Утомленные лучи закаты в последний раз засуетились на причудливой крыше темного павильона. Красное солнце Авкатра неторопливо уходило за горизонт. Еще не совсем стемнело, но огромные тени уже спешили слиться в единый океан мрака. Внутри темного павильона, на раскладном стульчике, перед мольбертом сидел господин Хант и внимательно слушал доклад Транка. Со стороны могло показаться, что начинающий художник пишет портрет, стараясь использовать последние минуты естественного освещения. Но при этом натурщик не переставая, болтает. Так можно было подумать лишь находясь в стороне от павильона. Если бы кто-то подошел ближе, его бы наверняка поразило то, что из этого на вид хлипкого сооружения не доносится ни одного звука. Кроме того, сквозь идеально вымытые стекла видны были только одни силуэты. И это были не единственные странности павильона. Внутри него не работала электроника, и быстро выходили из строя сложные механические приборы. Кроме того, все электронные приборы, направленные на здание так же ломались. Хант чрезвычайно гордился своим павильоном. Это было место встреч. Встреч тайных, когда любое подслушивание было нежелательным. Это странное сооружение спроектировал и построил личный архитектор господина Ханта, Той Балакух с планеты..... В прочем название его родной планеты не имеет значения. На родине его считали, по меньшей мере, чудаком, а кое-кто предрекал ему окончание жизни в сумасшедшем доме. Он прозябал в нищете и безызвестности, чертя свои на первый взгляд безумные чертежи на клочках замызганной бумаги или прямо на песке, держа в голове все расчеты и вычисления. И неизвестно как сложилась бы судьба вечно пьяного оборванца с варварской планеты, не распознай в нем старина Хант гения равного которому доселе не было.
Той Балакух получил все условия для нормальной и можно сказать хорошей жизни и самое главное для творчества. Он был настолько благодарен своему покровителю, что основной мечтой и целью его жизни, был величественный дворец размером с небольшую планету, где буквально все славило бы господина Ханта. Но великим планам архитектора не суждено было сбыться. Его патрон был равнодушен к славе и всякого рода излишествам. Вполне возможно он был самым богатым существом во вселенной, но всегда старался держаться в тени. Все его многочисленные дворцы и дворцами-то назвать было нельзя. Просто скромные, хотя и построенные с большим вкусом здания с минимальной внешней охраной. Но вряд ли целой армии удалось бы проникнуть внутрь любого из этих зданий без позволения хозяина.
То, что Хант любил оставаться в тени, вовсе не означало, что он не любил роскошь. По внутреннему убранству любое его жилище могло соперничать с самыми знаменитыми музеями мира. Кстати антиквариат и музейные редкости были одной из страстей Ханта. Все это он приобретал любыми способами иной раз, обходя законы и, невзирая на традиции. Тратилось на это баснословные суммы. Ведь его богатство с трудом поддавалось подсчетам.
Один из бухгалтеров Ханта сошел с ума, когда начал вдумываться в те цифры какими ему приходиться апеллировать. Это подвигло Ханта на строительство для своих служащих, на одной необитаемой планете, медицинского центра, услугами которого он, кстати, частенько пользовался, для изменения своей внешности.
Хант был склонен к авантюрам, и без риска жизнь казалась ему пресной словно черствый сухарь аскета. И рисковал он не ради денег, или каких бы то ни было материальных благ, хотя и это ему не было чуждо. Он не мечтал о мировом господстве, хотя давно создал гигантскую межгалактическую империю, о существовании которой никто из непосвященных и не подозревал. Он просто любил приключения.
- Так ты говоришь. Что не смог рассмотреть святыню Авкатра?
Спросил Хант своего подчиненного.
- Нет, господин Хант. Едва я приблизился к алтарю, монах на меня так глянул.... Ну словно я совершаю страшное святотатство. Чтобы не вызывать лишнего подозрения я упал на колени и сделал вид, что молюсь.
- Надо было заплатить ему больше.
- Я ведь представился ему пилигримом. А откуда у странствующего паломника деньги? Да и к деньгам они относятся пренебрежительно. У этого монаха в поселке осталась большая семья, все в нищете бедствуют, и только потому он взял презренный металл.
- Глупцы!
