Я чувствовал под ногами песок: он хрустел между пальцев моих босых ступней. А она была рядом. Ее прекрасная фигура, очерченная лучами заходящего солнца, стояла на границе песка и воды. Темные волны залива ласкали ее ноги, а легкий ветер развевал ее золотистые волосы. Она улыбалась, а я смотрел в ее глаза цвета небесной лазури.
Она была похожа на спустившегося с облаков ангела. Ей лишь не хватало легких крыльев. Девушка моей мечты. Девушка всей моей жизни. И даже больше...
Вам когда-нибудь приходилось пробуждаться ото сна, который вы бы хотели продлить еще? Могу поспорить, что да. Сон, все-таки, самая странная вещь в мире. В нем ты можешь увидеть все, что угодно. Но у него есть одно неприятное свойство - он, все-таки, заканчивается.
Вот ты открываешь глаза от переизбытка света в комнате. Натыкаешься глазами на часы и понимаешь, что пора вставать. А то, что ты еще секунду назад считал реальностью, оказывается лишь сном. Немного сожалея об этом факте, ты встаешь и понимаешь, что вокруг тебя снова обычная бытовая реальность. Она врывается в голову дикой болью и сухостью во рту. Это реальность.
Силясь вспомнить, что было прошлой ночью и, понимая, что всякие попытки бесполезны, осматриваешь незнакомую тебе спальню и, не менее незнакомую, спящую девушку. Встаешь и как можно тише, чтобы ее не разбудить, проходишь в ванную.
Под струей холодной воды смываешь с себя остатки сна: сладкие грезы окончательно растворяются в воде и уходят через водопровод в никуда. Смотришь в свое собственное отражение в зеркале - прямо в глаза, которые кажутся уже какими-то чужими. Кто ты, лицо в зеркале?
В поисках аспирина обшариваешь ванную, но вместо него находишь пару таблеток новокаина. Новокаин - ведь это даже не лекарство. Лекарство должно лечить. Он не лечит боль, а лишь помогает о ней на время забыть.
Глотаешь одну, а вторую берешь про запас. Тихо одеваешься и уходишь, пока не проснулась хозяйка квартиры. "Чужая хозяйка чужой квартиры" - поправляешь себя.
Тут звонит мобильник. Даже не посмотрев, кто звонит, сбрасываешь и отключаешь сотовый. Кто может звонить? Какая разница? Ведь никого и нет. Среди сотен знакомых, приятелей и просто коллег нет никого - совершенно никого. Даже удивительно, насколько человек может быть одинок среди толпы людей. И даже когда хочется кричать о том, что тебе плохо, нет никого, кто мог бы выслушать.
И так день за днем. День за днем ты - а как будто и не ты - на дне бутылок и в постели незнакомок ищешь свой новокаин. Лекарство, которое не лечит боль, но помогает о ней забыть.
Лишь на время...
Глава 1. Тлен.
Сейчас.
Мир вертелся вокруг, как калейдоскоп. Блики света, россыпь сверкающих осколков, как далеких звезд, и летящие в лицо капли воды смешивались с чем-то красным. Я словно летел сквозь космос. Все летел и летел. Лишь секунду. Или же целую вечность? Потом был удар, после которого мир замер и постепенно начал растворяться в темноте.
Ну и сон! Таких странных, абстрактных снов я не видел уже давно. Было по-утреннему темно и как-то уж очень холодно. Поэтому, поднявшись с кровати, я обхватил плечи руками и стал их растирать, пытаясь согреться. Воздух был пропитан чем-то холодным и неприятным. Осенью... Это слово подходило как нельзя лучше. Осень - как ночная незваная гостья, которая врывается в твой дом через открытое окно, развевая шторы, и наполняет его холодом и унынием.
И в квартире, как будто, что-то изменилось. Я стал вести рукой вдоль стены, чтобы найти выключатель. Когда я его нащупал, щелкнул им, и в результате - ничего. Свет не загорелся. Блин, опять, что ли пробки вышибло?
Наощупь нашел скомканные штаны, висящую на спинке стула рубашку, и оделся. Вышел в прихожую: по всему полу были разбросаны сухие желтые листья, целлофановые пакеты, старые газеты и прочий мусор, который обычно валяется на улице. Черт, да откуда это все тут взялось?! Войдя в кухню, я нашел ответ: окно было широко распахнуто, а висящая на ней узорная тюль развевалась, подчиняясь дуновениям ветра. Я его закрыл. Но, разве могло столько мусора залететь в окно всего за ночь?
Мой желудок дал о себе знать - есть хотелось зверски. Я открыл дверцу холодильника и тут же отшатнулся от ужасного запаха, который оттуда вырвался. Похоже, все продукты в холодильнике испортились. И не просто испортились, а сгнили. Да что за фигня?!! Как такое могло случиться?! Допустим, свет отключили довольно давно и, допустим, я спал достаточно долго, но ведь для того, чтобы продукты начали гнить, нужна ни одна неделя.
А есть все равно хотелось. Поэтому я вернулся в прихожую, обулся, накинул куртку, проверил внутренний карман, - хорошо хоть деньги на месте - сунул связку ключей и вышел.
