Я снова в пути и только дорожные столбы отмеряют минуты, часы и годы моей жизни. Сколько себя помню я всегда куда-то ехал. Когда я был маленький, каждое лето родители отвозили меня к бабушке в деревню. И как это ни странно, но все мои самые яркие воспоминания детства это не само пребывание у бабушки, а именно дорога к ней или путь назад. И казалось сама дорога занимала не более двух суток, но сколько разнообразных событий умещалось в эти 48 часов! И пусть все мои воспоминания того времени отрывочные, но они яркие словно постер из новенького журнала. Я как сейчас помню "веселую" ночку, когда почти весь вагон участвовал в одной грандиозной попойке. Все шумели, веселились и почти никто не ругался, а один пожилой еврей несколько раз спел арию Ленского молодой девушке по имени Оля. Девушку я совсем не запомнил, а вот еврей стоит у меня перед глазами очень отчетливо. Особенно когда он утром смущенно опускал глаза и все время либо спал, либо старательно читал книгу, несмотря на то что его руки заметно дрожали. Наутро в том вагоне вообще все смущенно улыбались и вели себя словно ангелы, как бы всем своим видом показывая: "Прошлой ночью это был вовсе не я, а некто на меня очень похожий".
Помню поездку, когда компания шабашников жестоко лупила картежных шулеров. Помню глухонемого, который деловито сновал по составу предлагая всем свою простенькую фото-продукцию. Помню цыганку торгующую шалями и пуховыми платками. Я много чего помню. Но самое главное, что уже в детстве я стал воспринимать дорогу как некий другой мир. Произошло это как-то неосознанно, словно само собой. А может просто своим пытливым детским взглядом я подметил, что здесь все иное. Не такое как в обычном мире. И запахи и вкусы. Да, да, да, даже на вкус тут все другое. Например, обыкновенная отварная курица. В дороге она гораздо вкуснее. А банальные куриные яйца, вываренные до состояния резинового мяча. В дороге они имеют вкус деликатеса. Газировка тут более сладкая, черешня гораздо сочнее и даже пельмени в придорожном кафе лучше чем домашние. И это несмотря на то что родители утверждали, что мяса в этих пельменях практически нет. Но это все внешние атрибуты, которые просто добавляют эффект. Самое главное тут люди другие. Более общительные и приветливые. Теперь-то я понимаю что это чистейшая психология. В обычном своем окружении, самые "зажатые" люди оказавшись в случайной компании, могут стать настоящими балагурами. Без стеснения выплескивая на попутчиков годами накапливаемые эмоции и мысли. А чего стеснятся. Ведь буквально через несколько часов вы все разойдетесь как в море корабли и больше вряд ли когда-то встретитесь. В дороге люди без стеснения откровенничают, а порой рассказывают свои самые сокровенные тайны. Именно в поезде я услышал одну интересную историю от молодого интеллигентного армянина. Что когда достославный Красс пришедший покорять Парфию был разгромлен и убит. В местном театре шел спектакль, по сюжету которого один из актеров должен был вынести к зрителям голову свинье на подносе со словами:
Я принес вам голову свиньи.
В тот день актер вышел к зрителям как и положено, только на подносе у него лежала голова одного из величайших римлян. До сих пор не знаю правда это или нет. Потому как нигде в литературе не встречал подтверждение этого рассказа. Но мы же знаем что историю пишут победители и Помпей немного позже покаравший предков армян вполне возможно уничтожил все упоминания о позоре Рима. А правда-истина остается в приданиях и передаваемых из уст в уста легендах.
Но есть у каждой дороги и темная сторона. В детстве я не замечал этой темной грани. Но значительно позже я познакомился с ней воочию.
Буквально сразу по окончании института я оказался в отделе снабжения крупного завода. Все ранее мной приобретенные знания оказались здесь не к чему. Потому как я получил должность снабженца с приличным окладом и непосредственно с производством не имел ничего общего. И это меня полностью устраивало. Я конечно не был медалистом и получил самый обыкновенный диплом с изрядным количеством троек. Но смею вас заверить беспробудным тупицей я тоже не был и быстро сообразил, что в нашей стране, так называемый, обслуживающий персонал и заработки имеет большие чем работяги и пользуется всевозможными льготами. И как говориться: "Рыба ищет - где глубже, а человек - где лучше". Естественно я с радостью воспринял свое назначение.
И ко всему прочему в отделе снабжения как нельзя пригодилась моя любовь к частым разъездам. Многие работники моего отдела воспринимали командировки как наказание, я же их любил. Там у меня появилась страсть срезать углы. Не в переносном, а в буквальном смысле. Я знал расписание всех поездов и автобусов чуть ли не во всех крупных городах Советского Союза, как междугородние так и пригородные. Лучше любого водителя я изучил все дороги, как основные, так и проселочные. Если я ехал в командировку на служебной машине, все шофера были рады поехать со мной, так как знали - поездка не будет долгой и скучной. А если я передвигался на перекладных, то моим отчетом о командировке зачитывалась вся бухгалтерия. Со временем ко мне стали обращаться за советом, как скорее добраться до дальних родственников. Все это мне ужасно нравилось и увлекало. Годы летели, но жизнь моя ни сколечко не менялась. Вернее я сам не хотел ее менять. Случайные знакомства, мимолетные романы. Меня это устраивало и отсутствие детей не смущало. И что если разобраться я смогу им, в смысле своим детям, оставить. Малосемейную квартиру, горсть пыли и прах надежд. Яркие воспоминания - все они мои и ни с кем ими делиться я не собираюсь. Считайте меня эгоистом, но такой уж я человек.
