И без того бледная кожа старика в одно мгновение сделалась словно мел. Она стала напоминать первосортный, чуть розовый бархат, какой можно встретить в витрине дорогого ювелирного магазина. На этом бархате красовались крупные кровавые рубины. Они словно живые сбегали с бледной кожи, оставляя тонкую полоску на щеке, затем падали на пол, где разбиваясь в дребезги превратились в небольшую лужицу. Некоторое время старик лежал, словно добропорядочный мертвец, без звука и движений, только слегка пачкал пол, потому как из раны на лбу упрямо продолжала сочиться кровь.
Неожиданно на какой-то короткий миг он пришел в себя, приподнялся на локте, протянул правую руку то ли в предостерегающем, то ли в угрожающем жесте и прохрипел:
- Берегитесь...
Танцор казалось, не был ни удивлен, ни испуган. Словно подобное с ним происходит ежедневно - покойники поднимаются и начинают угрожать. Он со злобой обернулся, в руках все еще сжимая "фомку". Именно этим куском железа он ударил старика по голове. Танцор тупо смотрел на ребристый край своего орудия, с интересом разглядывая еще не свернувшуюся кровь и кусочки плоти да прилипшие седые волоски, силясь понять по какой это причине его жертва до сих пор оставалась живой. Он надеялся, что убьет старика одним ударом, но по какой-то нелепой случайности удар получился недостаточно сильный или у этого дедушки просто череп бронебойный, словно у барана круторогого. Танцор быстро вышел из оцепенения и резко рванулся с места, спеша исправить свою ошибку. Но едва он сделал шаг вперед, как из-за его спины вынырнул напарник Сашка и завершил начатое. Ударом ноги по голове он опрокинул старика на пол. Тот больше не шевельнулся. Кровь перестала сочиться из раны. Сашка истерически хохотнул:
- Танцор, мне кажется, он хотел тебя припугнуть.
- Не знаю, что он хотел, но добился этого.
Танцор склонился над стариком и сцепив зубы, с силой несколько раз ударил того в грудь, все той же монтировкой. Внутри старика что-то хрустнуло, а из его горла вырвался звук, отдаленно напоминающий стон. На какое-то мгновение в доме повисла зловещая тишина. Сашка и Танцор смотрели на покойника словно завороженные, словно ожидали, что он вот-вот опять поднимется и ... что тогда?
- Слушай, первым пришел в себя Сашка, Плужок говорил, что старик начинает прием очень рано. В часа четыре появляются первые посетители. Надо спешить.
Действительно крепкий "жлобковатый" паренек, что "сел на иглу" совсем недавно и был родом из этого степного поселка, рассказывал, что дедушка этот, целитель хреновый, встает еще затемно, а люди у его калитки начинают толпиться и того раньше. Так что времени на обыск у них осталось не более двух часов. И то, лучше всего будет, уходить огородами, а там дальше двигаться к трассе вдоль оврага. Так надежнее, имеется шанс никого не встретить.
Сашка и Танцор уверенно принялись за дело. Это было не первое ограбление, в котором они участвовали, и не первый покойник на их счету. Так, что ни о каком покаянии и душевных муках не могло быть и речи. Да и в чем может каяться человек, который пятый год "в системе", и на собственной шкуре испытал, все прелести "ломки" и "трухалова". Такие эфемерные понятия как угрызения совести просто-напросто перестают существовать, они, словно растворяются в ежедневных, ежеминутных потребностях, которые поглощают всю человеческую суть. И создается впечатление, что они, эти потребности существуют самостоятельно, человек становиться просто ничтожной телесной оболочкой для этих потребностей, что-то вроде футляра. Ты живешь для того чтобы колоться и колешься для того чтобы жить - все просто. И жизнь делиться на два отрезка: кайф и погоня за кайфом. Остальное все наносное, мишура, психологическая косметика. Хотя, если копнуть глубже, то и весь мир живет по этой схеме. Только кайф у всех разный: одним нравиться секс, другим буйные попойки, кто-то балдеет от спорта (сейчас это модно), кто-то готов днями и ночами чавкать желательно что-то вкусненькое, есть додики что сутками пускают слюни перед компьютером, кто-то еще плещется в океане удовольствий ища свою волну. А вот Сашка и Танцор определились вполне конкретно. Они давно запрыгнули на свой серфинг и теперь несутся вперед, презирая всех остальных.
