В тот день я пришёл на работу как обычно. Без каких-либо эмоций, без этузиазма. Пришёл, как в повседневность, как в безысходность, которую надо было пройти.
Сперва ничего такого не заметил необычного в диспетчерской. Может быть только некоторая несвойственная тишина висела в прокуренном годами помещении.
Взяв документы на выезд, первым делом взглянул - кто у меня сегодня за "стюардессу". Начальство никак не желало закреплять за мной постоянного кондуктора и они менялись каждую смену. Мне уже и без разницы это было. Я их столько перевидал за время своей работы в автобусном предприятии, что встречался и прощался со всеми без радости, и без сожалений. За всё время как "баранку" кручу не много вспомнится девчонок задержавшихся в памяти. Kоторых я оценил бы за их достоинства.
По коридору шёл поспешая. Надо было ещё автобус глянуть после сменщика - не оставил ли он мне "сюрпризов" каких.
Эти выходные - лучше бы их не было. Всякий раз приходишь после них к автобусу, как будто в неизвестность. Хорошо если всё хорошо, а случись с автобусом неисправность какая... Тут уж всё от совести сменщика зависит - задержится он после работы машину в порядок привести, или бросит заявку в ремонтной зоне, а там "хоть трава не расти". Потому и не любил я со сменщиками работать, что многие норовили "на чужом горбу в Рай въехать".
Уже на выходе из административного корпуса "нос к носу" столкнулся с Альбиной.
Сразу обратил внимание на её расстроенную морду-лица и глаза заплаканные:
- Альбина, радость моя ненаглядная, что случилось-то? По чём глазки плачут? С дочей что или так просто - начальство обидело?
- Не родился ещё тот начальник, который меня до слёз доведёт. В гробу я их всех видала, да в белых тапочках. А ты, что не слышал какое горе к нам пришло?... Ленка-то Славина померла нынче. Вот уж до чего поганая баба была, а почитай все кондуктора по ней кручинятся. И-о-хо-хо, грехи наши тяжкие. Ведь пятеро детишек у неё осталось. Как бабка с ними справляться будет?...
Со Славиной я изначально познакомился заочно.
Редкий день ей "косточки не промывали" то в диспетчерской, то на автобусной станции. Но пути наши не пересекались пока я на "открывашку" не был занаряжен. За этот наряд в колонне нашей всегда борьба незримая шла. А что? - выехал из парка три часа ночи, в час пополудни уже свободен. Автобус запарковал и почитай целый день у тебя ещё впереди.
Вот на первом наряде Славина и работала.
Была она матерью-одиночкой. И детишек у неё было мал-мала-меньше. Говорили, что пятеро их у неё и все не весть от кого - безотцовщина короче.
Жила Ленка с матерью. Она и глядела за ребятнёй пока дочка её непутёвая с работы не заявится. А жила Славина в Красном Селе, что как раз по трассе 487 маршрута расположен.
Там я её и подобрал в ту ночь, когда меня судьба с ней повязала.
Работалось со Славиной легко. Работу свою он приотлично знала. Всегда у неё в салоне порядок был, и скандалы она, если пьяный какой забузит, гасить умела. И ревизоры, уж как не хотелось им подловить "стюардессу" мою на "нарушении финансовой дисциплины", всегда "не солоно-хлебавши" из салона сваливали.
Со временем, приглядевшись к кондуктору своему, замечать я стал в ней признаки интеллекта. Удивило меня это очень. Понаслушался я, не желая того, о Славиной всякого. Что по бабским понятиям характеризовалось одним словом - дура.
А тут смотрю в салонное зеркало и вижу - она, вроде бы как, рисует карандашиком в блокноте у себя. Я потом на конечной остановке попросил у неё глянуть, что она там "начирикала". А там... нет ребята-демократы, это было не баловство и не проба пера начинающего - это были эскизные наброски сделанные с проффесиональной точностью, отображающие характер каждой их завпечатлевших личностей - пассажиров то-есть. У меня чуть "челюсть не отвисла" от увиденного.
А дальше, ещё больше меня Ленка в удивление ввела.
Едем мы с ней в потёмках зимней ночью. Впереди дорога заснеженная. По сторонам ни огонёчка, как будто одни мы во всём белом свете. То-есть "не белом свете", а чёрной ночИ. Впереди нас фарный свет бежит, а в нём снежинки тихо падают, пока их автобус под себя не подомнёт.
Лена рядом с кабиной сидела. Облокотилась на "торпеду", головёнку на руках притулила и в лобовое стекло смотрит отрешённая от всего. И вдруг, я аж вздрогнул слегка, средь тишины ночной в салоне песня полилась. И голос такой живой-живой, стереофонический даже:
"За окошком свету мало, белый снег валит, валит.
А мне мама, а мне мама целоваться не велит..."
Закончила петь Елена, а мне так пусто всё вокруг показалось от того, что песня кончилась. Помолчал я чуть и, каким-то осипшим голосом, говорю:
- Спой ещё что нибудь.
Ленка от "торпеды" откинулась, потянулась разведя руки в разные стороны и зевая сказала:
- А не пошёл бы ты, Дворкин, к такой-то матери. Мне ещё с пассажирами разговоры разговаривать. Спать пойду. Ты же смотри не засни тут невзначай. Потерпи до Зимитиц. Там покемаришь. Бывай-давай.
Ушла певица моя на задние сидения. Седуху под голову подложила и нет её. Я же за баранкой успокоиться никак не могу - и рисует классно, и поёт замечательно, и в работе справная девка... Что ж об ней слава такая нехорошая идёт?
