Он стоял, раскинув руки; тяжелые капли дождя падали на его лицо, соскальзывали с ресниц, струились ручейками по его щекам и подбородку. Улыбка чудесным образом преображала его лицо: оно выглядело не просто молодым и одухотворенным, красота его становилась божественно совершенной, такой, какой должна быть красота Богочеловека.
Ученики, поспешившие укрыть Учителя от непогоды, остановились в изумлении, увидев вдруг свет, яркий, но не солнечный, выхвативший его стройную фигуру, в длинных ослепительно белых одеждах из частых потоков дождя.
Иисус радовался тому, что идет дождь, потому что это было просто и прекрасно; он сам учил людей видеть прекрасное в простом, - ведь прекрасное в великом видеть легко, а истинно великое - всегда прекрасно. Разве не чудо зеленая мягкая трава под ногами, разве не чудо все цветы земные, что тянутся к солнцу в великом множестве, разве не невинна улыбка ребенка, разве не кристально чисты его глаза, в которых можно увидеть Бога? Вот оно чудо! Лепешка хлеба, горячая, с румяной корочкой, тяжелые грозди винограда, наливающиеся силой и ароматом для будущего вина. Иисус хотел, чтобы люди умели видеть прекрасное в простом и радовались земным чудесам так же, как и Он.
"Почему человек страдает?" - спросил Иисуса старец из бедного селения, в котором Сын Божий останавливался по дороге в Иерусалим. Спаситель задумался. "Чтобы быть ближе к Богу" - последовал ответ. "Когда человек грешит - душа его стонет, когда страдает - душа становится чистой, словно родник. Несчастен тот, кто живет наслаждениями, потому что ими нельзя насытить душу, которая, порабощенная страстями, теряет свободу, и лишь страдание вновь возвращает ей крылья.
Разве дерево сразу становится деревом? Маленькое семечко, попадая в благодатную почву, прорастает; злые ветры хотят сломить тонкий стебель, зной иссушает молодые, еще неокрепшие листья, черви точат корень, но вопреки всем бедам, оно вырастает, и плоды - награда за его страдания".
"Что ты хочешь сказать этим, Учитель?" - спросили ученики Христа.
"Воздастся вам за муки ваши. А плоды - это дети, в них искупление грехов ваших, они укажут вам дорогу в рай".
"Но зачем так жестоки бывают страдания?" - спросил Петр.
"Но как сладок после них покой" - с улыбкой ответил Иисус.
Он знал, зачем послан в этот мир, знал, чем закончится Его земной путь. Ни раз он падал духом, думая о близком своем конце; в минуты отчаяния Иисус обращался с молитвой к Богу и просил Его помощи. Он просил сил и мужества, сомневался, что снесет на своих плечах бремя всего мира, что сможет смертью своей искупить грехи прошлые и грехи будущие, грехи верующих и неверующих, грехи народов не знающих о Боге или отвергающих Его. Не слишком ли тяжела ноша?
"Не забирай меня к себе так скоро, Отец, - просил Спаситель. - Я чувствую, что еще нужен людям. Сколько страждущих и немощных ждут, когда я исцелю их, скольким бедным нужно утешение, скольким грешникам еще нужно покаяться, скольким богатым - очиститься. Я мог бы дать людям больше, Отец".
В ту тихую лунную ночь в Гефсиманском саду, куда Сын Божий пришел помолиться, им овладела такая смертельная скорбь, что в слезах молил Он Отца пронести сию горькую чашу мимо него. Он чувствовал себя одиноким и вдвойне несчастным от того, что вскоре потеряет двоих учеников своих: один из которых предаст Его поцелуем, а другой отречется от него прежде крика петуха на рассвете.
Он вспоминал жизнь свою, короткую, но необыкновенно яркую. Он вспоминал, скольких людей встретил на своем пути, добрых и злых, сколько лиц, искаженных гневом и озаренных улыбкой; сколько ладоней: крошечных детских и сморщенных старческих, тянущихся к нему, Он видел.