С угрюмыми лицами парни методично, сантиметр за сантиметром обыскивали жилище старика, стараясь при этом не шуметь. Не стоит раньше времени привлекать внимание соседей.
В доме у знахаря был идеальный порядок. Сразу видно, старик имел деньги и мог позволить себе домработницу. Не сам же он так чисто прибирается. Теперь дело за малым, найти эти деньги.
В доме, где чистота и "работать" приятно, ко всему прочему заранее знаешь, примерно конечно, где что лежит. Ну, это у городских. А где интересно, прячут свои денежки сельские богатеи? Ничего скоро все узнаем. Роясь в посудном шкафу, Танцор вдруг непонятно чего испугался. Ему вдруг послышался какой-то подозрительный звук идущий неизвестно откуда. Он замер. Сашка заметил это боковым зрением, и пристально посмотрел на своего "подельника" затем спросил полушепотом:
- Ты чего?
Танцор еле заметно вздрогнул и ответил.
- Да нет, ничего.
Но затем добавил в пол голоса.
- Ты ничего не слышал?
- Нет. Ничего. А что?
- Да так ничего, показалось.
Затем он продолжил поиск и вскоре радостно присвистнул.
- Братан, у меня клюет. А у тебя?
Сашка подошел к товарищу и увидел, как тот извлекает из небольшого керамического чайника сверток перетянутый резинкой. Сто девяносто две гривны. Неплохое начало. По всей видимости, это тайник для повседневных расходов. Что-то типа кошелька. Но должен быть еще минимум один, где прячутся основные сбережения. Замороженные вклады и саморазрушающиеся "пирамиды" надолго отбили охоту у сельских жителей хранить деньги где-нибудь кроме собственных домов. Грабители это хорошо знали. Дальнейшие поиски они продолжили с утроенной энергией.
Сашка остановился у большого фикуса. В принципе под огромным горшком место надежное. Но сам старик не то, что поднять, оторвать от земли этот горшок не сможет. Звать же помощников, для того чтобы спрятать деньги.... Лучше уж выкинуть их на улицу. А старик, по всей видимости, не из тех, кто сорит деньгами. Правильнее будет сказать, был не из тех, и сорить ему больше ни чем не придется, даже рваной бумагой. Сашка покосился на мертвого знахаря. Старик лежал лицом вверх, с открытыми глазами и ртом, в уголках которого запеклась кровь. В какой-то миг Сашке показалась, что старик зашелся в немом крике, призывая себе на помощь неведомых богов. Жуткое зрелище. Надо бы накрыть его чем-то. Он уже начал искать глазами подходящий кусок материи или предмет туалета.
- Слушай Санек, а что будем делать с Плужком?
Спросил вдруг Танцор. С посудным шкафом он покончил и теперь прохаживался по комнате своей дерганной походочкой, словно у него все суставы на шарнирах.
- А при чем здесь он?
- Как при чем?! Это же он нам "наколку" дал.
- Ну и что, в долю теперь этого "быка" брать.
- Я не о том.
Возразил Танцор и устало сел прямо на пол. Ему вдруг сделалось "облом". Не хотелось больше ни денег, ничего. Сейчас ему ужасно хотелось одного, "двинуться". Какой там ХОТЕЛОСЬ! Это было необходимо, как пить и есть. Даже с едой и питьем можно было потерпеть и причем не один день, а с этим ни минуты больше. Хорошо что "машинку" с "дозой" они оставили в лесополосе, под приметной березой. Танцор был уверен, что сейчас не выдержал бы и "укололся". И тогда конец, прощайте деньги, свобода, да вполне возможно и жизнь. А вдруг кто-то найдет их "схованку"?! Танцора бросило в пот. Но он неимоверными усилиями воли отбросил все эти глупые предположения и попытался вернуться к первоначальной мысли.
