит.
   - Она еще маленькая. Все дети много спят. Они во сне растут и взрослеют. Кстати, уже пора нанимать инструктора твоей собаке. Сенбернары - серьезная порода, с ними должен заниматься профессионал.
   Мы с ним сидели у огня, и маленькие золотые лучики отражались в его глазах.
   - У тебя глаза цвета неба и цвета океана, - сказала я.
   - Так неба или океана, ты определись, - сказал он.
   Мы рассмеялись.
   - Мама не приедет, - сказала я.
   Он понимающе кивнул.
   - Она занята, ее можно понять, - сказал он.
   - Вот я и стараюсь понять.
   - Вот и хорошо.
   - А ты помнишь свою маму? - спросила я.
   - Конечно, помню.
   - Расскажи.
   - Ну-у, я помню, как она мне говорила, - он задумался, - она говорила: "Александр, моя любовь будет всегда с тобой, где бы мы с тобой ни были, помни об этом всегда"
   Он опять задумался.
   - И я помню об этом всегда, - сказал он через время.
   Я сидела, раскрыв рот.
   - Но почему - Александр? - сказала я.
   - Что?
   - Почему она говорила тебе - Александр?
   - Потому что это - мое имя.
   - Как - твое имя?
   Он пожал плечами.
   - Так называла меня моя мама.
   - А почему тебя больше никто так не называет?
   - Не знаю, все привыкли звать Санди.
   Я надолго задумалась.
   - И никто больше не знает, что твое имя - Александр?
   - Ну почему же, бабушка Аманда знает.
   Я молчала.
   - Вот как в жизни все складывается, - сказала я спустя время.
   - Как? - поинтересовался он.
   - Не так, как было задумано с самого начала.
   - Ты рассуждаешь как взрослый человек, - улыбнулся он.
   - А я и есть взрослый человек. Ты не заметил?
   - Заметил.
  
