Инга ЛИГЕРС
НОЖ ЗОЛИНГЕНСКОЙ СТАЛИ
(Рассказ-быль)
Занималось серенькое утро. Солнце терялось в пене пепельных облаков, чуть подрумяненных восходом, обещая такой же пасмурный денек. В последних жестоких боях советский Эстонский корпус потерял немалую часть личного состава и теперь даже разведчики, элита полка, ходили в наряды. Отчаянно зевая, Райво, отстоявший часовым добрую часть ночи, мечтал об одном: похлебать горяченького, согреть продрогшее на предрассветном знобком ветерке нутро, и рухнуть спать, погружаясь в тёплую тишину, едва щека коснётся подушки.
Кашевар до верху наполнил ему миску дымящимся кулешом, щедро сдобренным ароматной тушёнкой, плеснул в жестяную кружку крепко заваренного сладкого чаю и прикрыл сверху толстым ломтем хлеба. От такой доброты всегда прижимистого повара Райво пришел в изумление. А тот заговорщицки подмигнул солдату:
- Доблестной разведке - почёт и уважение!
- Или знаешь чего? Говори, не тяни.
- Да ходят слухи: наступление готовится. Так штаб "языка" требует. Видать, не сегодня-завтра пошлют вас, братцы, в ночной поиск.
Уже в постели Райво успел подумать о хитром поваре, который всегда был в курсе последних слухов и, как правило, верных: "Тоже мне - стратег и тактик. Знал бы свою поварёшку, да занимался бы поиском картошки на кухне. Ни разу в бой не ходил, а туда же..." Но тут мысли смешались, и солдат заснул, по-детски подсунув ладонь под щёку.
Разбудил его громкий взрыв смеха. Ребята, собравшиеся в землянке, о чем-то азартно спорили.
- И здоров же ты дрыхнуть, Райво! - беззлобно, но ехидно пробасил рядовой Орехов, сидящий на соседнем топчане.
- А что, проспал что-то важное? - окончательно пробуждаясь, встревожено спросил Раннаметс.
- Да нет, парень, подремал бы еще. Группам велено отдыхать: понимай так, что ночью идем за "языком". Спи, пока можно.
Однако Райво углядел в этом намёк на свою молодость и быстро вскочил, заправив одеяло. Семнадцатилетний, он оказался самым молодым в отряде бойцом, и остальные солдаты по-отцовски опекали горячего паренька. Не подозревая, что юношеская задиристость выдаёт его годы с головой, он злился и всеми силами старался выглядеть бывалым воякой.
Сумерки уже опустились на землю, когда строгий и немногословный старший сержант Тамм, придя из штаба, собрал разведчиков и поставил задачу: требуется "язык", желательно не рядовой солдат, а офицер, знающий не только окопные слухи, а обладающий информацией о планах командования. Всё было понятно, и взвод готовился к выходу, в последний раз проверяя оружие и амуницию.
Райво любовно полировал тряпочкой лезвие своего трофейного ножа. То был не заурядный солдатский тесак, а подлинный аристократ среди себе подобных: офицерский, высококачественной золингенской стали, в щегольских ножнах, с изящной и удобной рукояткой, словно влитая, лежавшей в ладони. Такое оружие не подведет в решающую минуту, не выскользнет предательски из потной руки, не сломается при ударе. Молодой разведчик берег клинок, как берегут друга, не уставая затачивать и полировать его мягким кусочком замши, чудом добытой им в неустроенности фронтового быта.
Когда сгустившаяся темнота окончательно размыла очертания предметов, группа выступила в ночь. "Нейтралка" широкой полосой разделяла позиции противников. С немецкой стороны протянулись клубы колючих заграждений, за которыми начинались мелкие овражки, позволяющие скрытно подобраться к вражеским траншеям. С нашей - лежало ровное поле, там и сям изрытое воронками от снарядов. Правда, сейчас, в середине лета, оно поросло кустами сорняков, вымахавших на полметра, но ненадежное это было укрытие. Ночь выдалась тёмная, небо бесстрастно сияло крупными звездами, в зыбком свете которых разведчики двигались тихо, словно призраки.
В скором времени здоровяк Орехов уже сноровисто резал кусачками дебри колючей проволоки, преградившей путь.
- Дальше - только ползком, - донёсся шёпот Саккарта.
И вновь тишина, нарушаемая лишь шелестом ветра в убитых жаром солнца травах. Вот впереди замаячил чёрный зев лога, и разведчики скользнули в него, растворяясь в глубокой тени. Гибкий и худощавый, рядовой Раннаметс, словно уж, прополз между двумя кочками и спустился на сухое дно.