- Так вот я к чему. Понимаешь, Плужка еще ни разу "менты" не "прессовали". А мозгов у него не больше чем у курицы, рано или поздно его "заметут". Прикинь, сколько он наговорить может?!
Сашка тоже сел возле товарища и сказал задумчиво:
- Я так думаю, нас он "сдаст" первым делом.
- Значит что...?
- Что, что? Паренек скоро умрет "под кайфом".
- Только надо сделать все без свидетелей.
- Или наоборот надо, чтобы свидетелей было много, но мы оказались как бы вроде и не при делах.
- Тоже верно.
Вдруг как гром из соседней комнаты прогремело:
- Ну, долго вы еще возиться будете?!
Подельники замерли, как статуи. От ужаса они не могли пошевелиться. Во время их путешествий по стране грез им не раз приходилось встречаться с разными кошмарами. Случалось, и пауки с тараканами разговаривали. Дело было, из крана вместо воды кровь да кислота лились. В страшную жару снег мерещился и сыпался он прямо с потолка, покрывая тело приятной прохладой, но через миг весь этот мягкий снег превратился в бетон. А однажды Сашка стал видеть сквозь стены, и для него они сделались словно дым. Он до сих пор был уверен, что если бы собрал тогда силы в кулак и попробовал, то научился бы проходить через любые преграды. Может он и рискнул бы тогда, да вот только одна мысль прочно засела в голове, и не позволила испытать себя. Он побоялся, что может застрять в стене. Ведь может случится так, что голова его и руки окажутся с одной стороны стены, а задница и все остальное с другой. Безрадостная перспектива. Так в отсутствие его головы и рук с задом могут приключится всякие неприятности. И Сашка решил не рисковать. А сколько раз в стакане воды виделись демоны?! Они смотрели на него со дна и корчили рожи, а иногда пытались говорить, только вот слов нельзя было разобрать. Правда, все это происходило "под кайфом". Но сейчас...
Они сидели друг напротив друга и смотрели только лишь в огромные глаза сидящего напротив. Посмотреть в сторону не хватало смелости. Вдруг этот старый знахарь взял да и оживил сам себя. А может, просто-напросто они его не добили, и он каким-то образом выскользнул из дома и привел помощь. Но как такое могло случиться?! Неужели кто-то вошел в дом, а они его просто не заметили?! Ведь в момент их прихода не было в доме никого кроме старика, ни в той, ни в этой комнате. В этом Танцор мог поклясться. Он ведь все прекрасно помнил. Едва он ударил старика, сразу кинулся вперед, посмотреть, нет ли кого еще. И никого не было, это точно. Стоп! В той второй комнате во всю стену была темная штора с вышитыми на ней знаками. Танцор еще тогда подумал, что там старик хранит свой колдовской инвентарь. Он еще усмехнулся, представляя себе эту кладовочку, где вместо сапок, граблей и лопат развешаны летающие метлы, крылья летучих мышей, собачьи хвосты и прочая гадость. Но вполне возможно той шторой была отгорожена еще одна комната. И там вполне мог кто-то спрятаться.
Грабители разом посмотрели на старика, он все так и лежал смирненько, крича без звука. Как и положено добропорядочному покойнику, без движений. Танцор и Сашка медленно поднялись. Теперь спешка была ни к чему. Судя по голосу, тот с кем им предстоит встретиться, уверен в себе. Вполне возможно он сильнее их обоих. Тогда надо быть готовыми к бегству. Танцор вновь взял свою монтировку, Сашка нашел за печкой небольшой топорик. Маловат, ну ничего, в умелых руках и палка стреляет.
Резко отворив дверь, они ворвались в комнату. Хорошо, что там они так и не потушили свет. Никого. Понятно, значит, некто притаился за шторкой. Грабители мелкими шажками двинулись вперед.