Воскликнул Хант.
- Деньги сами по себе не являются злом. И пока разумные существа не придумали ничего лучшего, они являются оценкой труда, таланта, гениальности, в конце концов....
Он хотел еще что-то добавить, но заметил, что подчиненный его слушает в пол уха. Взгляд его был слегка затуманен и направлен, словно в заоблачные дали. Транк невозмутимо продолжил свой рассказ, словно его и не прерывали. Господина Ханта это слегка задело.
- На монаха если честно больше подействовал мой рассказ о том, что я вот уже десять лет скитаюсь, в надежде предстать перед святыней.
Все это Транк говорил таким высоким слогом, сопровождая все это такой театральной мимикой, что Хант в очередной раз восхитился таланту своего любимого подчиненного. " Ты не зря получаешь свои деньги. Артист, Настоящий артист". Но вслух он сказал.
- Интересно, а есть хоть капля правды во всех этих легендах?
- Мне кажется, вернее я уверен, что есть. В дословном переводе с Авкатрийского название святыни звучит как Дарящая Жизнь....
Хант вскинул брови. Всем своим видом говоря: " Если ты меня разыгрываешь, то уж очень сильно ты заигрался. Если нет.... То уж очень ты стал доверчив, дружок".
Ведь Транк был не просто лучшим работником господина Ханта, он еще и был лучшим экспертом в вопросах примитивных религий. И сколько через его руки прошло разных священных сосудов, статуэток, окаменелых палочек и прочего мусора, которому дикари приписывали чудодейственные свойства, но ни имеющего практической ценности, даже приблизительно сказать трудно. Конечно, большинство из этих вещиц удалось потом с выгодой продать. А некоторые наиболее изящные и редкие заняли почетное место среди трофеев Ханта. И чтобы такой бывалый человек вдруг понес такую околесицу. "Так, так, так все это становиться очень интересным".
- И не только в названии дело, стал оправдываться Транк, понимаете, Господин Хант, сам храм имеет какое-то воздействие на все живые существа. Я своими глазами видел красную болотную гадюку мирно спавшую, свернувшись колечком у ног Великого Учителя. А мимо то и дело проходили блаженно улыбающиеся монахи.
- Да. А ведь эти змейки не упустят возможности кого-то укусить.
Сказал, задумчиво Хант.
- Местные крестьяне называют этих гадюк сбесившимися молниями, добавил Транк.
- А может это, было чучело? Просто прекрасно выполненное чучело?
Предположил Хант, не выходя из задумчивого состояния.
- Нет. Через несколько секунд змея проснулась и уползла, так никого и не тронув. А на Авкатре как вы знаете, электроника запрещена, так что робот полностью исключен.
- Да. Да. Да. И если на приезжих правительство смотрит сквозь пальцы, то монахам, естественно никто не позволит пользоваться сложной техникой.
Авкатр был странной планетой. Еще на ранней стадии своего развития местная гуманоидная раса совершила большой скачек в научно-техническом развитии, что чуть не разрушило их мир. После чего жители планеты ушли с технократического пути, совершенствуя свой духовный мир. Тут зародилось множество мощных культов и религиозных течений, но как не странно светская власть сохранила свою силу и влияние.
- Простите, господин Хант. Но никакой робот не сможет функционировать внутри храма.
Говоря эту фразу, Транк достал из потайного кармана золотой, пересыпанный драгоценными камнями хронометр, подарок шефа. После чего ловко снял заднюю крышку и показал механизм, вернее то, что от него осталось.
- Посмотрите, что произошло.
У Ханта от возбуждения зачесались ладони. Палитра полетела в мусорную корзину. Видимо ему так и не удастся освоить Опальскую технику письма. Наконец-то он встретил достойного соперника. Внутри часового механизма была лишь ржавая пыль.
- Воздействие храма я ощутил и на себе, продолжал Транк, едва я вошел всю мою душу переполнило умиротворение. И знаете что?! Когда упал на колени перед святыней, я ведь действительно молился. Не помню, на каком языке и каким богам. Но в одном я уверен наверняка. Молитва моя была искренней!
Возбуждение Ханта усилилось. Последние слова Транка еще больше его взбудоражили. С трудом, сдерживаясь, он сказал.
