Тинни ходил по гостиной своего особняка недалеко от елисейских полей, и сосредоточенное выражение его лица никак не сочеталось с образом подростка.
- Как тебе удалось сохранить собственность? - родился у Саши неожиданный вопрос.
Тинни остановился и холодно посмотрел на нее.
- Наследство.
Саша кивнула, будто поняла, хотя на самом деле ей неизвестны были все ходы и детали подобных сделок, но продолжать тему отчего-то не хотелось.
- Ты должна отгораживаться от их эмоций, - заговорил Тинни. - Мы не смешиваем свои ощущения с ощущениями носителя.
Саша попыталась что-то возразить, но Тинни ей не позволил.
- Навыки - да, это другое дело. Но все полезные навыки прекрасно приобретаются без вовлечения эмоциональной сферы. Ты же слишком интегрируешься с носителями, и это проблема.
- Почему это проблема? - недоуменно посмотрела на него Саша.
- Потому что в результате в твоем сознании и памяти скапливается гора ненужного хлама в виде историй их жизни, событий, ощущений. Это же очевидно! Уже после нескольких человек ты превращаешься в мусорную свалку. Реберфы не впитывают в себя все подряд, как губки, они берут только то, что им нужно.
- Может, это плата за мои особенности? - возразила Саша.
- А может, это банальная недисциплинированность?
Саша умолкла, они ступали на шаткую почву, где ни у одного из оппонентов не было доказательств.
- Притом, что у вас нет четкой системы внедрения в человека, а все - лишь на уровне личных интуитивных ощущений, как можно вообще говорить о том, что правильно, а что нет?
- Это происходит на уровне рефлексов, Александра. А рефлексы невозможно разложить в алгоритм. И, несмотря на свои особенности, ты отлично справляешься с захватом носителей. Я говорю о том, что происходит дальше. И почему ты упираешься: зачем тебе их боль, сомнения и сожаления?
- Я понимаю их, - ответ вырвался раньше, чем Саша успела подумать. И, судя по взгляду Тинни, теперь он не понимал ее.
- Я уже молчу о том, что ты накапливаешь необъективный опыт, восприятие мира, которое разрушает твою собственную взвешенную картину.
- Не разрушает, я просто вижу мир богаче, многограннее. - Саша не знала, как ему объяснить, как каждая прожитая жизнь делает ее мудрее, терпимее, добрее.
* * *
Они сидели на одном из берегов Сите, прямо на набережной из плит, на поваленном стволе дерева, и пили Анжуйское за пять евро из супермаркета. Куда только подевался весь наносной лоск Миши и вычурность его выражений: рядом с Сашей сидел обыкновенный уставший человек и смотрел, как утки толкутся, поедая куски багета, которые он отщипывал и бросал в воду.
- Ты француз? - спросила Саша.
- Да, - рассеянно ответил Миша, не отрываясь от своего занятия.
Саша отняла одну руку от пластикового стаканчика и подула на пальцы, чтобы согреть их. Июнь в этом году в Париже выдался настолько прохладным, что вечером даже в легкой куртке можно было замерзнуть.
- А откуда такое странное имя? Оно ведь русское?
- Да, моя мать, будучи в одной студентке, поехала в путешествие по России, и там познакомилась с парнем.
- И ты - его...
- Нет, - улыбнулся он, - все так думают, но нет. Я появился много позже, после того, как мама вернулась и вышла замуж.
- За Коллинза, - закончила за него Саша.
- Именно, - кивнул Миша и отсалютовал своим бокалом.
- Реберфы вступают в браки?
- Почему нет.
- Но они ведь имеют юридическую силу, только пока они не покинут... А дальше?
- А дальше все зависит от их собственного желания: захотят, заключат новый брак, не захотят - разойдутся.
- Проверка брака на прочность.
- Поверь, эта проверка не помешала бы многим людям. Зачастую брак - лишь привычка, особенно, с течением времени. И если бы для того, чтобы продолжить семейную жизнь, требовались какие-то телодвижения, половина пар их бы так и не совершила.
- Я вижу, ты невысокого мнения о любви.
- Напротив, - улыбнулся он.
- Так того парня из России звали Мишей? - вернулась Саша к теме, от которой они отошли.
Саша рассмеялась вместе с ним. После того, как они забыли о формальностях и обо всем, чего от их знакомства ожидал Тинни, общение стало непринужденным и приятным для обоих. Рестораны заменили долгие вечерние прогулки по улицам, иногда посиделки на газоне с вином или что-то сумасшедшее в духе пряток в закрывающемся соборе Парижской Богоматери.
- Я буду звать тебя Митей, - прыснула со смеху Саша.
- Только попробуй, - пригрозил он, - тогда я буду звать тебя Сатьей.
- Моя мама никогда не была в Индии, - засмеялась Саша, но вдруг ее глаза погрустнели, и смех растворился в воздухе. - Я понятия не имею, где она была.
- Ты завидуешь людям, - попытался утешить ее Миша. - Что поделать, у нас это в порядке вещей, когда родители не заботятся о своих детях, - и промахнулся, да и откуда ему было знать, что она говорит вовсе не об изоморфах.
- Кем ты работаешь? - сменила Саша тему.
- Актером, - впервые без увиливания ответил Миша.
- Актером? - поразилась Саша и вспомнила все свои выходки и намеки на его безыскусную игру. - Ох, я не хотела, - пробормотала она, прикрывая рот ладошкой.
