А было, шишимора завелась. Ходила по дворам, в шибы стукала.
Третьяк Серый не разобрал спросонья. Дверь отворил, встал на пороге, да окликает гостей полуночных. Кто, мол, затемно явился? Молчок в ответ. А и не видал мужик, кто к нему в хату просочился. Пошёл спать себе дальше.
Снит, а слышит, бы по дому ходит кто. Ходит, ходит, на глаза не попадается. А потом и колесо жонкино крутиться стало, да ниток, чтобы спрясть, нет.
Как развиднело, пошёл Третьяк в поле работать. До полудня пахал, а как полуденница на межи заступила да стала пахарей по маковкам гладить, так обедать пошёл. Видит, рядом с кобылкою егойной жбанок стоит. А в жбанке том молоко кислое. Осерчал Третьяк, пошёл к жене, Болиславе Ольковне, ногами топотать да за косу таскать её. Где ж это видано, кричит, чтоб кисляком козьим мужа поили? Благим матом Болислава вопит. Мол, на поле и ноги не ступало ещё, скотину не доила, дочку на пахоту не слала. Покривился Третьяк, похмурился, а поверил жонке, не стал бить.
И день, и два, и три так повторилось. Запреметили потом горемыки неладное, к Вавёре-ведьмарке в ножки кланяться пошли. Поднесли козлёнка белого рогатого да ячменя торбу.
- Бери, - говорят, - а коль хочешь, и ещё принесём. Избавь только от лиха нечистого. Жизни нет, разлад один.
Пошла рудая глядеть. Походила вкруг хаты да около, пошла внутрь. Видит ведьмарка, порядка нету: раскидано всё, разбросано, дети сопливые в колыске орут, печка стылая, а за печкою домовик, не кормлен, злой.
- И толку нет прибираться, - Болислава причитает. - Приберусь, отвернусь - и на тебе. Опять начинай!
Приказала Вавёра хозяюшке по новой всё прибрать, а после ораву свою в поле к Третьяку забрать и до ночи самой не ворочаться. А как вернутся - прибираться да в мире жить... Сама же сальца корочку домовику пожаловала да в углу запечном рядом с суседушкой Третьяковым запряталась. Стала смотреть, что дале будет.
Долго ли, коротко сидела, а видит вдруг, как за колесом прядильным абрис проступил. Постучал педалью, веретено пустое покружил, да заохал:
- Нитки нетути, судьбины нетути! Порядку нетути!
И давай вещи расшвыривать да шуршать, пряжу ища. А как ведьмарка из угла вышла, так и растаяла в облаке пыльном.
- Кто ж это летом пряжу прядёт? - подивилась Вавёра. Подивилась, да до хаты своей пошла.
Выскубла клок пакли из стены бревенчатой, возвернулась. На зубцы станочные у Третьяка паклю ту повесила, да в угол запечный схоронилась. Мигом шишимора вылезла, опять педалью стучать заладила. Спряла подношение, да сызнова выть начала, что порядку нетути.
- Ишь, ненасытная! - пальчиком Вавёра погрозила, да стала думать, как шишимору из хаты выгнать. Думала, да надумала.
Выволокла станок за ворота, ещё пакли принесла. Пока шишимора делом занята была, очертила хату травой-живушкой, заговор бубнить стала:
- Как пришла, так и уйди,
Волку хвост в лесу спряди!
Услыхала шишимора, бросила паклю свою. В хате схорониться вздумала, да живушка-трава не пускает. К соседям бежать - а и там дворовые ухо востро держат. Помыкалась-помыкалась по деревне нечисть паскудная, да убралась. Не то в болото родное, не то в лес - волка искать. 08.08.2009