Аннотация: Человек чудесным образом попадает в наше время, все бы ничего, но он историк, имеет свое представление о будущем, которое не совпадает с настоящим. Но вместе со своей возлюбленной они не сдаются, и их упорство вознаграждается.
ЧЕЛОВЕК ДЕВЯТНАДЦАТОГО ВЕКА.
Мне приснился страшный сон, но когда я проснулся, я понял, это не был сон, это была реальность.
"Папочка!... Папочка!.. Дорогой!... Ты зачем меня оставил?!.. Я очень, очень люблю тебя папа!" - не сдержав свои слёзы, простонала, разрывая свое сердце в горьком рыдании, молодая леди Вильсон. У присутствующих на похоронах эта мощная волна, проявления уместных чувств, преодолевая традиционную, но все же, неуместную, согласно трагическому событию, сдержанность,
прокатилась по их сердцам. И, у многих, даже у некоторых мужчин, хотя, очень старавшихся, но всё же, тщетно пытавшихся скрыть свои эмоции, покатились по щекам большие, и к тому же очень горькие слезы.
Всем было ясно, насколько велика была потеря, и, как сильно, молодая даже, еще совсем юная леди Вильсон любила своего отца господина Бетью Вильсона, который безвременно ушел из жизни в возрасте сорока семи лет, 12 марта 1911 года, что и было, написано на гранитной плите семейного памятного склепа.
День стоял чудесный, нежно светило солнце, как бы гладя своими лучами горько скорбящих людей словно таким образом пытаясь утешить их. А птицы, эти голосистые птицы, в противоположность звукам реквиема, старательно передразнивая друг друга, веселясь в весенних лучах солнца, пышущим ароматом прохладным утром, пели для людей, как бы новую, и все же очень старую песню, со словами: "Дорогие люди! Смерть. Она не для Вас. Здесь нет ей места. Здесь место жизни и радости". Да, и, вокруг всё, исключая, конечно, памятные склепы, которые в огромном количестве были на Нью-Йоркском кладбище, казалось, говорило, в том числе, и наполненное небольшими облаками небо: что нет доли смерти в этом мире. Да!... Нет!....
Пробуждение.
Господин Бетью Вильсон пробудился от тяжелого и очень глубокого сна. Ему показалось, что он проспал гораздо дольше, чем обычно. Стояла, казалось, такая абсолютная тишина, что ему, послышался звук быстро распахнувшихся его собственных ресниц. Сердце билось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди, а первый удар его сердца после пробуждения он очень отчетливо ощутил, сильным эхом в висках, и после этого импульса тело стремительно наполнилось жизненной силой, которой, казалось, и не было до этого. Но, открыв глаза, он словно не открывал их, он увидел кромешную тьму. Дыхание постоянно прерывалось, явно, был недостаток кислорода.
Вдруг, неожиданно для себя, Бетью ощутил морозящий, пронизывающий ужасом все тело холод приближавшейся смерти. Для начала, стараясь не паниковать, он решил переместить свои очень онемевшие руки и ноги, но почувствовав резкие колики в своих конечностях, словно сотни тысяч тонких иголочек методично с большой частотой вонзались в его ноги и руки. Он понял, чтобы преодолеть эту нестерпимую боль, необходимо сделать небольшую паузу, пока его конечности не наполнятся кровью и соответственно жизненно необходимым кислородом. Через какое-то время, которое показалось вечностью, по возможности, разминая руки и ноги, с неимоверными усилиями, он сумел все же развернуть свое тело на левый бок. Плечом сверху он, неожиданно, почувствовал холодное препятствие каменной поверхности, и, после определенных усилий, возле его лица стремительно стал проникать прохладный поток воздуха.
- Где я? - с ужасом подумал Бетью.
Отгоняя самые отвратительные мысли, которые, как пчелы лезли в его возбужденную голову. Бетью пришел в неописуемый ужас, так, что с душераздирающим криком, таким, который, казалось, стремительно пронзил всю Вселенную, из всех оставшихся сил он локтем оперся на поверхность каменной плиты, и, она, поддавшись, таким неимоверным усилиям с шумом свалилась на бок в этом загробном склепе, после отчаянного крика, дополнительно нарушив гробовую тишину.
