Аннотация: Рассказ о странном происшествии, возможно вызванный белой горячкой.
Становилось прохладно. От неразличимой в темноте Ловати потянуло сыростью. Пологий южный берег подернулся хлопьями тумана. Люди непроизвольно стали ёрзать, подвигаться ближе к костру.
Сергей, долговязый поджарый парень перевернулся на спину и закинул руки за голову. Стебель мятлика, зажатый в уголке рта, подрагивал, отражая работу мыслей, неразрывно связанную у него с работой челюстей.
Небо удивительно чисто. Белая рассыпь созвездий раскинулась вширь, пробуждая в нас, теснящихся у костра, те же, видимо, чувства, что пробуждала и в пещерном человеке, и в суровом римском легионере, и в нищем мальчишке с улиц Калькутты, и во всяком, кто удосужился поднять голову.
- А ведь есть, пожалуй, жизнь во вселенной! - Рука Сергея потянулась вверх. - Вон там, скажем, в поясе Ориона. Может, сидят сейчас местные мужики, пьют тамошний самогон. Небо над ними желтое-желтое. И не знают они, что не одиноки в нашей галактике...
- Все, пошло-поехало, Сириус вызывает Вегу. - Протянул Леша, Сережин шурин.
- Дурак ты, Леха. - Беззлобно ответил Сергей, не отводя взгляда от звездной пропасти.
- Ну, не обижайся. Давай у Вадима спросим. Он везде побывал, много повидал... - Хитрые Лешины глаза косятся на Вадима, молчаливого черноволосого парня, лет тридцати.
- Перестань, - Сергей глядит неодобрительно.
- Расскажи, а? - Лешин взгляд из хитрого стал почти жалобным.
- Иди ты! - Вадим поднялся, и вразвалку пошел к дому. Леша усмехнулся.
- Не расскажет, стесняется. А мне раз десять рассказывал. История занятная... Ну да, мне так не рассказать, как он. Интересно рассказывает. Словно перед глазами видит. - Леша покачал головой.
- А что за случай? - Я протянул руки к огню и растопырил пальцы.
- Да ты его и спроси, только налей сначала. Вадим обычно после шестой рюмки разговорчивый. - Леша достал сигареты и потянулся к костру за головней. - А как там Ленка? Ну, та, из Макоедово? - вопрос адресовался Сергею.
- Нормально. - Сергей улыбнулся. - А что, соскучился?
- Холодно что-то. Пойду в дом. - Я поднялся, переступил на месте, разминая затекшие ноги.
- Да так, ничего... - Леша прикурил и повернулся ко мне. - Уже? Ну давай.
Остальные вяло попрощались. Я зашагал к дому.
Вадим в одиночестве сидел за большим столом на веранде. Его пальцы нервно мяли сигарету.
- Вот, выгнали! - он стряхнул пепел на пол и указал на дверь в дом, - дымно им...
Я достал из кармана, и поставил на стол начатую бутылку водки. Принес из кухни две чашки. Вадим не возражал. Слово за слово, разговор у нас стал клеиться. Опуская подробности, скажу, что к утру я все-таки услышал его странную историю. Разговорчивым он действительно стал где-то в середине второй бутылки. Рассказ его, путаный и обрывочный, я немного пригладил и упорядочил. Вот он.
РАССКАЗ ВАДИМА
Некрасивая история вышла. Поперли меня из армии. Четвертый год по контракту дослуживал, прапорщиком в автобате... Хорошо, хоть, не посадили.
Нет, воровал, конечно, как без этого? Но дело мне шили не по чести. Полкан зарвался с этой соляркой, не знали куда недостачи прятать. А тут я, со своими канистрами. Как на грех. Подходящий случай был. Словом, до суда дошло. Но дело все таки не сшилось. Не может человек, вынести потихоньку из части, в двух канистрах, четыреста тонн солярки. Ну не может, и все тут! Присудили мне год условно. Ну и турнули, конечно. Я и рад, думал уж, живым не выпустят.
Пошел к Анфиске. Была у меня там любовь такая. Баба толковая, и из себя симпатичная, даже о свадьбе у нас разговор заходил как-то. Она в поселке жила, пять километров от части. Прихожу, значит, - Встречай, Анфисушка! Весь к тебе пришел, с вещами. - А она мне и говорит: - Дурак ты, Егоров, посадят тебя когда-нибудь, а мне с детьми куковать. Не нужен ты тут. Уматывай!