- Все здесь? - еле слышно уточнил сержант и, получив утвердительный ответ, махнул рукой вперед.
Группа двинулась дальше. Всё произошло внезапно. Раздался сдавленный возглас идущего впереди Тамма, чуть слышное проклятие на чужом языке, и всё смешалось в вихре схватки. Страшен бой на нейтральной полосе - на ножах, в полной тишине - ни вскрика, ни звука. Попробуй-ка, зашуми - мигом вспыхнет огненный ад. Начнут бить с обеих сторон: никто не станет разбирать, где свои, где чужие, утюжа снарядами и поливая трассирующими пулями враждебную темноту.
Так случилось, что полевые разведки противников столкнулись в своем поиске на дне этого маленького оврага, и теперь лишь одному отряду предстояло выбраться из него. Судьба свела Райво с неравным противником. Огромный немец - настоящая белокурая бестия, Зигфрид из древнегерманских мифов - обрушился на низкорослого паренька словно гора. Сильные руки фашиста схватили неприятеля за предплечья, опрокидывая на землю. Рядовой Раннаметс не устоял на ногах и позволил уложить себя, чтобы юркой кошкой выйти из захвата. Откатившись в сторону, парень, получил возможность выхватить оружие - рука привычно скользнула к ножнам. Они были пусты...
В горячке жаркого боя молодого бойца прошиб холодный пот - он оказался безоружным перед лицом могучего противника, а нож, его верный и прекрасный нож, остался лежать где-то в пыли. В ту же секунду Райво атаковал немца, не давая ему время воспользоваться кинжалом. Сцепившись, они яростно боролись и "Зигфриду" удалось впечатать лицо противника в землю. Руки щуплого русского солдата оказались скованы весом огромного тела, и ничто не мешало разделаться с ним. Схватив побежденного за волосы, немец стал оттягивать его голову назад, открывая горло для последнего удара. Райво понимал, что жизнь его повисла на волоске. Вот рука "Зигфрида" поползла к ножнам, обнажая острое лезвие, которое сейчас полоснёт по беззащитной шее Раннаметса. И всё оборвётся, канет в небытие...
Нет! Нельзя сдаваться - он будет драться до конца. Райво резко откинул голову назад и сильно ударил затылком в челюсть фрицу. Тот на мгновение ослабил хватку. Используя последний шанс, Райво рывком повернул голову к нависшему над ним врагу и почти уткнулся лицом в его шею - в ноздри ударил резкий запах пота, смешанный с ароматом хорошего табака. Ни секунды не раздумывая, разведчик вцепился зубами в эту толстую, вздувшуюся от натуги плоть. Рот его тут же наполнился чужой горячей кровью, а судорожно стиснутые зубы сжались ещё сильнее, перекусывая жилу. Тело немца дёрнулось и внезапно обмякло, сдавливающие руки разжались и упали.
Сбросив с себя каменную тяжесть трупа, разведчик сплевывал и кашлял, стараясь избавиться от омерзительного солоноватого вкуса во рту. Прерывисто дыша, он приподнялся, прислонился к стенке крутого овражка, но дрожащие от усталости ноги отказались ему служить. Солдат сполз на землю рядом с телом врага. Взошла луна, и в её мёртвенном свете Райво разглядел безмятежно распахнутые в небо глаза "Зигфрида", в которых навеки застыло удивление.
Тем временем скоротечный и жестокий ночной бой подходил к концу. Победила сторона, быстрее успевшая использовать внезапно изменившуюся обстановку. Двоих уцелевших неприятелей уже вязали по рукам. Один из них часто-часто кивал головой, горячечно шепча что-то угрюмому Саккарту, щеку которого рассекал глубокий кровоточащий порез. Райво прислушался:
- Йа, йа, их бин зольдатен, простой зольдат. Вот есть герр официр, - на смеси из двух языков бормотал немецкий разведчик, дергая острым подбородком в сторону второго пленника, породистые и хищные черты лица которого исказила гримаса презрения.
- А тот-то видать, волчара стрелянный!- сказал на ухо Раннаметсу рядовой Орехов. - Профессионал, не чета первому. На допросе молчать будет.
Чуткий Саккарт услышал и хмыкнул:
- Ничего, заговорит. Вспомнит даже, как звали третьего мужа его прабабушки. Птица не из простых, наверняка знает немало.
Быстро осмотрели пострадавших, к счастью, тяжело раненых не было.
