Он был красавчик. Просто красавчик. Он знал, что он такой. Он отлично понимал, что отличается от большинства обитателей этого района своей внешностью, но никогда не придавал этому большого значения. Он даже не задумывался о значении этого слова, и о том, почему к нему так обращаются. Насколько он знал, красавчиком его сделала биотехнология, молекулярная генетика - воплощение в жизнь мечты, ради исполнения которой заплачены были огромные деньги его родителями. Но он не помнил своих родителей. Он даже не помнил своего детства, и то, как они его воспитывали. Он не хотел помнить этого, сознательно избегая образов, выплывающих из глубины памяти, которые вызывали ужас и трепетный страх. Он знал только свою обыденную жизнь, к которой привык и в которую впускал всего лишь несколько людей, и, прежде всего, огромного старого Зея, у которого лицо было напрочь лишено носа, а вместо него от природы досталось только два маленьких отверстия, и дряхлую, выжившую из ума, жену старика Эрису, постоянно ворчащую из темного угла гниющей лачуги, построенной из трухлявой древесины, которую натаскал из Развалин Зей. Красавчик старался не смотреть на старуху - отвратительное, с отвисшей губой, покрытое красными толстыми рубцами лицо, выскальзывающее из мрака на стыке стен, пронзало острым ядовитым взглядом насквозь его душонку и бросало шипящим голосом проклятия в сторону чего-то такого, что он не понимал. Ее речь казалась чуждой, как, впрочем, и язык, на котором она порой разговаривала. После подобных всплесков эмоций у старухи, красавчик старался убраться из дому подальше, ища ночлега где-то в высоких грудах мусора, зарываясь в них с головой, но успевая перед этим набить живот пойманной в этих кучах и зажаренной до хрустящей корочки крысой.
С ним постоянно следовал его маленький брат Айз. Ему еще не было и четырех лет, но он тоже был красавчиком. С белесыми волосами, огромными голубыми глазами, сияющими добротой и невинностью, он вызывал умиление у всех жителей района Развалин, которые так и норовили сунуть что-нибудь вкусненькое из своих припасов ему в карман. Красавчик знал, что Айз ему не родной брат - малыша старик нашел два с половиной года назад в лодке, прибившейся волнами моря к берегу. Самого же красавчика, как рассказывал Зей, он нашел пятнадцать лет назад, в годы, о которых всем больно вспоминать, и особенно старухе...
Айз и сейчас, когда юноша в очередной раз сбежал из дому, спрятавшись в норе вырытой в громадной куче мусора на окраине района, соорудив лежанку из старых коробок и трухлявых досок, принесенных из дома, был как всегда рядом с ним, играя с жестяной банкой с непонятной надписью Coca-cola и игрушкой, выкопанной Зеем на огороде за лачугой. Он отвлекал красавчика от мечтаний, в которые тот любил часто погружаться, щебеча под ухом: "Лей, поиграй со мной, ну пожалуйста!" Это было одно из немногих раздражающих качеств брата, которые действительно могли вывести из себя красавчика. Особенно он не любил способность братишки привлекать к себе большое внимание. Обычно, тогда Лей делал обиженный вид и переставал разговаривать с Айзом, что действовало очень эффективно, однако на этот раз он пригрозил отправить брата назад в лачугу, и, после исполнения угрозы, скорее всего, исчез бы из реальности в своих грезах, где его уже поджидала Дера, чей образ он так бережно и старательно удерживал в своей памяти, несмотря на то, что встречался с ней частенько. Но только два раза в жизни ему представилась возможность разделить с ней ложе: год назад и вчера - он в очередной раз помогал ей забеременеть. Он знал, что она часто моет голову. Ей специально разрешали пользоваться водой больше положенного, чтобы ее пушистые темные волосы никогда не теряли своего блеска, а сладковатый запах нежной белой кожи не превращался в зловонно-грязный. Дера должна была быть постоянно красивой, как, в принципе, и ее будущие дети тоже. Более того, их первый ребенок и получился таковым, теперь же надежды возлагались на второго. От Деры ожидалось не то, что получалось после пребывания в постели с лысой Карой, имеющей обвислые уши, и Ханой, у которой были сросшиеся пальцы и кривые зубы: дети рождались недоразвитыми, как любил их называть Зей, - у них были странные выпуклые лбы и узкие глаза или, того хуже, глаза вообще отсутствовали. Раньше, когда Лей только вступал в роль "осеменителя", он очень переживал из-за этого, и завидовал Авею, который был намного старше его и тоже был красавчиком. Авею доверяли исключительно красивых девушек, его потомство очень хорошо ценилось и охотно раскупалось. Ему перестали давать пробы, которыми занимался только его преемник Лей. Теперь же, когда красавчик, наконец, получил доступ к красивой девушке, пусть даже одной, но такой, от вида которой его сердце начинало щемить, ему вдруг почему-то стал безразличным даже тот факт, что скоро он займет место Айвея, который вот-вот поразится бесплодием.
Очнувшись от всех этих мыслей, постоянно лезших ему в голову, красавчик осознал, что отправить своего брата сейчас домой сдерживали два фактора: первый - это то, что снаружи пошел проливной дождь, размывающий землю и способствующий образованию глубоких луж, угодив в одну из которых Айз мог бы утонуть; второй - Айза скоро придется отдать людям из Центра. Старики пророчили суровую зиму, собранный на огородах урожай оказался не пригоден для пищи, живность дохла, рыба больше не попадалась в сети. Все ждали помощи от Центра. Айза никто не хотел отдавать, но, к сожалению, приплода в ближайшее время не предвиделось, в то время как заказы текли рекой. Вся надежда была на малыша.
Лей, в свое время, не так переживал даже за своего ребенка, которого отдали в Центр три месяца назад. Несмотря на то, что он знал: Айзу там будет лучше - эгоистичные и еще какие-то чувства грызли красавчика изнутри от мысли, что он в ближайшее время расстанется с братцем, к которому так привык. Зей часто, заканчивая вечером свои рассказы о непонятных временах, перед тем как захрапеть на грязном матрасе, укутавшись разваливающимся на части отсыревшим одеялом, приговаривал: "Береги его Лей - он ведь у тебя один. Нет больше ни у кого другого братца-красавчика. Когда он вырастет, научи его читать, писать, как в свое время сделал это для тебя я. А потом, со спокойной душой, передай ему свой пост "осеменителя". И Лей берег малыша как мог. Он всегда с нетерпением ждал того момента, когда, наконец, посадит его перед трухлявыми книгами с выцветшими картинками с изображенными на них необычными животными, большими городами и другой жизнью, и станет посвящать Айза в подробности окружающего мира - мира, который не был достоверно известен даже красавчику, но о котором Лею хотелось рассказать так красочно, как ни о чем другом, как о мире мечты, как о мире радости и счастья... Но даже тогда он не знал как все это донести до ребенка, который совершенно не мог представить всего разнообразия жизни за пределами вонючей затхлости окружающих Развалин.