  
   А на следующую ночь мы с ним бродили по темному пляжу. На мне были две его рубашки, которые мы захватили у него дома.
   Было очень темно, поэтому мы иногда чуть не падали, спотыкаясь о песчаные барханы, хватались друг за друга и смеялись.
   - Обожаю спать на берегу, - сказала я, - когда над тобой горячее солнце и ветер обдувает лицо.
   - Доминик, - сказал он. - Ты никогда. Не спишь. На берегу.
   - Откуда ты знаешь?
   - Я все про тебя знаю.
   - Мы пару раз заснули с Ванессой на учебниках.
   - Ну, на учебниках - это совсем другое дело. На них просто полагается спать, - сказал он очень серьезным голосом.
   - Ты рассуждаешь как взрослый человек, - сказала я.
   - Что?
   Он схватил меня на руки и понес выбрасывать в океан. А я крепко держалась за его шею и визжала ему в ухо.
   - Ладно, не буду, - сказал он, - а то ты сейчас полгорода разбудишь.
   Он поставил меня на землю, и мы с ним держались друг за друга, совершенно обессиленные от смеха.
   А потом мы согревались горячим кофе в его доме, прямо перед большим окном, выходящим на океан. Уже вот-вот должно было светать.
   Солнце собиралось выходить из-за скал и освещать этот мир своим волшебным теплым светом.
   - Я прочел твой сценарий, - неожиданно сказал дядя Санди.
   Я почувствовала, как мое лицо стало гореть. Но он замолчал и долго ничего не говорил.
   - Я давно его прочел. В ту же ночь.
   Я очень удивилась.
   - А почему не говорил? - тихо сказала я.
   - Не хотел, чтобы ты была напряжена в эти дни, - сказал он.
   Он опять задумался. Я тоже не могла ни слова сказать.
   - Там все, как ты хотела. Мраморные полы, витые колонны, звон хрустальных бокалов, выезды в открытом автомобиле, огромные шляпы с вуалью и дамский мундштук с сигаретой. Я заметил это.
   Он взял сигарету и закурил.
   - Конечно, там много чего нужно переделать. Но для первого опыта очень неплохо.
   Мне хотелось глупо улыбаться. Это была, в общем-то, большая похвала.
   Он еще подумал.
   - Ты очень интересно описала главного героя, - сказал он, - ты его описала так, что в него можно влюбиться, поверить ему и пойти за ним на край света.
   Он долго думал, а потом все-таки добавил:
   - Если бы не другой главный герой.
   Я стала разглядывать его дом. Как он устроен. Где стоит стол, стулья, кресла. Диваны, книги в шкафу. Хотя знала с детства, что тут и где стоит.
   - Хороший парень, этот Брендан, состоявшийся, - сказал Санди, - это тебе не Маркус, которому еще расти и расти. А Брендан - взрослый, серьезный, надежный, ты любишь его?
   Вот так, без перехода. Я застыла как истукан.
   Нет, разумеется, я собиралась закивать положительно. Но потом я хотела отогнать какую-то мысль и закивать отрицательно.
   Потом я опять хотела закивать положительно. Но вспомнила о великом переселении народов в древние времена и захотела закивать отрицательно.
   Потом я опять собралась закивать положительно. Но вспомнила о проблеме выхода рек из берегов и захотела закивать отрицательно.
   - Простой вопрос, Доминик, - сказал тем временем Санди, глядя в окно.
   Я так и не ответила ему на этот вопрос.
   - Мне пора спать, - сказала я.
   - Да. Мне тоже не помешало бы вздремнуть, - сказал он.
   И тут я стала глубоко и серьезно думать над вопросом, целовать его в щеку или подставлять ему для поцелуя свой лоб, как делала это всю жизнь с самого детства. Но так ничего и не придумала.
   Он тоже сидел и не двигался. Тогда я стала искать ногами под столом свои босоножки.
   Я долго не могла найти эти свои босоножки, все елозила ногами под столом, да и вообще у меня занемели эти ноги. Потом я наконец-то нашла босоножки, одела их и ушла из его дома.
   Было почти пять часов утра, я увидела, что в доме у Брендана загорелся свет. Но я быстро прошмыгнула в свой дом и легла спать, стараясь не думать сегодня больше ни о чем на свете.
   О, как я устала за эти дни. Я так никогда в жизни не уставала.
  
  
   На следующий день я никуда не выходила из дома. Моя собака грызла мой стол и весело смотрела мне в глаза. А мне весь день хотелось плакать.
   Бабушка Аманда и тетя Бэтси спорили, кого из гостей с кем сажать за столами в нашем ресторане.
   - Надо моих подружек "сзади" и "издалека" посадить с какими-нибудь порядочными мужчинами, вдруг в этот день решится судьба моих подружек, - говорила бабушка Аманда.
   Это она про тех милых старушек, у которых за душой были долги и заводик бывших супругов.
   - О чем ты говоришь, какие порядочные мужчины в их возрасте, опомнись, - говорила ей тетя Бэтси.
   Бабушка Аманда обижалась.
   - Что ж теперь, если мы так стары, то у нас и судьбы уже никакой нет? - говорила она.
   - Есть, но немного другая, - утешала ее тетя Бэтси.
   Потом пришел Брендан. Я сидела у него на руках на веранде второго этажа, крепко обняв его за голову, и дышала ему в ухо.
   - Ну что ты, - говорил он, - я тоже, знаешь, как волнуюсь.
   Потом пришла Ванесса, которая тоже волновалась и не дала нам с Бренданом насладиться обществом друг друга. Нам пришлось играть с ней в покер, чтобы отвлечь ее от таких волнений.
  
