Аннотация: Рассказ летчика истребителя Якова Смирнова о службе в авиации в 1940-1973 гг
С Яковом Максимовичем Смирновым я познакомился 9 мая 2018г. на празднике в Королёве. Ветеран охотно рассказывает о своем огромном опыте службы в авиации, который охватывает период с 1940 по 1973 годы
тот же текст с иллюстрациями из архива Смирнова Я.М.
https://olegdushin.livejournal.com/150484.html
Часть первая. До войны
Детство и Юность.
В аэроклубе
Часть вторая. Война
Часть третья. На мирных аэродромах
В Одессе (сентябрь 1945- октябрь 1951гг.)
В Германии на реактивных самолетах. 1951-1962
60-ые годы. Киевский округ и Закавказье
Тайна гибели Гагарина (отдельно)
https://olegdushin.livejournal.com/191969.html
Часть первая. До войны. Детство и Юность.
Родился я 14 сентября 1923г. в дер.Колесниково Рязанской губернии, это 250 км от Москвы. А в 1929-1930гг. там была Московская область, Рязанский округ, Тумский район, теперь это Рязанская область, Клепиковский район. Когда мне было 4-5 года, летом 1927 или 1928 года, моя семья уехала на Кубань. 10 семей из Колесниково согласилось на переселение на плодородные земли кубанские. В деревни Нечерноземья приезжали кубанские вербовщики. Государство тогда поощряло освоение свободных земель бывшей казачьей области. Массовое переселение происходило, эшелоны для крестьян выделяли. На каждые две семьи для переселения бесплатно выдавали один двухосный 25 тонный товарный вагон. Скотину, живность при переезде продавали или отдавали родственникам.
По дороге детишки купались в Армавире в реке и чуть не отстали. Поезд уж трогается, нам кричат оттуда, чтобы бежали. Не знал, что Армавир станет моей военной судьбой.
Приехали рязанцы в город Майкоп, где им выделили земли недалеко от хутора Красная Улька, на хуторе Прогресс. За три года трудовая артель окрепла, купила трактор, разнообразный инвентарь. Например, приобрели локомобиль - паросиловую установку на 4 колесах. От неё шел ременной привод к веялке и к прессу. Мальчишками мы катались на его маховике, он двигался под воздействием силы тяжести. Артельщики собирали большие урожаи сельскохозяйственных культур, имели большое поголовье скота, занималась кролиководством, варили тростниковый мёд.
На Кубани я пошел в 1930г. в нулевой класс в школу на хуторе Красная Улька. Эта Улька была на расстоянии 4 километра от Прогресса. Моя бабушка собрала всех внуков и правнуков и повела 1 сентября по оврагам и полям в школу. В тех оврагах даже рыба в колодце водилась, её заносило туда в период половодья. Красная Улька был очень большой хутор, считался столицей кубанского казачества, называли его станицей ( Несколько хуторов были объединены одним административным центром в Кр. Ульке - О.Д. ) 4-классная школа находилась в обычной избе. На стене висела фанерная доска, покрашенная чёрной краской. С одной стороны от доски была таблица умножения, с другой алфавит. ( "На хуторе Красная Улька первая школа стала работать в 1925 году в старой хате. Потом стали строить колхозники школу своими силами. Первый учитель Борисенко. " http://ksosch22.edusite.ru/p19aa1.html )
Учительница была в одном лице и директором школы, и она же администратор. И ещё был один человек - завхоз, он же сторож, он же звонарь, он же дровокол, он же истопник. У меня, смотри, следы шрама на предбровье. Это в лицо попало щепкой, когда этот мужик дрова колол. В школе зачисляли от 8 лет и старше. А мне и моей тете (родной сестре матери) было по 7 лет. Директор нас не берет в школу, поскольку с 8 лет полагается идти в школу. Мы ударились в слёзы. - Как же это так! Всех забирают учиться, а нас не берут. Видимо, моя бабка хорошо поговорила с ней, и учительница зачислила двух семилеток в нулевой класс.
В избе стояло 4 стола, каждый стол - это класс. За первым столом сидел первый класс, за вторым столом второй класс и т.д. Преподаватель на всех один. Учительница подходит к каждому столу и дает соответствующие задания ребятам разных возрастов. Семилеток посадили за стол к первоклассникам. Водила детей в школу бабушка, а зимой возили в Красную Ульку на повозке.
В начале 30-х в районе нашлись лихие люди. Они стали угонять скот, грабили склады артели. Не знаю, кто это был - местные - наверно, казаки, а может, адыгейцы или пришлые, и как это было связано с коллективизацией (казаки винили в бедах коллективизации коммунистов и переселенцев - О.Д.). Что бы там не было, артель распалась.
Основной костяк 6 семей переехали в коммуну Имеретинка (Возможно, речь идет о колхозе имени 7 съезда Советов, созданном староверами некрасовцами в начале 20-х в Имеретинке), часть вернулась на Рязанщину в родное Колесниково, часть уехала на Урал. Оставшиеся на Кавказе поголовно заболели тропической малярией. (Низменность Имеретенка была не просто гиблым местом большого Сочи, а одним сплошным болотом - рассадником малярии, долиной смерти - О.Д.) Врачи посоветовали срочно сменить климат. Семьи Смирновых, Викуловых, Лукашовых летом 1931 года поехали в Подмосковье. Семьи Торбуновых и Кузнецовых остались в Майкопе, какое-то время они были ещё в санизоляторе.
Мужики Смирновы во главе с моим дедом Егор Никифоровичем (1873-1939) и 2 его сыновьями Максимом и Сергеем приехали в Балашиху на строительство землебитных домов. Ещё до переселения на Кубань дед зимой после сельхозработ собирал артель строителей и выезжал в Москву и Подмосковье для выполнения всевозможных работ. В 30-ые рабочие делали щиты, забивали их землей с известью. Мама же с детьми в то время приезжала в Колесниково.
На родине я стал свидетелем раскулачивания. Подводы стояли в деревне, на них грузили пожитки выселяемых крестьян. За раскулаченными следила милиционеры. Их вывозили сначала в Туму, а там уже уже везли на поездах в Сибирь. Скоро мы уехали из деревни к мужчинам. Работающим тогда питание выдавалось по карточкам, на детей (я, ещё два братика, сестра) их не выдавали, мы голодали. Пришлось уехать из Балашихи. Следующим местом проживания стал поселок Метрострой у станции Лось. Отец мой, плотник, строил этот поселок для строителей метрополитена, двух, трех этажные дома барачного типа. Первый класс я заканчивал в Лосиноостровской, в 1932г.
Опять же по причине отсутствия детских карточек переехали в Северянин. Начали строить канал Москва-Волга в районе Тушино, отец и дед подались туда. Там же строились цековские больницы - ЦК ВКП(б). Однажды моего деда обворовали в трамвае, вытащили все деньги. Семья тогда питалась картофельными очистками.
Из Северянки где-то в 1933 году мы переехали, осели в Болшево. Рядом в Валентиновке стали делать дачи для членов ЦК ВКП б, цековские дачи. Там отец устроился работать. Работа нашлась и на расширении улицы Горького (ныне ул. Тверская) в Москве. Передвигали дома вместе со всеми инженерными системами. Сдвигали строения метров на 15-20. Мой дядя Сергей, помкомвзвода в пехоте, погиб в 1941г. на войне. Максим Егорович,мой папа (род.1903г.), умер в 1944г. Заболел чахоткой на завале лесов в Московской области.
Болшево - благоухающий поселок, кругом сирень, дачники. Уйма дачников, многие годами снимали здесь дома. Речка Клязьма широкая, чистая. Голавль водился, раки. Это всё - истинные любители чистой воды. 4 пристани лодочных станции (80-100 лодок) и ещё стоянка катера у дачи одного генерала, 5 пляжей. Мужской пляж, женский, детский, пляжи, Нахаловка -вместе мужики и женщины купались, и Заводинка у рукотворного острова (там прорыли канал). Плотина была ниже по течению Клязьмы. Её сорвало в один из ледоходов после войны, поэтому речка обмелела.
