Очнуться в своем теле было приятно и легко, как пробуждение в любимой постели в выходной день. Но в отличие от прошлого раза, Саша прекрасно помнила о ситуации, и времени долго нежиться и приходить в себя у нее не было.
К своему удивлению, она обнаружила в лаборатории не вечно помешанного на опытах и теории Стэна, а Тинни, нависшего над Летицией. В его руке был зажат шприц с очередной гадостью, напомнившей ей о печальном исходе Гая. Саша, не теряя ни секунды, бросилась к ним. Тинни успел повернуть голову и замереть от удивления, по его лицу пробежал целый спектр эмоций: от радостного возбуждения до леденящей душу злости, но Саша не колебалась - развернула его руку с препаратом и нажала на поршень, как только игла утонула в мышечной ткани. Злость на его лице сменилась изумлением:
- Ты сбежала, - догадался он и, покачнувшись, рухнул на пол.
Летиция сидела на столе совершенно белого цвета, а губы ее и вовсе отливали синим. Судя по взгляду немолодой женщины, она уже не мечтала когда-либо оказаться живой и невредимой. Ее глаза бегали по телу Саши, пытаясь склеить реальность в целостную картину.
- Ты же... ты же погибла, - прошептала она.
- Не в этот раз, - успокоила ее Саша.
- Дюпре, - ахнула женщина и подхватилась, чтобы бежать к дверям, но Саша поймала ее за руку.
- Не стоит геройствовать самим, я позвоню другу, - нащупала в карманах Тинни телефон и набрала номер Миши.
- Ты рехнулась, - заключил Миша, исследовав тело Тинни. - Тебе следовало быть сейчас за тридевять земель отсюда, и что ты делаешь? Являешься в сердце пекла без предупреждения и какого-либо вменяемого плана.
- Прости, но я поняла, что мне слишком дороги мои кости, - Саша демонстративно хлопнула себя по бедрам, и Миша слабо улыбнулся ей в ответ:
- Все шутишь. И что случилось с идеей переселения?
- Она... пережила себя, - проговорила Саша и отвела глаза в сторону.
- Вот как, - он даже не скрывал, что сердится. - И что теперь?
- Теперь все спокойно заживут своей жизнью, - произнес Дюпре, крепко прижимая к себе Летицию.
- Ты уничтожила достаточно влиятельного во многих кругах реберфа в его собственном доме. Этого просто так не спустят, - возразил Миша.
- Не она, а я, - заявила Летиция, выступая вперед. - Это была самозащита. Я с радостью сделаю заявление в надзоре, если они только посмеют вынуть свою голову из задницы, где прятались все то время, что мне требовалась их помощь.
- А его люди? - не унимался Миша.
- Их возьму на себя я, - проговорил Дюпре.
- Тогда мне самое время убраться отсюда, - Миша с тревогой посмотрел на Сашу.
- Прости, - тихо проговорила она.
- Я переживаю не за себя, - отозвался Миша, с грустью глядя на нее.
- Я знаю, - одними губами проговорила она.
Миша кивнул ей и под благодарности Летиции с Дюпре, исчез почти также бесшумно, как и появился. Это было рискованно и, быть может, не слишком справедливо, но без него Саша с Летицией могли не справиться.
- Мне тоже нужно уходить, - произнесла Саша.
- Конечно, - Летиция тепло смотрела на нее.
- Было бы хорошо, если бы обо мне не прозвучало ни слова, - намекнула Саша, и оба влюбленных кивнули ей в ответ, безоговорочно принимая ее требования.
- Будьте счастливы, - улыбнулась им на прощание девушка, и Дюпре понял, почему ему сразу понравились ее серые глаза: в них светилась врожденная храбрость и благородство.
- Будем, - пообещал он ей, улыбаясь в ответ и чуть крепче прижимая к себе свое сокровище, которое едва не потерял.
* * *
Витальевич постарался забраться как можно дальше по коридорам от чужих ушей и только тогда вновь поднес трубку к уху.
- Да, теперь могу говорить. Выкладывай, что там у тебя.
- Я таки достучался до французского отделения, - радостно сообщил Костя.
- И что у них слышно? - заинтересовался Сергей.
- Они залегли на дно, с тех пор, как центральный офис разгромили.
- Что?! - Витальевич прошелся пятерней по своей короткой стрижке.
- Да, голландского офиса больше нет. Коэна - тоже. А заодно и всех его людей, Гай исчез.
- Ничего себе, новости, - Сергей озадаченно потер подбородок. - Я все больше радуюсь, что мы закрыли наше ЧП.