- Пу-у-ух!!!
Послышалось из-за шторы.
- Вы там, в штаны не наложили?!
Парни резко отпрыгнули назад, готовые в любой момент кинуться наутек. Из-за шторы послышался обиженный голос.
- Ну, вы вообще шуток не понимаете? Вам нужны деньги или нет?!
Сашка прекрасно знал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И человек, прячущийся за шторой, если и не желает им зла, и может подсказать, где спрятаны деньги, за свои услуги, скорее всего, потребует такую цену, что заплатить ее будет очень затруднительно. А в принципе чего им бояться?! Ведь сколько грязных дел им уже довелось сделать, за других! Взять хотя бы исчезновение старой жены одного бизнесмена, их работа. И еще много чего разного на их счету. У некоторых на подобное кишка тонка, а вот им раз плюнуть. Вполне возможно они уже оказали одну услугу прячущемуся за шторой - убили старика. Как знать? А может, тот, кто там прячется, близкий родственник знахаря и сейчас готовит ловушку с единственной целью, отомстить. Хотя ..., волков бояться, в лес не ходить. Сашка вдруг вспомнил недавно прочитанную книгу о пиратах. Иногда с ним приключалось такое, он начинал читать запоем, причем все подряд. В основном в голове его уже через короткий срок практически ничего не оставалось кроме отдельных фраз и выражений, так что одну книгу он мог читать бесконечное количество раз и всегда как новую. В недавно прочитанной книге были в основном документальные и исторические очерки про морских разбойников всех времен и народов. Правда, в памяти у него мало что отложилось. Но он хорошо запомнил, это были действительно очень отважные парни, без страха нападающие на врага во много раз превосходящего их в силе, и они побеждали благодаря своей отваге и напору. И еще, что он хорошо запомнил из той книги, так это то, что очень часто корсары называли свои корабли "месть", что в принципе и становилось девизом всей их жизни. Да именно месть и является основой всего. И Сашка всю свою жизнь мечтал отомстить всем, всем, всем, за все, за все. Лютая ненависть практически ко всему живому клокотала в его груди как вулкан. Он уже не помнил ту причину, по которой обозлился на весь свет, да в принципе она уже была и не нужна. Главное он всех ненавидит и всем отомстит. И хватит об этом, теперь только вперед.
А если тот кто прячется за шторой, тоже хочет отомстить, пусть попробует справиться с их маленькой, но слаженной командой. Сашка решительно зашагал вперед. Танцор же остался на месте, он вдруг решил, что в данный момент действительно лучше "уколоться", да уснуть прямо тут посреди комнаты прекрасным сном, пуская сопли и слюни на шерстяные домотканые дорожки. Так бы и встретил первых клиентов в обнимку с мертвым стариком. Вот было бы смеху.
Танцор уже хотел окликнуть Сашку, чтобы тот не подходил к странной шторе. Ведь не зря вся она в таинственных знаках. И вполне возможно там прячется нечто. И сбежать от этого нечто и попасть под "ментовские" молотки истинное благо. Даже сто лет "ломки" счастье по сравнению с тем, что их ждет там, за шторой. Все это промелькнуло в голове Танцора за короткий миг и погасло как метеор. Но одно Танцор запомнил, Сашку надо срочно остановить. Он уже открыл, было, рот. Но в этот миг кольца, к которым крепилась штора, противно забренчали....
"Это конец", подумал Танцор, выронил монтировку и зачем-то зажал обеими руками свою мошонку. Словно боялся потерять.
Сашка раздвинул шторы левой рукой. В правой он сжимал топорик. В любой момент готовый нанести страшный удар. Но от представившегося зрелища он едва не рассмеялся.
За шторами в неглубокой нише стояла кровать, где лежал мальчишка лет примерно четырнадцати, пятнадцати. Хотя лет могло ему быть и больше, а могло быть и меньше. Бывают такие люди кому тяжело определить возраст по внешности. У мальчишки было открытое детское лицо, еще без следов растительности. Вот только глаза какого-то неестественного оранжевого цвета. Видимо, мальчишка болен. Может что-то инфекционное? Ничего, зараза к заразе не пристанет. Сашка откинул в сторону топорик и подошел ближе. С таким сопляком он голыми руками справиться.