И как же он ненавидел Центр сейчас! Его разбирала злость от того, что ведь и он когда-то был влюблен в этот заоблачный мир и страстно желал добраться до него, нарушив границу, переступив через нее и не услышав безжизненный голос охранника, останавливающего его и делающего одно единственное предупреждение, после которого можно получить пулю в голову. Лей мечтал попасть туда с того момента, когда Зей, подвел его, совсем еще юного, к вонючему болоту с отходами, жуткому и страшному, простирающемуся до самой пограничной зоны, населенного таинственными зверями, вой которых он слышал по ночам, пересеченному ржавой железной дорогой, проложенной на гранитной дамбе, змейкой растворяющейся вдали. А потом, далеко-далеко, он показал что-то прекрасное, будто стоящее на зловонных испарениях, висящих плотным туманом над ядовитой жижей: огромные серые шпили, разрезающие укутывающие солнце фиолетовые облака, вздымались до самого небосвода подобно его опорам. Маленькие точки, снующие туда-сюда вокруг них, светились всевозможными цветами, никогда ранее не встречавшимися Лею. Старик сказал, что там живут люди. Другие люди, красивые люди, занятые люди, пытающиеся сделать весь мир лучше по-своему, но не имеющие возможности вынашивать и рожать детей, в силу своей занятости. Эти люди отгорожены от нас, чтобы мы не мешали им менять и делать жизнь благоприятнее, иногда они приезжают сюда, вот по этой железной дороге, в наш район. Ну, и не только в наш - существует много таких вот районов как этот, в котором живем мы. Но везде они преследуют одну цель: забирают красивых детей, так как им тоже хочется иметь семьи, похожие чем-то, например, на нашу. За это они обеспечивают нас провизией на целый месяц и позволяют жить около них. Мы бы тоже отдали тебя им, ты ведь красивый, и твоя жизнь, конечно, стала бы лучше. Но, к сожалению, тебе доверили очень важную работу. Ты будешь делать для них детей. Красивых детей, когда вырастешь.
Но Лей не хотел прислушиваться к его словам. Он хотел ходить, есть, спать, именно так, как это делают красивые люди, живущие в том прекрасном городе. Он старался крутиться около железной дороги как можно чаще, спать около нее, только чтобы его увидели и забрали отсюда. Но все было напрасно. Айза тоже не собирались отдавать, его берегли для тех же целей, что и Лея. Но видно малышу была уготовлена иная судьба. Лей завидовал в глубине души и порой проклинал свою жизнь за неподаренную ему подобную возможность. Но, в конце концов, смирился и с этим. Не смирился только с потерей брата.
* * *
Айза приехала забирать удивительно красивая женщина. Волосы ее были чистыми, кудрявыми, белоснежными, лицо гладким, лишенным морщин и прекрасным. Намного прекраснее лица Деры. Ее тело было волнующим - облаченное в обтягивающий костюм оно вызвало у Лея страшное возбуждение и невероятно похотливое влечение. Однако на секунду-две, не больше. Женщина была отталкивающе бездушной, ее натянутая улыбка и холодный смех вызывали панику в душе красавчика, и, несмотря на ее внешне бурный восторг при виде ангельского личика Айза, глаза оставались безжизненными и пустыми. Страх за младшего брата невероятной силой захлестнул сознание Лея. Дыхание перехватило, его потянуло к земле. Эта женщина никогда не будет присматривать за Айзом так, как это делал он. Он ясно понял, что от нее можно было ожидать лишь восторга и умиления Айзом, но не заботы. Она никогда не сядет с ним читать книги или играть, а будет лишь хвастать перед другими красивыми женщинами Центра своей удачной покупкой. Лей почувствовал как слезы наворачиваются на глаза. "Зей, пожалуйста, не отдавайте его", - выдавливал из себя красавчик, сглатывая слезы. Брат тянул к нему маленькие ручонки и вырывался из рук женщины, крича тонким голосом:
-- Лей, идем со мной! Почему ты не идешь со мной, Лей?!.
-- Не в наших силах уже что-либо изменить. Поверь, ему там будет хорошо: он будет вкусно есть и сладко спать на мягких кроватях, -- говорил Зей.
-- Лей!!! Забери меня!
Айз вырвался из рук женщины и бросился назад. Она резко развернулась и, потеряв равновесие, рухнула плашмя на землю. Охрана, блокировавшая входы в поезд от назойливых любопытных посетителей района, сорвалась со своих мест и бросилась к красавице и убегающему от нее малышу. Лей дернулся по направлению к своему брату, но огромная рука Зея опустилась на его плечо, помешав сделать ему этот шаг. Один из охранников резко перехватил Айза и, всучив его в руки поднятой, вымазанной в осенней грязи женщине, грубо втолкнул обоих в вагон, а потом и сам исчез внутри него.
Поезд укатил, но красавчик продолжал стоять на месте, проглатывая слезы и вдыхая капли моросящего дождя, льющего с серого мутного неба. Зей тоже не уходил. Красавчик знал почему он остался: для того, чтобы утешить его, чего юноша сейчас совершенно не хотел. Ему хотелось попросить старика уйти, но тот, не проронив ни слова, словно поняв все, похлопал Лея по плечу и удалился в лачугу. Парень отлично понимал, что Зей так же сильно переживает утрату и просто пытается не вынести ее на всеобщее обозрение.
