Знакомство Зинаиды Богдановны Угаровой с Борисом Бахусовым по прозвищу "Седой" началось год назад на похоронах, а точнее, на поминках Юрка Дерезы.
В квартиру Начинкиной пришёл Игнат Могильщик в белом халате, надетом на голое тело и сообщил, что наконец появилась справедливая игра, - "в напёрстки". Все над ним посмеялись. Кто-то поинтересовался, почему он в белом халате.
- Белый халат даёт право на убийство, - серьёзно ответил Игнат. - Я его в целях самообороны ношу.
Над этим шутить охотников не нашлось. Все в той или иной степени пострадали от людей в белых халатах.
Начинкиной буквально на днях Лев Львович доверил в хозяйствование продуктовый магазин, ограбленный жуликами, прознавшими, что в нём нет ни сигнализации, ни сторожа. Одним из ночных сторожей уже вызвался работать Степан Леонтьевич Адушкин. А сменщика ему никак не могли найти. Нина решила предложить эту работу Игнату Огонькову и стала прямо на поминках интересоваться его персоной, расспрашивая Василия.
- Почему Игната вы считаете дурачком? - спросила она. - Он совершенно разумный, и всё всегда говорит по делу, если отбросить его страсть всем сообщать про чужие похороны.
- Социально неадаптированный, нет никакой жизненной цели, да и есть в нём придурковатость какая-то. В двенадцать лет сломал ногу, она прошла через два месяца, а он по привычке всё с костылями ходил.
- Ну, это понятно, подстраховывался.
- "Подстраховывался", до восемнадцати лет. Не шучу, шесть лет с костылями ходил. Давал их напрокат, чтобы другие походили, попробовали. Ну, не придурок? Если бы эти костыли покойник Аркаша "Вонючий" не сломал, так бы с ними и гулял.
- И всё?
- Буксует, - косо глянув на Игната, сказал Василий.- Он может с тобой "по делу" в течение года говорить изо дня в день одно и то же. И если встречаешься с ним редко, то кажется, вполне разумный человек. А если он попадается на твоем пути часто, то сразу всё проясняется. Он любит задавать умные вопросы, подозреваю, подслушанные где-то и молча внимательно выслушивать твои ответы на них. Он имитирует нормальную жизнь других людей. Станет говорить, что хочет жениться, будет просить найти ему жену. Неопытные на это попадаются. Расскажет, что был плохим сыном и даже заплачет. Но и это не его, а чужая подсмотренная жизнь, которую он имитирует.
- Бедняжечка, - сказала Нина. - Предложу ему работу сторожа. Как думаешь, согласится?
Василий так и подскочил на стуле. Он-то рассчитывал, что после такой характеристики Огонькова и на порог не пустят, а ему вдруг собираются предложить работу лежебоки, на которую втайне Грешнов мечтал напроситься сам.
В это время за противоположной частью стола сидели и беседовали Зинаида Угарова, жена Гриши Бунтова, отсутствовавшего на поминках, и Боря Бахусов. Зинаиде был сорок один, а Борису - двадцать один год. Собственно, с вопроса о возрасте их знакомство и началось.
- Сколько тебе, юноша, полных лет? - поинтересовалась Зинаида.
- Не называй меня тётенькой, - сказала пьяная в дым Угарова. - Меня зовут Зина. И не улыбайся, как идиот, тебе это не к лицу. Хочешь денег?
- Вы мне деньги хотите дать? - оживился Бахусов.
- Если выполнишь два нехитрых упражнения, то получишь сто американских долларов.
- Пипиську лизать не стану.
Зинаида Богдановна захохотала и с интересом посмотрела на собеседника.
- Фу-у, какие плохие слова! "Не стану". А между прочим, напрасно.
- И в губы целоваться не буду, - не то в шутку, не то всерьёз сказал Борис.
- Ты успокоишься или нет? - принимая игру, продолжала Угарова. - Успокоился? Слушай. Упражнение первое. Ты должен будешь меня раздеть и разумеется, сам должен будешь раздеться. Положишь меня, голенькую, на спину, хорошенько разомнешь мои грудки и сам возляжешь на меня. Ничего страшного,- ни сыпью, ни проказой не болею. Упражнение второе. Ты должен будешь поставить меня на четвереньки...
- Сама уже не в состоянии?
- Не груби. Я кокетничаю. Сама, конечно, встану. Тебе нужно будет управлять мною.
- И всё?