- Ну, что паренек, говори, где деньги, если не хочешь, принять смерть лютую. Времени у нас мало осталось, так что поспеши.
На негнущихся ногах подошел Танцор. Он рассмотрел мальчишку. Казалось бояться нечего. Лежит доходяга, вполне возможно параличом разбитый. Но все равно страх его не проходил, а наоборот еще больше усиливался. "Может прибить его сразу, пока не поздно?! Деньги мы и так найдем!". В этот момент мальчишка широко улыбнулся и заговорил, его голос заполнил мозг Танцора, вытесняя все остальное.
- Времени у нас более чем достаточно. А деньги.... Все скажу. Вы вот только помогите мне.
"Начинаются условия", вдруг подумал Сашка, и решимость его куда-то делась. Он уже пожалел, что отбросил топорик. К тому же ему показалось, что когда мальчишка улыбнулся, клыки выглянувшие из-под верхней губы оказались уж слишком длинные и острые, да и волосы у пацана были длиннющие, чуть ли не по пояс. Его, что с самого рождения не стригли?
Но ничего страшного не произошло. Просто мальчишка вытащил из-под тонкого одеяла свои скрюченные ручонки, и сказал жалобно:
- Дедушка мой на старости лет совсем из ума выжил. Единственная в этой жизни радость у меня осталась, рисование. Но и той радости лишил проклятый старик. Все боится, что я его белье перепачкаю. Мало того, что он от меня карандаши и бумагу спрятал он мне еще и пальцы связал. Вот смотрите.
И действительно, пальцы мальчишки были словно паутиной опутаны ярко красными нитями. На щеках мальчишки появились слезы. Сразу все страхи покинули и Сашку, и Танцора.
Танцор достал из кармана нож. Несколькими резкими движениями разрезал паутину. В это время Сашка сходил в комнату с печкой. Там на столе он заметил, лежала обыкновенная тетрадь в клеточку и шариковая ручка. Сашка протянул все это мальчишке со словами.
- На, Репин, твори. Только если через минуту, мы не найдем деньги, я лично тебе пальчики словно огурцы в салат настругаю. Понял.
- Понял, ответил мальчишка.
Затем он глубоко как-то, словно с облегчением вздохнул и сказал:
- Вот дедушкина кровать, посмотрите, как следует под матрасом, еще можно подушку на всякий случай распороть
Грабители разом бросились к не застеленной кровати старика. Отходя, Танцор бросил косой взгляд на руки мальчишки. Тот, по всей видимости, разминал затекшие конечности. Но как-то странно. Пальцами обеих рук он сделал "козу", какую можно наблюдать у фанатов на рок концертах, затем, скрестив руки, закатил глаза и принялся что-то шептать. Видимо мальчишка понимает, что в живых его не оставят, и теперь молится. Ну и пусть. Только опять какое-то смутное беспокойство вперемешку со страхом засели в душу Танцора.
В подушке старика ничего не оказалось, а вот под матрасом грабителей ожидал сюрприз. Без малого семь тысяч гривен.
- Это еще не все, заверил мальчишка и попросил шире раскрыть шторы с таинственными знаками, которые закрывали его кровать.
Его пожелание было выполнено. Затем мальчишка доверительно сообщил грабителям, что видел, как дедушка прятал деньги за иконами, что выстроились в ряд под самым потолком ниши, где стояла его кровать. После он добавил, что и сами образа очень старинные и ценные. Даже беглый осмотр показал, что деревянные дощечки с ликами святых действительно не просто старинные, а древние и писаны вручную настоящим мастером. Вполне возможно к этим иконам приложил руку сам Феофан Грек, а может кто-то из его учеников. Как бы там ни было, а за образа можно выручить немалые деньги. Это точно. Правда, за иконостасом не было спрятано ни копейки, но мальчишка сказал бравым тоном.
