Аннотация: попытка воздействия на окружающую среду
Один день капитана Непомнящего
(почти детективная история)
"Все мы по жизни идём не спеша,
Жить хорошо и жизнь хороша.
Все уже знают, и кто ты, и что ты,
Но есть тупики, а есть повороты".
(из песни Сергея Шнурова)
Часть 1Пропажа
Утро участкового уполномоченного
В то утро капитан Непомнящий, участковый уполномоченный, как обычно вышел из дома и, мысленно крестясь, пожелал себе спокойного дня. Как же надоела ему эта поганая служба, кто бы только знал. Каждый день что-нибудь случалось в микрорайоне. И хоть считался район одним из пристойных, но тревога не оставляла капитана.
Давно уже "канули в лето" времена ужасных девяностых годов. Схлынули, не без помощи и его скромного участия, разборки среди ларёчников и приватизированных магазинов. Сами собой снизошли на нет рейдерские захваты немногочисленных промышленных предприятий. Предприятия закрывались, ввиду рухнувшей по всей стране экономики. Не стало ни переполненных трамваев, автобусов... Не стало и пивных ларьков рядом с проходными заводов и фабрик. Пьяницы и дебоширы поутихли во дворах и скверах в связи с подорожанием "зелёного змия", а всяческие настойки в аптеках стали продавать только по рецептам.
И всё же капитан Непомнящий, отправляясь по утрам в свой кабинет, чувствовал себя очень и очень неспокойно. Как будто шёл не на службу, а волочил крест на Голгофу. Обстановка в околотке представлялась, как "затишье перед бурей" - каждый день могла взорваться, а откуда ждать напастей - участковый не знал.
Капитан Непомнящий поднялся на крыльцо, достал связку ключей из кармана форменной тужурки. Побренчал ими, отыскивая ключ от бронированной двери и, многократно провернув его в замочной скважине, вошёл в уют апартаментов.
Скоренько отключив сигнализацию, тут же представился дежурному вневедомственной охраны по прямому телефону. Огляделся, убеждаясь, что в течение ночи никто на его владения не покусился. Повесил фуражку вешалку. Подошёл к столу и включил автоответчик телефона. Автоответчик пропиликал короткими гудками, говорящими о том, что поступлений о происшествиях за ночь не было. Непомнящий подошёл к окну, открыл нараспашку форточку, вдохнул полной грудью прохладный утренний ветерок, ворвавшийся в помещение.
Усевшись на потёртом стуле Непомнящий, включил компьютер с надеждой, что из Главка так же, не последует никаких директив. Компьютер блямкнул загрузившись, на мониторе никаких сообщений не обозначилось. Всё говорило за то, что и этот день пройдёт тягуче спокойно, без происшествий.
А в это время...
Дверь в дежурное помещение отделения полиции робко отворилась и перед глазами лейтенанта, спрятавшегося за стойкой с металлической решёткой, появилась женщина. Судя по выражению лица, таким женщинам вечно что-нибудь надо, вечно они чем-то недовольны. Лейтенант скуксился, отложив в сторону эротический журнал, и вопросительно посмотрел на вошедшую - чего надобно, гражданка?
Та, суетливо огляделась, как бы ища поддержки от синекрашенных стен завешанными фотокарточками "Их разыскивает полиция", и приблизилась к полукруглому окошку, вырезанному в остеклении стойки разделявшей полицию и народ. Пошевелив беззвучно губами, как будто тренируясь что-то вымолвить, женщина, наконец, произнесла плаксивым голоском:
- Сыночек, горе у меня - муж пропал. Вчера ещё был, а как из магазина пришла - так его дома не оказалась. Дверь в квартиру запертая, как и положено ей быть. Вещи все на месте. Даже туфли, из которых муж, уже который год не вылезет и те под вешалкой стоят. А самого нет, сердечного. Я подумала, что он к соседке пошёл зачем-то, в тапках значит, но и тапки домашние на месте... Всю ноченьку глаз не сомкнула в ожидании. Но и ночью, никаких вестей от него не случилось. Так вот, я к тебе, родной, с самого утра . Помоги, сЫночка, с мужем. Отыщи его, антихриста. Что же он меня, на старости лет оставил? Или случилось с ним что. Если выкуп с меня хотят получить, так у меня кроме пенсии и нет ничего. Бедствовать не бедствуем, но и лишнего не остаётся. Отыщи ты мне мужа, соколик, до конца жизни за тебя молиться буду.
Лейтенант огляделся, как бы в поисках того, на кого спихнуть тётку, но... ночная вахта ещё не вернулась с объезда участка, а утренняя - не приехала из РОВД для дневного дежурства. Крякнув с досады, дежурный по отделению откинулся на спинку стула и, прикрывая ладошкой нечаянно зевнувший рот, произнёс:
- Не ко времени пришла, гражданка. Домой иди и жди три дня. Если не вернётся суженный твой, вот тогда и приходи. Напишешь заявление, и мы объявим мужа в розыск. Но думается мне, что он дома уже. Поблудил ночку с молодайкой и вернулся. Иди скоренько, дома мух твой, ждёт, когда накормишь его.