- Еще раз опиши алтарь.
- Алтарь это простая гранитная глыба, тщательно отполированная. Находится он в центре огромного зала, без окон. Но свет буквально сочится сквозь стены и собираясь под потолком ниспадает вниз, прямо на алтарь, словно водопад.
Транк описывал святыню с таким трепетом. Что Хант невольно задумался: "Такой ловкий и бывалый парень, а говорит, словно религиозный фанатик", он вдруг связал воедино все те перемены, что произошли с подчиненным с момента их последней встречи и которым он с первого момента не придал значения. Теперь перед ним стоял словно другой человек. "Кающийся грешник", промелькнуло в голове у Ханта. Между тем Транк продолжал восторженно описывать красоты храма и алтарь в самых поэтических выражениях, при этом лицо его буквально светилось. В заключении он сказал:
- Господин Хант, на этот раз мы столкнулись с НАСТОЯЩЕЙ СВЯТЫНЕЙ. Никакого рационального объяснения, всему этому, я не могу придумать. И я вам советую, оставьте святыню в покое.
От неожиданности Хант крикнул. Он попытался уговорить Транка, что все его дурные мысли от переутомления и предложил предоставить длительный отпуск. Порекомендовав посетить лечебницу за его Ханта счет. Но Транк от всего отказался, под конец и вовсе обескуражив босса заявлением, что переосмыслил всю свою жизнь, и решил сойти с пути порока, приняв монашество в каком-то отдаленном монастыре на Авкатре. И что он надеется, полностью отчистится от скверны, и ему позволят еще раз преклонить колени перед святыней. При этом он был абсолютно уверен, что похитить ее просто невозможно и еще раз смиренно попросил Ханта отказаться от своей затеи....
Подготавливая операцию, Хант был сильно расстроен тем, что при нем нет его верного помощника, добровольно сменившего шикарный костюм, на монашеское рубище. Неужели этот храм действительно так воздействует на людей. Необходимо это учесть. Теперь добыть святыню, для него было делом чести. Игра еще не началась, а он уже проигрывает 1:0, такого еще не бывало. Позор! Но была еще одна причина. Спрятанная так глубоко.... В общем, чего греха таить, в глубине души Хант надеялся и верил, что святыня подарит ему если не бессмертие, то очень, очень долгую жизнь.
Кошачьей поступью Хант крался темными коридорами храма. Ловко обходя хитроумные ловушки. Почему-то ему вспоминалось далекое детство. Воровской клан Барш, членом которого он был. Суровые законы жизни на планете Тулия, что в Змеином облаке. Естественно планета не входила в Великий Звездный Союз по причине своей чрезвычайной отсталости, как в техническом уровне, так и в моральном облике своих жителей. И только лишь наблюдатели Союза время от времени оказывались на планете, обогащая местный фольклор. Вспоминались Ханту вечные стычки между членами враждующих кланов и настоящие сражения в воровских кварталах. Ханту с детства приходилось много драться и орудовать тесаком. Но он был рад, что никого не убивал. Хотя немало врагов имели на теле огромные отметины оставленные рукой молодого вора
Однажды когда Хант стоял на "стреме", во время ограбления лавки толстого купчишки, прямо перед ним вырос латник в своих блестящих доспехах. Одним ударом юноша опрокинул латника на землю и, вскочив сверху, уже хотел ударить тесаком по горлу, чтобы патрульный не поднял шум.... Но латник вовсе не собирался кричать, вернее это был не латник. Потому как доспехи его хоть и блестели, но были мягкие и вовсе не звенели как жменя ложек в пустой миске. Странный человек смотрел на него глазами полными сострадания, и молодому вору стало не по себе. Даже теперь он плохо помнил, что случилось потом, и как он оказался в звездолете. Но очень хорошо запомнил свой восторг, когда он узнал, что космос это вовсе не черная дыра, населенная душами грешников. А бесконечная вселенная с огромным количеством обитаемых миров, чье разнообразие не поддается описанию. Он словно всю жизнь просидел в тесном дупле дерева, задыхаясь от собственных экскрементов. И вот, наконец, выбрался в цветущий и благоухающий лес. И хоть в этом лесу множество соблазнов и опасностей, для себя юноша решил одно, обратно в дупло он не полезет, даже под страхом смерти.