- Значит, сорвите вон тот ковер. Там из стены один кирпич вынимается. Дедуля хитрец, видимо все перепрятал, когда я спал.
Грабители, не задумываясь, бросились выполнять.
Анастасия Федоровна подскочила на своей постели, словно ее кто-то в бок толкнул. Что снилось ей, она не помнила. А может, и не снилось ей ничего. Может это предчувствие скорой беды, подняло ее с постели. Анастасия Федоровна посмотрела на часы. Ровно три. Рановато еще. Но заснуть больше она не смогла. А тут еще сердце, словно в тисках сдавило. К чему бы это? Как страшный призрак из памяти всплыл злой дух. Анастасия Федоровна в ужасе перекрестилась. Всего раз она видела это создание и в миг познала все глубину его черной бездонной души. И поняла, какое страшное проклятие выпало на долю семьи Фроловича. Да и на все село тоже. Ведь всем селом ответ держать перед богом. А старику уже и без того досталось. Дочь его при родах умерла, вся кровью истекла. Зять хотел задушить младенца, но не смог и вскоре сам наложил на себя руки.
После Фролович часто говорил, что нельзя просто так убить адское создание. Даже если такое произойдет, что случалось уже не раз, он возродится вновь, в другом облике. И снова в деревне роженица истечет кровью, и если сразу не принять меры много беды будет. Одно средство извести злого духа. Должен он прожить в человеческой семье под присмотром, окруженный заговорами старинными и святыми иконами семь раз по семь лет. Это значит сорок девять. Срок немалый. И чтобы наступило всеобщее благоденствие, должна их деревня извести семерых Антихристов. Но даже если хотя бы один из них на волю вырвется, конец всему живому придет. Звезды с неба падут, саранча по полям пройдет, тела людей, и скотины язвами покроются и поднимутся покойники грешные, суд творить над праведниками. Конец света один словом.
Анастасия Федоровна еще раз перекрестилась, шепча молитву. Какой уже по счету злой дух в их земле конец свой нашел? Трудно сказать. Одни говорят шестой, другие пятый. В старинных летописях кутерьма творится. А отдавать кому-то святые книги на разбор или пришлых людей звать, старики не позволят. Оно и правильно. Все равно чужак понять ничего не сможет.
После молитвы Анастасия Федоровна принялась за заговоры, как учил ее Фролович. Старик, загодя готовясь к смерти, давно начал обучать Анастасию всяким премудростям. Подобное в их селе испокон веков практикуется. Если кого выбрал знахарь, значит на том тяжкий крест, и отказаться не моги, грех.
А может и не проклятие все это, для села в смысле. И колодец страшный и злой дух. Может это испытание и в каком-то роде благо. Ведь и хвори разные и голодовка всегда их село стороной обходили. Мать Анастасии рассказывала, что даже во время войны, в их селе похорон не было. Конечно, старики умирали, но почти все доживали до восьмидесяти, когда теряли силу в руках и ногах, и уходили в мир иной с божьим благословением и улыбкой на устах. А вот на исходе сорок третьего года случилась беда. Знахарь во дворе, занимался со скотиной, а в дом к нему забрался беглый преступник. В общем, убил он и старика, и демона. Люди с преступником так же по чести поступили. Но все было зря. Оборвалась ниточка. И зачастили в село письма страшные. Двадцать четыре мужика и парня не вернулось с той войны. И это за неполные два года.
Затем много чего было, и плохого, и хорошего. Грех даже думать про такое, но когда Мария, дочь Фроловича умерла при родах, все облегченно вздохнули. Все ведь стало на места. Злого духа спеленали, исчез страх, что в любой момент из колодца всякая нечисть полезет. Да чего греха таить, все мы люди и у каждого, и в хозяйстве, и в семье дела заладились. Естественно Фроловичу потом покаялись всем миром, в радости своей нечаянной. Простил старик, от чистого сердца простил. Да еще и врачевать начал. Ведь не даром в заветных книгах написано, если в доме, где живет злой дух людей от недуга избавлять он и вовсе ослабнет и есть ничтожный шанс, что помрет он загодя и тело человеческое оставит. Правда, такого еще не случалось, но видимо Фролович надеялся еще при жизни внучка к груди прижать.