Гражданка перекрестилась торопливо и, отринув от стойки, как от чумной оказии, со страхом в глазах произнесла:
- Чур меня, чур! Сроду такого за ним не водилось, чтобы муж у меня блудовал. Сколько лет мы вместе, а не было такого - язык твой поганый. Будешь искать мужа моего, или как?! А то я на тебя участковому нажалуюсь. Наш Непомнящий ни то, что ты - у него звёздочек на погонах побольше будет. Он на тебя управу найдёт. Говори, будешь искать, или мне к нему идти?!
Лейтенант усмехнулся на тёткину угрозу и, уцепившись за подаренную мысль, сказал:
- Правильно, гражданочка. Иди к участковому. Он твоего верного вмиг отыщет. У него, таких немного наберётся, а у меня, почитай, весь район на плечах. Глянь на фотки, что на стенке висят - всех их разыскать требуется.
И показывая всем видом, что разговор окончен, пододвинул к себе эротический журнал с адресами красоток предлагающих свои услуги.
Выйдя из 37-го отделения полиции, гражданка постояла, как бы в нерешительности, и, тяжело вздохнув, поспешила к уполномоченному - только бы он оказался на месте.
Непомнящий в беде не оставит
Капитан Непомнящий , заслышав звук открываемой двери и шаги в коридоре, быстренько убрал в тумбу стола недопитый стакан растворимого кофе. И, раскрыв перед собой толстенный журнал обхода участка, принял деловой вид вечно занятого человека. В чуть приоткрытую дверь кабинета кто-то жалобно постучал.
- Войдите, - рявкнул уполномоченный.
Дверь, чуть скрипнув, отворилась и вошла Лидия Романовна, проживающая в доме напротив. Тётка она была из положительных, нареканий от соседей на неё не поступало. Правда, земля слухом полнится, что держала она мужа в "ежовых рукавицах". Но скандалов по месту их проживания не было и поэтому с ними Непомнящий был знаком заочно, да по фотокарточкам досье заведённого на всех проживающих в его околотке.
- Заходи, заходи Лидия, - выходя из-за стола и ставя рядом с ним стул для посетителей, произнёс капитан. - С чем пожаловала? Обидел кто, или муж "взбрыкнул"?
- Ох, товарищ Непомнящий, да если бы он "взбрыкнул", то я сама с ним управилась. А то, ведь, пропал он у меня. Я уж и в отделение ходила, только бес толку всё. На тебя вся надежда. Сыщи ты мне окаянного. Нет мне жизни без него. Душой нему прикипела за годы вместе прожитые. Хоть и ссорились с ним, а другого мне и не надо.
- Перестань причитать, Лидия Романовна. По порядку всё рассказывай:- Как пропал? Когда пропал? Целы ли вещи его? Деньги ли на месте? Не бывает такого, чтобы, вот так - был человек и вдруг его не стало. По порядку рассказывай, что у тебя с мужем произошло? Если провинился чем, то пощады от меня не будет, хоть он у меня и на хорошем счету.
- Да, Господь с тобой, товарищ Непомнящий - ни в чём он не повинен. Только, вот, пришла вчера с магазина - нет моего сердечного. Как в "воду канул". Вещи на месте все. И туфли, и тапочки, а сам сгинул. Всю ночь промаялась, а теперь к тебе пришла.
- Хорошо, Лидия Романовна. Пошли искать твоего мужа. Только ты меня на крылечке подожди. Мне надо важное дело закончить. Будь ласка, не серчай. Я вмиг управлюсь.
Начало расследования
Услышав, что дверь за посетительницей закрылась, капитан Непомнящий достал из тумбы стола остывший кофе, в три глотка осушил стакан и, одев фуражку, вышел.
Заперев на множество оборотов тяжёлую дверь офиса, участковый спрятал связку ключей в карман тужурки, и, спустившись с крыльца, оглянувшись вокруг, произнёс:
- Давно ты мужа не видела, Лидия?
- Со вчерашнего дня, говорила уже.
- То, что говорила, это я помню. А вот скажи ка ты мне, в котором часу это было. Не вечером, нет?
- Что ты, товарищ Непомнящий, я по вечерам в магазины не хожу. Я тогда за покупками иду, когда на них скидки обеденные делают. Всё к пенсии экономия какая-никакая. Сам понимаешь, что по нынешним временам всякая копеечка на учёте.
- Ну, а домой когда ты заявилась?
- Домой?.. Так тогда уже два разА кукушка в ходиках прокуковала. Значит в два часа, пополудни и заявилась.
- И ничего такого в доме не обнаружила - погрома, беспорядка? Вещи все на местах?
- Говорю же, что всё как было, так и осталось. Только Петра Егорыча моего не стало. И... ох, как же я запямятовала? - ноутбука его не стало. То всё в кабинете на письменном столе стоял, а тут - как "корова языком слизнула".
- А в магазин ты уходила - муж дома оставался? Не собирался никуда? Не говорил, что ждёт его кто-то?
