И я не могу его за это ненавидеть. Он - просто видимость. Он не видит настоящую природу мира, просто потому, что не может. Он видит зеленую траву и деревья - а я вижу гниль и ссохшуюся листву. Он видит скверы с тротуарами и фонтанами - а я вижу голые камни. Он видит людей, добрых и приветливых - я вижу уродов, что хотят лишь моей крови. Это не люди - это чудовища. Разве он не видит?

И так изо дня в день. Я вижу все это, а он продолжает жить. И лишь когда он засыпает, я могу вернуться в свою темную комнатку. Тогда я отрезан от этого жуткого мира. Пока снова не прольется свет.

И все это время я наблюдал за этим безмолвно. Но однажды мне удалось дать ему о себе знать. Он проснулся посреди ночи. Ему захотелось пить. Прошел на кухню и достал из холодильника бутылку минералки - воду из-под крана он не пьет. Потом он посмотрел в открытый холодильник. Подумал: "раз уж я здесь, можно чего-нибудь перекусить". Он достал сыр - вроде, еще свежий. А вот насчет колбасы он бы не стал так уверенно утверждать. Достал хлеб и стал искать нож.

"Он на столе" - сказал я. - "Возьми его, и я покажу тебе истинную природу этого мира".

Он глянул на стол: нож действительно мирно лежал на нем. Он взял его и посмотрел на блестящую поверхность лезвия, в котором отражались его глаза. Он поднес холодную поверхность ножа к коже.

- Виталя? - полусонно пробормотала зашедшая на кухню девушка. - Ты чего не спишь?

Она увидела его стоящего посреди кухни с ножом в руке, и ее глаза округлились.

- Виталь? Ты чего?

Непонимающим взглядом он посмотрел на нож: его лезвие было в крови.

На следующее утро он отпросился с работы и пошел в поликлинику.

- Мда, угораздило же Вас! - сказал доктор, рассматривая порез на руке. - Как же Вы это? Случайно?

- Я не сказал бы.

- А, тогда зачем...?

- Честно говоря, я и сам не знаю.

Доктор пристально посмотрел на него.

- Сейчас я продезинфицирую порез и наложу повязку. А Вам, пожалуй, стоит зайти... - он начал что-то писать на клочке бумаги, - ...вот по этому адресу.

Он протянул бумажку Витале.

- И что это? - спросил он.

- Это один очень хороший психиатр.

Он посмотрел на врача глазами, говорящими: "я не псих". Но все же он ничего не сказал, а бумажку убрал в карман. Она оставалась там до следующего дня.

В этот день он решил на работу уже не идти. Вернувшись домой, он принял душ и взялся готовить себе обед. Сегодня он еще собирался встретиться с друзьями в клубе. А пока надо бы подобрать то, в чем он пойдет. Любимая рубашка, как назло, в стирке. Достал светло-серый джемпер и промерил его - сидит вроде бы еще нормально. Он осмотрел себя в зеркале и против воли столкнулся со своими собственными глазами. Снова это ощущение: будто чего-то не хватает; будто отсутствует какая-то важная часть его самого. Мне это чувство хорошо знакомо.

Машину он решил не брать, а поехал на автобусе. Он занял место возле окна и, по привычке, всю дорогу смотрел в него. А еще он то и дело ощупывал повязку на руке, будто проверяя, насколько плотно она сидит. И все пытался понять, для чего он это сделал.

"Ты хотел узнать истинную суть мира" - ответил я. - "Разрезать и посмотреть, что там внутри. Любопытство - это вполне естественное чувство".

Он убрал руку от повязки и держал ее в кармане, пока автобус не остановился на нужной остановке. В клубе не было никого. Ничего удивительного - еще слишком рано, да и сегодня не пятница. Быстро находит в банкетке своих друзей. Люди, поздоровайтесь: это свой человек, рубаха-парень - Виталя.

Повод, в общем-то, простой: повышение его более удачливого друга, который итак за этот год здорово поднялся по служебной лестнице. Когда кончается набранное ими пойло, Виталя идет к барной стойке. За ней, протирая бокалы, скучает симпатичная брюнетка-барменша в белоснежной блузке. Как раз его тип. Слово за словом они разговорились. И вот, ближе к концу вечера она говорит:

- Я в одиннадцать заканчиваю.