- Цел, Райво? - немногословный Тамм повертел в сильных руках молодого земляка. - Успел заметить, какой монумент на тебя навалился. Думал хана, а ты молодец!
Он склонился к "Зигфриду" и присвистнул. Остальные тоже подошли поближе.
- И повезло же тебе, брат. Так раз в жизни бывает! Видать мамка молится за тебя, - ахнул Орехов. - Ты ведь ему аккурат сонную артерию перегрыз. Чуть левее или правее был бы просто укус, а так - быстрая смерть. Повезло...
Ночь катилась к рассвету, небо стало наливаться синевой - нужно было спешить. Группа разведчиков, увеличившаяся на две тени, все так же беззвучно потянулась прочь из оврага.
А дивный нож знаменитой стали*) навсегда остался лежать в полях прошедшей войны.
-----------------
*) Примечание: Золинген (Solingen) - город в ФРГ, в земле Северная Рейн-Вестфалия... Один из центров металлообрабатывающей промышленности Рура. Издавна известен (с XV в.) специализированным производством металлоизделий (разнообразные образцы холодного оружия, ножей, ножниц, бритв, режущих и медицинских инструментов)... Специальные технические школы по металлообработке. Музей холодного оружия...(БСЭ)
![Образцы военных ножей и кинжалов Германии периода Третьего рейха. []](/img/d/dubynina_i_w/nozhzolingenowskojstali/collage-dagger.jpg)
Образцы холодного оружия Третьего рейха
***
Дорогой читатель!
Это произведение не является плодом моего буйного воображения, оно от начала и до конца основано на реальных событиях. Мой отец всю войну прошёл в полковой разведке 921-го стрелкового полка 249-й стрелковой дивизии 8-го Эстонского стрелкового корпуса. Почти 90% личного состава Корпуса составляли эстонцы, 9% - русские из Эстонии, знавшие эстонский язык. Никто не гнал их на фронт силой, они сознательно шли воевать и освобождать от фашистов свою родину. Победу отец встретил в Кенигсберге.
О том, что в частях Красной Армии, освобождавших Прибалтику, было много самих прибалтов (только одних эстонцев около 30 тыс. чел.), почему-то некоторые сегодняшние политики новоиспечённых балтийских государств не хотят вспоминать, а поминают как "героев" только местных легионеров СС. Меня, как специалиста и простого человека, возмущает подобное извращение исторической действительности. Да, были "лесные братья", "дикие кошки" и "айзсарги", но был и Советский Эстонский корпус, участвовавший в Ленинградско-Новгородской наступательной операции, выбивавший немцев из Таллинна и с островов Хиумаа и Сааремаа. От того, что сейчас забываются уроки Истории, кое-кто начинает спекулировать на недружелюбном отношении отдельной части прибалтийского населения к СССР и России, заявляя, что народы Прибалтики чуть ли не поголовно бились с Советами и искренне радовались приходу гитлеровцев. Это далеко не так. Один из читателей моего рассказа очень правильно заметил: "...как-то упускается из виду, что любой нормальный народ вообще-то не радуется никаким завоевателям, и эстонцы с латышами и литовцами - отнюдь не исключение из этого правила".
По окончании войны отец ещё 4 года служил в пограничных войсках,а после демобилизации выбрал профессию журналиста. В последние годы он работал над книгой воспоминаний о своей военной молодости, писал стихи. К сожалению, его литературный труд остался незавершённым. Отец умер в 1991 г. в Тбилиси - сердце ветерана войны и труда не выдержало, когда распоясавшиеся грузинские молодчики из числа т.н. "национал-демократов", в буквальном смысле слова, оплевали его фронтовые награды, как всегда одетые на 9 мая.
60-летний юбилей Победы 1945 г. подвигнул меня взяться за эту рукопись и завершить дело ветерана ВОВ - подготовить текст к печати и попытаться издать книгу. Дело для меня привычное: работала литературным редактором популярно-исторического издания, сейчас пишу сама и публикуюсь (закончила исторический факультет СПб университета).
Один из драматических эпизодов "своей" войны отец так и не рискнул доверить бумаге, полагая, что цензура всё равно не пропустит. Я узнала об этом бое из его уст и решила дополнить будущую книгу ещё одной главой - так появился на свет рассказ "Нож золингенской стали". Жизнь подчас преподносит сюжеты невероятнее самого изощренного вымысла.
Для того чтобы Вы имели суждение о военной повести отца, представляю первые главы, уже прошедшей мою литературную обработку. Кроме главного героя, Райво Раннаметса (он же Владимир Лигерс), имена солдат и офицеров подлинные. От отца осталась фотография военных лет, на обратной стороне его рукой написано: "Взвод полковой разведки 921 гвардейского стрелкового полка, Ленинградский фронт, где-то на р. Луге".