- Ничего не говорил. Да и куда ему идти-то? Он же от компьютера своего отлипнуть не может. Всё пишет и пишет. Недавно хвастался, что придумал, как страну нашу от лихоимства избавить. Про что уж он там писать задумал, то мне неведомо - не интересуюсь я его баловством, но что-то придумал, окаянный. Перед этим историю древнюю читал и Шерлока Холмса. А с утра, так и не ложась спать, по клавишам шлёпать начал. Так я ему за то, что совсем от рук отбился, сказала, кто он есть такой. Он на меня шибко осерчал, даже дверь перед носом захлопнул.
- Ну, ладно. Вот и пришли, - чуть запыхавшись от крутых ступеней лестницы, произнёс участковый. - Ты тут, на площадке, постой, а я посмотрю, что у тебя в квартире делается.
Квартира у пенсионеров была аккуратно прибранная. Везде царил порядок и уют. На стенах висели картины, написанные в былые времена рукой пропавшего Петра Егоровича, фотографии сына уехавшего двадцать лет назад за границу и родителей Лидии Романовны, ушедших в мир иной ещё до появления на участке капитана.
Мебель в квартире можно назвать антикварной - куплена ещё родителями, но сохранённая до сего времени. Из современного - если только плоский телевизор стоял на тумбочке шестидесятых годов. А так, ощущение было, что пребываешь во временах хрущёвской оттепели.
Оглядевшись внимательно, заглянув и в ванную, и в туалет; проследовав на кухню и заглянув в кастрюлю, стоящую на газовой плите, капитан Непомнящий спросил у хозяйки сиротливо стоящей в прихожей:
- Давно солянку готовила?
- Позавчера. Только раз и пообедали с Петром Егорычем.
- Помнишь сколько похлёбки в кастрюле оставалось? После того разА не убавилось?
- Да, что ты, товарищ участковый. Да, Пётр Егорыч у меня никогда по кастрюлям не лазал. Без меня и обедать не садился. Сколько оставалось в кастрюле, столько и есть. Вон и жир, что на поверхности, не потревожен.
- Ладно, пусть будет так. А в чём он был одет, когда ты в магазин уходила?
- Одет в чём? - Лидия нахмурила лоб, как бы вспоминая и, через секунду, широко улыбаясь, воскликнула. - Да в трениках он был. В трениках, в джинсовой рубашке, носках и тапочках. Тапочки под вешалкой стоят аккуратно. Пётр Егорыч у меня всегда аккуратность любил.
- А сейчас, где треники?
- Нету. Так в них и пропал, голубь мой сизокрылый.
- А в чём он у тебя ходил, когда ты его за собой по магазинам таскала?
- Когда в чём, но не хуже других одевался. Больше всего любил одевать костюм светлый, хотя и был неряхой. Частенько приходилось костюм в химчистку сдавать, а это ведь расходы и не малые.
- Сейчас-то костюм на месте?
- Не глядела я. Он в кладовке висел. Там Пётр Егорыч гардеробный шкаф смастерил.
- Так, поди, посмотри. И ещё глянь повнимательней, может пропало что.
Лидия Романовна, глянув на уполномоченного недоумённо, ринулась к стенному шкафу и, отворив обе створки, радостно сообщила:
- На месте костюм. И все рубашки выходные на месте. Нет, только, рабочей рубашки, в которой он за рулём сидел, когда шофёром на автобусе работал. Она постиранная и выглаженная тут вот висела. И ботинок рабочих, с протектором как у трактора, тоже что-то не видать - на полке стояли. И фуражки с кокардой шоферской не достаёт. Он её тоже любил. Но, как на пенсию вышел, так она и лежала тут в пакете полиэтиленовом. Кабы не уволенный был, так можно подумать, что на работу Петенька ушёл.
Погодь, гляну на месте ли права его шоферские. А то с него станется, что и впрямь в парк автобусный направился.
Женщина, явно в расстроенных чувствах, кинулась к письменному столу и выдвинула ящик, где спокон веков хранились семейные документы и нужные, и не нужные. Не принято было в этом доме избавляться от архива. Достав коробку из-под зефира фабрики Крупской, вытряхнула содержимое на стол, где раньше ноутбук стоял - водительское удостоверение было на месте.
- Даже и не знаю что подумать, - вопросительно глядя на участкового промолвила. - Но чует моё сердце, что живой он. Только скрывается незнамо зачем. Что, плохо ему жилось за моею спиной? Всегда на всём готовом, обихожен, обстиран, выглажен... Да, с пенсии, когда получим, бутылочку водки проклятой покупал. Сигареты смолил дорогие - по триста рубликов за блок... Ни в чём ему не отказывала, а вот собрался в одночасье и сгинул, как от вражины какой.
Капитан Непомнящий подошёл к столу, за которым, ещё вчера сидел пожилой мужчина, единственным увлечением которого было читать и писать. Писал он рассказики, стихи. И вот пропал этот безобидный, добродушный человечек. Куда пропал, что послужило причиной его исчезновения, это необходимо было выяснить капитану Непомнящему, как участковому уполномоченному, на которого с надеждой смотрела одинокая, теперь уже, женщина.
- Здесь Пётр Егорович свои рассказы писал? - оглядывая стол и развешанные по стенам полки с книгами, спросил участковый.
