Аннотация: а вы, друзья, как не рядитесь, но в евреи не годитесь...
Дни летят, словно минуты,
Нет возможности оглянуться.
И события дней, словно путы,
Вынуждают меня споткнуться.
Накануне Песаха детский садик, куда внук ходил набираться ума-разума, закрылся на праздничные каникулы. Однако особых проблем это не принесло. Работал другой, где принимали детей, которых некуда было пристроить. Правда, работал он только до тринадцати часов.
Можно было бы внука и дома оставлять, но уж больно много времени он на себя занимает. Не остаётся возможности заняться домашними делами, да и себя потешить перепиской с журналом "Самиздат".
Порешили так: с утра сын развозит внука и невестку по местам службы, а днём я забираю своего потомка домой. Для этого нужно заблаговременно выйти из дома и на автобусе доехать до Тахана-Мерказит. А там, через рынок, переулочком и ты в детском садике.
В тот день, уже по-летнему жаркий, вышел из дома в распрекраснейшем настроении. Вошёл в автобус, протянул водителю три с половиной шекеля и...
- Давно из России? - спрашивает меня водитель на чисто русском языке.
Я уже перестал удивляться, что в Израиле кругом и всюду можно услышать родную речь.
- Два месяца, как приехал, - отвечаю.
Водитель оказался репатриантом из Беларуси. В Израиле двадцать лет. Инженером работать не получилось, вот он и крутит баранку городского автобуса.
Как же похожими оказались наши судьбы. Мне, после того, как окончательно разуверился, что на инженерный оклад можно прокормить семью, так же пришлось переквалифицироваться в шофера. Но это ещё при Советах было. А теперь, вот, влачу пенсионное существование.
За разговорами не заметил, как подъехал к автобусной станции, где мне надо было выходить.
Внук встретил меня без радости на лице. Но не от того, что жалко ему было с садиком прощаться. Здесь другое, на что мне было посоветовано не обращать внимание. Никак внук ко мне не привыкнет. Но и у меня нет желания под него подстраиваться. Поэтому, к автобусной остановке мы подошли молча.
Я закурил, отойдя несколько в сторону, а внук, сел на скамейку и захрустел чипсами, которые в России, почему-то, считаются вредными для детей. А тут и автобус подкатил.
Протолкнув мальца в салон, подошёл к водителю, протягиваю ему три с половиной шекеля и, вместо пенсионного удостоверения, показываю проездной билет с предыдущего автобуса. Мол - пенсионер я и имею право ездить за половину цены.
Водитель деньги взял, глянул на сумму и что-то стал говорить мне на "тарабарском" языке. Конечно же, я ничего не понял.
- Руссия, - тыча себя в грудь ответил на его "тарабарщину".
Водитель даже бровью не повёл, а повысив тональность, продолжал что-то мне внушать.
Тут до меня дошло, что надо за внука заплатить.
- А вот хренушки тебе, - решил я. - Это же целых семь шекелей. Ещё один добавить и банку пива можно купить.
Я сперва хотел по-хорошему разойтись.
- Little Boy, - говорю. - Маленький он у меня.
Не доходят до водителя мои слова. Стоит на своём и баста.
Ну, меня "за просто так" тоже не возьмёшь. Главное, что мы едем и с каждым перегоном от остановки до остановки всё ближе к дому подъезжаем. Однако внуку надоели наши пререкания. Он подошёл и говорит:
- Деда, давай выйдем и поедем на другом автобусе.
Разумное решение. И как я сам до этого не догадался. Вот только деньги-то мои у водителя в кулаке зажаты.
Тут бабульки на меня насели и, как это у них везде принято, хором стали мне что-то объяснять. Внук им на иврите говорит:
- Дедушка по-нашему не понимает. Он русский.
А тут и остановка наша. Мы вышли с Давидом, сказав напоследок: - Тода. "Спасибо", значит, на русском языке. И пошли в сторону дома. Это недалеко: через сквер, теннисную площадку, переулочком и... На пути у нас детская площадка со множеством аттракционов. Вход свободный. Только калитку за собой затворить надо, чтобы собаки не забегали.
- Деда, я поиграю с ребятами?
- Да, пожалуйста!
Тем более, что у меня в "ухах" наушники вставлены - Аркадия Северного слушаю на электронную книгу записанного.
- Давид, ты бы снял штиблеты и носки. Смотри, все дети "босявками" бегают.
Это для внука вершина блаженства - босиком побегать. А мне, потом, не надо будет песок из штиблет вытряхивать. Хорошо, когда мы с ним понимаем друг друга.
Но я решил закурить очередную сигаретину. Вышел с территории детской площадки, калитку прикрыл за собой и дефилирующим шагом прогуливаюсь вдоль заборчика ажурного.
Тут, из переулка, псина выбегает. Тявкунула на меня пару раз и, продемонстрировав свою прыгучесть, оказалась на детской площадке. У меня сердечко екнуло: - Как бы не покусала она детишек.
Подошёл к ограде и наблюдаю внимательно. А собака эта, пасть разявила и на меня со злобным лаем. Следом за ней девчушка устремилась, лет пяти. Надавала собаке тумаков, та и отскочила в сторону, поджавши хвост. Я же, успокоившись, дальше дефилирую и песни блатные слушаю. Хорошо!
Но это до тех, только, пор, пока я с заборчиком не поравняюсь. Как только это происходило, собака, окрысив пасть, выбегала из-под горки и на меня: - Пошёл прочь, чужой! И всё это с такой злобой, с таким хрипом из глотки.
- Да, свой я. Свой! - говорю собаке. А она пуще прежнего лаем заливается.
- Не верит, сука! - подумал я и тут вспомнил, как много лет назад...
Не везло мне с "девичьей" фамилией. Что не задумаю, что не захочу - ничего не получается. Вроде бы дураком не был, но это только я так считал, а окружение моё с эти не соглашалось.
И вот, решив обзавестись женой, перешёл я на её фамилию. И стал я Дворкиным. Сразу всё поменялось. Я и ЛИИЖТ закончил, и по службе у меня всё фартово проходило. Стал я работать в Дирекции строительства мостов. Престижная контора для Ленинграда.
И вот, однажды, вместе со своим шефом, оказался в институте "ЛенГипроИнжПроект". Там своего однофамильца встретил - Бориса Эммануиловича Дворкина. И был ему представлен.
- Знакомься, Борис Эммануилович, земляка тебе привёл, - сказал шеф при встече.
Главный инженер проекта глянул на меня пристально и говорит:
- Он не только не мой "земляк", но даже не однофамилец.
- Да, - подумал я, - еврея не проведёшь. Он своих, от не своих сразу отличит.
Вот и эта собака никак не хотела во мне увидеть своего.
Нагулявшись, накувыркавшись детишки стали расходиться. Девочка, хозяйка глупой собаки, взяв её на поводок, прошла мимо. Та тявкнула напоследок и они свернули в переулок.
Мы же с Давидкой обулись и тоже пошли домой, где нас ждали попугай Кеша, крольчиха Настя, рыбки в аквариуме и мексиканская ящерка. Только на душе у меня было, как-то, не хорошо. Чувствовал себя, как "ромашка в проруби" - от своих уехал, а с этими так и не нашёл общего языка.