В Болшево я перевелся в семилетнюю школу (7-ая железнодорожная школа на ул. Станционная), которая позднее стала десятилеткой. В школе действовало множество разных кружкой - стрелковый, гимнастический, бокса, французской борьбы, Осоавиахим, санитарный, внеклассные уроки западных танцев. Большую шефскую помощь школе оказывало Московское спортивное общество "Локомотив". Я занимался во всех кружках, для занятий по боксу, стрельбе, борьбе и гимнастике ездил в Москву на базу Локомотива, она находилась между Ярославским вокзалом и фабрикой им. Бабаева. В Германии в 50-ые ещё вовсю солнышко крутил. На полигон ездили на электричке под Александров. Там отрабатывали, кроме стрельбы, и броски гранат. Муляжи были сделаны из алюминия и весили столько же как боевые. Надо было с метров 15 раз 10 попасть этим муляжом в окоп. Если отлично себя проявил, то в качестве премии давали бросить взрывпакет, который, конечно, взрывался без осколков.
В детстве я с другом занял первое место по новогодним костюмам. В 1938г. вышел фильм Александр Невский, картина имела большой отклик в сердцах людей. Друг изображал русского воина в шлеме из картона. Я же был немецким рыцарем. Мама нашила на простынь кресты. На голове был картонный котелок. В школе же я ещё закончил школу лёгких водолазов. Обучали на "ВИА 2" - это легкий водолазный костюм - маска, загубники, очки с компенсаторами воздушными, подушка и баллончик с кислородом. Нажимаешь клапан, в подушку подаёшь кислород.
Ребята помогали дежурить осводовцам (общество спасения на воде.) Горжусь, что в моей биографии - 11 спасённых людей на воде, хоть ВИА 2 и ОСВОД здесь совсем не причём. В 13-14 лет построил 2 байдарки, одноместную и двухместную, катался и ездил на рыбалку в свое удовольствие. Только на реке Клязьма в разные годы я спас 5 или 6 человек. Спасать надо быстро, в чем придётся. Первый раз это случилось в 1934-35 гг. Мне было 11-12 лет, на моем попечении братик и сестра. Пацаны заскочили в воду и играют в салки. А сестра, ей 4,5 годика было, охраняла на берегу наши нехитрые маечки, тапочки. Сидела, сидела маленькая, скучно стало. И тоже полезла в воду. Её, бедняжку, перевернуло вверх животиком и потянуло вниз течение, потащило к середине реки. Как я увидел, что она на спине и хлебает воду? Подскочил и вытащил на берег. Видел как откачивают людей. На коленку ее положил, палец в рот сунул. Дома, конечно, ничего не сказал.
Был я и ворошиловским стрелком. По малокалиберной винтовке получил первый разряд, а по пистолету - второй разряд. Ещё получил значки - БГТО (будь готов к труду и обороне), юный водолаз, БГСО, БГХО (санитарный, химический). На областных соревнованиях в своей возрастной группе по лыжам занимал 3 место, по конькам (на гагах-норвежках) 5 место, по стрельбе из малокалиберной винтовки 2 место. На соревнования по лыжам ездили по линии Локомотива под Звенигород.
В аэроклубе
Мечтал стать лётчиком, мой дядя (Торбунов) уже летал и его пример звал в небо. Тогда все мальчишки рвались в небо. Увлекаясь авиацией, делал ещё в школе модели самолета, сначала просто в обшем виде, потом ПО-2. Пропеллер из банки железной вырезал. Ездил в Тушино на день авиации. Там тоннель построили под каналом. Когда кончалось представление, все заторопились домой. В этом тоннеле началась давка и погибли люди.
1940г. В нашу среднюю школу приехал лётчик с Чкаловской, - участник спасения челюскинцев. Он был в красивой форме, с орденом красной звезды на груди. Осуществлялся призыв комсомола на самолёты. ( Ещё в январе 1931 на 9-ом съезде комсомола был брошен призыв "Комсомолец - на самолёт." 5 ноября 1940г. было принято постановление правительства. - На Главное управление ГВФ (гражданского воздушного флота) была возложена задача в течение 1941 года подготовить тысячи пилотов для укомплектования ими в последующем школ ВВС. - О.Д.) Со школы на призыв в авиацию записалось минимум человек 50. Медкомиссия отбраковала процентов 50. Мандатная комиссия выбросила из списков ещё 50%. В общей сложности было признано годными для обучения человек 25.
Ближайший аэроклуб находился на станции Тайнинской. Там был и аэродром, и штаб. Однако Якова Смирнова и его одноклассника Сергея Слёзина туда не взяли, поскольку ребятам было по 17 с половиной лет, а брали с 18 лет. - Что делать? Кто-то нас надоумил в Москву поехать. Поехали и там без проблем приняли в аэроклуб в 17,5 лет. А остальных болшевских школьников взяли учиться летать в Тайнинке.
Осенью 1940 года Яков Максимович поступил в аэроклуб Московский Железнодорожного района Москвы. Штаб клуб находился где-то между Ленинградским вокзалом и Каланчёвкой. Аэродром был на поле возле села Кузьминки (ж/д ст. Вишняки), где сейчас стоит дом правительства. Его построили на бывшем аэродроме. В основном в аэроклуб брали уже работающих людей - без отрыва от производства, но были и школьники. Так, из нашей школы, из одного класса в него поступило 2 юноши. Днем я учился в школе, а зимними вечерами ездил в Москву. Учебные классы располагались на кондитерской фабрике им. Бабаева. Было вкусно ездить на эту фабрику, женщины нас конфетами напихивали. Идешь в класс мимо прессов. Работница 2-3 штуки тебе сунет в карман. На Бабаевке было три класса аэроклуба - моторный, самолётный и приборный.
В январе-феврале 1941г. завершили теоретическую подготовку. В марте 1941г. проходил парашютную подготовку на вышке в Мытищах 3-4 прыжка. В апреле осуществил первый прыжок с самолета в аэроклубе.
В первой декаде апреля 1941г., может быть ещё и в марте, у меня начались полеты с инструктором. У инструктора было 10 человек, с каждым ему надо было полетать. Таких полетов вдвоем по кругу было у меня 11 с инструктором Куликовой. Один раз с ней летал "на зону", она вела тогда. В полете перед выпуском инструктор отключает мотор, а ты выбираешь площадку, куда сесть, куда дотянешь. Ты должен сообразить, а она оценивает твою способность сдать зачет на звание летчика лёгкой авиации. Правильно я выберу площадку или неправильно, куда буду планировать? Долечу ли я туда? На низкой высоте инструктор опять включает мотор. Управлять самолетом же можно из обеих кабин. На войне наши лётчицы - ночные ведьмы - специально выключали мотор перед заходом на цель, чтобы их было неслышно на земле. Куликова жила около Большого театра, в Театральном проезде. После войны хотел найти её, но не нашел.
С апреля я уже не ходил в школу, а находился в лётном лагере. 1 мая 1941г. в составе сводной колонны аэроклубов города Москвы я прошел на военном параде по Красной площади. А 4 мая 1941г. состоялся мой первый самостоятельный вылет на У-2 (учебный самолет), позднее их стали называть ПО-2 (по конструктору Поликарпову). Это был праздник.
4 мая 1941г. Первый полёт. На взлете самолет плохо набирал скорость. На это я внимание не обратил. Оторвался. Замечаю, что У-2 плохо набирает высоту. У каждого летчика был свой ориентир, у меня караульное помещение. Его проходили обычно уже на приличной высоте. А у меня её нет, не набрал. Тут до меня дошло, что что-то идёт не так, но продолжаю полёт. Делаю облет по кругу аэродрома на высоте 300м, как запланировано. Захожу на посадку, сажусь. Подруливаю к стартёру. Ничего не соображаю, хочу просить разрешение на новый взлёт, на второй полет, как было предусмотрено в этот день. Вижу, что из квадрата, где находятся все летчики, все бегут ко мне, к самолету. Руками показывают мне крест. Это знак - выключай мотор. Выключил. Все подбегают к мотору. Оказывается, на взлете в него попала птица. Выбила 2 тяги-толкатели, и один цилиндр из пяти отказал в работе. Мотор слабее работает. То, что мотор плохо работает, слышно было людям на земле. Построили аэроклуб. Объявили мне благодарность за самостоятельный полёт. Сказали: "На сегодня хватит. Полетишь завтра."