- Здесь. Вот тут его компьютер стоял. На нём и печатал.
- А это что за книга? Не та ли про которую ты мне говорила, что он ночью читал?
- Она. Она проклятая. "Записки Шерлока Холмса" называется. Совсем, старый, в детство ударился такие книжки читать.
Капитан Непомнящий взял в руки книгу в жёстком переплёте, пролистнул все, как есть, страницы и увидел закладку из блокнотного листа. Листом был заложен рассказ "Человек с рассечённой губой". Поднапрягши память, участковый вспомнил, о чём в нём писалось и, не отрывая взгляда от книги, спросил:
- А деньги, Лидия, у тебя все на месте? Не прихватил ли с собой твой муженёк, когда из дома дёру дал?
- Да, он у меня, товарищ Непомнящий, сроду к деньгам не прикасался. Сам не свой был, если у него в кармане какая-никакая мелочь заваляется. С первых дней, как мы одной семьёй стали жить, все, до копеечки мне отдавал. И не просил никогда, потому, как без денег прекрасно обходился.
- Как же он "без денег прекрасно обходился"? - задрав удивлённо брови, спросил участковый. - Без денег, лично я, на улицу не выхожу. Всегда пару тысяч в кармане имею. Пива с товарищами попить, безделицу внукам купить... Без денег мужчина - не мужчина, когда по улице шагает.
- Не требовательный у меня муж был. Сам видишь - из дома ушёл, а на что жить и не подумал. Пенсию-то совсем недавно получили, так он мне её всю, до копеечки, отдал.
- И ты взяла?
- Конечно, взяла. В нашем доме я за бюджет ответственность несу. Пётр Егорыч, тот не знает, как и за квартиру заплатить. Да, что "за квартиру", спроси его, сколько нынче хлеб стоит - и то не скажет. Любой купит, если в магазин послать. А я, прежде чем что купить, так несколько магазинов оббежишь, в поисках - где подешевле.
- Ну, с этим ясно всё. Сдаётся мне, что кончилась у твоего мужа "терпелка" на причитания, указания и требования, что ты ему предъявляла, вот и сгинул он от тебя. А куда сгинул, где пребывает - это мне, теперь, найти нужно. Времена нынче неспокойные. Кто прознает, что у пожилого человека ноутбук на руках, могут и жизни лишить ради наживы.
Сиди дома, Лидия, да подумай о поведении своём по отношению к мужу. А я на розыски пойду. Где-то он должен рассказы свои печатать. Ведь у ноутбука аккумуляторов надолго не хватит - их от сети подзаряжать требуется. Да и харчеваться мужу твоему надо. Не духом, же, святым он питается. Сиди. Жди вестей от меня.
Поиски пропавшего
Капитан Непомнящий вышел на полуразвалившееся крыльцо подъезда, облокотился на хлипкие перила и огляделся: - С чего начать?
Осень вовсю вступила в свои права, сентябрь уже на вторую половину перевалил, и оставалось только удивляться установившейся хорошей погоде: - Затянулось в этом году "бабье лето".
Лениво шаркая метлой, дворничиха окучивала опавшие листья и охапками собирала их в картонные коробки, установленные на шасси детской коляски. - "Вроде всё как всегда. Осталось найти замордованного семейными неурядицами мужика и можно считать, что день прошёл с пользой. Вот только где его искать? Схожу-ка я в библиотеку. Там, говорят, в читальном зале компьютеры установили - самое место для моего писателя".
Спустившись по выщербленным бетонным ступеням, участковый направился вглубь двора и, проходя мимо дворничихи, поздоровался:
- Здравствуй, Валентина. Как жизнь протекает? Ты никак трезвая сегодня? С чего это - волк в лесу сдох, или за ум взялась?
- О, гражданин начальничек, моё почтенице. Я со вчерашнего дня новую жизнь начала - слово себе дала, что теперь "ни капли". А вы куда это и откуда - вроде происшествий на вашем участке не было.
- Не было, говоришь? Случилась, однако, непонятка одна. Надобно её ликвидировать.
- Что такое? Что случилось-то? Небось, без убийства обошлось, а то бы я услыхала.
- Да, вот, скажи-ка мне, Валентина, с чего это ты губы помадой мазать начала. Не наблюдал за тобой такого.
- То законом не запрещается. Говорю же, что по-другому на жизнь стала смотреть.
- И что же послужило причиной тому? Давай, колись, пока я тебя с пристрастием допрашивать не стал.
- Не вашего ума это дело, гражданин начальник. Может я поумнела враз.
- Ну-ну, Валентина. А не Пётр ли Егорович тебя на путь праведный наставил, что ты расцвела как ландыш весной.
- Это какой Пётр Егорыч - Лидкин, что ли, муж? Так она за него кому хошь глотку перегрызёт. Живёт, как "собака на сене". На такого мужика молиться надобно, а она его винит во всём - то ей не так, это не этак. А мужик у неё золотой, только она насладиться этим не желает и другим не даёт. А никак случилось с Петром Егорычем что-то?
