Площадка имела размеры стандартного футбольного поля. Кое-где из ее плотно утрамбованной поверхности пробивалась чахлая трава, словно редкие волосинки из блестящей лысины. Чахлая трава это все что осталось от некогда прекрасного газона. Когда-то сию спортивную площадку открывал сам мэр. Это был подарок городского совета для детей окраин. Тогда накануне чемпионата по стране прокатилась серия благотворительных акций связанных с физкультурой и спортом. Естественно все это было чистейшим очковтирательством и отмыванием денег. Но местная ребятня ужасно гордилась своим гладким, почти без растительности полем, особенно настоящими металлическими воротами с сеткой. Кроме того у кромки поля еще чудом сохранилась пара скамеек и гимнастический турник невдалеке от правого края.
Как всегда в это время, Мигель гонял мяч с другими ребятами на площадке. Без лишней скромности мальчик считал себя неплохим игроком, да чего там неплохим - хорошим. В принципе так оно и было, играл он довольно-таки недурственно и при этом проявлял фантазию, только вот был ужасно нестабилен. Временами в его голову кроме самой игры проникала всякая всячина, и он допускал непростительные ошибки. Вот и сейчас игра у него явно не клеилась. Толи потому что он часто отвлекался по сторонам, толи отвлекался он по сторонам слишком часто, потому что игра не клеилась. Как бы там ни было, но он первый обратил внимание на большую машину, явно американскую, что остановилась невдалеке от футбольного поля.
Неожиданно Херонимо отдал ему длинный, но точный пас. Мигель слышал "байки", о том, что сам Энрике Вальдес, тренер юношеской сборной, разъезжает на машине по городам страны, наблюдая за тем, как играют мальчишки на улице, и понравившихся ребят приглашает в команду. Конечно, Мигель считал все эти россказни не более чем - глупое вранье. Но вот сейчас его сердце само собой вдруг начало быстро-быстро разгоняться, отбивая бешеный ритм мамбо. Ведь кто в его возрасте не мечтает о славе Рональдо, Марадоны, Пеле и других американских футболистов сумевших прославить не только себя, но и свои страны? Кто в его годы не любит футбол всем сердцем, всей душей? Ведь футбол это воздух, футбол это еду, футбол это сама жизнь. Сколько себя помнил Мигель, он всегда играл в футбол. Наверное, впервые он ударил по мячу в тот момент когда, только сумел твердо стать на ноги. И теперь он готов играть в эту прекрасную игру до последнего вздоха.
Мальчик вдруг решил, что это его шанс. Удачно обработав сложный пас, он, лихо обводя соперников, бросился к противоположной штрафной площадке. В этот миг он был способен слышать лишь шум ветра, который, на бешеной скорости, путался в его волосах. Прекрасно выполнив свой коронный, пускай не сложный, но всегда срабатывающий, "финт", он уложил защитника и пробил по воротам, целясь в "девятку" и вкладывая в этот удар всю силу... Боже!!! Мяч "срезался" и полетел в противоположную сторону, прямо к машине. Мигель увидел, что передняя дверца открылась, и мужчина в дорогом костюме и темных очках подобрал его. Мальчишка помчался за мячом, стараясь опередить товарищей.
- Хорошо играешь.
Сказал мужчина, вертя в руках пыльный и исцарапанный мяч. И это не был комплемент, это была констатация факта. По всему было видно, что обладатель дорогого костюма не кривит душей. Сердце Мигеля зашлось в груди. Он молился всем святым. "Пусть меня возьмут в сборную. Пусть меня возьмут в сборную", - повторял он про себя.
- Хочешь заработать двадцать песо? - спросил мужчина.
Мальчишка, конечно, предполагал, что такие огромные деньжищи в мире существуют, но то, что он в одночасье может стать обладателем такой суммы.... Конечно, это не юношеская сборная, но тоже неплохо.
- А что надо делать? - быстро спросил он.
- Иди, отдай мяч, и поговорим, - сказал мужчина.
Когда Мигель подбежал к своим товарищам, чокнутый Уго, главарь местной банды малолеток, спросил его:
- Какие у тебя дела с Собакой Маркусом?