   25
  
   В день свадьбы меня трясло. Мне казалось, что у меня высокая температура, меня била дрожь, мне казалось, что я не то съела, меня тошнило, у меня болели зубы, голова, ноги и руки.
   - Я тоже так волновалась, когда выходила за твоего дедушку Фредерика, - улыбалась бабушка Аманда.
   Они с тетей Бэтси помогали мне погрузиться в огромное и роскошное свадебное платье, которое мы с Бренданом купили еще месяц назад. Платье было мало, велико, слишком короткое и слишком длинное.
   - Дай ей какую-нибудь таблетку, пока она тут на пол в обморок не свалилась, - сказала бабушка Аманда тете Бэтси.
   - Какие же таблетки от обмороков бывают? - удивилась тетя Бэтси.
   - Ну, придумай что-нибудь, ты же у нас такая талантливая.
   Наконец они решили дать мне успокаивающую настойку бабушки Аманды. Трясясь и дрожа, я выпила половину настойки.
   - Это многовато, - покачала головой бабушка Аманда, - теперь она вообще за себя не сможет адекватно отвечать.
   - На свадьбах никто не может за себя адекватно отвечать, - сказала тетя Бэтси.
   - И что же теперь делать? - расстроилась бабушка Аманда
   - Давай оставим все на поруки Бога, - подошла к проблеме философски тетя Бэтси.
   Бабушка Аманда недоверчиво покосилась на тетю Бэтси, но ей пришлось согласиться. Свадьба должна была состояться вот-вот, и выхода океана из берегов вроде не предвещалось.
   Потом они уехали в церковь, а Ричард Камер и Санди Хоггард должны были через полчаса привезти меня туда отдельно.
   И через время они действительно подъехали к нашему дому.
  
  
   Они вошли в дом, когда я в прострации разглядывала свой прекрасный образ в зеркале.
   - Бог мой, какая красивая невеста, - вскричал Ричард Камер, - посмотри, Санди.
   Но Санди не нужно было приглашать смотреть на меня, он и так уже смотрел мне в глаза.
   - Красивая ведь, правда, красивая? - стал допытываться у него Ричард Камер.
   - Да, очень красивая, - пришлось согласиться Санди Хоггарду.
   - А почему ты волосы вот так не сделала?
   Ричард Камер стал показывать на своей голове, как нужно было сделать волосы.
   - На свадьбах обычно какие-нибудь замысловатые прически делают, - сказал он.
   А у меня пропал голос что-либо ему отвечать.
   - Не надо прическу, - сказал Санди, - пусть будет, как есть.
   - Ну хорошо, пусть будет, как есть, - согласился Ричард Камер.
   - Ты готова? - спросил Санди, глядя мне в глаза.
   Я кивнула.
   - Сумку никакую с собой не берешь? - вспомнил Ричард Камер, - женщины везде и всюду с сумками ходят.
   Он подошел к креслу, в котором лежал театральный ридикюль бабушки Аманды.
   - Это не твоя сумка? - спросил он.
   Я отрицательно покачала головой.
   - Ну хорошо, - сказал Ричард Камер, - не твоя, так не твоя.
   Похоже, он тут был один адекватный человек. Мы с Санди стояли как истуканы.
   - Если ты готова, тогда идем, - сказал Санди.
   Я опять кивнула.
   Тогда он подошел ко мне, взял меня за руку и повел к выходу из дома. У меня заплетались ноги, пересохло в горле и хотелось покурить, хотя я никогда в жизни не курила.
   На улице свежий воздух не привел меня в чувство. Мне стало еще хуже.
   Санди Хоггард и Ричард Камер помогли мне сесть на заднее сиденье машины и аккуратно затолкали туда же огромный подол моего платья.
   Репортеры из газет, которые дежурили около нашего дома и которым просто непременно были нужны именно эти кадры, тщательно все сфотографировали для истории.
   Санди Хоггард сел за руль, а Ричард Камер на переднее сиденье. Санди стал прикуривать вторую сигарету, а Ричард Камер - развлекать меня и отвлекать от волнения.
   - Свадьба, это очень важный этап в жизни человека, - говорил он, - скажи, Санди, - толкал он в бок дядю Санди.
   Санди Хоггард невпопад кивал, выбрасывал за окно недокуренную сигарету и раскуривал следующую.
   - Я был четыре раза женат, и я точно знаю, что это очень важный этап в жизни человека, - говорил Ричард Камер.
   Я смотрела в зеркало заднего вида, не видно ли, как у меня стучат зубы от холода.
   - Сегодня очень жарко, - говорил Ричард Камер, - вот и опять лето наступает.
   Я разглядывала в зеркало, не стучат ли у меня зубы от такой жары.
  