Оставшийся день Лей провел в убежище мусорной горы на краю свалки, рыдая и жалея себя. Наутро к нему наведались гости: Трут из лачуги напротив его дома с вечно воспаленными глазами и сплюснутым лицом и Суз с окраины района, живший около Развалин, с огромными щеками, висевшими подобно мешкам на его лице. Суз как всегда хвастался находками. У него их было предостаточно, ведь он довольно-таки часто посещал Развалины, несмотря на все запреты старших и возвращался оттуда с необычными вещами, о назначении которых можно было только догадываться. На этот раз он высунул из-за пазухи своего обветшалого, блеклого, дырявого пальто белоснежную карточку. Он еще не успел показать ее Лею, как уже начал расспрашивать о ее происхождении.
-- Отгадай, где взял? -- он показывал карточку с одной стороны, стараясь не открыть другую, как будто там или хранилась какая-то страшная тайна, выдав которую, навлечешь беду, или, может быть, там было что-то личное.
-- Покажи другую сторону, -- Лей прищурил один глаз.
Лицо Трута расплылось в улыбке, и он переглянулся с Сузом:
-- Мы пришли поменяться.
-- Вы же ведь даже не показали что это, -- сердился красавчик.
-- Это выпало из кармана женщины, которой отдали твоего брата. Видно, потеряла, когда валялась на земле, -- Суз захихикал, его щеки начали противно трястись.
Лей встрепенулся:
-- Дайте посмотреть. Что вы хотите взамен? -- красавчик протянул руку. В свою очередь Суз прижал карточку к груди, закрыв ее руками.
-- Твое убежище.
-- Давай карточку, -- без колебаний ответил Лей и, выхватив ее из рук Суза, побежал к лачуге, где при тусклом свете свечки принялся разглядывать вещь, принадлежавшую человеку, отнявшего у него брата. Как будто карточка могла рассказать о том, что это за человек - хороший или плохой. Однако карточка несла в себе информацию иного характера. На ней слева была фотография женщины и надпись "ЛИЕНЗ СТРА, ГОРОД, ЗАПАДНЫЙ ПР. N234 Д. 96, ВХОД ОГРАНИЧЕННЫЙ, НЕСОВМЕСТИМОСТЬ", которая ничего не говорила Лею, однако, могла что-то значить для Зея. Нужно было найти его. Красавчик выскочил на улицу и обнаружил его сидящим на смастеренной из пластмассовых коробок скамье бок о бок с Квиром, старым "циклопом", прозванным так жителями района из-за единственного рабочего глаза - второй зарос кожей лица. Они оба курили какую-то дрянь, которую выращивали на совместных огородах, в свете старой лампады, отбрасывавшей их тени далеко в мертвую тьму улицы. Квир при виде красавчика перестал курить, и, с улыбкой на лице, воскликнул, обращаясь к своему другу:
-- Ну, дела, слышь, старый пень, кобелек пожаловал - покурить перед случкой захотел, -- это была очередная непонятная для Лея шутка, от которой старики закатились в раскатах смеха. -- Подрос, я смотрю, - тоже в штанах , -- и вновь оба загоготали.
-- Зей, -- осторожно обратился красавчик. Он не хотел вызвать очередной приступ смеха своим дрожащим голосом и потому старался говорить шепотом. -- Я тебе кое-что хотел бы показать.
-- Ну, чего там у тебя, -- Зей посмотрел на красавчика осоловевшими от курева глазами.
-- Вот, -- Лей протянул карточку.
Зей выхватил ее из рук красавчика резко, бесцеремонно. Его лицо вытянулось в удивлении. Потом оно стало спокойным, прозвучал вздох облегчения, и он улыбнулся, передав карточку другу. Лицо Квира претерпело подобные же метаморфозы, и на фазе улыбки он обратился к Лею, почему-то даже не спросив красавчика где тот ее раздобыл и какой ценой она обошлась для него, просто задав глупый вопрос:
-- И что ты хотел узнать?
Лей пожал плечами, растерянность прямо освещала его изнутри:
-- Что на ней?
-- Здесь адрес. Можешь в гости к брату съездить, если хочешь, узнать как дела, -- саркастически заметил одноглазый, но никто не засмеялся. "Это была ирония", -- подумал Лей, а Квир продолжил говорить с грустной тяжестью в голосе, -- конечно, если бы у тебя была карта Центра... -- Квир хитро посмотрел своим злобным глазом на Зея, но тот не подал виду. -- Так что, парень, поездка отменяется.
Лей злобно хмыкнул, выхватил карточку из рук, вложив максимум пренебрежения к словам старика, и быстро умчался в лачугу: он плакал и не хотел показывать этого у всех на виду. Он знал, что должен был быть выход из положения: необходимо лищь узнать, где живет Айз, и выкрасть его оттуда подальше от женщины, излучавшей холод на десятки метров. Рыдания сами собой исторгались из него, пока левое плечо не почувствовало тяжесть чей-то опущенной на него руки. Сзади стоял нахмурившийся Зей.
-- Я знаю, ты хочешь увидеть или даже вернуть брата. Но ты должен понимать, что это опасный и бессмысленный план - тебя убьют охранники на границе или в городе.
-- Я видел эту женщину - глаза ее были как у умалишенного Простого. Я боюсь за Айза, -- сквозь льющиеся слезы проговорил Лей.
-- Айз живет намного лучше, чем мы, поверь, -- Зей на секунду замолчал. -- Ну, если уж на то пошло... - я был в Центре. Раньше. Очень давно, -- Зей еще раз остановился, как будто колеблясь, и, наконец, решительно продолжил, -- поезд всегда останавливается посреди болота. Я точно не знаю, для чего нужна эта остановка, но длится она прилично. Возможно, в этот момент охранники проверяют, не пролез ли кто-нибудь посторонний в поезд, поэтому будь осторожен. Тебе нужно будет найти рядом с поездом красную метку. В десяти метрах от нее находится люк. Спустишься вниз и по туннелю доберешься до Центра. Там ты обнаружишь как карты подземелья, так и города. В поезд проникнешь, когда привезут провизию. Найдешь малого - беги как можешь по туннелям - хочешь назад к нам, хочешь в другие районы. Тебе везде будут рады - красавчик ведь. А если честно, малого навряд ли заберешь, потому что думаю что замыслил ты именно это: увидишь, как он живет, - поймешь, что лучшей жизни для него не смог бы и придумать. Постарайся выжить - тебя никто не оставит там, пристрелят как животное, потому что ты и есть для них животное. Я бы хотел тебя отговорить, но, к сожалению, твой возраст предполагает уже самостоятельное принятие решений. Завтра дам еще кое-какие указания. Спи, -- Зей больше ничего не сказал, завалился на койку и тут же захрапел, да и Лей не успел сказать старику спасибо, умоляя про себя Эрису прекратить, наконец, причитания.