В Зимитицах, уже перед тем как пассажиров сажать, мы с ней термос отфуфырили и решили чайком взбодриться перед дальней дорогой. За чаем, опасаясь что пошлёт она меня опять куда подальше, решил узнать я - откуда у неё способности такие:
- А ты, что думал, я кондуктором родилась что-ли. Я, водила ты мой ненаглядный, хоть университетов не заканчивала, а образование тоже имею. И десятилетку закончила. И училище реставрационное. Меня всю жизнь рисовать тянет, как сучку на е...лю. И к старине у меня равнодушия нет. Последний собор, это в Кингисеппе мы хотели людЯм вернуть. Да, не получилось. Перестройка началась. А с ней и все беды мои.
- А петь где научилась? Я же чувствую, что голос у тебя не от рождения, а поставлен хорошо.
- То при училище факультет церковного песнопения был. Вот я туда и втёрлась. А там мужик преподавателем был. Он и дверь скрипучую петь бы заставил. А со мной ему долго возиться не пришлось. Я в пении и сама кое-что понимала...
Ладно, поехали. Время уже. Опосля погутарим, если интересно будет.
После того, как удалось "погутарить" нам, ещё больше я стал к Славиной присматриваться. И раскрылись мне в ней черты и способности необычные для кондуктора. Увидел я в ней и красоту женскую, и грациозность во всём, что бы она не делала.
Я всегда знал, что некрасивых женщин не бывает. Бывают женщины неухоженные. И за неухоженностью пряталась красота индивидуальная. Та, которая только этой женщине присуща. Вот к этому типу женщин Славина и относилась.
А когда увидел в салонное зеркало, как она тело своё держит в шубейке из искусственного каракуля, то уже знал, что скрыта в Елене моей не меньше, как королева: - спина прямая, головка чуть на отлёте, плечики чуть назад откинуты, отчего грудь её, как у Софи Лорен выглядит.
А по салону идёт, словно модель по подиуму.
- Нет! - решил я для себя: - если ещё какая чувырла про Славину хоть слово поганое произнесёт - я ей рот точно прикрою. Не допущу, чтобы о Елене моей плохо отзывались.
Месяца два мы вот-так-вот со Славиной отработали.
И казалось мне, что всё у нас с ней будет так, как и должно бы быть в автобусном экипаже. Но только пришёл я на работу в очередной раз, а "Софи Лорен" моя, пьяная в дым, около диспетчерской валяется. Присел я рядышком, пригляделся к королеве своей и понял, что не работник она нынче. Вздохнул тяжело, получил в таксировке билеты проездные и, с разрешения диспетчера, поехал работать "на самообилечивании".
Вот тогда то, от пассажиров я и узнал о недуге кондуктора своего - любила она за "воротник заложить". Мне в то утро ребята с Кировского завода сказали с удивлением: - Долго же Ленка с тобой трезвою ходила. Видать ты на неё положительное воздействие имел.
Ленку уволили. Уволили "по собственному желанию", что-бы дать ей возможность трудоустроиться куда. Но Ленка, после недельного запоя, размышлять о своей будущности не стала. Пошла трудиться рабочей на "колхозный" рынок. Сам я не видел, но девки говорили, что лихо она по рынку грузовые тележки катает, залюбоваться можно.
А в конце лета, когда по утру рынок открылся, Славину под прилавком нашли. Только она не дышала уже.
Эпилог
Вечером как-то, в выходной, включил я телевизор на Питерской программе.
А там, из Ледового дворца, чемпионат города по бальным танцам показывают. У меня жена, как увидела эти танцы, так сразу к экрану прилипла. Любит она это зрелище. Ну, и я с ней рядышком в кресле устроился. А уже в конце, когда победителей называть стали, то резанула мне по памяти фамилия одна - Славина Ксения. Второе место по городу она со своим партнёром заняла. Девчонки с работы, на следующий день, только о ней и говорили. Ксюша та, Славина, дочкой моей королевы оказалась. И что-то тревожно мне за неё стало. Однако подумалось, что может и сложится у Ксении не так как у матери, ведь перестройка уже закончилась, вроде бы. Люди увереннее себя чувствовать начали.
Баллада о лошадях
Лошади умеют плавать,
Но ни хорошо, ни далеко.
"Глория" по русски значит "Слава".
Это вам запомнится легко.
Шёл корабль своим названьем гордый,
Океан стараясь превозмочь.
В трюме, добрыми мотая мордами,
Тыща лошадей топтались день и ночь.
Тыща лошадей - подков четыре тыщи,
Счастья всё ж они не принесли.
Мина кораблю пробила днище
Далеко-далёко от земли.
Люди сели в лодки, в шлюпки сели.
Лошади ж поплыли просто так.
Как им быть и что им делать если
Нету места в лодках и плотах.
Плыл по океану рыжий остров.
В море синем остров плыл гнедой.
Им сначало плыть казалось просто -
Океан казался им рекой.
Но не видно у реки той края,
На исходе лошадиных сил.
И заржали кони возражая
Тем, кто в океане их топил.
Кони шли на дно и ржали, ржали.
Все на дно покуда не ушли.
Вот и всё. А всё-таки мне жаль их,
Рыжих не увидевших земли.
Эту балладу Славина Елена Викторовна очень любила.
И часто напевала её сидя рядом со мной. И глядя в бескрайнюю ночь, на два пучка фарного света, ведущего наш автобус по дороге жизни, мне казалось, что если бы не "мина", если бы не страшные изменения на привычном для всех пути, то сколько бы людей сегодня могли бы остаться живыми.