Мне нравился этот старый район города. Двух - трех этажные дома конца 19 века с фальшивыми колоннами и массивной лепниной стоят по сторонам улицы, вымощенной булыжником. Даже трамвайные пути не портят вид, добавляя колорит старинному району. Раньше улица называлась Краснофлотская. Чуть в стороне от кремля, окруженная с одной стороны оврагом, с другой крутым спуском к реке, не загруженная транспортом и толпами пешеходов, она как нельзя лучше демонстрировала дореволюционный Нижний, богатый, благополучный, довольный собой. Теперь старое название вернулась табличками на стены особняков. Новые времена не только возродили название, но и до неузнаваемости исказили мещанский вид района. Ильинская встречает сигаретно - пивными витринами ларьков, пристроенными возле церкви, стеклянно - дюралевыми конструкциями выглядывающих пристроек, неоновыми вывесками кафе и магазинов на первых этажах господских домов.
На Ильинской находится строительная академия. У архитекторов времен развитого социализма не поднялась рука исказить образ старинной улицы, и они спрятали коробки учебных корпусов в дворы, оставив взгляду лишь фасад административного здания, со всеми прилагающимися данному назначению особенностями архитектуры.
Докурив сигарету, я направился к входу в здание. Огибая ряды припаркованных вдоль улицы автомобилей, преимущественно иномарок, я размышлял о сегодняшних студентах. Обеспеченные родителями, молодые люди стали выбирать техническое образование взамен ставшим стандартным финансово - юридическим, хотя формулы сопромата и термеха гораздо сложней укладываются в неокрепших головах, чем пространственные определения макроэкономики. Впрочем, строительный бизнес всегда ходил под руку с криминалом, и скорей всего благосостояние родителей, оплачивающих чадам образование и иномарки, сколочено на ворованном цементе социалистических строек.
В вестибюле института меня охватила волна ностальгии по студенческим годам, моим лучшим временам, веселым и бесшабашным, и в тоже время, обучающим первым самостоятельным шагам и ответственности взрослой жизни, со всеми вытекающими из данного возраста проблемами. Я не собираюсь поступать учиться, в мои тридцать лет, и имея два высших образования, меня привела в институт другая цель.
Здесь учился мой младший брат. Учился, не лучше и не хуже других студентов. Звезд не хватал, но и не был тупым бездельником. В свои девятнадцать лет, росте метр девяносто пять и весе под центнер, он был на удивление скромным и порядочным парнем. Именно эти черты характера не позволяли ему быть успешным студентом, когда порой твой уровень знаний надо доказывать лестью, лицемерием и буквально доставать преподавателя, с пеной у рта отстаивая свое право на тройку в зачетке. Но брат, верив в справедливость и достаточность своих знаний, второй раз налетел на завал по гидротеху. Данная проблема была озвучена на семейном собрании. У нас не было причин не верить младшему в предвзятости преподавателя, ведь завал на экзамене не всегда оценка знаний, но и намек на материальное состоянии экзаменатора, которое надо срочно поправить с помощью взятки. Тарифы известны, рыночная экономика оценила все, поступление, зачет, экзамен, диплом. Деньги преподавателю вручала мать. О причине отказа остается только догадываться. Деньги на кафедре брали точно, однокурсники брата не раз выручались с помощью зелени. Вряд ли полное отсутствие знаний или принципиальность экзаменатора послужили отказом. Скорей это была личная предвзятость, которая определила выбор, кого оставить на курсе из - за симпатии, кого из - за общественного веса родителей, кого как дойную корову в бедующем. План отсева факультета с бесплатных бюджетных групп, решался исходя из личной заинтересованности, ничего, через год, не повезет через два, студент может снова продолжить образование, правда с мозолями от армейских сапог и уже платно. Сам преподаватель в армии не служил, здоровье, а вот решить, кого обуть в сапоги, он мог запросто с помощью третьего неуда и автоматического отчисления.