- Случилось. Только это не твоего ума дело. Мети, давай, и рот на замке держи - меньше неприятностей наживёшь. Если увидишь Петра Егоровича ненароком, то передай ему, что нужен он мне сильно. Поговорить с ним потребно. Передашь?
- Конечно, передам, коли увижу. Жалко мне, что ли.
Капитан Непомнящий ещё раз вгляделся внимательно в глаза дворничихи и пошёл в библиотеку. А Валентина постояла ещё немного и продолжила мести асфальт.
В библиотеке человека в трениках, поношенной рубашке и с ноутбуком не было - ни вчера, ни сегодня. - "Но где-то должен он электронику свою подзаряжать? И кормиться ему надо, ведь без денег из дома ушёл. Что же Пётр Егорович надумал, где промышляет? Зачем он рассказ у Конан Дойля листком из блокнота заложил? Уж не подаянием ли решил промышлять писатель? Помнится тот, что с рассечённой губой, тоже пописывал, только в газете. Надо на Смоленское кладбище сходить. Там, вокруг церкви, да рядом с часовней Ксении Блаженной, всегда побирушки собираются. Может и мой писатель среди них?".
Старинное Смоленское кладбище встретило участкового тишиной и покоем. Птицы улетели и только синички, перепрыгивая с ветки на ветку, тренькали в осеннем одиночестве. Под ногами умиротворённо шуршала опавшая листва и капитан Непомнящий, вдохнув полной грудью парковую прохладу, вспомнил некстати - так за всё лето и не побывал за городом. Всё время служба занимала.
На берегу реки Смоленки
Среди нищих Петра Егоровича не было. Порасспросив у них о человеке из новеньких, участковый тяжело вздохнул и направился к выходу. Асфальтовая дорожка вывела его к набережной реки Смоленки. Здесь собирались рыбаки - поудить уклейку для кошек, да молодёжь - попить пивка на травяных откосах. Их отсюда не видать из проезжавших мимо полицейских машин и поэтому чувствовали они себя в безопасности, после того, как запретили распивать пиво в общественных местах.
С появлением мужика в форме несколько пивников торопливо поднялись по откосу и скрылись в растущих наверху кустах. Чем примечательной была эта набережная, так это тем, что она сплошь была усеяна пустыми бутылками. Стеклянная тара во множестве валялась тут и там, не пользуясь спросом у БОМЖей всех мастей ввиду установившейся на неё дешевизны. Однако, присев на гранитный парапет, местами загаженный чайками, Непомнящий обратил внимание, что набережная от бутылок очистилась значительно - значит, кто-то их начал собирать . - "Не зря, выходит, в соседнем магазине пункт приёма стеклотары открыли".
Сняв фуражку, капитан подставил голову осеннему солнышку и огляделся профессиональным взглядом. Всё, вроде бы, в порядке - рыбачки удили, мамашки катали коляски с грудничками, студенточка, облачённая в китель Горного института, что-то писала в общей тетради. А на противоположном берегу дяхон, в спортивных штанах с белыми лампасами, собирал в большой полиэтиленовый пакет валявшие тут и там бутылки. "Молодец, - подумал капитан. - Хоть кто-то, но наведёт порядок на набережной"...
И тут, словно кусил его кто-то за то место, на котором он сидел, Непомнящий подскочил и чуть не закричал во весь голос - тот дяхон был ни кто иной, как разыскиваемый им Пётр Егорович. Только, что это он решил бутылками промышлять? И где компьютер его?- не видать плоской сумки за спиной.
Торопливо поднявшись по гранитным ступеням пандуса Наличного моста, капитан перебежал на противоположный берег реки и, так же, на рысях бросился догонять пропавшего писателя.
- Где же ты ноутбук оставил, - поравнявшись с Петром Егоровичем, в полголоса произнёс участковый. - Уж, не у Валентины ли дома?
Распрямившись, с очередной бутылкой в руках, не ведая о том, что находится в розыске, тот оглянулся на голос: - А-а-а, гражданин капитан? - моё почтение. - Чего это вы тут оказались? Вроде бы не ваш это участок?
- Ты мне зубы не заговаривай, юродивый. Жена дома все глазоньки проплакала тебя дожидаючи, а он, поглядите только, стеклотару собирает. Да, у тебя дома, на плите, полная кастрюля с солянкой стоит, а он, за Христа-ради, победствовать решил. Совесть поимей, Пётр Егорович, бросай ты это занятие и возвращайся, пока я тебя силком домой не доставил.
- Силу ты ко мне не применишь, капитан. Потому, как я ничего не нарушил. То, что я бутылки подбираю, то это, может, от любви к природе за чистоту экологии решил бороться - волонтёром я себя назначил.
- Ты мне не юли , волонтёр липовый. Бутылки, небось, чтоб харч купить собираешь. Ведомо мне, что ты без копейки денег из дома ушёл. Только в толк не возьму - зачем тебе это надо. Сидел бы и шлёпал по клавишам, печатая рассказики. Дома-то всяк лучше, чем у Валентины. Ты, кстати, с ней шашни не завёл? - уж больно она расцвела, как майская розочка и тверёзая с утра, чего за ней никогда не наблюдалось.