Его начали обучать разным премудростям. Как оказалось, Хант был склонен к учебе и схватывал все на лету. На родной Тулии, его обучали лишь драться и срезать кошельки у зазевавшихся прохожих.
Сейчас ему вдруг стало стыдно за то как он отблагодарил людей открывших ему огромный мир. Едва обучившись азам космической навигации, он украл у звездолетчиков целую пачку межгалактических ассигнаций, сел в капсулу и отправился на ближайшую планету. Тогда из-за своей глупости он едва не погиб, но то было его первым приключением в новой жизни и вполне возможно не самое опасное. Дальше жизнь закрутилась как ураган, мотая его по бескрайней вселенной. И практически все его скитания были нескончаемой цепочкой краж, обмана и разного рода афер.
"Но ведь я не виноват, что родился и воспитывался в воровском клане, думал Хант, мой отец был вор, мать воровкой, их родители были воры. Один только мамин брат пошел в латники, за что на мать лег страшный позор, и она на людях носила темную повязку на лице. А что было бы, если бы я родился на этой чудесной планете, не отягощенной ни злом, ни технократией. Конечно, и тут не все гладко. И тут дворцы соседствуют с лачугами. Но люди здесь в большинстве своем добры и честны. Жизнь тут идет чинно и размеренно. Подумать только нигде на планете не запираются двери. Родись я на Авкатре, может сейчас был бы среди братьев-монахов, и каждый день возносил бы молитвы творцу, а не крался бы по главному храму, словно презренный вор".
Хант резко остановился и едва не попал в очередную ловушку, из которой без посторонней помощи ему вряд ли удалось бы выбраться.
- Видимо и на меня действует этот дурацкий храм. Сейчас еще слюни пущу, и побегу каяться.
Еле слышно прошептал Хант и тряхнул головой, как бы отгоняя дурные мысли, которые так и лезли в голову. Дальше он шел, стараясь думать только о своих ежегодных доходах. Темпы роста имеют тенденцию к снижению.
- Так не долго и по миру пойти. Буду скитаться на маленьком звездолете по обитаемым планетам, и просить милостыню.
Вновь прошептал Хант, слегка улыбаясь. Он напряг зрение и ясно увидел какое-то сияние. Значит там и находится зал с алтарем. Как всегда в своих описаниях Транк был удивительно точен. Вскоре Хант миновал небольшое углубление в полу. До святыни осталось около ста шагов. Хант расслабился. Из точного доклада он знал, что впереди нет ловушек. Да и сам он это прекрасно чувствовал. С годами у него появилось зверино чутье на опасность.
Зайдя в зал со святыней, он остолбенел от той красоты и гармонии, что царила вокруг. Сердце его учащенно забилось, а на глаза накатились слезы. Ему вдруг стало ужасно жаль всех обманутых и обобранных им. И хотя в большинстве своем были они подлецы и негодяи, сердце Ханта буквально разрывалось. Раскаяние словно в тисках сдавило душу и из тисков этих нельзя выбраться. Особенно жаль ему было старого Баала, что приютил его в своем сомнительном заведении, не спросив, кто он и откуда. В благодарность Хант обокрал старика и выдал в руки полиции. А что случилось с Калхатом?! Ведь Хант просто продал его в рабство на Стиговые рудники. Пусть Калхат и был мерзким развратником, чья погоня за удовольствиями не имела границ, но даже с ним нельзя было так поступать. А хромая Мелха? А племя каннибалов с планеты Шихта, а Улис, да разве всех упомнишь?! Горькая слезинка обожгла щеку Ханта. Он даже испугался. Ведь не плакал с самого рождения. Да и при рождении ему не дали выплакаться. В тот день латники устроили большую облаву в их квартале, и мать рожала его в "схованке" под полом. Лишь только ребенок первый раз всхлипнул, добряк папаша показал знаками, что придушит и его и мать, если новорожденный не заткнется. Так, что слезы для Ханта были чем-то из ряда вон выходящим.
- Я вор.