С уважением, Инга Лигерс.
23 февраля - 9 мая 2005 г.
![Взвод полковой разведки 921 стрелкового полка 249 стрелковой дивизии 8-го Эстонского стрелкового корпуса, Ленинградский фронт, где-то на р. Луге, лето 1944 г. []](/img/d/dubynina_i_w/nozhzolingenowskojstali/wzwod_polkowoj_razwedki-2.jpg)
Полковая разведка 921 сп 249 сд 8-го Эстонского стр корпуса, Ленинградский ф-т, правый берег р. Луги, перед Кингиссеппом, лето 1944 г.; сидят (слева направо, по номерам):
1) ефрейтор Персман Пётр (умер сразу после войны),
2) командир взвода полковой разведки лейтенант Никитин Владимир,
3) офицер разведки полка лейтенант Ваулин Фёдор,
4) военный переводчик лейтенант Вилангу,
5) сержант Пемберг,
6) ефрейтор Лянисо,
7) зам. командира взвода старший сержант Тамм (погиб при освобождении Латвии).
Стоят (слева направо, подряд):
- ефрейтор Лигерс Владимир (мой отец, помечен крестиком) - прототип солдата Райво Раннаметса,
- сержант Раудоеп (погиб в боях на о. Сааремаа),
- рядовой Волков Анатолий,
- рядовой Саккарт,
- рядовой Орехов Владимир.
![Старший сержант Владимир Лигерс (прообраз рядового Райво Раннаметса). Служба в пограничных войсках. Западная граница, 1946 г. []](/img/d/dubynina_i_w/nozhzolingenowskojstali/ligers-granica.jpg)
Победитель: Старший сержант Владимир Лигерс. Служба в пограничных войсках. Западная граница, г.Кенигсберг, 1946 г.
![Ветеран ВОВ и труда Владимир Владимирович Лигерс с дочерью и внучкой. []](/img/d/dubynina_i_w/nozhzolingenowskojstali/ligers-ch-b.jpg)
Ветеран ВОВ и труда Владимир Владимирович Лигерс с дочерью и внучкой.
***
Владимир ЛИГЕРС, Инга ЛИГЕРС
БУДНИ ПОЛКОВОЙ РАЗВЕДКИ
(военная повесть)
Посвящается друзьям-разведчикам
921 гвардейского Ордена Боевого Красного Знамени
стрелкового полка.
Живым и мертвым... С глубокой любовью.
Друзья мои,
Друзья-однополчане:
тбилисцы, ленинградцы,
харьковчане,
эстонцы, украинцы,
москвичи...
Сегодня вы мне
Вспомнились в ночи!
И снова я шагаю
С вами рядом
По пашне, перепаханной снарядом,
В холодный,
Окровавленный рассвет;
Как будто мне
Опять семнадцать лет!
Опять разлуки,
Встречи и тревоги;
Раненья, медсанбаты
И дороги...
Махорка, хлеб,
Усталость, радость, риск...
И разлучить
Единственное может -
Поставленный друзьями обелиск!
(В. Лигерс)
ГЛАВА 1. ПОЛУСТАНОК
В середине февраля 1943 года Райво Раннаметс сошёл на пустынном, заснеженном полустанке. Поезд пронзительно загудел, дёрнулся и, постепенно набирая скорость, ушёл в ночь. Мелькнул красный огонек хвостового вагона, и всё вокруг погрузилось во мрак. На душе стало неуютно и тоскливо... Постояв немного, привыкая к темноте, молодой человек увидел будку возле железнодорожного полотна, из трубы которой в небо вился белесый дымок, напоминая о тепле и уюте. Юноша подошел к домику и постучал в дверь.
- Никак кум! - раздалось из-за двери. - Ты заходь, не заперто.
Приезжий вошёл в помещение и огляделся. У противоположной стены небольшие нары, на которых кто-то лежит, укрывшись тулупом. Ближе к двери чугунная вагонная печурка, в её раскалённой топке лениво потрескивают дрова.
- Здравствуйте, хозяин, - произнёс пришелец закоченевшими губами.
- Здорово, коли не шутишь, - недоуменно ответил обходчик, приподнявшись на локте и разглядывая нежданного гостя. - Откель такой взялся?
- С поезда, - пожимая плечами, ответил Райво. - Да что ты на меня так уставился, словно людей отроду не видел?