Уго действительно был немного не в себе. И не зря он получил это прозвище. Мигелю частенько от него доставалось. Особенно когда Уго играл в футбол. Уго имел короткие и кривые ноги, и бегал словно беременный таракан, суетливо и бестолково. Когда Мигель с легкостью уходил от погони, Уго не задумываясь бил по ногам. А если догонял, мог толкнуть в спину. Иначе отобрать мяч он не мог. Однажды это страшно надоело Мигелю и он, оторвавшись на приличное расстояние, вдруг сбавил темп. Чокнутый Уго особо не задумываясь, кинулся в погоню. Мальчик все прекрасно рассчитал, и когда до преследователя осталось не больше метра, он резко остановился и присел. А когда крепыш Уго кубарем перелетал через него, резко поднялся. Эффект был потрясающий. Правда, в тот день Мигелю разбили губу и сломали нос. Но после того случая Уго хоть и чокнутый старался играть без явной грубости. И во взгляде его кроме презрения явно читалось уважение. Сейчас же в его голосе прослушивались нотки зависти и страха.
- Да так, - неопределенно ответил мальчик.
А сам едва не скакал от радости. "Видимо, Святая Дева Мария обратила свой покровительственный взор и на меня", - думал Мигель. Ведь все слышали про Собаку Маркуса. Попасть в его банду было честью для любого взрослого мужчины. И все кто имел с ним дело, становились неприкасаемыми. Даже местная полиция старалась не замечать его людей. Отдав мяч, мальчик помчался к машине.
Поручение оказалось простеньким, особенно для мальчишки, что вырос в "сером квартале". Надо было просто отвлечь полицейских, сидевших напротив его, Мигеля, дома. Он быстро сочинил жуткую историю, и через минуту два здоровяка в форме тяжело отдуваясь, бежали за ним по узким улочкам. В нужный момент мальчик легко оторвался от полиции и скрылся в толпе. Как бы там ни было, но свои двадцать песо он добросовестно отработал. Еще некоторое время, пропетляв по знакомым улицам, Мигель решил, что пора идти домой. Но, едва подойдя к своему подъезду, он увидел огромную толпу народа, оживленно о чем-то спорящих. Как только мальчик подошел ближе, люди сразу замолчали и старательно отводили глаза в сторону. Какое-то смутное ощущение надвигающейся беды закралось в душу. Нечто подобное происходит перед сильной бурей. Давление падает, ветер затихает, но ты каждой клеткой своего организма ощущаешь, что сейчас произойдет "нечто". Но при этом прекрасно понимаешь, что что-либо поделать ты просто не в силах. Закравшееся неприятное чувство заставило мальчишку бегом помчаться наверх.
У самой двери его перехватил полицейский со словами:
- Сюда нельзя.
Мальчик попытался вырваться, крича во все горло, что это его дом, и он здесь живет. У стоящей возле его квартиры соседки тети Бениты потекли слезы из глаз, и она прошептала:
- Бедный ребенок.
Никакие предчувствия более не нужны были. У Мигеля закружилась голова. Беда, настоящая беда пришла к нему в дом, и это он понял наверняка. Все дальнейшее происходило как в замедленной съемке. Дверь его квартиры плавно и с легким стоном отворилась. Их дверь всегда именно не скрипела, а постанывала, и раньше это нравилось мальчишке. Сейчас же эти звуки были настолько зловещими, что хотелось проткнуть свои барабанные перепонки шилом, только бы ничего не слышать. Открытой дверь была лишь несколько мгновений, и мальчик с замиранием сердца смотрел, кто из нее выйдет. Вышли двое санитаров и вынесли кого-то на носилках. Человека с головой покрывала белая простыня, на простыне алели расплывчатые пятна крови. Пятна были огромны и с каждой секундой становились все огромней и огромней, и казалось, вскоре покрывало станет полностью красным. Мигель, что было сил, рванулся вперед. Пальцы полицейского впились ему в плечи. Но мальчик не прекращал своих усилий, стиснув зубы, он задергался словно в конвульсиях. С треском лопнула его рубаха, но он оказался возле носилок. Едва сорвав простыню, мальчик потерял сознание, такого ужаса его детская психика вынести не смогла.
