Чтобы кто не говорил, а весна это всегда весна. Вот казалось бы, еще вчера яростно задул стылый ветер. Со свинцового неба сорвался холодный дождь. В какой-то момент даже стали пролетать крупные снежинки. И казалось все, вернулась опостылевшая зима. Сейчас закружит вьюга, мороз скует лужи и придется доставать из чулана припрятанную шубу.
Но нет. Уже ближе к вечеру ветер переменился и словно злой пес стал разгонять грозные тучи. И уже утром солнце вставало на чистом, как родниковая вода, небосклоне. Почти сразу воздух прогрелся, высохла вчерашняя слякоть, и все вокруг засияло яркими весенними красками. Ближе к полудню стало прямо-таки жарко. В какой-то момент бургомистр Иолантий пожалел о том, что одел свой длинный теплый плащ. Но затем резонно подумал: "Пар костей не ломит". И решил не переодеваться. Кроме того этот плащ бургомистру очень нравился. Он был пошит из дорогущего сукна, имел мягкую бархатную подкладку, и что особо важно, на этом плаще, серебряной нитью, лучшие мастерицы, вышили герб города. Потому-то Иолантий и любил позднюю осень, конец зимы и раннюю весну, когда можно было покрасоваться в своем теплом плаще. Для него этот плащ был словно королевская мантия. А если быть до конца откровенным, то далеко не каждая мантия стоила столько, сколько этот плащ. Так, что гордился им бургомистр не напрасно.
Менее чем час назад закончилось заседание городского совета, где Иолантий, как впрочем, и всегда, председательствовал. Заседание прошло в нужном для бургомистра русле. Представители всех цехов с радостью встретили новые пошлины на ввозимые в город товары. Этот закон не касался только шерсти, кожи, меди и продуктов питания. Под шумок Иолантий "выдавил" из совета круглую сумму на ремонт ратуши. Немалая часть этих денег осядет в его карманах, и это будет как нельзя кстати. В скором времени предстояла свадьба его младшей дочери, и нельзя было ударить в грязь лицом.
Дочери, вот была главная проблема для Иолантия. Его великосветская супруга, эта высушенная вобла, эта чопорная сука, рожала одних девчат. Пухленьких, веселых, красивых и добрых, но девчат. А бургомистр мечтал о наследнике. Сына ему уже не дождаться, вот и приходится надеяться только на внука. Потому-то Иолантий и выдавал дочерей замуж, едва они достигали совершеннолетия, причем с немалой выгодой для себя, что еще больше укрепляло его положение в городе.
Беда в том, что и дочери его особо не радовали. У старшей родились два мальчика, но оба умерли в младенчестве. Средняя разрешилась сразу двумя девчонками. Посмотрим, что принесет ему младшая. Правда у Иолантия был и запасной вариант. В крайнем случае, он был готов, признать за наследника кухаркиного сына. Это, конечно, рассорит его с тестем и со всеми родственниками жены, но если еще лет десять назад он слегка побаивался всех этих потомственных дворян, то теперь он обладал такими средствами и такой властью, что плевать хотел на весь этот дворянский сброд с высокого шпиля ратуши. Сейчас его надежная опора это купцы, ремесленники и фермеры с близлежащих деревень. Конечно, спору нет, все эти дворяне прекрасные воины, но сотня латников-наемников содержащихся из городского бюджета, вот настоящая сила.
Дворяне, конечно, два раза в неделю, все еще, выходят в ночной дозор. Но теперь, все это, не более чем бутафория. Детская пьеска для больших мальчиков. Ну и пускай себе играются, маршируют, делают грозный вид и раздуваются от собственного самомнения: "Чем дитя не тешилось, лишь бы мне не мешали. Ничего, примерно лет эдак через пять, возьму и разгоню весь этот дворянский ночной дозор".
Бургомистр неторопливо шагал по булыжникам древней мостовой, с удовольствием слушая дружный топот за спиной. Два огромных наемника, закованные в сверкающие латы и вооруженные алебардами, всегда следовали за ним. Нет, бургомистр никого не боялся в своем городе, просто вооруженные люди придавали его персоне вес и солидность. И вот что интересно, буквально все, вне зависимости от своего положения, переходили чуть ли не на шепот при виде этих гигантов. Хотя, в иных местах, да еще в темное время суток, богатому человеку охрана ой как не помешает. И кому как не бургомистру это знать.