- Людей-то, паря, я в жизни своей повидал, да токма таких, как ты, вижу впервой, чтоба по морозу в легоньких штиблетах... Никак сбёг?!
- Ниоткуда я не сбегал! - обиделся юноша. - Разыскиваю запасной полк, куда имею направление.
- Опять-таки чудно... В запасной полк командой прибывают, а ты сам по себе. Отстал от своих?
Дотошность обходчика начинает бесить призывника, и он лезет за пазуху, вытаскивает видавший виды, изрядно потрепанный по дороге пакет. Углы его порвались и из них торчат какие-то бумаги. Сургучные печати исчезли, остались лишь розовые пятна, напоминая о том, что когда-то они существовали.
- На, читай! - Протягивает Райво пакет хозяину.
- Чего там, не надо, - запротестовал, было, обходчик, но любопытство пересилило.
- Точно, Еланские лагеря! Это у нас. Ты, брат, на меня не обижайся. Чудно как-то видеть тебя зимой в штиблетах... Да ты разоблокайся. Сейчас с тобой чайку сообразим, побалуемся. Небось, промёрз, бедолага? По такому случаю чаёк - само что ни на есть милое дело! Ты ботиночки-то скинь, ноги разотри да обогрей.
Райво стаскивает вещмешок, скидывает телогрейку и, подбросив в печурку полешков, снимает туфли. Тело трясет мелкой дрожью, пальцы ног в тепле начинают неимоверно ныть, словно кто-то выкручивает их. Парень трёт отчаянно, превозмогая боль. Ступни почти потеряли чувствительность.
Старик подходит и смотрит через плечо:
- Ничаво, не поморозил, так, маненько прихватило, пройдет.
Откуда-то появляются две кружки, и обходчик разливает из чайника густую коричневую жидкость, мало напоминающую чай. Перехватив взгляд гостя, он смеётся.
- Что, не нравится? Оно конечно, видок не то, что настоящий, да где ноне настоящий-то взять? Это наш, уральский! Тут почитай, кажной твари по паре: немного свеклы, чуток морковки, зверобой да лист брусничный - всё пользительно для здоровья.
Райво глотает, обжигаясь, горячую жижу, которая вливаясь, растекается по телу живительным теплом. Вкус, как ни странно, приятный: слегка сластит и отдает ароматом леса.
- Ну, как те мое пойло?
- Да ничего, душистый, а главное, тепло - даже в пот вогнало.
- То-то... Оно, на вид, конечно, не то, да ныне и это сойдет.
Отошедшее от мороза тело обмякло, и юноша не заметил, как уснул. Разбудил его холод, потянувший от двери, - это старик вышел из будки по нужде. Райво поднялся.
- Ты чего, спи, ночь ишшо, до утра далеко, - шепчет почему-то железнодорожник. - Утресь мне за харчем в деревню. Запрягу Карьку да до развилки довезу, а там почитай на месте. Спи.
- А далеко до лагеря? - спрашивает Райво.
- И как сказать?.. Оно вроде и не далеко, дак ноне мороз, почитай под сорок, опять жа дорога склизка, она скорость-та поубавит. Вот и гадай, далеко иль нет? А так здесь верст восемь считают. Да ты спи, паря, утресь подброшу.
- Показал бы дорогу, пойду пешком. Авось к утру на месте буду, и так второй месяц добираюсь.
- Авось, авось, - ворчит старик, - все вы молоды да зелены на авось надеетесь. На дворе мороз - плевок на лету мерзнет, камнем на землю падат, а ты авось... Пойдешь, а утречком покойничка подберут, коли кто в тую сторону поедет, а то и до весны проваляешься.
- И все же я пойду, ты только дорогу мне укажи.
- Оно что, дорогу показать можно, отчего не показать. Только послушал ба меня, ну куда на ночь-то глядя?
- Уж прости меня и большое тебе спасибо за чай и прием, только я пойду.
- Прощать те неча, за чай чего ж спасибо? Кипяток он и есть кипяток, а коль так невтерпеж... Там в углу мешки, обмотай ноги, не то поморозишь. Дойдешь до развилки - брось на обочину, утресь подберу. Оттоль ходу тебе недалече.
Обернув мешками ноги до колен, Райво с обходчиком вышли из домика. Мороз сразу прихватил да так, что ноздри словно слиплись.
- Чой-то там полыхат? И кострище же запалили! Ну, то их военно дело. Ох и полыхат... Вот по энтой дороге и держи, а до развилки дойдешь - свертай на огонь, там уж недалече. А то, можа бы остался?
- Нет, пойду я.
- Ну, коль так, с Богом!
