К ВОПРОСУ О РЕИНКАРНАЦИИ ИЛИ ИСТОРИЯ ОДНОЙ КОРОТКОЙ ЖИЗНИ.
С сотворенья мира стократы,
Умирая, менялся прах,
Этот камень рычал когда-то,
Этот плющ парил в облаках.
Н. С. Гумилев.
Момент моего зачатия я конечно не помню, однако период внутриутробной жизни запечатлелся в памяти, крепко. Поначалу я сомневался, применимы ли в этой жизни ко мне такие понятия как "память", "думать", "помнить", однако: "Я мыслю, значит существую". Я вспомнил этот бессмертный афоризм и перестал сомневаться на свой счет. Кстати, я вспомнил и кто его автор - я.
В одной из прошлых жизней я был Декартом. Вы должны были обо мне слышать, а впрочем, это неважно - я много кем был. Три раза я был человеком, был еловой шишкой, фамильной вазой, императорской короной (от грязных мыслей своего владельца я постоянно тускнела), был раком отшельником, золотой монетой, сойкой, и много-много чем еще... да, чуть не забыл, был ширинкой на штанах одного парня.
Пускай вас не смущает то, что я все так хорошо помню, я давно знаком с правилами этой хитрой игры под названием "Реинкарнация". В упрощенном варианте это будет звучать приблизительно так: "Если технически ты можешь поведать миру о своей прошлой жизни - ты ее не помнишь, а если ты ее помнишь, значит ты кирпич, или что-нибудь в этом роде". Да, это непременное условие реинкарнации. Правда, если уж на то пошло, кирпичи-то могут общаться между собой, и сойки могут, и все остальные тоже, только не люди. Почему люди не помнят своей прошлой жизни - уж не знаю, однако в данный момент это обстоятельство меня мало беспокоит.
Интересно, кто я теперь... или что? Этим я еще не был. Хотелось бы надеяться, что я что-то живое, а не печная труба, как в позапрошлой жизни. Буду называть себя Существо. В пользу этого говорит то, что по всей видимости, я нахожусь в данный момент в утробе матери... или я уже говорил об этом.
Хотя, как можно называть себя Существом, если ты не имеешь соответствующих атрибутов, присущих всем существам в той или иной степени? Итак: у меня нет рта и носа, чтобы есть, издавать звуки и дышать, нет ушей - и соответственно слуха, нет конечностей в конце-концов - ни одной.
Теперь, что у меня имеется... Интересно, это что же получается - ничего кроме тела... ну, и с натяжкой - головы. Что же это такое? Нет, вопрос неверный. Правильнее будет: "Что я такое?" Моллюск? Пожалуй нет, где же тогда "домик"? Значит, не улитка - уже хорошо. Спросить, что ли, соседей? Может, кто из них был Этим раньше.
Вокруг удобно расположились мои соутробцы. Я их конечно не вижу, поскольку не имею глаз, но чувствую отлично. Сколько их? Не знаю. Очевидно, для того, чем я сейчас являюсь, такое понятие, как количество, чуждо. Во всяком случае, я здесь не одинок.
- Глубокоуважаемое Существо, - обращаюсь я к ближайшему соседу мысленно, - не могли бы вы мне подсказать, Чем мы с вами сейчас являемся?
- Я не знаю, что Вы такое, а лично я - Ангел Небесный, - с напыщенной важностью отвечает мне сосед.
Вот ведь не везет - с первого же раза нарвался на сумасшедшего.
- Простите меня великодушно, господин Ангелнебесный, за то, что я отрываю вас от, несомненно, важных и неотложных размышлений, но не могли бы вы использовать свое влияние на небесах и разузнать, Чем же, все-таки, являюсь Я.
Ответом мне было презрительное молчание. Ну и ладно, обойдусь. Мысленно оглядываюсь в поисках менее высокомерных соседей. Вот Существо, как две капли воды похожее на меня (как, впрочем, и на Ангела). От него исходит аура искренней доброжелательности. Попробую.
- Кхгм, - пытаюсь тактично кашлянуть, - простите великодушно, я обращаюсь к вам, не будучи представленным, но чрезвычайные обстоятельства толкают меня на этот бестактный поступок, - лучше уж сразу показать себя с хорошей стороны. - Можете называть меня Рене. Мой вопрос, наверное, очевиден - не располагаете ли вы какой-либо информацией по поводу того, чем или кем мы с вами сейчас являемся?
Существо ответило мне, и его мягкий и спокойный "внутренний" голос можно было классифицировать как женский.
- Вы так учтивы, Рене,- легкое кокетство ощущалось в ее послании. - Увы, мне нечем вам помочь, я чувствую что-то знакомое, но это чувство так мимолетно, что, боюсь, я не сумею... одно могу сказать почти наверняка - вряд ли мы что-то живое.
- Не уверен что это меня сильно радует, но возможность находиться в вашем обществе…
- То есть как это неживое, - перебил меня ворчливый голос, - сколько это может продолжаться? Я буду жаловаться.
Та-а-а-к, еще один сумасшедший. И кому это он, интересно, собирается жаловаться?
- Сэр, - обращаюсь я к недовольному соседу, - у вас появился отличный шанс пообщаться с самим Господом, с нами тут "сидит" его ближайшее доверенное лицо.
До меня одновременно донеслось обиженное сопение Ангела и сдержанное хихиканье леди. Она мне нравилась все больше и больше. Недовольный сосед неожиданно смягчился, очевидно, и до него дошла нелепость собственного заявления.