Позже было множество бесед в полицейском участке, протоколов, допросов, опознаний. Все это время Мигель был, словно в каком-то бредовом сне, с тупой головной болью. И сон этот никак не желал заканчиваться, а тянулся и тянулся. Если ад это бесконечное повторение кошмара, значит мальчик все это время жил в аду. А у него перед глазами стояли залитые кровью носилки. И еще то, что он увидел под простыней. Мальчика постоянно лихорадило, и дурнота подступала к горлу. К своему ужасу Мигель узнал, что всю его семью: отца, маму и старшую сестру зарезали. Причем убивали их с особой жестокостью, буквально изрубив на куски мачете. И сделал это все Собака Маркус и его люди, а мальчик, оказывается, помогал убийцам своих родных. Те двое полицейских охраняли его семью. Причину кровавой расправы полиция не озвучила, собственно для мальчишки это было не важно. Важно другое, вся его семья мертва и он, да именно он, имеет к этим смертям прямое отношение. Огромный груз вины, словно бетонная плита придавил мальчика к земле. Он не мог смотреть людям в глаза. В каждом взгляде он видел осуждение. На похоронах он стоял с опущенной головой и тихо подвывал, не видя и не слыша ничего вокруг себя. Мигель думал, что теперь так будет всегда. Но в будущем его ожидало нечто еще более худшее. Когда полиция потеряла надежду связать убийство с бандой Собаки Маркуса, сам комиссар полиции посоветовал ему как можно скорее покинуть город и уехать к тетке на юг и там сидеть тихо не высовываясь, так как бандиты его не пощадят, ведь он теперь не человек а ненужный свидетель.
В последней раз покинув полицейский участок мальчик шел по вечернему городу, давясь горькими слезами, и проклиная себя. Сейчас он мечтал лишь об одном - вырвать Собаке Маркусу сердце, предварительно крикнув в его поганую харю:
- Вспомни семью Хименио Вачес! Вспомни семью Хименио Вачес!! Вспомни семью Хименио Вачес!!!
Он не уехал на юг, как ему советовала полиция. Наоборот он сутками шатался по ночному городу в надежде встретить своих кровных врагов. На полицию надежды не было. Одна их часть с потрохами куплена бандитами, другая их часть беспробудные лентяи и тупицы. А те единицы, что пытаются хоть что-то изменить, просто не в состоянии ничего сделать. Мальчик решил сам поставить в этом деле точку. Под рубахой у него всегда был десяток остро заточенных, с обоих концов, толстых электродов, а карман брюк оттягивал тяжелый армейский нож. И нож, и электроды Мигель раздобыл в порту. Именно в порту он проводил большую часть времени. Это был словно параллельный мир, живущий под знаком трех "К" это кока, кофе, контрабанда. Сверстники, да и ребята постарше, держались от него на расстоянии, считая обреченным. Он словно болен страшной инфекционной болезнью, имя которой "смерть". В том, что Мигеля рано или поздно зарежут ни у кого сомнений было, и никто не хотел стать его попутчиком в мир иной. Но вот взрослые, особенно иностранцы с легкостью шли с ним на контакт. Видя в мальчишке неплохое, исполнительное и безобидное орудие. С которым иной раз можно рассчитаться подзатыльником. Но это было до поры до времени. До одной темной истории с толстяком Педро. Мигель украл с одного парохода из Европы наручные часы. Прямо из офицерской каюты. Толстяк пообещал продать эти часы с хорошей выгодой для обоих. Что там, в дальнейшем произошло, никто не знал, но многие слышали, как спорили Мигель и Педро. Некоторые даже видели как толстяк ударил мальчишку, да так что сбил того с ног. После того скандала не прошло и недели как толстяка Педро нашли в канаве с двумя заточенными электродами в боку. С той поры даже взрослые стали побаиваться мальчика. А он напрочь забыл, что такое страх.
Он знал только ненависть. Она клокотала в мальчишке, словно кипяток в гейзере. Она помогла ему выжить, и выйти победителем из схваток с гораздо более сильными соперниками. Она научила его быть хитрым как хищный зверь. Хитрым, неутомимым и что самое главное терпеливым. Его терпению могли позавидовать йоги. Мигель не кидался на людей Собаки Маркуса с ножом, тем более что эти шакалы редко ходили по одному. Многих из них он знал в лицо, даже имел точную информацию, где некоторые из них живут. Но он выжидал. Он просто выслеживал, высматривал, выспрашивал, выслушивал и запоминал, запоминал, запоминал. Мигель был уверен, что со временем ему пригодятся все эти знания и сведения. Мысль о мщении была его поводырем по жизни, она дарила силы и залечивала душевные раны. А еще она несла надежду. Надежду на то, что со временем он обретет покой. Все святые и проповедники противились даже простому упоминанию про вендетту, но где они были, когда резали его семью? Где они были, когда убийцы с легкостью избежали наказания? Последний раз Мигель видел священника на похоронах родных. Отец Херонимо пытался его утешить. Но мальчик просто не воспринимал слова что произносил пожилой пастор. Эти слова, словно облака на небе, пролетали мимо, не затрагивая ни ум, ни душу. Да и что, что мог сказать этот старик в утешение ребенку повинному, пускай и косвенно, в смерти своей семьи.