* * *
Черный металлический каркас поезда гудел под градинами проливного дождя, исторгнутым серым небесным одеялом. Охранники с опущенными забралами своих шлемов, укрывшись за холодной броней машины, наблюдали как жители района, несмотря на разбушевавшуюся стихию, слившись в единую живую массу, разгружали провизию на ближайший месяц, - если конечно красивая Шоя сможет, по их подсчетам, разродиться недели через две. Иначе придется растягивать провизию минимум месяца на два. В вагонах было навалом всего: от подгнивающих очисток овощей, красивых порционных кусков жареного, но уже начинающего попахивать мяса, недоеденного кем-то, до объедков шоколадок и остатков содержимого консервов. Многим могло повезти наткнуться на деликатесы и выпивку, которые сразу прятались от посторонних глаз или съедались, или выпивались на месте. Для Лея же обычно здесь все было вкусным: привезенное было намного лучше безвкусных овощей, выращиваемых на грядках района, и горького, неприятного на вкус мяса кошмарных на вид, огромных клыкастых свиней, и не менее неприятных на внешность злобных коров с огромным лесом рогов на голове. Сейчас же красавчика не заботила привезенная еда. Он выжидал момента, когда контейнер начнет закрываться, чтобы быстро заскочить в него. Висящий на спине рюкзак, набитый последними из остававшихся в лачуге консервами, тяжело давил на спину. Кроме еды там лежал и облегающий костюм, однажды найденный Зеем при разгрузке очередного вагона провизии. Такие сейчас носили в Центре, правда он и был кое-где подлатан, но все же Лей, одев его, будет менее приметным в городе красивых.
Красавчик стоял в напряжении, он постоянно повторял про себя все указания данные ему стариком. В тот момент, когда ковш, вываливший провизию, стал подниматься на свое место и контейнер начал закрываться, Лей на мгновение задержался под грузом внезапно проникшего в его сознание сомнения. Отогнав навязчивую мысль остаться, он ловко нырнул в закрывающийся кузов, из которого быстро переместился на крышу поезда в момент, когда тот тронулся с места, содрогаемый кусками ледышек, выныривающих из-под небес и потоков колкого ветра, несущегося ему навстречу, забивая легкие огромными потоками воздуха. Прижимаясь всем телом к ледяной поверхности, он терпел как мог, воя сквозь зубы от пронизывающего все тело холода. Ему казалось, что прошла целая вечность, он уже не верил, что поезд вообще когда-нибудь остановится. Но у поезда было другое мнение на этот счет. Резкий толчок тормозящей машины вернул Лея из оцепенения, побуждая к еще более быстрым действиям, чем в момент проникновения в состав. Прежде, чем охрана начала обход, он быстро спрыгнул с поезда, больно ушибшись при этом ногой о гранитную сваю, державшую рельсы, скатился под нее и, едва успев подобрать ноги, чуть не плюхнулся в едкую, ядовитую жидкость болота.
Затаившись под поездом, Лей с ужасом ждал начала обхода. Однако охрана не вышла: видимо, вероятность того, что кто-то из жителей района мог решиться на такую безумную поездку была равна нулю - поезд же, как всегда, остановили для проформы, чтобы сразу отправиться дальше. Он умчался и Лей остался один в тишине, окутанный туманом испарений болота, но, к счастью, рядом с красным флажком.
Люк был присыпан гравием, и красавчик судорожно принялся счищать его, пока его не отвлекли хлюпающие звуки, стремительно приближавшиеся прямо к нему. Кто-то бежал по зыбучей поверхности болота вопреки всем законам природы, обладая способностью уцелеть в невероятно ядовитой жидкости, бежал быстро, целеустремленно, скрытый дымкой зловоний от глаз Лея, сжавшегося в клубок от страха, старавшегося как можно тише очищать свою дорогу. "Обладатель таинственного ночного воя, не иначе", - подумал Лей. Страх окончательно опутал сознание красавчика и едва не довел его до обморока, как вдруг, из дымки выпрыгнуло нечто страшное, черное, брюхастое, двухголовое, с вытянутыми мордами и острыми клыками. Лей зажмурился и вытянул вперед руки, пытаясь хоть как-то защититься. Он чувствовал частое дыхание чудовища, стоящего в метре от него и его запах: спертый, непонятный и неприятный. Откапав в себе каплю храбрости, юноша открыл глаза. Существо, казалось, было возмущено его поведением, поскуливало в унисон обеими головами, виляло хвостом, высунув язык, на котором повисла капля слюны, жадно глотало воздух, переминалось на месте передними лапами и никаких признаков агрессии не выказывало. Лей осторожно попятился назад - не стоило ему испытывать судьбу - животное вмиг могло изменить свой дружелюбный нрав. Так же осторожно он открыл люк и стал спускаться в него. Красавчик был уже внутри, когда существо рявкнуло от негодования, недоумевая о пропаже человека, тщательно обнюхав закрытый люк.
Лей был в полной темноте, из которой, как он смог понять по маленькой и далекой светящейся точке внизу, выберется не так скоро. Он спускался долго, порой считал ступеньки, часто сбиваясь и раздраженно ругаясь, пока свет не поглотил его и он не оказался в заросшем лишайником туннеле, с проложенными рельсами, убегающими в разные стороны черной мглы, слабо освещаемой тусклыми лампочками, которые словно сосульки свисали с полукруглого свода подземелья. Ослепленный, съежившийся, грязный мох сбивался в темных углах на стыке стен с землей, раскидывая свои мохнатые щупальца на ржавую железную дорогу в местах пораженных сыростью, образовывавшей большие лужи. Стараясь не наступать в подобные скопления воды, ведь она могла быть из болота, Лей помчался в сторону Центра, задыхаясь от гнилого воздуха, застоявшегося в этих казематах.