- Про шашни, ты это - брось. Не срами меня и в мыслях даже. Мне на женщин, после жены, смотреть противно. Одного у неё прошу - покоя на старости лет. Так нет - всё достаёт меня, как будто это я виноват, что пенсии еле-еле хватает. Я ведь не гонюсь за невозможным. Если только бутылёк, как пенсию получим, да сигарет. А кроме этого мне нужно, чтобы я в покое пребывал и писательством своим занимался. Уж очень наболело на душе за годы прожитые. Хочу с людьми всем поделиться и обговорить с молодёжью, как жизнь строить, чтоб потом не жалеть о ней.
Мне писательство душу греет, когда я им занимаюсь. А для занятия этим - вдохновение нужно, чтобы Муза с тобой рядом была. А из моей Лидки - какая Муза? - только ворчит всё время, только и стонет. А Валентина в мои дела не суётся. Ей достаточно, что в доме у неё мужиком запахло. Да и мне немного надо - каши наварила и славненько. Вот для этого я тару и собираю, чтобы она меня стыдить не могла, будто на иждивении у неё. Понял?
А теперь иди, откуда пришёл. Я, когда писать закончу, сам домой ворочусь. Так и передай Лидии. Из дома ушёл, так это потому, что потребность у меня есть - жизнь переменить. А это не шутка. К такому серьёзно подходить требуется. А получится у меня или нет написать что-либо дельное, то уже не жене решать. Прощай, капитан, не отвлекай меня от дум моих. Мне под них и бутылки собирать не стыдно.
Пётр Егорович поднялся по откосу за очередной бутылкой. А капитан Непомнящий почесал в затылке, утрясая в голове услышанное, подумал про себя:
- "Да-а-а, "в каждой избушке - свои погремушки". Надобно как-то растолковать Лидии Романовне, в чём она неправа к мужу. И уверить, что вернётся он. Вот закончит писать и вернётся".
Часть 2Спасение государственности
Возвращение Вавилона
Собственно говоря, участковый был доволен своей деятельностью. День клонился к вечеру, но не утомил его расследованием пропавшего, казалось бы, человека. Состояние писателя капитану было понятно. Ему и самому, когда он целиком и полностью отдавался служебным делам, хотелось взбунтоваться против причитаний жены, которая не видела за делами мужа необходимости его личного вмешательства в урегулирование житейских неурядиц. Что делать - подраспустились нынче жёны. Это они после проклятых девяностых годов начали на мужиков давить. После того, как власть имущие, лишили кормильцев семей привычной опоры в жизни: дом - работа, работа - дом.
Годы эти принесли в каждую семью страх перед завтрашним днём. И первыми этому страху поддались мужики. Сколько семей распалось, сколько кормильцев руки на себя наложили из-за невозможности противостоять новой экономической политике государства с возродившимся названием Россия.
А женщины - те не испугались. На любую работу шли, куску хлеба, заработанного случайным трудом, были рады. Вот и выстояли в тяжёлые годы. Сохранили и себя, и семьи, и мужей, которые не спились и БОМЖевать не начали. Вот, после этого, и почувствовали они силу в себе. Вот, после этого, и стали править в доме на правах сильного. И если трезво рассуждать, то имеют они на это право. Имеют! - но не до такой же степени загонять мужика в угол, что он, когда по России, как говорят, стабилизационные времена настали, из дома начал убегать...
Слегка запыхавшись, капитан Непомнящий догнал Петра Егоровича идущего вверх по откосу, время от времени наклоняясь за очередной бутылкой.
- Слышь, писатель, постой чуток. Я спросить тебя хочу. А как же ты Россию спасать вознамерился? Ведь, по сути дела, если переворошить в памяти то, что на земле нашей произошло, всяческие козни-злости известны давно. На мой, так, взгляд - революции нам ни к чему.
- Ни к чему, говоришь? - выпрямившись во весь рост, переспросил Пётр Егорович. - Согласен. Говоришь, что известны тебе 'козни-злости', что на земле нашей происходят? А можешь ли ты сказать - откуда у злодейства, всякого разного, 'ноги растут'? Не можешь? Вот и я не знаю. Но хочу узнать. И, видится мне, что понял, как докопаться до истины. Об этом и будет моя повесть. И если кто прочитает её, тот узнает об этом и поведает всему человечеству. А человечество, прознав о том, что нужно сделать, чтобы не было на свете злодейства, будет знать, как ему дальше свою жизнь строить.
- А ты уверен, что человечеству интересно знать, отчего на нас лихоимство разное валится? Мне, так, сдаётся, что каждому, в отдельности взятому, без разницы кто и чем промышляет. Главное, чтобы его не трогали. Чтобы не из его кармана лихоимство всех мастей себе благосостояние черпало.
- Это ты правильно говоришь - по большому счёту каждому из нас без разницы, откуда олигархи взялись и на что существуют. Но, вот что хочу сказать тебе: сдаётся, что не без ведома властей это происходит. Что власти политические, экономические, правоохранительные - свою 'долю малую' от олигархов имеют.