- Нет, не всё. Остаётся главное. Хорошенько меня оттараканить. Да-да, как видишь, я тоже "французские" слова знаю. И умею их красиво и к месту...
- Теперь всё? - спросил покрасневший Бахусов, пожалевший, что ввязался в эту словоблудную игру.
Но пьяная Зинаида уже не могла и не хотела остановиться.
- Ещё одно маленькое, но безобидное, то есть обязательное к исполнению пожелание. Выполняя второе упражнение, ты должен будешь вслух нараспев повторять одно и то же слово.
- Какое?
- Хо-ро-шо.
- Слово-то какое?
- Слово "хорошо". Если два эти упражнения сделаешь с обязательным к исполнению пожеланием, то и получишь свои честно заработанные сто долларов.
- Хорошо, - машинально сказал Борис только для того, чтобы пьяная женщина отвязалась.
- Вот именно. Не забывай постоянно повторять это слово. И тогда всем нам, и тебе, и мне по настоящему будет хорошо. С женщиной-то был хоть раз? Только не обманывай.
- Был.
- Значит, справишься. Работа несложная.
- Посмотрим, какой материал.
- А ты, "Седой", с характером, я таких люблю.
Борис, конечно, понимал, что Зинаида Богдановна издевается над ним, как над мальчишкой подшучивает. Но всё это походило на разведку боем.
2
Сразу после поминок Зинаида Богдановна попросила Льва Львовича употребить своё влияние и взять Бориса Бахусова к ним в комиссионный. Ласкин, поговорив с "Седым", устроил его в магазин на освободившееся место продавца-грузчика мебельного отдела.
За очередным обеденным перерывом в комнате отдыха персонала Угарова поведала молодому человеку о своей трудной судьбе, и несостоявшейся карьере эстрадной певицы. Пригласила Бахусова в ресторан-кабаре "Каблучок", где с разрешения хозяйки заведения Нолы Парь она давала свою прощальную гастроль.
- Падчерица разрешила в своём ресторане выступить. Придёшь послушать? - спросила Зинаида Богдановна.
- Что за падчерица?
- Нола Парь. А ты не знал? Когда я замуж за её отца, Николая Сергеевича вышла, ей было одиннадцать, а мне девятнадцать. Мы стали подругами, но ненадолго. Как тогда я пела! За мной женихи табунами ходили. А с Николаем Сергеевичем познакомилась, когда выступала на сцене дворца культуры "Знамя Октября".
- Меня не пустят в "Каблучок".Это элитное заведение, только для избранных, - с грустью в голосе сказал Борис.
- Пустят, и за самый лучший столик посадят. И обслужат по высшему разряду. Только у меня к тебе будет просьба. Я дам деньги, купи цветы. И когда я выступать закончу, как бы плохо ни пела, подари их мне. Договорились?
- Хорошо, - промямлил Бахусов, находясь под впечатлением от услышанной новости.
В голове у него не укладывалось, что Угарова была мачехой Нолы. Ласкин, Парь были для него небожителями, кумирами, людьми, сделавшими себя.
Никакого букета Борис не купил. Деньги взял и спрятал. Просьба Угаровой тотчас вылетела из головы. Но в назначенный день и час он нарядился и подошёл к ресторану. Его встретили очень приветливо, проводили в зал и усадили за столик, стоявший прямо у эстрады.
В ресторан-кабаре "Каблучок" приходила только изысканная публика, высший свет, о котором Борис не мог и мечтать. От нарядных женщин исходил тонкий аромат дорогих духов, веяло властью и богатством. Не только близость с ними, но даже созерцание их было блаженством. В ресторане публике были рады, посетителей ждали столы, похожие на царские. Белые скатерти, кремовые салфетки, блестящие ножи, вилки, прозрачные бокалы, цветы, свечи, - всё говорило о безупречном вкусе хозяйке "этого дома".
Коллектив как на подбор состоял из вежливых предупредительных официантов. С левой рукой за спиной, в костюме, в белой рубашке с бабочкой, в белых перчатках, улыбчивые, они несли на подносах яства. Милые, приятные, но ненавязчивые молодые люди. Услужливые, но не до тошноты. Девушки-официантки были в чёрных юбочках, белых блузках с кремовыми бабочками и кремовых жилетках. Приятные, обаятельные, внимательные к клиентам.
На эстраде всегда кто-то из известных исполнителей пел, играл на музыкальных инструментах. Все они почитали за честь отметиться в "Каблучке" у Нолы.
