Решение пришло не сразу- где-то только к середине лета удалось его осмыслить и сформулировать. Идея было безобразно проста и сложна одновременно, потому как влекла за собой ряд событий и головоломок, вроде кончика нити, за который однажды потянешь, и все тянешь и тянешь, а нить все не кончается и не кончается, и кто бы мог подумать, что за этим маленьким кончиком скрывается так много всего.

Совершенно в характере Никиты было шагать такими резкими и решительными шагами, пробираясь зачастую по сомнительной, еле различимой тропинке, не очень задумываясь над тем, зачем и почему ему нужно идти именно так...

Никита решил сбежать из лагеря бойскаутов для сирот, раскинувшего свои спортивный площадки и учебные корпуса чуть ли не на всю ширину леса, которому каким-то чудом удалось сохранить не только свою чуть ли не первозданную дремучесть, но и все последствия оной с лешими, русалками и оборотнями, заботливо оберегаемыми и уважаемыми обитателями Баломутки... А жило их там немало- небольшой такой городок, построенный по всем правилам экологического строительства из подручных материалов, что приводило в около- божественный экстаз преподавателей, читающих лекции студентам, приезжавшим в Баломутку из разных университетов. Те блаженно слушали лекторов и смущенно здоровались с мрачноватыми бойскаутами, такими собранными и экономными на улыбки молодыми людьми, большую часть своего времени проводящие в суровом лесном труде, учении и жестковатых спортивных играх... Воспитанников Баломутки было не так уж и много- чуть больше 30 человек, большинство из которых даже не знали своих настоящих имен, потому как сведения об их родителях были или полностью утрачены или хранились в жутчайшей политической тайне, задокументированной судебными кодексами только потому, что кто-то как-то однажды решил, что какому-то человеку вредно и совершенно небезопасно иметь детей... Остаток до полтораста человек, статистически представляющих численность населения Баломутки составляли ученые, преподаватели, многочисленный персонал бытового обслуживания и охраны и, наконец, сдвинутые курортники и пенсионеры, более или менее постоянно околачивающиеся в лагере и записывающие в многочисленные дневники и блокноты свои около- фольклорные измышления...

Несмотря на кажущуюся вольницу питомцев Баломутки, контроль за ними раз и навсегда был установлен жесточайший. Мало того, что за минутным опозданием в столовую следовало наказание, и приходилось подробно описывать причину опоздания к обеду, к уроку, в кинотеатр, к вечернему укладыванию в постель; все “стратегические“ точки лагеря, вроде границ лагеря, комнат воспитанников и учебных кабинетов, просматривались почти незаметными камерами, которые хоть и были очень искусно вмонтированы в стены и массивы заборов, менее “надзирательскими” они от этого не становились...

Никита попал в лагерь совсем недавно, два года назад, до этого он жил у деда Антона, одного из лесников Баломутки, который подобрал Никиту, сбежавшего из городского приюта в поисках своих родителей. Лесник говорил, что Никита ему сразу понравился, десятилетний мальчик с взрослым лицом, упрямо шагающий по пыльной лесной дороге...Дед Антон уговорил мальчика переждать сильный дождь в его доме, накормил, дал хлеба на дорогу, а той же ночью Никита вернулся и попросился остаться у деда. Так они и жили, лесник учил его лесным премудростям, рассказывал, как не поддаться русалкиным чарам или как обмануть лешего, который все стремится тебя окончательно запутать на глухих тропинках. Так и жили, пока лесник не умер, и Никита не остался совсем один...А два года назад подсмотрел он, прячась в кустах из-за боязни к людям, как скауты грибы собирали и когда, при следующей встрече, парни позвали его в лагерь, он, немного поколебавшись согласился пойти с ними.

В лагере, первым делом, его осмотрели врачи, потом накормили горячим, потом долго выясняли кто он, откуда, где родители, взяли отпечатки пальцев, образцы волос, крови из пальца и вены и только потом отпустили осваиваться. Никите очень понравилось в лагере, есть с кем поговорить, и учат, и ходи где хочешь- чем не жизнь. Воспитанники говорили, что когда им всем исполняется 20, они сдают экзамены, и если результаты хорошие, сразу принимают в военную школу, так что если будешь стараться и сдашь хорошо экзамены- считай, что у тебя уже есть все в этой жизни...” И зачем обязательно военная школа?”-думал Никита, но вслух не говорил. Периодически у него возникали какие-нибудь “странные” вопросы, но как-то хватало ума никому их не задавать...