Теперь слова не имели значения, и Мигель более не нуждался ни в чьем утешении. Он все еще носил крест и произносил молитвы. Но они слетали с его губ автоматически и теперь все чаще их заменяли ругательство и сквернословие.
Со стороны Мигель мог показаться человеком холоднокровным и уверенным в себе. Но временами ему вдруг становилось невыносимо тоскливо и больно. Однажды когда от боли в груди он был готов завыть волком, один "добрый" человек познакомил его с текилой. Этот напиток приносил не только утреннюю жажду и головную боль. Еще текила приносила забвение, которого так не хватало мальчику. Хмельная река подхватила Мигеля и понесла по своему ровному и спокойному течению. Через несколько месяцев его уже трудно было узнать, и ему можно было не бояться убийц Собаки Маркуса. Да он и не собирался прятаться. Многие чувства в нем притупились. Но алкоголизм не сумел подавить в мальчишке жажду мести и безудержную ярость, которая в иные моменты превращала его в зверя.
Он совершил еще одно убийство. Совершенно бессмысленное и жестокое. По локоть в крови он оказался за городом. Он брел по мусорным кучам, время от времени спотыкаясь, но при этом крепко сжимая свой нож. Неожиданно он наткнулся на костерок. Возле которого сидели такие же изгои, как и он. Возле огня грелась семья индейцев. Старая индианка и совсем еще маленькие мальчик и девочка. Мигель подсел к костру, не произнося ни слова. В голове его блуждали какие-то мысли, но он не мог разобраться точно какие. Казалось, мысли жили сами по себе, и делали что хотели. Он сидел и пытался разобраться с кашей у себя в голове, но это у него плохо получалось.
Со стороны могла показаться, что он заснул, так как веки мальчика были опущены. Индейцы тоже решили, что он задремал и старуха что-то прошептала мальчишке сидящему рядом с ней. И тот словно краб стал красться к Мигелю. Мигель это заметил, и злобно ухмыльнувшись про себя, стал поджидать маленького бесенка. Вскоре индеец шарил у него по карманам. Мигель резко вскочил, схватил мальчишку за грязные волосы и приставил к его горлу нож.
- Тебе конец, вонючая обезьяна!
Старуха дико заголосила.
- Господин! Господин, не убивайте моего внука!
Это только распалило Мигеля и он начал куражиться. Хищно оскалившись, он процедил сквозь зубы:
- У меня в кармане лежала тысяча. Вы украли мои деньги. Если хотите жить, верните их.
Маленький индеец остолбенел, несмотря на темноту и ужасную грязь на лице легко можно было увидеть, что он поболел словно полотно. Острый нож вонзился в горло, и он боялся даже сглотнуть. Зато его бабка визжала во весь голос. Ей помогала совсем еще маленькая внучка. Но их вопли не произвели никакой реакции, и старуха мало-помалу затихла. Вдруг старая индианка и вовсе замолчала. Она внимательно посмотрела на Мигеля. Да так, словно она видит что-то сквозь него. Ужасно захотелось обернуться, но на такой старый трюк могут попасться только полные дураки. Затем она проговорила полушепотом:
- Отпусти моего внука, и я помогу тебе отплатить твоим врагам.
Слова старой индианки поразили Мигеля. В мгновение он протрезвел. Пальцы его руки разжались, и маленький бесенок ускакал прочь, уводя с собой сестру.
Дальше был ночной разговор. Индианка рассказывала все, повествование ее было долгим и подробным. Она описала, как найти в джунглях Храм Проклятых. Как разбудить .... Тут она вставила свое индейское слово значение, которого Мигель не знал. Но это совсем не важно. Этот кто-то или что-то поможет ему с местью.
- Только берегись потерять ....
Опять индианка вставила незнакомое слово. Но Мигель ее уже не слушал. У него появился реальный шанс крикнуть в мерзкую морду своего врага, за мгновение до страшной кончины этой сволочи.