Первое, что я заметил, выйдя из подъезда - это то, что света не было во всем доме. А на улице ни души. Хоть это и вполне нормально для столь раннего часа, но не было даже случайных прохожих, машин, собак. Я пошел вниз по улице до супермаркета. За все время пути так никого и не встретил. Видел лишь "крузак", врезавшийся в фонарный столб. За рулем, как ни странно, тоже никого не было. Вот это уже действительно нечто странное!
Я дошел до супермаркета. Стеклянные двери, неохотно издав писк, разошлись и впустили меня внутрь.
- Есть тут кто?! - Крикнул я, увидев, что ни за кассой, ни на посту охраны никого нет. Супермаркет ведь работает круглосуточно и, по крайней мере, уборщица тут должна быть.
- Кто-нибудь?! - Сказал я, пока проходил через преграждающую скобу.
Я шел вглубь магазина через торговые ряды, обозреваемый молчаливыми взглядами камер, скрываемых под зеркальными блюдцами.
- Что за...
Пол превратился в одну сплошную лужу. Вода исходила от холодильной установки, которая все время искрила.
- Эй...!! - Крикнул я в тишину. - Да что за х#@ня?!
Я выбежал из магазина и, сложив руки рупором, крикнул:
- Люди!!! Меня кто-нибудь слышит?!
Я продолжал идти, оглядываясь по сторонам, но не встретил никого. Даже бродячих собак и голубей не было. Только тишина, изредка разрываемая шумом гонимого осенним ветром мусора и листвы. Пустые магазины бросали на асфальт тротуаров бледный свет неона. Угол одного из домов был рассечен трещиной, которая тянулась от самого фундамента. Чуть дальше похожая трещина отколола от здания целый кусок стены. Каждый мой шаг поднимал клубы пыли и грязи.
Я не знаю, сколько я так прошел, пока, наконец, не убедился (вернее, не смирился с фактом), что я здесь совершенно один. Я беспомощно сел на скамейку и погрузился в собственные мысли.
Что же, все-таки, случилось? Может, на город упала ядерная бомба? А может, взорвался какой-нибудь склад химикатов, а всех жителей эвакуировали? Или же вообще, всех горожан похитили пришельцы? Но ведь город остался таким же, как и прежде! Блин! Да я просто с ума сойду от таких мыслей! А что, если... Что если уже сошел? Что, если сейчас на самом деле я привязан к кровати и пускаю слюни на подушку?
Да нет! Все проще! Я понял - я просто сплю! Я еще не проснулся, вот и все. Я слышал о таких случаях, когда человек встает, завтракает, идет на работу, а потом просыпается и понимает, что все это время спал.
А желудок, тем временем, снова дал о себе знать: от пустоты он сжался, как герметичный пластик, в которую запаковывают нарезки ветчины (от такого сравнения есть захотелось еще сильнее). Я зашел в один из ближайших магазинчиков - благо, здесь их было довольно много. Перелез через прилавок и, открыв холодильную камеру, достал пачку копченой ветчины и пару косичек соленого сыра. Разделавшись с упаковкой, практически одним махом съел ветчину. Сыр сунул в карман куртки и вернулся на улицу.
Я пошел вниз по улице и дошел до вино - водочного магазинчика. Голова раскалывалась, а во рту было сухо, как в пустыне. Пить пиво после того, что я увидел в своем холодильнике, я бы не рискнул. А вот вино - другое дело: его можно годами хранить, а оно только лучше становится.
В подсобке я нашел неплохую бутылочку красного "Савиньона". Вдавил пробку внутрь и сделал небольшой глоток, чтобы распробовать вино. Оно оказалось довольно приятным на вкус, слегка кисловатым. Я сделал большой глоток, и рубиновый напиток теплой волной разлился по телу и отозвался в голове. Сразу полегчало. Боль в голове немного отступила, и соображать стало легче.
Надо бы получше осмотреть окрестности - здесь должен быть кто-то еще кроме меня. Взяв за горлышко бутылку, я вышел на улицу. Уже окончательно рассвело, но солнца так и не было: только оно взошло, как его скрыли свинцовые тучи. Где-то там, у линии горизонта, высились заводские трубы промзоны, дым от которых сливался с небом. Ощущение было такое, что все небо истекало из этих труб, как вода из крана. Из-под канализационных люков и из сточных решеток клубился пар. Все деревья стояли совершенно голые, но опавшей листвы было немного. Город опустел. И не нужно быть гением, чтобы это понять: у него был мертвый вид. Вид ссохшейся мумии. Скорее, даже призрака - такой же серый и холодный.
И я был в нем один - единственное живое пятно среди вечного молчания, царства бетона и камня, стены которого ласкает лишь бродячий ветер.
Но я продолжал искать, несмотря на усталость и холод. Может быть потому, что у меня возникло такое ощущение, что за мной все время кто-то наблюдает. Словно чьи-то хищные глаза неотрывно за мной следят...
Глава 2. Сколько...