И вдруг в грустные мысли Его ворвались воспоминания настолько земные, что смутили Его чистую душу. Он вспомнил взгляд той красивой молодой женщины из Иерусалима, что смотрела на Него не как все, а как-то совсем иначе, те горячие поцелуи, которыми она покрыла Его ладони, и того отрока с ясными глазами и светлыми локонами, который дал Ему, уставшему, напиться и пригласил отдохнуть в свой дом; отрок тоже смотрел на Него с любовью, но не смиренной и не братской, и глаза его, несмотря на смущение, глядели прямо и правдиво. Что это было? Любовь земная?
"Что есть любовь?" - вопрошал Он у Бога.
"Я люблю тебя, Отец мой Небесный, люблю всей душой, ты знаешь это. Я люблю Мать мою, я стараюсь любить всех людей, как Ты учил меня, ибо любовь соединяет, любовь очищает от скверны. Милый Отец, любить Тебя - такое счастье, и знать, что Ты любишь - счастье. Ведь ты никогда не оставишь меня. Почему есть люди, которые не знают о том, что ты их любишь? Почему они не хотят впустить тебя в свое сердце? Благодарю тебя за то, что ты доверил мне научить их любви. Но смогу ли я оправдать твои надежды! Я всего лишь человек, Отец, такой же, как они. Я не могу нести твое слово в каждое селение, в каждый дом и ученики мои не могут. Мир велик...Но что такое земная любовь? Если она грешна, почему люди тоже называют ее любовью? Ведь дети рождаются от любви. Разве невинное дитя может быть зачато в грехе? Рождение новой жизни - чудо. А мать, жертвующая всем ради своего ребенка, разве она не свята в своей жертвенности, в своей любви? И почему человек своего любимого почитает, словно Бога? Я хочу понять это, Отец...Что испытывает мужчина, когда жена носит под сердцем его ребенка, и когда тот делает свои первые шаги...Что значит быть старым?"
Иисус даже представил себя в старости, подобно древнегреческому мудрецу, окруженному учениками, их светлыми лицами, умными глазами, юными душами. Он так привык ко всему земному, что мысль о том, что в скором времени он простится со всеми, кого здесь любил, причиняла ему невыносимую боль.
"Будут ли в Твоем саду цветы такой же красоты, что радовали меня здесь: алые, словно кровь, розы, пленительные бело-золотые нарциссы, нежные лилии, благородные лавры и стройные кипарисы? Что сравнится там с красотой земных рассветов? Я навсегда запомню эту мягкую траву и шепот реки, несущей свои воды в море, это небо после дождя, эти пламенеющие закаты. Отец, я так люблю это!"
Вдруг Спаситель вспомнил лицо того юноши, которому накануне наказал продать все, что он имеет, а деньги раздать нищим. Как ему хотелось обратить к свету эту юную душу, которая, он знал, была чиста, но не ведала пути истинного. И сердце Иисуса затрепетало, а душа избавилась от скорби, когда внутренний голос сказал ему о том, что юноша спасся.
Казалось, в ту ночь Христу открылась великая тайна любви, которую тщетно искали мудрецы многие столетия. Он понял, что любовь нужно собирать по крохам и хранить так, чтобы ни единая крупица не пропала из ларца души. Жить надо не ради любви, а любовью, которая дарит счастье бытия и на Земле и на Небе. В ту минуту любовь Спасителя была так велика, что и мира бы не хватило, чтобы объять его этой любовью.
Иисус радовался от сознания того, что даже, когда Он покинет этот мир, по-прежнему будет светить солнце, по-прежнему будут петь птицы, а в садах будут распускаться прекрасные цветы.
Иисус улыбался счастливо и блаженно. Он был очень красив в ту минуту, красив и божественной и земной красотой. Он стоял, раскинув руки, и, вдруг свет, яркий, но не лунный, выхватил из темноты его стройную фигуру в длинных ослепительно белых одеждах, будто из небытия...