Семья не откупила брата от посягательств военных на его душу и тело, не потому что не было денег или связей, просто парень сам решил скрыться от несправедливости жизни за колючей проволокой армейского санатория. Личные амбиции или юношеский максимализм сыграли свою роль? А может мой пример, когда я после института, посмотрев на тонущее народное хозяйство, спокойно собрал сумку и по зову военкомата отправился на Дальний Восток защищать рубежи от посягательств соседей - китайцев. Но созерцать красоты сопок Манчжурии и Тихого океана мне пришлось в лейтенантских пагонах, так как оконченная военная кафедра давала привилегии офицера. В связи с этим обстоятельством, служилось мне вполне приемлемо, хотя можно ли назвать приемлемым нищету дальневосточных гарнизонов и кровь вперемешку с грязью первой чеченской, но явно, служить мне было легче, чем рядовому. Данная романтическая история сыграла роковую роль в моей жизни. Уволившись из армии в 96, я не обнаружил изменений к лучшему на гражданке. Безработица, мизерность заработной платы, разгул бандитизма были как и два года назад, и совсем не укладывались в мои представления о лучшей, чем в армии, гражданской жизни. В военкомате мне неожиданно помогли. Осведомившись о моих дальнейших планах и не получив вразумительного ответа, мне конспиративно вручили адрес в Москве одного серба, который помогал с заграничными турпоездками молодым людям с боевым опытом. Так я направился в гости к братьям - славянам любоваться пейзажами бывшей Югославии через окуляр оптического прицела. Мой "боевой путь", начавшись у берегов Тихого океана, закончился вблизи Атлантического.
Это было два года назад, а сейчас, сверившись с расписанием занятий , я направился в кабинет Александра Михайловича, так звали бывшего преподавателя брата. Кабинет находился в каморке за лекционным залом, который был пуст от студентов, следующая лекция - через полтора часа. Постучавшись и не ожидая приглашения, я вошел в преподавательскую. Александр Михайлович не сколько не удивился моему вторжения. Зачетная неделя, родственники студентов часто пытаются уединится для разговора. Внешность Александра Михайловича полностью соответствовала описанию брата. Средний рост, худощавость, неаккуратная стрижка, очки, серый неопрятный костюм - образ бывшего студента "ботаника", аспиранта и младшего научного сотрудника. Девушки, в его студенческие годы, подходили к данной особе только за помощью в курсовой, что не могло не отразиться комплексом и завистью молодого человека к более привлекательным в глазах слабого пола сокурсникам. Еще в армии я заметил, что самые глумливые "дедушки" вырастают из наиболее забитых "духов" и вымещают на молодых те обиды, которым не могли противостоять в свое время. Так и в институтском коллективе, завальщиками - преподами становятся, как правило, бывшие отличники учебы и любимцы деканата, не пользующиеся популярностью у сокурсников. Получив в последствии уже своих учеников, и видя в них лишь лентяев и бездельников, они изгаляются как могут, утешая свое самолюбие.
- Александр Михайлович - утвердительно обратился я к сидящему за столом - вы может помните студента, учившегося год назад, и отчисленного за неуспеваемость по вашему предмету. Его звали Сергей Беляев, такой здоровый, высокий парень с курса гидротехнических сооружений?
- Да, вроде припоминаю - поправив очки, ответил младший научный сотрудник - Он желает восстановиться? Нужна переэкзаменовка? Вроде студент толковый и это вполне возможно.
- Я бы очень этого желал, но к глубокому сожалению это не возможно.
- Тогда я не совсем понимаю, чем могу помочь?
- В том - то и дело, что уже ни чем, как бы мне, впрочем, и вам этого не хотелось.
За разговором я занял позицию справа от сидящего человека, отрезав путь от двери и сократив дистанцию между нами.
- В таком случае- всем видом желая отвязаться от дальнейшего разговора, сказал Александр Михайлович, - я не понимаю цель вашего визита?
- Вы верите в судьбу, рок? - собеседник недоуменно посмотрел на меня, - Нет? Напрасно. Вот Лермонтов например очень даже верил. Помните "Героя нашего времени"?
Преподаватель ни как не мог сориентироваться в стратегии разговора. Кто перед ним? На угрожающего защитника студента не похож, те разговором строят из себя крутых. Проверяющий из министерства? Мент? Что в конце концов ему надо?
- Козел, - думал он - испортил весь день. Через полчаса должна придти Ленка с третьего курса, пересдавать зачет, минет был обеспечен, а девка умеет сдавать устные экзамены. Успею освободиться?
- Да, - продолжал я, - вы ведь технарь, но ведь в школе учились хорошо? Одно только не могу понять, почему вы решили, что можете выбирать судьбу для других?
- Молодой человек, я не понимаю... - я не дал возможность закончить фразу, взяв разговор на себя, утверждая хозяина положения.