И все было бы хорошо. Но со временем я стал замечать что за мной кто-то наблюдает. Нет. Конкретной слежки я не видел. Но словно нутром чувствовал на себе чей-то недобрый взгляд. Мало-помалу, время от времени у меня возникали смутные догадки. И лишь сегодня в этот самый момент они обрели четкую форму. И я ужаснулся.
Здание старого вокзала было обшарпанным и грязным. Внутри стоял устойчивый запах железной дороги. Этот специфический запах было очень трудно с чем-то спутать. Мой поезд должен был прибыть на эту маленькую станцию через два часа, на дворе стояла глубокая ночь. И потому я просто слонялся по вокзалу рассматривая чудеса туземной наскальной живописи. Местные троглодиты не отличались оригинальностью и потому хитом этих живописцев были банальные: "Здесь был Вася" или краткие ругательства. Очень часто встречались изображения половых органов. Но одна надпись надолго привлекла мое внимание. На спинке одного из кресел, черным маркером было написано. "Если ты это прочел - твоя жизнь больше не стоит и гроша". Причем написано все это было с виду детской рукою, но нигде не встречалось ни одной ошибки. На несколько мгновений я замер как вкопанный, словно эта записка предназначалось именно мне. Стало жутко. Автоматически я протянул руку и потер надпись указательным пальцем. Можно было особенно не приглядываться чтобы понять что на буквах имелся солидный слой пыли. Я осмотрелся по сторонам. И тут я увидел его.
В здание вокзала зашла очень колоритнейшая личность. На его брезентовом костюме словно Сальвадор Дали расписывал или вытирал свои кисти. Тут были мазки казалось всех цветов и оттенков. Но одного взгляда было достаточно, чтобы понять что этот костюм достался личности с чужого плеча. Расписанное существо не была ни художником - авангардистом, ни маляром, и уж моделью для современных живописцев он быть никак не мог. С первого взгляда можно было понять - это бомж. Едва зайдя он как-то словно протек к ближайшей батарее и его конечности обвили теплые ребра словно тряпки. На дворе стояла середина октября и погода была холодная и сырая. Несколько мгновений он жадно поглощал тепло. Затем его лицо порозовело, даже взор прояснился и он стал лениво обводить взглядом здание вокзала. Нельзя было сказать что он что-то ищет. Он больше напоминал зверька попавшего в чужую клетку, который в какой-то момент понял, что он не один. Разукрашенная личность ощупывала всей сидящих пытливым взглядом. Словно оценивая. И при этом глаза его были мутные словно затухающий костер. Но едва его взгляд остановился на мне, эта личность словно прозрела. В этот миг он напоминал плохого шпиона потому как быстро отвел взгляд в сторону. Первое время мне было даже смешно, таким плохим актером оказался разрисованный. Но затем когда он отлип от батареи и поспешно покинул здание вокзала мне стало не по себе.
"Показалось", успокаивал я себя. "Или с кем-то спутал". Я продолжил свою неторопливую прогулку, стараясь выбросить бомжа из головы. Мысли мои вернулись к неприятной и пугающей надписи, прочитанной буквально несколько минут назад. И надпись, и странный разрисованный бездомный показались мне звеньями одной цепи. Меня охватила паника. Но вот из меня актер получился бы неплохой и конспиратор тоже. Стараясь не выдавать своего беспокойства я принялся обходить ряды кресел ища глазами, только что прочитанную записку. Кресел было не так много, и вскоре предо мной встала дилемма: "Либо у меня был глюк и никакой предостерегающей записки написанной детской рукой я не читал. Либо подозрительное поведение бомжа мне просто привиделось". Так как нужного кресла я никак не мог найти. Оба варианта меня нисколько не устраивали. Потому как я всегда гордился своим трезвым разумом. А в моей семье ходили легенды об одном родственнике который страдал шизофренией. И этими легендами меня запугивали с детства, описывая неадекватное поведение родственника в мельчайших подробностях. Потому любое расстройство психики для меня было страшнейшим кошмаром.
Неожиданно каким-то боковым зрением я увидел движение за темным окном. Я бросил ленивый взгляд на потолок затем плавно сместился к окну. За окном светил тусклый фонарь, но этого было достаточно чтобы рассмотреть разрисованного бомжа и еще оду бородатую личность что буквально прилипли к стеклу. Поймав на себе мой взгляд они резко присели. Да в разведку эту парочку явно не возьмут. Целый муравейник эмигрировал из моей задницы на затылок и неприятный холодок пробежался по всему телу. Ведь я хорошо рассмотрел как перед тем как присесть, бродяги тыкали в мою сторону грязными пальцами и о чем-то оживленно спорили. Не скажу точно, но мне показалось, как один из них сделал красноречивый жест- резко провел ладонью по горлу. Я невольно отступил на шаг и явно увидел впереди себя, на спинке кресла надпись сделанную детской рукою: " Если ты это прочел - твоя жизнь больше не стоит и гроша".
Должен сказать что именно в этот момент все мои смутные догадки обрели четкость. Необходимо было что-то срочно предпринять.
Я быстро пробежал глазами по расписанию поездов. Вот это удача, буквально через пятнадцать минут будет поезд почти в нужном мне направлении. Если я все правильно понял, то здание вокзала мне необходимо покинуть как можно быстрее. Я подошел к окошку кассы. Там сидела усталая женщина неопределенных лет. Бывают женщины красивые, которым трудно определить возраст на глаз, выглядят они на двадцать пять а на сомом деле им уже далеко за сорок. И бывают женщины страшненькие которым на вскидку дашь не менее пятидесяти а им не исполнилось еще и тридцати. Вот это был как раз второй вариант. На мое приветствие она никак не ответила а только бросила злобный взгляд. Я попытался исправить ситуацию и сказал заискивающим тоном:
Простите девушка, мне необходимо поменять билет.