Иногда от туннеля расходились рукава круто извивающихся рельс, целыми ветками отделявшихся от основной дороги и скрывавшихся в частях начисто лишенных освещения помещений, откуда доносился шепот, голоса, глухое рычание, стук металлических предметов, постоянно державшие красавчика в напряжении, подстегивая его и гоня адреналин к сердцу. Он пытался убеждать себя, что все эти звуки ему просто кажутся, что там во тьме никто не бродит и не живет вечной ночной жизнью. Но пугающие звуки раздавались порой настолько близко, что с губ Лея срывался стон разочарования перемешанного со страхом и безнадежностью. Ужас немного отступил, когда он вбежал в большое просторное полусферическое помещение, сменившее свет тусклых желтоватых лампочек туннеля на глубокую синеву идущую из-под купола. Высокая крестообразная платформа, державшаяся на тонюсеньких металлических балках, висела над паутиной рельс, бежавших из десятков туннелей, испещряющих стены станции. Лей остановился, переводя дух, оглянулся - не шел ли кто за ним - и только после этого приступил к подъему наверх.
К платформе примыкали с каждого угла кабинки, которые, по-видимому, служили для посадки и высадки пассажиров из поездов ездивших намного ниже уровня платформы. Некоторые из них застыли в воздухе, другие валялись на земле разбитые вдребезги. Лей не стал приближаться к ним и воспользовался огромной блестящей винтовой лестницей в центре сооружения. В середине платформы он обнаружил, как и говорил ему Зей, огромный куб, каждая из боковых граней которого являлась сплошным черным прямоугольным экраном. И все четыре молчали.
"Карт на них нет! Старый дурень совсем потерял память", -- страх отчаянья мелькнул в голове красавчика.
-- Да я ведь даже не смогу вернуться назад - я не помню, из которого туннеля вышел, -- испуганно пробормотал Лей, проводя взглядом по слившимся в сплошной ряд черным норам. И тут же, в ответ на безвыходность, на него накатила злость. Он со всей силы пнул экран ногой и уже ожидал увидеть брызги битого стекла, как вдруг, пострадавший зажегся белым ярким светом, изобразив красивую молодую девушку, от внешности которой у Лея перехватило дух: "Неужели в городе все такие!". Эта мысль взбудоражила его, и он тут же забыл все свои обиды на Центр, преобразив его в мечтах, как и в прежние времена, в мир прекрасного и неизведанного, где никто не страдает и все живут счастливо, куда попал его братец-счастливчик и, наверное, уже поглощен настоящей жизнью.
Внутри куба что-то низко загудело, женщина на экране улыбнулась и мягко спросила:
-- Здравствуйте. Вас приветствует скоростная железная дорога компании Центрального управления. Вы находитесь на пересадочной станции N1. Чтобы узнать номер поезда, который вам необходим, назовите конечную цель следования.
-- Западный проспект. Дом 96, -- выпалил ошарашенный красавчик.
-- Поезд N6, -- моментально выдал ответ экран.
-- Но поездов нет. Их вообще нет. Я пытаюсь дойти пешком, но не знаю дороги. Подскажите, пожалуйста, -- вежливо обратился Лей.
-- В виду сложившейся военной обстановки, введите, пожалуйста, на экране номер вашей регистрации для того, чтобы мы могли вам дать доступ на посадку в поезд и право въезда в город, -- невозмутимо продолжал голос.
-- Но поезда больше не ходят. Только один наверху. Нет никакой войны. Все нормально, -- забеспокоился Лей.
-- Повторяю: введите, пожалуйста, свой номер регистрации. Вам будет отказано в посадке, если вы не выполните данную процедуру.
-- Вашу станцию закрыли. Здесь больше нет поездов, -- заорал красавчик. -- Покажи мне карту путей.
-- Повторяю: введите, пожалуйста, свой номер регистрации. Вам будет отказано в посадке, если вы не выполните данную процедуру, -- женщина улыбалась, только теперь это радостное выражение ее лица раздражало красавчика. Она его не слышала - глупый механизм. Может быть, есть возможность найти тот путь, по которому раньше ходил поезд N6?
Спустившись вниз, подальше от неумолкающего голоса женщины, он стал бродить в поисках любой информации, которая была бы ему полезна.
Поиски быстро увенчались успехом: Лей обнаружил электронные указатели, табло которых было засыпано многолетней пылью. Однако указатели туннелей с шестого по десятый почти не были покрыты пушистой серостью времен, по сравнению с остальными: словно кто-то недавно здесь проходил - неделю, а может и меньше, назад - и, подобно красавчику, исследовал территорию, протирая маленькие экранчики. Здесь все-таки кто-то живет! Шорохи и устрашающие звуки не были плодами его возбужденного воображения - они реально существовали. Да и кто поддерживает освещение? Встречи с неведомыми обитателями подземелья Лей не желал. Однако они думали по-другому. Темный туннель привел его в помещение, подобное тому, из которого он пришел. Правда, здесь отсутствовала платформа с подъемными кабинками, а все пространство было заполнено уснувшими мертвым сном поездами, вспоминавшими пассажиров и огромные скорости, с которыми они носились по черным лабиринтам путей, соединяющих станции. Вагоны, несмотря на такое большое число прошедших лет, сохранили свой блеск. Коррозия совершенно не тронула металл, а пыль, на удивление, еще даже не успела удобно улечься на серебристую поверхность. Словно их работа не останавливалась, и в данный момент они просто отдыхали, чтобы через некоторое время вновь разорвать тухлый воздух подземелья своими массивными телами. За их ремонтом постоянно кто-то следит - это ясно как день, подумалось Лею. По возвращении это необходимо рассказать Зею.
А потом его отвлек стук чего-то металлического, упавшего на рельсы. Звук вернул Лею животный страх, от которого он временно избавился потрясенный титанами старины. Его тело пронзили тысячи глаз, таращившихся из темных уголков подземного купола. Обладатели острых взглядов двигались и о чем-то жадно между собой спорили, порой демонстрируя красавчику высохшие, тощие, грязные конечности, которые вдруг неожиданно вываливались из мрака. Это, несомненно, были люди - отвратительные и ужасные, некрасивые простые люди. Но откуда знать, чем они здесь питаются и не придется ли им по вкусу Лей, наслышанный рассказов от Зея о каннибалах, живущих где-то за океаном? Страх захлестнул все сознание, не оставив места для разумных действий, и Лей стремглав помчался, не разбирая пути, спотыкаясь о шпалы и с трудом удерживая равновесие.