Ничего живого. Вокруг не было ничего, что хоть сколько-нибудь напоминало о жизни. И даже брошенная стройка больше напоминала скелет какого-то гигантского зверя: ее голые балки торчали из бетонного основания в земле, как обглоданные ребра. А вокруг были жилые дома. Раньше я и не замечал, насколько унылый у них вид. Окна их были темны, кроме, разве что, одного. Горящий свет был в одном из окон первого этажа. Подошел поближе и постучал по подоконнику со словами:
- Эй! Есть кто-нибудь?!
Никто не ответил. Зацепившись за висящую на окне решетку, я подтянулся и заглянул в окно. Как я и ожидал, внутри никого не было. Лишь старая люстра под потолком, которая давала бледно-желтый свет. Спустившись, я пошел дальше.
Я шел вдоль по опустевшим улицам, по которым еще вчера спешили по своим делам прохожие (по крайней мере, для меня это было вчера). Пустые детские коляски, оставленные книжки в застывших маршрутках - все говорило о том, что люди жили своей обычной жизнью, пока в один момент все сразу не исчезли. Шел через парк, по тропинкам которого гуляли мамаши с колясками, а на скамейках сидели компании прыщавых подростков (от них даже остались брошенные мимо урны бычки и валяющиеся в пожухлой траве смятые банки из-под пива). А сейчас здесь лишь скрипели раскачивающиеся на ветру детские качели. Я заметил небольшую "поляну": вместо столика был пенек; на нем, как скатерть, лежала газета, на которой стояла полупустая бутылка водки и три наполненных стакана; в качестве закуски был нарезанный тонкими ломтиками ржаной хлеб (причем, один из ломтиков был надкусан).
Я помню, как мы здесь гуляли. Тогда, когда было одно бесконечное лето, а мы были прямо как в песне - вечно молодые, вечно пьяные.
Пять лет назад.
Было уже довольно поздно, но за временем уже никто не следил; да и расходиться еще и не собирались. После того, как нам надоело сидеть в летнике, мы устроились на детской площадке в этом парке. Кирилл жил неподалеку, и уже сгонял за гитарой. Теперь он сидел и довольно неуклюже перебирал пальцами по грифу.
- Киря, признай: у тебя это хреново получается. - В шутку сказал я.
- Да пошел ты! - Обиделся он. - Я ж только учусь.
- А может, споем? - Предложили девчонки.
Они сидели на качелях, слегка раскачиваясь.
- Давай, ты нам чего-нибудь сыграешь, а мы подпоем?
- Вы, наверное, таких песен и не знаете. - Усмехнулся я.
- Ну, пожалуйста! - Взмолились они.
- Ладно, давай сюда. - Сказал я и забрал гитару у Кирилла.
Я перекинул лямку через плечо и взялся за гриф. Пальцы сами понеслись по звонким струнам, извлекая мелодию.
- Песчаный берег души,... - начал я, -
В который спрятал ножи.
Луна зовет меня выть,
И не дает тихо жить.
Табачным дымом под дых
Я застонал и притих.
Сырой бетон под щекой
Не даст мне забыть
Про вечность холодов
И бесполезность снов,
В которых я летал.
Крик перелетных птиц
По нервам сотней спиц
Напомнит, что я знал.
Сейчас.
Я присел на скамейку и сделал глоток. Бутылка была уже больше, чем на половину пуста. Память очень точно воскресила слова песни:
- Сколько было уже боли, сколько?
Больно каждый день, так странно больно.
Но только роли не изменишь, и только
Сколько будет еще боли, сколько...
Пять лет назад.
- Слушай, хватит, а! - Прервал меня Гарик - Тоску только нагоняешь.
- Извини, из "Продиджи" ничего не знаю.
Я вернул инструмент его хозяину и взял свою бутылку "Балтики". Сделал глубокий глоток, которым осушил бутылку почти на четверть.
Гарик достал из кармана свою раскладушку, раскрыл ее и стал в ней копаться. Из мелких динамиков телефона вырвались хриплые басы. Он с довольной физиономией стал размахивать раскладушкой в такт музыке, как дирижер - палочкой.
- Вот, это музыка! А не та фигня, что ты слушаешь. - Прокомментировал он.
- Да выключи ты свою пищалку! - Сказал Киря - Достал уже!
Парни опять принялись бурно спорить о своих музыкальных пристрастиях, а я уже не обращал на них внимания - я смотрел лишь на нее. Боже, как же она прекрасна!!! Если и есть в этом несовершенном мире идеал, то это, наверняка, она. Та самая, с которой ты бы хотел разделить остаток своей жизни.
И именно в такие моменты появляется внутренний голос, который говорит: "Опомнись! Посмотри на нее! И посмотри на себя... Подумай хорошенько и ответь: что ты сможешь ей дать?".
И ответ был прост: ничего. Как бы ты ни старался, ты не сможешь выдать желаемое за действительность. А действительность такова, что для тебя она - само совершенство, но ты ее просто недостоин.
Сейчас.