Затем принялся рассказывать душераздирающею историю про больную маму. Но ее не интересовала моя мама, ее не интересовал я сам и вообще во всем мире ее не интересовал в данный момент никто. На ее коленях лежало какое-то вязание и этот пучочек шерсти и спицы сейчас для не были важнее всего. Меня она воспринимала как раздражитель и помеху. И потому ответила она сухим и категоричным отказом. Я плохо понял смысл ее слов, лишь только то что билет она менять не собирается. Смирившись с потерей пятнадцати рублей я попросил ее продать мне билет на другой поезд. Опять последовал категоричный отказ.
Девушка вы ведь даже не посмотрели есть-ли билеты, мне все равно какой.
А мне никуда не надо смотреть, я просто знаю билетов нет.
Я готов был взорваться, но сдержался и чуть-ли не захныкал как ребенок:
Девушка ну поймите мне очень надо прямо сейчас уехать.
Но у сидевшей за окошком кассирши материнский инстинкт просто-напросто отсутствовал. Она ответила мне ледяным тоном:
Мужчина отойдите от кассы, не мешайте работать.
Так и работайте, продайте мне билет.
Не выдержав сказал я резко. Ответная реакция последовала незамедлительно.
Мужчина не хулиганьте или я сейчас позову милицию.
Вот только милиции мне сейчас не хватало. Не вступая в дальнейшие пререкания, я просто отошел в сторону. Страшненькая кассирша продолжила вязание. "Наверное уродливую шапочку себе вяжет", злорадно подумал я. Но ведь это не имеет смыла, потому как уже ничто не способно ее изуродовать еще больше. Вспомнилась песенка В.С. Высоцкого:
"А у тебя подруги Зин
Все вяжут шапочки для зим
От ихних скучных образин
Сдуреешь Зин".
На какой-то миг я даже улыбнулся сам себе. Но затем беспокойство или вернее страх полностью захватил все мое существо. Я торопливо ходил из угла в угол и затравленно смотрел по сторонам. Как назло время почти остановилось. Когда объявили нужный мне поезд я едва не подпрыгнул на месте от неожиданности. Я с трудом удержался чтобы не выскочить на улицу сразу. Вместо этого я выждал момент когда состав поравнялся со зданием вокзала и вышел на перрон. Мне нужен был мужчина проводник. Я быстро проследовал к вагону номер десять. Проводником тут был нужный мне типаж. Наши переговоры не заняли и минуты. Он быстро спрятал два моих "червонца" в карман и указал мне место которое я могу занять. Заходя в вагон я осмотрелся по сторонам. Бродяг нигде не было видно. "Пронесло", облегченно подумал я. Пока поезд не тронулся я тихо замер посреди вагона боясь подойти к окну. В моем вагоне стоял полумрак потому как почти все пассажиры спали. Некоторое время я умиленно наблюдал за мирным сном сограждан, затем отбросил все дурные мысли, сел на свое место и устало закрыл глаза. Когда я отрыл глаза поезд уверенно набирал скорость. Вокзал был позади и где-то там осталась неведомая опасность. Почти минуту мы проезжали мимо длинного убогого строения складского типа. Рядом со складом уже не первый год ржавел грузовой автомобиль без колес. Рядом с грузовиком стояли два бомжа и еще одна явно темная личность. Бомжи что-то говорили и тыкали своими пальцами в поезд. Мне казалось что тычут они именно в меня. Но этого просто не могло быть. Они никак не могли меня увидеть. Меня бросило в холодный пот. Я непроизвольно отодвинулся от окна. При этом не сводя глаз с темной личности. Это был типичный представитель уголовного мира. Именно про таких "урок" ходили легенды, в моем детстве. Что они играют в карты на место в летнем кинотеатре. И человека занявшего это место, проигравший должен зарезать. И сейчас каким-то диким образом я вдруг оказался на этом проклятом месте. Став участником безумной кровавой игры.
По всей видимости она почувствовала во мне какую-то угрозу.
Когда-то она была простой тропинкой, протоптанной первобытными людьми из одного поселка в другой. Для обмена разными товарами и для простого общения. Но со временем она все разрасталась и разрасталась. Она видела босые ноги и первые колеса, копыта лошадей и гусеничные траки. По ней шли купеческие караваны. По ней маршировали армии. По ней гнали рабов и пленных. По ней, звеня цепями, шли бесконечные вереницы каторжан. Она видоизменялось: ее посыпали гравием, покрывали асфальтом и бетоном, по ней прокладывали рельсы, но суть ее уже нельзя было изменить. Она это Дорога. За долгие годы своего существования она напиталась людскими страданиями и несчастьем. Все мировое зло, все грехи мыслимые и не мыслимые - все это было совершенно на ней. Долгое время она просто впитывала весь негатив словно губка пока не материализовалась. Пока не превратилась в единый злобный организм. Теперь она была способна к самостоятельным действиям. В определенных местах где могущество ее было особенно сильным она напускала на водителей временное помешательство и дтп на этих участках не прекращались. И кровь тут лилась рекой, делая Дорогу еще сильнее. Там где власть ее была не столь сильна она пользовалась услугами существ облюбовавших ее для обогащения. Они обитают тут словно грибы или полипы. Сами того не осознавая они выполняют все приказы Дороги. Которой не требуются никакие материальные блага. Ей необходимы только эмоции. Эмоции яркие и незабываемые. И самыми сладкими для нее являются: боль, страх, вожделение, ненависть, ярость, в общем все самое мерзкое так как родилась она из этих мерзостей. Потому до сих пор самые жестокие разбойники промышляют вдоль дорог, многие серийные убийцы-садисты здесь же находят свои жертвы. Здесь лгут, воруют, растлевают. Здесь спаивают, оскорбляют и насилуют. Конечно все эти кошмары происходят как правило с наступлением ночи, но и днем на дороге происходит множество разнообразных бед. И я все это знаю как никто другой. Потому как наблюдаю это не один год. Большинство людей меня посчитают сумасшедшим. Ну и пусть. У меня сложилось свое мнение и этим мнением я ни с кем делиться не собираюсь. Просто Дорога почти всегда изнуряет, высасывая соки, а я один из немногих кто научился ее обманывать. И Дороге это не понравилось. В ее представлении я это враждебный организм, который необходимо либо изгнать, либо уничтожить. А теперь когда я осознал ее суть. "....- твоя жизнь больше не стоит и гроша".