Вскоре он ощутил, что за ним никто не бежит. Трезвые мысли вернулись, когда из темноты он снова вышел в привычный ему желтоватый свет, который он уже видел в начале своего пути по подземной железной дороге. Продолжая идти все дальше, он, через некоторое время, понял, что находится под Центром, и не сбился с пути, о чем свидетельствовали все чаще начинающие попадаться на пути разрушенные станции, таблоиды которых показывали порядок очередности улиц.
Станция Западный проспект ничем не отличалась от других. Покрытая толстым слоем мрака висящей в воздухе горькой пыли, она недружелюбно поприветствовала Лея полуобрушившимся сводом там, где должен был быть выход в город. Красавчику было все равно. Он пыхтел, разгребая перед собой железные и каменные завалы, в поисках той самой лестницы, о которой думал не переставая, которая отведет его наверх, к прекрасному. А когда, наконец, нашел, быстро переоделся в облегающий костюм, сожрал три консервы, причесал кое-как свои длинные грязные кудри, стер с лица грязь тряпочкой, смоченной водой из фляги, вздохнул полной грудью и полез наверх.
* * *
Это было прекрасно! Ничего прекраснее Лей никогда бы не смог создать в своих грезах. Его обыденная жизнь была совсем не так прекрасна, как самое обычное место Центра, наполненное до отказа красивыми людьми, бродившими по яркой, ровно подстриженной, красивой зеленой траве, ласково обдавшей холодком пальцы красавчика, прикоснувшиеся к ней. Красивыми были деревья, одетые в пушистую золотистую листву, шуршащую под тонкими ниточками ветерка, доносившего до носа красавчика необъятное количество красивых запахов, одурманивающих, заставляющих голову кружиться. Красивыми были строения человеческих рук, в причудливых зеркальных стенах которых отражались все краски, какие только могли подарить природа и земная жизнь. Не верилось, что такое способен построить человек. И еще, прекрасными были звезды, о которых Лей только слышал, и которые с нетерпением ждал каждую ночь, надеясь, что вечно серые тучи разойдутся, открыв ему доступ в иное измерение. А сейчас оно было рядом, оно было здесь, иногда пересекаемое и затмеваемое летающими машинами, которые, наконец-то, как следует, можно было рассмотреть вблизи.
Красавчик быстро прикрыл крышку люка, чтобы не разоблачить свое появление, которое прохожие пока не замечали. Или им просто было все равно. Каждый шел по своим делам: с холодным, невозмутимым выражением лица, практически не разговаривая друг с другом, за исключением некоторых парочек, покончивших, видно, свои дела и предавшиеся легкой прогулке ради отдыха. Лей постарался как можно скорее слиться с толпой, стать одним из них, одним из настоящих красивых. Старая мечта, практически воплотилась в жизнь. Лей через хамелеонство стал частью другой жизни, пусть ненадолго, но эти мгновения давали возможность вообразить, что он идет среди прохожих не как житель Развалин, а как свой. Будто он не впервые прогуливается по дивной роще с золотыми деревьями, обращая внимание на орущие огромные экраны, развешанные на стенах настоящих домов, с мелькающими красочными картинками: "НОВЫЕ МОДЕЛИ КОСТЮМОВ, ВСЕВОЗМОЖНЫХ РАСКРАСОК НА УЛИЦЕ СВОБОДЫ. МЫ ПОДАРИМ ВАМ КОМФОРТ", "ДОТРОНЬТЕСЬ ДО ОБЛАКОВ. FURT-САМЫЙ ВОЗДУШНЫЙ АЭРОМОБИЛЬ"... И где-то там, в трех высоченных белоснежных шпилях, его ждут настоящие дела, решив которые, можно будет отправиться в настоящий магазин, сверкающий деликатесами и вкусностями, от мысли о которых приторные съеденные консервы заурчали в животе. Красавчик высоко задрал голову, поглощенный громадой трех заостренных, будто исполинские иглы строений и не заметил, как налетел на девушку. Взвизгнув, она резко обернулась. Необыкновенно красивое лицо, искаженное злобой, буквально сжигало Лея живьем. Девушка повысила разгневанный голос на красавчика:
-- Нализался. Иди спать домой. Из "Рая", что ли, вылез?
-- Я ищу дом 96. Простите, я загляделся на номера, -- тихо ответил Лей, пытаясь откопать в глубине души хоть каплю мужества. Она не хотела ему показываться на глаза.
-- А спутник на что? -- в ее голосе проскользнула ирония. Красавчик ничего не ответил. Он вытянул лицо, как бы переспрашивая ее, что она имела в виду. Потом опомнился и невнятно произнес нечто невразумительное:
-- Я забыл дома.
Это подействовало. Девушка улыбнулась:
-- Сразу за поворотом. Я завтра буду в "Рае" - приходи, ты ничего.
-- Спасибо, -- покраснел красавчик. -- Я постараюсь, -- солгал он и как можно скорее скрылся от ее красивых глаз, спешно направившись в указанном направлении.
Дом N96 стоял на берегу небольшого, круглого, сияющего яркими цветами в черном зеркале воды, озера. Не сбавляя шага, Лей буквально ворвался в помещение здания сквозь легко расступившиеся перед ним двери с одной единственной мыслью, терзающей его сердце и одновременно волнующей, о том, что сейчас произойдет долгожданная встреча - кульминация его путешествия. И все остальное ерунда, неважно, что с ним сделают горожане, когда разузнают что он из Развалин: убьют, вышвырнут из города - все равно. Красавчик не хотел допускать и мысли, что с Айзом здесь негоже обращаются. Он был уверен, что ему не придется вызволять малыша из этого невероятно прекрасного города - здесь просто не может быть жестокости!!!
Он взбежал по ступенькам наверх и попал в чистую и просторную комнату с чудной обстановкой: мягкими диванами и кроватями, пленяющими рухнуть на них и заснуть крепким сном, очаровывающими картинами и резными шкафами с барельефами, на которых застыли фантастические животные. И везде кружили над головой, жужжали под ногами, цепляли его за рукава, что-то настойчиво предлагали непонятные красавчику машины. Лей на секунду задержался, чтобы насладиться талантом декоратора этого жилища и утолить свое любопытство в отношении сказочной техники.
-- Айз, -- заорал он на весь дом, опомнившись от легкого потрясения. Он стал суетно бегать по комнате, заглядывая в соседние и постоянно окликая брата.
Красавчик не заметил, как во входных дверях появилась женщина, но что-то все-таки заставило его обернуться, чтобы встретиться взглядами с хозяйкой жилища.