Я сделал глоток, но дальше горла он не прошел: организм, словно, сам сопротивлялся тому, чтобы в него вливали очередную порцию алкоголя. Все, хватит пить! Мне еще понадобится ясная голова. Я поднялся со скамейки и со всей силы бросил бутылку на тротуар. Этот глупый и бессмысленный акт вандализма оставил после себя россыпь осколков на сером асфальте и темно-красное пятно, так похожее на засохшую лужу крови. Дежа-вю. Нечто знакомое было в этом... Но я так и не смог понять, что именно.
Я побрел по тротуару, вышел из парка и пошел вдоль по улице. Ну и холод! Похоже, я оделся не по погоде. Тут я почувствовал, как мне на макушку упала маленькая капля. Я посмотрел на небо: тучи сгущались. Вслед за каплей упала еще одна, а за ней и еще. Так, уже спустя минуту лил проливной дождь.
Накрывшись курткой, я стал искать укрытие. Но вокруг, как назло, были лишь жилые дома - серые коробки пятиэтажек с четырьмя подъездами в каждом, запертыми железными дверями. Мне пришлось их все обойти, пока не нашелся открытый.
Подъезд был самым обыкновенным, каких в городе подавляющее большинство: заплеванные и закиданные бычками площадки, прожженные спичками потолки и исцарапанные различными надписями стены (которые, кстати, довольно интересно читать; особенно, если заняться больше нечем). Среди них я даже нашел рисунок нескольких надгробий с крестами. Я поднялся на площадку между третьим и четвертым этажами, снял насквозь промокшую куртку и повесил ее на батарею. Толку от этого было мало - батарея была холодная, как лед. Сам я присел на ступеньку, облокотился на стену и стал смотреть в окно: крупные капли барабанили по стеклу и, стекая, оставляли на окне мелкие прожилки. Барабанный стук снаружи не затихал - дождь стучал в окно, по карнизу, по крышам соседних домов; он изредка попадал по лысым веткам деревьев, пытаясь сбить последние, самые стойкие, листья. Было слышно, как вода стекает по водостокам и бежит ручьями по тротуарам и дорогам.
Как же тут холодно! Меня пробил озноб. Я обхватил себя руками, чтобы хоть как-то удержать тепло.
Глава 3. Абонент временно недоступен.
Дождь лил уже около двух часов, не переставая ни на минуту. И это очень утомляло. Уже не в силах сидеть, я встал, немного походил, даже попрыгал на месте. Потом снова стал смотреть в окно, через осыпанное градом капель стекло, на тяжело нависающие, бесконечные тучи. Хотел бы я знать, сколько сейчас времени - в последний раз, когда я смотрел на часы, обе стрелки на циферблате замерли точно на цифре 12. И сколько на них ни смотри, они не сдвинутся с этой мертвой отметки.
Зато теперь у меня было более чем достаточно времени, чтобы подумать над своим положением. Я оказался в городе один - это факт. И думать сейчас о том, как такое могло случиться - лишь пустая трата времени. Надо лучше подумать о том, что делать дальше. Нужно связаться с окружающим миром.
Ну конечно! Какой же я идиот! Мой мобильник! Он ведь до сих пор болтался в чехле у меня на поясе. Я сцепил его с пояса, нажал комбинацию разблокировки клавиатуры, после чего экран засветился и замер с неменяющейся надписью: "Поиск сети". Просто замечательно...! Я с трудом удержался от того, чтобы не швырнуть телефон об стену и вернул бесполезный аппарат обратно на пояс. Ничего. Когда кончится дождь, надо будет попробовать позвонить с таксофона.
Я присел на корточки в углу. Было холодно и сыро, но это было наименьшей из моих проблем, поэтому я попросту перестал это замечать.
Никогда не любил осень. И совсем не потому, что постоянно лил дождь - дождь я, как раз, люблю. А осень я ненавижу из-за того настроения, что она с собой несет. Ощущение увядания и какого-то загробного холода, которое навевает неприятные и тяжелые мысли. После яркого и жизнерадостного лета, осень - как дряхлая старуха, которая неизбежно постучится в твою дверь костлявой рукой. Она пройдет по сочной зеленой траве, и та станет старой и пожухлой. Она прикоснется к деревьям, и листья на них засохнут и опадут. Она взглянет на небо, и оно, не выдержав этого взгляда, спрячется за тучи. А потом она придет к тебе: сожмет твое сердце в руках и вольет в него свое холодное дыхание.
Я снова встал, побродил взад-вперед и начал разминать суставы, которые уже порядком затекли. Они приятно хрустели. Потянулся и слегка встряхнулся, сбрасывая с себя усталость. Сидеть я больше не мог, да и ходить из угла в угол тоже надоело. Поэтому я стал изучать наскальную живопись подъездных стен. Среди забавных стишков и неприличных рисунков было немало интересной информации. Например, о том, кто такая Светка с первого этажа, какой сексуальной ориентации Серый или, скажем, кому нужно позвонить, если хочешь "поразвлечься".
"Проснись..."
Что это было?! Этот голос... Голос был такой тихий, такой близкий и, одновременно, далекий. Он пришел из ниоткуда, разорвал тишину всего одним словом и также исчез в никуда.
- Что...? - Спросил я, вслушиваясь в тишину.