***
ГЛАВА 2. ЗАПАСНОЙ ПОЛК
Бредёт Райво по заснеженной дороге и ухмыляется, - ну и вид со стороны... Не то бродяга, не то доходяга! Благо, ночь и округа пустынна. Посмотрела бы мама на сына родного, не узнала бы... Вдруг что-то треснуло за спиной, словно из пушки выстрелили. Он вздрогнул и остановился, осмотрелся вокруг. Никого - черт знает, что? И вновь треск, даже земля вздрогнула. Ничего не поняв, парень махнул рукой и продолжил путь. Вот и развилка, о которой говорил старик-обходчик. Райво присел на обочину, скинул мешки и пошел на уже угасающее зарево. Вскоре его остановил окрик:
- Стой, кто идет?
- В Еланские лагеря по направлению военкомата.
- Проваливал бы, некому с тобой сейчас разбираться! Утром приходи.
- Ничего себе, утром! Я же до утра закоченею!
- И то - правда! Что же с тобой делать? Начальство всё там, - махнул на зарево часовой. - Понимаешь, землянка офицерская сгорела, даже караульный начальник там. С поста я сойти не могу. Вот, мать честная, положеньице! Слушай, вон, левее, старые землянки, ты там пережди, а начальство придёт - доложу и вызовут.
Делать нечего, и будущий солдат поплелся в указанном направлении. В стороне от дороги маячило несколько старых полуразвалившихся укрытий. В одном напрочь отсутствовала дверь, у другого полуразобранный накат. Наконец, на отшибе, нашёл землянку с дверями и даже с застекленным окошком. По скользким, запорошённым снегом ступеням спустился и толкнул створки, но они не поддались. Он сильнее налег, двери, натужно скрипнув, чуть-чуть открылись, и Райво втиснулся в образовавшуюся узкую щель. Внутри пахнет затхлостью, пылью, зато не донимает колючий ледяной ветер. Немного привыкнув к темноте, паренёк обнаружил нары из жердей, на которых еще сохранилась прелая солома. Он собрал её всю и, соорудив на верхнем настиле подобие постели, улегся. После мороза снаружи, здесь казалось тепло и уютно, и юноша незаметно погрузился в сон.
Пробудился он оттого, что его тряс озноб. За маленьким грязным, едва пропускавшим свет оконцем брезжил хмурый рассвет. Райво оглядел свое пристанище. Потолок и стены толстым слоем окутывал иней, отчего они казались только что побеленными. С верхнего наката свисало прогнившее бревно перекрытия. На полу валялись обрывки бумаг, пустые консервные банки, коробка от противогаза, чья-то рукавица... Райво разгреб ногой мусор, собрал бумагу и соорудил небольшой костёр.
Немного согревшись, он вышел из землянки и побрел к шлагбауму. На посту находился уже другой часовой, но появившегося он встретил, словно знакомого.
- Ты где отсиживался? Ночью тебя искали, а найти не могли. Мой сменщик выговор схлопотал, начальство грозилось под трибунал его, коли с тобой что случится. Ты, часом, не поморозился?
- Замерз ночью, но вроде ничего... Только вещмешок кто-то стащил.
- Это у нас случается. Харчи-то здесь не больно густые, вот и промышляют ребята, только ты на них сердца не держи, поживешь здесь, поймешь.
Часовой поднёс свисток к губам. На заливистую трель из землянки, вырытой рядом со шлагбаумом, выглянул заспанный капитан, увидев призывника живым-здоровым, обрадовался:
- Пропажа отыскалась! Где же тебя черти носили?! Искали, искали...
- Да вон, в той развалюшке переночевал, - Райво махнул рукой в сторону.
- А часовой сказал, что послал тебя в те землянки, что ближе.
- В тех пусть часовой сам ночует! Ни крыши, ни дверей. Увидел вдали ещё укрытия и подумал, может быть, там что-нибудь подходящее отыщется, и нашел. Правда, и там не рай, да все же теплее.
- Ладно, бедолага, пошли в штаб оформляться.
Так попал Райво Раннаметс в учебный запасной полк Эстонского стрелкового корпуса, и началась для него новая, армейская жизнь с её перипетиями, опрокинувшими все его довоенные представления. Новобранца зачислили в роту противотанковых ружей, где оказалась вакансия второго номера. Назначение было воспринято им спокойно, юноша пока ещё очень смутно представлял себе военную службу.
Первым номером оказался пожилой солдат, прибывший в запасной полк из госпиталя. Он критически осмотрел худощавого, невысокого и гибкого паренька, словно покупал на базаре барана, и, тяжело вздохнув, изрек:
- Присылают же пополнение! Что я с тобой делать буду?