Жадно глотая воздух, и непрестанно кашляя, Бетью с парализующим страхом осознал, да, и это УЖАСНО! Он был заживо похоронен, и сейчас находился внутри памятного склепа.
- Какой ужас! Какой ужас! - два раза простонал Бетью, - может это какой-то кошмарный сон?.. - Нет, это не сон, - сам дал он себе ответ. Не обращая внимание на саркофаги своих родственников Бетью с неудержимой силой, как можно быстрее, захотел выйти из этого противоестественного места для каждого живого человека.
Толкнув плечом решетку, отделявшей его от свободы, из - за которой проникал очень красивый холодно-синий лунный свет, манящий своей тайной и дающий надежду к дальнейшей жизни, что, безусловно, придавало Бетью дополнительных сил; и, в конце концов, с третьего удара, он все же выбил ее в месте оснований петель, которые из-за времени подверглись естественному разрушению, и с неистовым криком вывалился наружу.
Итак, он оказался ночью один, посередине огромного кладбища.
Ярко светила луна, и, казалось, ей, вместе с равнодушными звездами, не было никакого дела до чувств, которые испытывал человек находящийся не по своей воле по середине далеко не самого веселого места на земле, где нашли покой десятки тысяч людей, преклонного возраста, в том числе, детей, женщин, мужчин, богатых, бедных, знаменитых, господ, слуг - все они спали смертным сном.
Да! Смерть - враг человека, всех их уравняла в положении, звании и со временем даже в возрасте.
Бетью вышел на узкую дорожку. Идя, немного пошатываясь, он, то истерически смеялся, то на глазах у него наворачивались слезы. Всхлипывая, он все вновь и вновь повторял: "Какой кошмар... Как могло такое случиться?!...
Немного успокоившись, Бетью стал вспоминать события последних дней.
Воспоминание
Бетью был профессором истории в области анализа развития мировых исторических событий и влияние их на будущее. Этаким "аналитиком - футуристом" и считался ведущим специалистом своего дела.
На дворе был так называемый серебряный век, наполненный, как чаша доброго вина, оптимизмом и лучезарными надеждами, и в согласии с этим в области исторической науки учеными утопистами. Мир не видел серьезных конфликтов в течении почти сорока лет. А в Северной Америке после гражданской войны таковых или подобных войн не было более пятидесяти лет. Хотя, в Европе и существовали две противоположные политические коалиции, и, что из того? В Америке, стране эмигрантов, многими десятилетиями в относительном "мире" сосуществовали две противоположные партии. И ещё веками в Европе существовали королевские династии тесно связанные между собой семейными узами, которые, казалось, служили мощным основанием для поддержания сложившегося мирового порядка.
Бетью был на волне эйфории, охватившей многих, и даже признанных интеллектуалов, того времени. Веря в естественное эволюционное развитие человечества, веря, что люди придут к новому объединенному мировому порядку; где благодаря научно техническому прогрессу в промышленности, в сельском хозяйстве, в науке, в правовых отношении, в политике, дипломатии, культуре, прогресса в области медицины, и просто доброй воли народов, и всему тому, что может объединить и сплотить людей: мир будет улучшаться, люди будут жить гораздо дольше и счастливее, как и предполагали подобные учёные. Например, на первой и второй Международных выставках, состоявшихся на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков в Париже; учёные утописты предсказывали, что средняя продолжительность жизни человека через сто лет составит около ста пятидесяти лет, а научный прогресс во всех областях позволит справиться с бедностью и голодом во всем мире, интеллектуальное, нравственное, духовное развитие людей достигнет доселе невиданных высот.
Бетью в университете города Нью-Йорка, где он работал в историческом факультете, познакомился с профессором, своим коллегой, по имени Джек Пристон, который придерживался прямо противоположных взглядов, если упростить его понимание исторического развития человечества, не вдаваясь в ненужные для читателя подробности, то мы будем иметь такую картину: что человечество согласно своей истории не может идти каким-либо прогрессивным путем, и, в конце концов, завершит свое существование, т. е. в будущем будет все хуже и хуже, и, в конце концов, будет совсем плохо, что, как он и утверждал, доказывает само историческое развитие человечества. Здесь мы видим насколько был разный подход у двух обладающими серьезными знаниями истории футурологами, и, как понимаете, с таким подходом развития человечества, а вернее полной ее деградации или можно сказать "откатом" от всего, что объединяет людей, не мог согласиться Вильсон со своей неугасимой верой в человека и человечество.