В полдвенадцатого они уже были у него. Не переставая целоваться, они в прихожей скинули верхнюю одежду. Он провел ее в спальню и уложил на кровать. Единственное, что ему не нравилось в таких белых блузках - это то, что их слишком долго приходится расстегивать. Пока он боролся с пуговицами, она осыпала его горячими поцелуями. Когда с пуговицами было покончено, показался кружевной темно-красный лифчик. Он обхватывал высокую и упругую грудь. Его руки заскользили по гладкой спине, в поисках застежки. Она продолжала целовать его в шею. Ее поцелуи были такими сильными, что грозили назавтра оставить засосы.

"Ее поцелуи сильны, как у пиявки. Она впивается тебе в кожу, чтобы высосать твою кровь и оставить в венах яд. Огонь пройдется по коже, войдет внутрь, под кожу, и заполнит тебя всего. И вот ты уже не можешь пошевелиться. Не веришь? Посмотри сам".

Он посмотрел на ее лицо. В уголках ее приоткрытого рта он заметил острые кончики зубов. Она стала раскрывать челюсти еще шире, все больше обнажая целый ряд клыков.

Он вскрикнул и отскочил в сторону.

- В чем дело? - спросила она.

Когда он снова посмотрел на девушку, она снова была нормальной. Она с шокированным видом смотрела на него. Она лежала на локтях на кровати. Блузка сползла с плеч. От каждого вдоха упругая грудь вздымалась вверх. Ее короткая юбка задралась так, что были видны трусики под тон бюстгальтеру. Но теперь весь этот вид его никак не возбуждал.

- Нет. Ничего... Просто... - он даже не знал, как ей это все объяснить. - Тебе лучше уйти.

Ее недоумение быстро сменилось гневом и раздражением. Уходя, она, вроде бы, еще что-то сказала про импотента и психа. А он не мог заснуть еще очень долго.

Люди вокруг - это зеркала. И каждая пара глаз - это зеркала. Но не души. В каждом из них он видит себя лишь потому, что каждый из них видит его по-своему. Они создают такого его, каким хотят его видеть. Но пришло время становиться собой.

Как обычно, с утра он взял машину и поехал на работу. Но застрял в пробке. Пробки не было видно конца. Стоило завести привычку выезжать часа на два пораньше, чтобы хотя бы вовремя на работу попадать. Жару вокруг усугубляли нескончаемые выхлопы и климат-контроль, который уже недели три не работает. И еще этот постоянный шум, который просто вгрызается в мозг.

Среди шума он услышал тихий, но повторяющийся стук. Стук был похож на удар по стеклу чем-то тупым и тяжелым. Он огляделся вокруг и увидел в окне неподалеку стоящей машины, нечто. Это было похоже на ребенка, но голова его была без глаз, безо рта и вообще выглядела, как одна цельная кость. Этой головой оно долбило об стекло. Впереди еще одна похожая тварь делала то же самое с задним стеклом. Эти звуки сводили с ума. Он закрыл глаза, потом снова разжал, но ничего не изменилось.

Он вышел из машины и пошел вперед через пробку - подальше от этих существ. Спустился в ближайшую станцию метро. В ней он заметил женщину, которая ползала на четвереньках по полу. Похоже, она что-то искала. И когда она подняла свое лицо, он увидел ее пустые глазницы, из которых вытекала кровь. Пока людской поток заталкивал его в вагон, он заметил, как та нашарила на полу глазное яблоко.

Створки вагона закрылись и голос объявил следующую станцию. Где-то через полчаса состав успел проехать около трех станций. Народу в вагоне поубавилось, и Виталий наконец смог присесть и немного прийти в себя.

Напротив него сидел мужчина в шляпе, полы которой скрывали все лицо. Его голова лежала на груди, и при каждом покачивании вагона ее кидало из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Просто человек, который очень устал и задремал. Тут его голову отбросило назад и под шляпой оказалась лишь верхняя часть черепа, болтающаяся на хрупком стержне позвоночника.

Виталя тут же скосил глаза в пол.

- Не смотри... - повторял он себе всю дорогу. - Не смотри... Не смотри...

Он вышел за одну станцию до своей. Путь не близкий, и всю дорогу его всего трясло. В офисе он не мог сосредоточиться и привести мысли в порядок.

- Эй, привет! - сказал подошедший к нему Серега. - Как-то хреново ты выглядишь. Это из-за вчерашнего?

