В слове ортодокс есть что-то внеземное - не от "Мира сего". Пробую представить того, кто прячется за ним и воображение рисует чёрного, мохнатого паука с множеством лап, злыми блестящими глазами, под которыми расположены постоянно двигающиеся жвалы. И челюсти эти готовы поглотить всякого, кого встретят на пути.
Впервые услышал это слово в Израиле - ортодоксальные хасиды.
Глянул на них и точно, на пауков похожи. Только не в засаде сидят, а спешат куда-то. Словно каждого из них на заводе станок не включенный ждёт. Но нет таких заводов, где бы ортодоксы работали. Они вообще не работают. Собираются в домах молельных и, словно онанизмом занимаются, взад-вперёд жопами качают. И всё это группками по несколько особей.
В России не так. В России если церковь, то на одного попа, который по расписанию службу правит. А закончилась служба, он в Land Cruiser и к попадье поехал. Что бы пешком или на общественном транспорте - "боже упаси". Оттого и не видно их на улицах Петербурга.
По телеку показывали - собрался народ благоустройством заняться. Парк на пустыре возвести - деревья, кусточки посадить. Скучковались с лопатами, улыбаются в предвкушении доброго дела, которое им предстоит, но ждут чего-то. Чего? - Не понятно.
А оказывается они "батюшку" ждали. Тот подъехал на чёрном авто. Вышел, будто с небес спустился. Ни к кому не подходя, прошёлся по пУтыне кадилом размахивая, взошёл в лимузин и был таков. А нет, чтобы рясу подоткнуть и, вместе с народом, трудом благостным заняться.
Не поповское это дело!
Три года тому, устроился я в школе истопником. Школа на отшибе находилась, и тянуть к ней тепломагистраль было неинтересно. Стоял в пристройке к ней котелок водогрейный, тем и согревалась. До меня теплом в школе мужик заведовал. Возраста он был, не поймёшь какого - борода нечесаная лицо скрывала. И патлы у него аж до самых плеч ниспадали. Ну, ни дать ни взять - "божий человек".
Я когда такой вывод сделал, то удивился - "божий человек" истопником работает. И не столько то, что истопником, как то, что работает. Никогда не видел церковников за "трудами праведными". Даже во имя собственной необходимости "палец о палец не ударят". А тут ...
Поручкались мы, познакомились и, чтобы "не растекаться мысью по древу", говорю:
- Веди в свои владения. Знакомь с котельным хозяйством.
Тот, достав ключи из нажопного кармана брюк, подвёл меня к двери, замок отпер, перекрестился неистово и дверь открыл. А там ... Тепло, светло и мухи не летают. Котельная, как котельная. Только сам котелок малюпасенький такой - германского производства и, что интересно, полуавтомат - сам заданную температуру поддерживает.
- Показывай, как включается-выключается сей агрегат, - говорю служителю котельному.
А тот, глядя в лицо мне, вместо того, чтобы показать, что и как, молитву читать начал. И, чувствую, молитве этой конца не будет. Выдержал я паузу приличия ради и...
- С богом ты опосля пообщаешься. Сейчас - "ближе к телу" как говорил Мопасан. И подталкиваю его к главному щиту управления.
Но "божий человек" робко так к пульту подходит. Словно впервые его видит. И всё шепчет, шепчет чего-то. Вот тогда и закралась в меня мысль, что служитель этот во вверенной ему технике ни бельмеса не смыслит. А мне времени своего жалко тратить на богомольства всякие. Подвёл его к выходу, выпроводил восвояси и дверь захлопнул.
Ближе к вечеру разобрался, что к чему. Я этих котельных, на своём веку, перевидал столько, что "божьему человеку" и не снилось. Запер дверь, глянул на трубу выхлопную - не коптит ли - и домой отправился. Котелок-то - автомат - сам справится с поддержанием в помещении надлежащей температуры.
По утряночке подхожу к школе и, первым делом на тубу выхлопную гляжу. А она коптит - спасу нет.
"Ну, - думаю, - враньё всё это, что котёл-автомат, если он с "пережогом" работать начал".
Подхожу к двери, а в замке ключи торчат. Отворяю, а там "божий человек" нагишом из ведёрка обливается - из котельной моечное помещение сделал.