На второй полет я пошел с радостью. В воздухе орал песню: "Всё выше и выше, выше стремим мы полёт наших птиц.." На земле все смеялись и поздравляли. Концерт нам давал в воздухе! Когда в воздухе кричат, на земле хорошо это слышно. Хоть мотор шумит, громкий голос слышен. Залезь для опыта на последний этаж многоэтажки и с балкона крикни. Спроси потом тех, кто на земле будет, слышали ли они тебя? Обычно же на самолёте ПО-2 и Р-5 была резиновая трубочка толщиной с палец, "ухо" и рожок-рупор по разные стороны. Инструктор в передней кабине в этот рожок-лейку говорит, звук идет по трубочке к "уху" на шлеме, как наушник. Такой переговорный аппарат. Из-за встречного ветра ничего же так не слышно. Если инструктор встанет, облокотится на козырёк задней кабины, он может криком докричаться и без трубки. А так же неудобно. А из задней кабины до передней не докричишься. Один раз инструктор психанул, говорит в трубку ученику: Плюнь в меня! А попробуй против ветра плюнуть. Когда вылетаешь самостоятельно, то сидишь в передней кабине, а в задней кладут мешок с песком для центровки.
Инструктор дает задание, говорит, что выполнить, - один или не один летишь. Если осуществляется полёт в "зону", то приходишь в неё, делаешь два виража мелких - с креном не более 45 градусов. Один сделал, второй. Задание выполнил. Продолжение обучения - глубокий вираж. На выполнение его идешь с креном не более 60-70 градусов. Когда хулиганишь, делаешь и больше. Эти упражнения аналогичны и на ПО-2, и на яках, и на мигах. Фигуры одни и те же. После виражей делаешь перевороты, петли, иммельманы, ранверсманы, бочки. На ПО-2 делали перевороты, бочки, петли. Ещё летчик Нестеров научил авиаторов перед первой мировой войной делать виражи и петли, привил любовь к этому. Вообще первый этап обучения - это взлет-посадка. Надо лётчика сначала научить хорошо взлетать и хорошо садиться. Второй этап - это "зона". На зоне сначала осуществляют простые фигуры - вираж, скольжение - на левое и правое крыло, переворот. А после делают фигуры посложнее - петли, иммельманы, ранверсманы.
Если ветер, то при посадке два человека подбегают слева и справа и держат самолет за крылья (плоскость) на малой скорости, рулят так, сопровождают. На малой скорости ветер может подхватить и перевернуть легкий ПО-2. Поэтому по правилам садятся только против ветра.
Часть вторая. Война.
Перед войной средняя школа была переведена на десятилетний срок обучения. В этой десятилетке я учился в 9-ом классе в 1941г. Летом перед войной проходил лётную практику в лагерях на аэродроме. Утром 22 июня встали, и нам объявляют: Началась война. Приступили к рытью траншей, укрытий, растащили самолеты по опушке леса, замаскировали. Полёты, полёты, полёты. Не удалось сдать зачеты за 9-ый класс. (Получил аттестат за окончание средней школы в Германии только в 1961г.)
Немцы предприняли массированный налет на Москву ровно через месяц после начала войны - в ночь на 22 июля. Часть самолетов прорвалась через два кольца ПВО вокруг столицы. Фашистским лётчикам надо было пройти преграду первого кольца - радиус Тулы, преграду второго кольца - радиус Орехово-Зуево и дуэли с истребителями в воздухе. Прорвавшиеся самолеты бросали ночью осветительные бомбы. Что это такое? На парашюте трос, а на нем болванка с нанесенным снаружи алюминиево-магниевым покрытием. Она свет дает сильнее Луны, освещает землю для прицельного бомбометания.
Немцы знали, что военный аэродром находится где-то под Люберцами. Но он был лучше замаскирован, чем наш, учебный, который находился рядом - в Кузьминках. У нас же была слабая маскировка, - просто оттащили самолёты в лесок и там прикрыли. А палаточный городок остался на месте. Все палатки белые в линеечку, да еще белыми кирпичами дорожки обложены, окрашены известью, посыпаны песочком под метелочку. Палатки белые, полоски белые, - ежу ясно, что это военная часть. И немцы маханули по нашему аэродрому, высыпали на него во время налёта большое количество зажигательных и фугасных бомб. Загорелось несколько палаток. Одна фугасная бомба попала на танцплощадку, а на ней были установлены зенитные орудия. Бомба и попала в эту батарею, - орудия искорёжила, обслуга погибла. Среди учлетов были легкораненые и и обожжённые при тушении зажигалок. Мы не знали, как правильно тушить. Зажигалки надо засыпать землей, песком. А в той кутерьме, когда бомбы падали рядом с самолётами, пытались использовать огнетушители, кто-то использовал принцип пи-пи. Среди курсантов при этом металось 3 женщины-инструктора, - и смешно, и грустно. При попадании воды на зажигалку, она вспыхивала сильнее. Зажигательная бомба - полтора килограмма из производных магния, алюминия и др. материалов. Когда она впивается в землю, верх сгорает,поскольку есть доступ кислорода. А в нижней, зарывшейся в землю части происходит самотушение. Мы потом вытаскивали остатки этих бомб и поджигали ради интереса.
Из-за бомбежек Москвы часто приходилось прекращать полёты. Командование решило перевести аэроклуб подальше, - туда, где небо было чистое и можно каждый день летать. Клуб перелетел, переехал в Сасово ( местечко Чучково) под Рязань.
Перед отъездом в Сасово я упросил инструктора Куликову отпустить меня домой. - Я давно не был дома. Она отпустила и взяла с собой на перелёт другого курсанта. Куликова закончила аэроклуб в 1940г. Женщин в военные училища тогда не брали, её поэтому оставили в клубе инструктором. Инструктор отпустила, и я поехал из Кузьминок домой попрощаться с родными и забрать какие-то вещички. Видел, что в Подлипках от бомбежки сожгли два барака, и в Лосиноостровской падали бомбы.
Второй раз в Кузьминках бомбили, когда мы уже грузились в эшелон для перебазировки в Сасово под Рязань. Самолеты уже улетели. Оставшиеся курсанты грузили в эшелоны запчасти самолета, другое имущество. В ночь перед отъездом нас бомбили, обошлось без потерь.
В августе 1941г. закончил (по моему, 27.08) аэроклуб как учлет. В конце августа учлетов отправили в Армавирскую школу пилотов. Сели в Рязани человек 40-50 на пароход. На пароходе доплыли по Волге до Сталинграда. Оттуда до Армавира опять ехали на поезде. (Приказ о её создании был подписан наркомом обороны 23 февраля 1941г. В ноябре 1940 начальником вновь формируемой школы был назначен полковник Кузьма Иванович Шубин (1901-1996). Находилось учебное здание школы на центральной улице Кирова в Армавире. (В 2001г. Армавирский военный иститут был присоединен к Краснодарскому авиационному училищу (институту). - О.Д. )
15 сентября 1941г. я принял присягу в Армавире. С книжечкой в руке зачитывал её в торжественной обстановке. Обучали в авиашколе очень долго. Школа попала в резерв главного командования. В ней было более 3000 курсантов. Они были разбиты на группы 25 человек. Моя группа была 76-ая. И очень нескоро пришла очередь учиться летать на боевых самолетах. Я долго был в теорбате - в теоретическом батальоне. Летной практике в АВАШП предшествовало серьезная теоретическая подготовка. Занимаясь в классах, курсанты теорбата не летали. Школа выпускала летчиков на истребители И-5, И-15, И-16. Сначала мы изучали И-5, как их сняли с вооружения в 1941г., стали теоретически изучать И-15, потом И-16 (их тоже сняли), чайки (И-153), потом уже на истребители яки перешли. Конструкция самолета, мотора, вооружение. При нас уже последние летные группы на И-5 летали.
Подъем в теорбате в 7.00, физзарядка, завтрак в 8.00, с 13.00 до 14.00 "мертвый" час, могли поспать. Отбой в 23.00. Когда переходишь в летную группу, мертвый час отменяется. Время полета зависит от погоды, а не от времени дня.