Начались публичные дебаты, в котором принимали участие даже многие члены ученого совета Исторического университета.
В них Пристон, иногда, очень хорошо поставленными вопросами публично ставил Бетью в тупик, что задевало его самолюбие. Ему трудно было удерживать удары своего оппонента и ему приходилось наносить так же удары, которые могли попасть в цель, но были достаточно частые промахи. Напрягая все свои интеллектуальные способности, против своего оппонента, который, видимо, своей IK и эрудированностью, может быть, превосходил и нашего героя, Бетью чувствовал все более и более эмоциональную усталость. Слова постепенно с обеих сторон превращались не в язык дарованный Богом, а все больше и больше в яд гадюк. Пристон по мнению Вильсона был даже серьезно грубил и опять же это задевало Бетью, и из-за этого ему трудно было смириться даже с бывало разумными, доводами Джека.
Бетью не желал, чтобы, кто - либо, поколебал его веру в светлое будущее, ему, казалось, что естественно быть людям счастливыми и не могло быть иначе, так как он, например, наблюдал поразительную гармонию в природе, и, он думал, что постепенным эволюционным путем человечество, в конце концов, придет ко всему тому о чем мы говорили выше, и это было в какой то степени реальностью, и, уже, наблюдалось достаточно долгое время, десятилетия, относительно мирного сосуществования людей.
" Оставь спор прежде, чем он возникнет..." - дается мудрый совет в Библии; и так как этот спор долго тянулся, из-за этих дебатов, которые держали не только дебатируемых в очень сильном напряжении, здоровье нашего героя слегка поколебалось, и он даже какое-то время вообще не мог заснуть.
У обоих, безусловно, отсутствовали определенные качества, чтобы прекратить спор, но зато присутствовала гордость, чтобы продолжать ненужные дебаты, где каждая сторона, ни в коем разе, не желала потерпеть поражение. В любом случае спор затянулся, и, казалось, должен был когда-нибудь остановиться, хотя бы по воле одного. И, скорее всего, так бы оно и произошло, но случилось следующее, о чем мы скажем чуть ниже, что прекратило ненужные дебаты, и о чем, как раз продолжал вспоминать Бетью, шатаясь, шагая по дороге кладбища.
Борьба с бессонницей
После очередной бессонной ночи, и очередного "спарринга" на работе, Бетью по привычке проходил вдоль Китайского квартала Чайту Таут. Переулок под названием Чоу Боу, как всегда в это вечернее время кишел многими китайцами, которые, как муравьи, бегали, занимаясь в столь поздний час своими делами. Возле одной из витрин, магазина, который продавал лечебные травы, его внимание привлекла надпись на ломанном английском языке, хотя весь переулок был увешан баннерами с китайскими иероглифами черного или красного цвета на белом полотне. Одна из надписей была на английском языке и гласила: "Китай для дех, кто бойца с плехим сном". Конечно же, Бетью, страдающий бессонницей, решил зайти в этот ларек. А вдруг он найдет, что-то полезное для себя?...
Внутри ларька творилось, что-то невообразимое, он был буквально напичкан экзотическими средствами, травами, змеями, пиявками, тигриными усами, клыками , медузами, и тому подобное, и это все, конечно, не очень внушало доверие.
Его встретил пожилой с седыми волосами и с совершенно белой бородой китаец, очень низкого роста, даже для китайца.
-Здрастуте сэр! Чем я могу быт полезен? - задал он вопрос с сильным китайским акцентом.
-Меня зовут Бэтью - представился Вильсон - у меня есть серьезная проблема, и я хотел бы найти средство, которое помогло бы решить ее. Мой доктор уже прописал лекарство, но это не помогло. Проходя, мимо вашей витрины я заметил, что у вас есть средство от бессонницы. Нельзя ли описать, что это за средство?
