Последние трое суток погода стояла штилевая. Траулер "Святозар" уходил от тихой Атлантики в направлении сороковых широт. Ходу до этих штормовых оставалось не много. И их необходимо было пройти потому, что это был кратчайший путь домой.
Капитан, он же тралмейстер, ещё раз взглянул на карту с проложенным курсом, сверил его с показаниями радара, перепроверил показания приборов и, тяжело вздохнув, произнёс:
- Вахту сдал...
Ответом ему послужило, как эхо, произнесённое третьим помощником:
- Вахту принял...
Уже на выходе из ходовой рубки он обернулся и, чуть помешкав, произнёс, ни к кому не обращаясь:
- Глядеть за горизонтом. Обо всех изменениях погоды докладывать. Я в каюте. Вот только повечерю, помоюсь и... Будить меня, как начнёт хмарь над горизонтом собираться.
Капитан Сардок уже не раз шёл одним и тем же курсом, возвращаясь в порт приписки после удачной путины. И всегда на его пути возникали, как испытание на прочность судна и его мастерства, эти сороковые-штормовые. Чёрт его знает почему, но Нептун-батюшка ещё ни разу не пропускал его через Бискай в благоприятной обстановке - со штилем за бортом и пускай затянутым облаками, но спокойным небом. Он, как будто специально поджидал Сардока предлагая помериться силами.
Но и Сардока не возьмёшь "на хопок". Знал он эти "примочки" природы. Судно ещё загодя было подготовлено к штормовым условиям похода. Все люкА, трюмА задраены; всё навесное и на палубе, и внутри судна занайтовано - сам проверял; и экипаж не был новичком для испытаний.
Спустившись по трапу на бродвей, центральный коридор в надстройке судна, капитан, как бы в раздумьях, остановился - следует ли ему идти в кают-компанию. Там, он был уверен в этом, его ждали горячий борщ, макароны по-флотски и вкуснейший компот из сухофруктов. Всё это, с таким искусством, по другому и не скажешь, готовила обворожительно симпатичная буфетчица Найна. Сардок в другой раз и не мешкал бы, но отношения с ней его не устраивали. Он всё больше и больше убеждался в её влечении, которое капитану было непонятным.
Сардок был против любовных отношений во время похода, но... Природе не прикажешь. Это было выше его полномочий. Он знал, что любовь, порой, наваливается на человека как шторм в Бискае, и никуда от неё не денешься. Она, как правило, заканчивалась, как прекращаются и все шторма на море, с приходом в порт приписки. А бывает, что любящие друг друга, так и несутся в урагане чувств всю жизнь. Как и он, когда-то встретив на своём пути единственную и неповторимую Шани. Его Шани - самую прекрасную женщину на свете. Женщину, подарившую ему сына. Которая ждёт на далёкой Земле. Женщину, к которой он вернётся обязательно. Нужно только дойти до порта, сдать улов атлантической сельди, получить от хозяина компенсацию за разлуку с женой, сесть на самолёт и...
Он уже видел себя на вельботе подплывающим к скалистому берегу фиорда, на утёсе которого его ждали и жена, и сын, и тёплый, ухоженный заботами жены, дом.
За жену, за сына Сардок не волновался. Его беспокоили отношения с Найной. Вот сейчас он войдёт в кают-компанию и увидит её с выражением надежды на лице. А что он, битый жизнью, морями, штормами, разлуками - может ей предложить? Ничего! Вторую жизнь ему никто не подарит. А той, что осталось - осталось совсем немного для того, чтобы что-то начинать сначала.
Сардок вошёл в кают-компанию. На столе, в самом его центре, стояли тарелки, накрытые сказочно блестевшими крышками судков. Встретившись взглядом с буфетчицей, выдержал его и произнёс:
- В течении суток к Бискаю подойдём. Что это такое - тебе объяснять не надо. Не первый год на судне. Но, всё-таки, побереги себя. Заваруха начнётся, чтобы из каюты ни на шаг. Не хватало ещё, чтобы ты покалечилась. За обед спасибо. Передохни и постель перестели. Бельё чистое приготовь. Пообедаю, в душ пойду. Всё! Свободна.
Тяжело вздохнув, Найна вышла из кают-компании.
Покончив с душем, обтираясь махровым, пахнущим лавандой, полотенцем, Сардок почувствовал себя заново родившимся.
'Славно попарился' - подумал он. Эту процедуру капитан проделывал всякий раз при подходе к Бискаю. Соревновательность в силе, в выдержке с морским адом, который ему уготавливали сороковые широты, Сардок ощущал всем своим крепким, не смотря на возраст, телом. И не только телом, но и сознанием своим, и душой, сердцем. Что-то ему приготовит Нептун в этот раз? Хватит ли у команды силы и выдержки? Всё ли пройдёт гладко, без потерь для судна и экипажа, как и прошлых походах?