- Кто здесь?! Кто это сказал?!
Схватив куртку, я взбежал на верхний этаж - там никого. Спустился вниз - там тоже ни души. Может на улице? Я выскочил из подъезда и, срывая голос, стал кричать:
- Э-э-э-э-й!!! Вы слышите меня?!!
Ничего. Ответа не последовало. Лишь только дождь, и ничего больше. Может, показалось?
Я собирался вернуться в подъезд, но понял, что, выбегая, я случайно захлопнул дверь. От досады я ударил ее. Она отозвалась глухим стальным звуком. Хорошо хоть, козырек от дождя защищал. Но, все равно, долго я здесь сидеть не смогу.
Короткими перебежками я стал передвигаться от козырька к козырьку. А когда они закончились, я пошел прямо под дождем. Было бы не так холодно, если бы не ветер, который то и дело бросал мне в лицо морось.
На короткий миг небо осветилось яркой вспышкой молнии, а следом за ней воздух сотряс раскат грома. Надо бы побыстрее найти укрытие.
Пока я шел, все сильнее промокая под дождем, я думал, где бы я мог укрыться. В голову мне пришел лишь торговый центр. Он, хотя бы был неподалеку.
Глава 4. Нежданный гость.
Семь месяцев назад.
Разум, как свалившийся в реку щенок - плавал где-то на грани сознания. Где-то там, на этой грани между сном и явью, появился звук. Сначала он был тихим, но постепенно возрастал, становился все сильнее и, в конечном итоге, разорвал тишину в клочья. Именно он выдернул меня из сна.
Меньше всего мне хотелось открывать глаза: они словно горели изнутри. Тем же огнем полыхал и мозг. Его сверлила дикая боль. Я даже чувствовал, насколько сильно распух язык в иссушенном рту.
Это боль в голове отдавалась звоном. Или действительно где-то что-то звенело? Судя по звуку, это был дверной звонок. Я поднялся на ватные ноги, пошаркал босыми ступнями до прихожей и не глядя в глазок, спросил:
- Кто?
- Это я - Кирилл.
- Какой еще Кирилл? - Не понял я.
- Ты чего, совсем обалдел? Я это - Кирилл!
Пока еще ничего не понимая, я из любопытства открыл дверь.
- Киря, ты, что ли?
Передо мной стоял уже не тот Киря, которого я запомнил. Уже не тот пацан, с которым мы пили пиво, прогуливая пары. Теперь он был солидным мужиком.
- Блин, я тебя даже не сразу узнал. - Сказал я и пожал его руку, запуская гостя в дом.
- Я б сам тебя тоже не сразу узнал. Херово выглядишь.
- Трудный месяц выдался. - Попытался оправдаться я. - Ты с пивком, надеюсь?
- Как знал. - Ответил он, звеня пакетом в руках.
- Ты прямо мой спаситель.
Я взял у гостя пакет и отнес его на кухню. Взял себе одну, а остальные положил в раковину под холодную струю.
- Я не понял! - Возмутился Кирилл такому недостатку внимания. - К тебе друг старый приехал, а ты не рад, что ли?!
Я сделал глоток и довольно выдохнул. Как заново родился.
- Ты даже не представляешь, насколько я рад тебя видеть. Ну, рассказывай! Как сам? Как сын? Как Ксюха?
- А ты не знаешь? Мы с ней разошлись.
- Как?!
- Вот так. Забрала пацана и к матери уехала.
- Ну, это фигня. Скоро помиритесь.
Я достал одну из бутылок, откупорил и дал Кире.
- Нет. Мы уже документы на развод подали.
- Блин, как же так? Мы ж у вас на свадьбе гуляли. Думали, что вы-то уж до серебряной свадьбы вместе будете.
- Я и сам так думал...
- Ты давно, вообще, в городе?
- Да вчера только приехал.
Еще со студенческих времен я понял, что время можно не только по часам отмерять, а еще и по количеству выпитого. Итак, наша беседа длилась уже где-то шесть бутылок.
- И что думаешь дальше делать? - Спросил я.
- Пока не знаю. Думаю здесь пока побыть, а там дальше видно будет. Домой мне, по крайней мере, возвращаться неохота.
- Остановился-то где?
- Пока нигде. Слушай, а можно я у тебя пока перекантуюсь.
- О чем разговор? Живи, сколько влезет. Только с соседями поаккуратнее. Мало ли что подумают...
- Что подумают?
- Ну, как: двое молодых, одиноких парней живут вместе...
Он громко рассмеялся.
- Вот ты придурок! Короче, устал я чего-то. Где мне расположиться?
- Да хоть на коврике в прихожей. Для друга ничего не жалко. Ладно, давай я тебе на диване постелю.
Я лежал в темноте, и все пытался уснуть. Знал же, когда сон не идет сам - это бесполезно. Вокруг было так темно и так тихо. Настолько, что захотелось эту тишину нарушить:
- Ты спишь?
- Неа. - Ответил Кирилл.
- А еще говорил, что устал.
- Знаешь, кого я тут недавно видел?
- Кого?