Всякая, там, оппозиция пробует возбухнуть против этой направленности в государстве, но поддержкой большинства народа не пользуется. Оттого вы, менты, и гнобите их, полагая, что конституцию нашу охраняете, не дав на власть покуситься. Но, я тебе так скажу: - Не знаю я - кто и в чём тут прав, или виноват. И народ не знает. Оттого и разброд в нём во мнении на жизнь сегодняшнюю. Нужен народу кто-то третий, который авторитетом своим мог превзойти и власть, и олигархов, и оппозицию. Чтобы народ наш ни в одном слове этого авторитета не сомневался.
- И кто же этот авторитет? - скажи не тая. Уж не Бога ли ты хочешь привлечь к обновлению жизни народа российского, - с усмешкой на лице спросил Непомнящий. - Если его, то это только на руку церковникам будет, которые сегодня заполонили всю Россию-матушку и к власти рвутся.
- По нынешним временам, дрогой ты мой капитан, что церковники, что олигархи - одним чёртом мазаны. Им, в золоте церквей погрязшим, народные страдания неинтересны. Задача, которую они перед собой поставят, в том заключается, чтобы народы всех концессий были счастливы не знанием о своём несчастье. И чем дольше так продолжаться будет, тем церковникам лучше. Привыкнет человечество жить в зависимости от проповедников и всё - хана ему придёт. Они, ищущие единоличной власти, вмиг покорность народа в идеологию возведут. И много времени потребуется людям, чтобы осознать - какой жизнью они согласились бы жить. А 'человек - это звучит гордо' и создан он 'для счастья, как птица для полёта' - не мной это сказано.
- Ну, ты не томи, писатель. Колись скорее, о ком речь ведёшь. О Боге или ещё кого углядел в раздумьях своих? Если о Всевышнем, то вспомни, как в народе говорилось: - "До царя далеко, а до Бога высоко". К царю ещё можно достучаться, если повезёт. А вот как к Богу обратиться, ежели, только, не через молитвы - того мне не ведомо. Но, ты и сам знаешь, что молитвы никому не помогали. Вон, сегодня народ толпами на всякие службы ходит. Молится, каждый о своём. А спроси кого: - Сбылись его надежды? - так не встречал я таких.
- Это всё потому, что человечество к Богу через посредников обращается - через церковных служащих, про которых мы уже говорили. А надобно к прародителю нашему напрямую идти, как Моисей в своё время. И поскольку миссии не предвидится, то необходимо самим, без церковников обходиться. Тому сегодня все возможности есть и обстановка позволяет.
- Ну-ка, ну-ка - растолкуй бестолковому, как ты намереваешься народ с Богом свести? По небу - 'яки посуху' поведёшь? В место Христа-спасителя?
- Зря смеёшься, капитан. Жизнь, мною прожитая, показала, что это вперёд если глянуть, то путь длинным кажется. А назад - то, как будто и не было трудностей на нём. Главное, в пути мною намеченном, чтобы лихоимцы, раньше времени не разворовали средства для строительства пути отпущенные. А воровать они будут. Будут, и никто их не остановит в злодействе этом. Потому, как, сам понимаешь, судьбы людские, тем, кто у корыта с деньгами пристроился, без разницы. Но говорить об этом финансистам проекта моего не следует. Потому, как если прознают они о чаяниях народных, то враз 'свернут' проект, на который меня мысли подтолкнули. А моя цель в том заключается, чтобы народ, хоть раз в жизни, воспользовался возможностями нечестивцев.
- Это как же - 'экспроприация экспроприаторов'? - всё также с ухмылкой, приподняв удивлённо брови, промолвил участковый.
- Экспроприация, говоришь?.. - будто бы увлекшись от беседы, переспросил Пётр Егорович. - Знаешь, капитан, я, за разговорами с тобой, сегодня голодным спать лягу. Мне бутылки собирать надо, а не объяснять тебе, как людям на путь праведный встать. Хочешь от меня услышать, как это сделать - иди рядом со мной и слушай. Помогать мне не надо, я и сам управлюсь. А если совестно тебе за то, что ты с обездоленным якшаешься, то прими начальствующий вид, будто ты пятнадцатисуточника охраняешь. Пошли, что ли?
Капитан полиции огляделся вокруг, обратил внимание, что не видно его на откосе набережной из-за растущих наверху кустов и, начав помогать Петру Егоровичу, пошёл вслед за писателем.
- Ну, не молчи, проповедник. Рассказывай дальше, что ты удумал в повести своей написать, - подойдя к полиэтиленовому мешку и опуская в него пяток бутылок, промолвил участковый.
Ни сколько не реагируя на подначку капитана, Пётр Егорович, распрямившись и глянув в холодную синеву сентябрьского неба, спросил: - Ты о башне Вавилонской слыхал что-нибудь?
- Ну, в школе ещё. Вроде бы как из-за неё люди стали разноплемённо жить.
- Не только жить, но и говорить стали на разных языках. Отчего понимать друг друга перестали и не закончили строительство башни. Вот что об этом говорится в 11 главе Бития:
А сегодня, не мне тебе говорить, сам знаешь - понаехало в Питер народу со всех сторон света, со всех государств и континентов. И, как ты понимаешь, говорят они - каждый на своём языке. А поскольку им, как и нам с тобой, жить надо, то они на стройки подались. Там они и живут, и работают, и общаются между собой. А вот как они общаются, если на разных языках разговаривают? Не задумывался?