На столе перед Борисом стояло три бокала, лежало три вилки, три ножа, всё это было для него одного.
Официантка принесла мясо с тонкой поджаристой корочкой сверху, розовое сочное внутри. Откупорила бутылку красного вина, налила его в бокал. Поправила цветы на столе, - срезанные розы с размером стебля семь сантиметров, практически одни головки, зажгла свечу, пожелала приятного аппетита и удалилась.
Мясо просто таяло во рту. "Как они его готовили?". Бахусов был пленён всем, - и обстановкой, и сервировкой, и обслуживанием, и кушаньем. Он знал, что это и есть тот мир, куда он стремился. Он хотел себе такой ужин всегда.
Получалось, что мясо с вином было вроде закуски, так как уже через пять минут ему принесли "шипучего", икру красную и черную в таком изобилии, сколько не мог он съесть заведомо и лососину.
Борис огляделся по сторонам, каждый гвоздь в "Каблучке" стоил немалых денег. На что ни падал взгляд, всё было баснословно дорого.
К Бахусову подошла другая официантка, в наряде, стилизованном под девочку-подростка. Она была в розовом коротком платье-маечке с огромным красным цветком, приколотым к левой груди, с большим белым бантом, похожим на раскрытые крылья бабочки, с ярким макияжем а-ля "ребенок украл и использовал мамину помаду". У неё в каждой руке было по большому блюду, в одном - тушёное мясо с грибами и картофелем по-домашнему в виде гарнира, а в другом - нарезанные овощи с зеленью.
Девочка-официант сладким голосом близкого человека сказала Боре:
- Вы не должны быть голодным. Знайте, что вы можете заказывать сегодня всё, что угодно, вам это ничего не будет стоить.
Она была приветлива и казалась доступной, и сама даже не намекала, а говорила об этом впрямую и не лгала. Но скорый на скабрезности и сальности Бахусов оробел, так как всё это было принадлежностью другого мира, до которого ему ещё необходимо было дорасти.
Он вспомнил, квартиру в обычном блочном доме на первом этаже, куда как-то принёс Льву Львовичу бутерброды. Мебели там не было, стояли одни столы, на которых небоскребами возвышались пачки наличных денег. И было много курьеров, которые набивали фибровые чемоданы с металлическими уголками этими деньгами. Обычные старые советские чемоданы, с которыми Борины родители в детстве ездили в пионерлагерь, а теперь в них хранились документы.
Никто не прятался от Бахусова. Приносит бутерброды Льву Львовичу, - значит свой. Тут же в открытую составляли списки нужных людей, кому в кратчайшее время нужно было подарить квартиру. Эти списки были не на одной и даже не на десяти страницах. Не эти бессчётные деньги до потолка, а ощущение свободы, царившее в этой "хрущевке" пленило Бориса.
Бахусов находился словно в сладком сне. Из грёз его вывела певица в платье с блестками, совершенно не похожая на Зинаиду Богдановну, появившаяся в свете софитов. И всё же это была она, его знакомая "Зина из магазина", помолодевшая лет на двадцать. Угарова пела песни из репертуара Аиды Ведищевой, Аллы Пугачевой, песни зарубежной эстрады. Её принимали не хуже звёзд. Борис видел, какими восхищёнными глазами на неё смотрели не только мужчины, но и женщины, какие овации устраивали. Угарова вся сияла в лучах направленного на неё света и была похожа в этот момент на мировую знаменитость. Со всех сторон слышались бурные аплодисменты и крики "Браво!", "Брависсимо!". А публика была избалованная, которую трудно было чем либо удивить.
К Борису подошла Нола, он машинально встал из-за стола. Хозяйка "Каблучка" вручила ему огромный букет алых роз и подвела к ступеням, ведущим на эстраду. Преодолевая застенчивость, Бахусов преподнёс цветы певице. Зинаида Богдановна приняла букет, но Бориса не отпустила, попросила всех присутствующих поприветствовать "мужественного молодого человека". С публикой она общалась свободно, как со своими ближайшими друзьями и Бахусова искупали в овациях.
- Я только ради тебя осмелилась снова запеть, - сказала Угарова после концерта. - Птица в клетке поёт только для солнца.
У Бориса кружилась голова. Настоящая, взрослая жизнь подходила всё ближе.
Бахусов учился в суворовском училище, но от армии "откосил". Отпустил себе бороду, свои пепельные волосы скатал в дрэды по последней моде.
Зинаида Богдановна стала рассказывать ему о себе и своих мужчинах.