- Да никому нет дела до нашего ЧП, - раздосадовано заметил Костя. А Сергей Витальевич подумал, что парень сильно ошибается: слишком хорошо он помнил недавний допрос у Меченого, да и Антон с его бабой только-только освободили квартиру.
- Так что там слышно у французов? - повторил свой вопрос Сергей.
- Среди их материалов наблюдения, - Костя запнулся, будто ему не хватало воздуха, - я нашел Сашу, она в Париже.
- Девушку Гая? - уточнил Сергей. - Она жива?
- Да, цела и невредима, - радостно отозвался Костя.
- Рад за нее, - искренне произнес Витальевич. - А что с их начальством? - забросил удочку Сергей.
- Пока ничего, полная анархия.
"Что ж, значит, Антон в безопасности", - вздохнул с облегчением Сергей Витальевич и, попросив держать его в курсе событий, попрощался со своим бывшим подчиненным.
Не успел он опустить телефон в карман, как натолкнулся за углом на гору, известную под именем Иван.
- Простите, совсем Вас не заметил, - невпопад произнес Витальевич, но огромная рука ухватила его за плечо.
- Ты что-то говорил о девушке Гая, мне не послышалось?
- Вы ее знаете? - удивился Сергей, но взгляд, направленный на него, заставил его замолчать.
- Что с ней?
- Мой старый напарник сказал, что она в порядке.
- Где она?
- В последний раз ее видели в Европе, - не стал уточнять Витальевич, желая девушке никогда больше не встречаться ни с организацией, ни с бандитами.
- Путешествует, значит, - протянул гигант и, окинув сверху донизу Сергея взглядом, отпустил его руку. - О нашем разговоре - никому ни слова.
- Не вопрос, - отозвался Витальевич и поспешил поскорее убраться с его глаз долой. Он лишь надеялся, что ничем не подставил девушку. Лучше бы ее считали мертвой, но отпираться после сказанных по телефону слов было уже поздно.
Ваня почти дошел до дверей кабинета, в котором работал Тим, но вдруг остановился, развернулся и направился в обратную сторону. Поначалу он спешил обрадовать друга новостью о Саше, но затем понял, что этого делать не стоит. Из того, что он узнал, следовало, что девушка преспокойно путешествует по Европе, живя своей жизнью (то же самое давно следовало сделать Тиму). Она не горевала, не убивалась, и не разыскивала его, не стояла в слезах под его окном. И это означало только одно: она не разделяла тех чувств, что испытывал его друг. И в таком случае сказать ему о ней - значило разбередить старую рану, не дав ничего взамен, кроме новой боли, которую непременно принесла бы ему встреча с Сашей. Что его ждало? В лучшем случае, недоумение девушки и досада, в худшем - холодная отстраненность и просьба оставить ее в покое. Ваня не готов был к очередной депрессии Тима. Черта с два он ему скажет. Пусть учится жить дальше.
* * *
Печальные глаза доктора смотрели на тело под белой простыней. Он никогда не верил в чудеса, но так прекрасно было хотя бы надеяться, теперь же и этого не осталось, после того, как их ангел сложил крылья и покинул этот мир. Необратимые изменения в мозге. Он ведь просил ее остаться, побыть какое-то время под наблюдением, - досадовал доктор, и тут же сам себя остановил: - а что бы это изменило? Ее все равно было не спасти, так какая разница, угасала бы она тихо в палате под писк приборов или свободной, на улице, успевшей вдохнуть свой крохотный глоток жизни после долгого сна.
- Бедная девочка, - всхлипнула Надин, держа ее за руку. Стоило маленькой принцессе умереть, как медсестра снова возвела ее на пьедестал, и теперь оплакивала с утроенной силой.
- Теперь господь позаботится о ней, - веско произнес святой отец и с осуждением посмотрел на доктора, так, будто это он убил их небесное чудо.
- Что ему мешало позаботиться о ней здесь, - произнес доктор, и священник с негодованием поднялся с места и покинул богохульное помещение.
- Вы не должны так говорить, - осудила его Надин, перестав даже на какое-то время реветь.
- Разве я не прав? - возмутился доктор. - Если случается что-то хорошее, они тут же называют это чудом и приписывают его себе. Тогда почему у нас отобрали это чудо? - Доктор взмахнул рукой и задел край простыни. Ткань сползла, открывая взгляду ее умиротворенное лицо. Такой она была все те годы, что находилась на искусственном жизнеобеспечении. Почти такой, потому что тогда у нее все еще оставался шанс, теперь же его не было.