- А со мной ничего делать не надо, - парировал Райво, - назначили меня к тебе, так обучай, выполняй приказ начальства и не рассуждай.
- Эх, козявка ты несмышленая, да знаешь ли ты, сколько весит-то это ружье? Вот ранят меня в бою, а того хуже, убьют, много ли ты навоюешь?
- Ты что, сразу, как на фронт попадем, помирать надумал? Зачем же так? Ты не помирай, укрывайся!
- Ладно, не помру!- смеётся бывалый солдат, - только тебе же две коробки с патронами тащить, а и они не легкие. Опять же, к примеру, если бежать тебе с теми коробками километров пяток?
- Чего это я пять километров бежать буду? Отступать не собираюсь, а наступать за раз так далеко не будут, да и ружье противотанковое, значит - все в атаку, а ты лежи и танки поджидай.
Солдаты вокруг дружно рассмеялись:
- Бойкий парнишка! Ну, Тихон, повоюешь!
- Да что с ним, балаболом, говорить? Попадёт на фронт - поутихнет, а учить придётся, хотя бронебойщика из него и не получится.
- Это как не получится?! - взъерепенился Райво, хотя, по правде говоря, ему не очень-то и хотелось стать бронебойщиком, - уж очень тяжелое оказалось ружье. Да и внешне походит больше на палку, чем на боевое оружие.
Кстати, ружье парень освоил быстро, да и что там было осваивать? А на первых полевых занятиях ухитрился быстро выложить патроны, удивляя бывалых солдат. И все же в роте противотанковых ружей новоиспечённый солдат долго не задержался. После первого же выстрела на учениях, когда отдачей его развернуло на девяносто градусов, что повергло однополчан в дружный хохот, он был переведен в стрелковую роту.
Но и там он продержался до первой проверки, когда инспектирующий полковник остановился напротив и уставился на бойца удивлённым взглядом. Щуплый, невысокий, но жилистый, Райво внешне походил на подростка, что, впрочем, было недалеко от истины. Приписав себе год, он семнадцатилетним ушёл на фронт. Инспектор сверлил его взглядом, с каждой минутой становившимся всё более мрачным. "И чего уставился, - думает Райво, - что, солдат не видал?"
- Командир роты ко мне! - Орёт возмущенный полковник. - Это что за карикатура? Убрать! Убрать немедленно!
Юноша стоит в строю, как и положено солдату и, согласно уставу, ест глазами начальство, а в душе смеется - и впрямь карикатура! Стоит солдатик сам по себе, а винтовка, прикладом на земле - отдельно, и как ни пытается он зажать её локтем, она, проклятая, всё норовит выскочить и шатается из стороны в сторону, как деревцо на ветру.
- Товарищ, полковник, - обращается к инспектору старший лейтенант, - рядовой Раннаметс числится в моей роте! Куда же я его дену?
- В обоз! На кухню! В санроту! К чёрту на рога! Только чтобы я его в строю больше не видел!
"Сам катись в обоз, на кухню, в санроту и ещё дальше, индюк надутый, а мы ещё повоюем!" - мысленно возмущается Райво.
Вечером из штаба пришел приказ гласивший, что рядовой Раннаметс переводится в роту автоматчиков. И вновь Райво собирает свои немудрёные пожитки, но теперь он знает куда идёт. На стрельбище он видел автоматы - вот это оружие! - как раз для него, да и командир роты лейтенант Террас ему по душе пришёлся. Высокий, стройный блондин, с голубыми прозрачными глазами, был любимцем солдат. Хоть и сквозила в нём всегда командирская строгость, его уважали за ровный характер и справедливое отношение. Что за начальник, если нет в нём армейской суровости, но строгость строгости рознь - одна мобилизует, другая унижает...
***
ГЛАВА 3. АВТОМАТЧИКИ
Войдя в землянку, Райво застал лейтенанта за чтением. Террас вскинул глаза и, отложив книгу, поднялся из-за стола.
- Рядовой Раннаметс прибыл для прохождения дальнейшей службы! - Лихо отчеканил молодой солдат.
- Ну, если прибыл, отправляйся к старшине, становись на довольствие. Старшина располагается вон там, за палаткой.
Откинув край плащ-палатки, новоприбывший увидел пожилого старшего сержанта, что-то заносившего в журнал.
- Разрешите обратиться! - Произнес Райво.