Я вжался в стену и натянул шапку на глаза. Несмотря на страх усталость взяла свое и под мерный стук колес дремота обняла меня своими мягкими и теплыми руками и уволокла в страну грез. Снились мне отрывочные сюжеты совсем не связанные друг с другом. Просто набор непонятных образов. Как в детском калейдоскопе.
И вдруг я всем телом ощутил надвигающуюся опасность. Это не значит что до этого импульса я хоть на мгновение расслабился. Напряжение не покидало мою душу и тело. И все это время я был на взводе, как растянутая пружина. Просто на какой-то миг мне показалось что Дорога ослабила хватку или упустила меня из виду.
Я посмотрел на часы. "Что такое? Я едва прикрыл глаза, а уже прошло более часа. Вернее один час двадцать минут". Сие просто невозможно. Однако наш поезд начал заметно сбавлять ход. Значит предстоит остановка. И я действительно на какое-то время заснул. Необходимо что-то срочно предпринять. За свою недолгую жизнь я приучил себя полностью доверять своим ощущениям. И они не однократно меня выручали из затруднительных а порой и из опасных ситуаций.
Я тихо поднялся, осмотрелся по сторонам. В спящем вагоне на меня никто не обращал внимания. И лишь проводник вышел из своего купе готовиться к предстоящей остановке. В мою сторону он так же не глянул. "Вот и ладненько. Не будем искушать судьбу". Я пошел в противоположную сторону вагона. У меня имелся специальный ключ, при помощи которого я с легкостью открыл вагонную дверь с противоположной от перрона стороны. Когда состав остановился я открыл дверь и выскочил на пропахший креозотом щебень. Аккуратно закрыв дверь я присел у колесной пары. Это была не станция а просто маленький полустанок и здесь мы, по всей видимости, остановились для того чтобы пропустить какой-то литерный поезд. Перрона как такового тут не было. Просто заасфальтированная площадка и со своего места мне у меня получался прекрасный обзор. Все здания что я видел напоминали курятник и еще здесь имелась большая территория закрытая плотным забором из бетонных плит. На этом полустанке было всего два пути. Вскоре мы должны были тронуться, так как я ясно рассмотрел на втором пути по ходу нашего состава приближающийся свет прожектора.
Я уж было потянулся к вагонной двери, желая вернуться на свое место. И тут с легким визгом на асфальтовой площадке припарковалась легковая машина. Фары в машине были выключены и потому я ее увидел лишь тогда когда она остановилась возле самого поезда. Сердце мое застучало словно старый дизель, на холостых оборотах. Захотелось сразу бежать куда-то без оглядки. Неимоверным усилием воли я взял себя в руки и дождался когда дверь легковой машины откроется. Двери открылись и причем сразу все. И из машины, словно чертики из табакерки, выскочили четыре человека. Ну конечно двое из них были моими знакомыми. Один разрисованный бомж и матерый уголовник. Двоих других я видел впервые, но их внешний вид и повадки явно говорили о криминальном прошлом. Что наговорил про меня бомж этим уркам я и представить себе не мог. Но скажу со всей откровенностью выяснять мне это совсем не хотелось. Теперь бежать. Ко всему прочему прожектор литерного поезда неумолимо приближался. Еще минута и он отрежет мне путь к отступлению. В два прыжка, словно заяц, я перепрыгнул свободную колею и ловко словно каскадер сбежал с железнодорожной насыпи.
Справа от себя я услышал злобное рычание. От неожиданности я едва не лишился чувств. Одинокая бродячая собака поджав хвост убегала прочь. На какой-то миг взгляд мой потерял концентрацию и мне показалось что земля плавно уходит из-под ног. Я решил постоять некоторое время на месте, прийти в себя и отдышаться. В левой руке я держал портфель, потому вытянул вперед правую руку, пальцы заметно дрожали. Я сжал руку в кулак крепко, крепко, да так что аж костяшки побелели и нанес прямой удар воображаемому противнику. Затем вновь разжал кулак и вытянул руку впереди себя. Дрожь заметно улеглась. На насыпи послышался стук колес литерного поезда. "Наверное Московский", подумал я. Вечно этим Москвичам надо быть впереди других. Ну и Бог с ними, как никак столица. Мне сейчас надо думать о себе. Ведь не пройдет и пяти минут и скорый поезд скроется из виду. Конечно было бы неплохо попытаться заскочить на подножку и открыть дверь. Но в теперешнем своем состоянии я скорее всего окажусь не внутри вагона, а с разбитой головой на грязном щебне.
