- Одри, - Дюпре метался на простынях в кошмаре, пока окончательно не проснулся. Он нащупал правой рукой кнопку на ночнике и зажег свет. За окном было еще полностью темно. Еще одна ночь, которую он проведет в раздумьях до самого утра. Не стоило пить вино, или стоило пить больше, чтобы забыться и проваляться безмозглым телом до обеда. Быть может, нужно было обратить свое внимание на виски, который так любил Коэн. А, возможно, его пристрастие тоже было не так уж безобидно и под ним крылись тонны боли. Хотя, это вряд ли, - Дюпре вспомнил безжизненные рыбьи глаза Коэна и решил, что слишком уж расчувствовался сам и потому начал приписывать эмоции тем, кому они вовсе не свойственны.
Одри снилась ему почти каждую ночь: ее живые карамельные глаза, белая кожа, тяжелые локоны темных волос. Боже, как же он обожал ее. Изоморф. Этот старый безразличный британец пытался убедить его, что он любил чудовище. Но он знал свою Одри и верил, что в ней много осталось от человека, которым она была. Она была так нежна с ним, так страстна в постели - Дюпре не мог поверить, что все это было игрой какой-то злобной твари. Нет, он был с настоящей Одри, а изоморф извел ее, убил. И этого изоморфа он готов был достать со дна ада. Конкретно этого изоморфа. Когда-то он преданно служил общей идее, безликой и справедливой, теперь же это стало глубоко личным. Дюпре подошел к мини-бару, открыл его дверцу, посмотрел с сомнением на маленькие бутылочки, и, выбрав себе одну, перелил содержимое в стакан. Одним глотком он осушил половину стакана, представляя себе, как будет спрашивать у каждого отобранного подозреваемого, знал ли он Одри, и когда встретит понимание в глазах, узнавание - размажет эту тварь по стенке. Вместе с человеком - но что поделать, тот и так покойник, - зато у него будет шанс угробить заодно с ним изоморфа. Пресли уже поделился с Дюпре их новой разработкой, которая могла якобы уничтожить даже изоморфа. И пусть на практике изобретение еще никогда не применялось, но в теории должно было работать. Он готов был стать первым, кто его опробует - все ради памяти той, что приходила к нему еженощно.
- Вы не проводите меня домой? - улыбнулась ему девушка в стильном синем платье в белый горошек. Она словно была моделью, сошедшей со страниц журнала, в такой же шляпке в тон платью и тонкой талией, перехваченной широким белым поясом. - Я сегодня забыла зонтик дома, и теперь совершенно промокла и замерзаю, - с детской непосредственностью сообщила ему она, и Дюпре не оставалось ничего другого, как предложить ей место под полой своего плаща, которое девушка тут же приняла с благодарностью, прижавшись к его крепкому телу.
- Я мог бы поймать Вам такси, - вежливо предложил он, но она замахала на него руками.
- О, нет, нет, не стоит. Я живу здесь совсем рядом, за углом.
За углом они прошли еще несколько кварталов, но Дюпре не жаловался. Она была такой крохотной и ранимой, ее так хотелось согреть, что идти рядом с ней, прижимая ее к своей груди, доставляло огромное удовольствие.
- Ну, вот мы и пришли, - сказала она, остановившись перед высокой деревянной дверью с замысловатой ручкой.
- Жаль, - едва не ляпнул Дюпре, но вовремя сдержался.
- Я так Вам благодарна, - произнесла девушка. - Как Вас зовут?
- Антуан, - ответил он.
- Антуан, - повторила она, и никогда еще его имя не звучало так очаровательно. - Не хотите чашечку кофе? Я варю неплохой, - улыбнулась она, и Дюпре в этот момент понял, что окончательно пропал.
Пустой стакан полетел в безликую гостиничную стену.
- Мерт, - выругался Дюпре и рухнул на кровать головой в подушку. Он мял ее руками, вспоминая, как они любили друг друга с Одри, как нежно она будила его, целуя закрытые веки, спускаясь по щеке к его губам. Мир без нее утратил все краски и смысл, осталось только вино и ненависть. Проклятые изоморфы. Отбросив в сторону подушку, Дюпре вновь встал и открыл холодильник. Оттуда на него пялились еще несколько бутылочек-недомерков. Витиевато выругавшись, Дюпре схватил наугад одну из них и, сорвав крышку, опрокинул себе в горло, на этот раз даже не воспользовавшись стаканом.
- За услуги мини-бара с Вас дополнительно шестьдесят четыре фунта, сэр, - проговорила вежливая барышня на ресепшене.
- Ого, Дюпре, вы делаете успехи, - заметил Коэн, а Дюпре неразборчиво сквозь зубы послал его ко всем чертям.
- Мои познания во французских ругательствах скоро будут достойны восхищения, - едко заметил Коэн, и Дюпре хмуро умолк. У него болела голова, и он не настроен был сегодня утром на дебаты. Они возвращались по домам, Дюпре летел в родной Париж, и ему не о чем было говорить с этим британским индюком. Но тот не умолкал:
- Вы уверены, Дюпре, что в состоянии руководить нашим французским филиалом?
- Уверен, - глухо бросил Дюпре, оставляя на столешнице деньги и направляясь на выход.
- Я понимаю, что личные проблемы не дают Вам вполне... - услышал он за своей спиной голос нагонявшего его Коэна, и его ноздри расширились от гнева.
- Никакие проблемы не помешают мне изловить эту гнусную сволочь и разделаться с ней, как следует, - заорал он прямо в лицо Коэну.
Шеф слегка отступил, очевидно, избегая дышать тем воздухом, что выдыхал Дюпре, но, в основном, агрессия коллеги его нисколько не испугала.
- Дюпре, Вы не летите в Париж, - холодно отчеканил Коэн.
- В каком смысле? - прищурился Дюпре.
- Я поменял Ваш билет. Вы летите в Россию. Я не доверяю новичкам.
Дюпре попытался было что-то возразить, но Коэн остановил его властным жестом.
- Я не собираюсь потерять Гая только из-за того, что у нас там неопытные сотрудники. Вы, кажется, желали найти применение своей ненависти? Так вперед! Я даю вам такую возможность. Только помните, что за Гаем мы пока просто наблюдаем, никакого контакта. Вы меня поняли, Дюпре?
- Понял, - отозвался Дюпре, выхватывая из рук Коэна билет и шагая со своим чемоданом на выход.
- И еще, Дюпре, - бросил ему вслед Коэн, и француз повернулся.
- Постарайтесь сильно не напиваться. Водка несколько крепче вина.
Дюпре снова длинно выругался на родном языке и покинул гостиницу.