Я и умотал, ну дверью хлопнул, понятно. А потом думаю, Разве не права она? Ну вот кто я есть? Голь перекатная. Что я ей могу дать? Общаги гарнизонные? Нет, вру. Это я уж потом , в поезде, все пережевывал. А тогда подумал другое: Стерва она, моя Анфиска. Ну ее на хер. Поеду домой, к матери. И пошел на станцию.
До орла быстро добрался, а там мой поезд только утром. Всю ночь на вокзале топтался, туда пойду, сюда пойду, кругом повернусь, неспокойно на душе. Другие ночники спят давно на скамейках, а я и сесть не могу, так и дергаюсь. Весь вокзал исходил. Нет думаю, так дело не пойдет, надо выпить. Там буфет ночной работал, взял я бутылочку, сел за столик, ну думаю, докатился Егоров, сам с собой водку трескает. А вокруг никого, ну хоть бы бомж, какой заглянул, так нет! Разве, с буфетчицей выпить? Нет, не согласилась, на работе, говорит. Видно нет во мне такого обаяния, чтоб женщинам нравиться.
Тут вижу, на стене плакат висит. Небольшой такой плакатик. А на нем негр в камуфляже. Красивый такой негр, здоровый, сидит на капоте армейского грузовика, улыбается во весь рот. Ну, подсел я к негру этому, выпил за его здоровье. Как же тебя зовут, думаю, темнокожий коллега? Боб, наверное, или Сэм. Служишь ты, Сэм, в ихнем войске, бьешься за светлое будущее всего буржуйского народа. И тут смотрю, а на плакате что-то написано. Мелко очень, да и обтрепалась уже бумага, не разобрать. Подошел я вплотную, вгляделся, а там вот что.
СЛУЖБА ПО КОНТРАКТУ В ЧУЖИХ КРАЯХ
ЗАПИСЫВАЙСЯ В ИНОРОДНЫЙ ЛЕГИОН
ТЕЛЕФОН: 555666222
И все, ни слова больше, даже типография и тираж не обозначены. Я и так посмотрел, и эдак, ничего больше не вычитал. Сел опять за стол, взялся водку допивать. Ишь ты, думаю, чужие края, написали бы хоть где это. Смотрел я на плакат, смотрел, а там песочек желтый, небо голубое, негр, сразу видно, довольный. Ишь как улыбается, морда чёрная. И решил я тогда позвонить, справиться, что за легион такой, инородный. Набрал номер на мобиле, жду. А там гудки, да гудки. Три раза набрал, пока сообразил какой я идиот. Два часа ночи уже, кто в такое время ответит? Спрятал я телефон, и пошел спать на скамейку. Сумку под голову положил, ноги курткой укрыл, кое как задремал.
Про плакат я вспомнил уже дома, спустя неделю. Отыскал в памяти телефона нужный номер, нажал, мне ответили после второго гудка.
- Здравствуйте, вы позвонили в рекрутинговое агентство "кадрекс". С вами говорит менеджер Суфляков. - а голос такой вкрадчивый, липкий, будто сиропом на тебя льет.
Я и начал расспрашивать как там и что, где служить, на чем спать, с кем воевать. А он отвечает, служить, мол, кое-где, пищевое довольствие - лучше некуда, вещевое - тоже ничего, а воевать - с кем прикажут. Ну словом служба, как служба, ничего особенного. Тут я стал на хитрости пускаться, какой, говорю, язык учить? А он мне, не надо, мол, никакого, вы все, на низшую должность идете, там язык не требуется.
Тут кто-то у них там говорит: - Не могу фазу снять. Дай что-то конкретное. - Громко так говорит, мне через телефон все слышно. А этот, Суфляков, ему отвечает, но, видно, закрыл трубку рукой, я слов не разобрал. А потом мне: - Скажите, а что именно вас привлекло в нашем плакате? - Я плакат этот себе представил, так и эдак, не могу ответить, говорю, что именно, но что-то в нем есть эдакое. Тогда этот, в их кабинете, опять громко говорит: - Все, снял! - А Суфляков мне: - Я вас понял, спасибо. - И стал дальше про службу рассказывать. Какой там климат теплый, и всякое такое. Я было, про зарплату заикнулся, но он сразу отрубил: - Оговаривается контрактом в каждом отдельном случае. Но вообще - хорошая зарплата. Приходите на собеседование.
- А куда?
- В Псков. Там, у ворот областной больницы, вас встретит наш сотрудник. Только позвоните заранее.
- А чего у больницы то?
- У нас там офис, в старом хирургическом корпусе.
- А хирурги где?
- В новом хирургическом корпусе. Словом, если надумаете, приходите. Всего доброго.