Когда я услышал про нее, я уже и пожалел, что не промолчал. Все эти годы... Все эти годы я пытался ее забыть. Я думал, что так будет лучше. Я заперся внутри самого себя, чтобы пережить, оставить все это и идти дальше. Я думал, я смогу выкинуть из головы все то, о чем я должен был забыть. Уже ни раз я думал, что у меня получилось, что я смог ее забыть, но каждый раз ошибался. У меня не было достаточно сил, чтобы побороть это, и вокруг не было никого, кто мог бы мне помочь. И я оказался наедине с собой.
Я думал, когда мы окончим институт, я ее больше никогда не увижу и, рано или поздно, забуду о ней. Но и это было ошибкой. Я помню целые месяцы, когда я просто сходил с ума, пытаясь не думать о ней. Я напивался каждый раз, как память моя возвращала меня к мыслям о ней. Я ненавидел себя и в своем самоунижении и саморазрушении доходил слишком далеко. В те минуты я был похож на наркомана, и в моем мозгу вертелась лишь одна мысль: "Я должен ее увидеть".
- Когда ты успел? Ты же говоришь, вчера приехал. - Собравшись с мыслями, спросил я.
- Ну вот, вчера и встретились. Представляешь, случайно совершенно. Я свою щетку зубную дома оставил, зашел в магазин, а она там - покупки делала.
- С мужем? - спросил я.
- Каким мужем?
- Ну, этот ее...
- Ты о чем? Они же так и не расписались.
- Что...?
- Она его после института бросила. А ты разве не знал?
- Нет, я не знал. - Сказал я. - Я думал, у них там все к этому и шло.
- В смысле?
- Ну, они же жили вместе. Сколько? Пару лет, наверное?
- Ты ее давно хоть видел?
- Давно...
Глава 5. Манекены.
Сейчас.
Торговый центр сиял, как новогодняя елка. Обычно он всегда таковым становился с наступлением вечера. Он более всего походил на гигантскую коробку в три этажа высотой, наполненную неоном и искусственным светом. Раньше такой оживленный, сейчас он выглядел, как декорации плохого ужастика.
Как ни странно, входная дверь не открылась: сервоприводы упрямо не хотели на меня реагировать, да и вообще не подавали никаких признаков жизни. Но ведь свет внутри горел, как и неоновая вывеска. Был бы у меня ломик или что-нибудь в этом духе, я наверняка смог бы их открыть.
Но ведь должен был быть другой вход. Я обошел здание. Много времени это не заняло, так как меня подгонял ледяной поток, градом сыпавшийся с неба. Как я и думал: напротив поднятых ворот склада стоял грузовик с открытой фурой.
Здесь был обычный рабочий день (или вечер, или, даже, ночь - точно я не знаю). Грузчики разгружали поступивший товар, пока не... Пока не, что? Что же могло такого произойти, чтобы все просто взяли и бесследно исчезли? Мозг был бессилен найти какое-либо рациональное объяснение. На ум приходило лишь одно: какая-нибудь аномалия, естественная, или же сверхъестественная. Как в бермудском треугольнике. Я помню, читал про то, как корабль вошел в этот треугольник, а потом его нашли дрейфующим в открытом океане. Он был совершенно пуст. Вся команда и пассажиры исчезли без следа. Точно так же, как и сейчас.
Оставив эти размышления, я поспешил зайти на склад. Он встретил меня прохладным светом электрических ламп, висящих высоко под потолком. Весь склад был плотно заставлен разными коробками.
В углу была стальная дверь с надписью: "Посторонним вход запрещен". Войдя в нее, я оказался не в торговом зале, как ожидал, а на площадке служебной лестницы. По ней я поднялся на второй этаж и оказался в просторном торговом зале. "Парфюмерия и косметика" - гласила табличка с указателем.
- "Спорттовары", "бижутерия"... - прочитал я вслух - Вот! "Одежда"
Я так промок под этим чертовым дождем, что мою одежду выжимать можно. Неплохо было бы переодеться. Отдел одежды представлял собой небольшой "бутик", расположившийся между отделом дисков и отделом парфюмерии. Выбор там был не особо богатый, да и здешние шмотки от китайских на рынке отличала лишь ненормально высокая цена. Хорошо, что я не собираюсь за них платить. Я взял темно-синие, мешковатого вида, джинсы и белую рубашку с длинными рукавами, и с этим прошел в примерочную. Джинсы сидели, как влитые, а вот рубашка казалась слегка великоватой. Подобрал себе черный, длиной чуть выше колен, плащ.
Один из манекенов наблюдал за этим своими застывшими глазами.
- Чего уставился? - Бросил я этому пластиковому подобию человека.
Наверное, каждый манекен, подобно Пиноккио, мечтает стать живым. Сойти с места, сделать глоток воздуха и ожить. Глупая мечта. Ведь мне порой кажется, что живые манекены итак существуют. Они ходят, они говорят, дышат, но так и не знают, зачем живут.