  
   Через время мы все-таки подъехали к церкви. Это было очень неожиданно.
   На улице народу не было. Все уже давно были в церкви.
   Только по разным концам перекрестка стояли некоторые фоторепортеры. Они были профессионалы, им нужно было взять с разных ракурсов, как Санди Хоггард поведет меня в церковь.
   Санди Хоггард и Ричард Камер помогли мне выйти из машины. Мы все запутались в моем платье и очень долго поправляли его. Расправляли все складки, чтобы я опять была такой же красивой.
   Санди выбросил недокуренную сигарету и стал прикуривать новую.
   - Ты же только что курил, - сказал ему Ричард Камер.
   Санди выбросил прикуренную сигарету.
   - Я уже пойду, а вы идите следом, - сказал нам Ричард Камер.
   У меня дрожали ноги, и я боялась упасть в обморок прямо на дорожку перед церковью. Это бы расстроило бабушку Аманду, а у нее и так нервы слабые.
   Ричард Камер медленно пошел к церкви, но не стал в нее входить. Он замедлил шаги, остановился, оглянулся и стал смотреть на нас.
   Санди стал прикуривать новую сигарету.
   - Сейчас покурим и пойдем, - крикнул он Ричарду Камеру.
   На меня он не смотрел. Над нами было головокружительное небо. А солнце действительно жарило в этот день как ненормальное.
   Воздух был уже почти летний. Но мы не чувствовали его, мы чувствовали сигарету Санди Хоггарда. И мало что вообще соображали.
   Он посмотрел мне в глаза.
   - Ты готова? - сказал он.
   Я стала вспоминать всю свою жизнь. Все, что у меня было хорошего. Как бывает тепло летом, как я люблю выходить в океан с Санди на его яхте, и как нам часто попадались по пути огромные дельфины.
   - Ты готова? - сказал он мне, выбрасывая новую сигарету и доставая следующую.
   И я стала вспоминать, как весной распускаются листья на деревьях, и над пляжем летают птицы. И как мы все едим пироги на нашей веранде, а бабушка Аманда треплет Санди по волосам.
   - Доминик, ты еще ни слова сегодня не произнесла, - сказал он мне.
   Он смял в руках пачку сигарет и полез в карман брюк за новой пачкой.
   - Я люблю тебя, - сказала я ему.
   - Я знаю, я тоже тебя люблю, - сказал он.
   - Но я тебя не так люблю.
   - Я знаю, я тоже тебя очень люблю.
   - Нет. Все не то, - сказала я, - а ведь все лежит на поверхности.
   Я надолго задумалась.
   Санди смотрел мне в глаза и открывал новую пачку сигарет. Я тоже смотрела в его глаза цвета неба и цвета океана. И потихоньку успокаивалась.
   У меня больше не дрожали ноги и не тряслись руки. Откуда-то из глубины подсознания у меня стало рождаться эфемерное чувство, что все будет хорошо. Что все просто не может быть иначе.
   - Ты мой принц, и я люблю тебя, - сказала я.
   - Что ты говоришь, - тихо сказал он.
   - Я понимаю, что женщина не должна говорить такие слова, она должна годами ждать этих слов от мужчины. Я сама только совсем недавно разобралась в ситуации.
   Я посмотрела по сторонам, а потом опять стала смотреть на него.
   - И я понимаю, что ты никогда не скажешь мне этих слов, тебе не позволит твое воспитание, и поэтому я должна сказать их первая.
   Я судорожно вздохнула.
   - Ты - тот человек, о котором я думаю, просыпаясь по утрам, днем, когда ем пироги тети Бэтси, и когда ложусь спать, наслушавшись морали бабушки Аманды.
   Я увидела, что Ричард Камер расслабился около входа в церковь и тоже закурил. Он никуда не пошел. Он внимательно смотрел на нас.