- С чего ты взял?

- Ну как же? Я видел, с какой цыпочкой ты вчера ушел. Небось, всю ночь тебе спать не давала?

- Ага. Что-то вроде этого. - ответил он, вспомнив вчерашний вечер. - Послушай: со мной что-то не так.

- В каком смысле?

- Я... я вижу... странные вещи.

- Вещи? Какие вещи?

- Не важно. - он сунул руку в карман и нащупал там бумажку. Вытащил бумажку и посмотрел на нее.

- Серега, не прикроешь меня? Мне кое-куда надо сходить.

- А до обеда это не подождет?

- Боюсь, не дотяну. - про себя сказал он.

Люди несовершенны. Они прячут свои недостатки под разными масками. Ложь становится правдой, ярость становится спокойствием, обжорство становится голодом. Но всегда есть тонкая грань между тем, что есть и тем, что лишь кажется. И когда эта грань стирается, ничто не отличает людей от чудовищ, которых они сами себе и придумали.

- Итак, что Вас беспокоит? - спросил психиатр. Он сидел в кресле и держал в руках блокнот с карандашом.

"Давай, скажи ему, что ты совсем сошел с ума. Спорим, ему это понравится. Таким, как он, нравится лечить мозги таким, как ты. Потому что так они сами чувствуют себя более нормальными. Они говорят: ну ты парень просто больной. Со мной, слава богу, никогда такого не будет".

- Понимаете, я слышу голос. - это обо мне. Впервые я услышал, как говорят обо мне. Странное чувство: как подтверждение того, что ты действительно существуешь.

- Голос? И что он Вам говорит?

- Разные вещи.

- Хм... И чего же он от Вас хочет?

- Чего хочет? Понятия не имею.

"Правда, не имеешь? Все, чего я когда-либо хотел..."

- Он никогда об этом не говорил?

"...свободы".

- Свободы.

- Что?

- Он сказал, что хочет свободы.

- Угу. Понятно. А... могу я с ним поговорить?

"Покажи ему. Свою руку - покажи ему. В чем дело? Ты сомневаешься?"

- Он... он хочет, чтобы я Вам кое-что показал.

Он расстегнул манжет рубашки и закасал рукав, показывая доктору перевязку.

- Это он? Он сказал Вам это сделать?

- Да.

- Для чего? Он хотел Вас травмировать?

- Нет. Он просто хотел мне что-то показать.

- Что показать?

- Не знаю.

Следующий сеанс был через неделю.

- Как у Вас дела? - спросил психиатр.

- Все стало еще хуже. Я... я больше не выхожу из дома.

- Почему?

- Потому что я вижу то, что видеть не должен.

- Что Вы видите?

- Например, вчера... Вчера я ходил за продуктами в супермаркет. Я купил почти все, что хотел. Оставалась лишь колбаса. За ней я пошел в мясной отдел и там была... женщина. Она пожирала свежее мясо целыми кусками... Кровь капала изо рта прямо на ее безразмерный живот и стекала на пол. И так постоянно... Я больше не могу ни ходить по улицам, ни ездить в транспорте, потому что вокруг меня одни чудовища.

После этого психиатр долго молчал.

- Скажите-ка: у Вас были в детстве какие-нибудь тяжелые травмы? Какие-нибудь травмирующие воспоминания?

"Давай, расскажи ему. Расскажи о дне, когда я родился. И только не говори, что ты не помнишь. Не помнишь? Тогда я расскажу сам".

- Люди всегда рождаются в боли. Это было верно и для меня. Ему было тогда двенадцать.

- Ему? О ком Вы? Вы... ты о Виталии? Кто ты?

- Я помню темноту и вонь подъезда. Невыносимая боль во всем теле. Тусклый свет лампочки гаснет в глазах. Как и их злобные физиономии. Вместе с их смехом, они исчезают. Приходит тьма. Потом я очнулся в больнице, пока он еще спал. Я пытался подняться с кровати, но не мог. Вся боль снова вернулась. Вены слились с пластиковыми трубочками. По ним вместо крови циркулировало лекарство. Вокруг были такие же койки, а на них лежали люди, похожие на живые куски мяса. Я не хотел этого видеть и потому закрыл глаза. Потом у нас с ним были долгие и мучительные кошмары, после которых проснулся только он. Тогда он узнал, что его друг, который был тогда с ним, погиб. Это равновесие: кто-то умирает, а кто-то рождается.