Покончив с утреннем ритуалом Анастасия Федоровна зажгла ночник, омыла лицо и руки студеной водой. И тут ее сердце опять тиски сжали, и поняла вдруг она, беда случилась. Причем беда страшная. Несчастная женщина только и успела накинуть плащ, да так и выскочила на улицу.
- Ну, вы долго там копаться будете, бараны!
Этот резкий окрик, как пощечина заставил Танцора позабыть обо всем и резко развернуться. Сашка так же последовал его примеру.
- Что ты сказал, сопляк?!
Прорычали они разом.
То, что они увидели, их конечно поразило. Но оскорбление сказанное мальчишкой и тот тон с каким оно было произнесено не оставило в их душах ничего кроме ярости. Мальчишка уже не лежал в своей постели, он закончил свой рисунок и тот теперь сиял ядовито желтым цветом. Тетрадь с рисунком парила в воздухе, в нескольких сантиметрах над полом. На тетради этой стоял совершенно голый мальчишка и нагло улыбался.
- Сейчас ты проглотишь свою улыбку, овца!
Выкрикнул Танцор, и ринулся на пацана, доставая из кармана нож.
- Погоди, Танцор. Ты посмотри, он летает.
Попытался остановить товарища Сашка, но тот лишь отмахнулся и сказал.
- Сейчас он будет ползать в собственной крови.
Танцор сделал еще два шага и замер. Вдруг волосы мальчишки встали дыбом, напоминая гриву взрослого льва. Неимоверно худые и длинные руки вытянулись вперед. Мальчишка щелкнул пальцами и взвизгнул.
- Ползать в собственной крови, говоришь. Это идея.
Мальчишка еще раз щелкнул пальцами, и пол под ногами Танцора исчез и полетел он неведомо куда.
Пришел в себя Танцор в мрачном подвале окруженный странными людьми. Один был в синем операционном халате, шапочке и маске. Ну, прямо таки настоящий доктор Айболит. Только глаза у доктора светились противным желтым светом. Рядом с доктором стоял некто в защитном химическом костюме и противогазе, он переливал мутную жидкость из одной пробирки в другую, и глаза его так же светились. Дальше словно сиамские близнецы стояли, обнявшись, гестаповец весь в черном и сержант Нестеренко. Оба широко улыбались и освещали подвал своими глазами. Из темного угла вышел низкий и толстый китаец, одетый лишь в кожаный фартук. К нему присоединился разукрашенный индеец, сжимающий в каждой руке по скальпу. В одной руке ярко рыжий явно женский, в другой темный с коротко стрижеными волосами. Со скальпов мелкими бусинками капала кровь. Откуда-то донесся голос.
- Именно он знает эту страшную тайну. У вас в распоряжении вечность.
"Что за тайна, думал Танцор, что за бред. Это все "галюны", надо было все-таки уколоться. Вот доигрался, сейчас еще и ломка начнется".
Но галлюцинации были совершенно другого мнения, они разом кинулись на Танцора. Его резали на куски, дробили кости, загоняли под кожу и под ногти иглы, поджигали, поливали кислотой. Он выл не своим голосом, он готов был рассказать все что угодно. Но он так и не смог понять, что от него хотят.
Сашку в это время рвали на куски огромные крысы. Первые мгновения он отбивался. Но в конце концов силы оставили его, единственное что он мог делать, это ползти, ползти в луже собственной крови. Во время своего бесконечного путешествия по океану крови, Сашка натолкнулся на Танцора. Вернее на то, что от того осталось. Танцор представлял собой ужасающее зрелище, но и Сашка был не лучше.
И тут повелительный голос вырвал их из мрака.
