Аннотация: Велика Россия, а взять с неё нечего. Сколько не работай. О моём первом пребывании за границей.
Знакомство с Израилем
"Таити, Таити... Не бывали мы в Таити.
Нас и здесь неплохо кормят."
(из м/ф про попугая Кешу)
Вернувшись из Израиля я, находясь под впечатлением от этой страны, не мог придти в себя. Зайдя в квартиру, не разбирая поклажи, сел в кресло и задумался. Состояние души было отвратным.
Чтобы как-то развеяться включил телевизор не выбирая канала. С экрана представилась затерянная в тайге деревня с покосившимися заборами и избами. Разбитая осенней непогодой грунтовая дорога. Спотыкающаяся на ней Гурченко в драной фуфайке, скособочившемся платке из-под которого торчали растрёпанные, давно не знавшие гребня, волосы. Показывали "Сибириаду" Кончаловского.
"Боже мой! - хотелось мне вскричать, - И это Россия! Самая большая, самая богатая страна в мире! Почему в ней люди живут так похабно до сего времени?!"
Израиль. Перед глазами стояли картины первого моего пребывания в этой стране.
Стране, которую в России хаили, которой нас пугали, оповещая на страницах газет о её повсеместном экстремизме. Куда стремились уехать советские евреи. О которой мало кто из нас знал.
Приехал в Израиль по гостевому приглашению. Перед поездкой разглядывал Атлас Мира стараясь определить - это сколько времени надо будет лететь над землёю, чтобы оказаться в этой загадочной стране. Оказалось, что всего четыре часа. Даже ближе чем до Красноярска где неоднократно бывал пролётом в Кызыл.
Выйдя из самолёта попал в блаженственную жару. А всего четыре часа назад меня сбивал с ног резкий, пронизывающий ветер с дождём и снегом. Здесь высокое голубое небо. Где-то, я так и не нашёл где, яркое солнце. Невдалеке здание аэровокзала. Чистый, без луж, асфальт под ногами расчерченный на полосы, которые определяли направление движения прилетающих пассажиров. Размеренная, без суеты, жизнь аэропорта.
Рядом с аэровокзалом небольшой газон с травой непонятного голубоватого оттенка и пальмы. Экзотика!
Двери с фотоэлементами в обоих направлениях. Рядом с дверями урны. Чисто: ни плевков, ни окурков. А курить хотелось. Четыре часа терпел. Краешком глаза заглянул в урну и увидел до боли знакомые чинарики. Значит курить здесь не возбраняется. Достал пачку "Союз-Аполлон" и сразу почувствовал себя комфортней.
Паспортный контроль прошёл без нервозности и напряжения. Не видел, даже, в лицо девчонок, сидящих за высокой стойкой и призванных рассматривать моё лицо, сравнивая его с фотокарточкой в паспорте. Затем багажная каруселька и выход в зал ожидания.
"Странно, а таможенный досмотр? - Ну - не хотят и не надо".
В зале ожидания пусто. Ни галдёжа, ни радостных вскриков встретившихся родственников. Но и меня никто не встречает. Странно... Встал в центре зала, огляделся. Ни одной знакомой рожи. Странно... Подошёл к пустой, одиноко стоящей багажной тележке, поставил чемодан, "крафт", сверху куртку кожаную и не спеша направился к выходу.
С первым шагом по прилегающему к зданию тротуару меня окружили многочисленные таксисты, которые на чисто русском языке предлагали свои услуги.
Отошёл в сторону, к самой бровке тротуара. Закурил. Тревоги в душе не было - встретят, куда они денутся. Мне даже захотелось побыть одному и попробовать влиться в атмосферу окружающей среды.
С этой стороны аэровокзала было по-шумней. Сновали люди, подъезжали и отъезжали машины неизвестных мне тогда иностранных марок. Время от времени из невидимых мною репродукторов раздавались объявления касательно прилёта или отлёта очередных рейсов самолётов, так же неизвестных мне авиакомпаний.
Моё внимание привлекла подъезжающая машина ярко красного цвета. Кабриолет.
Почему-то подумалось, что автомобиль фирмы "Феррари". Даже улыбнулся про себя, когда разглядел на радиаторной решётке знакомого, вздыбившегося мустанга. Водитель припарковав автомобиль, не открывая двери салона, перешагнул через борт и, пропищав сигнализатором, торопливо направился к зданию аэровокзала. В последний момент осознал, что это Вадим - тот, кто пригласил меня и должен был встретить.