Армавир выглядел как вполне мирный город. На улицах торговали мороженым, пирожками, пончиками, компотами, семечками всё ещё по довоенным ценам. Увы, война не сразу, но дошла и до Кубани. 5 сентября 1941г. произошла первая бомбежка города. Случилось это в обеденный перерыв, курсанты кушали в столовой. Школа (двухэтажная или трехэтажная) находилась в центре города. Распорядок был ещё, повторю, вполне предвоенный. Столик на 4 человека. Кастрюля для первого блюда, кастрюля для второго. Атмосфера самая мирная. Вдруг на город заходят 2 девятки (юнкерс -88 ) и бомбят. Стёкла полетели. Давка была большая, кто-то под стол полез, а большинство бросилось во внутренний двор, к воротам, чтобы оттуда выскочить на центральную улицу Кирова. Здесь в сквере между 2 полосами для движения мы нарыли много щелей, зигзагообразных траншей для укрытия. Местами они были накрыты сверху. Среди курсантов были легкораненые, но погибших не было.
Немцы имели целью нападения центр Армавира. Они знали, где что бомбить, их задачей было положить бомбы на авиаучилище и рядом - на квартал, где были горисполком и горком. Аэродром на окраине города бомбометанию в тот раз не подвергался. Юнкерсы отбомбились с одного захода, видимо, прилетели издалека, второго захода не было. В горисполком бомба попала. Главный архитектор Армавира Ратайчак, как потом выяснилось, предал родину. Он имел доступ повсюду, возможно, он и сообщил врагу где-что находится. Ратайчак во всяком случае стал бургомистром города при немцах. Кажется, бомба попадала в какой-то раз и в самолетный класс в нашем здании. Среди мирного населения были погибшие. Точно они разбомбили склады авиашколы в другом доме, попали они также помещение скорой помощи, там убило лошадь. Я нашел свой чемодан гражданский на этом разбитом складе, книжку "Как закалялась сталь" Островского, которую забрал из Болшево в Сасово.
Впоследствии уже мы на эти бомбёжки не обращали внимание. Мне, например, сделали во время бомбежки наколку (татуировку) с эмблемой армавирской военной школы пилотов.
Во время налётов курсанты находились в основном на аэродроме и в карауле. На аэродроме при налёте курсанты группами сидели в окопах. Немцы бомбят, - а мы по команде залпами стреляем по низко летящим вражеским самолетам. Вооружены были иранскими винтовками, трехлинейки Мосина у школы забрали на фронт. (После ввода советских войск в Иран 25 августа 1941г., вероятно, были захвачены военные склады. - О.Д.) Качество у персидских ружей было невысокое, от частой стрельбы выходили из строя. У одного курсанта при стрельбе отскочило полствола. Да и стреляли по воздушным целям неправильно,неэффективно. Целились то в сам самолет, а он же летит, положение цели меняется. Быстро движется объект, пуля опаздывает. Необходимо упреждение при прицеливании обязательно делать. До этой истины дошли только, когда стали изучать теорию стрельбы. Могли бы и попасть в самолет. Писали, я читал, о том, что один часовой на бензоскладе сбил из винтовки одним-единственным выстрелом самолёт.
Когда я первый раз был отправлен на охрану аэродрома, ночью я залез в кабину И-16. На поле стояло дежурное звено - тогда это тройка истребителей - И-16 и чайка И-153. Интересно было посмотреть всё, приборы. Винтовку поставил к хвосту. Сижу в кабине, рассматриваю, ощупываю и слышу вдруг голоса, идет проверка. На соседнем посту как раз крикнули - Стой! Кто идёт?
Подошли к моему самолёту, винтовка стоит, а часового нет. Кричат: Где часовой? А я из кабины подаю голос. Отругали меня. Смотри! Я ещё тогда даже присягу ещё не принял, а то по идее грозил бы трибунал за то, что оставил пост. А вот случайно запустить двигатель, как это сделал стрелок-радист в фильме "Крылья над Берлином", это уж слишком (Мне об этом кино рассказал О.Д.) Это же целый процесс. Надо поставить газ на специальное место на большее число оборотов, сделать раскрутку генератора - то есть включить аккумуляторы, включить стартер, а затем стартер подключаешь к двигателю - нажимаешь на старт.
В процессе обучения, таким образом, были перерывы. Пока группа изучала теорию, её считали возможным использовать для выполнения неавиационных задач. Курсантов использовали для сопровождения эшелонов боевой техники, для охраны.
Немцы захватили первый раз Ростов 21 ноября 1941г. Угроза нависла над Кавказом. Поступил приказ эвакуировать школу в Среднюю Азию. Штаб и семьи командиров должны были переехать в г. Туркестан недалеко от Ташкента. Туркестан - это и название области, и древнего, красивого города в южном Казахстане. Наша учебная рота сопровождала эшелон со штабом и семьями начальственного состава, охраняла каждый вагон, помогала при погрузке-разгрузке.
Без особых приключений приехали в Баку, там перегрузились на пароход и отплыли в Красноводск. Днём плыли - наслаждались необычной обстановкой - игрой дельфинов, чайки сопровождали пароход. Однако к вечеру стала давать знать о себе качка, море было беспокойно, у некоторых началась морская болезнь. Ночью было что-то невообразимое, курсантам пришлось быть санитарами. Один мальчик, лет 3-4, умер, его похоронили в Красноводске на высоком месте.
Красноводский порт держал наш пароход на внешнем рейде до затухания шторма. Так я первый раз я переправился через Каспий, а всего за войну было 5 переправ через это море-озеро.
В Красноводске погрузились в товарные вагоны без удобств и отправились в далекий путь с остановками через каждые 200-300 км на разъездах в пустынной местности. Кроме станционной будки, ни кола-ни двора. Это создавало определенные неудобства. Принцип "мальчики налево, девочки направо" в пустыне не работал. Хорошо было курсантам в отдельном пульмановском вагоне, при срочной необходимости мы могли держать товарища за обе руки, не давая ему выпасть из вагона на ходу. Ехали очень быстро, нашему эшелону была открыта "зеленая улица". Проехали Набит Даг, Кизил Арват, Ашхабад, Мары, Чарджоу, Бухару, Навои, Самарканд, Джизак, Ташкент, и вот он - город Туркестан.
Немцев быстро тогда выгнали из Ростова. (29 ноября 1941г. Ростов был освобожден от первой оккупации - О.Д. http://www.donland.ru/?pageid=90852) Школе приказали вернуться в Армавир. Прожив недели полторы в Туркестане, тем же путем мы вернулись в Армавир.
На территории центрального аэродрома школы с декабря 1941г. базировался бомбардировочный полк самолётов ДБ-Зф. (12-ый дальнебомбардировочный полк базировался в Армавире с 13 дек.1941г. и действовал на Крымском фронте. Возможно, после перебазировки его в ст.Крымскую 7 января 1942г. в Армавире остались какие-то его эскадрильи - О.Д.) "Зима первого года войны на Северном Кавказе была холодной и снежной. В январе-феврале 1942 года снег шел непрерывно. Никакой техники для его уборки с взлётнопосадочной полосы не было. А боевые вылёты полка дальних бомбардировщиков должны были выполняться по плану. Командование школы было вынуждено пойти на крайнюю меру. Весь личный состав, находящийся на аэродроме, выстраивался в колонны и в пешем строю целыми ночами утаптывал снег на лётном поле." Из истории АВАШП "70 лет в небе".
Яков Смирнов: Это же был ночной полк, лётчики ночью летали бомбить фашистов. С ними мы практически не общались, только пересекались с техническим составом. Значит, днем должны были топтать снег мы. Привлекали для этого дела не только курсантов, но и жителей города Армавира. Колоннами люди приходили с предприятий и помогали. Уборочной техники нет. Лопатами снег бросать было бесполезно. Куда сугробы выбросишь? Поле же кругом. В груды сваливать? Сколько усилий напрасных! Снег утаптывали, чтобы самолет не увязал. Иначе снег становится преградой, тормозом и самолет может перевернуться. На поле поставили бочки. В бочки было накидано тряпье всякое - хлам, и соляркой все это было залито. Хлам поджигали. Вокруг этой бочки вставали, отдыхали, грелись, сушили подмокшую обувь. На поле беспрестанно подвозили горячий чай и простенькие бутерброды.
Утаптывалась полоса длиной 1200 м и шириной 50 м. Энтузиазм был большой. Заразительно колонна шла на колонну, цепь на цепь. Играли в салки, пели песни, прибаутки. Справился народ с этой задачей хорошо.