- Извините, сейчас поймете цель визита. Но сначала предыстория. Вы завалили студента, нет - нет, - не давая возможность прервать речь, продолжил я,- так и есть, завалили. Поверьте, мой уровень образования позволяет оценить знания другого, и у меня нет оснований не верить рассказам о вашей предвзятости. Просто вам были глубоко неинтересны проблемы других, вы решали за их счет свои. Но откуда вам знать, что судьба бывшего студента и своя так тесно связаны, что решая дальнейший путь одного, вы изменяете свой.
Так вот, после отчисления не без вашего участия, Сергей - помните, так звали студента, не смотря на уговоры родных пошел в армию. С его комплекцией, развитием и характеристикой, военкомат на выбор предлагал место службы. Желая служить по настоящему, он выбрал штурмовую бригаду ВДВ. Но любовь к десантуре не только у народа, но и его правительства. Почему - то здоровых, крепких, умных парней , ведь в ВДВ жесткий отбор, носителей генофонда если хотите, отцы нации в первую очередь отправляют в мясорубку. В армии было бы тело - дело найдется, для всех поколений приготовлена война, ведь народным избранникам всегда жизненно необходимо с оружием в чужих руках защищать интересы страны. Заметьте, именно интересы, а не народ, родных, друзей соседей. Но, вернемся к нашей истории. После восьми месяцев учебки, как и положено элитным войскам - боевое крещение, дислокация в Чечню. Разведвзвод Сергея попал в засаду. Моджахеды давно охотились за командиром взвода, парень не мало попортил и пустил праведной крови. У воинов ислама было мало времени, поэтому они не церемонились с контуженными и ранеными. Разрез горла от уха до уха гораздо больнее и смертельней вашего пореза от бритвы.
Но причем здесь я? - спросите вы, глубоко неуважаемый младший научный сотрудник. А притом, что так судьбоносно приложив ручку к зачетке, вы не только роковым образом изменили судьбу брата, но и свою, косвенно послав парня на смерть и предупреждая мое появление.
Вы решили свою судьбу год назад, как начинающий наркоман, который думает что соскочит в любое время, как склонный к суициду, желая в очередной раз разжалобить близких петлей на шее.
Тонкий длинный нож - стилет, появился в моей руке. За стеклами очков Александра Михайловича страх и непонимание происходящего сменило чувство безысходности, как у обреченного на казнь. Именно в такие секунды, когда человек понимает неотвратимость смерти, страх и жалось к себе ломают волю, сковывая тело и опустошая душу. Лишь единицы способны противостоять предсмертному страху, именно они сопротивляются до последнего. Именно они остаются жить. Еще немного.
Стилет точно вошел между пятым и шестым ребром, проткнув сердце на сквозь. Крови почти не было в отличие от залитой ею поляной, где нашли тело моего брата.
Не спеша я вышел в коридоры института. Особо скрываться нужды не было. Чем больше свидетелей, тем сложнее будет составить мое описание. Два - три человека уточнят детали, десять - пятьдесят дадут полностью противоречивый портрет, каждый по своему запомнив детали.
Выйдя из здания я направился в сторону набережной.
Мне не было жаль этого человека, решившего, что может распоряжаться судьбами других. Да и настолько велика ли его роль. Он был всего перекрестком дороги, решающим, но еще не тупиком. Я выложил на него свою злость. Я зверь? Сумасшедший? Вполне вероятно, я стал и тем и другим еще на первой войне. Но мне до боли жаль тех мальчишек, судьбы которых решают другие, тех ребят, руками и жизнями которых защищают свою собственность, свои материальные интересы. Родить, вскормит, воспитать, а затем ждать цинка - не ужели это участь наших матерей. Сколько человек на различных уровнях власти? Десять, пятьдесят, сто тысяч? Спросите в военкомате - сколько сыновей чиновников служит в армии? Если повезет, Вам назовут имя, но скорей всего это наркоман, которого вместо тюрьмы решили воспитать наставниками в погонах. Только воспитание это происходит в тридцати минутах езды от дома.
В скольких судьбах участвовал я? Вред ли во многих. Я ставлю точки, а не направляю, я - тупик, а не регулировщик.
Я не один, нас много пешек на чужой войне, хотя мы не понимаем, что делаем там, в чужих странах, на чужой земле. Юношеская жажда приключений лечится первыми днями, а потом мы находим свой смысл войны - месть за погибшего друга. Но есть вера, что мы поднимем глаза от дорожной грязи и увидим истинных вершителей судеб, и спросим с них за наши жизни. Хотя я верю, что где - то написана и моя судьба, отлита и моя пуля, ведь умереть в своей постели так сложно в наше время.