- Бьянка, - Надин дрожащей рукой провела по ее прядям и, всхлипнув, с новой силой, вышла из палаты.
Оставшись наедине с мертвой девушкой, док не выдержал и тоже пропустил ее пряди сквозь пальцы - они заструились, как шелк. Теперь они пахли знойным летом и цветами. Фея ушла от них в сказочную страну, навсегда.
* * *
- Ты, кажется, обещал веселиться, - заметил Ваня, когда в очередной раз оторвался от пухлой хохотушки на своих руках и взглянул на Тима.
Они уже битый час сидели в клубе, что уже было прогрессом по сравнению с последними месяцами, но Тим хмуро разглядывал свой стакан с фрешем и совершенно не обращал внимания на девушек.
- И какого черта ты приперся на байке? - спросил Ваня, неодобрительно глядя на фреш.
- Давно не выгуливал своего зверя, - улыбнулся Тим, и Ваня немного оттаял. Он отлично знал страсть своего друга к байкам по старым временам. Означало ли это возвращение прежнего Тима?
- Когда ты на нем ездишь, мне кажется, что ты еще больший псих, чем на самом деле, - ухмыльнулся Ваня.
- Это того стоит, - Тим залпом допил свой стакан.
- Босс, - коренастый низкорослый Вадим мялся у их стола.
- Чего тебе? - не выдержал Ваня, злясь, что их снова прерывают. Мало Тим посвящал им времени все предыдущие дни? Неужели нельзя было дать ему расслабиться хотя бы пару часов без того, чтобы не дергать со своими вечными проблемами?
- Т-там... т-т-там, - Вадим обычно не заикался, и это не предвещало никаких радостных известий. Ваня немедленно напрягся, мягко стряхнув с себя девушку.
- Что с ним? - спокойно произнес Тим, и Вадим чуть расслабился.
- Его угнали, - наконец, выдавил он.
- Что? - Ваня обалдел от такого поворота событий. Угнать байк босса мафии из-под клуба мафии - какому гению пришла в голову эта удачная мысль?
- Ты в своем уме? - уточнил Тим, напряженно глядя на подчиненного. Тот вновь заблеял что-то нечленораздельное, из чего выходило, что они не ошиблись: байк угнали прямо из-под носа, камеры зафиксировали невысокого человека в шлеме, судя по всему, девушку.
- Женя, - крикнул Тим парню в кожаной куртке, и тот подошел к их столу. - Ты сегодня на колесах?
- Да, шеф, как обычно, - улыбнулся парень.
- Дашь погонять немного?
- Без проблем, - Женя вытащил ключи из кармана и бросил их Тиму. Меченый словил ключи на ходу, вскакивая из-за стола и хватая свой шлем.
- Ты точно хочешь это сделать сам? - проворчал Ваня, останавливая его.
- Точно, - отозвался Тим, сверкнув глазами. И в этом взгляде Ваня уловил огонь давно забытых дней.
- Ну, тогда удачи.
- Удача понадобится ей, поверь мне, - опасно усмехнулся Тим и понесся на выход.
Ваня только покачал головой. Да, не завидовал он этой незадачливой
угонщице. С другой стороны, у его друга были все шансы отвести сегодня душу по полной.
GPS показывал местоположение байка Тима на карте. Его черный зверь стоил таких денег, что Тим давно уже озаботился установкой системы слежения. Вдвойне глупо было угонять байк, не отключив ее. Все указывало на то, что "удача" улыбнулась какому-то безмозглому новичку. Но Тим не испытывал к ней жалости - кем бы она ни была, поплатится за попытку кражи в полной мере. Погоня и скорость разогревали его кровь, наполняя адреналином. Вот он достиг поворота дороги, дальше шел выезд на мост - судя по маячку, он приближался к своей цели.
Холодный ветер порывами налетал на подвесной мост, заставляя железные канаты протяжно гудеть. Машин в это время ночи почти не было. По прогнозу обещали похолодание и дождь, который, казалось, уже висел где-то рядом в воздухе. Тим заглушил мотор задолго до середины моста, где у обочины сиротливо стоял его байк. Он надеялся на то, что его верного зверя не бросили, поигравшись, потому что иначе ему было не найти того, кто это сделал. И его ожидания оправдались: вскоре он заметил одинокую фигуру, сидевшую на периллах.
Тим на какой-то момент застыл, размышляя над ситуацией: что это было - отчаянный акт самоубийства или подростковая глупость? Затем двинулся вновь.