Мне пришлось и охранять центральный аэродром. У каждого самолета, а их рассредоточивали по всему полю, - был наряд из 3 курсантов, которые сменяли друг друга. Вокруг аэродрома ставили секреты. В них ходили по двое. Задача была охранять аэродром от диверсантов и целеуказателей-ракетчиков. В Армавире, видимо, была их целая сеть, возглавляемая, думаю, Ратайчаком. Эти предатели подавали вражеским самолетам сигналы ракетами для прицеливания по аэродрому. Подбегаем к месту, откуда ракеты летят. Там патроны валяются ракетные, в некоторых местах были специально установленные самострелы. Никого так и не поймали.
Весной 1942г. осложнилась ситуация на Крымском фронте в районе Керчи. Я. Смирнов: Выстраивают весь учебный батальон. Командуют: На первый-второй рассчитайся. - Первые номера, разойдись! Вторый номера, сдать удостоверения! Собирают в стопку эти документы. Начинают отсчитывать - на сколько человек пришла заявка с фронта. В результате, осталась кучечка "ненужных" удостоверений. Получается, что вышли из строя 5-6 человек лишних, их можно оставить. Командир выходит к курсантам и раздает ненужные документы обратно. Получаю свой документ и я. У меня рост 155 сантиметров, может поэтому суждено было остаться в пилотах. Я же в строе по росту всегда стоял в самом конце, - "маломерки" оказывались лишними для пехотных частей. Все остальные ребята идут на склад боепитания и отправляются под Керчь. (13 апреля 1942г. в стрелковые части было отправлено 400 курсантов и 47 человек рядового и младшего командного состава АВАШП)
Никто из них уже не вернулся обратно в авиашколу, кроме курсанта Старкова. После катастрофы в мае 1942г. на Крымском фронте Старков переплыл керченский пролив на бревне или плоту. Перед тем как покинуть Крым, он и несколько его товарищей зарыли в землю полную бутылку шампанского, чтобы вернуться за ней назад. Старков снова служил в боевых частях. Под Кумо-Манычем его ранило, попал в госпиталь. Вышел приказ Сталина: - После лечения отправлять всех военнослужащих по своим родам войск. До этого приказа всех выздоравливающих направляли в пехоту, латали дырки людских потерь. Старков по этому приказу возвратился в Армавирскую школу, в нашу 76-ую группу.
(Смотрите об этих боях в Керчи в которых участвовали и курсанты Ярославской авиашколы, "квартировавшиеся" в Аджимушкайских каменоломнях.
http://militera.lib.ru/h/abramov_vv/03.html )
Ещё один раз был набор среди армавирских курсантов для переобучения их на штурмовики Ил-2. Серийное производство Ил-2 началось в феврале 1941г. , и в годы войны он стал массовым самолетом. Надо было лётчиков обучать летать на них. Кого брать? Курсанта бомбардировочного самолета или истребителя? Кого быстрее, кого лучше обучить? - Конечно, истребителя. Опять выстраивают курсантов. Командуют: - "На первый, второй рассчитайся!" Вторые номера отправляются летать на Ил-2! Зачастую 5-6 вылетов лётчик сделает на штурмовике и погибает. Опять я был вторым на том расчёте. Должен был стать по воле жребия водителем летающего танка. И опять книжку мне назад отдали. Видно, небесный ангел меня хранил. И на истребителях много людей гибло. Если 5-6 вылетов удержишься, значит, будешь жить.
В теорбате мы сначала основательно изучали - не месяц и не два - самолёт И-5 1929 года. Это истребитель-полутораплан, "лёгкий манёвренный" смешанной дерево-металло-полотняной конструкции. Самолёт - точно похожий на ПО-2. И-5 изучили, а летать - не летали. Стали изучать И-15, - одномоторный истребитель-полутораплан. Он почти такой же как И-5. У полуторопланов нижние плоскости(крылья) были половинной длины, маленькие, а верхние нормальные, большие. Оборудование такое же как на И-5. Следующий самолет был "чайка", - И-153, поршневой истребитель. У него верхние крылья не мешали обозрению летчика за счёт разреза углом на фюзеляже перед кабиной. Потом перешли на И-16, ишачок, одномоторный истребитель-моноплан. А техника всё поступает, она уже новейшая. А мы всё изучаем её образцы.
Возвратилась школа из первой эвакуации. Только начали в эскадрильях осваивать лётную практику, так немцы опять Ростов взяли (24 июля 1942г.) Фашисты начали наступать на Кавказ с целью захвата нефтеносных районов. Летом 1942 года наступление врага развивалось быстро. Немцы подходили к Тихорецку (захвачен 5 августа 1942г.). Наша 5-ая армия отошла, и Армавир остался на нейтральной стороне. Когда в штабах хватились, что авиационная школа осталась на месте, под станицу Кавказская была брошена танковая бригада. Она должна была задержать наступление немцев, дать возможность школе эвакуироваться. Так мы, курсанты, понимали, по крайней мере, между собой эту ситуацию с задержкой нас в городе. Из Армавира ушёл воздушный эшелон, - те, кто мог лететь на самолётах, поднялись в воздух. - Было же 2 основных аэродрома у АВАШП - один в городе, другой в станице Советская. Ушёл эшелон со штабом, с документами и семьями командиров. Остальные пока оставались в городе.
Моя группа уходила из Армавира в числе последних. Капитан, начальник по вооружению в школе, (татарин), был прикреплен к нашей группе. Он пришел и сказал, что нами руководит. Однако этот офицер вдруг пропал и не отдал никаких приказаний. Или погиб под бомбой, или ранен, или, всё тогда могло быть, - сбежал. Что было думать? Мы очень плохо его знали, он не преподавал в теорбате. Возможно мы (и не только мы) должны были взорвать бетонную взлетно-посадочную полосу и сжечь оставшиеся самолёты. Был ещё склад боепитания и бензохранилище. А что мы могли без командира делать? Курсанты, группа 25 человек решили остаться партизанить. А что вокруг? - Идут бомбежки, сплошные бомбёжки. Армия ушла, всё горит, склады разбиты. В этой обстановке выбросили ребята свои иранские винтовки, взяли на разбитом складе новые отличные винтовки СВТ, гранаты и пистолеты прихватили. ( У иранской винтовки из-за частой стрельбы выходят из строя. Дефектные они.) Всё было брошено, всё горит, склады не охранялись. Решили. - Всё, будем партизанить.
Г.Армавир находится на левом пологом берегу реки Уруп. Правый берег высокий - метров 30-50 над уровнем воды. Здесь в станице Прочноокопской стоят 7 немецких танков и ведут прицельный огонь по городу. Шоссейный и железнодорожные мосты взорваны, переправиться пока немецкая техника не может.
Подходит к нашей группе капитан-милиционер в форме. Представился, сказал, что он оставлен здесь для работы в тылу врага. Нас же отругал, - что мы здесь стоим! "Немедленно бегом, марш броском выходить из окружения на Невинномысск. Бегом немедленно, иначе вас захватят" Мы тогда поделились своими планами. Он ещё раз нас отругал: - "Какие вы партизаны! Сопляки! Марш отсюда!" Мы послушали его. Запаслись питанием из разбитых магазинов - консервами, печеньем, мёдом. Сколько можно, уложили в противогазные сумки. И вот пешочком во главе со старшиной курсантом Бубновым проделали двести с лишком километров (220) по железнодорожным путям. Через Невинномысск, Минводы до Георгиевска дошли. Армавир же 6 августа 1942г. захватили немцы.
При отступлении гнали стада -коров, лошадей, овец. Войска идут по узкой дороге. Наши войска удерживают на флангах её горловину, чтобы окружение на замкнуло кольцо. Трактора, техника движется. Железная дорога идет от Армавира на Кисловодск, Минводы. Эшелоны все стоят, горят вагоны с продовольствием, банки рвутся. Туши лошадей валяются, трупы. Вонище. Кошмар. Мосты, железнодорожные узлы взорваны. Немцы справа, немцы слева. Дорога наша - как какая-то кишка. Юнкерсы заходят на эту дорогу через каждые полтора-два часа и бомбят. Бомбят всё время - и днём, и ночью. После Минвод налетов было меньше. Шли, спали на ходу, вернее дремали. Идёшь по шпалам среди рельс - ударился правой ногой о рельс, - забираешь влево. Левой стукнулся, забираешь правее, сам автоматически идёшь в каком-то забытьи. Шли мимо виноградников. Хочется пить, срываешь незрелую кисть. Во рту кислота и горечь купороса. На какое-то время сон пропадает. Но потом опять окунаешься в забытьё. Ночевали хорошо, зарывшись в солому, уже на станции Дебри.