- Ты, что творишь, чёрт бы тебя побрал? Кто позволил без моего ведома здесь находиться. "Объект сдал - объект принял" - вчера обговорено было. Кыш отседова, пух куриный. Ключи оставишь и чтобы духа твоего здесь не было. Я перед уголовным кодексом за безопасность газового хозяйство отвечаю. ПонЯл?!
Тот, как и вчера, креститься стал несмотря на то, что нагишом стоит. И - "чур меня, чур меня" неистово повторяет. Портки напялил, а дальше я и дожидаться не стал - без рубахи пинками "в зашей" вытолкал.
Потом глянул на пульт управления, а там - температура котлу запредельная задана. Это, как я понял, служитель бога "накрутил", чтобы подмываться ему комфортно было. То, что котёл в таком режиме работать не должен, то его не тревожило.
Сбросил температуру, котёл сразу без "надрыва" заработал. Швабру взял, воду в приямок сливной, согнал. Сухо насухо тряпкой половой протёр, сижу и думаю:
-"Если и дальше так продолжаться будет, то уйти придётся с "тёплого" места. Техника не любит когда у неё несколько хозяев".
Тут дверь открывается и входит начальница моя:
- Что случилось, Евгений Николаевич? Второй день, как на службу заступили, а уже жалоба на вас.
- Жалоба, говорите? Давайте сразу определимся - кто в котельной хозяин. Если вы считаете, что из неё можно "проходной двор" делать, то я пошёл. Случись что с котлом - отвечать я буду, а не тот, кто из котельной баню устроил. Вам это понятно?
- Ладно, командуйте. Надеюсь, что впредь у вас не будет стычек с человеком, который сорок лет в школе отработал.
- А это от него зависеть будет. Если он по-людски, то и я по-человечески. Но в котельной, чтобы я его не видел.
На том и расстались с начальницей.
Дни шли за днями и мне, уж, очень хотелось войти в школьный коллектив, который из преподавателей состоял. Стать для них своим. Показать, что не сторонний я человек, а всегда готов быть рядом и оказывать посильную помощь. Но преподаватели чурались меня. Проходя мимо, даже не здоровались.
- " Отчего так? - мучили меня мысли. - Откуда этакое отчуждение? Скорее всего, от принципиальности моей, что проявил к "божьему человеку". Ведь он в школе сорок лет проработал. Вод только не понятно кем. И чем занимался? - В школе не ухожено так, словно в доме у женщины, которая сроду замужем не была. Видно по всему, что мужские руки ни к чему не притрагивались".
Вот и решил я, в свободное от основной работы время, похозяйствовать.
Дело осенью было. А школа в парке городском находилась. Листвы вокруг нападало - жуть. Это хорошо, когда она под ногами шуршит, всякими оттенками жёлтого переливается. А в Питере, да ещё осенью, дожди беспрестанно льют. Листва эта, до противного, под ногами чавкает.
Разыскал на чердаке грабельки поломатые, в котельную притащил, починил и - "Раззудись, плечо! Размахнись, рука!" - принялся листву окучивать, подходы к школе расчищая. И так это у меня здорово получалось! И так это школу из запустения осеннего вытащило - любо-дорого посмотреть.
А тут увидал мужичонку одного, который по аллее рядом прогуливался. Он из наших, из школьных. Охранником службу правил. Подошёл, познакомились, разговорились. Правда, разговаривать больше мне приходилось. Сослуживец мой отмалчивался больше. Но не терял я надежды на дружбу в ответ на доброе к нему отношение. И когда, по моим прикидкам, настало время проверить, как там котёл без меня, говорю знакомцу:
- Позвольте откланяться. Очень приятно было познакомиться. В случае чего, можете на меня рассчитывать.
- Спасибо, - однозначно ответил знакомец и, с чуть заметной улыбкой, пожал протянутую ему руку.
Меня это "спасибо" насторожило.
- " Это что же, получается, - рассуждал сам с собой, - в случае, если мне понадобится его помощь, то - "проходите мимо"? Мог бы ответить - "взаимно".
Надо приглядеться к охраннику повнимательней.
Но осень продолжалась. Листва опадала и работа, ради забавы, не прекращалась.