Но сейчас солнце только-только перевалило за полдень. И потому никому и ничему в городе угрожать не может. Желудок вдруг требовательно заурчал. Пора-бы отобедать. Иолантий явственно себе представил как дюжина жирных перепелок, шипя, обжариваются на вертеле. Вчера вечером служанка принесла этих чудесных птичек домой, и сегодня его ждет великолепное жаркое. Бургомистр так замечтался, что не заметил небольшую лужицу на мостовой. Его правых сапог вмиг покрылся бурой жижей. Какая досада. Нет, в таком виде Иолантий явится в дом, не может. Его супруга, конечно, ничего не скажет. Но ее и без того тонкие губы превратятся в две нити, всю физиономию перекосит презрительная усмешка. Ей и говорить ничего не придется, все скажут ее глаза: " Как был ты быдлом, быдлом и остался". Тоже мне наследница древнего рода. А у самих за душой, лишь гордость и пафос. А чему они собственно гордятся? Гордиться-то нечем. Еще каких-то двести лет назад их предки подтирали королевские зады. Причем в буквальном смысле слова. Это потом были великие подвиги и битвы. Да и то, большинство тех подвигов выдумали нанятые трубадуры. Еще до того как великие рыцари промотали все свое состояние, оставив своим потомкам лишь только имя.
Ну что ж, придется сделать небольшой крюк к площади Цветов. Там всегда сидит горбатый чистильщик обуви. У него есть огромная тележка запряженная осликом. Интересно, зачем чистильщику обуви такая большая тележка? Неважно. Бургомистр никогда не пользовался услугами уличных чистильщиков. Домработница Тала всегда исправно следила за его обувью, а в дождь он пользовался калошами. Да и ходил он всегда аккуратно. Но вот сегодня случилось непредвиденное.
Конечно, можно было прийти домой в таком виде, да еще заставить чопорную супругу стянуть с него грязные сапоги, но Иолантий решил не обострять и без того натянутые отношения. К тому же, вполне возможно, в скором времени, ему, все-таки придется признать кухаркиного бастарда наследником. И уж тогда-то в их семье начнутся настоящие боевые действия.
Горбун оказался на своем обычном месте.
Бургомистр взгромоздился на высокий стул и поставил ноги на специальные подставки. Сидеть было довольно-таки удобно. Чистильщик быстро обтер сапоги тряпкой и извлек из специального ящика, глиняный горшок с черным кремом. Крем пах пчелиным воском, цветами, дегтем и сажей, но какой запах преобладал, сказать было трудно. Одно было известно наверняка, сей запах не был неприятным.
Через миг сапоги бургомистра вновь сияли. Иолантий достал из кармана кошель с медными монетами. Там были: несколько "зайцев", два "барсука" и "медведь". "Помни мою щедрость", подумал Иолантий и бросил в специальную тарелочку медного "барсука". Монету накрыла крепкая ладонь, со словами:
- Премного благодарен.
И все. Бургомистр был слегка разочарован. Он почему-то думал, что горбун изогнется, словно сдобный крендель, посмотрит преданно в глаза и примется соловьем заливаться. Но, ничего подобного, банальное: "премного благодарен".
Когда Иолантий покидал площадь Цветов, настроение его было испорчено окончательно. Даже сытный обед не смягчил его. И только добрый бокал темного густого вина заставил его забыть обо всем. Он даже решил, на сегодня, отказаться от всех намеченных дел и посвятить всего себя безделью.
С самого утра Иолантий, на карете, отправился в кузни. Путь был не близкий, кузни находились на другом конце города. Это был большой цех, принадлежащий городским властям. Отсюда выходили великолепные латы и мечи. В королевской оружейной, немалая часть оружия была именно из этого цеха. Благодаря этому воинскому снаряжению бургомистр выторговал для города немало вольностей. И основной из них была - право свободной торговли излишками продукции. Правда, со временем, излишков становилось гораздо больше, чем основной королевский заказ. Но все, даже король, смотрели на это сквозь пальцы. Живи сам и дай жить другим.