Ощущая на своем теле новую, а главное, сухую одежду, я почувствовал себя гораздо лучше. Сейчас было бы неплохо чего-нибудь поесть. Я спустился на первый этаж, который целиком был отведен на продукты питания. Отбор еды оказался не таким уж простым занятием. Я вел его не по сытности или вкусности продуктов, а по их сроку годности. Это дело заняло у меня не меньше часа. Потом я сложил все в один безразмерный пакет и поднялся наверх. Там я решил устроиться в отделе электроники, где на мой выбор представлялось, по меньшей мере, два десятка микроволновок. Я перенес одну из них на столик, на котором проверяют товар, воткнул микроволновку в розетку и, проверив ее работоспособность, выложил содержимое пакета на стол.
- Так, посмотрим, что у нас тут... - Пробубнил я про себя.
Пара банок тушенки, три пачки чипсов, банка консервированного горошка и еще много чего. Я и бутылку водки прихватил.
Хорошо, что и одноразовой посуды набрал. Я достал свой перочинный нож, вспорол крышку одной из банок с тушенкой, то же самое проделал и с банкой горошка, сложил все их содержимое в глубокую тарелку и сунул ее в микроволновку. Должно получиться вполне съедобно. Я поставил таймер на три минуты и, пока готовилось, я откупорил бутылку водки. О стаканах я, конечно же, забыл. Ну, да ладно. Не впервой из горла пить. Холодная водка прошла обжигающей волной по пищеводу. Я чуть не поперхнулся. Я почти сразу ощутил, как алкоголь возымел эффект. Ничего удивительного - на голодный желудок.
Микроволновка издала недовольный писк в знак того, что еда готова. Я вытащил тарелку из микроволновки, при этом чуть не обжог пальцы об ее края. Ел я это блюдо быстро, но без особого аппетита. Ел, пока не ушло чувство голода, а остальное оставил на потом.
Я сделал еще пару глотков из бутылки. На этот раз водка пошла гораздо лучше. Потом я включил один из музыкальных центров. Не люблю сидеть в тишине. В радиоэфире была пустота. На всех частотах из колонок лился лишь раздражающий белый шум. Как я, в общем-то, и думал. Зато вот сиди-чейнджер пустым не оказался. Я нажал кнопку Play, и павильон наполнили разряды электронных басов. Что ж, пока сойдет. Потом надо будет поискать что-нибудь получше в отделе дисков.
Теперь можно было устраиваться поудобнее: день уже близился к завершению, а дождь за окном и не думал замедлять свои темпы. Так что, мне "улыбалось" остаться здесь на всю ночь. Я поднялся в мебельный отдел. Думал взять оттуда одно из кресел, но не рискнул таскать такие тяжести с этажа на этаж. Поэтому я просто взял матрац с одной из кроватей вместе с подушками и перенес их в отдел электроники. Там я расположил матрац на полу и уселся.
Пить становилось все легче - язык уже практически ничего не чувствовал. Голову наполнила легкая дымка. После очередного глотка, я запустил руку в последнюю пачку чипсов и вытянул оттуда хрустящую горсть, сунул ее в рот.
Я поднялся с матраца, чтобы немного пройтись. В павильоне был целый ряд телевизоров всевозможных размеров. Все они были подключены к одной камере, которая стояла на штативе и снимала все, что видела. А телевизоры все это отображали - этакие цифровые аналоги зеркал. Как маленький ребенок, я помахал самому себе, и мой двойник в телевизорах повторил это движение. Мне, почему-то, это показалось довольно смешно.
Я осмотрел камеру: она стояла в режиме видоискателя. Я включил запись. С полминуты я молча стоял, пытаясь придумать, что сказать. А что я, собственно, собирался сказать? Потом слова нашлись сами:
- Я родился в этом городе. Всю свою жизнь я прожил здесь. И теперь, похоже, население этого города равно одному человеку. Если кто-нибудь, когда-нибудь, найдет эту пленку, то вы, наверное, уже больше меня знаете о том, что тут произошло. Я лишь знаю, что все жители внезапно исчезли, не оставив ни следа. И еще: я не знаю, почему именно я остался... Черт! Хотел бы я знать, что тут произошло. Ведь должна быть причина. Всегда есть причина...
Все. Слова иссякли. Они рождались в голове, но так и не выходили наружу. Я оставил камеру и вернулся к матрацу. А магнитола тем временем сменила трек. На сей раз, заиграло нечто очень мелодичное и спокойное. Сделав еще глоток, я поставил бутылку на пол, а сам растянулся на матраце. Я лежал, глядя в расчерченный плитами потолок, пока тихая музыка не начала медленно погружать меня в сон...
Во сне я видел свет. Так много света, что ничего, кроме него больше не было видно. Звуков не было, но тем отчетливее ощущался запах - такой резкий, дразнивший ноздри.
Я пытался пошевелиться, но не мог двинуть и пальцем. Не знаю, почему, но я знал: все мое тело, как оковы, сковывали белоснежные простыни. Они овивали мои руки, ноги и даже шею. Я пытался закричать, но не мог. Мой язык! Я не чувствовал его во рту! Я, как выброшенная на берег рыба, панически открывал рот, но из него не вылетело ни звука.