Через несколько минут мы ехали по улочкам Бэн Гуриона больше напоминающих аллеи парка. В сознании ещё не истёрлось въевшиеся в меня ощущения глубокой осени с её хлябью в далёком Питере. Я не переставал крутить головой впитывая в себя зелень пальм, газонов, цветущих кустов вдоль которых плавно и бесшумно плыл наш "Мустанг". Небо было чистым. Светило солнце. Ощущение от окружающего было сказочным как будто на машине времени попал в другую жизнь. И ощущение это не покидало меня на протяжении всей дороги пока мы не въехали в город Кфар-Саба.
За время пути пересекли несколько городов. Но выезжая из одного города мы тут-же попадали в другой, разделённых между собою только придорожными табличками с названием.
Вот и Кфар-Саба. Город, в котором я буду жить весь месяц отпущенного мне Российским законодательством отпуска. Вадик жил в отдельном доме, снятым им на длительное время. Дом с палисадничком, на территории которого в изобилии росли цветы, мандариновые и апельсиновые деревья. Четыре комнаты, кухня, душевая, туалет и коридорчик, он же прихожая. Пройдясь по апартаментам невольно вспомнились слова Глеба Жиглова, произнесённые им при посещении жилплощади Шарапова:
- Хоромы! Как есть барские хоромы. Слушай Шарапов, я у тебя поживу здесь недолго, а?...
Ужинали на улице. Под навесом зашторенным лианами неизвестных мне цветов. На вымощенной под мрамор плитками террасе стояли диван, два глубоких кресла и большой, журнального типа, стол. Под фаршированную рыбу, изобилие тушёных овощей с жареным мясом и неизвестных мне приправ, стакашок за стакашком, попивая привезённую с собой "Сибирскую" Ладожского розлива, шёл неспешный разговор. Вадика в большей степени интересовало - как в Питере. Меня: что же это за страна такая - Израиль. Когда стемнело пошли прогуляться по ближайшим окрестностям.
Узенькие улочки между участками домов освещались тёплым светом неоновых ламп. Участки огорожены заборчиками всевозможных архитектурных решений. Сразу за заборчиками, высотой не более чем в половину человеческого роста, обязательная стена цветущего кустарника. Тишина, теплынь, аромат цветов и непрекращающееся ощущение новизны.
- А рано здесь спать ложатся, Вадим - поделился я своим наблюдением.
- Рано ложатся потому, что встают затемно. Здесь люди, кто может и кому есть где, много работают.
- А как здесь с работой? Безработица, "о которой всё время говорят большевики", присутствует?
- Присутствует, присутствует. Поживёшь - сам увидишь.
- А ты как? Устроен с работой?
- Устроен. Только не с работой, а с подработкой. Настоящая работа будет, когда университет закончу. А пока так, чтобы жить было на что. Пособие, которое мне по штату полагается если только на питание хватает. Да и то на скудное.
- Ну, а рассчитывать на безбедное существование в этой стране ты можешь?
- А здесь бедных, обездоленных нет. Ленивые есть. А кто работы не чурается, тот не бедствует. Миллионером не стану, но жить в достатке буду. Вот только магистра получу и можно будет выставлять себя, как товар, на продажу. Правда, выбор всё равно за мной остаётся. В Израиле человек изначально за деловые качества ценится. Здесь не в России - блатных и тупых не держат. И никакие деньги не помогут должность занять, если у тебя в башке пусто.
Моё пребывание в Израиле было словно в сказке. Экскурсии по городам страны преподносили столько сюрпризов, что в конце концов я устал удивляться. Вадик целыми днями пропадал в университете, где он, помимо обучения, подрабатывал помощником преподавателя на кафедре программирования. Работа заключалась, как я понял, помогать студентам в освоении компьютерной техники и охватывала все обязанности системного администратора. Кроме того - либо до, либо после занятий - необходимо было отремонтировать, или перепрограммировать компьютерную технику в зависимости от будущих тем обучения студентов. Домой приходил поздно и времени для общения было у нас крайне мало. Всё, что накапливалось за неделю мы откладывали на субботу или, как говорят в Израиле, шаббат. В этот день Вадим был моим личным гидом по окрестностям.
Однажды, на улице Вейцмана, он обратил моё внимание на комитет по труду и занятости мимо которого проходили. Я сразу зафиксировал месторасположение этого учреждения в памяти, но ничего Вадику не сказал.
В воскресенье, первый рабочий день недели, проводив Вадика в университет, переоделся во всё европейское и отправился по запомнившемуся мне адресу. Шёл пешком, пренебрегая автобусами, которые бы домчали меня до комитета за каких-нибудь пятнадцать минут. К полудню был на месте. Очень хотелось узнать - каковы у меня шансы получить работу в этой стране.