В последние дни в кузнях сложилась, не самая здоровая обстановка. Бургомистр догадывался о ее причине. Видимо начальник цеха, каким-то образом узнал, что вот уже вторая партия лат уходит из города прямо герцогу Визайскому, который ведет прямую войну с королевством. И, по всей видимости, начальник цеха желает получить свою долю от, не вполне легального контракта. Напрямую он этого не говорит, но вот темнокожие рабы-калинианцы стали просто-напросто исчезать из своих казарм. Эти люди прошли специальную подготовку и обслуживали плавильные печи. Без них работа в цеху стала пробуксовывать. Иолантий решил лично во всем разобраться.
Начальник цеха встретил бургомистра радушной улыбкой и крепкими рукопожатием. Они прошли в скромно обставленную, но довольно-таки приличную конторку. Охрана осталась за дверью.
После обмена любезностями Иолантий спросил напрямую:
- Послушай, Каспер, куда деваются рабы?
- Мрут. Мрут как мухи.
- Город выделяет достаточно денег, для их нормального питания. Каждый месяц этих калинианцев осматривает лекарь. За хороший труд они получают пиво и блудниц. Что им еще надо?!
- Ума не приложу. Но мне кажется, еще больше еды и еще больше пива и блудниц.
- И во сколько это обойдется городу?
Каспер закатил глаза, что-то подсчитывая в уме. Затем сказал без тени смущения:
- Думаю три золотые "лисицы" в месяц будет достаточно.
Бургомистр всякого ожидал, но только не такой наглости. Иолантий нахмурился и сказал с железом голосе:
- А может нам выгодней будет нанять нового начальника цеха?!
- А старого куда денете?
Все тем же спокойным и приветливым тоном спросил Каспер. Затем он улыбнулся еще шире, чем при их встрече, достал из шкафчика два серебряных кубка, наполнил их ароматной водой, из горного источника и сказал, продолжая широко улыбаться:
- Все понимаю. Все мы не вечны. С каждым может произойти, что угодно. За последние годы, ты стал большим человеком, я бы сказал - великим. Но поверь мне и я, не смотря на скромную должность, тоже человек не маленький. Мои предки живут в этом городе, с самого его основания. За это время мой род пустил такие корни, что даже королю не вырвать. Поверь мне, и тебе и всему городу, будет лучше, если все мы станем твоими верными друзьями.
Бургомистр взял дорогой кубок, с удовольствием отхлебнул приятную жидкость. После густого темного вина, это был второй его любимейший напиток. Ароматная вода слегка бодрила, но при этом не туманила рассудок. Бургомистр тоже широко улыбнулся. Приятно иметь дело с умным человеком.
- Две золотые "лисицы" в месяц.
Сказал решительно Иолантий. Улыбка Каспера слегка дрогнула, но лишь слегка. Он протянул руку со словами:
- Согласен.
Во время рукопожатия, начальник цеха добавил скороговоркой:
- И один раб, будет работать у меня, по хозяйству.
Иолантий весело рассмеялся.
- Хорошо. Только пусть это будет не калинианец, уж слишком дорого они нам обходятся.
Проблема в кузнях была решена. И теперь, пока армии короля и герцога будут истреблять друг друга, деньги в город потекут рекой.
Вот, казалось бы, отныне Иолантий будет терять две золотые "лисицы" в месяц, но при этом приобретает гораздо больше. Он, конечно знал о том, что клан Каспера был один из самых многочисленных и кроме того обладающих немалым капиталом и искал подходы к этому семейству. И вот теперь вся эта многочисленная фамилия станет его союзником. Кто нынче осмелиться ему перечить? Раздутые от собственной никчемности старые дворяне? И что эти дворяне смогут противопоставить его власти? Да ничего. Теперь в любой момент он сможет свернуть все их куриные шеи, лишь только пожелает. Бургомистр покидал кузни в прекрасном настроении. Насвистывая простенькую мелодию, он забрался в карету. Гиганты охранники ловко заскочили на облучок.
Сапоги Иолантия слегка перепачкались, и потому он скомандовал кучеру:
- На площадь Цветов.