При подходе к Георгиевску видели, как девятки бомбят город. Разбит железнодорожный вокзал, горят эшелоны, много трупов людей и животных. Мост через речку Подкумок взорван. А на той стороне бронепоезд стоит. Переправиться нет возможности, течение очень быстрое и глубоко в этом месте. Мы докричались до командира бронепоезда, чтобы он обождал, пока переправимся. Местный житель подошел, подсказал где брод. Кое-кого теченьем всё же сшибло и пришлось купаться в холодной воде. Переправились, подбегаем к бронепоезду, а он уже начал движение. На ходу в него сели. Приехали в Прохладную.
Под Прохладной готовилась уже линия обороны. Немцы ещё не пришли туда. Это была запасная линия обороны. Вообще то немцев в 1942г. остановили именно на этой линии.
Сначала с нами особисты разбирались, кто мы такие. Заградотряд снял нас с бронепоезда и направил в штаб пехотной дивизии, стоящей в обороне на линии Прохладная-Моздок. Спрашивают: Отчего и почему мы бежим с фронта. Как объяснили, так особисты на нас бочку покатили, что мы без разрешения оружие взяли. А какие мы мародёры, когда склады в Армавире горели? Всю группу курсантов отправили в пехоту. Оружие, - хорошие винтовки СВТ, у нас отобрали, выдали наши трехлинеечки. Винтовки СВТ только появились, они были для особых задач, можно сказать. В тех окопах мы пробыли дня три-четыре, может быть больше. Однако быстро разобрались, кто мы такие. Кто-то дал по фронту команду, что если и когда будут поступать курсанты лётной Армавирской школы, направлять их всех в Баку.
Дело в том, что многие курсанты школы выходили группами из Армавира. Сбор школы был назначен в Баку. Часть добиралась туда через Махачкалу, часть выходила на Батуми по берегу Чёрного моря. Из Батуми уже ехали в Баку.
Нашу группу посадили на санитарной эшелон и отправили в Баку через Махачкалу. Доехали мы до станции Насосная под Баку. Заградотряд снял с поезда ребят и выписал предписание отправляться назад на Прохладную - на линию фронта.С нами же офицера нет, документов предписаний нет, только личные книжки, а так шалтай-болтай были. Старший был наш же брат, курсант-старшина Бубнов. На каждой большой остановке были продовольственные пункты. Нам же кушать надо. На станции пошли за едой, там и остановил патруль.
Вернулись мы в Прохладную. Тот же самый командир, что нас первый раз отправлял, схватился за голову и выделил группе для дороги в тыл на этот раз сопровождающего. Опять посадили на санитарный эшелон, который привез курсантов в Баку. (Сопровождающий уехал сразу обратно на фронт.) Приехали туда уже последней группой из всего состава учащихся. Техника и люди школы уже переправились через Каспий. Однако на сборном пункте отставших ожидал комиссар школы. В Баку мы ещё дней 10 ждали других курсантов. Но больше никто не появился.
В Баку ещё, кажется, в первую эвакуацию школы в 1941 г. произошёл трагический случай. Во время войны действовал приказ - за невыполнение приказа - расстрел на месте. Тогда ещё группами руководили старшины, бывшие в штате авиашколы младшим командным составом. При прохождении по улице в Баку старшина скомандовал: "Песню запевай!" У всех было плохое настроение. Никто не среагировал. На повторную команду направляющие колонну - 4 курсанта также не отвечали. Тогда старшина застрелил из пистолета первого правофлангового, того, кто должен был запевать. Курсанты чуть не прибили своего командира на месте, милиция его отбила, а дальше уж работали особисты.
Тогда же в летом 1942г. курсантов посадили на пароход, перебрались на нём в Красноводск. В Красноводске мы застали последний эшелон с разобранными самолётами. Группе поставили задачу сопровождать этот эшелон. Разместились по 2-3 человека на платформу. На остановках местные жители торговали арбузами, дынями, всевозможными фруктами, кумысом, пирожками, чуреками. Денег у нас не было. Но у курсанта Лещенко в запасе были катушечные нитки и большой запас иголок для машинок и ручных. Это были самые ходовые товары. Местные торговцы с большой охотой брали их за свой товар, так что ехали мы вполне обеспеченными. Этот Лещенко был, кажется, детдомовский, какой-то ушлый. Пока мы в Армавире набивали противогазные сумки галетами, он по разбитым магазинам разживался мануфактурой. Тогда его хозяйственность нам помогла.
Ехали мы по тому же маршруту, что и в 1941г. до г. Джизак. Дальше путь лежал на Фергану. Расстояние 2250 км преодолели за 5-6 дней и сразу влились в свои подразделения. Разгрузка эшелонов, перевозка самолетов и технического обрудования на аэродром, сборка самолетов, постройка складских помещений - всё легло на наши плечи. В городке из бывших конюшен делали классы для учёбы, жилые и складские помещения.
Командира нашей группы в том переходе - старшину Бубнова позже в конце 1943 - начале 1944 г. отправили учиться на курсы подготовки командиров звеньев истребителей в Липецк. Все, кто туда ушел из школы, все, по-моему, погибли. На фронте сразу не ставили командирами звеньев, надо было их подготовить в боевой обстановке. Если покажешь себя, тебя сделают командиром. Приоритет у окончивших курсы, тем не менее, был.
На новом месте ничего не было, чтобы школу поставить на нормальное довольствие. В Средней Азии не было запасов обмундирования, военный округ не имел добавочных лимитов и исчерпал запасы. Пока припасы туда ещё дошли из общего котла! Не ожидали такого наплыва людей сюда. Все военные учебные заведения были направлены в Среднюю Азию, а наша школа была в числе последних. К тому же питания не хватало, поскольку ещё сюда направлялись и эвакуированные учебные институты. А обувь то износилась, что делать нам? К ногам веревочками привязывали фанерки или подмётки. И ходили так по раскаленному песку. Сапогов и ботинок у многих не было. Сгорели, разбились, развалились.
Покажется смешным. Спали на двухъярусных кроватях. 4 ножки у кровати. Прежде чем ложиться спать, летающие курсанты поднимали ножки и обували кровать в свои сапоги. Иначе положишь под кровать, проснёшься - нет сапогов. Кто-нибудь их себе на ноги ночью одел. Летающим курсантам обмундирование собрали со всего личного состава - у кого гимнастерку забрали, у кого брюки, у кого ботинки или сапоги. Вместо гимнастерок и брюк использовали комбинезоны и отдельные воротники от гимнастерок, к ним пришивали белые подворотнички.
Как добираться в столовую летом по песку босиком? В городке были нарыты арыки, - там, там, там. Вода в них холодная, с гор стекает. Постоишь в воде, ноги остыли. Бегом дальше по сильно раскаленному песку к следующему арыку и так доберёшься до столовой или куда ещё.. 2 арыка надо было мне пробежать до столовой. Босиком на службу ходили, представляешь! В городке был бассейн. Перед сном брали обе простыни и ныряли с ними под воду. Чуть отжимали простыни, одну клали на матрас, другой укрывались. Как только они высыхали, процедура повторялась. И так 2-3 раз за ночь.
Курсанты жили в городке, а учебные классы были в городе. В автобусе возили на занятия и назад. Население даже роптать стало. Как это так, - красная армия голая ходит! Вот как её снабжают!
Через месяц-полтора мы получили обмундирование.Военнослужащих хорошо одели. Гимнастерки и брюки были пошиты из черной ткани, иранской или афганской байки. Пришли ботинки с обмотками, американские ботинки с металлическими шипами. Для скалолазания, что ли? Появились английские шинели из Ирана - жар-халаты мы называли их. В один из праздников курсанты прошли по главным улицам строевым шагом с винтовками, чтобы прекратить все противные слухи.
В Средней Азии началась подготовка и выпуск лётчиков с отправкой на фронт. Многие курсанты писали рапорта с просьбой направить на войну в качестве хоть пехотинцев. Начальником школы был полковник Шубин. Его завалили подобными просьбами. Он на это отвечал: "Пишите - не пишите. Я их всё равно в ход не буду пускать. " Устроил собрание и толкнул речь. - "У меня план. Каждый месяц выпускать 100 человек летчиков на фронт. На фронт (помимо плана) вы можете попасть только в штрафную часть. Кто что-нибудь сотворит, значит, туда отправится." Шубин и другие командиры сами ездили в боевые части на стажировку. Вернулся наш полковник со стажировки с орденом красного знамени.