-- Кто вы такой и что вы делаете в нашем доме? -- дрожащим от возмущения голосом проговорила женщина. Ее лицо стало бледным и выражало злость, даже больше - бешенство от наглого вторжения. Грозной походкой она пошла по направлению к Лею, который выпалил:
-- Я пришел повидать своего брата. Мне очень бы хотелось его увидеть.
-- Здесь нет никакого вашего брата. Убирайтесь немедленно - я вызываю охрану!.- она подскочила к нему и грубо схватила за локоть, сделав ему больно. От неожиданности красавчик резко оттолкнул ее руку, неожиданно для него мягкую, легкую, воздушную - как перышко. Женщина рухнула на спину, звонко ударившись головой о маленький стеклянный столик, после чего замерла. Лей тоже замер от волны ужаса, накатившей на него: неужели он убил человека? - это случайно... как он мог?!. - она не дышит, нет, женщина должна быть живой! Красавчик на цыпочках подошел к лежащей, наклонился чтобы рассмотреть хотя бы малейшие признаки жизни, и тут же отпрыгнул в сторону от новой волны ужаса: часть затылка женщины была расколота, однако не мозги вытекали оттуда, короткие тоненькие проводки и какие-то пластинки, отблескивающие металлом, выпадали, посыпая пол искрами.
-- Она не человек. Боже мой! Она не человек. Я не понимаю... Она не человек - она машина, -- мысли Лея метались в черепной коробке будто сумасшедшие, пытаясь восстановить любую логику происходящего. Шаги сзади и грубый мужской голос на мгновение вернули красавчика к реальности.
-- Дорогая, где ты? -- настойчиво звал мужчина где-то внизу с другой стороны комнаты. -- Я уложил ребенка спать. Нам тоже пора, -- обладатель голоса стал подниматься наверх. Лей, вновь вернувшись в агонию бессознательного ужаса, медленно сменявшегося яростью, схватил один из крутящихся под ногами механизмов и притаился у входа в комнату. Вошедший мужчина мгновенно получил по голове увесистой и ворчащей железякой и рухнул на пол, издав легкий стон. С его лба капала кровь, настоящая человеческая алая кровь - вот теперь точно убил. Лей присмотрелся: грудь пострадавшего вздымалась и опускалась, он дышал. Вздох облегчения слетел с губ красавчика. Он понимал, что пора уносить ноги, но теперь уж точно не одному. В Центре творится что-то неладное. И нечего брату здесь оставаться жить. Он побежал к лестнице в другой части дома, где, спустившись, нашел Айза.
Тот тихо, безобидно лежал в большом кресле, закрыв глаза, и, наверное, видел сны. Неимоверная радость обрушилась на Лея. Умиление при виде спящего брата растянуло на его лице улыбку. Он тихо подошел к лежанке Айза и позвал его по имени. Спящий малыш не отреагировал и даже не шелохнулся. Лей позвал его еще раз - никакой реакции. Что-то колыхнулось в душе красавчика: чудовищное, мерзкое, сжирающее начисто все доброе и чистое. Злость, чернота окутывала его разум. Он толкнул малыша в плечо, который мгновенно отворил глаза небесно голубого цвета, добрые, но отвратительно холодные и пустые. Тихий скрип раздался в его голове, которая, оторвавшись от кресла, отделилась от каких-то маленьких трубочек, подобно морским пиявкам, напившимся крови, юркнувшим вглубь кресла. Айз посмотрел на брата своими ничего не выражающими небесными глазами и грубым голосом проговорил:
-- Загрузите, пожалуйста, программу на каждый день. Включен режим ожидания.
Лей попятился назад, громко всхлипывая, с безудержно стекающими по лицу крупными слезами. У него не было слов, он не мог ничего вымолвить, он тихо умирал в пределах своего внутреннего мирка, где мог присутствовать и поддерживать тепло только младший брат. Красавчика пожирала умершая надежда, алчно вгрызаясь в те отделы мозга, где хранились доброта и улыбка.
* * *
Мужчина, привалившись к стенке, видел, как меркнул свет в глазах юноши, направляющегося к нему. Его глаза были полны отвращения и ярости, ничто не могло его остановить, кроме, конечно, пули охраны, мчавшейся на всех парах к дому N96. Мужчина в очередной раз промокнул кровоточащую рану на голове и постарался хоть как-то протянуть время до прибытия патруля:
-- Ты его брат, я так понимаю. Он много говорил о тебе. Поэтому память и все его воспоминания стерты. Он стал вечным. Хочешь - оставайся с ним. Мы тебя тоже сделаем вечным и вы всегда будете рядом, -- он с трудом выговаривал слова, боль хлестала по мыслям, превращая их в пепел. Юноша продолжал идти. Потом поднял с пола уборщика и остановился.
-- Вы же просто убили его, -- прошептал он. Мужчина кое-как сглотнул собранную слюну в пересохшем рту.
-- Нет, что ты, он просто стал вечным и все тут. Это очень просто: теперь его жизнь беззаботна и лишена воспоминаний о грязной жизни в помойках.
-- Но ведь вы лишили его не только воспоминаний. Где его эмоции, чувства? Он стал машиной.
-- Ты что, не понимаешь? Мне он не нужен был со всем этим барахлом! Мне не нужно было, чтобы он рос, становился личностью, впитывал и познавал окружающий мир. Мне нужен был просто ребенок! Часть идеальной семьи! Где никто не стареет и не умирает.
Наверное, он мог бы продолжать говорить и дальше. Но не смог. Как не смог услышать топающие по лестнице ноги патруля, спешащего на помощь, не смог увидеть вылетающего из окна молодого паренька, который перед тем успел размозжить ему череп, и теперь, падая вниз в черные как смоль воды озера, пробегал глазами по высвеченному на экране объявлению: "НАДЕЕМСЯ, ВЫ УЖЕ УВЕКОВЕЧИЛИ СВОЮ ВТОРОЮ ПОЛОВИНКУ? ТОГДА ПОСПЕШИТЕ УВЕКОВЕЧИТЬ СВОЕГО РЕБЕНКА. СКИДКА 10% ЗА КАЖДЫЙ ВТОРОЙ ЗАКАЗ. СЛЕДУЙТЕ ЗА МОДОЙ!"
