Он не любил проводить выходные в городе. Этот душный, шумный город надоедал ему за рабочие дни так, что с приходом выходного дня все мысли его были за городом - в тенистом лесу, в тишине приозёрного пляжа нарушаемого только пересвистом птиц, прячущихся в листве прибрежнего кустарника, и тихого плеска волн.
Вот и вчера Он предложил Ей провести этот день на берегу его заветного озера. Озера, которое Он открыл для себя совершено случайно. Бродя по лесам Карельского перешейка в один из выходных дней.
Озеро, в глубине соснового бора, было спрятано от диких туристов, бесшабашных рыбаков и романтичных охотников. Ни одного кострища на его берегах он не нашёл знакомясь, в своё время, с заброшенным Раем тишины и покоя. И себе он никогда не позволял разводить огня, хотя так хотелось послушать потрескивание сучьев, поджарить на углях хлеб, вдохнуть его сладкий дымок.
Они встретились на вокзале, сели в электричку и поехали. Он сидел напротив, держал её за руки, смотрел в лицо и не переставал удивляться: - 'Это надо же, такая красота и со мной. Простым шофёром городского рейсового автобуса'.
Правда Она ещё не знала, кем Он работает. А его зарплата позволяла ему одеваться так, как обыкновенные работяги не одеваются. И он был почти уверен, что Она принимает его не за того, кем Он был на самом деле. Но Он молчал, а Она не спрашивала, кем и где Он работает. Было бы здорово если ей это безразлично...
Он нежно держал её ладони, перебирал пальцы рук и с восхищением смотрел в её лицо: - 'Боже! - как она красива'.
Она, улыбаясь очаровательной улыбкой, рассказывала ему о том, сколько сил стоило ей вчера сделать причёску. Такую причёску, которая ему должна обязательно понравиться. И сколько изобретательности потребовалось от неё, чтобы сохранить прическу до сегодняшнего утра. И появиться перед ним во всей красе.
- Вот - сам посмотри. Я самая красивая во всём вагоне. Правда?
Он улыбался ей в ответ и согласно кинул головой. Она и в правду была самая красивая. И не только в вагоне, но и на всём белом свете.
Только на платформе пригородной станции Он заметил, что Она была обута в туфли на высоком каблуке. Заметил тогда, когда асфальт платформы кончился, и дальше надо было идти по тропинке. Она замешкалась и остановилась в растерянности.
- Снимай туфли и давай босиком. Это знаешь как здорово - по тропинке и босиком. Ты не бойся - земля уже достаточно прогрета, и ты получишь истинное удовольствие.
Слегка скривив личико в недоумении от его восторгов, она расстегнула ремешки, сняла туфли, обнажив свои нежные, мраморные ступни и ступила на чуть прохладную землю.
- 'А что? - в этом есть своя, не знакомая ей, но прелесть', - подумала она и на лице у неё снова появилась улыбка.
Весело, порой с беспричинным смехом, они вошли в таинство леса, за которым было ЕГО озеро. Озеро, которое он решил ей подарить.
- Тебе понравится! Обязательно понравится, - говорил он ей, и она смеялась таким радостным смехом, что Он уже считал себя самым счастливым человеком.
- Тихо. А теперь, пожалуйста. Мы входим во владения, которые отныне я дарю тебе. Всё, что ты сейчас увидишь, станет твоим. И только твоим. Потому, что я так хочу. Потому, что мне для тебя ничего не жалко. Потому, что ты у меня самая хорошая на свете.
Они сидели на привезённом им байковом одеяле. Она с удовольствием пила настоянный в термосе крепкий кофе и поедала жареные гренки из чёрного хлеба обсыпанные тёртым сыром. Оказывается, это было очень вкусно и она, не переставая говорила ему о том, какой он искусный 'приготовитель' походных деликатесов.
А она - совсем неумеха. Дома ничего не готовит. Этим занимается мама, а она только ест. И ещё посуду за собой не любит мыть. От этого мыла у неё сохнет кожа на руках и поэтому посуду тоже моет мама. Мама у неё хорошая. Она добрая - никогда ни в чём не отказывает.
Потом она сидела, прижавшись к его плечу, и смотрела в серебристую даль озера. Теперь её озера. Это озеро подарил ей замечательный парень, который совсем недавно вошёл в её жизнь. Жизнь, уже начинающую ей надоедать своей бестолковостью, однообразной чередой прожитых дней. Теперь ей было хорошо. Хорошо от того, что парень любуется ею каждую минуту. Она это видит, чувствует.
- Дорогая, пора собираться. Не нравится мне вон та тучка. Как бы нам с тобой под дождь не попасть. И сосны что-то расшумелись. Точно - быть дождю. Давай скоренько.
- Милый, еще десять минут. Здесь так славно. Я так благодарна тебе за этот день. Я ни куда не выезжала раньше. Всё время в городе. А сегодня ты меня просто осчастливил.
- Хорошо. Но только десять минут. Не больше. Я пока вещи соберу.
Дождик начался не сразу. Сперва, на зеркальную гладь озера стали падать редкие, крупные капли. Падали с бульканьем, разгоняя на поверхности воды перемежавшиеся друг с другом круги. Но вслед за этими каплями хлынул такой яростный ливень, какой можно было увидеть только в июльскую грозу. И гроза эта не задержалась. Страшные своей неожиданностью мелькали молнии, врезавшиеся в землю где-то совсем рядом, оглушительными раскатами грома прямо над головами. И потоки воды хлынули на них, прижимая к земле.
- Давай руку! Побежали! - прокричал он отворачиваясь от секущих лицо струй.
Она стояла в оцепенении. На её лице были и страх, и какая-то ненависть, злость. Она глядела на него с негодованием исходящего из её прекрасных глаз.
- Ты зачем меня сюда привёз, негодяй? Ты что не знал про дождик? Посмотри, на кого я теперь похожа. Я столько сил, времени потратила на причёску, а теперь... Как я в городе покажусь, рожа твоя дебильная? Ты что совсем соображалку растерял, пока мы ехали? Ну что ты уставился? Что мне теперь делать? У тебя хоть когда-то мысли умные появляются, или как у того шоферюги с автобуса - два слова и те с матом? Думай, скотина, как мне теперь в городе показаться...
Ничего не говоря, Он, закинув дорожную сумку на плечо, развернулся и пошёл по тропинке, которая недавно вела его к счастью... А привела на край пропасти.