И вот однажды, отгрёб листву с дорожек вокруг школы и пошёл грабельки в междверье входа в школу поставить. Там им самое место было - всегда под рукой. Возвращаюсь в котельную по расчищенной тропинке - хорошо-то как - и вдруг вижу, посреди тропинки, будто кто помойное ведро вытряхнул - мусор разбросан. Глянул вокруг - никого. Глянул вверх - окна школы затворённые. Кто же это сподобился и как? И тут, приглядевшись, увидел на карнизе окна, что на первом этаже, остатки чая спитого. Будто кто его сверху из чашки выплеснул. Поднимаюсь наверх, а там, на подоконнике, "божий человек" чаёвничает. Сразу понял, что и мусор, и чай на карнизе - его рук дело. Ну и выдал ему "по первое число". Чтобы дошли до него слова мои. "До ума, до сердца, до печёнок... И остального его гнилого ливера."
- А ну, геть отседова! И чтобы "мухой" у меня весь мусор собрал!
К полудню ближе директор в школу приехала. Ей я так же высказал всё на повышенных словах, не преминув перед этим извиниться. И тут узнаю, что школа обязана следить за порядком только в полутора метрах от своего периметра. Остальное обязанность УСПХ ( Управления садово-парового хозяйства). А я-то, как "умная Маша", второй месяц по два часа в день граблями машу. Почему мне об этом раньше никто не сказал? Видать по всему, что дурачка во мне увидели, который "за просто так", даже не за "спасибо", решил повыпендриваться.
Но не могу когда вокруг меня не прибрано. К беспорядку так же привыкнуть надо. А необходимость в такой привычке приходит тогда, когда, несмотря на все твои потуги, тебя на хер посылают. Но до того далеко ещё было. До этого зима постучалась в окошко, а вместе с ней тропинки снегом замело. Пришлось грабельки на лопату поменять.
Хорошо-то как! С утрячка лопатой помахать. Дышится легко. Морозный воздух слегка дыхалку охолаживает. Так бы работал и работал... Вот я и работал так всю зиму. Котёл, под моим присмотром, свою службу справлял, а я рядышком забавлялся трудом праведным. Людям для удобства, себе в удовольствие.
Незаметно весна пришла. Март наступил. Но это по календарю. А на самом деле до снеготаяния, до деньков тёплых, далече ещё. Однако, в погоду солнечную, капель на крыльце парадном в гололёд превращалась. Её так же под свою опеку взял. Ломиком осторожненько, чтобы плитку на крыльце не попортить, скалываю. И вот однажды...
- Смотрю на истопника и удивляюсь, - говорит одна преподавалка другой, - чего ему неймётся. Всю зиму за нашего "божьего человека" вкалывал. Один работает, другой за него зарплату получает. "Чудны дела твои, Господи!"
Вот тогда меня и осенило, что кто-то должен был приписан к тому, чтобы вокруг школы порядок блюсти. И это, оказывается, "божий человек", который при школе пригрелся и, в окошко поглядывая, хихикал надо мной.
- Ах ты, мать-перемать, - взыграло во мне ретиво.
Поднялся на второй этаж и, извинившись предварительно, высказал всё директору на повышенных тонах. А та, оказывается, и не знала ничего об этом. Её рабочий день с полудня начинается, а у меня к тому времени прибрано всё.
В тот же день "человек божий", как профнепригодный, уволен был. Это, в какой-то мере потешило моё самолюбие, но недругов, со стороны преподавалок, я себе ещё больше нажил.
В солнечный день, когда воздух в парке весной был пропитан, из дверей школы вышел бородатый человек. Спустившись с парадного крыльца, снял шляпу ортодокса, перекрестился на здание школы, кланяясь до самой земли, и пошёл солнцем палимый, забросив котомку за плечи.
- Скатертью дорога! - подумал ему вослед. - Носит же земля наша таких паразитов. Откуда они берутся только?
Но жалости, как не прислушивался к себе, к "божьему человеку" не испытывал.
Послесловие
Нынешним летом, в преподавательской, на самом видном месте, фотография появилась картинных размеров. На ней "божий человек" в неизменной шляпе ортодокса. В левом нижнем углу чёрная ленточка пришпилена. Видать прибрал боженька сына своего. Хватит, погулеванил за чужой счёт, бедолага. Непонятно только, чем же так дорог оказался он бабам нашим?