Потом я посмотрел на доктора.

- Вы хотели знать, кто я? Я - тот, кто решил воссоединить два мира в один. Потому, что это мой единственный способ стать свободным.

- Я больше не могу к нему ходить. - сказал сам себе Виталий. Он замер в прихожей у двери. - От этих сеансов нет никакого толка. Только добираться туда становится все труднее.

Я терпеливо слушал все, что он говорил. Когда закончил, он вернулся в комнату. Телевизор что-то шумел, а он его и не смотрел. Он сидел, закрыв лицо руками.

- Я не могу больше выходить из квартиры. - пробормотал он, не отнимая рук от лица. И так он просидел минут с десять.

Раздался звонок в дверь. Пока он раздумывал, открывать или нет, раздался еще один. Он все-таки решил подойти к двери и заглянул в глазок: никого. Как только он отошел от двери, звонок раздался снова. Эта игра в прятки начинала его раздражать. Он распахнул дверь и тут же вся его ярость спала. На пороге он увидел существо, все обернутое, как в бинты, в бумагу с какими-то надписями. Существо тяжело дышало и что-то бормотало. Дрожащими движениями оно потянуло к нему свои руки с пальцами, загнутыми, как крючки. Когти на них были заострены и в обратную сторону тоже. Он отшатнулся назад.

- Не подходи ко мне!!! - крикнул он, но существо его не послушало. Оно продолжало что-то бормотать и двигаться к нему.

Его охватил инстинктивный, животный страх. Тот, что с древнейших времен говорил: "спасай свою жизнь". И выбор всегда был прост: или убить или быть убитым самому. Тварь протянула к нему руку и вцепилась в плечо. Когти вошли под кожу. Выступила кровь. Он закричал и схватил первое, что попалось под руку - это были ножницы. Наотмашь он ударил тварь в живот. Та взревела и убрала руку. Он ударил снова. Когда монстр упал на пол, он продолжал его бить.

Он отбросил ножницы и посмотрел на то, что сделал. Когда он это увидел, он потерял сознание.

На целый месяц я остался один. Я видел их лица, но не понимал, о чем они говорят. Все чего-то от меня хотели. Они постоянно что-то спрашивали, хотели знать то, чего я не понимал. И вот однажды я оказался в этой маленькой комнате. Она была так похожа на мою. Но она светлее.

И по прошествии этого месяца он все-таки проснулся. Его мозг все еще терзали лекарства, но все-же он мог кое-что осознать: сетчатая койка, желтые стены, чьи-то постоянные стоны за стеной. Дверь открылась и вошла медсестра. Он наблюдал за ней одними глазами в то время, как она поставила поднос, взяла с него шприц, взяла его за руку и стала нащупывать вену. Она действовала так, как будто он был просто тряпичной куклой, лишенной всякой воли.

- Где я? - спросил.

- Спокойно. Все в порядке. - сказала она.

- Где я? - повторил он.

Вздохнув, она сказала:

- Ты в дурке, парень.

- Что...? Что я здесь делаю?

Она посмотрела на него с холодом в глазах. Потом резким движением вогнала шприц под кожу. Когда с уколом было покончено, она собрала поднос и направилась к выходу.

- Как я сюда попал?! - сказал он приподнявшись.

- А ты сам не помнишь? - ответила она, выходя. - Ты человека убил.

По его коже пробежали мурашки.

- Это невозможно... - прошептал он.

И он снова уснул. Точнее, замкнулся в себе. А я снова остался один в этой маленькой комнате. Я слышал, как за дверью доктор разговаривает с медсестрой.

- Ну что? Ему лучше?

- Похоже. Сегодня он даже начал задавать вопросы.

- Видимо, он и вправду не понимает, что тогда случилось.

- А что тогда случилось?

- Уже тогда он был не в себе. Он совсем перестал выходить из дома. Его друг... Сергей, кажется... он за него переживал и зашел его навестить. Соседи услышали какой-то шум и вызвали ментов. В его квартире они нашли труп его друга, а он сидел рядом с ним и не говорил ни слова.

Их голоса отдалялись. Они потихоньку затихали в коридоре. Я снова был один. Но со мной всегда останется то, что я наконец-то приобрел - моя свобода.