В мае Никите стукнуло двадцать, и он, чуть ли не единственный, сдал все экзамены на “отлично”. По большому счету, Никите не так уж трудно было это сделать, он считал, что помог ему в этом покойный лесник, так прекрасно воспитавший в нем все, что было нужно для прекрасной ориентировки на местности и обостренного чувства опасности. В конце июня в Баломутку пришел запрос о наборе слушателей военной школы, в списке числился и Никита- это была его такая маленькая победа- гордился он собой целую неделю.

Гордость быстро улетучилась, и наступило уныние, сменившиеся решительностью зрелого поступка. К середине июля Никита решил однажды “ не вернуться с прогулки”. Нужно сказать, что сделать это было не так уж и просто, но Никита верил в себя и в свои способности обводить вокруг пальца не только лешего, но и лагерных надзирателей...

Однажды в полдень, Никита, вместе в остальными скаутами, пошел в лес, и он знал, что уже больше не вернется обратно, и сердце защемило, когда он выходил из лагеря...

План побега был прост, Никита надеялся изменить энергетику тела и превратиться, ну скажем, в камышового кота, так, чтобы спутники его на разыскали, принюхиваясь в темноте, пытаясь ощутить запах человека. И на третий день похода, после того, как все улеглись спать, Никита удрал- и все случилось как нельзя лучше- его не обнаружили, притаившегося на дереве, ни ночью, ни утром, ни на следующий день, когда обеспокоенные товарищи вызвали из городишка специально обученных спасателей.

Так началось путешествие Никиты- путь к истокам...Он сразу же ощутил, что все-таки успел потерять нюх за два года житья-бытья в безопасном и защищенном месте, то есть леший сбил его с дороги, и Никита, вместо того, чтобы выйти на второй день пути к небольшому озерцу- воротцам бывших владений лесника Антона, заплутал в чаще, потерял такие знакомые с детства ориентиры, и когда лукавый посадил на его пути мертвую собаку, страшную в готовности наброситься из своей настороженной позы, Никита чуть ли не рассердился на себя и на лагерь и на преподавателей, забивающих всякой ерундой головы скаутов вместо того, чтобы просто отпускать их в лес прислушиваться к нечистым...К вечеру третьего дня Никита худо-бедно добрел до дома лесника, который не так давно был и его домом, усталый, голодный, грязный, но счастливый в своем ощущении вернувшегося на родину...Он подстрелил кролика из винтовки деда Антона, которая так и осталась висеть на бревенчатой стене избушки, растопил давно не чищенную печь, которая поначалу так по-дымела недовольно, как будто поворчала зимой разбуженная медведица, стушил мясо, вымылся, с аппетитом поужинал и отправился спать...

Так он прожил шесть дней в своем бывшем доме, а на седьмой день, поздним вечером наведался к нему леший... “Присаживайся к огоньку”, сказал ему Никита, совсем не удивившись- лешие любили наведываться к леснику, когда он был еще жив- так погудят немного, попугают для вида, но к костру никогда не присаживаются- боятся огня.. Этот присел, и в свете костра Никита разглядел знакомые черты лесника...

- Дедушка,- обрадовался Никита,- не забыл меня...

- Да разве ж такого забудешь...я тебя сразу заприметил, только вот пужать не хотелось....А то смотрю вот, освоился уже один-то здесь, видно не зря жизнь-то я прожил, тебя вона какого вырастил поди.....

А я ж нынче лешим работаю, одно что лесник, только теперь будто с другой стороны лес охраняю, хорошо мне, внучок, лешим-то, будто безобразники разные, что приходят лес губить, охотнее к лешему прислушиваются, чем к леснику, оно и понятно, леший, он по-сурьезнее деда Антона, да и годов своих не чувствую совсем...Да...А как это ты, сбег что ли из лагеря-то, не нравится чтоль тебе там, и что ж ты делать то собираешься?

- Да, вот и не знаю, дедушка, в лесу жить думаю...

- Одному, брат, не сладко тебе здесь будет...да, ну как знаешь, тебе жить, ты и решай, а я пойду- дел у меня много...

- Погоди, дедушка, подскажи что делать, как быть? Ведь кроме тебя и нет у меня никого...

- Как что делать? Ты только посмотри, сколько кругом дел -то непочатых да не оконченных... Живи, хорошо живи, по-доброму, рано тебе еще лешим становиться...

А потом дед исчез, Никита потряс головой, освобождаясь от наваждения, сидел, пока костер не догорел, а на утро вернулся в лагерь.

Через неделю уехал в город учиться в военную школу и стал впоследствии первоклассным летчиком, прославившимся своей необыкновенной интуицией, даже поговаривали как-то, что он-де продал душу дьяволу...А когда ему исполнилось 80 лет- столько ,сколько было деду Антону, когда он умер, Никита понял, что только сейчас его путешествие к истокам и начинается по-настоящему.