Я не знаю, сколько я так пролежал. Обездвиженный, ослепший, оглохший, онемевший и совершенно потерявший чувство времени. Остался только запах. Этот запах - такой сильный, яркий. Он не оставлял меня в покое. Он терзал ноздри и проникал все глубже и глубже, а я даже не мог от него защититься. Этот запах сводил меня с ума.
Вдруг свет начал рассеиваться, показывая мне какие-то причудливые образы. Тут я ясно увидел глаза. Ее глаза. Они смотрели прямо в мои. Я не мог в это поверить! Ее лицо - то самое лицо, которое я видел каждый раз, как закрывал глаза - склонилось надо мной. Глаза ее выражали целую бурю эмоций - от радости до беспокойства.
Теперь все было в порядке. После той пытки, что я вынес, я был просто счастлив, увидев ее. Все остальное не имело значения. Я попытался ей что-то сказать, забыв о том, что я этого не могу. Что я хотел ей сказать? Лишь одно: "я тебя люблю!" И всегда любил. Но я ничего не мог сказать.
Она стала отдаляться и совсем ускользнула от меня, растворившись в шуме чьих-то голосов. Я упал во тьму - словно простыни подо мной расползлись в стороны, впуская меня в черный, бездонный колодец. И я падал. Падал очень долго. Не ощущая ни свистящего вокруг воздуха, ни малейшего блика света. Ничего этого не было.
Я упал... и очнулся на полу все того же торгового павильона.
- Это всего лишь сон... Всего лишь сон... - Повторял я сам себе.
Но это означало лишь одно: то, что было вокруг, было реальностью. Даже не знаю, где бы я предпочел остаться - в этой реальности, похожей на бредовый сон, или же в том кошмаре.
Я присел и размял онемевшую шею. Уже очень светло. День, должно быть, в самом разгаре. Я достал припасенный пакет с продуктами и, первым делом, выпил минералки. Потом позавтракал (или уже пообедал?). Ну а после я пошел за "покупками" - я сегодня решил найти средство связи, и неплохо было бы подготовиться.
Глава 6. Самый холодный день мая.
Полгода назад.
Наверное, это был самый холодный день мая. Ветер просто бушевал. Он трепал зеленую листву, качая деревья из стороны в сторону. Деревья, словно гигантские язычки маятников, раскачивались, следуя каждому дуновению разъяренного ветра. Некоторые из них наклонялись почти до самой земли.
Я невольно поежился. В очередной раз глянул на часы: уже четвертый час, а никого до сих пор нет. Так и знал, что приду самым первым. Я сидел на скамейке у входа в институт и ждал, когда появятся остальные. Прямо как прежде. Я помню, мне ни раз приходилось сидеть здесь и ждать чего-нибудь во времена нашей учебы. Например, отменят пару, а я, как обычно, единственный, кто об этом не знал. Возвращаться домой уже нет смысла, вот и коротаешь время в буфете или в читалке библиотеки.
Уже начал сомневаться, стоило ли вообще идти. И тут я увидел ее. Я даже не сразу ее узнал, когда она вышла из автобуса на остановке. Ветер развивал ее золотистые волосы, бросал их в лицо, и каждый раз она убирала их назад. Она шла легкой, беззаботной походкой в мою сторону.
Подойдя поближе, она меня заметила и одарила радостной улыбкой. Я поднялся ей навстречу и собирался поприветствовать, но она сделала то, чего я никак не ожидал - она, шепнув мне "привет", обняла меня. Так искренне, как это делают близкие родственники после долгой разлуки. Ее запах, тепло ее тела - это окончательно рассеяло все сомнения. Но также и возродило прежние чувства с новой силой. Так неудержимо захотелось никогда ее не отпускать.
Я все же разжал объятия и сказал:
- Привет!
Она как-то пристально на меня посмотрела.
- Что? - спросил я.
- Ничего. Просто ты так изменился.
- Зато ты - ни капли.
Она оглядела пустое крыльцо.
- Больше никого не было?
- Нет.
- Ладно. Подождем?
- Подождем. - Согласился я.
Подождать мы решили в буфете. Взяли по чашке кофе и устроились за угловым столиком.
- Подумать только! - Сказала она. - Как будто вчера вот также здесь сидели и перекусывали между парами!
- Да уж... Сессии, экзамены, зачеты... Не думал, что буду по этому скучать.
- Хм... - Она, вроде бы, немного задумалась, а может, просто погрузилась в воспоминания.
- Ну, рассказывай! - Сказала, наконец, она. - Как живешь?
"Как живешь?" Этот вопрос всегда ставил меня в тупик. Что можно на него ответить? Втиснуть в короткий ответ все, чем ты жил все эти годы? А когда начинаешь думать об этом, то понимаешь, что не так уж и много есть чего рассказать. И вдвойне тяжелее говорить, когда разговариваешь с той, рядом с которой тебе быть не суждено. При этом всегда существует огромная пропасть между тем, что ты хочешь сказать, и тем, что должен сказать. Поэтому остается одно короткое:
- Нормально.
- Не, так не пойдет! Рассказывай.
- Да что рассказывать-то?
- Ну, где работаешь?
- Помнишь ту контору, в которой я практику проходил?