- Позвольте представиться - лорд Гринспайдер, - несколько церемонно заявил он, - простите великодушно, я несколько вспылил, это от неожиданности. Представьте себе: лежишь в своем фамильном замке, умираешь в окружении усердно скорбящих родственников, питаешь, знаете ли, надежды на достойное загробное существование, а тут… - я почти увидел, как он развел руками.
- Всем воздастся по делам их, - исступленно "вострубил" Ангел.
- То-то я смотрю, тебе воздалось, - вступилась за грешного лорда Кокетка.
Да, девочке палец в рот не клади. Учтем. Впрочем, она резко сменила тон, и медовым голоском, в котором чувствовалось неподдельное восхищение, обратилась к лорду.
- А вы, правда, настоящий лорд? Ах, как я мечтала познакомиться с лордом. Меня зовут Мерилин, - если бы у нее были руки, она бы протянула их для поцелуя обе.
- Весьма польщен, - лорд Зеленый Паук окончательно оттаял, - хотя какое теперь значение имеет мой титул.
Разговор постепенно оживлялся. Все новые и новые соутробцы подключались к беседе, но ясности в наше положение никто так и не внес. Мнения разделились приблизительно пополам: половина считала, что мы - живое, другая - что, скорее, нет. Исключение составлял Ангел, который полагал, что он - Избранный Богом, который по нелепому недоразумению попал в общество грешников, и что теперь ему гореть с нами в аду за компанию. Наверное, все-таки, у него это первое перерождение - привыкнет. Разубеждать его никто не стал.
***
Так прошло некоторое время. Сколько - сказать не берусь. Думаю, что значения это не имеет. Мерилин флиртовала с Пауком, очевидно надеясь встретится с ним в следующей жизни, мне показалось, даже, что они договаривались о рандеву; Ангел трубил о скором возмездии; существа знакомились, влюблялись, мирились, ругались - словом, жизнь потекла в своем обычном неторопливо-задумчивом темпе.
И вот, наконец, настал момент, когда наше существование резко изменилось. Мы все, как один, ощутили сильную тряску, и потом яркий свет ворвался в наш уютный маленький мирок…
- Началось!.. - возопил Ангел, - я вижу, я слышу тебя, Отец! Ты пришел, чтобы забрать меня из этого лона грешников!
Все замерли в ожидании. Могу поклясться, что в этот момент каждый из нас подумал: а что, если он прав, наш бесконечный путь близок к завершению, и что нас ждет в конце - кто знает. Какая-то сила повлекла Ангела наружу, он исчез, и сразу вслед за этим померк свет.
Повисло напряженное молчание. Быстро справившись с собой, я послал запоздалый прощальный привет Ангелу.
- Друзья мои, - обратился я к соутробцам, - не стоит отчаиваться, быть может, это и было новое рождение, кто знает. Верьте в свою судьбу.
Похоже, этот нехитрый призыв успокоил их. А я задумался над тем, как обмануть хитрую судьбу, и в следующей жизни (если повезет родиться человеком) написать книгу о Великой Цепи Перерождений. Ведь некоторым это каким-то образом удавалось!
Размышления были внезапно прерваны новой вспышкой загадочного света. Что же, чему быть - того не миновать. В ярком сиянии исчез еще один из нас. Это шокировало оставшихся уже меньше, все смирились с мыслью, что рано или поздно такой конец (впрочем, некоторые, и я в их числе, предпочитали думать, что начало) ожидает нас всех…
Дальше вспышки стали следовать одна за другой. Нас становилось все меньше и меньше. Иногда исчезали сразу двое. Мерилин с Пауком долго держались со мной но, наконец, я остался один.
Страшился ли я неизвестности впереди? Не знаю. Скорее, просто смирился с нею. Всякая жизнь - конечна, и что бы ни ждало нас впереди - полная пустота, или начало новой жизни - нужно просто жить. Я жил. Как мог. Я общался сам с собой, не боясь сойти с ума. Я сочинял стихи, и рисовал в мыслях картины прошлых и будущих жизней, я дарил цветы женщинам и принимал их от мужчин, плавал в бескрайних океанах маленькой рыбкой и парил над землей большой грозовой тучей, я падал осенним листом на аллею старого парка и маленькой снежинкой на ладошку красивой девочки (может быть, это была Мерилин), я был веселой песней и могильной плитой, лесной тропинкой и подводным течением, раскаленной звездой в бескрайнем Космосе и крохотной песчинкой на речном берегу… Я - мыслил. Я - ЖИЛ.
А потом опять вспыхнул свет. И я уже не боялся его. Я ждал его с радостью и нетерпением. Меня повлекло вверх. Свет вокруг становился все ярче и ярче, но я, конечно, не мог зажмуриться. И вот впереди вспыхнул Огонь. Я устремился к нему, всей своей бессмертной душой, потянулся так близко, как только мог и… вспыхнул…
Пронзительная боль и бесконечное счастье обрушились на меня в этот миг. Я знал, что эти мгновения - и есть смысл моей короткой жизни. Я понимал, что эта смерть сразу вслед за рождением суждена мне Богом. Неистовое горение - вот чего все мы ожидали, находясь в холодной и тесной тьме. И мои недолгие друзья, ушедшие вперед, сгорели точно так же, как сгорал сейчас я…
Но вот огонь, которым я горел, стал ослабевать, и я, испытывая неземное блаженство, умер.
***
Сигарета потухла.
Смятая пустая пачка полетела в корзину у стола. Докуренный до самого фильтра окурок воткнулся в самую гущу своих близнецов. Братская могила из хрусталя безропотно приняла нового мертвеца. "Еще один, - безразлично подумала она, - сегодня, наверное, последний".