В одной коммунальной квартире проживали вместе пенсионер Моряков Мартын Мартынович и молодая супружеская пара - Сойкины, Валерий и Наталья. Соседи жили дружно, обедали на общей кухне за большим круглым столом.
- Ну, куда в большую рюмку наливаешь? - говорила мужу Наталья, возмущаясь. - Ты же обещал, что три маленькие рюмки для аппетита и всё.
- Это разгонная, - оправдывался Валерка, - мне же надо скорость набрать. Даже гонщики на старте жмут педаль газа изо всех сил, чтобы рвануть и опередить всех остальных. Правильно я говорю, Мартыныч?
- Не знаю, Валер, - миролюбиво отшучивался Моряков, - Своё я уже отстартовал. Не сегодня-завтра приду к финишу.
Сойкин смеялся и не противоречил, он был уверен, что в случае с соседом так оно и есть. Как же он ошибался. Глядя, с какой жадностью молодой, красивый парень пьёт водку, Мартын Мартынович радовался, предвкушая скорую любовную встречу с его женой. Он уже знал, что вслед за "разгонной" пойдут "догонные", "перегонные", "на посошок". И не то, что тремя рюмками, но и тремя бутылками дело не ограничится. "А на что нам тогда выходные?", - была любимая фраза Валерки. Кончится как всегда тем, что Наталья попросит довести пьяного мужа до постели.
Перед этим, как у маленького ребёнка, она пощупает штаны.
- Сухие? - глумясь над заботами супруги, поинтересуется тот.
- Сухие, - устало ответит Наталья.
Дело в том, что Сойкин иногда не замечал, как прямо за столом штаны у него намокали. Не придавал этому значения. Позволял жене следить и ухаживать за собой, как за маленьким ребёнком. И делал это с каким-то самодовольством. Дескать, видал, сосед, какая у меня чуткая и заботливая жена.
Наталья в самом деле любила Валерку, чувствовала себя виноватой из-за бесплодия и поэтому многое прощала супругу. А иначе давно бы бросила его и при своей красоте и стати нашла другого. Но она пошла на компромисс. Сошлась с соседом, мужчиной преклонных лет, внешне малопривлекательным, на которого никто, включая Валерку, и не мог подумать. Да и вступая с Моряковым в связь, она всякий раз плакала и проклинала себя за слабость, а старика за то, что он пользуется её слабостью. Но поддавшись соблазну, уже ни Мартын Мартынович, ни Наталья не могли отказаться от плотских утех. Всякий раз Сойкина давала себе зарок, божилась страшными клятвами, что это было у них в последний раз и никогда не повторится. Запрещала Морякову подходить, заговаривать с ней на эту тему, но сама же первая всякий раз не выдерживала. И случалось это только тогда, когда муж напивался. Природа молодой здоровой женщины брала своё. А может, таким образом спасала себя, чтобы от пьянок супруга не сойти с ума, не залезть в петлю.
Сойкина считала себя бесплодной и не боялась забеременеть, поэтому не предохранялась. А бесплодным на самом деле оказался Валерка. Не Наталья была виновата в том, что не было у них детей, а её муж. И не пить бы ему следовало, а лечиться. А тот самонадеянно отказывался проверяться у доктора. Мол, жена виновата и всё тут.
Случилось неизбежное, Сойкина забеременела и её встречи с Моряковым на этом закончились. Наталья поставила мужа перед фактом: либо он бросает работу в автосервисе и они переезжают к матери в Воронеж, - либо она уезжает одна.
- Ребёнок, Мартын Мартынович, это святое, - говорил соседу растерянный Валерка, - Ради него придётся идти на жертвы.
Они освободили жилплощадь. А через год Моряков получил от Натальи письмо без обратного адреса. В письмо была вложена фотография, с которой на него смотрели: Валерка, Наталья и улыбающийся малыш, как две капли воды похожий на годовалого Мартына Мартыновича. Как ему было воспринять всё это? Как благодарность или как месть? Он так и не разобрался в мотивах, не понял, чего добивалась Сойкина, прислав ему это фото. Валерка на фотографии был трезвый, было заметно, что человек взялся за ум, весь в трудах, в заботах о семье. И что раньше мешало ему это сделать?