   - Когда ты уехал, мне казалось, что какая-то часть меня замерла, и очнется только при каком-то глобальном потеплении, - сказала я, - но что это будет за потепление, я не знала.
   Санди молчал.
   - Ты - тот человек, которому я отдала бы все мои маленькие случайности.
   - Доминик.
   - Полоса восхода солнца у горизонта океана, туман, опутывающий мир по утрам, садовая улитка, сползающая с куста роз.
   - Бог мой, Доминик.
   Он убрал ладонью со лба свои светлые волосы.
   - Когда любишь, то земля должна гореть под ногами, разве я не права?
   Санди Хоггард долго молчал, но потом сказал:
   - Ты права.
   Я перевела дыхание.
   - Ты - тот человек, при мысли о котором у меня под ногами земной шар трещит по швам.
   Он закрыл глаза.
   - Что ты такое говоришь, - тихо сказал он своим до боли родным голосом с хрипотцой.
   Он снова открыл глаза. Его взгляд плавил и обжигал. Или это я на солнце так плавилась. Мне хотелось осторожно встать на цыпочки и прижаться губами к его уставшим глазам.
   - Ты - мой голубоглазый принц, который незримо всегда был рядом со мной, - сказала я.
   Он хотел вытащить еще сигарету, но не стал. Вместо него где-то в отдалении вытащил новую сигарету Ричард Камер. Он все так же наблюдал за нами.
   Фоторепортеры тоже не теряли времени даром, они фотографировали нас с Санди со всех сторон. Но то, о чем мы с ним говорили, не слышал никто из них.
   Я стояла перед Санди Хоггардом со своей первозданной правдой и со своим признанием абсолютно беззащитной. Моя жизнь зависела только от него.
   Он взглянул по сторонам, он провел рукой по волосам, окончательно растрепав их, и опять посмотрел на меня.
   - Если ты любишь меня не как женщину, а просто как хорошую знакомую, как свою соседку, как внучку бабушки Аманды, как племянницу тети Бэтси, ты так и скажи.
   Я долго молчала.
   - И я войду в эту церковь, - сказала я.
   - Я люблю тебя как женщину, - сказал Санди Хоггард.
   - Что? - сказала я.
   - Ты слышала, - сказал он.
   Вот в такие моменты обычно в обморок и падают. У меня земля шла кругом под ногами.
   - Когда ты это понял?
   - Когда приехал. Неделю назад.
   - А почему молчал?
   - А что я мог сделать? - сказал он.
   Он тяжело вздохнул.
   Я подошла к нему еще ближе, я почти уткнулась лицом в его рубашку. Ричард Камер сложил руки на груди и с улыбкой смотрел на нас.
   И я стала падать в обморок. Многие газеты потом написали, что я встала перед Санди Хоггардом на колени, но это было не так.
   У меня действительно подкосились ноги, а он поймал меня и крепко прижал к себе своими самыми сильными в мире руками.
   Когда потом, уже гораздо позже, я сказала Брендану Файлеру:
   - Прости меня.
   Он сказал:
   - Что ты. Я же видел, как ты на него смотришь.
   - Как я на него смотрю?
   - Ты ни на кого и никогда так не смотрела, - грустно сказал он.
   Я вдыхала запах Санди Хоггарда и больше ни о чем не думала. В отдалении была церковь, полная людей, которым надо будет потом еще долго что-то объяснять.
   Фотографы совсем расслабились и стали подходить к нам поближе. Тогда Санди поднял меня на руки и куда-то понес.
   Во всех романах обычно в таких случаях пишут - на край света. Пока не знаю. Но я знаю одно. Что мечты сбываются.
   И что меня зовут Доминик Соланг, и я обожаю весь мир, людей, природу, небо, облака, солнце, звезды, океан и моя жизнь удалась.
  
  
   Конец
  
  
  
  
  
  
   184
  
   184
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"