Она сидела на мосту, болтая ногами. Ветер развевал ее волосы, выбивавшиеся из-под шлема. Ночами в Париже, когда ей становилось совсем невмоготу, втайне от всех, она научилась ездить на байке. Как делали это все реберфы - по скоростному методу, удобно устроившись в теле одного гонщика. Тогда она впервые осознала, что такое быть единым целым с машиной, сливаться с ней, чувствовать двигатель, как собственное сердце, и, конечно же, скорость, этот бешеный стук ветра в ушах, вхождение в повороты, размывающаяся в линию реальность.
У гонщика никогда не было страха перед ездой, наоборот, это было что-то вроде воодушевления, вроде крыльев, которые ему дарил байк.
С тех пор она стала гонять по ночам. А поскольку у нее не было своего байка, и не предвиделось, а просить у Тинни было бы глупо и опасно, Саша в качестве бонуса ненадолго навестила мелкого воришку с окраины, юного, но талантливого. И с тех пор замки для нее перестали быть секретом, а небольшой наборчик юного мастера решил многие проблемы.
Она всегда исправно возвращала байки на место. Большинство владельцев, наверняка, даже не замечали, что железные друзья совершили небольшое путешествие по городу. Что ж, она выгуливала застоявшихся коней в отсутствие хозяев.
- Это было твоей самой большой ошибкой в жизни, - произнес Тим, подойдя к незнакомке со спины.
- Возможно, - не оборачиваясь, она плавно подняла руки к голове и сняла шлем.
Затем, перекинув ноги, повернулась к нему, и Тим онемел.
А у Саши сердце билось, как бешеное.
- Прости, что взяла без спроса. Но я почти уверена была, что ты погонишься за мной.
- Я и погнался, - ответил он, не то насчет байка, не то насчет прошлого.
- Я думала, что тебя убили, - проговорила Саша, делая шаг навстречу.
- Я тоже, - отозвался он. И все смотрел на нее так, будто она привидение, явившееся с того света. Затем его лицо исказила гримаса досады, и сердце Саши тревожно дернулось. - Гай солгал мне.
- Не только тебе, - подтвердила Саша.
- Ты жива, - проговорил он, будто пытаясь убедить себя в том, что она не мираж, не бред его воспаленного сознания, не сон, приснившийся ему в спиртных парах клуба.
- Да, - Саша робко ему улыбнулась, и ее улыбка привела его в чувство, вернула к жизни. Он подхватил ее на руки и прижал к себе.
- Если бы ты знала, как я тебя искал, - прошептал он в ее волосы, вдыхая ее запах, впитывая ее близость.
- Если бы знала, пришла раньше, - проговорила она.
- Где ты была? - его глаза требовательно посмотрели на Сашу.
- В Париже, - ответила она.
- Расскажешь?
- Все, что хочешь, - улыбнулась Саша, и он снова прижал ее к себе, боясь отпускать вновь.
- Где ты научилась угонять байки? - любопытство взяло над ним верх, и он вновь заглянул ей в глаза.
- Там же, - отозвалась Саша.
- У курьеров безработица? - усмехнулся он.
Их пальцы переплелись, тела плотно прижались друг к другу, а губы встретились. Тим целовал ее неистово, и так же неистово она отвечала, глотая слезы и судорожно вдыхая.
- Никогда так больше не делай, - попросил он.
- Как? Не целовать тебя? Не угонять твой байк?
- Не исчезай. Никогда больше не исчезай из моей жизни. - Его руки проникли под ее куртку с футболкой и коснулись обнаженной спины.
- А ты - не смей умирать на моих глазах! - Саша высвободилась и с силой ударила его по плечам. Потом разом сдулась, заплакала, и спрятала свое лицо у него на груди.
- Прости, - прошептал он, склонившись к ней.
- У тебя кто-то есть? - глухо спросил он.
- Дурак, - проговорила Саша.
Тим рассмеялся, подхватил ее на руки и закружил.
- Ладно, воровка, садись. Но на этот раз, - он погрозил ей пальцем, - я - за рулем.
- А второй байк? - спохватилась она.
- Позвоню, заберут.
Никогда еще Саша не была так счастлива, как сейчас, летя на байке вместе с человеком, которого любила. Теперь оба их сердца бились и ревели вместе со стальным сердцем зверя. За спиной у Тима было невероятно надежно и спокойно. Саша не сомневалась в нем, и он, казалось, это знал. Он ощущал доверие в ее руках, видел в отражении глаз, осязал всем своим недоверчивым существом, раскрывшимся перед ней полностью. Он больше не был Меченым: его раны, свежие и совсем старые, затягивались на глазах, потому что она была рядом. Смысл его жизни, на который он нечаянно наткнулся в своих жестоких буднях.