Я медленно побрел в ночь. Вскоре должен будет тронутся мой поезд и тогда между мной и бандитами ничего уже не будет. Не уверен точно но мне показалось что впереди мелькнула еще одна собачья тень, на этот раз без рычания. Скверно, очень скверно. Если Дорога может управлять людьми, то бродячие собаки по ее команде быстро собьются в стаю и нападут. Надо как можно скорее двигаться вперед. Это я знал точно, чем дальше от Дороги, тем слабее ее власть. Идти было легко, ночные заморозки делали недавно раскисшую землю твердой как асфальт, а травы давно пожухли и не путались в ногах. Через пару минут я зашел под защиту березовых деревьев. Теперь даже при помощи мощного фонаря меня не возможно рассмотреть с насыпи. Но думаю уголовники не скоро разберутся что я сошел с поезда.
Неторопливо шагая средь белых красавиц я задумался о том что сразу по возвращении на работу буду просится на другую должность. Если нет, придется увольняться. Более за город я ни ногой. Но тут существовала еще одно проблема. Надо бы еще добраться домой. До рассвета далеко и опасность меня подстерегает буквально на каждом шагу. Это конечно в фигуральном смысле слова. Здесь в березовой рощице я ощущал себя словно как у Бога за пазухой. Меня не покидало чувство уверенности, что тут мне ничто не угрожает. Я был на достаточном расстоянии от Дороги и довольно-таки основательно удалился от полустанка. По причине холода и сырости среди берез не должно быть ни одной живой души. Время от времени я останавливался чтобы прислушаться. Кроме легкого ветерка забавляющегося с опавшей листвой ничего не было слышно. Я шел параллельно железной дороге и по моим примерным подсчетам где-то часа через полтора я должен был выйти на новенькое шоссе которое пересекает "железку". Скоростную трассу проложили буквально два года назад и была она ровная как стрела с удобными развязками, широкой проезжей частью и множеством современных штук название которых я не знаю. Конечно это шоссе не могло время от времени не накладываться на участки старых дорог, но все это в общем не составляло и двадцати процентов всего покрытия. Так что я очень надеялся, что сия трасса не стала еще частью Дороги.
Просто кошмар какой-то. Вот если-бы я поделился бы хоть с кем-то своими мыслями. Интересно через сколько дней или часов я оказался бы в ДурДоме. По большому счету если бы еще год назад, не приведи Господи, подобная мыслишка залетела мне в голову, я бы сам обратился бы к врачу определенного профиля. Который словно добрая собака смотрит тебе в глаза, нежно гладит по колену и ласково говорит: "Вы хотите об этом побеседовать". И доктор этот не перебивая выслушает любую ересь. Вот только последствия от этой беседы могут быть очень чреватыми.
Хотя если разобраться, моя теория не совсем оригинальная. Где-то я уже слышал подобное. Видимо под влиянием услышанного я и пришел к своему дикому выводу. Так вот где-то в прессе или на телевидении промелькнул тезис, что все наши беды действительно от дураков и дорог. От дорог плохих и от дураков чиновников. И если с плохими дорогами еще можно справиться, то вот дурака чиновника ничем не изменить. Летят годы, осыпаются горы, но бюрократическая система остается неизменной. Причем за долгие столетия сам уклад жизни и структура как законодательной, так и исполнительной власти остается прежний. Меняются правители, казалось рушатся сами устои общества. Строят что-то новое, до сели неведомое, затем снова ломают до основания. Опять строят. Опять ломают. И так до бесконечности. Были и здравые попытки планомерных реформ, но ничто не могло изменить чиновника. До сей поры, как при царе Горохе, иной писарь был могущественнее многих министров. И все реформы, перевороты и революции единственное что могли, так это подрезать верхушку этих сорняков. Корни оставались нетронутыми, со временем прорастая с еще большей буйностью. Бюрократы слиплись в единый монолит и действительно стали своеобразным живым организмом. Как пчелы стали обладать коллективным разумом. Но в отличии от пчел,эти в большинстве своем, не приносят никакой пользы обществу. И любое вторжение в свой организм бюрократия воспринимает враждебно. И ни цари, ни большевистские лидеры и тем более современные руководители ничего не могли сделать со всемогущим чиновником. Сатирики всех мастей высмеивали твердолобое самодержавное правление. Советская власть взялась очистить и упростить весь аппарат. Но не тут-то было. Всевозможных контор со временем стало еще больше. Все кто сражался за дело революции потребовали себе портфель или хотя бы папку. Затем подтянулись близкие и дальние родственники. А после и знакомые. Создавались целые кланы людей кто не хотел и не собирался работать, а только лишь руководить, все равно чем или кем. Еще Маяковский на заре Советской власти в своих стихах неоднократно указывал на эту проблему. Сталинские репрессии казалось должны были сократить чиновников до минимума. Но у бюрократов как у гидры вместо одной отрубленной головы вырастали две. Хрущев, порождение этой канцелярской системы, пытался что-то изменить. Сейчас трудно судить, ведь ни одному источнику доверять нельзя, что в его деяниях было на благо а что во зло. Но вот как мне самому кажется, несмотря на то что мужичок он был конечно чудаковатый, при этом пытался улучшить жизнь в стране. Естественно это вызвало беспокойство всей властной системы. Ведь известно если кто-то должен получить чего-то больше, значить у кого-то это что-то отнимут. Само собой первые кандидаты на отнимание были чиновники. А эти уже столетия ведут тайные закулисные, никому не видимые войны. И в искусстве интриг собаку съели. Все начинания Генерального секретаря Ком. Партии были извращены до неузнаваемости. В народе начались брожения и Никиту Сергеевича в скором времени отстранили от власти. Вероятно нечто подобное произошло и с Горбачевым.