Пыль от лошадиных копыт еще не осела, а Иолантий уже соскочил на мостовую и сразу направился к горбатому чистильщику.
После чистки бургомистр решил шикануть еще больше. Небрежным жестом он швырнул в миску медного "медведя". Опять лапа накрыла монету, послышалось: "Премного благодарен" и больше ничего.
Уже дома взбешенный бургомистр скрипя зубами думал: "Это ничтожество опять не посмотрел мне в глаза. Он даже не поднял головы".
Ему вспомнилась его прошлая жизнь, полная невзгод и лишений. Вспомнилось, как он карабкался по карьерной лестнице, глубоко запрятав свою гордость. В юности он работал обыкновенным молотобойцем у кузнеца Таура, получая гроши за свой каторжный труд. По ночам он подрабатывал уборщиком нечистот. Город выделил ему лохматого, кривозубого лошака, запряженного в скрипучую телегу, на которой громоздилась гигантская бочка. Всю ночь он ездил на этой скрипучей телеге по городу и собирал дерьмо, вывозя его в выгребную яму. А утром едва отмывшись, он брался за молот. Спать приходилось урывками.
Но даже эту низменную работу он должен был выклянчивать у начальника городской стражи, у которого в подчинении были и ассенизаторы.
Боже, как же он в тот день унижался. Кланялся до самой земли, заискивая, заглядывал в поросячьи глазки ожиревшего борова, на которого не налезали не одни латы. А он все время презрительно воротил в сторону свою мерзкую физиономию. И лишь когда Иолантий пообещал отдавать этому "свину" каждый месяц две медные "лисицы", тот милостиво согласился. Те дни каторжной работы было страшно вспоминать, но время от времени память сама возвращала Иолантия туда, откуда он вышел. За год нечеловеческих усилий он сумел накопить лишь жалкие крохи, но тогда, по своей наивности, он был несказанно рад своему "богатству".
Однажды ночью произошло событие, изменившее всю его жизнь.
Он только-только объехал квартал кожевенников и свернул на площадь Благодати, когда увидел у одного забора прилично одетого, но безобразно пьяного господина. Вокруг ни души. Прилично одетый господин был явно из благородных, так как при нем имелся меч. Но главное у него на поясе болтался внушительный кошель. Что делает дворянин в столь непрезентабельном месте ночью, да еще в таком виде, оставалось загадкой. Но на Иолантия вдруг нахлынула жуткая ярость, он вспомнил все презрительные взгляды, которыми одаривали его люди, особенно вот такие надушенные господа. Он остановил своего лошака рядом с благородным господином. Посмотрел по сторонам и, не задумываясь о последствиях, нанес удар в грудь. Пьяный человек ударился о стену дома, его затуманенные глаза закрылись, и он тихо сполз на мостовую. Быстро сорвав кошель, Иолантий хотел, уж было скрыться, но тут он услышал уверенную поступь ночного дозора. От ужаса его сердце казалось, остановилось, а мозг подбросил идею:
- Держи вора!!!
Прокричал он в темноту. Через миг прибежали запыхавшиеся дозорные, гремя своими латами. Иолантий быстро рассказал выдуманную историю, о том, что некто грабил благородного человека, но он простой уборщик нечистот сумел спугнуть злодея и указал куда-то в сторону, где якобы скрылся грабитель. К счастью там действительно метнулась чья-то неясная тень.
В ту ночь Иолантий заработал в разы больше, чем за весь год изнурительной работы.
В дальнейшем он не просто ездил по ночным улицам и собирал какашки. Нет, теперь он ко всему присматривался, прислушивался и принюхивался, подмечая, где и как можно быстро и особо не напрягаясь заработать хорошие деньги. А если не заработать, то просто отнять. Хвала Всевышнему силушкой Иолантий не был обделен, а тяжелый труд еще больше укрепил его и без того могучие руки.
Вскоре произошла еще одна судьбоносная встреча.
В одну из ночей некто в черной полумаске искал спасения от ночного дозора. Латники обложили беглеца со всех сторон, словно волка. И тут из-за поворота выехал юный ассенизатор на своей скрипучей телеге. В руке незнакомца блеснул длинный и тонкий нож. Но Иолантий, к тому времени, был искушен во многих темных делах и потому он сказал, совершенно спокойным тоном.