- Первая любовь - сверстник. Познакомились и расписались ещё в консерватории. Он много обещал педагогам и мне, но быстро сдулся, не хватило характера и выдержки. Как теперь говорят, он "не умел держать удар". Привык только к попутному ветру. Первый встречный ветер, даже не шторм, не гроза, потопил все его честолюбивые мечты и устремления. Он как был подростком в плохом понимании этого слова, так им и остался. Николай Сергеевич Парь уже при первом нашем знакомстве во дворце культуры "Знамя Октября" это заметил, говорил мне, а я не слушала. А как поняла, что он прав, сразу аборт сделала. А голос у первого мужа был копия голоса Муслима Магомаева. Он только его репертуар и исполнял. По ночам слышишь серенаду Трубадура? Это мой бывший. Устроился на мусоровозку, контейнеры освобождает и голосит в это время почём зря. Кому теперь чего докажешь? Вторым был Николай Сергеевич Парь. Родила от него дочь Татьяну. Я говорила Николаю Сергеевичу: "Вы - мой ангел". А он смеялся и отвечал: "Ангелы, судя по изображениям, - молодые, крылатые, прекрасные юноши. У меня же нет ни крыльев, ни молодости, ни прикрас".
- Я ревную, - вырвалось у Бахусова.
- Не ревнуй, всё это в прошлом. И "попугай Магомаева", сволочь-алкоголик, свой талант пропивший и мой загубивший, и Николай Сергеевич, ангел-хранитель покойный.
- Он с тобой спал? - не скрывая ревности, спросил Борис.
- Если честно, уже и не вспомню, - извернулась Угарова. - В работу свою он был погружён. Вся эта "гонка вооружений" тогда была. Все спешили куда-то, а потом оказалось, что не надо было спешить. Всех обманули, в особенности, самых искренних. От этого они и поумирали. Всё это в прошлом.
- А Бунтов?
- Он со дна меня достал, к жизни вернул, суррогатной, но всё же. Не думай о нём. Он незлобивый, но своеобразный человек. У него свои тараканы в голове, неудачник он.
- А я - удачник?
- Безусловно. Если я в тебя влюбилась, можешь не сомневаться. В моей жизни так уж выходит, - чередуются неудачники с удачниками.
- Что нас ждёт впереди?
- Не надо об этом думать. Всё равно будет по-другому, не так, как видится сейчас.
Зина не всё рассказала Борису о своём последнем муже и о своей непристойной жизни после смерти Николая Сергеевича. Оно и понятно. Но мы приподнимем завесу тайны и ознакомим читателя с пропущенными страницами её жизни.
Автобусный парк сыграл важную роль в жизни и трудоустройстве наших героев. После закрытия Московского радиотехнического завода поработать там пришлось практически всем. Валера Бахусов трудился в ремонтных мастерских, Степан Леонтьевич Локотков был юрисконсультом автобусного парка, Юрок Дереза водил автобус, Нина Начинкина "обилечивала" пассажиров, Василий Грешнов с Гришей Бунтовым какое-то время работали на "аварийке", затем перешли в охрану. Жена Василия Наталья со своим высшим медицинским образованием, работала в парке медсестрой, штамповала по утрам разрешительные печати в водительские путёвки.
И Зина работала в автобусном парке билетёром, ходила по салону, "обилечивала" пассажиров. Вечером сдавала выручку в расчётную часть. Так вот Угарова на этой должности билетёрши пала очень низко. Выпивала с водителями в общежитии после смены, на ней, обнажённой, они играли в карты. Такую вот, униженную и оскорблённую, Гриша Бунтов и позвал за себя замуж. И этот благородный жест не остался незамеченным Ласкиным. Бунтову, вчерашнему уголовнику, - Гриша два раза сидел в тюрьме, - по малолетке, за хулиганство и в зрелом возрасте за воровство, занимавшемуся фарцовкой, дневавшему и ночевавшему в "приёмке" бывшего комиссионного магазина, Лев Львович доверил ключи от нового комиссионного, сделав его генеральным директором. Зинаиду посадили на приёмку товаров у населения.
Так что было Угаровой за что благодарить Бунтова, но беседуя с Борей Бахусовым, она предпочла об этом не вспоминать.
И долго продолжался у Бориса и Зины букетно-конфетный период, целый год. После годовщины смерти Юрка Дерезы их взаимоотношения перешли в новую, "взрослую" фазу.