До меня долетели звуки приближающегося поезда. Я зажег зажигалку и посмотрел на часы. Вот так вот задумавшись я прошагал уже больше часа. Холода я совсем не ощущал, потому как двигался довольно-таки быстро. Я конечно не спортсмен, но ходил в этой жизни не мало и потому прошагать мог еще не один час. Единственное что беспокоило это не ошибся ли я в своих расчетах. Я принялся восстанавливать в своей памяти уникальную схему дорог. Все правильно двигался я в правильном направлении и потому, если все правильно, через несколько минут должен буду выйти к скоростной трассе. Невдалеке, мимо меня промчался тепловоз, я прекрасно видел прожектор и освещенные окна кабины. Я даже рассмотрел что вслед за тепловозом идут цистерны. Минут через пять я услышал характерный звон железнодорожного переезда. Теперь я был абсолютно спокоен. И действительно через несколько минут я вышел к шоссе.
А еще примерно через пол часа я ехал в кабине здоровенной машины с молодым и ужасно болтливым водителем. Звали его Коля. Для него я придумал правдивую историю. Но как мне показалось шофер ее и не слушал. Да собственно для него было все равно кто я такой и что со мной случилось. Приемник у него сломался и он вторые сутки ехал в абсолютной тишине. Как парень сам признался, "думал что говорить разучусь". А поговорить он очень любил. Все время что я сидел рядом с ним, рот его ни на секунду не закрывался.
Вот ты представляешь ни одна сволочь не остановилась. Ну я понимаю в наше смутное время, я бы и сам не остановился. Но тогда на дворе развитой социализм, я совсем еще сопляк. На улице -30. Белый день, я под машиной. Из обогрева только паяльная лампа и телогрейка. Грузовых машин проехало с добрый десяток и не одна сволочь не остановилась. Нет один остановился. Морда перекошенная, перегар на гектар, всего трусит, говорит: "Браток хлеба нет, закусить надо". "Да нет говорю, а ты мне не поможешь просто лампу подержать, у меня руки от холода уже не слушаются". А он и отвечает. "Нет не могу, мне спешить надо. Я три дня в запое был, теперь вот нагоняю". Вот ты представляешь. Потом когда я почти все починил еще один мужик остановился. Этот сразу первый вопрос: "Что случилось, чем помочь?". Тоже бывший "афганец" оказался. Ну я то себя "афганцем" не считаю. Так как попал туда на последние пол года, перед самым выводом. А то был настоящий вояка с двумя ранениями. С медалями и орденом. С ремонтом я к тому моменту справился, так он помог мне руки отогреть умыться и инструмент собрать. Да еще и чаем горячим напоил. Может быть без него я бы "крякнул", как знать. Ну сам посуди мороз за 30 а я почти час на голой земле пролежал.
Я ответил одобрительный мычанием. Парень продолжил:
Вот, вот. Обидно понимаешь. Вот говорят хохлы - козлы. В принципе я с этим согласен. Но у них на дорогах такого паскудства не было. Там понимаешь если твой брат водитель стоит на обочине и например в движке ковыряется, проехать мимо там считалось подлостью. А если шофер с твоей области и не дай Господи с одной автоколонны а ты взял да проехал мимо. Все, считай что проклят. С тобой не то что выпить за один стол не сядут, с тобой здороваться перестанут. Ну все это было во времена великого и могучего. Сейчас все по другому. Не знаю как тебе эти новые "господа", а я их терпеть ненавижу.
Парень прервался и посмотрел на меня вопросительно. Впервые ему захотелось узнать мое мнение. Я откашлялся и сказал:
Не скажу что все пятнадцать республик, в те времена, любили друг друга беззаветно, как родственники. Нет, этого не было. Все это красная пропаганда. Я поездил по нашей бескрайней стране. Много насмотрелся и наслушался. Но большинство умных людей понимали, что вместе гораздо выгоднее. Современные же политики вместо того чтобы приумножить эту выгоду, живут по принципу: "обсеруся но не покарюся".
Паренек весело расхохотался.
Все правильно, все верно. Вон Европа и границы отменяет, и единую валюту принимает, и между прочим плановое хозяйство вводит, которое у нас последние несколько лет высмеивали как могли. Мы экспериментальный полигон для других стран. И они на наших ошибках учатся. А мы даже на своих не хотим.
Далее без особых переходов парень переключился на спорт. Потом на женщин, ну как без них. Он вообще молотил языком словно с пулемета строчил. Перескакивая с одной темя на другую. От меня лишь требовалось улыбаться и поддакивать время от времени. И меня это вполне устраивало. Я чувствовал что уехал далеко за пределы Дороги. И мне было уютно и спокойно. Даже веки мои стали заметно тяжелеть. Но я старался взбодриться, пощипывая себя за ногу. Я прекрасно знал, что ночью рядом с водителем спать нельзя. Когда все вокруг сладко посапывают, то и "водила" может сем того не заметив уснуть, а там уж и до беды не долго. В своих командировках я всегда старался развлекать шоферов разговорами. Но как я уже понял для Николая этого не требовалось, для него было важно чтобы рядом сидел живой человек.
Как-то незаметно небосвод начал сереть. Я бросил взгляд на часы. До рассвета осталось совсем немного. Коля вздохнул и сказал:
Как это не прискорбно, но скоро нам придется расстаться. А жаль, ты хороший собеседник.
До меня не сразу дошел смысл его слов. Но когда я прокрутил его последнюю фразу в голове еще раз, я не смог сдержать смеха. Смеялся я долго, прямо до слез. Молодой водитель первое время недоуменно смотрел на меня и удивленно хлопал глазами. Затем ударил по тормозам и тоже залился веселым смехом. Чуть позже отдуваясь он заметил:
Ну люблю я немного поговорить, это факт. Кстати тут через буквально три километра развязка, со стоянкой, там я тебя и оставлю. Но перед тем мы с тобой славно покушаем в одном замечательном кафе.