- Спрячь стилет. И если хочешь жить, полезай в бочку. За серебряного "медведя" вывезу тебя за город.
Благородным дозорным было противно даже подойти к бочке с фекалиями, а уж заглянуть туда никому из них даже в голову не пришло. Они еще некоторое время метались по ночным улицам в поисках неизвестного, а Иолантий тихо-мирно выехал за ворота.
В спокойной обстановке, человек в полумаске, вместо денег, предложил Иолантию дать пару советов. У юноши хватило ума согласиться. И некто поведал будущему бургомистру много чего интересного. Например - куда выгодно вложить деньги, с кем из ростовщиков лучше всего иметь дело. И главное, объяснил, как можно потратить денежки, и при этом не вызвать подозрений у окружающих. Так и началась головокружительная карьера Иолантия.
Утром бургомистр, все еще в дурном настроении, приказал принести ему праздничный камзол и красные сапоги с серебряными пряжками. Когда он выходил из дому, супруга бросила на него странный взгляд. Там не было ни ревности, ни подозрения, лишь маленькая толика любопытства и огромное презрение. Но Иолантий на жену даже внимания не обратил.
"Что ты теперь делать будешь, сволочь горбатая", думал бургомистр, направляя карету на площадь Цветов.
Сидя на высоком стуле, он с ехидством наблюдал за манипуляциями чистильщика. И что вы думаете? Через несколько мгновений горбун наносил на красные сапоги, точно такой крем, предварительно обмотав серебряные пряжки специальными тряпочками. И вскоре и сапоги и пряжки сверкали как новые.
В этот раз в миску чистильщика со звоном упал серебряный "заяц". Но бургомистр ничего не дождался кроме как: "премного благодарен".
Весь день Иолантий был в ярости. Всем домашним досталось на орехи. И лишь после полудня он залив в себя изрядную порцию густого темного вина успокоился.
С восходом солнца он уже был на ногах.
На этот раз Бургомистр оделся простенько и отправился на площадь Цветов пешком. При этом он не прошел мимо ни одной лужи. С особым удовольствием он наступал в кучи лошадиного навоза. Несколько раз ударил сапогом о каменный фундамент. Когда он подошел к чистильщику, его сапоги напоминали обувь, если не бродяги, то странника во всяком случае. Иолантий устало взгромоздился на высокий стул, ожидая услышать гневное замечание. Но, ничего подобного, горбун невозмутимо приступил к работе. Правда, на этот раз горбатому чистильщику пришлось постараться. Как бы там ни было, вскоре до блеска начищенные сапоги и серебряные пряжки вновь сияли, словно они были только что из лавки.
Иолантий злобно метнул в чашу медного "зайца".
- Премного благодарен.
Вновь, без малейших эмоций, сказал чистильщик, забирая монету. Это было уж слишком. Бургомистр схватил горбуна за шиворот, наклонился и прорычал ему в самое ухо.
- Посмотри мне в лицо.
И в этот миг перед ним открылись два бездонных колодца, в которых Иолантий утонул. Взор бургомистра замутился. Голова его закружилась, и на какой-то миг он даже потерял равновесие, и едва не упал. Спину пронзила жуткая боль, и с губ его сорвался легкий стон. Через мгновение зрение вернулось к Иолантию и он увидел перед собой богато одетого человека с до боли знакомой внешностью. Сам же он вдруг оказался в каких-то рваных обносках. Иолантий сидел на маленьком табурете, а человек спустился с высокого стула и собирался уходить.
- Что ты со мной сделал?!
Прокричал Иолантий и попытался схватить богача за плащ. Тут же ему в грудь уперлось острие алебарды, и огромный наемник принялся, что-то ему рычать на своем странном языке. Затем в миску упал золотой "волк" и богач сказал уходя:
- Ликуй бродяга.
Иолантий с трудом поднялся на ноги, огромный горб не давал ему разогнуться, его душили слезы, и хотелось кричать от обиды и боли. Но теперь он знал, зачем чистильщику сапог такая большая телега. Отныне ему придется в ней жить.