Вошёл в просторный вестибюль. Пусто. По центру мраморная лестница, ведущая вверх. Справа и слева коридоры с равными промежутками между дверями. Таблички на иврите и английском. Иврита я, конечно же, не знал, а вот в английском, с горем пополам, мог разобраться.
Шёл и не переставал удивляться:
- "Терроризм, терроризм, - привёз я с собой из Питера въевшуюся в сознание информацию о проживании в Израиле. - А здесь даже охранника нет. Гуляй куда хочешь."
Откуда мне было знать, что ещё при входе в здание я прошёл через закамуфлированную магнитную рамку, которая подтвердила мою безопасность и передала меня под всевидящие объективы встроенных телекамер.
Впереди открылась одна из дверей и навстречу мне торопливо застучали каблучки очень симпатичной евреечки.
- Шалом, - сказал я улыбаясь.
- Шалом, - произнесла девушка вопросительно глядя на меня.
Дальше мои познания иврита равнялись нулю, и я, несколько смущённо, произнёс:
- Вы говорите по-русски?
Выдержав небольшую паузу, девушка сказала "com" и подвела меня к прошедшей мною двери. За дверью была, как я понял, приёмная какого-то чиновника. За столом в центре приёмной сидела не менее симпатичная евреечка такого же возраста, что и моя провожатая. Они перебросились несколькими фразами на иврите, после чего моя провожатая развернулась к выходу, произнеся с улыбкой - "bai".
- Добрый день! Вы из России? - на чистом русском языке спросила меня девчоночка сидящая за столом.
- Да. Мне бы хотелось получить некоторую информацию из первых, так сказать, уст.
- Я слушаю. Какая информация Вас интересует?
- Меня интересует вопрос трудоустройства в ваше стране. Насколько это реально. Но, повторюсь, мне нужна информация "из первых уст".
- Поверьте, что я вполне компетентна и уполномочена предоставить вам такую информацию. Даже готова дать совет как поступить, если получите не удовлетворяющий ответ. Расскажите о себе.
Максимально коротко поведал собеседнице о своей служебной карьере в России.
Девушка слушала внимательно, не отводя от меня взгляда и время от времени кивала головой. Когда я закончил, она, теперь уже улыбаясь, без паузы на раздумье произнесла приятным голосом:
- Если говорить об инженерной вашей деятельности, то сразу предупреждаю, что придётся подтверждать статус диплома о высшем образовании. После чего вы вноситесь в базу данных нашего комитета и, в случае вакансии, проходите конкурсный отбор среди претендентов на освободившуюся должность. Со второй специализацией: водителя автобуса - проще. Вы не подходите по возрасту. До двадцати пяти лет нужно было бы только подтвердить право на вождение транспортным средством. В вашем возрасте работа водителем по найму исключена. Вы можете работать водителем автобуса частным порядком. Но для этого нужно приобрести автобус, приобрести лицензию на право заниматься частным предпринимательством, встать на учёт в налоговой инспекции и... ещё будет необходимо найти "свою нишу" деятельности. А рынок перевозок пассажиров давно стабилизирован. Найти в нём своё место будет самым сложным из всего, что предстоит. Вы удовлетворены моим ответом?
Я задумался несколько обескураженный и попробовал ухватиться за последнее, что мне было обещано в самом начале разговора:
- Вы обещали дать совет.
- Отдохните в меру ваших финансовых возможностей и возвращайтесь в Россию.
Поверьте, восхищённых лиц в этой комнате я повидала достаточно. Израиль страна уникальнейшая из всех мне известных. Но рынок труда в ней очень узок. На одного работающего в инфраструктуре страны приходится до девяти человек обслуживающего персонала. Зарплата там несколько ниже, чем у госслужащего или специалиста частной фирмы, однако денег, зарабатываемых на уборке помещений или улиц, вполне хватает, чтобы исключить понятие бедности в нашей стране. Но из россиян я мало знаю тех, кто решился бы пойти на эту работу.
Желаю вам удачи в жизни. Приезжайте в Израиль ещё, но только отдыхать.
Полгода мне не давала покоя мысль о том, что если бы я, с самого начала своей трудовой деятельности, жил в Израиле. И всего себя, как это было в России, отдавал производству. То жил бы в Израиле богаче всех евреев вместе взятых. Сейчас же, с некоторой грустью, вспоминаю о времени, проведённом в этой избранной Богом стране, и о тех людях, которые своим трудом сделали себя счастливыми, а страну процветающей.