* * *
Зей стоял над изголовьем старой металлической койки, на которой лежал без сознания его сын, принесенный сегодня утром подземниками. Старик грязной рукой протер мокрые от слез глаза - не стоило ему рыдать. Юноша будет жить, несмотря на то, что сожженные болотной ядовитой жижей ноги придется ему ампутировать. В конце концов, это в скором времени можно будет исправить. Сейчас не стоит поддаваться эмоциям - в настоящий момент они не нужны. Необходимо постоянно действовать под контролем холодного разума, до черноты выжженного болью и ненавистью. Он протянул руку, пытаясь разгладить спутавшуюся шерсть сидящего рядом с кроватью двухголового пса, прибившегося к группе спасателей, несших покалеченное тело Лея в район Развалин, и улыбнулся ему. Собака показала язык одной из своих пастей и, жалобно поскуливая, растянулась на полу.
-- Как же тебя угораздило-то выжить там? Че ты жрал? А? Псина! Я с тобой разговариваю, -- присев, Зей еще раз потрепал по загривку животное, потом направился на улицу.
Его мысли на секунду наполнились воспоминаниями о временах до того, как мир сошел с ума. Когда он и Эриса были счастливы и молоды, когда планировали свое прекрасное, беззаботное будущее. Свое собственное будущее - не касающееся никого и ничего. Новая слеза прокатилась по его щеке: он не мог не вспомнить то самое утро, когда все резко изменилось, прервав их мечты и разрушив основательно их счастье. Как блеклый туман пеплом осел на землю, как палящий зной иссушил кожу, как яркие вспышки кровавого света, разрывая горизонт, ослепляли глаза... И как их маленький сын непонимающе смотрел на своих красивых родителей превращающихся в чудовищ из страшных снов. Почему-то на малыша не распространилась болезнь, поразившая основной мир, - мир, который и до сей поры так и не оправился от шока этой кошмарной перемены. Зей постепенно морально справился с болезнью, а Эриса не смогла пережить потерю своей ослепительной внешности, которой гордилась и улучшала каждый день, и тронулась умом. Как хотел и Зей тогда уйти от реальности подальше, навсегда, заблудиться в собственном разуме и даже не пытаться искать дорогу назад! Особенно тогда, когда те, которые непонятным образом избежали перемен, предательски захлопнули ворота всех городов перед остальным, невероятно быстро гниющим человечеством, отгородившись высокими стенами и окружив себя мощным вооружением, тем самым, вынуждая оставшихся за периметром взращивать и накапливать в себе ненависть.
Именно она и сдерживала Зея от побега собственного разума из реальности. Он никогда не мог смириться с тем положением, в которое его загнали. Старик постоянно думал и планировал всевозможные методы вернуть хотя бы небольшую часть той жизни, которая действительно могла называться жизнью. Однако, ничего так и не было реализовано и приведено в жизнь, до того самого момента, как он откопал на своем дворе игрушечную машинку - ту, которую подарил Айзу, а вместе с ней и билет на возвращение в прежнюю жизнь.
Сейчас Зей, проходя мимо миниатюрного автомобиля, лежащего на боку в мутной луже, старался не смотреть на него, так как он вызывал у него воспоминания о малыше Айзе. Чувство вины, грызущее душу рядом с совестью, чересчур сильно терзало ее. Скорее всего, после того, как он сможет насладиться местью, уничтожая всех чертовых горожан, он сунется под пулю - жизнь маленького мальчика, почти его сына, слишком сильный груз, чтобы нести его через оставшиеся капли жизни. Зей миновал ограду своего двора, перепрыгнул через грядки давно увядшего маленького огородика Циклопа и очутился прямо на крыльце одноглазого друга, сидящего в полудреме на ветхой скамье и дымящего как паровоз вонючей травой, набитой в трубку.
-- Ну как он? -- открыл свое хитрое око Квир. В голосе чувствовалась тоска и печаль.
-- Ноги придется удалять. Эти трусливые подземники побоялись его перехватить в туннелях. Сказали он мчался по ним как бешеный, страшно было подойти, не то, что угнаться. Когда настигли, он уже валялся без сознания в болоте.
-- У меня в сарае лежат абсолютно новехонькие БН-98. Потом возьмешь. Надеюсь, помнишь, как их приделывать на место настоящих ног? Когда подземники доделают железную дорогу? Ничего не говорили? -- Квир забился в приступе кашля.
-- Сказали, осталось только починить генератор. Это максимум день, -- Зей поморщился. -- Я не могу с ними общаться - они ужасные, просто невозможно рядом находиться. Завтра к ним на помощь выдвинется наша новая группа, чтобы ускорить процесс. Я постарался в этот раз набрать смельчаков из сильно изменившихся.
-- Ну, это правильно! -- одноглазый сощурился. -- Надо скорее начинать. Центровики вот-вот нагрянут - скоро до них дойдет, кто виновник случившегося. Бить надо пока они в панике и раздумьях, пока избирают своего нового правителя, жадно протягивая ручонки к трону. Пацану-то когда расскажешь о том, что прячешь на заднем дворе километровый склад с оружием?
-- Пускай очухается. Он будет у меня руководить перевозкой груза под город.
-- Только про то, что ты Айза специально в руки горожанина отдал, не говори, старый ты маразматичный фанатик, -- злобно выдавил Квир. -- Слишком жестоко ты сыграл на чувствах парня. Я бы так с сыном не смог.
-- А как по-другому? Кто бы сунулся в Центр? Да еще в дом к Управляющему Центра. Я? Ты? -- Зей злился на себя и на свою слабость. Он пытался не проклинать себя, он уже убедил себя, что та встреча с послом, приехавшим делать заказ, да еще и для самого Управляющего, не была напрасной, что такой случай был просто единственным шансом на спасение, можно сказать, всего человечества. Если сумеют захватить один центр, то и другой тоже получится. И все это, принеся в жертву только одну единственную жизнь! Жаль, что близкого, но ведь какой возможен результат! Зей ужаснулся от этих мыслей, действительно фанатичного, помешанного человека. А, может быть, он и есть такой по своей сути и, опять же, ни в какую не хочет признавать этого? И в конце-концов приведет людей не к победе, а к поражению?..
-- Я вот все думаю: если бы та дамочка не выронила свой паспорт, как бы ты объяснил Лею, где искать его брата? -- вновь прищурил свой глаз Квир. -- А?