-А, бродяга, - засмеялся старший сержант, оторвавшись от своего занятия. - Проходи. Сейчас закончу и займусь тобой, а пока садись и поешь - в котелке твой ужин.
Раннаметс возмутился было: какой же он бродяга?! Разве по своей воле переходит из роты в роту? Но обстановка совсем не располагала к конфликту и он успокоился, уселся на топчан и начал с аппетитом поглощать ужин. "Эге, стало быть и лейтенант, и старшина знали о моем переводе", - усмехнулся он про себя.
Утром старшина вручил новичку автомат - воронёный ППШ с потёртым прикладом. Сам разобрал и собрал его, объяснил устройство диска. Очень ёмким оказался этот диск.
- Вот, рядовой, твоё оружие, следи за его исправностью и чистотой. Если обильно смажешь - смазка может загустеть, и автомат откажет; а мало смажешь - заржавеет - тоже не оружие. Теперь судьба автомата в твоих руках. А оружие славное: скорострельное и лёгкое, как раз под тебя.
Снабдив Райво масленками и ветошью, командир ушёл. Солдат старательно проходил автомат тряпкой по третьему разу, когда услышал смеющийся голос старшины:
- Парень, так ты протрешь железо до дыр. Всё нужно делать в меру! Верю, что у тебя с оружием будут лады!
Так Райво стал автоматчиком и очень этим гордился, старался подражать бывалым бойцам, носившим ППШ с какой-то лихой небрежностью. На учениях Раннаметс показал незаурядные способности в стрельбе и ещё больше полюбил это маленькое, но грозное оружие. Всё было бы ничего, если бы не положение "лёжа"... Он стрелял на бегу, стоя, сидя и показывал прекрасные результаты, но проклятое "лёжа" портило ему все показатели.
Видя переживания Райво, лейтенант Террас успокоил его:
- Не горюй, со временем и это освоишь, а вообще автоматчику больше приходится стрелять с тех позиций, которыми ты прекрасно владеешь. Ведь в атаке они бегут в первой линии.
В начале марта полковые писаря разнесли весть, что формируется маршевая рота, да только кто в неё попадет, ещё не известно. Строевые занятия в полку отменили, заменив тактическими учениями. Теперь солдаты целый день бегали по заснеженному полю в атаки на условный рубеж противника, по колени проваливаясь в глубокие заносы. Эти сто - сто пятьдесят метров вгоняли автоматчиков в пот так, что от спин валил пар. Среди бойцов то и дело слышалось ворчание:
- Сил никаких уже нет, ну, старшина, чёрт сивый!
Да куда денешься? Беги себе, кричи "Ура!", прижимая палку, что на днях выдали вместо оружия, чтобы вновь и вновь повторить все сначала. Вроде всё делаем так, как надо: в атаку поднимаемся, ура кричим, носимся, как сумасшедшие по полю - а ему всё мало! Всё не так!
- Ну что вы в кучу сбились? - Строго спрашивает наставник. - На переднем крае лучшей мишени для противника не сыщешь! А ну, рассредоточиться! Перебежки должны быть короткими! Залег, сразу отползи в сторону, чтоб не взял тебя враг на мушку. Трусить в бою нельзя, но научиться себя беречь каждый должен!
- Старшина, - хрипит кто-то, - а ведь перекурить время подошло...
- Что, устали? Трудно? А ты через эту трудность шагни! Здесь тяжело - в бою будет легче. Коли лиха в учении не хлебнёшь - на передовой ой как плохо придётся. Так что на меня зла не держите - для вас стараюсь, особенно для тех, кто не был на фронте, ещё пороху не нюхал и не видел боя...
(Продолжение следует)
(C)Инга Лигерс (Дубынина Инга Владимировна), 23.02.2005 г.
***
ЗАВЕЩАНИЕ
Люди, опомнитесь!
Где потеряли вы разум!?
Чёрствыми стали
друг к другу мы разом;
Злоба обуяла,
всё позабыли, что было...
Словно всё прошлое
тучею чёрной накрыло.
Словно не мы прикрывали
друг друга от пули;
Не согревали теплом своих душ,
когда ветры колючие дули?
Хлеба последним куском
не делились по-братски?
Не хоронили друзей
на дороге солдатской?
Всё у нас поровну было
в военное время,
Равно делили мы
тяжкое бремя.
Вместе встречали и радость
великой Победы!
Жили в согласье,
как завещали нам деды.
Где та развилка,
что нас развела на дороге?
Разве мы памятью
стали убоги?
Мы ж не манкурты -
что всё позабыли на свете!
Жить не враждою,
а дружбой должны наши дети!
|