Стоянка была оборудована по последнему слову. Нечто подобное можно увидеть в иностранных фильмах. Тут был мотель, авто-мойка, заправка и кафе.
Коля припарковал свою машину немного в стороне от остальных автомобилей, прямо за кафе под названием "Приют странников". Юмор у владельца кафе весьма своеобразный. Заглушив мотор и поставив машину на ручной тормоз Николай сказал:
Что-то я измаялся. Вот сейчас покушаем и я посплю немного.
Когда я спрыгнул с подножки, из черного хода кафе вышел высокий парень. Парень имел очень короткую стрижку и что самое странное, не смотря на холод на нем была лишь темная майка, джинсы и высокие байкерские ботинки. Парень устало закурил, видимо ночь его была так же нелегкой. Но едва он увидел моего спутника весело прокричал:
Привет, Колюня!
Привет Санек! Чем угощать будешь?
Борщ у нас сегодня просто отменный. А еще рекомендую фаршированный картофель и блины с творогом.
Заметано.
Когда мы принялись за еду на улице уже рассвело. Готовили в кафе действительно просто изумительно. Не в каждом ресторане можно отведать нечто подобное. Все недавние переживания и страхи мне уже казались нереальными. Ну не совсем нереальными, а как бы отошедшими на второй план. И кроме того, может это просто мои ощущения, но лучи солнца словно омывали всю землю очищающим светом, изгоняя весь негатив. С каждой минутой становилось все приятнее и приятнее. И на душе все спокойнее и спокойнее. Похоже высокий парень что совсем не боялся холода, был в кафе как говорится и жнец, и швец, и на дуде игрец. Потому как он сам готовил, сам брал заказы и сам рассчитывал посетителей. Кроме нас с Николаем в кафе сидел еще один бородатый дальнобойщик. Он уже то ли поужинал, то ли позавтракал и теперь сидел и неторопливо попивал кофе перечитывая ворох газет. Видимо этот водитель не собирался ложится спать. Просто сейчас немного отдохнет и снова в путь. А может он недавно проснулся и сейчас после завтрака хочет привести мысли в порядок.
На все руки мастер вынес нам блины и большой керамический чайник чая. После чего сел за стол напротив, устало выдохнул и сказал:
Ну и ночка. Никак смену не дождусь.
Что много посетителей?
Спросил мой сосед, затем добавил:
Ну у тебя ведь как в поговорке. Волка ноги кормят.
Это точно, согласился Саша, только в такие вот ночки и тех денег не захочешь.
Бородатый водитель закончил со своими газетами и кофе. Отсчитал деньги и положил их на стол. Видимо это был один из постоянных клиентов. Потому как точно знал сколько платить. Подойдя к самой двери он развернулся в нашу сторону и громко сказал:
Санька, ну ты просто кудесник. Спасибо. На обратном пути обязательно заеду.
Кушай на здоровье Семенович.
Ответил высокий парень. Бородатый водитель открыл дверь и в нее прошмыгнул большущий черный кот. Семенович поздоровался с котом и еще что-то сказал, но что именно, разобрать было нельзя. Кот между тем направился прямо к нам вернее, не к нам а к Александру.
- А это наш Юзеф, прошу любить и жаловать.
Сев напротив парня котяра поднял вверх правую лапу и громко промяукал.
Хайль, хайль мой ариец.
Сказал парень и потрепал кота по холке. Кот довольно замурлыкал. Сказать по правде недолюбливаю я всех этих неонацистов. Ну как можно боготворить вождей третьего рейха которые твоих же предков считали рабочим скотом, не более. Но ситуация получилась очень комичной. И я не сдерживая улыбку сказал:
Впервые вижу кота - фашиста.
Александр мне по-товарищески подмигнул и сказал тоном заговорщика:
Кот действительно уникальный. Только не говорите ему что он черный. Себя-то он считает высоким голубоглазым блондином.
Мы вместе весело рассмеялись и продолжили разговор в непринужденной обстановке. Высокий парень не был фашистом, просто любил одеваться во все черное. Кроме того на работу он ездил на стареньком Урале, который перебрал собственными руками и конечно мечтал о Харлее. И высокие кожаные ботинки были не прихоть, а необходимость. Жил парень в поселке, в семи километрах от стоянки. Отец его был водителем, но два года назад погиб в жуткой аварии. Кроме матери в его семье остался младший брат и сестра. Пришлось не получив образования искать работу. С этим местом помогли друзья отца, водители. Для себя парень купил большую книгу кулинарных рецептов и первое время тупо делал все как там написано. Получалось довольно-таки неплохо. Но со временем парень начал экспериментировать. Нельзя сказать что все его эксперименты были удачные. Однажды его чуть не побили. И хозяин хотел прогнать повара-самоучку. Спасло только чудо. Парень продолжал работать и изощряться в кулинарии. Надо заметить что получалось у него с каждым днем все лучше и лучше. Со временем он стал местной знаменитостью и многие водители у себя в календарях отмечали его график работы.
Вскоре я покинул этот островок цивилизации. Распрощавшись с Александром и Николаем, на попутной машине я двинулся в путь. Мне на удачу в кафе заскочил водитель двигающийся в нужном мне направлении. Конечно можно было дождаться рейсового автобуса который довез бы меня прямо к дому. Но прежде всего, автобус должен был появиться не ранее чем через два часа. Второе, не факт что в нем окажется свободное место. И самое главное не в моих правилах искать легкий путь. Для меня куда важнее быстрее добраться и получить удовольствие от дороги. Именно не от Дороги, а от дороги.