Прошептал Хант, и вмиг все слюни и слезы раскаяния улетучились. Решительной походкой он направился к алтарю. Но, не сделав и двух шагов, он увидел боковым зрением какой-то силуэт, что стремительно приближается к нему, держа что-то большое над головой. Видимо для удара. Хант отреагировал молниеносно. Разворачиваясь, он увидел монаха, замахивающегося на него посохом. Мастерски блокировав удар, Хант с такой силой пнул монаха в грудь, что тот вылетел в коридор и там послышался какой-то грохот.
- Не породи насилие.
Процитировал Хант и помчался к алтарю. Он резко схватил святыню и в этот миг все его существо пронзил свет, яркий белый свет заполняющий весь зал. Он держал святыню в правой руке и не мог ей налюбоваться. Святыней оказался небольшой хрустальный шар, но такой чистоты, что Хант боялся, что его рука испачкает этот шар или оставит царапину на его сверкающей поверхности. В коридоре послышался шум приближающихся шагов. Дальше медлить было нельзя. Хант выскочил из зала. Прямо пред входом, на полу, еле дыша, бледный как мел, лежал тот самый монах, что минуту назад хотел ударить его посохом. Падая, монах опрокинул один из бюстов, каких коридоре было великое множество. Тяжелый мраморный бюст проломил грудь несчастному.
"Он умирает. Я его убил, промелькнуло в голове у Ханта, я должен его спасти. Ничего я ему не должен, он первый напал на меня. Но ведь он защищал святыню, а я его убил. Не хотел я его убивать. Это просто несчастный случай. Я обязан его спасти. Нет, я обязан спасать себя. Нет. Да. Нет".
Хант раздваивался. Правая его сторона, попавшая под воздействие святыни, требовала от него самопожертвования ради жизни другого, левая тащила к выходу. У монаха изо рта пошла кровавая пена. Больше не раздумывая, Хант снял с груди умирающего тяжелый бюст и швырнул его в сторону. А после положил святыню на грудь монаха. Хрустальный шар ярко вспыхнул, раненый тяжело простонал, а затем ласково улыбнулся Ханту, тот улыбнулся монаху в ответ.
- Господин Хант, вы не первый кто пытается похитить святыню, говорил Великий Учитель, прохаживаясь по своей келье.
- Были неоднократные попытки и до вас, будут и после. Но никто даже просто взглянувший на святыню не останется прежний. Вы же прикоснулись к Дарующей Жизнь, и она изменила все ваше мировоззрение. Теперь вы поймете истинный смысл жизни и всю бренность вашего прежнего бытия.
- Да учитель. Теперь мне надо побыть одному и о многом подумать, согласился Хант, смиренно опустив глаза к полу.
- Ну, что ж, иди сын мой. Вход и выход в наш храм всегда открыт. Если надумаешь, мы всегда будем рады принять тебя в сое братство.
Хант с облегчением поднялся с очень уж жесткого и неудобного стула и направился было к выходу. Но остановился и сказал:
- Великий Учитель, позвольте мне на прощание пожать вам руку.
Монах расцвел добродушной улыбкой и протянул Ханту обе руки. Они обнялись.
На свежем воздухе Хант глубоко вздохнул и достал из кармана маленький прекрасной работы кинжал. Это был талисман Атала, защищающий от любого ядовитого укуса. Хант в уме прикинул его стоимость, особенно на планете Юхт, в четвертой спирали. Там даже некоторые виды клопов имеют ядовитое жало. Еще минуту назад талисман принадлежал Великому Учителю.
- Господи моя правая рука не ведает, что творит левая. Как стыдно. Хорошо, что мои руки покрыты тончайшей защитной искусственной кожей. Иначе бы я точно в монахи подался.
Бесшумно к нему подкатила машина, камуфлированная под велорикшу. На мгновение Хант заколебался. Его вновь начали терзать сомнения, и захотелось вернуться. В этот миг из маленького салона выскочил личный секретарь господина Ханта. Это был кибернетический организм, оснащенный искусственным интеллектом. Всякий раз Хант предавал ему различную форму. В этот раз в целях маскировки секретарь выглядел как крупный кот. Кот выгнул спину, прыгнул на грудь хозяина, резко зашипел и укусил Ханта за щеку, прошептав при этом.