- Встаньте дети мои. Встаньте страдальцы.
Они поднялись совершенно невредимые и счастливые. Перед ними в воздухе парил мальчишка, он то поднимался до небес, то опускался в неведомые глубины, он велик, он всемогущ. Сашка и Танцор подобострастно поклонились.
- Придите ко мне дети мои.
Сашка и Танцор медленно зашагали к своему спасителю. Мальчишка вновь вытянул руки. Он широко растопырил пальцы, которые сделались острыми как гвозди, и вонзил их в глаза своим слугам. Боли совершенно не было. Была лишь пустота.
Едва переступив порог, Анастасия Федоровна все поняла. Долго не раздумывая, она кинулась прочь, собирать народ.
Когда крепкие мужики во главе с участковым и священником отцом Вениамином ворвались в дом, Антихрист со своими двумя помощниками принялись искать крест, вмурованный в стену и не позволяющий ему покинуть это помещение. Чудовище призвало себе на помощь полчища химер. Но Анастасия Федоровна была на высоте, и все чудовища вмиг рассыпались в прах. При помощи веревок обуздали двух душегубов, выбив предварительно им зубы и переломав руки.
Бог помог, до креста чудовище не добралось. Когда во дворе во всю светило солнце, злой дух был водворен на место. Уста его запечатали заклинанием, а к месту пригвоздили иконами, с которых отец Вениамин предварительно смыл скверну. Когда пальцы демона оплели волшебным рисунком, Анастасия Федоровна с облегчением вздохнула и сказала:
- Бог миловал, на этот раз все обошлось.
Долго нельзя было разогнать толпу, жаждущих исцеления. Никак они не могли взять в толк, что знахарь умер. Он ведь тоже человек. Когда в селе не осталось чужаков, мамаши заперли детей по домам и все приступили к страшному, но очень важному ритуалу. Никто из живущих ныне, толком и не помнил тот ритуал, но работали все слаженно, словно не раз репетировали это действо.
С последними лучами солнца вспыхнуло два гигантских костра, на которых в муках корчились душегубы. После, были собраны останки, до последней головешки и отнесены к старой кузнице. Которая десятилетиями стояла заколоченная. Только не кузница это была вовсе. Кузницу построили на месте старого как мир колодца. Колодца проклятых. Старики говорили, что колодец этот без дна. Правда это или нет, никто не знает. Проверить никто не решился, да никому такого не позволили бы. Именно в этот колодец и был сброшен прах душегубов со словами:
- Забери свою нечисть и к нам больше не подсылай.
Все с божьей помощью окончилось благополучно. На густых огородных грядках дозревал второй урожай, во дворах лениво подавала голос сытая многочисленная скотина.
К вечеру следующего дня возле дома Самойловых собрались старики. Хоть и прожили Самойловы в селе почти сорок лет, своими так и не стали. Вот и сына своего беспутного дома удержать не смогли. От того и горе случилось, а о том, что могло произойти и подумать страшно. Вначале с Самойловыми старики поговорят, по добру предложат уехать, затем соседи слово скажут. Естественно заглянет участковый и священник, конечно, все зайдут. Ну а если это не поможет в скорости вновь греть кострам.
Свято берегут свои традиции сельчане. Не ими сей уклад заведен, не им нарушать его. Хоть и живут во благах всяких, за весь мир, перед богом ответ держать будут.
Тихо заснуло село Бездонное, только в одной хате еще долго горел свет. Анастасия Федоровна сидела возле постели Антихриста и кормила того из ложечки гречневой кашей с мясом, сопровождая каждую ложку молитвой и заговором. Чтобы не дай господи не подавилась нечисть и не оборвалась его жизнь раньше сроку.
Анастасия Федоровна кормила дитя мрака и про себя подсчитывала: "Вот мне сейчас сорок два года. Антихристу двадцатый. Еще двадцать девять лет маяться. Когда мне семьдесят один исполнится, освобожусь. Может бог даст, еще парочку лет с внучатами повожусь, да поживу маленько для себя".