Зинаида Богдановна с Борисом пошли на обед, зашли в ближайший к магазину подъезд и стали целоваться. Их спугнула Анна Тихоновна Огонькова, торопившаяся в Храм на вечернюю службу. Влюблённые поднялись на третий этаж и тут только вспомнили, что в вечно открытой квартире Огоньковых никого нет. Павел Терентьевич днюет и ночует в гараже, супруга в церковь поехала.
Квартира не запиралась по той причине, что кот Лукьян, он же "старик Огоньков", ходил как рейсовый автобус, - то в гараж, то домой. Если дверь в квартиру была закрыта, начинал кричать на весь подъезд.
Бахусов с Угаровой долго не думая, вошли в квартиру и устроились на кровати стариков.
- Старик Огоньков, я знаю, что ты хочешь. Но я тебе не дам.
Встречая кота Лукьяна на улице, Угарова давала ему хвост от селёдки, остававшийся от обеда. И это вошло в привычку и у кота, и у неё.
Бахусов принялся расстёгивать Зине пуговицы на джинсовом платье, которые располагались спереди. Угарова не противилась. У Бориса задрожали руки и стала кружиться голова.
- Постой! - взмолилась Зина. - Дай я сама сниму платье, ты его порвёшь. Седой, что ты делаешь?
А дальше - возня, характ?рные протяжные стоны, которые нельзя ни с чем спутать, безумные вопли, бесстыдные и несдержанные.
Соседи Огоньковых негодовали. Их дети, вернувшиеся из школы, с нездоровым любопытством интересовались: "Что это? Собака воет? Или душат человека?". Родители краснели, что-то лепетали в ответ, толком не объясняя происхождение непонятных звуков.
Вакханалия продолжалась целую бесконечность.
Выйдя из квартиры, Борис и Зина столкнулись нос к носу с поднимавшимся к себе Павлом Терентьевичем. На Бахусова Огоньков внимания не обратил, а Зину заметил и "на минутку" пригласил её к себе. Угарова приняла приглашение и вернулась в квартиру Огоньковых, которую только что оставила.
Павел Терентьевич вручил ей два букета белых хризантем и попросил передать один из них Нине Начинкиной в качестве извинения за своё неприличное поведение на поминках.
Сияющий и взволнованный Огоньков провожая Угарову, вышел на лестничную площадку, где их встретили разъяренные соседи.
- Да всё было нормально, хорошо, - говорила Угарова, имея в виду поведение Павла Терентьевича на поминках у подруги. - Я побегу?
- Ещё минутку, - остановил Зину, восхищённый её женской красотой Огоньков. - Какая ты сегодня хорошенькая! Дай-ка я тебя на прощание поцелую.
И сладко поцеловал. Зина смеялась звонким счастливым смехом, в котором не было притворства. Счастье насладившейся женщины разливалось по подъезду.
Когда Огоньков остался один, сосед, у которого сдали нервы, пригрозил.
- Да что же это такое! Я обо всём расскажу Анне Тихоновне.
- О чём расскажешь? - не понял Павел Терентьевич, всё ещё находясь в приподнятом настроении.
- О вашем безнравственном поведении. Соседи не обязаны быть соучастниками старческого безумия. Хотите в восемьдесят лет сходить с ума, делайте это без свидетелей.
- Мы напишем заявление участковому. У нас дети растут, - пригрозила соседка.
- Пишите кому хотите, сообщайте хоть самому президенту, - отрезал Огоньков, уверенный в своей правоте.
3
Утром следующего дня в квартиру, где проживали Бунтов с Угаровой, в комнату Дубровиных заявилась Таня Будильник. "Сверкнула" на кухне перед Гришей своими прелестями, и Бунтов, ощутив прилив мужской силы, побежал к дремавшей ещё жене.
Чувствуя, что к ней за спину пробирается постылый супруг, Зина продолжала думать о Боре Бахусове, который ей только что снился. Но то, что она вскоре ощутила, не могло было быть принадлежностью её мужа. Это мог быть только "Седой". Она отдалась любимому всем телом и душой, и в экстазе стала громко и неистово шептать:
- Седой, что ты со мной делаешь! Да, Боря, да!
Бунтов в этот момент мысленно находился далеко, и до него слова жены долетали, как еле различимые крики чаек с противоположного берега широкой реки. Он не воспринимал их всерьёз и лишь отвалившись от чуждого ему тела, как насосавшаяся крови пиявка, какое-то время спустя усмехнулся тому факту, что жена его, оказывается, втайне мечтает о Ельцине.