Наверняка он этого не знал. И поэтому всегда мылся перед схваткой со стихией. Переодевался во всё чистое, как при входе на алтарь Судьбы. И в тихой задумчивости перебирал в памяти ранее пережитые действия на мостике в непредсказуемых ситуациях.
Сардок всегда стоял во главе вахты в этом прОклятом Богом месте. С собой он оставлял третьего помощника Ферума и механика Двора. Это были проверенные годами люди, знающие своё дело. Капитан ещё только собирался отдать нужную команду, чтобы встретить наваливающуюся на судно водяную стену, а Ферум уже готов был переложить штурвал так, как этого требовала обстановка.
И механик Двора, непонятно как, умудрялся держать работу двигателей судна в том режиме, что ещё ни разу они не шли в "разнос", когда судно, зарываясь носом в водяную пропасть, оголяло гребные винты. Или напротив, не давал двигателям "заглохнуть" в момент, когда оно становясь "на попа", взбиралось на очередной морской вал. С этими людьми Сардок чувствовал себя в покое. Но какими бы эти ребята не были профессионалами, а за судно, за целостность экипажа, за улов в трюмах, без которого их всех ждёт на берегу нищета, отвечал он - первый после Бога.
Сквозь сон, скорее полудрёму, Сардок услышал, как отворилась дверь в каюту. Кто-то вошёл неслышной походкой.
'Не уж-то рассыльный с известием о надвигающемся шторме?' - подумалось ему.
Легкий шелест сбрасываемой одежды, нежный запах лаванды, заставил Сардока открыть глаза и... Рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, стояла Найна. Её мраморное, стройное тело заслоняло свет синего ночника каюты.
- Не делай глупостей, Найна, - произнёс капитан, прикрыв глаза ладонью. - Ничего у нас с тобой не получится. Я не имею на тебя никаких прав, хотя ты очень и очень соблазнительная женщина. И потом я женат - ты это прекрасно знаешь.
- Я не разрушу твою семью и никогда не встану на твоём пути. Позволь только одно - иметь от тебя ребёнка. Ты самый лучший из всех, кого я встречала и просто обязан уступить в моём желании. Такие мужчины обязаны иметь много детей. Тогда человечество не вымрет. Я люблю тебя и не уйду, пока ты не исполнишь моего желания. Не думай обо мне плохо. Ты послан мне Всевышним и обязан исполнить свой долг перед ним. Возьми меня...
Ураган
Рёв стихии заполнял всё вокруг. Судно кидало как щепку, как птичье пёрышко в порыве торнадо. Вода стояла стеной, не давая ему продвинуться вперёд. Но так только казалось. Через мгновенье эта стена оказывалась за кормой, погружая её в пучину, а форштевень уже забирался на следующую стену, падающую на судно многотонной массой.
Так продолжалось который час, чему капитан потерял счёт. Нептун-батюшка решил показать всю мощь своей суровости. Но и Сардок не зевал. Внимательно следил за направлением ветра по надвигавшимся водяным вАлам, за показаниями навигационных приборов, за действиями штурмана и механика. Темень на мостике скрывала нечеловеческое напряжение, охватившее всех троих, от действий которых зависело всё и даже больше. Счастье и покой было финишной чертой в этой страшной борьбе - борьбе стихии и мастерства трёх людей.
Вертушки, вделанные в остекление ходовой рубки, не справлялись с потоками воды. Видимость приближалась к никакой. Последний раз, взглянув на показания радара, гирокопАса на тумбе перед штурманом, на показания тахометров главных и вспомогательных двигателей, Сардок, сменив фуражку на зюйд-вестку, и подпоясавшись брезентовым ремнём с цепью, вышел на мостик. Рывок ветра заставил его ухватиться за леера. Ветер был такой силы, что отрывал от палубы. Сардок пристегнулся цепью к ограждению мостика и проверил радиосвязь с вахтенными. Связь была надёжной. Сардок слышал скрип зубов штурмана и тяжёлое дыхание механика манипулирующего реостатами управления главных двигателей.
- Смотреть влево! - прокричал капитан в ларигофон. - Руль лево десять. Не зевай, штурман! Захлестнёт!
- Есть "руль лево десять".
- Отлично!! Так держать!
- Есть "так держать".
- Механик...
- Я, капитан...
- Сколько на тахометрах?
- Обе машины сто пятьдесят.
- Держи двигателЯ "в натяг". Только для рулёжки. Не приведи Господь, развернёт бортом под волну.
- Слушаюсь, мой капитан. Двигатели "в натяг", для рулёжки... Как на свежем воздухе? Не продует?
- Отставить посторонние разговоры.
- Есть "отставить разговоры".
Сардок, вглядываясь в ночную темень чувствовал, что и в этот раз окажется сильнее стихии. Что и в этот раз он надерёт жопу Нептуну, как бы тот не хорохорился. 'Вот только бы кофейку сейчас крепкого. И такого, чтобы губы обжигал' - подумал он мечтательно.