А я задумался и к такому выводу пришёл, что народу нынешнему, если он перед общей бедой стоит, то языконезнание не помеха. Вдаваться в тонкости их общения не хочу, но факт остаётся фактом, что понимают они друг друга. Вот возьми, например, любую из крупных строек. Кто там только не работает - и русские, и узбеки, киргизы, казахи, таджики. Рядом с ними китайцы, вьетнамцы, малазийцы. Без европейцев так же не обошлось - молдаване, украинцы, белорусы, поляки встречаются. На одной из строек греки в бригаду объединились. Турки, египтяне, негроидные из разных волостей Африки. Скоро, вот увидишь, и латиноамериканцы к нам понаедут.
Так вот, если всех этих гастарбайтеров объединить, да всех на один объект трудиться поставить, то получится тот же самый Вавилон - согласен. Им, правда, объект подобрать нужно такой, чтобы годы строился и чем-то к Вавилонской башне похожесть имел. А такой объект в Петербурге имеется - Охта-центр называется. Его, олигархи из Газпрома, строить решили, чтобы возвеличить себя на веки вечные. Вот и пускай финансируют это строительство. А работать на нём, башню до небес строить, народ будет.
И построит он эту башню, и достигнет она высот неимоверных, и придёт народ к прародителю своему, и спросит с него за всё, что он допустил на Земле нашей грешной. А уж потом, сообща, решать начнут - как из этого положения выбираться. Чтобы жилось всем во всём мире так, как о том Алексей Максимович Горький сказал. Чтоб летать человеку в счастье, словно птице. И пойдёт из Петербурга жизнь новая, бескровная и благодатная для всех и для каждого. Уж в этот раз не допустим мы, чтобы повторился семнадцатый год на Руси. Понял ты мысль мою?
-Ну, ты, Пётр Егорович и загнул. Ну, и придумал, чёрт те знает что. И кто же разрешит такую башню построить? Ты с уставом города Санкт-Петербурга знаком, в котором говориться об ограничении высоты зданий в градостроительстве? А ты представляешь, сколько денег потребуется, чтобы такую башню возвести? А ты уверен, что те, кто сегодня судьбами людскими распоряжается, захочет отказаться от такого? Да они твою затею 'на корню зарежут', как только поймут - куда ты 'лыжи навострил'.
- Умный ты мент, капитан Непомнящий, а того в толк взять не можешь, что вопросы твои сами собой отпадут, как только эта башня строиться начнётся. Давай по порядку:
- когда башня превысит проектную высоту и градоначальники наши возмущаться начнут, то после этого им растолкуют, что такой башни во всём мире нет. Услышав это, они сами за неё радеть начнут. Шутка ли - во всём Мире нет, а в Петербурге будет;
- насчёт денег у меня также никакой опаски не присутствует. Наши правители, вкупе с финансовыми магнатами, никаких денег не пожалеют, чтобы увековечить свои времена в эпохальном строительстве. Это тебе не Сочи и не остров Русский, что на Дальнем Востоке. Это то, что в центре Европы возвышается. И видать такое сооружение будет хоть из Африки, хоть из Америки. Жаль, что из Австралии не получится. Но она тем и примечательна, что является, как бы, заповедным местом на Земле. Это даже славно, что на острове том о башне не ведомо будет. Мы, потом, туда - к утконосам, кенгуру и коалам, наших бывших бизнесменов отправим. Чтобы, после прошествии времени, люди всех континентов на них смотрели и удивлялись - как это такие шибздики смогли финансовыми магнатами стать.
- насчёт людишек, что не захотят со своими привилегиями расставаться, я, так же, не волнуюсь. Для них всемирная значимость на одном уровне с возможностью править народом стоит. И до последнего они будут уверены, что смогут в любое время совладать с подчинёнными. Только не ведомо им, что народ, когда башню построит, себе другого лидера обретёт - Всевышнего. А против него кучка этих, Богом изгнанных, не воспрепятствует. Нет у них методов против истин Богом наречённых.
И это всё в моей повести будет отражено. Будет её читать народ, или нет - зависит от того насколько я сумею донести мысль до него. Если этого не произойдёт, то значит никчемушний из меня писатель. Значит не моё это. Но, видит Бог, я стремился к тому, чтобы освятить в написанном современность, что из души меня воротит. Как облегчить судьбы человеческие. И пока не добьюсь своего, к жене не вернусь. Так и передай ей, если увидишь. А я пошёл бутылки сдавать.
Пётр Егорович, чуть сгибаясь под тяжестью ноши, пошёл в направлении магазина, где недавно открылся пункт приёма стеклотары, а капитан Непомнящий остался на откосе набережной, очищенной от стеклянного мусора, в раздумьях:
- Видать не скоро воссоединится семья двух пенсионеров, если Лидия Романовна не поклянётся, впредь не мешать мужу, строить светлое будущее всего человечества.