- Ладно уже, - примирительно засмеялся он, умиляясь ее искреннему удивлению. - Нет, ну вот, ты опять! - Возмутился он, толкая ее плечом. - Хочешь сказать, что я так плох?
- Нет, ты вовсе не плох, просто я как-то даже не думала...
- Ладно, за мной толпы, между прочим, гоняются при свете дня. Я поэтому и гуляю по вечерам или в темных уютных заведениях.
- А где ты играл?
- В кино. Была пара эпизодических ролей, потом целая серия в одном сериале. Там я играл злодея, - он усмехнулся, вспоминая.
- Ты был ужасен?
- Как всегда, - сверкнул глазами Миша и снова усмехнулся. - Подумать только, мне еще никто не делал столько комплиментов, сколько ты.
- Я не очень... - Саша покрутила пальцем в воздухе, - умею общаться со звездами, прости. Так все же, какая твоя самая известная роль? Или это сугубо французское кино, не для широких масс?
- Ну, почему же, - пожал плечами Миша, - вообще-то это телевизионный сериал.
- Подожди, дай угадаю, - запрыгала Саша на месте от радости, - ты там играешь... доктора?
Миша отрицательно покачал головой.
- Детектива?
Миша вновь покачал головой.
- Бухгалтера? - с сомнением спросила Саша, окидывая взглядом его вечный костюм с галстуком.
Миша скорчил забавную рожицу и вздохнул:
- Это мистический сериал, я играю там ангела.
- Кого? - на этот раз рот Саши округлился от удивления.
- С крыльями, нимбом и всеми делами?
- С супер-силой, странностями и поисками истины, - ответил он.
- То есть, себя? - уточнила Саша.
- Разве у нас есть крылья? Разве мы - посланники света? - Миша отвернулся и, сжав в руке стакан, сделал большой глоток. Потом протянул ей багет и пододвинул нарезанный сыр.
- А кто мы? - Саша посмотрела ему прямо в глаза.
- Тебе лучше спросить у Тинни, - усмехнулся он и отвел взгляд.
- Поверь, он тоже не знает ответ на этот вопрос, даже если и считает иначе.
Миша грустно посмотрел на нее в ответ и ничего не сказал. Подхватил кусочек сыра и забросил его в рот.
- Тинни хотел, чтобы ты завела со мной роман, - жуя, вдруг сознался Миша.
- Зачем? - уже в который раз за этот вечер удивилась Саша и одновременно огорчилась. Какое право имел Тинни вести за ее спиной какие-то игры, лезть в ее личную жизнь, да еще и принуждать к отношениям посторонних людей.
- Не знаю, - пожал плечами Миша, - он не вдавался в подробности. Может, хотел тебя отвлечь. В конце концов, в этом нет ничего такого. Многим женщинам романы идут на пользу.
- Я выгляжу такой несчастной? - спросила Саша, и взгляд ее вдруг стал колючим, а сердце резанула старая боль.
- Дело не в этом, - попытался возразить Миша, но Сашу уже понесло.
- Так вот почему ты испытал облегчение, когда я сама обратила наши отношения в дружеские. Гора с плеч, да? - Она подскочила с места и начала отряхивать джинсы.
- Да перестань ты, - Миша подскочил следом за ней и сгреб ее в охапку. - Дело не в тебе.
- Ну, конечно, - фыркнула она, но Миша ее не отпустил, а дождался, пока она остынет, и только тогда разжал руки. - Мне не нужна твоя жалость, - проговорила она, опускаясь обратно на бревно.
- Смотри, - он достал из кармана пальто бумажник и показал ей фотографию на развороте. - Это Кэрол, а это Лола, - его палец остановился на очаровательной двухлетней малышке.
- Милая, - произнесла Саша, вглядываясь в детские черты и узнавая там глаза Миши. - Она - твоя?
- Да, Кэрол - моя жена, а Лола - дочка.
- Они...
- Нет, они не реберфы, - произнес он и резко погрустнел. Подобрал бутылку, повертел ее в руке и сделал несколько глотков прямо из горлышка.
- Ты никому не говорил?
- Нашим - нет, только друзьям-людям, и то паре человек.
- Почему?
Он посмотрел на Сашу, как на ненормальную.
- А ты думаешь, кто-то бы одобрил такой союз?
- А какое им дело?
- Угроза разоблачения. Привязанность - это слабое место, через которое меня всегда можно достать. И людям, и реберфам. Это уязвимость, неужели ты не понимаешь? - он в отчаянии посмотрел на Сашу. - А ребенок - уязвимость в квадрате, в кубе!
- У Лолы нет свойств...
- Нет, она обыкновенный человек, - он еще раз с грустью взглянул на потрепанное фото.
- Ты живешь с ними?
- В перерывах между съемками - да.
- Мне жаль, - Саша протянула руку и аккуратно сжала его пальцы.
- Ты - первый реберф, которому я это говорю, - глухо произнес он.
Саша промолчала, лишь сильнее сжав его пальцы.
- Ты... очень человечна.
Она сглотнула образовавшийся в горле ком и отвела взгляд. Впервые ей говорил подобное реберф, и это звучало, как комплимент.
- Я никому не скажу, - прошептала она, поворачиваясь к Мише.
- Я знаю, - улыбнулся он, поднимая руку с бутылкой и предлагая ей налить.
- Когда приедешь в Россию, - произнесла Саша, протягивая ему стаканчик, - я поведу тебя пить водку зимой на нашу набережную.
Эта идея привела Мишу в детский восторг.
- А медведи будут?
- Ага, с гармошкой и на коньках, - вздохнула Саша, а он развеселился еще больше.