Яростно, под порывом ветра, хлопнула дверь ходовой рубки.
- 'Чёрт! Я же её задраивал', - подумал капитан и оглянулся.
Рядом с ним стояла Найна. Стояла, как Нимфа с развивающимися на ветру волосами, прижимая к груди металлический термос.
- Ты хотел кофе. Я принесла.
- Дура! Марш с мостика. Захлестнёт...
Последнее, что он видел, были протянутые руки и термос.
В следующее мгновение водяной вал обрушился на мостик, скрыв их друг от друга. И так же, с негодующим рёвом, схлынул в море. На мостике стоял Сардок, не понимая, что это было. И было ли это? Мостик был пуст. В недоумении он потряс головой и огляделся. Никого.
Сардок развернулся на месте и вновь стал вглядываться в бушующую стихию. Непонятная тревога вспыхнула у него в груди: - 'Что это было? Видение?... А может, нет? Может Найна действительно была здесь?...'
И тут его взгляд коснулся лузы, где в хорошую погоду вахтенные устанавливали прохладительные напитки, стаканы. В ней стоял металлический термос. Но Найны рядом не было. Только ветер с непрекращающимся рёвом заполнял окружающее пространство и лёгкий запах лаванды лишал душевного покоя.
- Рассыльного, в каюту буфетчицы. Если её нет - тревогу по всем отсекам: - Человек за бортом!.
- Есть, капитан - 'Рассыльного в каюту буфетчицы'.
Остановить судно, лишить его хода и, значит, управления было равносильно самоубийству. Обход отсеков траулера результатов не дал. Найны не было. Об этом ему только что доложили. Сардок взвыл от навалившегося на него горя. Ещё несколько часов назад он страстно обнимал, лаская такое нежное тело любящей его женщины. Женщины не претендующей ни на что. Она только хотела от него ребёнка. И он согласился.
Теперь её нет. Нет, и уже никогда не будет в его жизни.
- Я не разрушу твою семью, - были её слова. И она сдержала своё обещание.
Жаркие, обжигающие слёзы текли по чисто выбритым щекам капитана и запах солёного ветра, бившего Сардоку в лицо, окончательно сменился неповторимым запахом лаванды. Этот запах принесло ему море. Море, которое забрало Найну, как плату за мгновения небывалого, человеческого счастья. Счастья, которого Сардок был лишён более полугода, находясь вдалеке от дома, от близких ему людей - Шани и сына.
Постепенно ураган стих, уступив место крупной, но спокойной волне. Траулер, на пределе работающих двигателей, спешил в порт. Флаг на стеньге был приспущен и праздничного, от возвращения домой, настроения не было. Не было и Найны. Обеды в кают-компании проходили молча. Только накрытый куском чёрного хлеба стакан спирта напоминал, что её любили. Любили как товарища, как члена экипажа.
За столом хозяйничал рассыльный. Но Сардок несмел пересилить себя и вернуться на место предназначенное только ему - капитану. Он обедал в каюте, извинившись перед всеми за своё отсутствие. Радости от победы над стихией не было.
Если бы только можно было повернуть время вспять... Сардок знал, чувствовал, что не согласись он на близость с Найной - она была бы жива. Была вместе со всеми.
Соединение душ
Сдав улов на склады рыбного порта, оставив на судне только вахту из холостяков и наказав им много не пить, Сардок на такси примчался в аэропорт. Здесь его ждал самолёт, приобретённый им сразу после свадьбы с Шани. Их разлуки были долги, а встречи коротки, так что необходимость в самолёте была. Самолёт позволял быть вместе почти на двое суток дольше, нежели он добирался до дома на машине.
Вот и сейчас он знал, что через час с небольшим, пересев на вельбот, он подрулит к утёсу, где его будет ждать жена и сын. А впереди у него будет десять дней семейного счастья.
Запустив двигатель самолёта, Сардок, прогрев его на малых оборотах, запросил у диспетчера разрешения на взлёт. Рулёжная дорожка была пуста и он не ожидал отказа.
- Борт 17-17. Получено подтверждение от метеослужбы о приближении с норд-оста грозового фронта. Фронт протяжённостью до десяти километров приближается к выбранному вами курсу. Рекомендую отложить полёт до более благоприятных условий.
- Спасибо за сообщение, друг. Я успею. Здесь близко. Через час буду на земле. Счастливо оставаться.
- Счастливого полёта, Сардок. Шани ждёт тебя. С утра телефон надрывался её звонками. Взлёт разрешаю.
Разряд шаровой молнии, взорвавшейся в кабине самолёта, измерить временем было невозможно. Вспышка алюминиевой обшивки на высоте шестисот метров была похожа на искру бенгальского огня. Тут же она пропала, а на смену ей появилось облачко с запахом лаванды уносимого ветром в сторону моря.