И трубку повесил. Вот такой у нас разговор получился.
Думал я, думал, почти уже надумал ехать на это собеседование, когда прибыл в отпуск Леша, дружок мой школьный. Ну, мы конечно отметили, встречу-то. Три дня гуляли. Я ему все рассказал, и мы спьяну решили, что это отличная идея, служить в легионе. На третий день, под вечер, я расхрабрился, и позвонил Суфлякову, мол, завтра в десять встречайте. Потом мы с Лехой переместились в другой кабак, потом в третий, и как-то я совсем про этот звонок забыл. Домой пришел под утро, рухнул на кровать и отключился
Проснулся я совсем трезвым. То есть не то чтоб проснулся, странное такое ощущение было. Кругом темнота, ни рук ни ног не чувствую, только глухие голоса, словно из-за стенки слышаться.
- Как дела идут?
- Нормально. Четвертого запускаем.
- Угу... А это что?
- Не знаю, вчера у двоих тоже такое было. Какая-то остаточная резонация.
- Ладно, начинайте перемещение, а я пойду пообедаю. Если что, сразу зови.
- Понял, начинаю.
Один из голосов стал монотонно задавать вопросы, не вопросы даже, а просто называл какие-то слова.
- Фаза пульсации... Сдвиг точки Лоу... КДС... Модуль... Резистентность... Фаза затухания...
В ответ ему другой голос, так же монотонно, называл длинные ряды чисел. Этот диалог продолжался очень долго, мне казалось, несколько часов. Потом наступила тишина.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем в моих глазах прояснилось. Я лежал на столе в большом светлом помещении и по прежнему не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Конечности я уже чувствовал, но тело было, словно отлито из бетона, даже дыхание казалось каким-то искусственным, словно в бетонном теле работали электрические меха. В таком положении я пробыл довольно долго, потом ко мне подошли двое темнокожих людей в белых комбинезонах и синих фартуках.
- Еще не шевелится?
- Нет, эти все какие-то вялые.
- Подержи-ка его.
Один из подошедших приподнял мою голову, а другой посветил в глаза фонариком.
- Зрачки реагируют. И дыхание нормальное.
- Я же говорю, последняя партия вся плохо приживается. Ничего, отлежится.
- Ладно, понесли в вольер.
Они легко подхватили меня на руки. Я мучительно пытался сообразить о чем они говорят. Какой такой вольер? Где я вообще нахожусь? Тут я сообразил, что они говорят вовсе не на русском языке. Как же я их понимаю? Я учил в школе немецкий. Тройка была. Может это германия? Да нет. Какая к черту германия, я же ясно помню как пришел домой и лег спать. Ну, может не очень ясно, но все же.
Меня вынесли на улицу. На вид было очень жарко, в безоблачном небе сияло белое солнце. Но я не чувствовал ни тепла ни холода. Здание, из которого мы вышли, оказалось большим металлическим ангаром. Ржавая кровля была небрежно измазана серой краской. Вокруг, сколько хватало глаз, не видно было ни одного дерева. Голая песчаная равнина с редкими проплешинами кустарника окружала нас со всех сторон.
Мы обошли ангар, и я увидел неказистую пристройку. Деревянный, крытый жестью навес, окруженный проволочной сеткой, прятался в тени большого здания. Под ним лежало два десятка крупных собак неизвестной мне породы. Они отличались очень короткой шерстью, и своеобразной формой морды, вроде свиной, а в целом были похожи на борзых гончих, разве что немного крупнее. Меня, не церемонясь, перебросили через сетку, придержав за руки, чтобы смягчить падение. Я, наверное, здорово ударился, но совершенно ничего не почувствовал. Голова странно извернулась, готов поспорить, что прежде я сломал бы себе шею, если бы вздумал так ее выкрутить. Передо мной открылась странная картина. Там, где полагалось быть моему животу, находилось узкое, покрытое короткой шерстью брюхо. Ниже, такие же узкие и шерстистые бедра переходили в длинные, жилистые лапы. Я бы вскочил, бросился осматривать себя, закричал бы истошным криком, но, увы, проклятое собачье тело совсем не слушалось. Я лежал и лежал, в той позе, в какой меня оставили, и не мог даже закрыть глаза, чтобы не видеть этого ужаса.