Наша 76-ая группа была теоретически подготовлена и была готова к лётной практике. Пока же её срок не наступил, нас использовали на всевозможных хозяйственных работах. В Средней Азии у нас была шутка. - Выделить на работу трех курсантов вместо одного ишака. В этих республиках одна из основных сельскохозяйственных культур - хлопок. И него и порох делают, и обмундирование. Его собирают в большие бурты, - кирпичи, этакие квадраты, из них собирается такие массивные кучи длиной 15-20 метров. На фабрике такие бурты подожгли изнутри. Чтобы погасить пожар, надо разобрать эту кучу. Курсанты неделю, а то и больше в Фергане разбирали эти бурты и тушили.
Посылали на уборку в колхоз джугары, - кормовое и злаковое растение, растет метелками, зернышки в два раза больше, чем у проса. Из них делают вроде пшенной каши. Работали в садах Винтреста, - большие, громадные. Собирали там урюк, другие фрукты.
Посылали работать и в город. Также как и в колхозы, шли туда охотно. Знали, что там обязательно накормят. И дадут что-нибудь впридачу - морковку, редьку, картошку. Всё это можно было запечь на кухне. Кормили в части не так уж и досыта - не ожиреешь, но и не умрёшь, как говорится. Сквозь ломоть хлеба было небо видать, такой он был тонким.
Умельцы из наших заводских организовали литейное производство. Из разбитых самолётов выливали тарелки, миски, ложки, кружки, пряжки для ремней. Ещё до получения ремня с офицерской пряжкой у меня была собственноручно сделанная пряжка, ложку тоже отливал сам. Ложки были большей частью как черпаки, согласно имеющимся деревянным формам.
В октябре-декабре 1942г. наш учебный батальон внезапно подняли по тревоге, со складов выдали по 30-50 патронов и по 200 в цинковых коробках. Посадили на машины и поезда и повезли на спецоперацию.
В Средней Азии немцы пытались организовать возрождение басмачества, (осуществлялась связь абвера со среднеазиатской эмиграцией в Афганистане. Эмиграция ждала падения Сталинграда, от которого был один перелет немецкой авиации. https://nefontanka-ru.livejournal.com/109174.html - О.Д.) Войскам Среднеазиатского военного округа была поставлена задача ликвидировать это басмаческое движение, и курсанты участвовали в этой ликвидации. (Информация об этой операции уникальна, в интернет источниках она отсутствует - О.Д.) Басмачество грозила расколом Советскому Союзу, нанести удар по районам, где восстанавливались военные ресурсы. Бандиты уже обстреливали поезда. Все школы, училища округа в течении полутора месяцев решали задачу ликвидации.
Чекисты, конечно, знали, где находятся центры этих банд. Части были развезены так, чтобы двигаясь по указанному маршруту, они сходились к центру. Курсантов разбили на отделения по 11 человек. Каждому отделению придавался чекист, переводчик и проводник. Все были вооружены винтовками. Группы были разведены в окружности с диаметром чуть ли не на 300 км, и мы постепенно сжимали это кольцо. Действовали в ночное время, окружали кишлак, осуществляли чистку согласно наводкам чекистам. Днём отдыхали. Копали окоп, поверх натягивали палатку. Чем глубже выкопаешь, тем лучше спишь. Перед выходом вечерком кипятили воду и пили, тяпали чай с солью. После такого чая пить не хочется. Научились ездить на верблюдах, ишаках, мулах. Нелегко было. Новое обмундирование превратилось в тряпки, гимнастёрки - в пыль, одни воротнички остались, а ботинки - в растоптанные ичиги. Подошвы отскакивали, их проволокой привязывали.
Начинала группа путь в пустыне Кызылкумах, вышла на границу СССР, Ирана, Афганистана. Там встретили русскую учительницу, закончившую ещё пансион благородных девиц. Она сказала: "Вы ещё высаживались с поездов, а мы уже знали, что идут войска." Одна группа осталась на границе наблюдать за караванами, которые шли откуда-то, а потом внезапно пропадали. Мы пошли же на север.
Центр бандитов был в Ферганской долине, в месте истока Амударьи. Когда-то там провели шоссейную и железнодорожние дороги, и где движение воды прерывалось, образовались плавни и острова. На центральном острове по данным разведки был басмаческий штаб. Пришли мы по воде с помощью проводников на этот остров, а там людей то уж нет, бандиты убежали.Остался обед, приготовленный на большое количество людей, землянки, палатки и шалаши.
Это было почти бескровная операция. У нас был категорический приказ - стрелять только в необходимых случаях, если басмачи начнут отстреливаться. Согласно приказу, надо было брать всех подозрительных в плен и направлять в город Киров. Там все общественные здания были заполнены задержанными, брали всех, кто был без документов, дезертиров. А как ещё этих басмачей определить, - он винтовку бросил, спрятал, и уже мирный пастух. Всего в нашем батальоне было три случая применения оружия, в том числе и в нашей группе.
В тёмное время суток при подходе к одному дому, указанному чекистами, бойцы не обратили внимание на бегущую маленькую девочку. А она успела постучать в окно. Согласно плану часть курсантов заняла места вокруг жилища, часть вошла в дом. Со стороны, где стоял курсант Мордвинов, вдруг из дымохода показался человек. Мордвинов окликнул его. - Стой! Кто идёт? Человек спрыгнул с крыши в темноту, сбил курсанта с ног и побежал. Мордвинов свалился в глубокий арык, но успел выстрелить. Беглец скрылся среди строений. Всего наша группа в том походе задержала 20 человек. Через полтора месяца вернулись в городок, приступили к повседневной службе. Получили на радость новое обмундирование.
В теорбат пришёл преподаватель маскировки, лейтенант. Орден красной звезды на груди. Преподавал исключительно хорошо. Курсанты его уроки воспринимали прекрасно. А оказался, что он был шпионом. Пришли однажды на урок маскировки. Ждем. Нет - преподавателя. Стали выяснять - где он. - Арестован. Сообщал врагам фамилии выпускников, что ли, документы какие-то посылал. Вот и всё, что я знаю. Немцы, допустим, собьют самолет, летчик попадет в плен. А о нем уже что-то известно. Не знаю зачем, но немцам это надо было.
Передавалась такая молва. - Бежавшие из плена лётчики вроде специально говорили: "Изучайте технику так, чтобы знали на отлично. Немцы спрашивают. Они знают все данные наших самолётов. На допросе спросят: какая скорость, какое вооружение и т.д. и т.п. " Надо правильно отвечать, чтобы не подумали, что ты врёшь.
Между работами обучались и теории, и прыгали с парашютом. Однажды облачко затянуло к себе курсанта. Небольшое облачко одного из парашютистов подсосало. Все нормально прыгнули, а его подобрал восходящий поток воздуха. Облако пошло, куда гнал ветер, и он с ним "поехал". Когда сады Винтреста оно накрыло, изменился нагрев земли, сменился поток воздуха и его отпустило. Он в саду и приземлился. Там сторожа гостя с неба напоили, пока за ним не приехали.
В Средней Азии у нас случилось массовое отравление. За стол садилось 10 человек. Нам и яблочко хотелось купить, и урюк, и дыню, и арбуз. А денег то нету. Мы подписывались на оборонный займ на все деньги, которые полагались курсантам. А положено было платить 75 рублей в месяц. Что делали? Рыбу, которые мы и отравились, делили. Давали, допустим, 5 рыб на стол, так мы ели 3, одну делили на троих. А две оставшихся рыбины тащили на базар. Покупали её у нас гражданские лица. Поэтому в городе Фергана многие также тогда отравились этой рыбой. Мы её ещё успели и продать перед тем, как плохо всем стало.Ещё мы продавали на базаре мыло. Только половину мыла из довольствия оставляли себе.
Первейшим средством, хорошим и быстрым, против диареи, которая была распространена в тех условиях, считались среди ребят абрикосовые косточки. Старались ими разжиться.