-Да, когда неть сна это очен, очен плохо, - казалось, искренне посетовал китаец, - внимательно, всматриваясь своими узкими глазами в глаза Бетью.
Теперь он решил представиться:
-Меня зовут Жоу Ли. - и, продолжил, перейдя сразу к делу, - это очен, очен сильное средство. Чипотка травы Шоу Кау может усыпи, даже слона. И, достав из какого-то невиданного, но, безусловно, известного только ему одному места, эту траву. Он показал её Бетью.
Это была, необычайно широкая трава, чем-то напоминавшая лист финиковой пальмы, если не ее размер, по длине она была, где-то пятнадцать сантиметров, по всей длине части листа ровно слегка скрученной.
-Попробуйте сэр, я думаю вы не пожалеете и будете спать, как убитый, - неожиданно четко по английски, проговорил он.
Бетью измученный бессонницей, и, видимо, из-за этого плохо соображая, отдал требуемую сумму. Китаец написал рецепт, и он вышел.
Вильсон пришел поздним вечером очень усталый домой, никому ничего не сказав, так как Бетью, не хотел, чтобы кто-то узнал, что он обращался за китайской фармацевтике. Отослав старую кухарку по имени Мильсон домой. Приготовил лекарство, согласно рецепту, выписанному на ломанном английском языке, и употребил содержимое.
И, удивительно! Буквально через несколько минут он почувствовал тяжесть в ресницах. Бетью, даже не помнит, как он дошел, или может даже не дошел до постели, но теперь зато хорошо понимает, где он проснулся, хотя, все еще ему и казалось, что это продолжение, какого-то страшного сна.
- Какой кошмар! - неожиданно для самого себя воскликнул Бетью, продолжая, шатаясь брести по кладбищу, - значит, он настолько хорошо заснул, что его состояние было подобно смерти или литургическому сну. Как хорошо, что его похоронили в склепе, где захоронены его отец, мать, дед, прадед и.... так далее, а не кремировали, и, что еще хуже, не зарыли в могильной яме. Надо срочно найти того китайца, и сделать так, чтобы никто не мог купить это ужасное средство,- подумал Бетью, - а может он сам второпях или по трагической невнимательности просто принял слишком большую дозу снотворного?....
Его продолжали мучить подобные и другие вопросы. Например.
Как он покажется своей дочери? Как все воспримут его удивительное воскресение? Как сделать так, чтобы из этого газеты не раздули сенсацию?....(Конечно, Бетью не хотел быть подопытным кроликом для ученых)...
Вдруг, он ощутил, такой сильный голод, что все остальные вопросы резко ушли на второй план, и борясь с мыслью о голоде, он не заметил, как он оказался на краю этого огромного кладбища, затем Бетью вспомнил, что, когда он был полон энергии, до дома от этого места ему было ходьбы один час, но сейчас он понял, что этот путь продлится гораздо дольше, так как он чувствовал невероятную слабость из-за покинувших его немногих сил. Так же он обратил внимание на свой костюм, который весьма поблек, белая рубашка превратилась в серую, кожаные ботинки, как сто летняя старуха, были невероятно сморщены.
Он рассудил, что сейчас, когда стало рассветать, у него был шанс здесь на кладбище никого не застать, но, если всё же такое произойдет, мог случиться конфуз: прохожий мог явно подумать, глядя на Бетью, что это "восставший мертвый", хотя, конечно это и было не далеко от правды, и тем самым мог, и сам преждевременно пополнить здешнюю компанию, - старался мрачно, может, и не совсем удачно шутить над своим весьма странным положением Бетью, ускоряя свой шаг.
И вот, наконец, он оказался до изнеможения уставшим, на краю, казалось, для него бескрайнего кладбища, и вдруг он увидел свежие могилы... На них были таблички с надписями. Конечно же, Бетью, с нетерпением захотелось выяснить, как долго он проспал?...
С трудом присев на корточки обессиленный, Вильсон заглянул в могильную табличку, и, неожиданно, для самого себя, шарахнулся в сторону, затем он еще раз посмотрел как бы не веря своим глазам. Потом он подошел к другой могиле, и еще... и еще... И в очередной раз, приподнявшись, проговорил, то, что он этой ночью говорил уже неоднократно: "Не может быть! Не может быть!"..