Прошло, наверное, несколько дней, я так и не научился шевелить хотя бы веками. Меня перенесли к одной из сеток, теперь я лежал на боку, и видел весь вольер. Большинство его обитателей понемногу оживали, некоторые уже пытались подняться, опираясь на передние лапы, и волоча задние. Таких как я неподвижных, было ещё трое. Они лежали на другой стороне вольера, и смотрели на меня умными черными глазами. Я испытывал к ним симпатию, все таки мы были в одинаковом положении. Раз в день приходили уже знакомые мне люди. Они бегло осматривали обитателей вольера и насыпали еду в большое корыто возле двери. Однажды пришел новый человек в светлом костюме. Он не стал заходить в вольер, остановился за сеткой, и стал задумчиво нас разглядывать. К нему подошел один из наших смотрителей. Человек повернулся к нему.
- Мне кажется, вон тех двоих можно отправлять на учебу. - Он указал на самых подвижных собак, которые уже ходили, вяло переставляя лапы.
- Лучше подождать немного, заберете сразу всю партию.
- Ждать некогда. В последние дни были потери, вы же знаете!
- Знаю. Но эти что-то долго адаптируются. Уже пятый день, а они еле ноги тянут. Вон те четверо вообще не прогрессируют. - Он мотнул в мою сторону головой.
- Значит дайте заявку на новых!
- Мы считаем, что это проблема всего региона. Возможно, придется прекратить там набор. Около тридцати процентов вот таких. - смотритель снова кивнул на меня.
- Вот как... - Посетитель помедлил с ответом.- Ладно, я сообщу куда надо, они решат что с этим делать. А вы, как только десяток станет на ноги тут же отправляйте их на учебу. Поняли меня?
- Понял, отправить срочно.
- Вот и хорошо.
Человек развернулся и зашагал прочь. Немного погодя, ушел и второй.
Два дня спустя все обитатели вольера, кроме нас четверых, уже сносно перемещались. Однажды после осмотра один из смотрителей сказал:
- Все, сегодня вечером отправляем. Послезавтра пойдет новая партия. - Он с некоторой жалостью взглянул на меня. - Надо прибрать тут.
- У меня почти кончилась эта дрянь.
- Пойдем, возьмешь в аптеке.
Они удалились. Через некоторое время пришел один, с прозрачным пузырьком в одной руке, и шприцем в другой. Он присел возле меня на корточки, почесал мой загривок.
- Ну что, приятель, не получилось у тебя. - Он опустил иглу в пузырек и набрал немного бесцветной жидкости. - Не бойся, это будет не больно.
Довольно долго я ничего не видел и не чувствовал. Потом появилась какая-то белесая муть. Из нее полились звуки. Громкое звонкое жужжание. Меня озарила мысль: Дрова не распилил, обещал же отцу, еще как приехал. Постепенно муть обрела очертания ковра. Я лежал, лицом к стене, на кровати в своей комнате. На дворе надрывалась бензопила. Пересиливая головокружение поднялся. Подошел к окну. В стекле нечетко отразилась моя красная, поросшая щетиной физиономия, плечи, волосатые руки. Ноги ослабели, и я сел на кровать. В комнату вошла мать, всплеснула руками. - Очнулся, алкаш чертов!
Я пытался расследовать, что же тогда со мной случилось. Но и сейчас четкой картины составить не могу. По свидетельству очевидцев, на утро после возвращения с гулянки, я впал не то в кому, не то в белку. Ни на что не реагировал, только глазами моргал. Вызывали врача, он сказал "coma alcoholicum", велел меня не трогать, дать отлежаться. Потом, когда я очнулся, приходил еще раз, осмотрел меня, и ушел убежденный в своей правоте.
Я съездил в Псков. В областной больнице мне сказали что никакого нового корпуса у них нет, и площади под офисы они не сдают. После настойчивых расспросов, одна санитарка, таинственным шепотом рассказала, что в последнее время люди частенько "К больнице помирать приходят". Их находят в коматозном состоянии, сидящими на скамейках, возле ворот. Почти все скоро умирают, не приходя в сознание. Но один как-то не умер, через несколько дней полностью выздоровел, и выписался. Так тот тоже всё про старый хирургический корпус спрашивал. Никаких подробностей про этого человека мне узнать не удалось.
Я рассказал об этом своему другу, Леше. Он долго не думал, сказал, что меня похитили инопланетяне. До сих пор издевается. А сам я думаю, что никакие это не пришельцы. Обычные колдуны из Африки. Ну, Вуду, там, и все такое прочее. А что вы думаете, они же теперь богатые, нефть у них, алмазы, золото. Учатся себе в Оксфордах, ставят свои заклятия на промышленную основу... Мы ещё услышим о них, помяните моё слово! Возня там у них сейчас какая-то... За власть, что-ли борются? А вот устаканится там у них всё - тогда и услышим, зуб даю.