В школе было 5 эскадрилий в разных городах. Первая и вторая(моя) эскадрильи, а также штаб находились в Фергане. Все, кто был в Фергане, отравились. Наша группа тогда была предлетная, обслуживала самолеты в качестве механиков. Первыми плохо себя почувствовали как раз те, кто был в воздухе.
Как отравились, откуда только взялось вино, а бочки, целые большие бочки марганцовки. Заставляют ее пить, одну кружку, вторую. Тебя рвет, а тебе ещё стакан вина дают. Кому вино, кому коньяк, кому что достанется. И на боковую - сразу спать отправляют. Потом лет 10 не мог принимать совместно яйцо и молоко. Их давали в военной столовой на завтрак. Если выпьешь стакан молока сразу как съел яйцо, проносит. А если оставил или яйцо, или молоко на второй завтрак - всё нормально. Моего товарища Мордвинова так впоследствии и списали в запас из-за желудочного заболевания.
23 января 1943г. был освобожден Армавир. Встал опять вопрос о возвращении по "месту прописки". В октябре 1943 г. группу курсантов под началом командира звена Козлова командировали в город, чтобы подготовить базу для возвращения школы на Кавказ - принять и охранять в т.ч. от вселения тыловых организаций школьные здания и аэродромные объекты. 4-ый раз мы пересекли Каспий. В Армавире администрация показывала здания, куда можно было возвратиться. Несли тогда в основном охранную службу. Наша группа (25 чел.) жила сначала в частично разбомбленном здании горисполкома. В уцелевших комнатах немцы здесь в период оккупации устроили госпиталь.
В городе я стал свидетелем казни предателей, - бургомистра Ратайчака, главного архитектора города, и его 2 приспешников. Их взяли в плен после освобождения Армавира. На площади поставили арку. Они стояли на грузовиках с открытыми бортами. Зачитали приговор, машины отъехали, они повисли. Три дня висели трупы предателей.
В конце ноября 1943г. курсантов внезапно подняли по тревоге и отправили охранять железнодорожные пути на участке Армавир-Невинномысск. Стояли в шахматном порядке по одному у путей, в пределах видимости. Часовые, впрочем, были довольно далеко друг от друга. Как потом выяснилось, в то время проходила конференция союзников в Тегеране. Мы охраняли путь на время передвижения поезда Сталина. Впереди ехала дрезина, затем 2 состава по 2-3 вагона и сзади них шла ещё одна дрезина.
Новый 1944 год я встречал в Армавире в госпитале, который уже между прочим приглядели для себя наши медработники. Этот праздник запомнился на всю жизнь. Из станицы, в которой жили родственники курсанта Проценко, ему с товарищами привезли, как говорится по-хохлацки, большой шматок сала, 4 головки чеснока и 5 больших головок лука, 2 ковриги хлеба и халяву самогонки. Халява - это четверть ведра. Ведро - это 10 литров, а четверть 2,5 литра. Ещё и медики в подарок добавили 300-400 грамм спирта и чуток еды, за что мы были благодарны их завхозу. Да плюс ещё полагался наш военный ужин, так что у курсантов была царская встреча нового года. Убегали немцы из Армавира на скоростях. Осталась от фрицев уйма медикаментов. Остались ещё коробки медицинских банок, круглых таких. Стаканов не было, мы взяли коробку этих банок. Наливали самогон в эти банки, выпивали из них и били, доставали следующие. И так по 3-4 раза.
Госпиталь начинал принимать раненых и нас перевели на аэродром, поселили в землянке. Обычно на обеденное время на месте в землянке оставался дневальный. Однако в этот день она почему-то оказалась, по счастью, пустой. И именно в этот день в обед здесь произошел сильный взрыв. При освобождении Армавира эта землянка-блиндаж была разминирована нашими сапёрами, заряд был закопан на глубине 1,5 метра. Однако ниже на 1,5-2 метра, как оказалось, было заложено и более тщательно скрыто ещё одно зарядное устройство.
На аэродром тогда прилетели военные самолеты, доставляемые СССР по лендлизу. Шли они через Иран. В Иран их привозили по частям по морю на кораблях и собирали. Был специальный полк, который перегонял из Тегерана самолеты на фронт. В Армавире эти самолеты - английские спитфайры (25-30 ед.) - рассредоточили по аэродрому в районе землянки. Эта боевая техника и стала целью диверсантов. Они, вероятней всего, подавали сигнал на взрыв удаленно по радио.
Обедая в столовой, мы услышали страшный взрыв. Полетели стёкла, вырвало двери и рамы. Выскочив наружу, увидели большой столб дыма в районе нашей землянки. Побежали к месту взрыва и увидели на месте землянки большую яму, близко стоящие самолёты были повреждены, а два спитфайра вообще разбиты. Курсантов же сберегла судьба.
А так самым опасным нам казалось охранять бензосклад. А вдруг взорвется? Дело в том, что днем бензин в цистернах нагревался, а ночью остывал. Из-за перепада температур вдруг раздавался на складе стук. Мы потом лишь узнали, в чем дело, а так ходили в охрану строго по очереди, никто не рвался идти на бензосклад лишний раз.
Вскорости поступила команда возвращаться в Фергану. Авиашколу оставляли в Средней Азии. Начальство решило не срывать процесс обучения во время войны, на новом месте школа уже вошла в колею подготовки. А перебазировка минимум полгода отняла бы. Пока всё погрузят, пока разгрузят, пока начнутся плановые полёты, пока начнется выпуск. Мы это уже проходили в 1941 году, когда штаб и часть школы перебрались в Среднюю Азию. После первого освобождения Ростова все стали возвращаться в Армавир, начались плановые занятия, плановые полеты. Однако немцы опять захватили Ростов.
В 1944г. переправлялся в 5-ый раз через Каспий и довольно интересно. Цистерны наполнили наполовину нефтью, опустили в море. Их прицепили к буксиру и тащили морем - на плаву -из Баку в Красноводск. Охрана из курсантов сидела на буксире. Из Баку нефть переправляли так в Красноводск.
В феврале-марте 1944г. я вернулся в Фергану. Наконец, пришла очередь учиться летать на военных самолетах. Курсантов 76-ой группу перевели в лётную эскадрилью, и они рассредоточились по инструкторам.
С марта по июнь 1944г. обучение шло на УТ-2, а с июля по октябрь 1944г. на боевых истребителях Як. Как пересаживаешься на Як, газ даешь, первое ощущение - тебя прижимает к спинке при наборе скорости. На ПО-2 садишься на скорости 60 км/ч, а тут садишься на скорости 150 км/ч. Учили курсантов хорошо. По выпуску я имел 36 часов налета на боевом самолете. А в 42 году под Сталинград ребят отправляли из школы всего с 7-8 часами налета.
Изучали оборудование, вооружение, всю матчасть самолёта. На УТ-2 в нашей школе умелые руки механиков сделали закрылки и можно было тренировать скоростную посадку. Ставилась задача специально приучить лётчика пользоваться закрылками при посадке, то, что как раз позволяет осуществлять её в скоростном режиме. Дело в том, что с УТ-2 пересаживали на боевой истребитель Як.
У Яка двойного управления не было. Потом только в школу пришла спарка Яка, самолет с кабиной для управления двумя летчиками, один инструктор, другой - курсант. На учебную эскадрилью давали несколько таких спарок (3-4) (в эскадрилье запасного полка 2). На них проверяли технику пилотирования лётного состава. Закрылки искажают поток воздуха, увеличивают подъемную силу. У всех боевых самолётов, более тяжелых, чем учебные, есть закрылки. У УТ-2 закрылок не было, потому пришлось их приделать.
Однажды на УТ-2 при полёте по кругу у меня отказал движок. Я как раз оказался на траверзе. Вперёд садиться невозможно из-за неровного характера местности - овраги, обрывы, речка. Пошёл на посадку поперёк аэродрома. С остановленным двигателем произвел нормальную посадку, посадку произвел с парашютированием. Парашютирование это авиационный термин, обозначающий посадку с меньшей скоростью.
"Среднеазиатская жара, доходившая летом до 50 градусов, буквально
выматывала людей. Целый день как в пекле. Короткая ночь, такая же знойная, не
приносила людям желаемого облегчения. Выезжали на полёты не позже 3-4 часов утра, а заканчивались они в сумерках. Лишь днем приходилось делать перерыв, так как перегревались моторы, и летать было нельзя." (Из истории АВАШП "70 лет в небе")