Моего нового попутчика звали как и меня Виктор, он и был примерно моего возврата. Так что у нас нашлось не мало общих тем для разговора. Недавно проложенная трасса была просто великолепной и казалось совсем не имела поворотов и уходящая куда-то за горизонт. Потому-то мы неслись без остановок с бешеной скоростью. Как там у Высоцкого: "Наматывая мили на кардан". Двигатель иноземной машины урчал как домашний кот, спокойно и ровно. Салон был удобный и теплый. Ужасы прошлой ночи таяли словно предрассветная дымка. Я уже стал подумывать о том что все ночные приключения мне просто пригрезились. А мои фантазии ничто иное как выдумка. Согласен, может кто-то на меня и глянул косо. Может кто-то и отстал от поезда а затем на машине пытался его нагнать. А я все воспринял как погоню. Сейчас при свете дня уже с трудом верилось во весь тот бред что пришел мне в голову.
Через некоторое время мы свернули с прекрасной трассы на тоже неплохую асфальтированную дорогу. Дорога была вроде бы и хорошая, но все же не то. Грязные обочины, временами встречающиеся выбоины и конечно нещадное ограничение скорости. Мое хорошее настроение стало как-то само собой сходить на нет. А когда я увидел на одном из придорожных столбиков пожухлый венок, я понял, судьба вновь вернула меня на Дорогу. Даже разговор с Виктором у нас как-то расклеился и он просто включил радио, по которому передавали музыку которая меня не радовала а лишь раздражала. Мне стало очень неуютно и я затравленно смотрел по сторонам. Теперь в каждой легковой машине я видел преследователей. И когда легковушка обгоняла наш грузовик я с облегчением выдыхал. Эта дорога была мне знакома и я ездил по ней множество раз. Несмотря на это и на солнечный свет я боялся, по-настоящему боялся. Я не знал чего именно мне необходимо опасаться, но Дорога очень могучее существо и лишь убравшись от нее подальше я смогу быть в относительной безопасности. Я слегка успокоился лишь когда увидел справа от шоссе небольшой элеватор.
Буквально через восемь минут я попросил меня высадить. Мне предстояло пройти по лесополосе что-то около трех километров и я окажусь в зоне действия городского транспорта. Это был самый кротчайший путь до моего города. Даже неторопливой походкой я преодолевал эти километры менее чем за пол часа.
Быстро спустившись с насыпи, первые сотню метров я буквально пробежал. Затем я решил что достаточно удалился от Дороги и перешел на свою обычную походку. Лесопосадка представляла собой узкую полоску разнообразных деревьев. Основу которых составляли русские красавицы - березы. Береза как не посмотри, со всех сторон положительное дерево. На него и глядеть приятно и пользы от него множество. Идти среди берез было одно удовольствие. Кроме того куда не посмотри меня окружало бескрайнее русское поле которому посвящено множество песен. Во время перестройки над этими песнями издевались как могли, но сколько в них прекрасных слов. Конечно в советское время с нашей эстрады других песен просто не звучало и они надоели до икоты. Но весь негатив последних лет и откровенная порнуха также осточертели. Потому-то новые простые песни группы "Любе" в которых угадываются народные мотивы так приятно иной раз послушать. А как здесь красиво летом когда вокруг колоситься то ли рожь то ли пшеница. Вы бы только знали. Вот только одно меня всегда удивляло. Этот вот странный участок на поле. Ведь вроде бы все как везде, да только вот именно в этом месте словно кто-то кривую линию прочертил. И не поймешь что тут не так, но вот есть эта линия и все тут. Неожиданно я услышал окрик:
Мил человек закурить не найдется?
Я обернулся на голос. На меня смотрело заросшее существо с синюшной физиономией. Невозможно было сказать где у существа кончались спутанные волосы и где начиналась грязная борода. Внутри у меня что-то оборвалось:
- Не курю, ответил я упавшим голосом.
Существо сказало что-то нечленораздельное. Затем от него послышались какие-то булькающие звуки. Это оно откашливалось. Немного помявшись, существо четко и громко сказало:
Не знаю зачем я тебе это говорю. Но ты должен знать, что в этом месте когда-то проходил Галыгинский тракт.
После этих слов существо, более не произнося ни звука, подняло с земли большую сучковатую палку и двинулось на меня. Краем глаза я заметил, что сбоку меня обходит еще одно грязное и оборванное создание так же сжимающее палку. Все-таки настигла меня Дорога. На несколько, казалось бесконечных мгновений, панический страх сковывал все мои мышцы. Я даже представил как тяжелая палка бьет меня по голове. Я теряю сознание. Меня еще долго продолжают бить и пинать. И оставляют меня в покое лишь когда я перестаю подавать признаки жизни. Но смерть не приходит сразу. Еще долго, долго мое тело будет истекать кровью. И лишь с наступлением ночи мои бренные останки отойдут в мир иной.
Меня спасла маленькая пичужка севшая совсем рядом на ветку. Птичка принялась весело щебетать. Мое наваждение прошло, и страх лопнул словно мыльный пузырь. Осталось только чувство гадливости. Мне было мерзко представить что меня может убить такая вот пропахшая мочой особь, не имеющая ничего общего с человеческим существом. Я осмотрелся. Словно для меня кто-то прислонил к дереву небольшой, но увесистый железный прут. Взяв прут в правую руку, я уверено замахнулся. Первый бродяга удивленно попятился, второй бомж, что пытался меня обойти тоже приостановился. Держа обломок железа наготове, я заспешил прочь. И тут только я увидел, что еще трое подзаборников, словно киношные зомби, спешат прямо по полю, пытаясь преградить мне путь к отступлению.
Но страха я больше не чувствовал. Я полон сил и здоровья. Я готов сражаться. И если того потребуется свою жизнь я не отдам задешево. Какой-то там Дороге. Теперь я знаю что она из себя представляет и теперь я буду с ней бороться.